Текст книги "Век Зверева"

Автор книги: Леонид Могилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– И что нам делать?

– В схрон пойдем.

– Нет у меня никаких схронов.

– Иван Иваныч. Здесь в сорок седьмом году работал СМЕРШ. Поднимали дела из архива. У тебя в двухстах метрах отсюда, за парниками, бункерок есть. Причем отрыт не старым хозяином. То есть про него знали «лесные братья» и мы. Те, кто идут, знать не должны. Сейчас мы неаккуратно все бросим и пойдем туда. И попробуем узнать, ради чего каша в котелке варится.

Под кочкой, мимо которой Иван не ходил, так как она была в стороне, где жижи болотной по колено, оказался лючок. Александр Сергеевич аккуратно срезал дерн, отложил в сторону. Чугунная крышка люка, как от канализации, колодец бетонный, далее лесенка. Они спустились по ней и оказались в бункере два на два. Стол, табуретки, более ничего. Бункер прибран и вычищен. На уровне глаз совершенная роскошь – прорезь, так что виден весь двор, часть дома, постройки, берег озера. Пруд правей. Он не виден.

Зворыкин перенес все свои вещи в бункер, убрал все приметы присутствия третьего человека, как-то: лишняя тарелка и прочие приборы на столе, и другие жизненно важные мелочи. Для Люси Печенкиной происходящее вписывалось в новую систему координат, в которой она теперь существовала, было безумно интересным и неожиданным. Несколько она огорчилась, когда Зворыкин вынул из рюкзака автомат, каких она прежде не видала вовсе и видеть не могла, какие-то оптические приборы, один из которых был прибором ночного видения.

– А можно мне карабин свой взять? – скромно спросил Пирогов.

– Ты, Иван Иваныч, не стесняйся. Наверняка Чапас твои тайники знал. Если не будет там оружия, они забеспокоятся. Что там у тебя еще есть?

– «РГД». Двенадцать штук.

– Я думаю, не понадобятся. Впрочем, возьми их все. И разряди. Потом верни на место. Не стоит вооружать противника. Все?

– Кажется.

– А вот когда кажется, креститься надо. Да не топчись. Иди по старому следу. Потом траву нужно на место ставить. По мере возможности.

– А что? Найдут?

– Вряд ли. Те, кто придут, по большому счету дела не разумеют. Порыскают вокруг да около усадьбы и успокоятся. У них времени мало. Подумают, что ты ушел. В Большаково. Они там поставили пост, но несколько часов коридор был чист.

Пирогов ушел к поленнице, долго хлопотал над ней, растаскивал с краю, наконец забрал сверток какой-то, сложил аккуратно дрова назад, отошел в сторону, поправил что-то одному ему ведомое, зашагал к укрытию, аккуратно, так, как велел Александр Сергеевич.

– Ты что-то быстро.

– А у меня запалы отдельно лежали. В коробочке.

– Хорошо. Теперь без моего приказа носа не высовывать наверх и вообще замолчать.

Зворыкин прошел к дому, затем, пятясь, стал возвращаться, руками поднимая стебли, нагнувшись, словно разговаривая с ними, оглядывая свою работу, но тем не менее быстро продвигаясь к бункеру. Время от времени он рассыпал вокруг какой-то порошок бесцветный, как он пояснил потом, на случай, если бы гости привели собаку. Наконец припрятал крышку люка в стороне, укрыл надежно, а дерн, срезанный ранее, опустил уже изнутри на место.

– Ну вот. Долговременный наблюдательный пункт готов к работе.

– А если бы не был готов?

– Нашли бы другое место. Не сомневайся. Или вариант.

– Так ты здесь был накануне.

– Как тебе сказать? Пробегал кое-кто. Быстро и как бы между делом.

– Понятно.

– Пока вам ничего не понятно.

– А мне что делать? – просто спросила Люся.

– Сидеть. И молчать. Молчать и говорить по моему сигналу. Воды мы взяли пару баллонов. Хлеба. Вот большую нужду справлять затруднительно. А сток в дальнем левом углу. Здесь все продумано.

Затем будто спираль времени захлестнула их бункерок и, раскрутив, бросила в прошлое.

Всего гостей оказалось шестеро. Трое пришли по обычной тропе, от Большаково. Тихо пришли, в комбинезонах рыбацких. Такие теперь в каждом магазине продают. А никакие они не рыбацкие. Это армия сбрасывает, что ей негоже, через торговлю. Кепочки с длинным козырьком. Рюкзаки. И никаких удилищ. Не до балагана.

Один остался на тропе, другой подошел к поленнице, третий в дом отправился. Через некоторое время все встретились у этой самой поленницы, развалили ее. Остались, видимо, в недоумении. Иван подивился прозорливости наставника. Щель в бункере узкая. Смотреть можно только по очереди.

– Где у тебя карабин?

– Сейчас в дупле.

– Где, где?

– Сосну видишь левее?

– В ней?

– Да.

И действительно. Один из гостей идет к сосне, сует руку внутрь обширного дупла, достает что-то завернутое в брезент. Потом все трое бессистемно перемещаются по земле, на владение которой претендуют столько разнообразных граждан. Один, он повыше, идет по направлению к бункеру. Смотрит под ноги, еще идет, возвращается. Зворыкин делал дело на совесть, но натоптали все-таки много. Обошлось.

Наконец двое уходят в дом, а один остается снаружи. Вдруг вернется Иван Иваныч. Нужно встретить на завалинке. Руку пожать.

Примерно часа через полтора появилась вторая группа. Опять трое и снова в камуфляже. Недолго советовались о чем-то. Из бункера не слыхать. Да и говорят тихо. Наконец началось главное. Два поста выставили по обоим опасным направлениям. Причем ушли люди, как видно, метров на пятьсот по тропам. По крайней мере, по той, что видна. «Комбинезон» отправился далече. А остальные…

Один из рюкзаков оказался довольно массивным. И вынули из него вещи, заслуживающие огромного интереса. Нечто резиновое, темное. Через двадцать минут это оказалось легким водолазным костюмом. Баллоны кислородные, небольшие. Не по морю же рыскать. Всего лишь озеро. Или пруд. Зворыкин дает Ивану посмотреть на чудо чудное. Тот только хмыкнуть смог. Люся ведет себя спокойно. Не болтает, не лезет к щели. Молчит. Повезло Пирогову. Основательная дамочка.

Потом резиновый человек уходит за дом и более не появляется. Значит, все-таки пруд. Яма непредсказуемой глубины. Пирогов как-то пытался промерить дно, но шнур с гирькой опускался неравномерно, словно задевала гирька за что-то – то задерживалась, то падала дальше. И так по всей площади пруда, а он невелик.

Но метров на шесть обозначилось. И вот теперь гости незваные, от господина Лемке посланные, ищут в прудике этом нечто важное.

Первая попытка оказалась неудачной. Резиновый человек сидит на земле, маска сорвана, дышит, что-то увлеченно рассказывает. Потом уходит опять на сказочные глубины. Потом опять отдыхает, и наконец после третьего подъема происходит что-то значительное. Общее оживление. Появляется шнур. Покорителя глубин обматывают этим шнуром за пояс, баллоны заодно меняют. Маленькие они. Минут на тридцать. Другой шнур он берет в руки, уходит опять за дом.

– Сейчас что-то поднимать будут, Иван.

– А потом что?

– А потом по обстоятельствам.

– Вы их возьмете в Большаково?

– Они туда уже не пойдут. Тайной дорогой двинут. И никто их брать не собирается. Нужно, чтобы и вещь эта у нас оказалась, и не брал бы их никто. Чтобы позагадочней. Вот ты бы что сделал?

– Что я, разведчик, что ли?

– Ты, Иван, попал, как кур во щи. Ты мне сейчас помогать будешь.

– В чем?

– Нужно, чтобы господин Лемке голову свихнул вместе со своими хозяевами, размышляя, куда девалась вещь.

– И что это за вещь?

– Ну, веди суженую в хату. Не вечно же ей сидеть в бункере.

И Иван, как какой-то дешевый зомби, повиновался.

Теперь Ивану Ивановичу Пирогову со своей пассией следовало ждать гостей, и, судя по нервозности, которая наблюдалась среди тех, кто хотел посетить заброшенный хутор, визит этот должен был состояться уже скоро. Мы не знали, что ищет Отто Генрихович в своих болотах, но то, что это каким-то образом связано с операцией «Регтайм», не сомневались. Не известно также, сохранилось ли это нечто. На хуторе бой был во время войны небольшой. Но вот после СМЕРШ загнал сюда каких-то литовцев, которые уходили аж из-под Каунаса. Тогда пострелять пришлось изрядно. С противной стороны живых не осталось, да и наших положили троих, не считая раненых. Была версия, что шли они сюда не случайно, так как с ними был немец, инструктор с той стороны. Они могли свободно пройти на Калиновку и потом выйти на оперативный простор.

Все было бы прекрасно, если бы это был действительно наш Зворыкин, но Бухтояров-то его успел перехватить.

– Вот здесь мы и будем его ждать, нашего стратегического партнера, товарища Зворыкина.

До тропы отсюда было метров тридцать. Чахлые осинки, мох. И более того, под ногами зеленая оболочка проседает.

– Может, другие есть места? – спросил Бухтояров.

– Тут он нас ждать не будет. То есть не конкретных нас, а потенциального нежелательного свидетеля его путешествия к Ивану Пирогову. Зворыкин – человек молодой, но опытный и может завалить нас обоих.

– Служили, что ли, вместе?

– Мне его так характеризовали. Информацию получил. А своевременная информация сейчас для всех участвующих в деле сторон – главное.

– Окапываться, что ли, будем?

– Примерно так.

Взгорок отыскал Бухтояров совсем рядом с тропой, метрах в пяти. Он аккуратно срезал дерн двумя большими ковриками и положил их поодаль. Саперной лопаткой он работал ловко, держа левую руку не как большинство людей, кулаком книзу. Обмерил демонстративно Зверева, прикинул и отрыл нечто вроде компактной могилы. Только-только чтобы тот улегся в ней. Вынутый грунт уложил в мешок, причем пришлось проделать это дважды, и отнес подале, туда, где не видно с дороги.

Зверев улегся в щель, застеленную полиэтиленом, Бухтояров прикрыл его сверху естественным дерном, аккуратно восстановил стыки, остался удовлетворенным своей работой. Щель смотровую, тонкую, неприметную снаружи, прорезали долго. Теперь Зверев мог видеть весь сектор предстоящих боевых действий.

План Бухтояров составил какой-то невероятно сложный, охотоведческий, индейский. Но он уверял, что иначе Зворыкина можно было упустить. Ни один волос не должен был упасть с его головы. Не дай Бог класть своих партнеров. Это, во-первых, не будет прощено, а во-вторых, зачем же это делать? За время сидения в питерских канализационных люках он теплых чувств в отношении Бухтоярова не прибавил. Строгим Бухтояров оказался начальником, а насчет необходимой жестокости во имя главной цели говорить не приходилось. Зверев не сомневался, что ради успеха какого-нибудь предприятия он и его, Юрия Ивановича, оставит наедине с численно превосходящим противником.

Зверев получил коробочку для связи. Крохотный микрофон на проводе закрепил на кармане рубашки. Телефон вставил в ухо. Расстояние здесь минимальное, Бухтояров приготовил себе индивидуальную ячейку метрах в ста, у поворота тропы. Юрий Иванович, получив по связи появление Зворыкина на их участке, должен был ждать старшего лейтенанта.

Зворыкина решено было брать неожиданным броском из ячейки Бухтоярова. Старлей, пройдя по совершенно ровной местности, боковым зрением, как его учили и как он привык, в подобных обстоятельствах тыл свой должен был посчитать чистым. Бухтояров же по точнейшей наводке Зверева должен был бросаться на того из ячейки, чуть слева и сзади. До этого он не мог и шевельнуться. После чего Зверев броском же преодолевал расстояние до места схватки и в случае необходимости помогал Бухтоярову.

Смысл всей этой мудреной комбинации строился на эффекте полной неожиданности. В чистом поле, вернее, на девственной болотине, он ждать нападения не мог.

– Объект на маршруте, – услышали они с Бухтояровым одновременно. Блошка телефона в правом ухе. Теперь успех операции зависел от его друга из подземелья.

Ждать следовало минут пятнадцать. Уныло потикивали наручные часы. Зверев снял их с руки и подвесил за ремешок так, чтобы, скосив глаза, можно было созерцать ход времени.

Тот, кто должен был быть Зворыкиным, появился на двенадцатой минуте. Он шел быстро.

– Пятьдесят метров от меня.

Старлей шел уверенно и легко. Сумка из черного кожзаменителя на правом боку. Ствол где-то за брючным ремнем, за спиной. Куртка болоньевая, синяя. Кепочка шпанская на лбу.

– Пятьдесят метров, тридцать, двадцать, десять…

Вешка контрольная – прутик, воткнутый в землю строго против гнезда Бухтоярова.

– Пять метров, три… Пошел!

Бухтояров, как вратарь классный, упал в ноги Зворыкину. Он одним броском поднялся на руках и одновременно оттолкнулся ногами…

Юрий Иванович бежал эту стометровку, как ему казалось, безумно долго. И была причина для спешки. Зворыкин, падая, сгруппировался, прижал колени к подбородку, перекатился, и теперь Бухтояров лежал на нем сверху, правой рукой отжимая запястье левой зворыкннской руки, в которой приплясывал пистолет.

Зверев наступил на это запястье каблуком, другой ногой осторожно придавил горло старлея, чтобы ничего там ненароком не сломать. Тогда Бухтояров заломил Зворыкину правую руку и перевернул на живот.

Из беседы с сотрудником МИДа

«…Можно констатировать двойной стандарт правительства Германии по отношению к проблеме Калининградской области. С одной стороны, международные обязательства, в частности, договоренности об объединении Германии и ФРГ, начисто отметающие территориальные претензии объединенной Германии. Официально правительство этой страны отрицает претензии на восточную Пруссию. Но имеющаяся на сегодняшний день информация говорит о другом: сепаратистские настроения в Калининградской области правительством Германии всячески поощряются.

Конечной целью программ по оказанию финансовой помощи бывшим советским немцам западногерманской стороной, в условиях перехода к рыночным отношениям и массовой приватизации, является создание районов с преимущественным проживанием немцев и накопление там западногерманских материальных ценностей и капиталов, с тем чтобы при удобном стечении обстоятельств в некотором будущем объявить их германской собственностью.

Нет никаких сомнений, что выдвижение германских территориальных претензий к России германским руководством подтолкнет ожидаемые территориальные уступки Японии, и вероятная постановка „карельского вопроса“ на повестку дня российско-финляндских отношений.

Одну из моделей создания прусского государства разрабатывает группа специалистов в Геттингенском университете, под руководством функционера Союза немцев за рубежом (УОА) Айсфельда…

Для въезда немцев в область, в том числе и нелегального, активно используется территория прибалтийских государств…

…Активисты общества „Возрождение“ занимаются вербовкой немцев в Киргизии и Таджикистане, в основном рабочих строительных и сельскохозяйственных специальностей, для последующего переезда их на „объекты“.

Имеются данные о закачивании германских капиталов в область через уже сложившиеся структуры российских немцев. На территории области существует более тридцати фирм и обществ (в основном строительного и ремесленного профиля), работающих на немцев. Один из лидеров немецкой общины в Калининграде получил недавно из Германии два миллиарда марок, которые им уже вложены в недвижимость…»

Зверев и Бухтояров ведут Зворыкина в плен

До рощицы, где им никто не смог бы помешать, идти нужно было минут восемь. Зворыкин, совершенно обалдевший, ничего не говорил, даже головой не вертел, шел хмуро, видимо лихорадочно размышляя о том, как бы сейчас вырубить Бухтоярова, который шел сзади с табельным оружием Зворыкина в правой руке. Зверев тоже был вооружен, но уже любимым оружием Бухтоярова – пистолетом Макарова. Тот утверждал, – широко распространенное мнение, что из этого оружия офицер может только застрелиться, – вымысел. Лень и непонимание материальной части тому виной. Звереву не приходилось еще видеть, как Александр Сергеевич владеет этим пистолетом, и потому он скромно молчал. Сам он не только владел им хорошо, но и попадал не раз и в голову, и в живот с самых разных положений и дистанций, но все же не любил «ИМ» за капризы и малую кучность.

В рощице Зворыкииа связывал лично Бухтояров, приматывая шнуром к дереву.

– Значит, поживу еще? – просто спросил Зворыкин.

– Конечно поживешь. Если не будешь предпринимать преждевременных и вредных действий.

– Это каких?

– Например, попыток освободиться из плена ранее условленного срока.

– Ну, положим, что так.

– И не будешь орать громко и истерично.

– Не буду.

– Вот и чудненько. А теперь посмотрим, кого нам Бог послал.

Бог послал им старшего лейтенанта военной контрразведки. Это Бухтояров знал и так. Он хотел только убедиться, нет ли тут какой каверзы.

– На вопросы, понятное дело, отвечать не будешь?

– Понятное.

– Пытать тебя мы тоже не станем. Просто вот корочки позаимствуем и то, что у тебя в папке. Например, то, что изъято из дела об убийстве Чапаса.

– Вот за это мне «спасибо» не скажут.

– Скажут. Да еще какое. Ты только приметы наши хорошенько опиши. Запомни и опиши. И тебе «спасибо» скажут.

Зворыкин так и сделал.

Зверев сидел подле него несколько часов. Потом на хутор прошли какие-то люди, потом Бухтояров появился на дороге, и они ушли, так его и не развязав. Документы и оружие положили метрах в трех от него, на пенек. Прошло с момента пленения часов двенадцать.

Еще через несколько часов он освободился от шнура, размял затекшие члены и побежал по тропе к Большаково. Он торопился, а потому трижды терял тропу и проваливался в болото, один раз основательно. На станции телефон-автомат не работал. Он вошел в каморку дежурного и, не спрашивая разрешения, позвонил. По пояс в грязи, не выполнивший задания и противный сам себе.

В планах немецких реваншистов произошли в это время перемены, и значительные. Они стали форсировать события. Зворыкину следовало придать подкрепление. И в любом случае брать всю группу должны мы были не на хуторе, а по выходе с тропы. И в Большаково и в Полесске, если они разделятся. Потом, если ничего достойного внимания при них не найдем, надо ставить их на конвейер и допрашивать. Кенигсбергских лабиринтов со входами и выходами, и зоной «ПСИ». Что в этой зоне, мы не знали, но на ней была завязана вся операция «Регтайм».

Зворыкин был жив и здоров. Его Юрий Иванович Зверев стерег на одной лесной делянке, когда тот оклемался. Зверева он потом опознал по фотографиям. Затем Юрий Иванович поговорил с кем-то по телефону и оставил Александра Сергеевича одного. Тот часа через два освободился и добрел до ближайшей телефонной будки.

Теперь по всем законам жанра Бухтояров должен был уложить Пирогова вместе с его подружкой в штабель тел под брезент. Но тот провел душещипательную беседу с господином Пироговым, объяснил ему всю прелесть его положения и предложил некоторое время пожить в своем флотском экипаже, а госпожу Печенкину на остаток жалованья отправить куда-нибудь в Крым. Там сейчас тепло и недорого. И тот согласился с доводами. А вы бы не согласились? Затем они с помощью ручной дрели, зубила и ломика вскрыли сейф. Бухтояров забрал все бумаги. Кроме того, там находилось с десяток золотых монет, старых и безумно дорогих сейчас. Целое состояние. Монеты Пирогов брать отказался, справедливо полагая, что от этого забот ему только прибавится, зарой он их в лесу или займи ячейку в банке с громким именем. Бухтояров это решение одобрил, обещал не забывать нового товарища, и все. Ушел по тропе на Полесск, забрав, впрочем, свой арсенал. Не спеша разобрал и сложил винтовку, автомат завернул в свитерок, рацию в рубашку – и ушел.

Когда мы добрались до хутора, все было кончено. Пирогов совершенно обалдел от новых гостей, сломался, все рассказал, ничего не отрицал. С него и дамы взяли подписку о неразглашении и отпустили, хотя требовалось случайных свидетелей устранять, какими бы симпатичными они ни были. Теперь они превратились в секретоносителей. Но настолько дико все прозвучало бы из их уст, что никто бы не поверил. Разборка бандитская из-за недвижимости. Отто Генрихович Лемке напрасно ждал своих людей. Они не вернулись. Никто. Четыре литовца и два немца. Диаспора понесла первые потери. Война была объявлена – и не нами, а Охотоведом и Юрием Ивановичем Зверевым. Беглым милиционером из Питера. Героем пустынных горизонтов.

Из доклада сотрудника посольства РФ в Литве (конфиденциально)

«Находящиеся у власти литовские лидеры и ранее пытались оказать политическое влияние на область, используя фактор исторических связей и проживания на ее территории около двадцати тысяч литовцев. Калининградская область наряду с Клайпедским краем рассматривалась литовской стороной как неотъемлемая часть так называемой Малой Литвы, что уже отражается в современном картографическом материале, распространяемом в республике.

В исторической литературе можно найти еще одно название этого региона – Прусская Литва – историческая область Пруссии, образованная из завоеванных в древности Тевтонским орденом балтийских земель.

В последнее время ряд общественных организаций под эгидой Фонда культуры Литвы по согласованию с Фондом культуры Калининградской области проводят на территории последней анкетирование местного населения. Опросник состоит из трех разделов на литовском, русском и немецком языках, причем каждый является самостоятельным. Так, литовский содержит рекомендации по проведению опроса, не советует непосредственно интересоваться военными объектами, а получать необходимую информацию в беседах с литовцами.

Вопросник на русском языке содержит посылки по выяснению отношения к литовской культуре и вероисповеданию, а также вопросы типа: „Что вы знаете о Малой Литве и где она расположена?“; о желании проживать в независимой Калининградской области и отношении к возможности возвращения туда местных жителей.

Вопросник на немецком языке содержит позиции с характеристиками сельского хозяйства региона.

Некоторая сдержанность литовской стороны объясняется тем, что территория Литвы после войны значительно увеличилась за счет передачи ей части территории Белоруссии, Польши и Германии. В этой связи взаимные территориальные притязания и их удовлетворение „способны обглодать Литву до костей“».

Рассказчик

Но время чтения аналитических записок заканчивалось. Эхо боя на хуторе, не боя, а бойни даже, которую учинил Бухтояров, дошло до больших людей в Москве. На всю компанию Господина Ши это событие произвело тягостное впечатление. Оно ставило под вопрос всю операцию. Но в том-то и штука, что операция должна была быть проведена. И самое поразительное, что мы оказались с Бухтояровым по одну сторону баррикад. Связанные должностными инструкциями, находясь под колпаком Господина Ши, мы не были свободны в выборе средств и методов. Бухтояров был свободен как птица. Но он не хотел взлетать в небесные дали. Он хотел под землю. Поближе к тайнам третьего рейха. А спешка и нервозность проистекали из того, что власть в Москве в очередной раз качнулась, повисла, хотя не давала пока внешних поводов для подобных заключений. Об этом знали, впрочем, в штабах и кабинетах, что далеко от Москвы-реки. По ту сторону зла. И народ вдруг стал различать в выражении глаз телеведущих нечто новенькое. Страх. Операция должна была состояться сейчас. Потом она не состоялась бы, по всей видимости, уже никогда. Время потерь и ошибок заканчивалось.

Наша группа проживала на трех служебных квартирах в Светлогорске. Бизнесмены на отдыхе. Приходят машины, уходят машины. Прогулки по побережью. Деловые ужины в ресторане. Девочек вот только никаких, за исключением начальника группы связи. Женщина видная, привлекательная. Любит прогулки по берегу в одиночестве. Приходится держать двух человек из группы сопровождения рядом, на досадном удалении. Времена нынче тонкие, всякие случаи происходят.

Впрочем, долго прогуливаться ей не приходится. Зуммер в трубке, два слова, – значит, пора на пульт. А море уносит песок и приносит. Пластинка старая кружится. Время перетекает в своей стекляшке, и донце уже обнажилось.

Когда все закончится, перееду куда-нибудь, ну, например, сюда. Куплю скромную квартиру, а то и вовсе сниму угол. Буду вот так прогуливаться по вечерам по кромке прибоя и думать забуду про германского канцлера и Господина Ши.

Около двух часов ночи приходит сообщение из Москвы. Семьи Господина Ши, а также ряда правительственных чиновников и крупных бизнесменов заказывают билеты на разнообразные круизы в различных направлениях.