Текст книги "Океан. Выпуск седьмой"
Автор книги: Леонид Соболев
Соавторы: Константин Бадигин,Юрий Сенкевич,Виталий Семин,Александр Поляков,Всеволод Белькович,Игорь Чернышев,Петр Пыталев,Валерий Белозеров,Александр Афанасьев,Григорий Сытин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
ПУТЕШЕСТВИЯ, ОТКРЫТИЯ, ПРОБЛЕМЫ
Ю. Сенкевич
В ОКЕАНЕ – «ТИГРИС»
Путевой дневник[8]8
Сокращенный вариант.
[Закрыть]
Некоторые сведения, без которых было бы непонятно все остальное
Цель экспедиции. Ее организовал известный норвежский ученый, писатель и путешественник Тур Хейердал, чтобы выяснить, как далеко и как долго древние жители Двуречья шумеры могли плавать в акватории Индийского океана на сплетенных из тростника лодках. Этот эксперимент должен был стать одним из доказательств возможности контактов древнейших цивилизаций.
Состав экспедиции. В ней участвовало одиннадцать человек из девяти разных стран. По своим обязанностям в экипаже «Тигриса» они распределялись так: Тур Хейердал (Норвегия) – руководитель; Норман Бейкер (США) – штурман, радист; Карло Маури (Италия) – фотограф, кинооператор, такелажный мастер, кок; Юрий Сенкевич (СССР) – врач; Тору Сузуки (Япония) – кинооператор; Герман Карраско (Мексика) – аквалангист, кинооператор; Норрис Брок (США) – кинооператор; Детлеф Зойтцек (ФРГ) – второй штурман; Ханс Петер Бьён (Норвегия) – студент-медик, матрос; Асбьёрн Дамхаус (Дания) – студент физико-математического факультета, матрос и, наконец, Рашад Низар Салим (Ирак) – студент-скульптор, матрос.
Маршрут экспедиции. «Тигрис» стартовал у г. Курна (Ирак) в месте слияния Тигра и Евфрата, прошел по реке Шатт-эль-Араб, вышел в Персидский залив, где делал стоянку на островах Бахрейн, а затем шел по Оманскому заливу с заходом в Оман, по Аравийскому морю с заходом в Пакистан и мимо острова Сокотра и по Аденскому заливу. Конец путешествия – в городе Джибути, что стоит на самом стыке Аденского залива и Красного моря.
Экспедиция продолжалась 6 месяцев – с октября 1977 года по апрель 1978 года. Лодка находилась на воде ровно 144 дня и за это время преодолела 7 тысяч километров.
СТАРТ12.XI.1977. Курна. Ирак
Ночью бушевала гроза. Наша палатка, которую я разбил в садике перед домом, содрогалась от страшного ветра, и мы боялись, что ее унесет. А дом – это небольшой постоялый двор, что носит громкое название «Дом для отдыха в Эдемском саду».
Утром я встал, как всегда, в 6.00. Вернее, меня разбудил Карло, который каждое утро выходит на террасу из дома и кличет меня: «Александрович!» И когда я отзываюсь, он добавляет что-то на непонятном, придуманном им языке. Я отвечаю ему примерно так же: «Хол-нохол, партака у кука а тапа…»
Солнце всходит в 6.15. Огромный огненный шар медленно возникает над гладью Шатт-эль-Араба и превращается из ярко-розового в ослепительно оранжевый.
Я обогнул дом и увидел лодку, которая, словно огромный золотистый лебедь, спокойно стояла у берега Тигра. Сегодня все спокойно, но вчера!
Вчера была пятница – выходной день в Ираке, и именно на этот день был назначен торжественный спуск лодки на воду. Работать было просто невозможно. Стройплощадку, где стоит лодка на стапеле, окружила толпа любопытных, туристов, местных жителей.
В 6.30 вчера мы все были около лодки. Я, Карло, Ханс Петер и Асбьёрн заканчивали работу на палубе; Норман и Детлеф подготавливали платформу, на которой спустят лодку; Норрис и Герман привязывали канат вдоль предполагаемой ватерлинии по периметру лодки. Тору-сан был занят хижинами, Рашад работал по снабжению, Тур осуществлял общее руководство. Все должно быть подготовлено к 13.00.
Мы вчетвером привязывали поперечные балки. На воде сделать это уже не удастся, ведь кокосовые тросы, которыми они крепятся, обхватывают всю лодку по наружному диаметру. Работа кропотливая и тяжелая, особенно под палящими лучами солнца. Мы готовили тросы, затем тянули со всей силы, затем привязывали. А потом снова тянули… Привязывали… Тянули… И так до полного изнеможения.
Работа, работа, работа…
И вот наконец нос «Тигриса» врезался во взбаламученную речную воду. Словно золотистый лебедь, лодка покачивается у берега.
23.XI.1977. Шатт-эль-Араб. Деревня Шафи (25 км от Курны). Вечер
Рано утром мы собрались в комнате Тура и совещались тридцать минут. Он напомнил каждому из нас, что мы должны делать. А дел была уйма. Прежде всего нужно проверить и еще раз убедиться в том, что парус наш в порядке, затем проверить рулевые весла, привязать их окончательно и сделать новые рукоятки.
Далее нужно доделать обеденный стол, поставить его на палубе между маленькой хижиной и мачтой и привязать. Нужно также привязать большой ящик, который расположен между опорами мачты. Он же выполняет роль скамейки, по-морскому – банки. Затем мы должны перенести весь груз из склада на лодку, все уложить.
Мы разошлись, и работа закипела. Примерно в 12.45 Тур, как ни в чем не бывало, сказал, что мы должны отправляться. Все случилось совершенно неожиданно. Мы даже не успели со всеми толком попрощаться.
Перед отплытием Тур произнес небольшую речь, и прозвучали последние команды. Течение понесло лодку, и мы взялись за парус, но тут же остановились, так как на верхушке мачты оказался Герман, который снимал своей кинокамерой момент отплытия. Мы дружно заорали:
– Герман, вниз!
Здоровенный Герман начал медленно спускаться. Тур кричал ему:
– Быстрее!
Я наоборот:
– Медленнее!
Я серьезно опасался, что Герман свалится с мачты и пробьет лодку насквозь.
Наконец он слез и мы взялись за канаты, чтобы поднять парус. Парус пополз вверх, но на половине пути остановился, и мы никак не могли сдвинуть его с места. Длинный Норрис даже повис на веревке. Оказалось, что рей не пускал закрепленный на палубе бакштаг. Его отдали, и парус пошел вверх. Лодка плавно набирала ход, отлично слушалась рулей, и стрелка у места слияния Тигра и Евфрата стала быстро удаляться. Вокруг нас на бешеной скорости сновали два маленьких буксира с телеоператорами.
У одного руля стоял лоцман, у другого – Карло. Тур – на крыше хижины. Примерно час мы шли спокойно, наслаждаясь видом поросших пальмами берегов Шатт-эль-Араба, по которым бежали мальчишки и взрослые, приветствуя наш странный ковчег. Тур сказал:
– Смотри, они бегут, чтобы поспеть за лодкой, значит, мы идем быстро.
Я ответил:
– Я до сих пор не верю, что мы стартовали.
Тур усмехнулся:
– И я тоже.
И сглазили. «Тигрис» проходил место, где Шатт-эль-Араб делает поворот, и ветер прижал нас к левому берегу. Первый поворот с помощью мотобота мы прошли, но на втором споткнулись. Мотобот не подоспел вовремя, и нас прижало к берегу. Душераздирающе затрещало левое рулевое весло. Мы все кинулись к нему и попытались его поднять, но мешали тросы, которыми оно крепилось к нижней поперечине и мостику. И все же нам удалось приподнять весло, но его тут же заклинило. Наконец Карло ослабил тросы внизу, а Норман вверху, и тогда весло пошло.
Все это произошло в какие-то считанные минуты. Люди, стоявшие на берегу, отталкивали лодку, а подоспевший мотобот взял нас на буксир и оттянул от берега. Мы пошли дальше, но мотобот все время страховал нас. Вывод был один – конструкция нашего рулевого управления несовершенна.
Примерно в 16.00 мы решили остановиться. Опустили парус, отдали носовой якорь, мотобот завел корму к берегу, а Детлеф и Асбьёрн, сев в надувную лодку, вытянули швартовы на берег и закрепили их там.
Сейчас мы стоим как на приколе.
Ясно, что многое нужно переделать. Это требует времени, а его у нас очень мало. Но уверен, все образуется.
26.XI.1977. Шатт-эль-Араб
Если закат здесь прекрасен, то восход солнца, который я наблюдал сегодня, еще превосходнее. Солнце едва-едва поднималось слева по борту, а справа сияла над кирпичной печью огромная луна.
Утром до завтрака я, Детлеф и Герман взяли надувную лодку и переправились на берег, чтобы сфотографировать «Тигрис». В лучах восходящего солнца наша ладья выглядит фантастически.
На завтрак была овсянка. Приготовил ее Норман, который уже два дня носится с этой идеей. Он долго трудился вместе с Детлефом. Каша, конечно, убежала и залила весь примус. После завтрака приступили к работе. Дима[9]9
Дмитрий Кайгородов – строитель из СССР, работавший в Ираке, был с нами на пути Курна – Басра.
[Закрыть] доделывал гальюн.
Мы с Карло привязали откосины и натянули тросы, фиксирующие поперечину и основание мостика снизу. Затем занялись креплением весел.
Работа идет очень медленно, хотя мы уже частично восстановили утраченные навыки работы с тросами. Каждый из них нужно подготовить – обрезать, хитроумно завязать концы, чтобы не расплетались, связать петлю без узла. Все это в принципе просто, но требует умения и тренировки. Кроме того, сам процесс привязывания очень сложен: чтобы крепко зафиксировать две крестовины, нужно по крайней мере три-четыре метра троса, его необходимо равномерно стянуть и потом надежно завязать. Когда мы взялись за правое весло, оказалось, что уключины расшатались и их требуется перевязать заново.
После обеда взялись за весла, и тут со всей очевидностью стало понятно, что эллипсоидная форма сечения веретена весла, предложенная Норманом, совершенно не годится. Весло должно хорошо вращаться в уключине, но как этого можно было достичь при таком профиле веретена?
Тур честил Нормана на чем свет стоит. Но и это еще не все. Ведь лопасти-то весел были увеличены по площади, и если отесать их веретена, то они будут слишком тонкими и недостаточно прочными. Что же делать? В конце концов мы закрепили весла такими, какими их сделал Норман, предварительно перепробовав несколько вариантов. При этом Норман давал советы. В конце концов я не выдержал и сказал Норману, что хоть я и не инженер, а всего-навсего жалкий лекарь, но я изучал правила наложения различных повязок, то есть десмургию, и знаю, что фиксировать прочно одно тело к другому можно лишь с помощью крестообразной повязки в виде восьмерки. Так мы и поступили.
Пока мы стоим, нас навещают многие гости, в том числе и работники огромной немецкой бумажной фабрики. Детлеф говорил с ними, и они сказали, что у них есть все, чтобы помочь нам. Мы решили поплыть туда, это всего двадцать километров от места нашей стоянки. Одновременно было решено опробовать новую систему фиксации весел. Мы быстро собрались, подняли якорь, поставили парус и пошли. Тут нам окончательно стало ясно, что весла работают плохо: они вращаются туго и держать их очень тяжело, так как они все время норовили лечь на боковую сторону эллипса. Провели эксперимент – приподняли весла, чтобы проверить, насколько эффективным будет весло с меньшей лопастью. Оказалось, что и так лопасть работает отлично.
Тут Норман опять стал говорить о том, что специалисты из Саутгемптона (это был специальный и очень дорогостоящий эксперимент) совершенно определенно рекомендовали увеличить размер лопасти. В конце концов Тур категорически заявил, что с такими веслами идти в океан будет просто легкомыслием.
Солнце село, стало быстро темнеть, и мотобот взял нас на буксир. Примерно минут через тридцать на мотоботе началось какое-то волнение, они стали кричать нам, что кто-то устал! Кто? От чего? Мотобот тащил за собой лишь буксирный конец, а мы по существу шли своим ходом. Ничего не поняв, мы разрешили им отдать буксир. Они тут же пошли к берегу, и только тогда мы обратили внимание, что за ними следом по берегу бегут два араба. Оказывается, мотобот их просто забыл, и бедняги бежали за нами добрых два километра.
Незаметно стемнело, мы убрали парус, мотобот взял нас на буксир, и мы пошли дальше. Вскоре показались гигантские факелы горящего газа, а затем и огни большой фабрики, которая перерабатывает на бумагу тростник. Мы ошвартовались к пирсу прямо в центре ее. Все вокруг грохочет, все в огнях, дыме, вода грязная, в ней плавают какие-то белые лохмотья. Хотели сменить место и стать, где немного потише, но вода там оказалась абсолютно грязной. Решили, что останемся на прежнем месте, хотя ночевать здесь было равносильно тому, что днем разбить палатку у памятника Долгорукому на улице Горького и попытаться уснуть. Но что делать? Они обещали нам помочь, и завтра мы увидим, насколько действенной будет эта помощь.
Завтра же мы снимем весла, сделаем веретена их круглыми и отпилим часть лопастей. После этого – в путь. Но вряд ли мы сможем сделать это за один день.
27.XI.1977
Рано утром, позавтракав, мы опять снялись с места, и мотобот перетащил нас из центра фабрики на дальний пирс, где находится огромный склад камыша, на котором работает фабрика. Отход и причаливание сопровождались жуткой суетой, криками на разных языках и постоянными окриками Тура, который справедливо боялся, что в такой многоязычной суматохе мы обязательно врежемся в пирс или протараним мотобот.
Ошвартовавшись, мы занялись веслами. Отвязали их, затем подъехал здоровенный портовый кран и перенес весла, как две спички, на пирс. Мы положили их на козлы, сделали круглый шаблон, и Дима приступил к работе. Когда он занес топор, Норман испуганно заорал:
– Что он делает?! Здесь нужен рубанок!
Пришлось объяснить, что Дима мастер своего дела и что на Руси издревле ставили дома и церкви одним только топором. Но даже после того, как Дима продемонстрировал свое искусство и все убедились в том, что топор в его руках служит лучше, чем рубанок в наших, Тур, Детлеф и Норман говорили, что у них екало сердце при каждом взмахе его топора. Дима сработал великолепно, а главное – быстро.
Немного о веслах. Когда они оказались на берегу, перед нами предстала просто трагичная картина: немецкий столяр Цилих, изготовлявший весла, сделал все отлично, но, надставляя лопасти, использовал клей, который растворился в воде. Поэтому лопасти разбухли, расклеились. Что же делать? Решили попытаться просушить дерево с помощью паяльной лампы, а потом покрыть лопасти эпоксидной смолой. Этим занялся Детлеф.
Дима тем временем стесал овал веретен весел, а мы стали обрабатывать их рубанком, затем шкуркой. Когда я в поте лица шкурил одно из весел, ко мне подошел Тур. Я сказал ему:
– Кулиш зен[10]10
Очень хорошо (араб.).
[Закрыть].
Он ответил:
– Пойдем, я покажу тебе му зен[11]11
Очень плохо (араб.).
[Закрыть].
Мы пошли к другому веслу, где работал Дима, и он показал, где был этот самый «му зен». Оказывается, дополнительные накладки к этому веслу были сделаны недобросовестно: между ними и веретеном весла образовалась здоровенная щель. Дима постучал по накладке карандашом, и раздался характерный звук пустоты. Пришлось сверлить в накладках дыры и заливать пустоты эпоксидной смолой.
Тур очень удручен. Он потратил большие деньги на весла и паруса, они были сделаны в ФРГ. Действительно обидно. Столько было потрачено сил и средств, лодка сделана великолепно, но мы не можем плыть, так как весла не выдерживают никакой критики. А ведь лодка на воде уже шестнадцать дней, и она слегка погрузилась. Кроме того, мы стоим как раз у сточного коллектора, из которого выбрасывается в реку невероятное количество каустика и соляной кислоты, с помощью которых из тростника делается бумага… Чего доброго, и «Тигрис» растворится в этом ядовитом «бульоне».
«СЛАВСК» СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ4.XII.1977. Утро. Персидский залив – восточный берег острова Файлака (Кувейт)
С выпущенными гуарами и поднятыми парусами «Тигрис» идет к Бахрейну. Но ветер, сильный южный ветер явно относит нас к Кувейту. В левый борт беспрерывно бьют крупные волны.
К вечеру волнение и ветер усилились. Все утомлены. Асбьёрн и Рашад страдают морской болезнью. Когда стало темно, решили стоять на вахте вдвоем по два часа. Начали с восемнадцати. Тур и Рашад, далее Карло и Герман, Норман и Н. Р., Детлеф и Асбьёрн, я и Тору, Норрис и Тур опять. Я завалился спать.
Примерно в 23.00 меня разбудил голос Тура:
– Все наверх!
Я быстро оделся. Ошалело свистел ветер. Сильная бортовая качка сотрясала лодку. Впереди маячили огни, это остров Файлака. Повернуть обратно? Но стемнело, и все манипуляции с парусом в это время были просто опасны. Решили спустить парус. Вскоре он лег на палубе, мы с Норрисом и Рашадом его свернули и закрепили к мачте. Детлеф между тем занялся подготовкой носового якоря. Мы решили встать на якорь. Мне, правда, казалось, что это опасно, и об этом я сказал, предложив выбросить плавучий якорь.
И все-таки вопреки моему совету Детлеф отдал большой носовой якорь. Но как только якорь лег на грунт, якорный канат лопнул, как нитка. Остался один якорь, маленький, на корме. Закрепили трос к нему. Выбросили. Якорь лег на грунт, трос натянулся и… отвязался. Мы потеряли последний якорь, оказавшись практически беспомощными.
Ветер и волны усилились. Все трещит и ходит ходуном. Хорошо еще, сегодня мы укрепили с Карло мачту, а затем подтянули форштаг – трос, который держит мачту спереди. Единственное, что может спасти нас сейчас, – плавучий якорь. На него и стали.
В 4.00 меня разбудил Асбьёрн. Я встал на вахту. Небо хмурое, сильный южный ветер. Лодка на плавучем якоре. Видны огни острова. Через час появился Тур, спросил, как дела. Решили дать SOS световым сигналом. Я взял специально приготовленный на этот случай фонарь-прожектор и стал сигналить. Но, увы, нас не поняли…
Норман всю ночь посылал SOS в эфир, но тоже безуспешно. И по рации нас никто не слышал. В 6.00, когда забрезжил рассвет, я пошел спать, забылся не надолго, но глубоко. Приснился мне наш «Тигрис», идущий на всех парусах к Бахрейну, он фыркал, скрипел и сопел, как большой старый бегемот.
Меня разбудил Детлеф. Удалось связаться со «Славском». Его капитан Игорь Антонович Усаковский тут же согласился помочь, и сейчас они идут к нам на выручку. Правда, подойти близко к нам судно не может, ведь здесь очень мелко. Они готовят мотобот и сваривают для нас новый якорь.
В 10 часов 30 минут на горизонте мы увидели «Славск». Вот он ближе, ближе, а вскоре мы увидели и идущий к нам мотобот. Еще пятнадцать минут – и Игорь Антонович с первым помощником у нас на борту. Устроили короткое совещание. Решили, что мотобот возьмет на борт наш плавучий якорь и попытается отбуксировать «Тигрис» к «Славску». Ветер продолжал буянить и нагонял крутую волну. Вскоре якорь был на мотоботе, и он начал тянуть нас задом наперед.
Между тем мы приготовили обед и уютно уселись за стол, благо хижина заслоняла нас от ветра. Прошло еще часа два, и тут мы поняли, что хоть мы и движемся, но движемся не в нужном направлении. Слабосильный мотобот ничего не мог сделать, и нас вместе с ним сносило на рифы, которые находились от нас на расстоянии трех-четырех миль. Нужно было срочно что-то предпринимать.
В это время появилась рыбацкая шхуна, идущая прямо на нас. Мы обрадовались – идет помощь, но радость наша оказалась преждевременной. Шхуна прошла мимо, не обратив на нас ни малейшего внимания. Остановившись неподалеку от нас, она начала ставить сети. Решили послать к ним наш «Зодиак» с Рашадом и Детлефом, чтобы попросить рыбаков о помощи. Рашад и Детлеф не возвращались целый час. Вскоре шхуна подошла. Рашад сказал, что капитан шхуны требует за буксировку нас к кораблю 500 динаров. Цена была просто немыслимая. Тур отказался, мы, а особенно Усаковский, возмутились.
Прошел еще час. Мы продолжали дрейфовать в направлении рифов. После нового совещания решили испробовать такой вариант: мотобот возьмет нас на буксир за нос, а мы тем временем поднимем парус.
Наконец парус надулся, и мы пошли, но лодка все равно продвигалась вперед очень медленно. Появилась еще одна шхуна. Тур уже согласен на все. Мы машем им руками. Они подходят. После долгой торговли и объяснений, что до корабля (он, кстати, к этому времени исчез из виду) всего три-четыре мили, мы сошлись на 250 динарах. Рашад прыгнул на шхуну, чтобы показывать им направление. Она пошла вперед, взяла на буксир мотобот, мы опустили парус и начали двигаться на северо-восток.
Капитан связался с кораблем, объяснил ситуацию и приказал идти нам наперерез. Через час стемнело. Ветер, еще более усилился, нас качает и валит на левый борт, но мы идем. Примерно часа через три мы подошли к «Славску». Тьма кромешная и ветер. «Славск» сияет всеми огнями и кажется недоступным сверкающим раем. Вновь проблема, как подойти, как ошвартоваться к «Славску»?
Тур велел мне идти на «Славск» для связи. Кроме того, мне необходимо поговорить с Москвой и попросить разрешения для «Славска» на дальнейшую буксировку «Тигриса». Одному мне уходить не хочется, и я приглашаю Карло. Ветер свирепствует, волны трехметровой высоты. Мы с огромным трудом подходим к «Славску» и кое-как забираемся по штормтрапу. Мотобот же поднимали около часа.
Наконец «добро» Москвы на буксировку получено. Тут же связываюсь по рации с Туром, договариваемся удлинить буксирный конец метров на 250 и продолжать буксировку. Тур просит держать минимальную скорость, я советую ему держаться в кильватер «Славску», чтобы он заслонял «Тигрис» от ветра. Капитан «Славска» организовал все необходимое – буксирный конец удлинили, на корме дежурили постоянные вахтенные (привлекли даже доктора), в машине – двойная вахта. На мостике все начеку. Рация постоянно работает.
Перед сном еще раз связался с Туром по радио, он сказал, что у них все в порядке. Ночью я спал в удобной и широкой капитанской постели, но спал беспокойно – как оказалось, не зря.
В 7.00 ко мне пришел Игорь Антонович и сказал, что буксир оборвался и что сейчас начнется операция по поимке «Тигриса». Я вылетел на палубу. Ветер штормовой, семь-восемь баллов, волна три метра. «Тигрис» неуправляем. Его швыряет и колотит со всех сторон. Шлюпку спустить невозможно, вернее, очень опасно. Капитан решает отдать буксир прямо с борта «Славска». Операция не только рискованная, но невероятно трудная, ведь маневрировать большущим «Славском» вокруг хрупкого «Тигриса», – задача чрезвычайно сложная.
Тем не менее капитан справляется с ней блестяще. Правда, помогают ему и наши ребята: Асбьёрн и Детлеф спускают «Зодиак» и гребут к «Славску», ловят выброску, но судно относит, и выброску приходится отдавать. Новый заход «Славска». Беда – к беде: у Детлефа ломается весло, гребут одним. Вновь выброска у них, на этот раз удачно, конец буксира закрепляют на «Тигрисе» – и снова в путь. Очень медленно, два с половиной – три узла, против ветра, против течения, но по направлению к Бахрейну.
Сейчас будет уместным задать вопрос: почему именно к Бахрейну? И ответить на него. Тур наметил Бахрейн с самого начала: там проводятся очень интересные археологические раскопки. Но сейчас во главу угла поставлено иное: после той ночи мы поняли, что идти дальше с нашим парусом невозможно, он непрочен и не приспособлен для маневрирования. Первые наши мили в Персидском заливе показали это со всей очевидностью.
Итак 5, 6, 7 и 8 декабря мы шли за «Славском». В ночь на восьмое ветер переменился на северный, и всю ночь мы шли с отличной скоростью. Так что стали приближаться к Бахрейну быстрее, чем предполагали. Посоветовавшись с Туром, мы решили, что «Славск» подтянет нас к северной части острова, на расстояние пять-шесть миль, далее вызовем буксир и на буксире пойдем к Манаме – столице Бахрейна.
Я связался с Бахрейном и сообщил им наш план. Бахрейн же ответил, что советским судам вход в порт запрещен! Когда я передал об этом на «Тигрис», возмущению не было предела. Но что делать?
Вскоре к нам подошел катер береговой охраны. «Славск» застопорил машины, спустил мотобот, и вот мы с Карло вновь у себя дома. Ребята встретили нас с такой радостью, будто после долгой разлуки. Распрощались с Игорем Антоновичем. «Славск» посигналил нам на прощанье, и мы пошли на буксире катера береговой охраны к острову. Спасибо тебе, «Славск»…
