Текст книги "Атлантическая премьера"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)

Над шоссе завыли семидюймовые снаряды и обрушились на высоту 234,7 (так назывался холм, занятый коммандос). Один из снарядов не долетел до цели и ударил по колонне «Шериданов». Там загорелось сразу два танка. Командир «тигров» быстро засек батарею и передал ее координаты авиации. Шесть «Фантомов» зашли на цель со стороны моря – то есть как раз оттуда, откуда их ждали средства ПВО 5-го полка, вооруженные переносными ракетами «Красный глаз». Два «Фантома» были сбиты, а остальные все-таки снесли гаубицы, правда, не все.

Теперь уже полковник Феррера затребовал поддержки авиации, и командир дивизии выслал ему четыре пары боевых вертолетов, которые с малой высоты обстреляли ракетами и высоту, и застрявшую на шоссе колонну «Шериданов»…

Что касается нас, то мы выбрались из трубы под мостом через мутную речку с гордым названием Рио де Санта-Исабель. В нее, по-видимому, сливали всю канализацию с близлежащей округи. Для нас было большим сюрпризом то, что сражение столь усилилось. Ночное небо озарялось вспышками орудийных выстрелов и снарядных разрывов, где-то свистели турбины реактивных истребителей и похрюкивали двигатели вертолетов.

– Черт побери, – сказал Капитан, – похоже, что эти идиоты дерутся друг с другом!

– Народ восстал! Армия присоединилась к народу! – возбужденно пробормотал Китаец Чарли, достал из кармана микрокалькулятор и принялся что-то подсчитывать.

– Чем вы заняты, Спенсер? – спросил Комиссар.

– Подсчитываю убытки и сумму страховой премии…

– И много потеряли?

– Страховка все покроет. Вы, главное, не отменяйте ее сразу. Это одна из тех полезных вещей, которая обязательно должна сохраниться при социализме.

– Но ведь бензоколонка не ваша, Чарли, – заметил Капитан. – Это собственности «Тексако», а вы только арендатор.

– А вы ее национализируйте и отдайте мне в концессию! – невинным тоном предложил Чарли. – Везде так делали…

Из-под моста вылезать не хотелось, а обсуждать планы сотрудничества с Чарли – тем более.

Вертолеты улетели, и над высотой 234,7 встало зарево. Похоже, что там горел напалм. Но с моря опять подошли «Фантомы» и принялись угощать 5-й полк. Впрочем, в равной мере они угостили и «тигров», поскольку те на своих «Шериданах» все-таки сумели развернуться в боевую линию и начать встречный бой с танковым батальоном 5-го полка. Летчикам же приказали наносить удары по танкам, поэтому они били по всему железу, которое ползало у шоссе.

Кое-как мы все же выбрались из-под моста и сумели углубиться в джунгли, выйдя из освещенной пожаром зоны. Война, которую вели между собой части армии Лопеса, нас больше не интересовала. Нам надо было как можно быстрее уйти подальше в горы и желательно до того, как начнется прочесывание местности.

Отмахав миль двадцать, мы совершенно неожиданно вышли из джунглей на просторное маисовое поле. Уже светало, но сумерки еще не рассеялись. Решили передохнуть.

Пока Камикадзе и Пушка делили на порционы галеты, находившиеся в мешке одного из носильщиков, а Малыш приглядывал за окружающей обстановкой, заодно следя за тем, чтобы не удрали Чарли и грузчики, Капитан, Комиссар и я устроили военный совет.

– Здесь гадюк нет? – сам у себя поинтересовался Капитан, опасливо освещая землю фонариком и доставая карту.

– Ты свети меньше, – заметил Комиссар, – такой фонарь с воздуха видно за целую милю.

– Я предпочел бы бомбовый удар, чем укус какой-нибудь жарараки в задницу.

Что касается меня, то я предпочитал не получать ни того, ни другого, а потому промолчал. Слава Богу, ни жарарак, ни вертолетов поблизости не было, и Капитан сумел в спокойной обстановке объяснить нам, куда он нас завел.

– Вот поле, у которого мы находимся, – сказал Капитан, ткнув грязным пальцем в неправильной формы многоугольник. – С одной стороны оно упирается в кольцевую автостраду, с другой – в эту канаву, которая называется Рио де Санта-Исабель, с третьей стороны – банановая роща, дальше – угол джунглей, куда мы и вышли. Если пройти вот так, то мы выберемся на дорогу, ведущую в Лос-Панчос. Но после того как «Вос де Лос-Панчос» объявил о начале революции, я думаю, что там нам нечего делать. Если идти к автостраде, нас наверняка поймают и пристрелят. За банановой рощей дренажный канал, который сливает болотную воду с осушенных полей в эту дурацкую речку де Санта-Исабель. А вот чуть-чуть западнее, за речкой, асиенда «Лопес-23». По-моему, это та самая асиенда, на которой рубил тростник дед Вердуго, в то время как его женой занимался почтальон…

– Понятно, – ухмыльнулся Комиссар.

– Если вся эта кутерьма, – Капитан мотнул головой в сторону бензоколонки, откуда доносился гул пальбы, – продлится еще час, то нам лучше всего идти в направлении «Лопес-23».

– Ну, ты даешь! – усомнился Комиссар. – Это же собственность самого диктатора. Тут на карте помечена проволока и бронеколпаки с пулеметами. Наверняка там найдутся и охранники с овчарками.

– Прекрасно, Комиссар! – саркастически хмыкнул наш начальник, напоминая моего школьного учителя географии, который некогда уличил меня в том, что я пытался искать штат Айдахо в Северной Африке. – Может быть, ты знаешь, что всего в трехстах метрах отсюда есть подземный ход, который ведет прямо на асиенду?

Комиссар посмотрел на Капитана удивленно-влюбленным взглядом. Таким взглядом молодая жена смотрит на более зрелого и умудренного сексуальным опытом мужа, когда тот предлагает испробовать незнакомую ей позицию. Мне даже стало немного неловко, будто я помешал интимной беседе.

– Откуда ты знаешь? – выдавил наконец наш идеолог.

– Мне было видение. Явилась Пресвятая Дева и объяснила, что ход находится здесь, на маисовом поле… Если серьезно, то эти сведения я получил незадолго до вылета.

– Ну и что? На кой дьявол он нам нужен? – Комиссар тряхнул своими чегеваровскими патлами. – Ну, найдем мы этот ход, хотя это проблематично. Так ведь надо еще пролезть в него! Будь я Лопесом, то соорудил бы его так, чтобы им можно было воспользоваться только изнутри, а кроме того, установил бы сигнализацию, чтобы знать, кто и когда хочет пролезть на мою асиенду.

– Молодец! – одобрил Капитан. – Ты уже созрел, чтобы стать диктатором. Когда мы победим, тебя придется поставить Первым секретарем ЦК или даже лучше Генеральным.

– А ты, конечно, станешь президентом, – ухмыльнулся Комиссар, – а заодно и премьер-министром. Капралу придется заняться военным министерством…

– Ребята, – проворчал я вполне серьезно, – если вы собираетесь делить портфели, то я отказываюсь, а если собрались резвиться, то, ей-Богу, не вовремя. И потом я хочу жрать, а не точить лясы попусту. Вы тут болтайте, а я пошел поближе к галетам…

– Капрал, – миролюбиво сказал Капитан, – не торопись. Вся эта болтовня относится прежде всего к тебе. Именно ты пойдешь искать ход, понял?

– Сейчас? – А ты желаешь подождать до того, как взойдет солнце и тебя будет видно как на ладони? – Нет, я просто хочу жрать.

– Вот вернешься и поешь. Или нет, мы тебе дадим с собой провиант… Постарайся не заблудиться и не попасть в лапы службы безопасности. Найдешь – сразу же радируй нам, не найдешь до света – возвращайся. У тебя еще два часа. Вперед!

Утренняя прогулка по кукурузе

Итак, меня выгнали в маисовые джунгли. Небо над головой в просветах между

листьями было каким-то зловещим, лилово-багровым и нагоняло вполне понятные мысли о том, что неплохо бы, выкрутившись из этого бедлама, сменить ремесло на более спокойную профессию: например, заняться уборкой мусора, мытьем стекол или стать санитаром в доме престарелых. Боеспособность в такие минуты у меня резко снижалась. Оторвавшись от коллектива, всерьез игравшего в коммунистических партизан, я не без удивления подумал, как хорошо было бы с ним больше не встречаться. Не будь у меня сильно развитого чувства самосохранения, благодаря которому я предвидел на несколько ходов вперед возможные неприятности – не все, конечно, но многие! – то, возможно, поддался бы искушению и попытался найти способ выбраться с острова в одиночку. До моря было не так уж далеко – миль пять. Я вполне еще до рассвета мог добраться до какой-нибудь рыбацкой деревушки, раздобыть там лодку и с божьей помощью уплыть на какой-нибудь из близлежащих островов, благо в Карибском море этого добра хватает…

Однако, когда я слышал, как бухают пушки и тарахтят пулеметы, авантюрные мысли сразу сменялись трезвыми. Мне было вовсе не жалко хайдийские вооруженные силы, которым взбрело в голову заняться самоистреблением, но мне было жалко себя. Уж слишком мы разворошили этот сонный гадючник, чтобы отделаться легким испугом. Мне было ясно, что, разобравшись, наконец, между собой, разъяренные хайдийские генералы бросятся прочесывать местность и, конечно, прихлопнут меня, как мышонка в мышеловке. Служба безопасности в здешних местах умеет великолепно пытать, прямо-таки артистически. Она применяет не только устаревшие плетки из акульей кожи, но и кое-что поновее: инфракрасные лучи, ультразвук, всякие препараты и наркотики. Причем, как я понял еще во время подготовки к операции, их волнует не столько то, какую информацию надо получить от пытаемого, сколько то, как его больше помучить. Мысль о Лопесовых специалистах, которая так некстати пришла мне в голову, засела в ней крепко, и вышибить ее оттуда я не мог, как ни старался. Другой, послабее, от этой безысходности наверняка застрелился бы, но я, повторяю, обладал хорошим чувством самосохранения.

Задание, полученное от Капитана, безусловно, было не из легких. В принципе, лаз подземного хода мог оказаться под любым из нескольких сотен тысяч маисовых стеблей, торчавших, словно лес, – они были не менее двенадцати футов ростом. Вряд ли можно было рассчитывать, что на поверхности почвы будут какие-то хорошо заметные признаки, по которым удастся что-то определить. Повыдергивать весь маис я смог бы только через месяц – не ранее. Поэтому я решил немного напрячь извилины.

Первое, что мне пришло в голову – это то, что поле засеяно культурой, которую в этих местах убирают два раза в год. Вряд ли этим здоровенным полем занимается сам Лопес единолично, даже если у него или у его родственников есть хобби проводить досуг за рулем трактора. Значит, для уборки кукурузы, да и для других работ нужны рабочие, и в немалом числе. Даже если на сто процентов механизировать труд, то нужно не меньше двух десятков человек. И каждый из них должен быть посвящен в тайну? Опасно! Из всего этого я сделал вывод: либо лаз хода так глубоко укрыт под почвой, что его не может случайно зацепить плуг или культиватор, либо он, этот выход, расположен не на самом поле, а где-то с краю, под каким-нибудь валуном. Такие валуны я видел рядом с нашей недавней стоянкой. Вполне могло быть, что под одним из них – лаз.

Отчего-то мне взбрело в голову, что лаз должен быть где-то у дороги. Воображение нарисовало такую картину: диктатор, спасаясь от народа, бежит из асиенды в подземный ход, вылезает у кольцевой автострады, и верный шофер подгоняет для него вороненый «Кадиллак». Вероятно, это случилось от недостатка извилин, а возможно, от последствий вчерашнего перепоя. Более идиотского вывода я, конечно, сделать не мог. За плохое соображение я был наказан тем, что протопал почти полмили через все поле до кольцевого шоссе. К тому же только случайно я остался незамеченным.

Когда я подошел к дороге, то действительно увидел несколько объемистых камней, под каждым из которых можно было спрятать потайной вход. Но не успел я даже притронуться хотя бы к одному камню, как услышал гул моторов и лязг гусениц – приближались танки. Единственное, что я успел, так это вовремя нырнуть в заросли маиса.

Несколько минут спустя я увидел, как по шоссе пролязгало десять танков и бронетранспортер. Потом на грузовиках покатила пехота. В сумерках я мог различить на бортах грузовиков небольшие желтые кружки с буквой «R» – «Резерв». Это было для меня любопытным известием – Лопес уже успел призвать резервистов. Впрочем, на занятиях мне в свое время говорили, что мобилизационная система на Хайди весьма эффективна, и резервисты первой очереди уже через три часа могут быть брошены в бой.

Замыкающая машина вдруг выкатилась из колонны и съехала к обочине. Я изготовился к стрельбе. Два солдата вышли и принялись копаться в моторе, остальные приступили к поливу кукурузы сеньора Лопеса. Учитывая опыт Камикадзе и Пушки, от которых пахло намного крепче, чем от всех остальных, пробежавших через канализацию, я держался подальше, и меня не облили.

Тут подкатил джип, притормозил, и офицер в каске, сидевший рядом с водителем, заорал во всю глотку:

– Кто старший? Почему стоите? Где офицер?

– Господин майор, – тоскливо заныл какой-то донельзя плаксивый голос, – понимаете, я не мог успеть осмотреть транспорт перед маршем, у меня не хватило времени…

– Как стоите, лейтенант?! Вы что, педераст? Почему вы выставили свой зад перед старшим начальником? Он меня не соблазняет! Мол-ча-ать! Смир-рно! После боевых действий – десять суток гауптвахты! И немедленно сбрить эти штатские пейсы!

– Омерзительно… – пролепетал лейтенант, вероятно, обращаясь к небу.

– Если через десять минут не догоните колонну, я отдам вас под полевой суд! Какой осел вам только повесил офицерские погоны?!

– Его превосходительство господин президент Лопес! – неожиданно бойко ответил офицерик, после чего майор, поперхнувшись очередной порцией ругани, плюхнул зад на сиденье джипа и ткнул в бок своего водителя. Джип рванулся за колонной, а грузовик остался на месте. Солдаты тут же захлопнули капот и столпились вокруг своего офицера.

– Ну, как договорились? – спросил лейтенант совсем не тем голосом, которым беседовал с майором. – Орудие и патроны у нас есть, горы – вот они, а раз есть горы – то наверняка найдутся и партизаны.

– Все верно, Студент, только давай без митинга, – сказал кто-то из солдат. – Революция – вещь скользкая, чья возьмет, неизвестно, но воевать ни за кого не хочется. А в горах при любой власти можно спокойно отсидеться.

Как мне кажется, это был первый здравомыслящий человек на всем Хайди. Тем не менее, я постарался отойти подальше от дороги, потому что путь этих дезертиров в горы неизбежно лежал через кукурузу. Зная экспансивность и революционную настроенность местных жителей, я счел за лучшее с ними не встречаться. Этот лейтенант и его три десятка солдат могли бы перейти на мою сторону, то есть на сторону нашей группы, и сожрать все галеты, которые были у нас припасены на десятерых, включая носильщиков и примкнувшего к нам Китайца Чарли. Кроме того, Капитан, увидев меня во главе отряда из тридцати правительственных солдат, скорее всего заподозрил бы измену и уложил бы меня на месте, не дав произнести ни одного слова.

В общем, я дал возможность войскам Лопеса поискать партизан подольше. Старательно удаляясь от толпы солдат, которые ломились сквозь Лопесову кукурузу, как стадо кабанов, я совершенно неожиданно оказался на берегу речки, точнее – дренажной канавы или канала. Канава эта обросла высокими зарослями, мутная вода едва струилась, источая самую тошнотворную вонь, рой москитов самого кровожадного вида тут же налетел на меня, и не будь у меня десятка разных прививок от самых невероятных тропических болезней, Я был бы ими – болезнями – обеспечен всерьез и надолго.

Здесь же, у канавы, можно было найти, наконец, подходящую змею, чтобы отправиться на тот свет гораздо быстрее, чем положено. Между стеблями плели свою паутину очень мерзкого вида пауки, способные сожрать десяток колибри и имевшие в запасе столько яда, сколько не каждая змея имеет. В довершение всего при моем появлении в канаву торопливо сполз юный жакараре длиной в четыре фута. Этот парень мог в принципе оттяпать мне ногу, но, как видно, испугался автомата.

Так что от канавы я решил держаться подальше и пошел по маисовым зарослям. Вонь, конечно, долетала и сюда, но уже не так сильно. И тут, когда мне уже казалось, что пора удаляться от канавы, поскольку никакого выхода из подземного хода здесь не могло быть, в светлеющем небе послышался гул вертолетов. С треском и свистом надо мной прошли вертолеты «Пума». Их было четыре, и летели они без всякого строя. Было видно, что они не только никого не ищут, но и сами сильно опасаются, как бы их кто-нибудь не заметил. Вдобавок один из вертолетов был явно не в порядке. Мотор его работал с какими-то гнусными хрюками и бульканьем, а сам вертолет выписывал в воздухе такие непристойные фигуры, что любой трюкач удавился бы от зависти. Это означало одно из двух: либо пилот свихнулся, либо вел машину на последнем издыхании. Остальные машины то и дело шарахались от своего окосевшего коллеги. Я тоже несколько минут провожал взглядом вертолеты, так как боялся, что взбесившаяся «Пума» грохнется мне на голову. Кое-как, однако, вертолеты миновали поле и ушли за горы.

Я уже собрался продолжить путь, поскольку гул вертолетов утих, но тут услышал совсем неподалеку тихие шаги. Нет, это были не дезертиры. Те ушли совсем в другую сторону, и их кабаний треск я бы узнал сразу. Это были совсем иные шаги, не более чем двух человек. К шагам добавился вполне различимый шепот и приглушенный смешок.

На всякий случай я залег и выставил вперед автомат. У меня, правда, была вредная привычка сперва прислушиваться, а потом стрелять, которая, как утверждал Капитан, иногда могла стоить жизни. Но когда я прислушался, то понял, что, возможно, стрелять вовсе не обязательно.

– Нет-нет, – игриво прошелестел некий юный, но уже вполне женский голосок, – дон Паскуаль, мне не хотелось бы стать легкой добычей…

– Но что тебе мешает, малютка? – сладострастно-нетерпеливо прогудел некий низкий баритон, который вполне мог бы принадлежать самому дьяволу-соблазнителю. – Неужели я настолько не подхожу тебе? Ну почему ты так неприступна, моя козочка?

– Вы слишком энергичны, сеньор Лопес… – хихикнула дама. – Ваша страсть понятна, но дайте же и моей возгореться…

– О-о, прелестница! – дон Паскуаль Лопес прямо-таки бурлил, как чайник. – Ты, должно быть, совсем замерзла, здесь так прохладно утром… Я согрею тебя, милая Марсела…

Послышалась довольно звонкая оплеуха, а затем мимо меня промчались двое: девица в сиреневой майке и изящных брючках, а следом за ней – упитанный мужчина в белом костюме и сомбреро, которое у него свалилось за спину и висело на подбородочном шнурке. Дон Паскуаль довольно прытко для своей комплекции настиг Марселу, сцапал ее и стал тискать. Конечно, я не был уполномочен вмешиваться в любовные отношения, но фамилия дона Паскуаля была Лопес, а это значит, что на «Лопес-23» он явно не был посторонним человеком. Ну, а раз так, то он мог прояснить мои сомнения насчет подземного хода. Можно было, конечно, сразу гаркнуть: «Руки вверх!» – но я этого делать не стал. Во-первых, следом за Лопесом и его возлюбленной мог топать телохранитель, а то и десяток таковых. Они вполне могли бы добавить мне несколько дырок в теле, а я никогда не страдал от их нехватки. Во-вторых, дон Паскуаль мог иметь при себе что-нибудь стреляющее и в самом благоприятном для меня случае наделать лишнего шума, а в неблагоприятном – опять-таки добавить мне отверстие в голове, без которого я вполне обошелся бы.

Поэтому я потихонечку вытащил рацию и позвал:

– Я – Капрал, ответьте.

– Слышу тебя, – тут же отозвался Капитан.

– Я в пяти метрах от дренажной канавы. Здесь рядышком дон Паскуаль Лопес и его девка.

– С охраной? – спросил Капитан.

– Пока не видно. Включаю маячок.

Теперь Капитан мог в два счета запеленговать меня и привести ребят мне на помощь.

Тем временем девица выскользнула из слишком откровенных объятий Паскуаля Лопеса и пробежала еще два десятка ярдов по кукурузному междурядью. Я тихонько отполз в глубь поля. Это оказалось очень вовремя, потому что появились наконец-то и телохранители. Их было трое, с короткими автоматами и полицейскими кобурами на патронташах. Они неторопливо шли за своим хозяином, стараясь не выпускать его из виду. Этим они как бы использовали служебное положение в личных целях: приглядывали за Лопесом и надеялись взглянуть на «клубничку». Останься я на прежнем месте – они бы меня заметили, но я все-таки оказался предусмотрительней. Пропустив их мимо себя, я решил подождать, нет ли второго эшелона. Однако было тихо. Тогда я рискнул, навинтил глушитель на ствол автомата и переполз обратно на междурядье, по которому шел ближний телохранитель. Спины всех троих были прикрыты бронежилетами, и я предпочел бить им в затылок. С первым все обошлось просто прекрасно. Он даже упал почти без шума. Второй и третий, поглощенные наблюдением за Лопесом, не заметили, что остались вдвоем. Как видно, желание полюбоваться бесплатным секс-шоу у них было большое. Второй тоже мог бы в принципе уйти бесшумно, но на мою беду зацепился за корень или сломанный стебель, а потому упал не точно вдоль междурядья, как первый, а немного наискосок и свалил брюхом несколько стеблей, наделав треску. Третий, недолго думая, бросился наземь и открыл стрельбу.

Он палил веером, не целясь, но в принципе мог в меня попасть. Во всяком случае, справа от меня, дюймах в двадцати, подломился и рухнул стебель кукурузы. Это произошло точно на уровне моей головы, и не будь этих двадцати дюймов, я, вероятно, так и не узнал бы, чем все кончилось.

Я все-таки в него попал, но он так заорал, что у меня мороз пошел по коже. Он не притворялся, в этом я убедился, когда послал ему в голову еще одну пулю.

Итак, без шума не обошлось. Где-то на асиенде завыла сирена, и взлетело несколько красных ракет. Это было примерно в той стороне, куда двигались солдаты-дезертиры во главе со своим Студентом.

Вертя головой на триста шестьдесят градусов, я перебежками двинулся по междурядьям, пытаясь догнать Лопеса и его подружку.

Однако поймали их все-таки Капитан и остальные, которые на звуки стрельбы прибежали как раз вовремя. Капитан приказал мне выключить радиопищалку и идти к нему.

Через пять минут я до них добрался и увидел, что наши парни держат парочку на прицеле.

– Молодец, Капрал! – Капитан хлопнул меня по плечу. – Это то, что нужно. Хотя и неинтересно: мы только-только начали воевать, а уже взяли в плен главнокомандующего армии противника!

– Прошу прощения! – возмущенно воскликнул дон Паскуале. – Это ошибка! Я не Лопес! То есть я, конечно, Лопес, но я не тот Лопес! Я не диктатор, я его брат-близнец. Господи, как я ждал этого освобождения! Вива Хайди либре!

– Господи, – устало вздохнул Комиссар, – если окажется, что и Лопес недоволен существующим строем, то я – пас…

– А почему я должен быть доволен? – вскричал дон Паскуаль. – Я не виноват в том, что наша матушка, да будет ей земля пухом, родила близнецов! Утверждают, что Педро родился на десять минут раньше, и потому стал диктатором, ибо такова была воля отца. Но кто сейчас докажет, что нас трижды не меняли местами? Может быть, это я родился раньше… И вот теперь он диктатор, а я неизвестно кто.

– Простите, – прищурился Капитан, – но нигде не упоминалось, что у Педро Лопеса есть брат-близнец… А может быть, вы просто-напросто сам Педро Лопес?

– В том то и дело, что нет, – возмутился дон Паскуаль, – факт рождения близнецов скрывался пятьдесят три года! Никто, никогда и нигде не видел нас вместе! Но я вынужден был всю жизнь без выезда провести здесь, на асиенде, под контролем охранников, которые были убеждены, что охраняют самого Лопеса. Пятьдесят три года я томился под игом диктатуры! Вива либертад!

– Ладно, – прервал Капитан, – убежден, что мы еще продолжим нашу беседу. Думаю, что сделать это будет удобнее у вас на асиенде.

– О, но ее охраняет целый батальон! – покачал головой дон Паскуаль. – Вам не справиться с ними!

– Но ведь вы вышли не через главный вход, – испытующе произнес Капитан. – Мы знаем, что вы вышли через подземный ход, и знаем, что он где-то здесь.

– Да, да, я и забыл! – кивнул Лопес. – Тут действительно есть подземный ход, это недалеко, я покажу вам…

– Надеюсь, вы будете благоразумны, сеньор? Лопес пошел чуть впереди, за ним Капитан, готовый в любую минуту пристрелить не-диктатора, потом девушка Марсела, которая была так ошеломлена, что не могла говорить, а затем все остальные.

Брат диктатора привел нас на небольшую площадочку у берега дренажной канавы. Затем дон Паскуаль достал из-под пиджака плоскую коробочку из красной пластмассы с клавишами, как на микрокалькуляторе.

– Погодите, – остановил его Капитан, – прежде чем вы нажмете первую кнопку, мой долг вас кое о чем предупредить…

– Сеньоры, – вежливо произнес дон Паскуаль, – я не самоубийца и даже не идиот. Я понимаю: вы хотели меня предупредить о том, что я буду убит при первой попытке дать сигнал охране. Уверяю вас, я вполне здоров.

– Хорошо, – сказал Капитан, – дайте сюда ваш пульт и скажите, что надо делать.

– Договорились! Вам нужно набрать комбинацию из четырех цифр – 1492, год открытия Америки Колумбом. После этого откроется вход в шахту.

Капитан не без волнения нажал четыре кнопки. Я лично был удивлен, скажу прямо. Я предполагал, что какая-то из кочек или неровностей на этой лужайке раскроется или опустится вниз. В действительности же вся лужайка вместе с двенадцатью людьми, которые на ней стояли, плавно съехала в сторону и, словно мостик, повисла над канавой. Наверх поднялась просторная металлическая площадка, на которой стоял вместительный вертолет.

– Лететь мы никуда не собираемся? – невозмутимо произнес Лопес. – Тогда прошу всех встать рядом с вертолетом на платформу и не подходить к краю. Вот за эту белую черту заходить опасно.

Когда все сгрудились у вертолета, Лопес сказал:

– Теперь надо набрать 1776 – год основания США.

Капитан выполнил эту просьбу, и платформа опустилась на десять футов вниз, а лужайка, расположенная, как выяснилось, в неком подобии огромной стальной миски, закрыла шахту, словно крышка – кастрюлю. По сторонам мы увидели три стальных двери.

– Они нам не нужны, – сказал Лопес, – к тому же открыть их будет невозможно. Из этих дверей выходят охранники, сопровождающие меня на прогулки. Я поднимаюсь на лифте, они выходят из дверей. Когда прогулка заканчивается, они уходят в эти двери, и дальше я еду один. Нажмите еще раз 1776.

Лифт опустился на сей раз гораздо глубже – футов на шестьдесят вниз. Здесь была только одна дверь, точнее арка, закрытая стальным щитом.

– 1789, – коротко сказал Лопес. Щит поднялся, открыв проем арки, и мы вышли в облицованный мрамором туннель, нечто вроде станции метро. У небольшого перрона на рельсах стоял вагончик, рассчитанный на двадцать человек. Лопес нажал кнопку у двери, и створки ее бесшумно разошлись в стороны. Когда мы разместились в вагончике, Лопес попросил Капитана набрать 1812. Дверь тут же закрылась, а вагончик сам по себе, без машиниста покатил по туннелю. Ехал он не очень быстро, и можно было полюбоваться мозаичными картинами, выложенными из смальты через каждые десять футов. Минут через десять вагон остановился у такого же перрона. Но здесь не было никакого выхода. Только мраморные плиты.

– И как же дальше? – спросил Капитан, когда вышел из вагона.

– Набираете сначала 1814, а потом– 1861. Капитан набрал первую комбинацию, и в самой середине мраморной облицовки две большие плиты сперва немного углубились в стену, а затем плавно разошлись в стороны, открыв проход. Наши носильщики мелко закрестились… У них в Лос-Панчосе такой техники еще не водилось, и подобные трюки они видели разве что в фантастических фильмах. Один из них шагнул было к проходу, но Лопес удержал его за рукав:

– Нельзя! Нельзя пройти здесь, не набрав 1861.

– А что будет? – поинтересовался Комиссар.

– Извольте, – Лопес снял свое шикарное сомбреро и швырнул его в проход. Оно, вращаясь с большой скоростью, чем-то напоминало летающую тарелку. Вспышка! И, охваченное пламенем, сомбреро сгорело в течение нескольких секунд!

– Прошу прощения, – сказал Лопес, – но это лазеры. Можете бросить одновременно все ваши кепи и убедиться, что в каждом из них будет, по меньшей мере, одна дыра.

– Вы знаете, мы вам верим! – кивнул Капитан и поскорее набрал 1861. Даже после этого никто не решался сделать первый шаг. Слишком неприятно было входить в дом, напичканный подобной техникой. Первым пошел Лопес под руку с Капитаном, а уж затем все остальные. По лестнице из десяти мраморных ступенек мы поднялись к арке, закрытой стальным щитом, и подняли щит, набрав 1865. После этого мы оказались на лифтовой площадке немного меньшего размера, чем та, на которой мы сюда спустились.

– 1898, – объявил Лопес, и площадка стала быстро поднимать нас вверх. Щелкнуло, площадка остановилась, подняв нас не менее чем футов на триста. В окружавшей нас мраморной стене была всего одна дверь, которую открыли, набрав 1917. Пройдя еще одну короткую лестницу, мы уперлись в стальной щит. Он убрался по команде 1918, и мы очутились в уютно обставленной спальне.

Тут можно было бы вполне разместить короля какого-нибудь европейского государства. Здесь стояла просторнейшая – человек на восемь – кровать, застланная шелковым покрывалом розового цвета с золотисто-алыми драконами, розами и рыбами. Над кроватью был устроен высокий балдахин на резных столбах из черного дерева. Тумбочки, пуфики, бра, ночники, зеркала, туалетные столики… Везде позолота, инкрустации, мозаики, мрамор. Пол застлан огромным ковром с восточным орнаментом и таким ворсом, что в нем нога

утопала по щиколотку, как в траве. А мы-то пришли сюда в грязных ботинках, с которых еще не осыпалось кое-что из того, что мы подцепили в канализации.

Щит за нашей спиной закрылся. Прогулку по кукурузе можно было считать законченной. Мы были в гостях у дона Паскуаля Лопеса.