Текст книги "Океан. Выпуск седьмой"

Автор книги: Леонид Соболев

Соавторы: Константин Бадигин,Юрий Сенкевич,Виталий Семин,Александр Поляков,Всеволод Белькович,Игорь Чернышев,Петр Пыталев,Валерий Белозеров,Александр Афанасьев,Григорий Сытин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Облокотившись на поручни, на верхней палубе стоял мужчина в белом костюме. Из верхнего кармана пиджака выглядывал уголок цветного платка. У мужчины был ровный пробор в коротко остриженных волосах, загорелое лицо, как у тех с большими чемоданами, твердый, резко очерченный подбородок и светлые прищуренные глаза, а также широкие плечи и мощные кисти рук. Элегантный мужчина красиво, как это делают в кино, раскурил дорогую сигару. Пуская вверх дым, он наблюдал за бесшумно сновавшими по черной воде джонками с красными фонариками на носу.

Таким видел себя Эл со стороны, и это приводило его в пьянящий восторг. Этот восторг зарождался где-то в глубине, поднимался волнами, кружил голову, наполняя тело неизъяснимо сладостной дрожью.

Пир такой красивой жизни Элу приходилось видеть и раньше. Он вырос в Майами, курортном городе, где круглый год светило жаркое солнце и продолжался праздник. Там у причалов покачивались высокие мачты частных яхт, а ночью рекламы сотен баров, кабаре и ночных ресторанов заливали улицы неоновым светом. Тогда Эл был униформистом у этой ярко освещенной арены. Ворочаясь по ночам в постели, он часто представлял себя то хозяином отеля, в котором отец служил портье, то владельцем яхты и спортивного «ягуара» с автоматическим откидным верхом. Таким, как у Стенли Годфрида, сына владельца универсального магазина «Все для тебя, парень». С Годфридом-младшим он тогда учился в одном классе и смертельно завидовал ему. Завидовал машине, каникулярным поездкам на Азорские острова, его здоровому, уверенному в себе отцу. Своего же папаши Эл стеснялся и презирал за полный собачьей готовности взгляд, вечную боязнь потерять работу, за то, что он молча сносил скандалы и попреки матери, за унылый пустырь возле дома. После школы Эл вступил в армию, чтобы не видеть озабоченных лиц родителей и за государственный счет посмотреть мир. И обязательно – Гавайские острова. Детская мечта сбылась. «Смотрите! – мысленно кричал Эл. – Я теперь такой же, как и вы! Я тоже наверху! И вам больше никогда не удастся сбросить меня обратно в трюм!..» Его трясло. Раздувая ноздри от сознания собственной силы и удачи, Эл уставился на красивую женщину с круглыми загорелыми плечами. Почувствовав на себе взгляд, она повернула небольшую породистую головку и отчужденно посмотрела на Эла. Он качнулся вперед навстречу этим зеленым глазам, но она чуть презрительно повела плечом и снова отвернулась к причалу. Эл восхищенно прищелкнул языком.

– Бой! – охрипшим голосом позвал он пробегавшего мимо мальчика в форменном костюме и откашлялся.

– Слушаю, сэр?

– Кто эта леди? – Эл показал на женщину.

– Простите, сэр. Не знаю, сэр.

– Узнай, кто и куда едет. Получишь еще столько же. – Эл сунул в руку мальчика несколько долларов.

– Я узнаю, сэр. Благодарю вас, сэр. – Рассыльный поклонялся и отошел в сторону.

Раздался густой, заглушающий все звуки рев. На причале заволновалась цветная толпа провожающих. Они что-то беззвучно кричали, размахивали платками, смеялись и посылали воздушные поцелуи стоявшим на палубах пассажирам. Матросы начали выбирать концы.

Рев смолк. К «Патриции» подошли два буксира. На ходовом мостике появился капитан в белом кителе и отдал команду. Буксиры уперлись в борт лайнера носами. Гигантская туша «Патриции» начала медленно отходить от причала, обрывая разноцветные ленточки, тянувшиеся от пассажиров к провожающим.

Буксиры вывели лайнер и развернули его. Явственней заработали машины. Лайнер вздрогнул и, заметно набирая скорость, пошел к выходу из порта. Проплыли мимо створные огни на конце мола, и «Патриция» вышла в открытое море. Скопище сбегающих к берегу городских огней отдалялось.

Эл повернулся. Зеленоглазой женщины не было. Он потер рукой подбородок и пошел к трапу. Поблагодарив кивком боя, предусмотрительно распахнувшего перед ним зеркальную дверь, он вошел в салон для пассажиров первого класса. В салоне было тихо. В дальнем углу несколько человек уже играли в бридж, да у стойки скучающий бармен протирал высокие стаканы.

Возле большого макета «Патриции» утонул в кресле Такэда в черном, похожем на пасторский, костюме. Он важно листал какой-то ярко иллюстрированный журнал. Эл усмехнулся. Неслышно ступая по толстому ковру, он подошел к Такэде, стал у него за спиной и негромко произнес:

– Руки вверх!

Спина у Такэды окаменела, затем он резко обернулся.

– Ай, капитан… – Он перевел дух. – Капитан так шутит, а у меня больное сердце.

Эл сел, положил в пепельницу недокуренную сигару и не спеша достал из кармана план «Патриции».

– Еще раз уточним основные моменты, – сказал он. На плане были подробно указаны служебные помещения и расположение кают лайнера. Красные стрелки объясняли, как пройти в нужное помещение.

Не опуская журнала, Такэда повернул к нему голову.

– Завтра ровно в двенадцать ночи, когда сменяются вахты, ты, Стив и я заходим к капитану. Это здесь. Мимо ресторана, по трапу – в служебный коридор, вторая дверь после каюты старшего помощника.

– Помню.

– В это время Джо и этот новый из Иокогамы, как его?

– Уэдзи, капитан.

– Джо и Уэдзи захватывают радиорубку и обезвреживают радиста.

– Понятно, капитан.

– Джо кодом вызывает с «Хати-мару» катер, после чего рацию уничтожить…

– Капитан, – предостерегающе произнес Такэда.

– Сигареты, сигары, господа? – Девушка в форменном костюмчике остановила тележку с пачками сигарет и сигар различных марок.

Такэда чопорно отказался.

– Сигару, – Эл бросил на тележку пятидолларовую бумажку.

– Благодарю вас, сэр… – Девушка присела.

Эл взял из коробки сигару и посмотрел ей вслед.

– Ай-яй, капитан! – Такэда погрозил пальцем. – Дело прежде всего.

– Классный лайнер эта «Патриция», – подмигнул ему Эл.

– Молодость, молодость… Ее ни за какие деньги не приобретешь.

– Не расстраивайтесь, Такэда-сансей. За хорошие деньги и вас будут любить, поверьте.

– За деньги не надо, – поскучнел Такэда, и лицо его стало совсем похоже на печеное яблоко.

– Все, что я тебе сказал, должно произойти точно по времени. Следующая вахта заступает через четыре часа, поэтому мы возьмем ноги в руки не позже половины четвертого. – Эл взял из пепельницы недокуренную сигару, но передумал – бросил ее обратно и достал новую.

– Учитесь красиво жить, капитан? – поддел Такэда.

– Приобретаю привычки. – Эл раскурил сигару. – Возникло непредвиденное обстоятельство: сейф перенесли в специальную бронированную каюту. Где она находится, – Эл, свернув план трубочкой, передал Такэде, – я отметил крестиком. Покажешь ребятам, а потом проверишь их. Найти к каюте дорогу они должны с закрытыми глазами.

– Значит, наш старый план изменился?

– Да, тот вариант отпадает. – Эл помолчал. – Охраняют каюту пятеро. Я видел их на причале, когда на броневике привезли мешки с валютой. Парни здоровые.

– Что же делать теперь, капитан? – спросил Такэда, листая журнал.

– Думать надо. Один из этих типов все время торчит с автоматом в коридоре, а остальные волки сидят в каюте с сейфом, и наверняка не с пустыми руками… Опусти журнал! – раздраженно сказал Эл. – Сидишь, как гангстер из дерьмового фильма!

Такэда бросил на столик журнал, зло прищурился.

– Ладно, – примиряюще сказал Эл. – Ладно, Такэда-сансей. Дело есть дело, ты же сам любишь так говорить…

Такэда только со стороны казался добродушным стариком с грустной улыбкой на сморщенном лице. Но он крепко держал в руках своих японцев, и без его согласия они не выполнили бы ни одного приказания. Эл это хорошо знал, немного побаивался его и старался не обострять отношений.

«Леди и джентльмены! К вашим услугам на лайнере «Патриция» имеются четыре ресторана, повара которых могут удовлетворить самый изысканный вкус, а в барах вы всегда найдете напитки, отвечающие вашему настроению… Вниманию любителей спорта! Вас ожидает прекрасный теннисный корт, где вы сможете скрестить ракетки с друзьями, а также два бассейна…» – перечислял достоинства «Патриции» бархатный мужской голос из невидимого динамика…

– У меня предложение. – Эл поднялся. – Выпить сейчас напитка, который отвечает нашему настроению, и – спать. Завтра додумаем. У нас впереди еще целый день.

Они направились к стойке бара.

Всю ночь Элу снился один и тот же сон. Будто бежит он по мокрым улицам какого-то странного города, а за ним гонится человек с белым пятном вместо лица. Чувствуя, что он задыхается, Эл останавливается и выхватывает пистолет. Выставив его вперед, он давит и давит на курок, но тот мягко утопает где-то внутри, а проклятый пистолет не стреляет. Эл плачет от бессильной злости и швыряет в ненавистное белое лицо оружие. Человек с белым лицом набегает на Эла и, обнажая манжеты, протягивает к нему волосатые руки.

– Не надо! – закричал Эл и проснулся.

«Надо было бить его ребром руки по шее и левой в солнечное сплетение! – думал он, тяжело дыша. – Я бы тебе показал, скотина! – Эл сжал кулаки, мысленно ломая противника. – Ладно, старина, не порть себе настроение. Это только неудачникам везет во сне». Он взял с ночного столика часы.

– Ого! Десять… Такэда уже бегает по палубе и шипит, как испорченный сифон.

Эл принял душ и тщательно выбрился. Взглянув в зеркало, он остался доволен своим внешним видом.

– С добрым утром, сэр, – поздоровался убиравший в коридоре матрос.

– Доброе утро, – приветливо откликнулся Эл.

Он прошел по слегка покачивающемуся коридору и постучал в дверь каюты, где жил Такэда. Никто не ответил.

– Он только что вышел, сэр, – сказал матрос.

Эл позавтракал в ресторане и поднялся на палубу для пассажиров первого класса.

На свежем утреннем небе не было ни единого облачка. Оно было чистое и такое густое от синевы, что казалось перевернутой копией моря.

Создавалось ощущение, что «Патриция» застыла в этом тягучем, переливающемся на солнце голубом киселе. Только широкая пенная дорожка за кормой да легкая дрожь палубы говорили о скорости.

Из бассейна несся визг и хохот. Там пытались оседлать большой, ярко раскрашенный шар. На носу лайнера собралась толпа и весело наблюдала за резвящейся в пене у форштевня стаей дельфинов.

Такэды на этой палубе не было.

«Черт с ним, – подумал Эл, – увижу еще». Он разложил шезлонг, удобно устроился в нем и закрыл глаза. Припекало, но лицо приятно обдувал легкий ветерок. Думать не хотелось. Не открывая глаз, Эл достал сигару и закурил. «Лежать бы вот так и не знать никаких Джо, японцев. – Он вздохнул. – Игра, кажется, затягивается. Скоро станет горячо. Рано или поздно нас прихлопнут козырным тузом, а ведь я еще хочу, чтобы меня встречала жена с двумя сопливыми сорванцами, похожими на папу. Надо кончать…» И мысль, которая все время пряталась где-то в тайниках сознания, стала оформляться реальным планом действия.

Впервые Эл задумался над этим, когда через своего человека в Гонолулу узнал, что на «Патриции» будет отправлена в Англию крупная сумма денег. Точную цифру этот человек назвать не мог, но утверждал, что сумма внушительная. Эл долго колебался, взвешивая шансы «за» и «против», в конце концов решился сделать последнюю ставку и сорвать банк. В плане, разработанном вместе с Такэдой, весь упор делался на неожиданность. Никто не мог предположить, что на такое гигантское судно, как «Патриция», с одной только командой в двести с лишним человек, кто-нибудь осмелится напасть. Лайнер был слишком крупным куском даже для знаменитой мадам Вонг…

– Сэр…

Эл открыл глаза.

Возле шезлонга стоял вчерашний бой.

– Простите, сэр, что побеспокоил вас, но вы изъявили желание узнать о леди.

– Выкладывай свои новости, парень.

– Она танцовщица, сэр, – наклонившись к Элу, сообщил бой. – Возвращается в Англию после гастролей в Гонолулу. Зовут ее Франсуаза Жувазье.

– А тип, что трется возле нее? Кто он?

– Импресарио и близкий друг. – Бой сдержанно улыбнулся, выделяя интонацией «близкий». – Номер каюты леди двести первый, недалеко от вашей, сэр. Для начала вы могли бы послать цветы.

– Хорошую школу ты прошел, паренек, – одобрительно сказал Эл. «Мальчик думает, если я называю его парнем, то он может давать мне советы, как идиоту янки».

– Вот тебе обещанные десять долларов и еще двадцать. На них купишь букет цветов. Полагаюсь на твой вкус, парень.

– Благодарю вас, сэр. От кого прикажете передать, сэр?

– Скажешь, что от поклонника ее таланта.

– Понял, сэр. – Бой почтительно поклонился и отошел.

Становилось жарко, Эл встал и не спеша направился в каюту за плавками. Проходя мимо теннисного корта, он увидел зеленоглазую женщину. Она стояла у сетки, наблюдая за игрой двух голенастых юношей. Франсуаза Жувазье была в коротких шортах, туго обтягивающих бедра, и белой рубашке с якорем на груди. Сильные упругие ноги лоснились от загара.

Эл сделал круг, чтобы пройти мимо нее. Поравнявшись, он вежливо поклонился. В ее глазах мелькнула веселая искорка, и она наклонила голову, не то отворачиваясь от Эла, не то отвечая на его поклон.

Эл прошел мимо и уже у трапа оглянулся.

Чуть склонив голову, она смотрела ему вслед. Элу очень хотелось вернуться и заговорить с ней, но, боясь испортить удачное начало, он пересилил себя и сбежал вниз по трапу в коридор.

У его каюты топтался Такэда все в том же черном пасторском костюме.

– Хелло, Такэда! – весело крикнул Эл. – Где пропадаешь, мой старый боевой камрад?

– Об этом я хотел спросить капитана, – заворчал Такэда.

Эл открыл дверь каюты.

– Прошу.

– Пожалуйста, капитан. После вас.

– Нет, уважаемый Такэда, только после вас, – делая церемонный японский поклон, сказал Эл и рассмеялся.

Такэда пошевелил короткими ноздрями, подозрительно принюхиваясь к Элу.

– Только чашку кофе. – Эл прошел в каюту и начал переодеваться. – Где ты был все утро?

– Проверял наших людей, – Такэда сел в кресло и деликатно отвернулся. – Капитан что-нибудь придумал?

– Да, – сказал Эл, натягивая плавки. – Но в целом план останется прежним.

– Мне кажется, что капитан очень легко относится к этому делу…

– Это тебе только кажется, – засмеялся Эл и похлопал Такэду по плечу. – Купаться ты, конечно, не пойдешь?

– Что мне сказать нашим людям?

Эл стал серьезным.

– Напомни им, чтобы не собирались вместе, не смели пить и помнили, что в двадцать три часа сорок минут все должны быть на своих местах. С оружием, – добавил он. – А как поступить с этими парнями из охраны, я объясню тебе вечером.

Такэда согласно кивнул, но было видно, что он недоволен.

До ленча Эл купался и загорал, все время стараясь улучить момент и заговорить с Франсуазой Жувазье. Но антрепренер, или как он там назывался, не отходил от нее ни на шаг. Во время ленча Эл, проходя мимо ее столика, улыбнулся, но она скользнула по нему спокойным взглядом и равнодушно отвернулась. Эл обиделся. Радостное, чуть влюбленное настроение было испорчено.

Наступил вечер. Радио «Патриции» все тем же бархатным голосом приглашало посетить рестораны лайнера, где должен был состояться бал и какой-то большой сюрприз. Эл потер руками лицо и направился в ванную. В дверь каюты постучали.

– Кто? – перекрывая шум льющейся воды, крикнул Эл.

– Капитан… – донесся голос Такэда.

– Подожди меня на палубе!..

На полутемной палубе почти никого не было. Около борта стоял Такэда и делал вид, что любуется гаснущими за горизонтом последними лучами солнца.

– Какие краски! – останавливаясь рядом, подыграл Эл.

– Да, капитан, – не сразу ответил Такэда. – Как на картинах Хокусаи.

«Э… – подумал Эл. – Да ты всерьез».

– Что с тобой, Такэда? – Эл дружески обнял его за плечи.

– Многое вспомнилось, капитан. Жена, двое моих мальчиков. Им сейчас было бы по двадцать лет…

Эл сочувственно помолчал.

Море быстро наливалось темнотой. В еще светлом небе начинали появляться первые звезды. Из ресторана послышалась музыка, на палубе вспыхнули фонари.

Такэда поморгал короткими ресницами, сморщил в улыбке лицо:

– Привык я к вам, Эл.

– И я тоже, дружище. Джо проверил рацию?

– Проверил. Он распаковал ее еще днем. – Такэда заговорил по-деловому: – Сверим часы. У всех наших они поставлены по моим. Сейчас, – Такэда посмотрел на часы, – двадцать один час семнадцать минут.

Мимо прошли двое японцев и Стив. Стив приветственно помахал рукой, но Эл сделал вид, что это к нему не относится.

– Людей расставишь цепочкой по всему пути от каюты с сейфом до штормового трапа. И чтобы без команды свой пост никто не смел покинуть, – втолковывал Эл, обходя с Такэдой те коридоры и помещения лайнера, где через три часа предстояло начать операцию. – Стрелять только в исключительных случаях…

«Как Наполеон перед Аустерлицем или как там», – с удовольствием сравнил он себя.

Они вернулись на верхнюю палубу.

– Встретимся у бассейна в двадцать три сорок пять.

– Слушаюсь, капитан.

– Еще раз проверь готовность рации Джо, – напомнил Эл. – Это очень важно. Если мы не сумеем захватить радиорубку лайнера, рация Джо – единственный шанс унести отсюда ноги…

5

Эл вернулся к себе в каюту, постоял у зеркала, внимательно рассматривая себя, и, поколебавшись, все же решил идти на бал. Ему очень хотелось еще раз увидеть Франсуазу Жувазье. Он позвонил в ресторан и заказал столик на имя, под которым он значился в списке пассажиров «Патриции». Переодевшись в вечерний костюм, Эл поднялся в ресторан.

Сверкающий хрусталем столик был рассчитан на двоих, но второе место пустовало. Эл устроился в кресле, огляделся. В зале сидели те, которых газеты называли «сосэйтлитес», – люди, принадлежащие к элите общества. Имена некоторых из них можно было найти в справочнике «Who is who?»[4]4
  «Кто есть кто?» (англ.).


[Закрыть].

Оркестр оборвал мелодию.

– Леди и джентльмены! – взбежав на эстраду, воскликнул конферансье, похожий на премьер-министра в отставке. – От имени капитана я еще раз приветствую на нашем балу всех! Всех! Всех!.. – Он лучезарно улыбнулся.

В зале захлопали.

– Бал устроен в честь знаменательного события и… – тут конферансье лукаво улыбнулся, – в честь «мисс Патриции», которая будет избрана сегодня на балу компетентным жюри. Музыка!..

Стюард наполнил бокал шампанским и поставил укутанную салфеткой бутылку в серебряное ведерко со льдом. Эл отпил из бокала и начал искать глазами Франсуазу Жувазье. Она сидела в обществе трех молодых людей через несколько столиков от него. Эл даже удивился, что сразу не заметил ее.

На эстраду выбежали два клоуна, столкнулись лбами и сделали обратное сальто. Затем один клоун схватил другого за волосы, подбросил его вверх и поймал себе на голову…

В зале висел негромкий гул голосов и смех.

Эл закурил сигару, грустно вздохнул. «Когда я, наконец, смогу вот так, как эти, спокойно сидеть за столиком в ресторане, не ожидая каждую минуту, что сзади подойдет кап и хлопнет по плечу: «Руки вверх, приятель…»

Под тревожную дробь барабанов клоуны сделали стойку на одном большом пальце.

«Конечно, – продолжал размышлять Эл, – у каждого из сидящих здесь есть свои заботы, но не такие… Впрочем, кто знает об этом?»

Покраснев от прилившей к лицу крови, клоуны продолжали держать стойку на одном пальце. В зале зааплодировали громко, от души.

Франсуаза Жувазье обернулась. Эл проследил за ее взглядом. Раскланиваясь со знакомыми, через зал шел ее антрепренер. Подойдя к столику, он поздоровался с молодыми людьми, с подчеркнутой ласковостью поцеловал руку Франсуазы. Эла кольнула зависть. Он не смог бы так уверенно и небрежно провести себя через весь зал. И не было рядом с ним женщины – такой женщины! – которой он мог бы поцеловать руку. Франсуаза Жувазье была тем идеалом, о котором долгими казарменными и тюремными ночами мечтал Эл: женщиной, которой целуют руки, дарят цветы, автомобили и журнальные фотографии которой висят над койками холостяков и солдат…

На эстраде быстро менялись певцы, жонглеры, фокусники…

– Сэр…

Эл вздрогнул. Перед ним стоял распорядитель.

– Простите, сэр, – повторил он. – Вас хочет видеть один джентльмен. Он ждет у входа в ресторан.

Эл допил бокал шампанского, медленно поднялся.

«Кто это может быть?! – лихорадочно думал он. – Неужели ловушка?!.»

– Внимание! – снова появляясь на эстраде, ликующе воскликнул конферансье. – Сейчас уважаемое жюри…

Но Эл уже не слушал, что говорил конферансье. Он быстро шел к выходу из ресторана.

Рядом с дверью стоял Такэда. У Эла отлегло от сердца.

– Неприятности, капитан. – Такэда отвел его в сторону. – Джо напился.

– Ты где был?!

Такэда развел руками.

– Он сказал, что это не мое японское дело…

– Этот ублюдок выпросит у меня пулю!.. – Эла трясло от бешенства. – Здорово нализался?

– Под завязку, капитан.

– Суньте его под душ, дайте нашатыря или чего там еще, но чтобы через час он был на ногах!

Прежде чем вернуться в зал, Эл зашел в бар и выпил джина. Ему надо было разрядиться. Спиртное подействовало сразу. В голове и ногах появилась легкость. «Пора переходить на два пальца», – подумал Эл. Так когда-то отец называл одну порцию.

Подражая антрепренеру, он прошел через весь ресторан и сел за свой столик. Франсуаза Жувазье увидела его. Помня о дневной встрече, Эл не рискнул поклониться ей и с независимым видом перевел взгляд на эстраду. Там продолжал трепаться все тот же конферансье.

– Я, вероятно, выражу общее мнение, – говорил он, – мнение в основном мужское, – конферансье подмигнул в зал, – если надену эту корону, – он поднял блестящую маленькую корону и сделал эффектную паузу, – на прелестную головку знаменитой танцовщицы Франсуазы Жувазье!..

Вспыхнул яркий свет. Цветной луч небольшого прожектора пробежал по стенам и остановился на столике, за которым сидела Франсуаза Жувазье.

– Браво! – крикнул кто-то.

Франсуаза встала и раскланялась.

Оркестр заиграл туш. Конферансье подал знак. Из-за кулис эстрады появился монументального роста стюард с громадной корзиной желтых роз. Франсуаза Жувазье взяла из корзины охапку цветов и начала бросать их аплодирующим пассажирам. Те ловили цветы и посылали ей в ответ воздушные поцелуи. Антрепренер вел себя так, словно все это предназначалось ему. Он даже кланялся.

«Павиан, – подумал Эл. – Гнусный павиан с дряблым животом!» Он встал и громко захлопал.

Франсуаза повернулась и с улыбкой еле заметно наклонила голову. В белом, оттеняющем загорелое тело платье, с блестящей короной на коротко остриженной головке, она была очаровательна. Выбрав нераспустившуюся розу, она бросила ее Элу. Опрокинув бокал, он поймал ее и вставил в петлицу пиджака. Эл ликовал. Казарменные мечты сбывались. Трое молодых людей и антрепренер посмотрели на Эла.

«Дерьмо!» – Эл сжал челюсти.

Аплодисменты постепенно стихли.

– Танцуем, леди и джентльмены! – объявил конферансье. – Впереди нас ждет большой сюрприз!..

С первыми тактами старинного аргентинского танго зал снова окунулся в приятный полумрак. Эл встал, застегнул пиджак и направился к столику, где сидела Франсуаза – про себя он называл ее уже так. Когда Эл пригласил ее, молодые люди недовольно замолчали. Франсуаза Жувазье, сняла с головы корону и подала ему руку. Эл обнял тонкую гибкую талию и, танцуя, постепенно увел ее дальше от столика.

Некоторое время они танцевали молча. Потом она слегка откинула голову и посмотрела Элу в глаза. Впервые они были так близко.

– Ну, – она улыбнулась, – вы что-то хотели мне сказать?

Эл смешался.

– Так мне казалось целый день.

– Я знаю, кто вы, – только и нашелся Эл.

Франсуаза Жувазье снисходительно кивнула. Она привыкла, что ее узнают.

– А вот вы мне не представились.

– Эл…

– Эл – и все?

– Мэрлоу, – неожиданно для себя назвал Эл свою настоящую фамилию и прикусил губу.

– Американец?.. Что с вами, месье Мэрлоу?..

На танцующие пары посыпались цветные снежинки.

– Мне хорошо с вами, – сказал Эл.

– Банально, – поморщилась Франсуаза Жувазье.

– Правда. Мне очень хорошо с вами, – как можно искренне повторил Эл.

Танец кончился. Он проводил Франсуазу к столику, вернулся на свое место. Приподнятое настроение исчезло. Элом овладела тревога.

Франсуазу пригласил танцевать один из молодых людей. Она танцевала и смотрела на него, но Эла это уже не радовало. Он думал, как выкрутиться из идиотского положения, в которое попал из-за своего длинного языка. «Кретин! – клял себя он. – Сам дал фараонам точный адрес! Все в ресторане видели, как я танцевал с ней, и наверняка стукнут полицейскому комиссару. А Франсуаза подробно опишет и заодно вспомнит фамилию… Забрать бы ее на «Хати-мару», но как это сделать? Вот если бы выманить к штормтрапу…» Эл взглянул на часы; через двадцать минут пора было уходить.

Извинившись перед антрепренером, он снова пригласил Франсуазу.

– Жаку вы не понравились, – смеясь, сообщила Франсуаза. – Он сказал, что у вас слишком яркий галстук.

– Вы куда сейчас направляетесь, в Англию?

– Да. У меня гастроли в Альберт-холле. А вы?

– Тоже.

– Следовательно, мы увидимся. Приходите на мое выступление.

– Я хочу увидеть вас сегодня, Франсуаза, – крепко прижав ее к себе, шепотом произнес Эл. – В ноль часов тридцать минут.

– Вы делаете мне больно!.. Ноль часов – это армейская привычка называть самое романтическое время для свиданий?

«Нашла время ломаться!» – со злостью подумал Эл.

– Пока бал не закончится, я не смогу уйти. «Мисс Патриции» это не к лицу.

– Пожалуйста, – умоляюще сказал Эл. – Это очень важно для нас обоих!

– Вы нетерпеливы. Не расстраивайтесь. Действительно не могу. Мой антрепренер, или, как говорят у вас в Америке, менеджер, следит за моим режимом дня. Он не разрешит. – Франсуаза ласково потрепала Эла по плечу. – Наберитесь терпения до Англии, месье Мэрлоу.

Эл сжался и что-то пробормотал.

– Видите, я запомнила вашу фамилию, а это хороший знак. Приходится знакомиться с таким количеством людей, а у меня ужасная память на фамилии. Я верю, что мы увидимся. И спасибо за цветы. Они были прекрасны.

«Влетел в историю! – с отчаянием думал Эл. – Кретин! Ах, какой кретин!..»

– Обязательно, – сказал он. – Только Мэрлоу – это не моя фамилия, – попытался Эл замести следы.

Франсуаза Жувазье сделала большие глаза.

– Вы гангстер или принц крови, путешествующий инкогнито?

– Не совсем, – Эл натянуто улыбнулся. – Просто я однофамилец знаменитого регбиста, и всех сразу начинают интересовать подробности из его жизни. Мне это осточертело!

– Понимаю вас. Популярность – это приятно. Но когда изо дня в день чувствуешь себя редким зверьком, на которого, как в зоопарке, приходят поглазеть бездельники, это становится ужасным.

– Невыносимым, – сказал Эл. – Но если вас интересует моя настоящая фамилия…

– Для меня вы будете просто Эл. В этом что-то есть…

– Вы изумительная женщина, Франсуаза! – воскликнул Эл, а про себя подумал: «Все вспомнишь на допросе. А полицейский комиссар проверит, кто такой Мэрлоу. У них в картотеке есть такая фамилия… Но что я могу сделать? Остается только надеяться, что Франсуаза промолчит. Девочка с норовом…»

Танец кончился.

– Леди и джентльмены! – появляясь на эстраде, многозначительно произнес конферансье. – Не забывайте, вас ждет большой сюрприз! К двенадцати часам прошу выйти всех на палубу!..

«Большой сюрприз… – подумал Эл. – Это уж точно. Это я вам обещаю…»

Он подвел Франсуазу к столику и поцеловал ей руку.

– Вам не кажется, мистер, что вы злоупотребляете вежливостью дамы? – откинувшись в кресле, высокомерно сказал антрепренер.

– Не кажется, – Эл переглянулся с Франсуазой.

– Я советую вам забыть дорогу к этому столику!

– Грубо, – коротко сказал Эл.

– Убирайтесь!..

Франсуаза Жувазье с интересом наблюдала за начинающимся скандалом.

Эл наклонился к антрепренеру.

– Захлопни пасть, старый павиан, – дружелюбно сказал он.

Антрепренер побледнел от возмущения и встал. Молодые люди тоже поднялись и начали обходить столик.

– Выйдем, – сказал один из них.

– Проводить тебя на кладбище? – Эл взял за горлышко бутылку.

На них с любопытством начали оборачиваться.

– Метрдотель! – крикнул антрепренер.

Но метрдотель и так уже спешил к ним вместе с двумя дюжими стюардами.

– Твое счастье, павиан, что тебя ждут в зоопарке. – Эл поставил на стол бутылку.

Франсуаза рассмеялась.

– Джентльмены, джентльмены!.. – укоризненным тоном начал метрдотель. – Прошу вас, джентльмены… – Он ласково взял Эла под локоть и отвел в сторону.

Эл расплатился и, сопровождаемый взволнованным метрдотелем, снова вернулся к столику, где сидела Франсуаза.

– Старый облезлый павиан, – еще раз мстительно сказал Эл. Он чувствовал, что уже «засветился», так что терять было нечего. Подмигнув на прощание Франсуазе, он пошел к выходу.

Эл спустился к себе в каюту, запер дверь и вытащил из шкафа чемодан. Достал спрятанный под бельем автомат, точными профессиональными движениями собрал его и поставил на предохранитель. Затем проверил карманы висевших в шкафу костюмов и убедился, что никаких бумаг и документов там не осталось. Пристроив под пиджаком автомат, выключил свет, вышел и запер дверь каюты. Поднявшись на палубу, он выбросил ключ в море.

Около бассейна прогуливались Такэда и Стив. Эл осмотрелся и открыл дверь в служебный коридор. За ним не спеша двинулись его сообщники.

В мягко освещенном коридоре никого не было, только с палубы доносилась музыка да гудели дизели лайнера. По ковровой дорожке они прошли к двери с табличкой «Капитан». У Такэды на виске вздулась синяя вена. Стив дрожащими руками одергивал пиджак.

«Господи, помоги! Это в последний раз, клянусь тебе!..» – мысленно воскликнул Эл.

– Время. – Он взглянул на часы: ноль часов десять минут.

Через три минуты Джо и еще двое японцев должны были захватить радиорубку. Эл помедлил немного, глубоко вздохнул и постучал.

– Войдите.

Эл надел черные очки и рывком открыл дверь каюты.

Капитан сидел за письменным столом.

Эл шагнул вперед.

– Что угодно, сэр? – спросил капитан. – Простите… – Он встал и надел висевший на спинке кресла китель с золотыми шевронами.

– Не стоит беспокоиться, капитан. – Эл выхватил из-под полы пиджака автомат.

Рука капитана потянулась к кнопке звонка.

– Спокойно! Вы понимаете, – подходя ближе, начал Эл, – что идет крупная игра и я стесняться не буду. Не то время года. – Эл повел перед собой автоматом. Первый шаг был сделан. Сосущее чувство страха начало проходить.

– Что вам угодно? – Капитан подался вперед, стараясь рассмотреть за черными очками глаза Эла.

– Такэда! – не оборачиваясь, позвал Эл.

В каюту вошли Такэда и Стив, они заперли дверь.

– Теперь подробно объясню, в чем заключается моя просьба…

– Не утруждайте себя! – оборвал его капитан. – Вы можете убить меня, но ни одного вашего приказания я не выполню!

Эл повернул капитана лицом к стене и стал за его спиной.

– Это не приказ, а убедительная просьба.

– Я бы на вашем месте сдался, пока вы ничего не натворили…

– Вот что, приятель, – угрожающе перебил Эл. – Или ты сейчас вызовешь сюда вахтенных офицеров, или я застрелю тебя!

Капитан молчал.

– Нет? – Эл упер дуло автомата в спину капитана.