Текст книги "Атлантическая премьера"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

– Местные, – многообещающе ответил Игорь, пожимая лапу Толяна, – какие проблемы?

– К другу хотим на кладбище сходить. К Саньке.

– Пошли, – кивнул Игорь, – провожу. Где кладбище – знаю, а где Саньку схоронили – нет. Может, по дороге спросим, а может, так найдем. У нас оно не такое большое, чтоб не найти. А Санька мне – друг.

– Ты тоже с нами? – спросил Толян, видя, что я двинулся следом за Игорем.

– Тоже Саньку знал?

– Нет, я не здешний. Но схожу. Наверно, хороший парень был, раз вы после дембеля не домой, а сюда….

– Хороший, – кивнул Толян, – жалко, что ты его не знал.

Как ни в чем не бывало, мы вшестером пошли через поселок. Вроде бы и не дрались утром. Навстречу нам около сельпо попался конопатый, которого видели на станции. Он озадаченно поглядел и спросил:

– Вы че, скорефанились уже?

– Мы к Саньке идем. Покажешь, где схоронили?

– Само собой! – Пацан пристроился к нам, и мы продолжили свой путь. На каждом шагу Игорь говорил «здрасте», похоже, что и его тут все знали, и он всех знал.

Кладбище было небольшое, обросшее огромными липами, нависавшими над маленькой облезлой часовенкой. На нем вперемежку стояли крестики и столбики со звездами, каменные плиты-стелы и пирамидки. Было тихо, хмель на свежем воздухе проходил быстро, а потому стало грустно.

Прошли несколько рядов и аллей из могил, не очень ровных, и добрались до места.

– Вот тут он, – объявил конопатый (по ходу дела мы узнали, что его зовут Вовка), указывая на покрытый алюминиевой краской обелиск с красной звездочкой на верхушке. К обелиску была привинчена на шурупах табличка с надписью «Терентьев Александр Петрович» и датами жизни, между которыми было всего двадцать лет и два месяца. Еще была фотка: на ней Санька был в гражданке.

Как-то сами собой мы сняли головные уборы. Вовка и тот притих.

– Помянем, – сказал Толян, доставая бутылку и стакан. Всем досталось помаленьку, а остаток Толян налил в стакан, накрыл куском хлеба и поставил поближе к фотке.

– Прости, Саня! – Кто это сказал, я не уловил, но мог сказать кто угодно.

Потом мы молчали. Долго, до тех пор, пока не отошли с километр от кладбища. Лишь тогда насупленный Игорь положил руку на плечо Толяна и

спросил:

– Как его… это? Ты видал?

– Долго говорить… – нехотя произнес Толян.

– Правда, что его под самый дембель?

– Ага, – ответил Андрюха. – Оттого и тошно. Мы тогда вместо молодых пошли. Добровольно. Комбат просто попросил: «Пожалейте пацанву!» Все поняли, что дело хреновое. Там ущельице хитрое, с норами. Говорят, через пещеры в Пакистан уйти можно. Разведгруппу туда с «вертушек» выкинули. Речка есть, а вдоль нее – типа тропы. Ну, на пальцах это не объяснишь… Короче, там эту группу и зажали. Ребята сели вкруговую на скале и по рации сообщили в батальон. А там, как назло, все в разгоне. Те, кого послать можно. Остались или молодые, или дембеля. Мы уже на Кабул, в аэропорт собирались. Ну, вот комбат и попросил. Санька и вызвался первым, а потом вон Толян, я. Костя, Минька, короче, все. Пошли, сделали. Хорошо, почти без потерь. Мне осколком по щеке, а Саньке из «бура» – прямо в затылок. Он, этот «бур», за два километра долбит.

– А те мужики, что его привозили, не так рассказывали, – заметил Вовка, – они вроде говорили, что он там вообще всех спас.

– Они все правильно говорили, – кивнул Толян, – там у них фугас был приготовлен. И подрывник сидел с машинкой – только нажми! Всех бы камнями подавило. Ждал, когда мы начнем на откос выходить. А Саня его обошел и прищучил. А потом каску снял, чудак! Наверно, зачесалось или ремешок перетужил… Тут ему и влепили. Духи – они вообще. Им не подставляйся.

– А вы на речку не пойдете? – спросил Вовка. – Вода – класс!

– Пойдем! – кивнул Толян.

Чудо-юдо рыба-кит

Конечно, речка здешняя на Карибское море не тянула, но купаться в ней было можно. Даже поплавать немного. Вода была темная, цвета чая или коньяка, но прозрачная, без грязи, просто через торфяники где-то протекала. Весь берег на протяжении нескольких километров был обложен купальщиками. Даже оба берега. В одиночку, группами, с детьми, с собаками… там тетка разлеглась, там дед, там пара молодых. Но и для нашей компании пятачок нашелся. Правда, не у самой воды, а метрах в двадцати от реки, но пристроились. Скинули армейское, пропрелое, сбросили на травку и бегом! Бултыхнулись, заорали, заплескались.

– Вода! – заорал Толян. – Два года мечтал! – У-о-а-а!

– Да, это тебе не арык!

А я отчего-то вспомнил, как мы с Марселой плыли ночью от вертолета к песчаному островку, где встретились с Мэри и Синди… Было это вообще или это я придумал? А может, Браун фантазировал? Но помнилось хорошо, никуда не денешься…

Минут десять не вылезали из воды, хотя она все-таки была проточная и не самая теплая.

Когда вылезли, то увидели знакомых ребят Игоря, они играли в волейбол, став в кружок. Мы тоже встали, разогрелись. Потом развалились на траве – подстилать-то было нечего.

– Нормально! – поглаживая себя по животу, сказал Толян. – Если бы не уезжать – вообще здорово.

– А зачем тебе уезжать? – спросил Игорь – У тебя чего – жена, дети?

– Нет у меня никого, – проворчал Толян, и я посмотрел на него другими глазами.

– Детдомовский? – спросил я. Это вышло как пароль

– Ага, – кивнул он.

– Я тоже.

– Надо же – покачал он головой – Считай, родня.

– Отца, мать помнишь?

– Помню, хоть и не хочу. Пьянь был – не приведи Господь. Я не знаю, на что меня мать кормила. А потом он ее убил. Ногами затоптал. Я видел, все помню, мне ведь уже лет семь было, я в школу ходил. Нажрался и ни с того ни с сего подумал, что она от него гуляет. Его забрали, а меня – в детдом. С тех пор не виделись. Объявился бы – я б его замочил и не заплакал. Сидеть только неохота из-за дерьма. Думаю, он и так сдох где-нибудь.

– А я своих вообще не видел. Я в дом ребенка попал. То ли подкинули, то ли отказались – не знаю.

– Ну и не жалей. Мы с тобой – главное достояние нашего народа. «Все лучшее – детям». Правильно? Спасибо родной стране! Без балды.

– Короче, – вмешался Игорь, – остаетесь тут?

– Дней на десять, – сказал Толян, – не больше Мне ж в Смоленск надо.

– Всего ничего! Можешь на электричках доехать. Прямая дорога.

– Нахлебничать неохота. У меня денег – хрен целых ноль десятых.

– Не боись, попросим батю, он тебе халтуру найдет. Хоть всем семерым. Если бы еще Лосенку нашел машину – так мы б такую шабашку сделали!

– Далеко?

– Да здесь, поблизости. В дачном поселке, там дачки ого-го-го ставят! Батя за прошлое лето полторы штуки выгнал. Это здесь, всего за три месяца, получается пятьсот в месяц! Я до армии тоже успел пошабашить. Главное – не в Казахстане, не в Сибири, а тут, рядышком. Ты можешь ничего не уметь – батя в два счета научит. И бревна тесать, и кирпичи класть. Безо всякого ПТУ.

– Посмотрим – зевнул Толян.

В поле моего зрения попали сестры Чебаковы. Они дружно брызгали водой на какого-то толстого, неуклюжего дядьку.

– Это что за Чудо-юдо рыба-кит? – спросил я у Игоря

– Дачник один, из поселка. То ли профессор какой-то, то ли еще чего-то. За границей бывает. Отец ему три года назад дачу выстроил. В два этажа, каменную. Туалет как в городе, ванна – настоящий дом. А он наших девок английскому обучил. Обещал в институт подготовить. Они ж в этом году, в августе, сдавать будут. Мать очень хочет, чтоб они поступили, а отец боится, чтобы этот Сергей Сергеевич их по ходу дела не оттрахал. Ты не смотри, что он толстяк, это так кажется. Ему и лет-то немного – чуть-чуть за сорок.

– А ты-то как на это дело смотришь?

– Мне, честно скажу, плевать. Им зимой уже по восемнадцать будет, сами умные. Не люблю только, когда они выделываются со своим английским. Батя – тот вообще на дух не переносит «Закаркали! – скажет. – Скоро по-русски разучитесь говорить!» А ты чего, тоже, что ли, говорить умеешь?

– В школе учил – неопределенно сказал я. Это была и правда и неправда. В школе я английский учил, но выучил я его совсем в другом месте.

Как видно, донимать меня вопросами Игорю было лень, и он уткнулся носом в руки, подставив спину под лучи уже клонящегося к закату солнца.

Тем временем близняшки вылезли из воды вместе со своим Чудо-юдом. Вблизи он выглядел немного по-другому. Конечно, брюшко у него немного отвисало, но не больше, чем у штангиста-тяжеловеса. Сергей Сергеевич обладал сложением Ильи Муромца, и я был готов поручиться, что для него не проблема толкнуть 200-килограммовую штангу или перекреститься четырехпудовой гирей. Лицом он тоже напоминал незабвенного Илюшу, потому что лицо это было украшено солидной темно-русой бородой, в которую вплелась эдакая благородная проседь. Точно такая же была и на мохнатой груди, а также на пузе. Наверно, ниже тоже, но дальше были плавки. Лысина у него даже не начиналась, и густой мокрый чуб немного нависал на лоб. Ростом Сергей Сергеевич, само собой, удался, и макушки далеко не маленьких девчонок – примерно, отметка метр семьдесят – находились где-то на уровне подмышек. Кроме того, Чудо-юдо обладал могучим басом и так раскатисто хохотал, что люди оборачивались на этот хохот аж со стометровой дистанции.

Выйдя из воды, они втроем – Чудо-юдо посередине (прямо Нептун с русалочками!) – двинулись к нам. Возможно, они просто шли к своим полотенцам, разложенным чуть правее, чем наша одежка. Так или иначе они прошли мимо нас, и Лена – та, что без родинки – заметила:

– Приятного отдыха, сэр! Надеюсь, что вам здесь нравится больше, чем на Багамах? – Разумеется, все это было произнесено по-английски. То ли ей хотелось проверить, действительно ли я говорю по-английски или только выучил фразу насчет «поспешных выводов».

– Благодарю вас, – ответил я голосом, который вполне походил на тот, каким разговаривал Дик Браун, играя с Соледад в «миллионера и служанку», – на Багамы я надеюсь съездить в будущем году, а в этом году загорал на Антилах.

Чудо-юдо удивленно вскинул мохнатые брови и остановился, а затем повернулся в мою сторону.

– У вас произношение настоящего янки, – произнес он на чистом английском,

– только не припомню, из какого штата. Вы посольский ребенок?

– Надо вам заметить, сэр, что из детского возраста я вышел согласно действующему в нашем государстве законодательству… – Эту фразу я произнес почти так, как произносили ее классики британской литературы, прочтенные Брауном в юаровском госпитале.

– Чудо-юдо расхохотался и сказал по-русски:

– Давайте знакомиться! Меня зовут Сергей Сергеевич.

– А меня – Николай Иванович! – Я встал и церемонно наклонил голову. Конечно, это было не без Прикола, но Чудо-юдо и ухом не повел.

– Подходите к нам! – пригласил он. – Посидим, поболтаем… На англосаксонском диалекте!

– Во дает! – уже двигаясь следом за Чудо-юдом, услышал я реплику Толяна.

– Шпарит без запинки. Я ж говорил – спецназ.

Усевшись на полотенце рядом с Сергеем Сергеевичем и близняшками, я не очень знал, о чем следует говорить, но Чудо-юдо немедленно взял диалог на себя:

– Я очень удивился, когда Зина и Лена сказали мне, что один из друзей Игоря неплохо говорит по-английски. Причем, судя по всему, только-только вернувшись из Советской Армии. Знаете, это не часто встречается. Вы где-то учились?

– Позвольте мне не отвечать на этот вопрос, – ответил я по-английски. – Считайте, что у меня врожденный дар.

– Вам, наверное, следует поступать в институт, – заметил Сергей Сергеевич. – Разговорным языком вы владеете как родным. Я понимаю, что у вас, возможно, дана подписка о неразглашении … Но все-таки вы привлекли к себе внимание. Вы еще не выбрали, куда будете поступать?

– Скорее всего вообще не буду, – ответил я по-русски.

– Желаете пополнить ряды славного и героического рабочего класса? – прищурился Чудо-юдо. – Интересно, интересно. Хотя я знаю, что есть и такие – рабочие. Правда, у них высшее инженерное образование и они выполняют разный шеф-монтаж в странах «третьего мира». Может, у вас такие планы?

– Я пока не думал, сперва хочу передохнуть и осмотреться. Я ведь только-только из армии.

– И все-таки решать придется, – улыбнулся Сергей Сергеевич. – Родители заставят.

– Меня некому заставлять, – тут я, наверно, был искренен, но не прав. Родителей, чтоб заставить куда-то поступать, у меня не было, но я как-то позабыл о том, что я – человек, от которого НИЧЕГО на зависит. Именно в этот момент опять проявила себя та непонятная сила, которая управляла мной во время драки в электричке. Правда, на сей раз она не стала подчинять себе мои мышцы. Она взяла под контроль мою речь. Я думал одно, а произносил совсем другое. Мне, только что произнесшему самонадеянную фразу, сразу дали понять: «Ты – робот. Мы можем заставить тебя делать все, что нам угодно!»

– Меня некому заставлять, – повторил я, – но если б кто-то не только заставил меня, но и поддержал, то был бы не против.

– Симпатичная мысль, – поощряюще подмигнул Чудо-юдо. – Я, знаете ли, сам придерживаюсь примерно таких взглядов. Кроме того, вам явно нужна поддержка. Время летит быстро – не успеете очухаться, как уже ничего в жизни не сможете. Большинству молодых родители обеспечивают какой-то старт, а у вас, как я понял, родителей нет. У меня тоже родители умерли рано, и пришлось быть «сам себе голова».

– Знаете, Сергей Сергеевич, насчет родителей я не согласна, – вмешалась в разговор Зина. Родинка у нее на шее при ближайшем рассмотрении оказалась похожа на сердечко или червового туза.

– С чем именно?

– Ну, с тем, что они обеспечивают, как вы говорите, «старт». Они, наоборот, иногда мешают нормально стартовать. Потому что у них для детей есть своя программа, которую они хотят выполнить…

– … и не спрашивают нас, – вставила Лена, – хотим мы исполнять их «высочайшие повеления» или нет. Знаете, кем хотел бы видеть нас наш папа? Продавщицами! Вероятно, одну в продовольственном, а другую – в промтоварном.

– А кроме того, он очень переживает от того, что у него общий уровень ниже нашего. Он стыдится этого, – заявила Зина.

– Наверно, – сказал я, – но не надо бы ему это напоминать. Про уровень. Все-таки он вас растил, кормил и так далее…

– Ты еще скажи, что мы его должны благодарить за наше зачатие, – хмыкнула Лена. – Попал двумя сперматозоидами в одну яйцеклетку. Снайпер!

Чудо-юдо испустил раскатистый хохот. Ему, видно, нравились подобные приколы.

– Сказано в Писании: «Чти отца своего…» – отсмеявшись, произнес Сергей Сергеевич. Тут я как-то непроизвольно подумал, что из него вышел бы неплохой поп.

– Вы в Бога верите? – поинтересовался я.

– Не очень, – сказал Чудо-юдо, – но Библию читаю регулярно. Очень полезно, хотя в нашем атеистическом государстве это не поощряется… Так вот, милые девицы, я в общем разделяю ваше мнение насчет культурного уровня уважаемого Ивана Михайловича. Да, у него нет высшего образования и среднего, по-моему, тоже. Но он – несомненно талант. Мастер на все руки. Прекрасный организатор, между прочим.

– Шабашек? – усмехнулась Лена.

– Ну, как назвать – это не проблема. Он – прирожденный предприниматель,

бизнесмен! Да живи он в Америке, то уже бы давным-давно был бы миллионером. Здесь он вынужден ловчить, прятаться, а там для него свобода. Но его сорок два года жизни прошли при Советской власти – и вот он, результат. Очень низкий официальный и социальный статус, необходимость укрывать доходы, невозможность расширить свое дело… Конец, как это ни печально – алкоголизм и преждевременная старость.

– Пьет он действительно много, – кивнула Лена.

– И аж загорается, когда бутылку увидит! – добавила Зина.

– Потом еще хуже будет, – сказал я, точнее, меня заставила сказать это таинственная внешняя сила. Она то проявлялась, то отступала куда-то. Иногда я говорил сам, иногда по ее указке. Иногда она вообще затыкала мне рот и не давала сказать то, что вертелось на языке. Мне почему-то не было страшно, а только противно. Они или он – черт его знает, сколько их там! – сидели у какого-нибудь пульта управления и нажимали кнопки, а может быть, в компьютере какая-нибудь программа работала.

– Увы, но это так! – подтвердил Сергей Сергеевич – Потому я и надеюсь, что вы, девочки, в этом году обязательно поступите. Кстати, Николай, вам тоже еще не поздно подать документы… Еще три недели.

– А что у вас сдают? – спросил я, хотя это меня? ничуть не интересовало еще пять секунд назад.

– Иностранный язык, историю, русский язык и литературу устно и сочинение. Вполне посильно для вас. Я бы мог оказать вам помощь…

– Да ведь сейчас лето, вы отдыхаете, наверно… – это сказал я сам, внешняя сила не мешала.

– Уверяю вас, это для меня совершенно необременительно. Я разрабатываю новые методики ускоренного обучения. Вы слышали о гипнопедии?

Ко всему, что содержало корень «пед» – я относился с большим сомнением. О гипнопедии я не слышал, и даже Браун о ней ничего не знал. Зато немало был наслышан о педерастии и заниматься ею не собирался даже под гипнозом. Хотя Чудо-юдо вроде бы не был похож на покорителя чужих задниц, но с какого хрена он навязывается мне в педагоги? Девки – понятно, но я-то ему зачем?

Однако управляющая мной сила заставила произнести:

– И за сколько вы сможете меня подготовить? Денег у меня нет, это я сразу скажу…

– У нас бесплатное образование, – ухмыльнулся Чудо-юдо. – Конечно, за репетиторство берут деньги, но для меня главное – научный результат. Зина и Лена дали мне материал о том, как мой метод применим для обучения женщин. Считается, что женщины легче поддаются внушению. А вы, Николай, с моей точки зрения, неплохой объект для исследования восприятия учебного курса волевым мужчиной. У вас, несомненно, высокая контрсуггестия, то есть противодействие внушению, и будет любопытно узнать, как вы усвоите то, что я заложу в программу обучения.

«Господи, – внутренне взвыл я, – сколько же надо мной экспериментов уже поставили?! То чужую память ввинтили и заставили делать переворот на Хайди, то сразу двоих в один череп посадили, то дистанционное управление подключили…» Но этот вой так и остался у меня внутри. А язык произнес совсем иное.

– Интересно… И что же, я буду под гипнозом учиться?

– Уверяю вас, это совсем не страшно. Вон Зина и Лена – всего год назад с превеликим трудом читали адаптированные английские тексты, хотя изучали по обычной программе английский язык с четвертого по девятый класс. Говорить вовсе не умели, а тем более – понимать речь со слуха. А сейчас болтают, как Элиза Дулитл после обучения у профессора Хиггинса.

«Пигмалиона» читал Браун, но я понял, о чем идет речь. Там над бедной цветочницей тоже ставили эксперимент. И тут вопреки тому, что меня волновало в действительности, меня заставили спросить:

– Но ведь я-то уже говорю… Неужели что-то еще нужно? Может, вам лучше проэкспериментировать на ком-то, кто не владеет языком?

– Нет, – ответил Сергей Сергеевич, – вам нужно будет овладеть теми предметами, которые подзабыли со средней школы. История, русский, литература… В принципе, если бы вы желали поступить в технический вуз, я подготовил бы программы и по физике, математике, химии. Даже по биологии.

– Но мне еще пока и жить-то негде, – сказал я мрачно и, кажется, самостоятельно, – мне еще в военкомате надо на учет встать, в детдоме взять аттестат, паспорт получить…

– Дня три потратите, не больше, – сказал Чудо-юдо уверенно. – А если жить негде, то можете у меня на даче остановиться. Я думаю, что вы и от службы отдохнете, и к экзаменам подготовитесь нормально…

Тут подошел Игорь и сказал:

– Здрасьте, Сергей Сергеевич! Мы тут уходить собрались… Пойдешь с нами, Коль?

– А чего вы так рано? – удивился Чудо-юда. – Мы вот сейчас еще окунемся…

– Да там Толян с ребятами куда-то торопятся… – произнес Игорь невнятно.

– Я их звал оставаться, а они говорят, что у них еще дела в Москве. Обещали, если все нормально, завтра приехать и пожить дня три; Ну, так ты идешь, Колюха?

– Да я попозже… – это сказала за меня все та же неизвестная сила.

На даче

Я сбегал за своим комбезом, должно быть, опасаясь, что эту пропыленную тряпку кто-нибудь упрет. Потом мы с Чудо-юдом и девицами еще раз окунулись в местную речку, и я от души порадовался прохладе этой доброй, несоленой водички. Потом я сбегал в кусты отжать трусы, вернулся, натянул свою шкуру и двинулся следом за педагогом и его ученицами.

Дача Сергея Сергеевича пряталась в тени высоких сосен, и ясно было, что ее ставили не для того, чтоб самоснабжаться картошкой. Каменный двухэтажный дом, с двумя террасами, под железной крышей смотрелся как особняк, а участок при нем был соток тридцать, не меньше. Забор вокруг него был деревянный, но очень крепкий и высокий. С ходу его можно было перелезть только с шестом, по-китайски. Ворота и калитка были железные на каменных столбах.

Сергеевич сунул ключ в замок калитки, залязгал, и тут же послышался мощный лай. Он здорово отличался от того лая, которым нас с Игорем встретил Джек в доме Чебаковых. Там беспородный зверь лаял скорее приветственно и, как только Игорь назвал его по имени, сразу же завилял хвостом. Здесь же был упрямый непримиримый «кавказец» – лохматый, с теленка ростом, с ощеренной зубастой пастью и ненавидящим взглядом.

Чудо-юдо, отворив калитку, коротко крикнул:

– Место! – И овчарка послушно легла у самой калитки. Никакой цепи у нее не было, и в случае надобности она сцапала бы кого угодно.

Меня и близняшек зверюга пропустила с суровым ворчанием: как видно, волю хозяина она уважала, но нас была готова порвать в любой момент.

– Очень строгая собака, – пояснил Чудо-юдо, – слушается только меня. Так что, пожалуйста, постарайтесь держаться рядом со мной.

– А нельзя ее привязать? – осторожно спросил я. – Ведь выскочит на улицу

– загрызть кого-нибудь может…

– Нет, – улыбнулся Сергей Сергеевич, – на улицу он не убежит. Его зовут Руслан. Кстати, он так обучен, что разрешает называть себя по имени только мне. На всех прочих сразу кидается, так что учтите. Ни гладить, ни кормить тоже не рекомендую. Он отлично вымуштрован.

– Зато с ним – как за каменной стеной, – похвалила Зина. – При нем никто в дом не полезет.

– Он у меня здесь и зимой живет, – сказал Чудо-юдо. – Я ведь раз в три дня здесь обязательно бываю, а ему оставляю «суточные»…

По ровненькой асфальтированной дорожке мы добрались до дома. На окнах нижнего этажа были фигурные сварные решетки с волнами и завитушками из металлических полос.

– Заходите, – пригласил Сергей Сергеевич, отпирая дверь.

Прихожая была как в городской квартире, только намного более просторной, чем в нынешних скороспелых бетонных хоромах. Справа и слева от входной двери стояли вешалки, за ними симметрично – две двери, одна напротив другой, а дальше две лестницы, параллельно поднимавшиеся вдоль стен на второй этаж. В промежутке между лестницами висело большое зеркало в багетной рамке, а под зеркалом стоял стол с телефоном. На полу из полихлорвиниловой плитки лежал коврик для вытирания ног. Я долго не мог понять, из чего он сделан, и даже наклонился, чтобы получше рассмотреть.

– Это кабанья шкура, – объяснил Чудо-юдо. – Я ведь охотник.

Сергей Сергеевич повел нас на второй этаж по правой лесенке.

– Вот моя лаборатория, – объявил он, когда мы очутились в комнате, странно напомнившей мне ту палату, где я находился всего-навсего вчера или позавчера… Правда, по другую сторону океана.

Здесь было окно и не было кровати. Но зато стояли два кресла с подголовниками и необычной формы наушниками с металлическими обручами. Кроме того, в углу возвышалось что-то вроде пульта с компьютером и приборами, по виду очень похожими на те, что стояли в тех палатах, что были у доктора Брайта, а потом у «главного камуфляжника».

– Сейчас я посажу девочек обучаться, – сказал Чудо-юдо, – а потом покажу вам свое хозяйство.

Он щелкнул тумблером, зашумел вентилятор компьютера, замигали цифры в углу экрана. Девчонки тем временем надели на головы наушники с обручами и уселись в кресла. Чудо-юдо нажимал на клавиши – набирая нужную программу.

– Ну, все, – сказал он мне, – теперь они часок подремлют с пользой для науки, а потом мы их разбудим и проведем небольшую проверку знаний.

Мы спустились в прихожую, а затем вышли во двор. Собака сидела у двери и, увидев меня, угрожающе зарычала.

– Тихо, Руслан, – сказал Сергей Сергеевич, – рядом!

Пес пошел рядом с нами, неприветливо поглядывая на меня.

– Вот тут у меня гараж, – похвалился Чудо-юдо. – «Волга» стоит, двадцать четвертая. Дорого, но надежно, хотя с запчастями иногда мучаюсь.

Гараж был сделан подземным, как у Штирлица в кино.

– А вы женаты? – спросил я. – Такое хозяйство и один?

– Жена есть, – кивнул Сергей Сергеевич, – но она на стажировке во Франции. Сын там же, нам удалось его в Сорбонну пристроить. Это один из лучших университетов мира.

– А вы его тоже обучали, как Зину с Леной?

– Нет, к сожалению. Мать была против. Она у нас традиционалистка, решила, что эксперименты лучше ставить на чужих детях.

– Разве это опасно?

– Ничуточки. Просто мамам всегда кажется, что лучше играть на минимум риска. И это при том, что я для начала поставил эксперимент на себе. Изучил испанский язык за два месяца.

– Ке Барбаро! – вырвалось у меня, что на антильских диалектах испанского значит примерно то же, что «Вот это да!» – по-русски. Правда, по-моему, толкнула меня на этот возглас таинственная сила…

– Интересно! – воскликнул он. – Вы и по-испански говорите?

– Си, сеньор, – ответил я машинально, хотя выпендриваться вроде бы не собирался. Само собой получилось, но, возможно, опять эта чертова сила сработала.

– У вас большой багаж знаний! – порадовался Чудо-юдо. – Давайте я вас ради интереса португальскому научу?

В моей памяти сидело несколько португальских слов, которые остались от Брауна, воевавшего в Анголе, особенно «Мувименту популар пор ла либерасон д'Ангола», от которого Дик заработал осколок в задницу. Он был похож на испанский примерно так же, как украинский на русский.

– А чего? Можно, – согласился я.

– Позвольте узнать, сеньор Николо, где вы служили в армии? Не на Кубе, случайно? У вас ведь и впрямь какой-то антильский загар, – эту фразу он более-менее уверенно произнес по-испански, хотя я сразу уловил, что практики в этом языке у него было поменьше, чем в английском.

– Если я правду скажу, вы все равно не поверите.

– Ну, – усмехнулся Чудо-юдо, – меня удивить трудно. В нашем родном советском государстве любые чудеса возможны.

– Я на острове Хайди был, – сказал я.

Сергей Сергеевич внимательно поглядел на меня:

– Хайди… Хайди… Что-то не припомню. Какой-то островишко, где произошел было переворот, но его очень быстро подавили. Наши даже не сообщали ничего, я слышал по «Голосу Америки». Значит, мы там все-таки были?

– Я там был, – мне пришлось упереть на слово «я», в противоположность «мы» Сергея Сергеевича, обозначавшего минимум «СССР», а максимум – всю мировую систему социализма.

– Сам по себе? – усмехнулся Чудо-юдо. – Как вольный стрелок капитан Сорви-голова?

– Не совсем. Но был, хотите – верьте, хотите – нет.

– Ты не боишься об этом рассказывать? – сказал Сергей Сергеевич. Я понял

– он поверил. И больше того – я догадался, что он знает не только то, что передавал «Голос Америки».

– А вы не боитесь об этом спрашивать? – опять сработала управляющая сила, которая подсказала мне этот контрвопрос.

– Ты знаешь, вообще-то, побаиваюсь… – сознался Чудо-юдо. – В нашем социалистическом Отечестве лишнего лучше не знать, а тем более – не болтать.

Он перешел на «ты» и заметно волновался, это было хорошо заметно. До этого он немного важничал, а тут что-то с ним произошло. Мне даже показалось, будто он жалеет о том, что со мной познакомился да еще привел к себе на дачу. Впрочем, как видно, он умел себя брать в руки и заявил:

– Ладно, дай-ка я тебе покажу одну задумку… Мы обошли дом и оказались у заднего крыльца, перед которым была расположена свободная от деревьев площадка.

– Хочу сюда сауну с бассейном поставить, – бодро сменил тему Сергей Сергеевич. – Хотите с друзьями подзаработать? Меньше, чем по триста рублей не обещаю. Котлован надо выкопать, фундамент положить. Я уж говорил с Чебаковым, а он все что-то мямлит, дескать, рабочих найти не может. Проект у меня есть, материал завезут на днях. Вас семь человек, а как известно, «два солдата из стройбата заменяют экскаватор»…

– …"Но солдат НКВД заменяет их вполне!» – произнес я по велению своей «руководящей и направляющей силы».

– Почему НКВД? – в голосе Сергея Сергеевича появился какой-то нервический, хотя и слабо уловимый акцентик. Отчего-то мне показалось, что он очень не любит НКВД, которого вроде бы давно нет в наличии.

– Да так, просто поговорка такая есть. А насчет котлована я с ребятами поговорю. Там уже Игорь, сын Чебакова, их, по-моему, агитировал. Мы ведь до сегодняшнего утра вообще все незнакомы были…

– Ну, ну, думайте. Вам подзаработать не помешает. Приезжайте потом париться. Чудо будет. Зима – а у нас тут жара, как в Африке, и сухой пар. Блеск! Сделаем переход прямо от заднего крыльца – прелестно получится… Ладно. Время – файф о'клок. Будем чай пить.

Но тут от калитки закричали:

– Сергей Сергеевич! Сергей Сергеевич! – Руслан тут же с лаем помчался туда, а мы с Чудо-юдом двинулись следом.

У калитки метался пес. Сергей Сергеевич подошел, открыл, взяв Руслана за

ошейник.

Оказалось, что это были Игорь и Лосенок. Они пошли выяснять, куда я запропал.

– Мы тут на танцы хотели сходить, – сообщил Игорь, – уж полпоселка про тебя спрашивало. Честно!

Чего-то мне не очень хотелось в местную знаменитость превращаться. Эта палка о двух концах. С одной стороны, специалист по мордобою, конечно, пользуется уважением, с другой – всегда есть желание развеять миф о его непобедимости. Не знаю, уж какую рекламу мне сделал Игорь, но ясно, что перед местной шпаной он распространялся не о моих лингвистических дарованиях. А в поселке, хоть он и не шибко большой, могло быть две, а то и три соперничающих кодлы, которые на танцы ходят прежде всего, чтобы подраться между собой. Если, допустим, половина поселковых, с которыми водил дружбу Игорь, жаждала использовать корешка-мордобойца в качестве ударной силы, то вторая половина могла бы зауважать эту ударную силу, только познакомившись с ней на практике. Мне на сегодня вполне хватило уха, которое зацепил Толян, и вовсе не было завидно по поводу той коллекции синяков и ссадин, которой разжились утром Игорь с Лосенком, а также наши «афганские» братья.

– «Афганы» уехали? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами Игорь. – Вроде да. У нас их нет, у Санькиной матери не видно. Куда им еще идти, кроме вокзала? Наверно, уехали.

– Жаль, – сказал Сергей Сергеевич. – А я думал, что вы мне поможете всемером котлован выкопать. Под сауну. Я Коле рассказывал. Втроем, наверно, долго провозитесь…