Текст книги "Океан. Выпуск седьмой"
Автор книги: Леонид Соболев
Соавторы: Константин Бадигин,Юрий Сенкевич,Виталий Семин,Александр Поляков,Всеволод Белькович,Игорь Чернышев,Петр Пыталев,Валерий Белозеров,Александр Афанасьев,Григорий Сытин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
31.XII.1977. Оманский залив
Утром все проснулись рано, вероятно, из-за того, что было необычно тихо. Ветра почти нет, яркое солнце, справа по-прежнему скалы, горы. За ночь мы прошли Ормузский пролив и теперь находимся в Оманском заливе, то есть, по существу, уже в Индийском океане. Ура! Мы все-таки миновали этот проклятый пролив. Может быть, теперь начнется полоса удач?
Сегодня последний день года. Представляю, что сейчас делается в Москве. А у нас спокойно. Но мы тоже готовимся. Вспомнил: ровно десять лет назад я встречал 1968 год в Индийском океане на острове Кергелен.
Сегодня все помылись и обрядились в чистое белье. Герман и Тору плавали под водой и осмотрели дно лодки, гуары и место, где сделана заплата на носу. Все пока отлично.
Весь день лодка едва-едва двигалась вперед, так как ветра практически нет и мы просто медленно дрейфуем, подгоняемые изредка порывами норд-оста.
В 17.00 стемнело. Н. Р. колдует на камбузе – он готовит праздничный ужин. Тур достал заветные две банки икры, Н. Р. приберег шампанское. Сварили грог, приготовили спагетти. Норрис принес свои светильники. Посреди стола водрузили захваченную мною из Москвы елку. Как теперь быть с вахтой? Тур решил выбросить плавучий якорь и лечь в дрейф. Карло воспротивился и остался на мостике.
Стол наш сиял огнями: из пластиковых бутылок нарезали цилиндры и внутрь поместили свечи, над нашими головами сиял светильник Норриса. На столе икра черная, красная. Я посмотрел на эту красоту и понял, что без Карло это не праздник. Я пошел на корму и сказал ему об этом. Он вздохнул и согласился. Мы живо выбросили за борт маленький плавучий якорь – и вот все одиннадцать за столом.
Тур произносит тост за уходящий год. Наливаем в кружки грог, и пошло веселье. После грога – шампанское за Новый год, икра, затем спагетти, затем сладости, кофе. Норрис одарил всех смешными игрушками. Кому досталась лягушка, кому – слон… Веселились мы часов до двадцати одного, а затем пошли на корму сниматься с якоря. На вахте остались Норман и Рашад, остальные пошли спать.
Сегодня ночью мы стоим в паре с Германом с 22.00 до 24.00. Это очень удачно, так как я должен выпить под бой курантов и прочитать письмо из дома. Все было тихо и спокойно до 23.00. Я сидел на перилах мостика, Герман слушал по радио испанскую музыку, перед нактоузом компаса у нас горела керосиновая лампа и стояли два пустых стакана и бутылка коньяка. Но с 23.00 изменился ветер, и парус начал полоскать. Когда мы закончили возиться с парусом, я глянул на часы и ахнул – 23.55! Я быстро настроил приемник и услышал голос Левитана и новогоднее поздравление, вернее, последнюю часть его. Когда же начали бить куранты, я налил коньяк в стаканы, но парус вновь стал бешено хлопать. Пока я крепил его, куранты пробили. Но все же спустя пять – семь минут мы с Германом чокнулись, выпили, обнялись, пожелали друг другу счастливого Нового года. После этого разбудили Детлефа и Н. Р. и сказали им, что наступил уже 1978 год и им пора на вахту.
А мимо бесконечной чередой шли корабли. Ярко освещенные, они шли быстро и деловито, нагоняя на нас волну, которая раскачивала «Тигрис». Светила полная луна, слева маячили горы. Фантастика, а не новогодняя ночь!
14.I.1978. Аравийское море
Ночь прошла спокойно. С двух до четырех мы с Германом отстояли вахту. Было ветрено и холодно, тучи затянули небо, стало очень темно. Во всех направлениях виднеются корабли. Один из них шел нам навстречу. Я в это время сидел на банке и спокойно курил. Вдруг, услышав шум двигателей, я встал на скамейку и глянул через крышу хижины. Слева от нас метрах в двухстах проходил здоровенный танкер. Мне стало жутко: ведь «Тигрис» не нес никаких опознавательных огней. Герман же невозмутимо продолжал курить.
Мы сменяем друг друга каждые тридцать минут. Управлять кораблем сейчас легко, весло работает безупречно. Вахту каждый из нас стоит с правой стороны капитанского мостика. Именно здесь расположен деревянный нактоуз с компасом. Ночью компас освещается изнутри и смотрит на тебя, как гигантский красный глаз. Нужно, чтобы определенный сектор этого «глаза» смотрел постоянно в одну сторону – по ходу лодки. И вот, став на вахту и взяв в руки рукоять весла, ты начинаешь тридцатиминутный «раунд». Ветер и волны помогают этому компасному сектору не стоять на месте, а кататься то вправо, то влево, но и ты не дремлешь, стараешься его опередить. Правда, «глаз» обладает инерционностью, он как бы выжидает, а затем сектор неожиданно начинает свой бег по кругу. Вот тут его и надо остановить, повернув весло и заставив лодку идти в другую сторону.
Увы, мы не всегда выходим победителями в этой игре. Иногда ветер и волны опережают, и тогда парус начинает бешено полоскать, приходится подтягивать его с той или иной стороны, работать уже двумя веслами, покуда лодка медленно не повернется к ветру…
Но чаще все-таки победителями выходим мы. Правда, это подчас бывает нелегко и даже за тридцать минут довольно здорово устаешь, особенно если приходится идти под углом к ветру.
Сейчас утро, событий еще никаких не произошло. Море спокойное, и можно немного рассказать о нашем быте.
Утром, примерно в 6—6.30, нас будит колокол, чаще всего в него бьет Карло, который обычно встает первым и готовит завтрак. Завтрак у нас примитивный. Молоко из порошка, куда мы бросаем разные хлопья – кукурузные, пшеничные или рисовые. Затем одно-два вареных яйца, кофе или чай, бутерброды с маслом, джемом или сыром.
Сегодня нас будит Асбьёрн – он приготовил овсянку. Асбьёрн – необычный живчик, веселый и неунывающий, большой юморист и весьма непосредственный нахаленок. Он сварил овсянку, смешав питьевую и морскую воду в пропорциях три к одному. Блюдо получилось отвратительным. Морскую воду можно пить, разбавив ее пресной водой. Но если при этом добавить сахар, то получается необычайная дрянь.
И все-таки овсянку мы съедаем, запиваем ее кофе, заедаем бутербродами из немецкого консервированного черного хлеба с сыром, маслом и джемом. Затем дежурный по кухне приступает к мытью посуды, а мы начинаем наш утренний туалет. Перед этим я раздаю воду в индивидуальные фляжки, а остальную часть канистры выделяю на кухню. Мы моем свою личную посуду сами, причем морской водой.
Мы дружно чистим зубы и умываемся, при этом кто-то предпочитает воду пресную, кто-то забортную. Я люблю чистить зубы морской водой. Помывшись, приступаю к бритью. На «Ра» я брился безопасной бритвой, теперь у меня электрическая на батарейках, бритье доставляет большое удовольствие и освежает. После этого мы расползаемся, как муравьи, по кораблю. У каждого свои заботы.
Карло с утра занялся наведением порядка на крыше, а потом вместе с Тору они закрыли куском брезента промежуток между платформой и крышей. Потом Карло занялся рыбалкой, Детлеф стоял на вахте до девяти утра, я сменил его. Герман отдыхал на крыше.
Низко над нами пролетел военный самолет с опознавательными знаками Омана. Норман определил, что это противолодочный самолет американской конструкции. Не первый и, увы, не последний…
На обед Герман приготовил мамалыгу – кашу из кукурузы, острую приправу к ней и поджарил ломтики бекона. Затем был кофе.
В конце обеда Тур сказал, что нам надо продумать методику спасения упавшего за борт. Он, конечно, надеется, что этого не произойдет, но мы должны быть готовы ко всему. Он вспомнил «Кон-Тики», когда Герман Ватцингер прыгнул в воду за спальным мешком и его еле спас Кнют Хаугланд, а потом «Ра-2» и Джорджа, поплывшего за куском дерева.
Тур сказал, что мы должны постоянно носить страховочные концы и, кроме того, необходимо срочно найти место для спасательных кругов. Сейчас они были намертво привязаны к стенкам хижины. После обеда я соорудил два деревянных крючка, привязал их к стенке хижины у мостика и повесил на них спасательные круги – один по левому борту, другой по правому.
На мостике был Тур. Он позвал меня и с беспокойством сказал, что надо что-то решать, ибо мы сейчас не знаем точно, где находимся. «Тигрис» должен миновать мыс Эль Жадд, а для этого надо идти на восток. Мы же идем на юг.
– Какой выход? – спросил я.
– Прежде всего подумать о верхнем парусе. Мы должны увеличить скорость, – ответил Тур.
Ханс Петер приготовил на ужин какую-то сладковатую кашу, которую обозвал рисовым пудингом, и сдобрил ее сахаром. И тем не менее этот так называемый пудинг пошел неплохо.
Стемнело. Ветер неустойчивый, налетает порывами, небо в тучах. Когда ветер стихает, нас нещадно треплет и парус болтается, как тряпка. Все ходит ходуном, хотя волны и небольшие.
15.I.1978. Аравийское море
Ночью разбудил меня Ханс Петер. Этот разбойник не зовет меня, а тянет за большой палец ноги. Поэтому я не сразу просыпаюсь, а он чрезвычайно доволен. Отстоял с Германом вахту до шести. Утром мы звякнули в колокол. Постепенно появился народ, и приступили к завтраку. Кроме яиц и молока, ели вчерашний пудинг.
В воде рядом с нами появилась корифена, и Ханс Петер поймал ее на спиннинг. Но рыба оказалась своенравной – она оборвала лесу и ушла. Через полчаса рыба появилась вновь, и теперь уже Асбьёрн все-таки поймал ее.
Вскоре неподалеку показался корабль, он шел прямо на нас. Это был небольшой норвежский сухогруз под названием «Брюнет», припиской в Бергене. Он сделал круг вокруг нас, с палубы его нам помахали, посигналили, и судно ушло. Примерно через час нас нагнал другой корабль. Теперь уже наш, советский. «Академик Стечкин», порт приписки – Одесса. Судно остановилось, и, к величайшему изумлению Нормана, который только приговаривал «невероятно», капитан спросил по громкоговорителю:
– Юрий Александрович! Не нужно ли вам чего-нибудь? Если да, то поднимите руки.
Я спросил Тура:
– Нужно ли нам чего?
Он ответил:
– Координаты и сводку погоды.
Я поднял руки. Корабль остановился. С него спустили мотобот, он подошел к «Тигрису», и моряки передали нам бутылку коньяка и ящик боржоми. Они дали нам координаты и сводку погоды, в которой говорилось, что в ближайшие сутки серьезных изменений не будет. Спасибо синоптикам, но примерно через час погода изменилась – подул ветер с юга, поползли тучи.
Поставили парус, опустили вертикальные рули. Потом подняли дополнительный маленький парус. Уже в темноте мы установили на вершине мачты сигнальную лампу с мигалкой. Мы, видимо, вновь пересекаем оживленную морскую дорогу: все время мимо нас идут и идут корабли. Незадолго до конца вахты прямо на нас в лоб шли два судна, оба они прошлепали метрах в двухстах от нас, перерезав нам путь. Мы с Карло старались освещать наш парус фонариками.
Примерно в час ночи начался дождь, точнее, не дождь, а ливень. Пожалуй, эта ночь была самой неприятной из всех, а главное, по-настоящему опасной и страшной. Мы пять раз были на грани столкновения. Корабли проходили так близко, что не только был слышен шум работы двигателей и винтов, но нас даже обдавало теплом работающих машин…
20.I.1978. Оманский залив, Аравийское море
Вновь было прекрасное утро, и я проснулся еще до колокола, так как был свободен от вахты и спокойно проспал всю ночь. Я помылся, побрился, принес канистру с водой и наполнил белую канистру с краном – наш водопровод. Канистры с водой стоят у нас в ящиках-банках вдоль стенок большой хижины, а часть – вокруг ящика под мачтой. Расходная канистра с дневным рационом подвешивается к мачте, и кран, вделанный в нее, дает возможность свободно брать воду.
За завтраком Тур сказал, что погода нам благоприятствует, следует привести лодку в порядок и отремонтировать все необходимое. Мы разделились на группы и занялись делом. Из опыта «Ра» я знаю, что все нужно делать своевременно и ни в коем случае не проходить мимо так называемых мелочей. Увидел, что где-то ослабел трос – подтяни, иначе через два дня он перетрется вовсе и на ремонт потратишь гораздо больше времени и сил.
Еще вчера мы заметили, что разболталась левая нижняя уключина, – это результат бессистемной качки. Мы с Карло взялись за дело. Действительно, тросы, которыми уключина была привязана к рулевой поперечине, растянулись, хотя в тот день, когда мы их укрепляли заново, они были натянуты до предела. Это мы с Карло делать умеем. Тросы растянулись не только из-за качки и постоянной нагрузки, но еще и из-за дождя. Качество их у нас совсем не то, что было на «Ра». Сейчас у нас в основном сизалевые, а тогда были настоящие манильские. Во время дождя, вернее, в воде сизаль набухает и съеживается, но, высохнув, трос становится мягким и растягивается. С настоящим манильским тросом ничего подобного не происходит, он практически не меняет своих свойств.
Прежде чем укрепить уключину заново, надо связать тросы. Но лодка движется, и весло, опущенное в воду, ходит на волнах из стороны в сторону. Движется, естественно, и уключина. Решили приподнять весло (теперь у нас хороший подъемный механизм – трос с деревянным блоком). Мы с Карло довольно легко приподняли весло и отвязали канаты, крепившие уключину к рулевой поперечине. Теперь надо было закрепить уключину намертво. После этого мы перешли к веслу справа. И опять все повторилось сначала.
Парус мы сегодня спустили в десять утра. Во-первых, не было ветра, а во-вторых, мы решили его заменить: вместо маленького, 62 квадратных метра, мы решили поставить большой, 80 квадратных метров. Для этого нужно было отвязать парус от рея и привязать новый. Но прежде в большом парусе пришлось проделывать дополнительные отверстия по бокам для шкотов, сделать отверстия для взятия рифов, затем нужно было привязать к рею все тросы – основной для подъема, брасы, шкоты и т. п. Этим весь день занимались Норман, Н. Р., Тору и Асбьёрн.
Между делом мы изловили дораду. Точнее, дело было так: Карло с помощью блесны подманил ее, а Рашад ее лихо подстрелил. Тур сделал из толстой кожи рыбы футляр – в нем можно хранить принадлежности для мытья посуды.
Ужинали мы дружно и роскошно: ели морковный суп и жареную акулу, которая сутки вымачивалась в морской воде. Тору – первоклассный повар. Он приготовил акулу дивно. Мясо ее было нежным и вкусным, совершенно без запаха, и подано оно было под томатным соусом с луком. Правда, ели мы акулу не без некоторой неприязни: преодолеть отвращение к этому великолепному хищнику все же довольно трудно. Начав есть, Тур философски заметил:
– Если акула не съест человека, то человек съест акулу.
После ужина мы с Германом были на вахте. Погода стояла чудесная, светила луна, море тихое, волны почти нет, тихо, стрекочут цикады на корме и на носу. Чем не ноев ковчег?
Сегодня семьдесят дней со дня спуска «Тигриса» на воду. Он уже заметно пропитался водой и притопился.
В 5.30 я проснулся от крика Карло, который был на вахте. Он звал Детлефа. Я быстро оделся и вышел на палубу. Первое, что я увидел, – огромная гора прямо по нашему курсу, слева по борту на берегу стояли грозные скалы, между скалами и горой – пролив.
Прежде чем будить остальных, мы попытались направить корабль правее грозного мыса, но это нам сделать не удалось, так как нас здорово сносило ветром. Мы поставили два вертикальных киля слева, но это тоже мало помогло. Я сказал Детлефу, что мы вряд ли сможем обогнуть мыс. Он согласился и пошел будить Тура. Вместо Тура через три минуты на палубу вылетел Норман – глаза квадратные, выпученные, на лице страх.
– Надо править на лагуну, – кричал он, – мы не сможем пройти мимо мыса! Это вообще не мыс, а длинная скала, которая вдается в море и идет параллельно берегу на протяжении семи миль. Если даже нам и удастся миновать первый выступ, дальше нас неминуемо занесет на скалы, и у нас не будет шанса для спасения!
Наверное, он был прав. Но к чему столько экспрессии?
Появился Тур и поддержал Нормана. Мы убрали вертикальные кили, спустили маленький парус и повернули на лагуну. Места вокруг дикие и красивые. Огромные причудливые скалы справа, такие же – слева и совершенно плоская песчаная равнина между ними. На равнине, ближе к правым скалам, небольшая деревенька – дома, пальмы.
Мы правили прямо на лагуну. Вскоре нас обогнала рыбацкая шхуна. Рыбаки подошли к нам близко, приветливо помахали руками, но ни английского, ни арабского они не знали. Прошло еще часа два, берег приближался. Детлеф и Асбьёрн на «Зодиаке» впереди постоянно измеряли глубину, и, когда лот опустился на пять метров, мы решили, что пора отдавать якоря. Вначале спустили парус, это заняло минут десять, потом отдали сначала один якорь, затем другой. Они долго волочились по дну, пока не зацепились. Расстояние до берега было примерно 400—450 метров. Опасаясь, что нас якоря все же не удержат и мы окажемся на берегу, мы отвязали рулевые весла, приподняли их насколько возможно и подняли кормовую гуару. После этого отдали еще и плавучий якорь, дабы узнать, несет нас на берег или нет.
Примерно в 12.00 Тур принял решение отправить на берег делегацию в составе Нормана и Рашада, чтобы они попытались связаться с местными властями и организовали буксировку «Тигриса» в безопасное место поближе к деревне. Асбьёрн, Рашад и Норман отправились на «Зодиаке» на берег. Часа через полтора Асбьёрн вернулся к нам, а около 16.00 вновь отправился на берег. Мы все время слушаем радио, но от Нормана и Рашада никаких вестей.
Берег между тем живет своей жизнью. Если не считать нескольких грузовиков, которые прошли по берегу, то можно было подумать, что машина времени перенесла нас во времена шумеров, – на берегу пасутся овцы, идут караваны верблюдов, большие и маленькие, люди одеты в старинные одежды. На нас они не обращают ни малейшего внимания, будто мы и не существуем.
Асбьёрн сплавал к берегу еще раз и вернулся, когда уже стемнело. Рашада и Нормана он не нашел, лишь узнал, что полицейский участок расположен где-то далеко, в другой деревне. Решили, что они, скорее всего, отправились туда. Асбьёрн оставил им «записку» на песке, но сейчас уже стемнело, и вряд ли они ее заметят.
Неожиданно с берега к морю прилетела огромная стая черно-розовых фламинго – ничего подобного я никогда не видел, это было необычайно красивое черно-бело-розовое облако.
Так в ожидании наступил вечер. Детлеф слушал радио и поймал Бахрейн, который сообщил, что норвежское консульство в Карачи готово послать нам навстречу корабль. Детлеф попытался связаться с Карачи, но там нас так и не услышали.
Мы стали готовиться к ночи, зажгли лампы, еще раз проверили якоря, убедились, что береговые ориентиры не изменились, то есть мы стоим на месте. Солнце зашло, стало темно, ветер крепчал, гнал тучи, волны стали больше и нет-нет да захлестывали нас. Ветер покрепчал, он рвет снасти, якорные канаты натянуты, как струны. Выдержат ли? Мы решили нести ночную вахту по два человека. Так вернее. Тур предупредил, чтобы мы спали не раздеваясь и уложили самое ценное в водонепроницаемые мешки.
Только мы начали готовить ужин, как вдруг услышали крики, но они доносились к нам со стороны моря. Там же был слышен шум мотора и мерцал огонек. Вскоре мы услышали голоса Нормана и Рашада. Они подошли к нам на шхуне и сказали, что капитан готов отбуксировать нас на другую сторону полуострова. Теперь нужно было поднять якоря. В кромешной тьме сделать это было нелегко. Шхуна начала нас тянуть на буксире. Якорные канаты натянулись, затрещали доски на носу, мы в испуге закричали. После нескольких попыток решено было затею эту бросить. Мы убедились в том, что якоря держат за грунт очень надежно. Шхуна, пересадив к нам на борт Нормана и Рашада, ушла, пообещав вернуться утром.
За ужином Норман и Рашад рассказали нам, что полуостров похож на лопату, штык ее – гористое плато, вдающееся в океан, а рукоятка – перешеек. Ширина перешейка около одной мили. По другую сторону перешейка удобная бухта. Там они и нашли нечто вроде помеси почты и полицейского участка, и там вскорости оказался капитан шхуны, который согласился отбуксировать нас в эту безопасную тихую бухту.
К счастью, нам не удалось сделать это ночью. К счастью потому, что море разыгралось по крайней мере баллов до шести-семи. А идти ночью на буксире вдоль скалистого берега, имея ветер со стороны моря, крайне опасно: кто знает, что может произойти с буксиром. Ведь оборвался же он однажды, когда нас буксировал «Славск». К счастью, это произошло в светлое время и шторм не был столь сильным, да и скал поблизости тоже не было.
21.III.1978. Аденский залив
С двух до четырех утра мы стояли с Карло на вахте.
Звезды, луна, волны и парус создают необходимое настроение, а скрипы лодки и стрекотание цикад – музыкальный ненавязчивый фон. Множество мыслей приходит в голову в это время, мыслей о нас самих и об остальном мире. Мы сейчас далеки от мировых проблем, и пример сосуществования нашего многонационального экипажа делает еще более нелепым кровопролитие, которое сейчас происходит в мире.
Мысли же о нас самих куда более просты и примитивны. Например, отчего нас все время сопровождают одни и те же рыбы и почему идут они обязательно слева за кормой? Мы четко установили, что это именно одни и те же. Ведь по крайней мере три дорады были ранены нашими гарпунерами, и мы их не спутаем: в прозрачной воде розовое пятно на изумрудно-золотисто-голубом теле рыбы хорошо заметно. Они идут за нами более месяца и пересекли вместе с «Тигрисом» океан, прошли более двух тысяч километров без отдыха и без сна. Что же их влечет? Непонятно.
Ханс Петер обнаружил неприятную вещь – сгнил кокосовый канат, который крепит поперечину, проходящую под мачтой. Он случайно потянул его, и тот расползся. Если подобное произошло и с остальными кокосовыми канатами – это будет трагедией, потому что все поперечины притянуты к палубе именно с помощью кокосовых канатов. А ведь именно на поперечинах покоится вся наша надстройка – к ним привязаны хижины, мачта, мостик, уключины.
После обеда спустили «Зодиак», фотографировали лодку со стороны и делали киносъемки, а кроме того, Асбьёрн и Ханс Петер поймали дораду, и у нас был прекрасный ужин. К вечеру ветер усилился, и сейчас мы делаем около трех узлов. Думали даже убрать верхний парус, но потом решили его оставить. Наверное, зря, это риск.
Сегодня наблюдали удивительно красивый закат. Солнце зашло, и через пятнадцать – двадцать минут небо вдруг окрасилось в желто-оранжевый цвет и стало светлее, чем во время захода солнца.
22.III.1978. Аденский залив
Ночная вахта была по-настоящему трудовой. Ветер дул довольно сильный, он нагнал хорошую волну, и мы буквально летели по волнам. Управлять лодкой не слишком трудно, но нужно быть все время начеку – большие волны заносят корму, и лодка порой рыскает по курсу на 7—10°. Вахтенному надо иметь особое чутье, чтобы успевать опережать волны. Если это не удается, второй вахтенный должен быстро повернуть другое рулевое весло так, чтобы лодка легла на прежний курс и паруса не потеряли ветер. Полощущий парус в таких условиях – дело весьма опасное.
Только что я отвлекся к дневнику и сделал эту запись об управлении, парус, как на грех, заполоскал. Рашад был на мостике, засмотрелся на чайку, лодка ушла с курса – и началось… Все бросились к парусам и снастям. Мы с Детлефом освободили левый нижний угол большого паруса, и он подался вперед. Ханс Петер работал с верхним парусом. Но это мало помогло, пришлось грести левым веслом. Потом уже, после того как лодка легла на курс, мы долго еще возились с парусом.
Утром Асбьёрн принялся на корме ловить рыбу. Ночью на борт залетело несколько летучих рыбок, и он использовал их как наживку. Поймал уже две дорады, каждая удача сопровождается дикими криками восторга, и будь здесь посторонний – он бы подумал, что что-то случилось у нас сверхъестественное или мы спятили с ума. А днем Детлеф приготовил из них прекрасный обед. Он сделал тушеную дораду с перцем и специями и приготовил к рыбе специальный горчичный соус.
Весь день за нами идут две акулы – одна добрых два метра длиной, другая поменьше. Пытаемся их сфотографировать в воде.
