Текст книги "Жалость унижает ментов и бандитов"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– А чего?

– Для Смердова надо дерзко и доказательно...

Волок мог предлагать различные варианты, но решал он, Голицын москвич, из нормальной семьи, кончивший в свое время спецшколу. Решал единолично и окончательно. Словно ставил печать.

После того, как его решающее слово было произнесено, Волок уже не нес ответственности за свое предложение. Голицын брал все на себя.

Голицын обернулся, дернул спящего, но тот даже не пошевелился.

– Тормози!

Волок прижал машину к тротуару.

– Иди на заднее сиденье. " Мы вернулись – он раздетый. Не занесли его в квартиру, потому что не нашли ключа. Считали, что его унесли вместе с одеждой!"

– Так...

– Ключ обнаружим потом на сиденье... Все! Я сажусь за руль...По дороге займешься делом... Все вещи – в багажник... " Глаза боятся, а руки делают..."

– А потом?

Голицын взглянул на часы.

– Восемнадцать с минутами... Мы привезем его раздетого к Смердову! Прямо в отделение! Водку достанем по дороге? Мы ведь как бы за водкой уезжали?! Так?!

– Нет проблем. Гони!

НИКОЛА

Винный магазин еще работал.

Для очереди, растянувшейся на квартал, прока от этого было немного.

– Водка кончилась! – объявили с крыльца. – Последние четыре ящика...

Народ все равно не разошелся.

У многих не было выбора. Срывались планы, кого-то ждали в гости. Кто-то наломался за день, мечтал расслабиться...Оставалось уповать на чудо.

– Завмаг обещал: подвезут...

Несколько молодых поддатых парней хорохорились.

Крепкие, короткоостриженные, в дубленках и лохматых шапках задирали прохожих. После того как магазин закрывали, наступал их час. В ход шел самогон.

А пока они развлекались.

Никола – бывший истринский вор, человек Игумнова, стоял у угла. В его задачу входило опознать Волока, когда тот тут появится, и вступить в разговор.

На него не обращали внимания.

Впалые щеки. Бесцветные маленькие глазки недавно народившегося кобелька дворняги. Дешевое суконное пальтецо.

Невзрачная личность с постоянно ускользающим пустым воровским взглядом.

Вся тот же, как бы выведенный на лбу для тех, кто понимает, афоризм:

"Кто не был, тот будет, кто был – тот не забудет!"

Явный уголовник, проведший большую часть жизни за решеткой...

Закрытие магазина фатально приближалось – Волокова не было.

" Может вообще сегодня не пригребет..."

Никола поглядывал на приблатненых у входа. Он не знал Башиловку, появился на ней впервые. Приходилось держаться с оглядкой:

Среди парней отличался один – молодой амбал, с заметным животом, в вязаной шапочке "петушок". Амбал задирал то одного, то другого. Несколько раз поглядывал он и в его, Николы, сторону.

" Где же он требух нажрал?! Небось на пиве, шакал... "

И свалитбыло ь нельзя. Надо было ждать Волока!

Опыт подсказывал: конфликта не миновать.

Так и вышло.

Амбал с бочонком вместо живота уже оставил мужичонку, к которому перед этим пристал, сделал несколько шагов в направлении Николы.

– Вот кто мне сегодня поставит бутылку... – Он вроде в шутку, но крепко потянул Николу за лацканы пальто. – Правда, дедок?

Никола отнекивался, но не напористо. Ему хотелось избежать открытой конфронтации.

– Откуда?! У меня у самого нет!

– А это уж твои проблемы... – Амбал не отпускал вора, все сильнее наваливался на него молодым здоровым пузом. – Верно, дедок?

Мускулы так и ходили у него под курткой.

– Так как же?!

Несколько человек из очереди оглянулись, но в это время на крыльцо вышел один из грузчиков.

Толпа обратилась в слух.

Но грузчик только позвал кого-то из толпы, вернулся в магазин.

– Поставишь или нет?.. – Амбал был настроен агрессивно.

– Да если б было! Разве я стоял бы здесь?! Подумай сам!

– Хорошо. Я достану. А ты заплатишь...

– Откуда у меня?! – Никола отступил дальше, к углу здания. – И вобще! Я чего?! Должен?

– А прописка у этого магазина у тебя есть? – Амбал пузом оттеснял Николу за угол, в палисадник, в темноту. – Ты прописался?

Квадрат зоровенными ручищами все сильнее стягивал у Николы на горле оба лацкана.

– Сейчас задавлю с хода...

Никола пятился назад. Все меньше оставалось надежды, что все как-то еще обойдется. Амбал вынуждал его к действию. Выхода не было.

– Откуда у меня деньги? – Никола увел взгляд: боялся нечаянно выдать себя.

Они были уже за углом, на порядочном расстоянии от очереди, одни в пустыре палисадника. Амбал все еще не чувствовал опасности.

– Есть или нет... Меня это не колышет! Сейчас такое с тобой сделаю придешь домой, старуха не узнает... Мужик ты или баба! Понял, дед?!

Никола томился духом. Он дошел до черты, которую с самого начала себе наметил.

Для начала спросил привычно:

– Слушай, ты кто такой по жизни?!

– Я?! – Амбал даже возмутился. – Сейчас узнаешь...

Он притянул вора ближе.

Рука Николы тихо скользнула в карман.

Живот амбала напрягся.

В тот же момент что-то горячее, липкое возникло у него под одеждой, потекло от живота по бедру. На мгновение амбал заглянул в бесцветные пустоватые глаза Николы, в которых ровно ничего не отразилось. И сразу наступила слабость.

– О-о-о... – прошептал он. – Мне плохо! Дай руку...

Николы рядом уже не было.

Унылым с чахлым палисадником двором вор вышел с другой стороны дома. По пути он незаметно обтер нож газетой, сунул в снег. На всякий случай заметил место.

У черного промерзшего, без стекол телефона-автомата никого не было. Никола снял трубку, набрал "02".

– Человека порезали!.. – Никола прикрыл рот платком, назвал адрес. На Новой Башиловке. У винного магазина. Знаете? За домом.

Слова звучали невнятно. Но Николу поняли.

– Там вечно дерутся! – человеческая жизнь на другом конце провода не очень-то ценилась.

– Я думаю, у него селезенка задета... – предположил вор.

– Вы случайно не медик?

– Нет.

– Ваша фамилия? Адрес?

– Ни к чему вам! Потом затаскают... Я сказал. А там, как хотите.

Никола вернулся к очереди.

Он видел, как примчалась милиция, отделение находилось где-то неподалеку. Тут же почти одновременно к магазину подъехала "скорая".

Амбала внесли на носилках.

– Давно напрашивался... – заметил кто-то.

Никола стоял спокойный:

" Не заявит!"

Обращаться в милицию за помощью блатным считалось западло.

Волоков с Голицыным подъехали к магазину на Башиловку перед самым его закрытием. Волок сидел рядом с водителем. Он сразу выскочил, бегом пробежал к крыльцу, очередь колыхнулась, пропуская.

Никола, следивший за подъезавшими машинами, его тотчас узнал.

" Светловолосый, пышные волосы. "Москвич" небесного цвета... Он!"

Через минуту Волок уже поздоровался с ментами на крыльце, нырнул в дверь.

– Для своих у них всегда все есть...

Стоявшие в очереди – те, что только что пропустили его, возмущались. Правда, негромко, с оглядкой.

" Лучше не связываться...."

Волок снова выскочил на крыльцо через несколько минут – улыбчивый, уже затаренный.

– Волок!

К нему подошло несколько парней из местных крутых. У угла здания они переговорили. Волок откинул им пару бутылок, быстро двинулся тем же путем назад к "москвичу". В машине впереди Волока заметили, начали тихо подавать навстречу. Никола вышел наперерез через двор. Он не знал, сколько людей находилось внутри, в "москвиче". Все же позвал:

– Командир!

Волок глянул в его сторону.

Невзрачность мужика, окликнувшего его, не насторожила. Его тут знали.

– Че?

– Привет. Слушай, строительный вагончик тебе еще нужен?

– коротко спросил Никола.

Неожиданный вопрос буквально ошарашил. Волок не успел подумать. Ответил, как есть:

– Нет. Проблема снята. А ты откуда знаешь про времянку?

– Люди сказали...

Задуманный Игумновым вариант не прошел.

Николе осталось доиграть роль до конца:

– Может знаешь, кому еще нужен?

Волок, успевший придти в себя, ответил вопросом:

– А у тебя есть?

– Достану.

– Я поспрашиваю...

Ему помешало непредвиденное.

По другую сторону здания неожиданно возникла патрульная милицейскаю машина. Никола заметил: патрули двигались медленно, кого-то искали, наблюдая за аллеей.

Волок тоже обратил внимание на подъезжавшую машину. Оглянулся. Объяснение с патрулями не входило в его планы.

– Давай завтра, – он уже открыл дверцу. Садился.– Здесь. В это время...

"Москвич" тут же отъехал. Второго человека – на водительском месте

Никола не рассмотрел, зато успел разглядеть третьего.

На заднем сидении под наброшенной сверху курткой лежал еще пассажир. Без обуви, в шерстяных белых носках. Лица его видно не было.

Патрульная машина не продолжила маршрут. Неожиданно затормозила. Два мента, выскочившие из нее, бросились к Николе прямиком, перепрыгивая через невысокие ограды палисадников.

– Эй! Стой!..

Никола и не думал бежать.

Его с ходу ошмонали, подвели к патрульной машине.

Дверца переднего сидения была открыта.

– Вот, товарищ подполковник...

Сидевший рядом с водителем – в штатском, среднего роста, не вылезая, всмотрелся в задержанного.

Никола подумал об амбале, которого он подрезал.

" Может кто-то видел, как они разбирались и сдал ментам?!"

– Кто? Откуда? – спросил старший офицер.

– Анчиполовский...

Никола носил с понта трудную нерусскую фамилию – Игумнов подобрал.

Вор и произносить-то ее без запинки научился несразу.

– Имя– отчество?

Никола назвал.

– Ефим...

– Где живешь? – Подполковник в штатском был серьезен.

– Гамсоновский переулок...

– Где ж это?

Никола объяснил.

Вопросов о себе он не боялся. Проверки по Центральному адресному бюро – тоже. Об Анчиполовском, за которого он себя выдавал, Никола знал все главное. Включая месяц и число даты рождения. Сам Анчиполовский в это время давно уже не находился по месту прописки.

– В пятиэтажке? Это на углу что ли?– Мент хотел его поймать.

– Наш двухэтажный старый...

В свое время Игумнов привез Николу на место, в Гамсоновский переулок, показал дом – развалюху, на заднем дворе большой реконструированной фабрики.

Разоблачить Николу можно было, только приехав на место.

– Документы есть?

– Я их сроду с собой не ношу. Еще потеряю.

– А здесь чего делаешь?

Никола рассказал о приятеле, с которым познакомился у магазина и договорился встретиться. История эта с равным основанием могла считаться как правдивой, так и от начала до конца вымышленной.

Мент задумался.

Тем временем заработала рация. Водитель передал трубку:

– Вас, товарищ подполковник...

Разговор по рации выглядел странным. Как понял Никола, речь шла об охоте, охотниках...

– Я сейчас буду... – Мент принял решение, вернул трубку водителю. Давай в отделение.

– А с этим?

– Там разберемся. Быстро в машину! – Это относилось уже к Николе. Поехали.

КОЗЛОВ

Вскоре поступили полные сведения.

Контингент охотников, приезжавших в спецхозяйство вместе с Авгуровым , оказался сплошь иностранными гостями партии.

Деятель Международной Ассоциации юристов-демократов доктор юридических наук Авгуров совершенно официально проводил время с представителями западных коммунистических и левых либерально-демократических партий, приезжавших в Москву на соответствующие семинары.

Это все упростило. Чужестранцы испокон веков, еще с Тайных Дел Приказа царя Алексея Михайловича -прародителя ОГПУ– КГБ – всегда обретались в поле зрения государственной безопасности.

Помимо лекций, поездок в Спецохотхозяйство и прочего Авгуров встречался со своими слушателями и в небольших интимных междусобойчиках с приглашением девиц легкого поведения.

С одной из них, секретной сотрудницей КГБ СССР, носившей псевдоним "Мирская", Козлова тут же свели.

Встреча состоялась на конспиративной квартире – в мебелированном трехместном номере гостиницы "Савой". На столике в номере стояло вино, фрукты, коробка с пирожными. За стеклом в серванте позванивал хрусталь.

Козлов приехал с цветами, он любил работать с женской агентурой. Общение чаще происходило наедине, иногда под видом коллег или любовников в машине или на конспиративной квартире. Повернутый в дверях изнутри ключ в гостиничном номере, наброшенная задвижка на двери... Сплошное балансирование на скользкой грани.

Независимо от результатов, встречи с возбуждали. Хорошенькие молодые женщины-агенты, зачастую весьма свободных взглядов, являлись на явки, как на свидания.

Достаточно было одного неосторожного намека, прикосновения...

Сколько их, резидентов, погорело на этом!

"Мирская" – симпатичная брюнетка с розовой кожей и девичьей неразвитой грудью – по образованию филолог, работала в валютном баре "Националя". К своей службе в Комитете государственной Безопасности относилась как основной.

– Очень приятно, – она привычно кокетничала.

– Я тоже очень рад познакомиться.

Сотрудник КГБ, у которого "Мирская" находилась на связи – угрюмый молодой очкарик, по виду из технарей, – по установленной форме представил разведчице своего коллегу, подсел к телевизору.

Общение было дружеским.

Незаметно перешли к делу.

Из понятных соображений Козлов назвал нескольких охотников, которые будто бы его одинаково интересуют, в том числе и Авгурова, но " Мирская" быстро его расколола:

– Вас интересует Авгуров?

Скрывать не было смысла.

– Вы правы. Я могу обращаться к вам на "ты" ?

– Конечно. На "ты" и "Ольга"...

Она сразу отсекла версию, которая была на поверхности. Козлова предупредили о "наличии среди семинаристов ряда радикально настроенных представителей богемы и сексуальных меньшинств..."

– Нет, нет. Авгуров нормально ориентированный мужик. А голубых там и без него достаточно.

– Вы их знаете?

– Отлично. Все часто у нас бывают!

С "Мирской" удалось переговорить без помех. Очкарик самоустранившийся с самого начала, так и просидел всю явку , удобно устроившись в кресле у телевизора.

" Это не депутатская комната на перроне... – Козлов ему откровенно завидывал. – Это пятизвездочная гостиница "Савой", хрусталь, красивые девочки... Но ладно. Еще не вечер..."

– Что они за люди?

" Мирская" тоже устроилсь комфортно, подложила ногу под себя.

– Все они коммунисты. Все друзья нашей страны... – Она вела работу по линии Пятого Управления КГБ – на фронте борьбы с идеологическими диверсиями. Сейчас ей не было до конца ясно, какого рода сведений от нее ждут. – На день открытия съезда – 25-го у них заказан банкетный зал...

"Мирская" достала сигарету. Козлов дотянулся с зажигалкой.

– Спасибо.. – она глубоко затянулась. – За партию они всегда пьют только стоя. За партию, за политбюро. Никогда никакой антисоветчины!

Козлов в этом не сомневался.

– Вы бывали с ними... О чем они говорят на таких встречах?

– А ни о чем... – "Мирская" почувствовала интерес незнакомого чекиста, оживилась. Очкарик-гебешник, у которого она находилась на связи, вниманием ее не баловал. Опасался интима. – Разговоры между ними, как и везде: демократия, ускорение...

– А что по женской части?

– Народ разный. Иногда с девочками, конечно.

– И с мальчиками?

– Есть и такие... Но вот, пожалуй, что их объединяет! – Она внезапно вспомнила такое, что ее очкарика никогда не интересовало, а сегодня могло оказаться важным. – Поле!

– Охота?!

– Да. По пятницам ездят в спецохотхозяйство. Я тоже несколько раз с ними моталась. Это здесь, в Подмосковье. Крупные звери. Кабаны. Лоси...

О закрытом спецохотхозяйство Козлову было хорошо известно. В свое время он и сам бывал в нем. В охотничьи домики в конце недели нередко съезжались и первые персоны страны...

– Кто же оплачивает?

– Иностранцы. Перечисляют валюту. В результате, все довольны. И партийная казна, и охотхозяйство... И МВД, конечно...

– Посредники – менты?!

"Хомуты продажные!"

Бывший шеф КГБ – генерал Федорчук, пересевший в свое время в кресло министра внутренних дел СССР, покидая МВД,, недаром скорбел. Как не старался, очистить ментовское ведомство от коррупционеров так и не удалось, хотя генерал выгонял хомутов с работы безжалостно, пачками, не взирая ни на стаж, ни на характеристики. Слишком сильным оказалось ментовское противодействие.

На этом "Эра Федорчука" в МВД закончилась.

Вести работу в отношении милицейской верхушки в этих условиях становилось все труднее. Сотрудники госбезопасности, пришедшие в МВД вместе с Федорчуком, ждали изгнания вслед за своим шефом.

– Что-нибудь известно об их связях с МВД?

– Безусловно. Авгуров и есть их посредник...

"Мирская" улыбнулась. Она была осведомленной сотрудницей, просто ее куратора– очкарика интересовало совсем другое.

– За Авгуровым стоит кооператив, который все это устраивает. Лицензии, охоту...

– Вы знаете о нем?

– Они называли. "Байкал", если не ошибаюсь.

Это был кончик нити. Дальше следовало раскручивать самому.

Беседу в "Савой" закончили за столом.

Договорились в скором времени снова встретиться.

Прощаясь, Козлов спохватился:

– Кто из слушателей с Авгуровым ближе других? Есть такой?

– Есть. – "Мирская" назвала. – Романиди. Такие друзья...Прямо – "не разлей вода"!

– Романиди...Грек?

– С Кипра. Георгий Романиди, – она коротко охарактеризовала. Выпускник Лумумбы, коммунист. На Кипре у него брат, женат на бывшей москвичке...

– Было очень приятно...

– Мне тоже.

Из гостиницы Козлов приехал к себе.

" Кооператив "Байкал"... Романиди, киприот..."

Покончив с текучкой, он позвонил нескольким своим коллегам. О "Байкале" никто ничего не знал. Никогда не слышал. Но все обещали помочь.

Через час ему сообщили:

" Посредническая фирма "Байкал" зарегистрирована..."

Дальше был полный облом.

Учредители были сплошь неизвестные обладатели четырехзначных абонентских ящиков. Ни адресов, ни телефонов.

Впереди была каменная стена.

И это настораживало. За "Байкалом" могли стоять весьма влиятельные и неожиданные структуры.

В свое время убранный на пенсию его шеф-генерал КГБ глухо намекал:

"Деньги КПСС работают на партию в совершенно неожиданных сферах..."

Операция эта была архисекретной.

Особо доверенные сотрудники из действующего резерва КГБ умножали партийную казну – организовывая коммерческие фирмы, работавшие с Западом.

Бесшумные валютные ручейки текли в нескольких направлениях.

Очень скоро Козлову предоставился еще шанс.

Очкарик-кагебист, работавший с "Мирской", прислал ему копию сообщения другой своей помощницы – "С", повидимому, более законспирированной, поскольку ему не разрешили расшифровать перед Транспортным КГБ.

Некто "С" информировала:

"... Находясь в валютном баре гостиницы " Метрополь" с иностранными слушателями Высших партийных курсов ЦК КПСС, источник обратила внимание на то, что преподаватель курсов профессор Авгуров в отличии от других не стеснен в средствах.

В дальнейшем, оставшись в номере наедине со слушателем курсов бельгийским коммунистом Роже, источник как бы между прочим коснулась этой темы и спросила:

– Откуда у Авгурова может быть валюта?

Роже объяснил источнику, что для иностранных слушателей курсов в Москве организован Интернациональный клуб любителей охоты.

В дальнейшем источник выяснила, что Члены Клуба через профессора Авгурова периодически заключают договоры с кооперативом "Байкал" на предоставление им лицензионной охоты в угодьях военно-спортивного общества, так называемого Спецохотхозяйства...

Бельгиец уточнил:

" По договору Байкал" предоставляет также отдых на закрытых правительственных дачах в живописных местах Кавказа и Крыма...

Процент, идущий непосредственно посредническому кооперативу, в договоре не указывается, но на соответствующую сумму повышается сумма выплат по сделке."

Козлов задумался:

" Не лучше ли оставить все это, как есть и уйти в сторону..."

Большое начальство и его ближайшее окружение жило на широкую ногу. Охотилось не только в Подмосковье, но и в других уникальных местах. Поступали данные о сафари – охоте на диких зверей в африканском заповеднике – развлечении, стоившем десятки тысяч долларов. В агентурные сообщения это не записывали – там назывались слишком громкие фамилии...

На супругах, дочерях, невестках Первых лиц бросались в глаза драгоценные камни, бриллианты, номенклатура скупала антиквариат, редкие полотна известных мастеров....

Что-то перепадало и посредникам...

" Авгурову и тем, кого он представляет, идут немалые деньги. Однако, не в руку. На налом. На Западе это не принято. Значит, через банк. Проблема Авгурова и тех, с кем он работает, как эту валюту потом вытянуть... "

Он больше не сомневался.

" У Авгурова должен быть валютный счет или даже счета в иностранных банках, куда переводятся комиссионные..."

В этом свете вояж жены Авгурова выглядел объяснимым:

" Поездка за границу связана с размещением валюты..."

Оставалось сопоставить самые свежие факты.

" Георгий Романиди – доверенное лицо Авгурова. "Не-Разлей-Вода". Он с Кипра. Его брат сейчас там, на острове. Жена Авгурова летит назад из Израиля именно через Кипр. Случайности быть не может. Авгурова что-то привезет..."

Все можно было выяснить в Аэропорту "Шереметьеве", если бы по ее прилету удалось провести досмотр вещей и личный обыск.

Но практически это было невозможно.

" Ей наверняка обеспечили проход таможни без досмотра. Сейчас вся номенклатура обзавелась пропусками. А уж бывшей невестке члена Политбюро вообще ничего не стоило..."

– Думай, Козлов, думай... – Не один километр прошагал он по своему кабинету от окна к двери в поисках решения.

Обращаться за помощью к непосредственному начальству Козлов не стал.

Новый его шеф – бывший сотрудник Третьего Главка КГБ – был ни рыба, ни мясо. Напрасно Козлов подсовывал ему доклад на съезде нынешнего генсека с отчеркнутым жирно абзацем – "об отвественности, лежащей на органах безопасности"...

Руководство ни мычало, ни телилось.

" Санкцию на досмотр не дадут. Потянут время, а в результате пшик..."

Надежда оставалась на противников Авгурова и Ильина. Последний телефонный разговор генералов, записанный Транспортным КГБ, был откровенно агрессивен. Менты словно нарочно провоцировали, зная, что их подслушивают.

Жернаков и Скубилин были готовы на резкие шаги. Времени у них оставалось совсем мало. После закрытия Съезда в МВД должна была произойти смена караула.

"Проотивоборствующие стороны сцепятся, как пауки в банке. В ход пойдет все: таинственное происхождение кооператива , роль Авгурова, причастность

бывшего главы Адмотдела ЦК КПСС Ильина, направления потоков валюты..."

Сомневаться в этом не приходилось.

Козлов принял решение.

" Надо проинформировать Скубилина и дать ему номер рейса, с которым прилетает Авгурова..."

Милиция аэропорта и железнодорожный генерал подчинялись общему Главку – Главному управлению внутренних дел на транспорте – ГУВДТ, который курировал замминистра Жернаков. Его слово тут было непререкаемым.

" Авгурову ошмонают в два счета! Санкции не потребуется..."

АВГУРОВА

Паром "Принцесса Евгения", которым Авгурова под вечер отбывала из Израиля на Кипр, не считался ни комфортабельным, ни престижным. Заштатный паром ей сразу не понравился.

"Принцесса Евгения" и в подметки не годился белым красавцам, курсировавшим на Каспии между Баку и Красноводском, где она когда-то плыла со своим первым мужем..

Иностранцы для посещения Кипра пользовались самолетами. Как и израильтяне.

Поток их сюда не иссякал.

В Израиле, где существовал лишь религиозный брак, смешанные пары не регистровались. Молодые израильские новобрачные, принадлежащие к другим

конфессиям, и смешанные пары заключали обычно браки на Кипре. Для тех же целей, существовало, правда, еще государство – Парагвай. Лететь туда не надо было, новобрачные регистрировались заочно.

Но брак, заключенный в посольстве, как объяснил делегаткам все тот же гид, – ироническм называли "парагвайским", относясь к нему как к чему-то легковесному и несерьезному. В Хайфском порту, откуда отплывал паром, Авгурова насчитала с десяток таких пар.

"Будем надеяться, что в деле "принцесса Евгения" окажется лучше, чем с виду..."

Об остальном беспокоиться не приходилось.

Валюта на ее счет в Иерусалиме пришла немедленно, едва она сообщила мужу в Москву номер счета, название и отделение банка.

Муж передал эти сведения дальше.

Валюту тут же перечислили.

Сотрудница банка "Апоалим", занимавшаяся ее валютным счетом, скоро научилась узнавать ее голос по телефону. Как только валюта поступила, Авгурову пригласили приехать в любое удобное ей время, что она и сделала, на время отделавшись от приставленного к ней шпика...

Получение крупной суммы в израильских шекелях и обмен на кипрские фунты никак не были обставлены.

Большую же часть пришедшей на ее имя валюты Авгурова тут же поместила на закрытый счет под не особо большой, принятый в солидных банках процент.

СССР и Израиль по-прежнему не имели дипломатических отношений и это создавало препятствие для тех, кто захотел бы проверить ее личный счет

в "Апоалим".

Полученную валюту Авгурова решила везти с собой.

Никого не интересовал источник валюты, как именно и куда Авгурова собирается транспортировать кипрские фунты. Охранник у двери не обратил на выходящую туристку внимания – ему хватало посетителей, входивших в банк.

Прощаясь с Израилем, Авгурова ничего не приобрела, кроме нескольких дешевых сувениров – страна по европейским меркам слыла дорогой...

Посадка на паром шла лениво, медленно..

Люди вокруг нервничали.

Большинство пассажиров парома составляли советские люди, возвращавшиеся из Израиля от родственников. Вокруг слышалась русская речь. Металлические тележки, которые они толкали перед собой, прогибались под грузом.

На Авгурову многие поглядывали удивлено: она путешествовала с небольшой легкой, на колесиках, сумкой. И еще одной – "дамской". С валютой.

Вокруг то и дело раздавалось:

– Почему так медленно? Не знаете?

– А куда им торопиться?! Плавают себе и плавают...

Предоставленные сами себе, без израильских родственников, соотечественники быстро теряли заграничную ментальность, на глазах превращались в обычных харьковских, одесских, московских обывателей громкоголосых евреев и русских – с истинно советским неумением вести себя и суетливой непроходящей озабоченностью.

– Может рейс отменили?

– Бюрократизм тут, пожалуй, еще почище, чем у нас!

– А что вы хотите? Кто создал Израиль? Советский Союз! У власти рабочая партия...

Поотвыкнув от за время поздки от "своих", Авгурова чувствовала себя, как Гулливер, когда тот попал на Землю к людям после жизни с гуингномами благородными Лошадьми. Люди стояли ниже их духовно и от людей плохо пахло. По крайней мере, вблизи.

Очередь тормозили несколько израильских секьюрити, занимавшихся проверкой багажа. Авгурова уже научилась распознавать этих мальчиков.

Они несли и охрану Высшего суда справедливости во время посещения его московской депутатацией миротворок. В тот день она, отделавшись от соглядатайки, смогла позвонить в Москву мужу и сообщить номер валютного счета.

Потом ей показали их и дома израильского премьера, когда тот садился в машину.

Высокие, малоразговорчивые, с дипломами математиков и физиков, докторанты, поднявшиеся до 3-ей ступени...

Они были постарше и выше ростом израильских солдат, на которых Авгурова вдосталь насмотрелась в Иерусалиме.

– Мадам... Прошу вас предъявить вещи к осмотру...

Секьюрити , предложивший ей поставить обе сумки на стол, был все из тех же – молодой, высокий, короткоостриженный и немногословный.

– Где и у кого вы находились в Израиле?

Его английский был безукоризненен. Осматривать вещи он не собирался. Его задача была весьма узкой, Авгурова сразу успокоилась, едва прояснила ее для себя.

– В каких городах вы находились? Как добирались до Хайфы? На чем? С кем?

Секьюрити хотел быть уверен в том, что симпатичная пассажирка умышленно или случайно не внесет на паром взрывное устройство.

– Кто помогал вам укладывать вещи? Были ли при этом посторонние? Не оставались ли эти люди с вашей сумкой в ваше отсутствие?

Валюта, вывозимая Авгуровой из Израиля на Кипр, его не интересовала. И не декларировалась.

Вопреки предсказаниям маловеров паром "Принцесса Евгения" отплыл во время.

Море было спокойным. Темнеть начало очень быстро, едва отплыли.

Средняя палуба была забита людьми, готовившимися провести здесь ночь. Это были, в основном, все те же соотечественники, потратившие на путь от Хайфы до Лимассоли на Кипре по сорок американских долларов.

Но были и ностранцы.

Офицер из войск ООН, белокурый, в голубом берете – очевидно, канадец – они несли службу в регионе – на корме под неярким светильником читал книгу. Поодаль, в туристической палатке, стелили спальные мешки готовились ко сну.

"Принцесса Евгения" шустро разрезала волну.

Тут же, в кильватере, шли еще два парома – "Свободное море" и " Виргиния".

Было уже поздно.

В черноте ночи, в той стороне, где скрылась Хайфа, виднелись непривычные глазу диковинные фиолетовые сполохи в полнеба. Белые буруны убегали назад, прочерчивая путь.

Авгурова долго не могла уснуть.

Когда она проходила к трапу, канадец из войск ООН перестал читать, что-то сказал ей по-английски.

– Что? -переспросила она.

– Может мадам пригласит к себе?

Как он догадался, что у нее каюта? Офицер говорил по-английски с акцентом.

– Откуда вы, сэр?

Он не был канадцем, как Авгурова вначале подумала. Место, которое он назвал, она раньше никогда не слыхала. Сейчас офицер служил в частях, разъединявших противоборствующие стороны на юге Ливана.

С секунду она поколебалась. На палубе становилось ветреннее. Офицер был молоденький, похож на русского – беленький, чистый. Авгурова не была ханжой. То, что не могло иметь продолжения и о чем никто никогда не мог узнать, оно как бы и не существовало вовсе.

Останавливала сумочка с валютой.

Валюты было много. Невозможно было одновременно отдаваться страсти и думать о деньгах.

Авгурова помахала ему рукой. Улыбнулась:

– Ба-ай!

Она заглянула еще в носовой буфет – он уже не работал.

Пустые столы большим кагалом захватили соотечественники – тут было теплее. Кто-то пустил слух, что до утра отсюда не выгонят.

Атфмосфера в буфете была что ни есть неподходящая – спертый воздух, опасливые разговоры о заканчивающемся в Москве Съезде партийной номенклатуры.

– Зажмут еще больше или немного отпустят?! Вот вопрос!

Она направилась к себе.

Вход в каюту шел из небольшого коридорчика. Всюду в неожиданных местах встречались примостившиеся там и тут какие-то люди с палубными билетами.

В тупике, недалеко от своей каюты, ей бросились в глаза двое парней. Случайно она поймала взгляд одного из них – на нее смотрел типичный московский уголовник, явно интересовавшийся ее сумкой...

Утром Авгурову разбудил свежий ветер, ворвавшийся в каюту. Женщина сразу проснулась.

Кипр был уже где-то на горизонте.

Было совсем светло. Рядом с раздуваемой ветром занавеской виднелось море. Паром быстро скользил по сверкающей голубой глади.

Авгурова подскочила к столику.

Она хорошо помнила, что с вечера окно было закрыто.

Теперь в верхней части зияла грубо пробитая брешь. От нее вниз по стеклу разбегались крупные трещины.

Сумка – на колесиках– стоявшая с вечера у стены, была с помощью неизвестного приспособления подтянута к столику. Поднять ее к окну не удалось.