Текст книги "Атлантическая премьера"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

– Но тем не менее ты решила вести свою игру» верно? – спросил я. – После того, как тебе случайно попались в руки мы все… Верно?

– Да, я же склонна к импровизациям, ты знаешь. Мне показалось, что все козыри у меня… Это такой соблазн!

– Когда ты узнала о «Дороти»?

– Мне радировали «Морские койоты» о том, что с яхты «Дороти» их обстреляли из автоматов. По описаниям эта яхта была мне известна, ведь мы изучали возможность нападения на «Дороти» задолго до того, как она сама пришла ко мне в руки. Но я как раз в это время разделывалась со шведами и, выполняя приказ Хорхе, ушла на Сан-Фернандо. А тут, когда мне доложили, что «Дороти» стоит на якоре совсем рядом с Сан-Фернандо, я подумала: это судьба… Я же знала, что на яхте будет Синди и что папа и сын Куперы тут же прилетят, если получат сигнал с «Дороти», а раз так, то они попадут ко мне в руки, и я получу доступ к секретным программам. Так и вышло. Да еще я узнала, что ты – один из тех, кто прислан Хорсфилдом на Хайди – это был шанс найти место в вашей команде. Я рассчитывала, что заполучу и золото «Санта-Фернанды», и сокровище Эванса, и прорывные программы помимо Хорхе. Ведь Хорхе собрался «попадаться» в ловушку Хорсфилда только для того, чтобы, в свою очередь, застать его врасплох, перебить его людей и при помощи его же психотропов вытрясти из него эти злополучные программы. А потом, погрузив золото на субмарину, уйти в надежное место. Куда он собирается идти, я не знаю, не знаю, удалось ли ему также то, что он задумал, но если бы не вы, то я подстерегла бы субмарину на выходе из подземной гавани и потопила бы самонаводящейся торпедой. На «Орионе» есть и сонар, и торпедный аппарат, так что нам это ничего не стоило бы…

– А потом с помощью нашего «Аквамарина» выпотрошила с субмарины все ценности…

– Ну, конечно! Помнишь, я сегодня ночью говорила тебе, что не могла бы тебя расстрелять? Это была правда. Ты, Мэри и Синди вчера не были бы убиты. Джерри, выложив программы, подписал себе смертный приговор. Марсела – тоже, она знала о «пыльном телефоне». Синди нужна была мне как специалист по компьютерам, а Мэри – по управлению «Аквамарином»…

– А почему я остался бы жить? Только не ври о своей любви.

– Потому что ты – один из тех, кого Хорсфилд высадил на остров. Ты смог бы связаться с Киской и стать у нее советником, министром или еще кем-то… А это дало бы мне возможность выйти на то, о чем больше всего мечтал Хорсфилд, – выйти на тайные фонды Москвы, потому что Хорсфилд рассчитывал, установив на Хайди коммунистический режим, превратить ее в бочку без дна, куда коммунисты будут вливать денежки, а он их – черпать. Ведь большинство коммунистических режимов именно так и устроены – Москва вливает в них доллары, а назад ничего не получает, кроме аплодисментов и поддержки своих акций на мировой арене. Так вот, подобравшись к тайным фондам Москвы, можно было превратить это дело в колоссальную кормушку. Но это еще не все. Хорсфилд мечтал создать целую сеть антикоммунистических организаций и через них «доить» практически все развитые страны. И в качестве первого опыта должна была послужить Хайди. Так что я хотела перехватить у Хорсфилда и Хорхе то, что они задумали. Поэтому сейчас, если кто-то из них останется в живых, то мне – не жить.

Выслушав все это повествование о том, как два гада и одна гадюка пытались друг друга выпотрошить, я более или менее связно пересказал все на английском, хотя, вероятно, Соледад могла бы сделать это не хуже меня.

– Вот это программа! – покачал головой Джерри. – Да вы все монстры!

– Не стоит быть столь резким, Джерри, ведь этот эпитет распространяется и на вашего отца, – сказала Соледад. Судя по всему, она уже совсем приободрилась и не боялась Акульей отмели. У Джерри было горячее желание дать ей по морде, но он все-таки был джентльменом.

– Пока, мисс, вам следует посидеть взаперти, – сказал он, – а позже мы решим, что делать.

– Я думаю, что Соледад уже наполовину заслужила себе жизнь, – заметил я,

– вторая половина жизни будет принадлежать ей после того, как она поможет нам разделаться с Хорсфилдом.

– Или с Хорхе дель Браво, – дополнила Соледад, – ведь еще неизвестно, кто одержал там, на острове, верх.

– Это верно, но непринципиально, – отмахнулся я. – Джерри, у вас нет глубинных бомб, противолодочных торпед или чего-нибудь в этом роде?

– Не держим, – ответил он очень вежливо. – Вон тот корабль с грузовыми стрелами переделан из фрегата, но на нем стоят только два универсальных сорокасемимиллиметровых автомата. Есть немного боевых снарядов, но это лишь на случай нападения. Дело в том, что на этом корабле мы иногда перевозим очень ценные грузы – уран, например.

– Очень подходящее судно для того, чтобы транспортировать на нем клады Эванса и золото с «Санта-Фернанды»… – прикинул я. – Но нам нужна такая штука, чтобы могла потопить погрузившуюся подводную лодку… Так что, мисс Соледад, не хотите ли еще разок сыграть в «Блэк Джек»? Вы можете вызвать «Орион»?

– Она обманет, – уверенно сказал Джерри, – она всегда всех обманывает. Едва «Орион» окажется поблизости, она выкинет какую-нибудь штуку.

– Меня тоже могут обмануть, – улыбнулась Соледад, – но я поверю вам, если вы предложите мне вызвать «Орион» к Сан-Фернандо. Если он не пришел на Хайди и не попал в руки коммунистов, то там узнают мой голос.

– Тогда идем в рубку, – велел я, – Мэри пойдет с нами.

В рубке «Дороги» Мэри подготовила к работе передатчик, а Соледад деловито настроила его на нужную волну.

– 22-й вызывает «Орион», 22-й вызывает «Орион»! – произнесла она в микрофон.

Минуты через полторы из динамика донеслось:

– «Орион» слышит 22-го, прием.

И тут Соледад быстро-быстро заговорила. Но ни я и никто иной не понял ее речи. Следом за ней динамик тоже выдал какую-то невероятную абракадабру. Затем снова странная серия непонятных слов Соледад, еще один непонятный ответ с «Ориона» и Соледад, мило улыбнувшись, выключила радиостанцию.

– Что ты говорила? – спросил я, несколько ошалев.

– Все, что нашла нужным, – ухмыльнулась людоедка. – Нас будут ждать в трех милях севернее острова. На «Орионе» знают о ситуации на Хайди, поэтому они ждали моего распоряжения у песчаной косы на траверзе мыса Педро Жестокого. При форсированном ходе они будут у Гран-Кальмаро через полчаса. Нам понадобится около часа, можно добавить время на сборы, итого – три.

Снизу в рубку поднялись Синди, Марсела и Джерри.

– Мистер Купер, – спросил я, – сколько времени потребуется, чтобы ваш кастрированный фрегат вышел в море?

– Он всегда находится в готовности. Минимум через пятнадцать минут.

– Тогда надо немедленно заправлять «Дороти» и двигаться на Сан-Фернандо. Если Хорсфилд или Лопес с дель Браво уйдут с Хайди, всем нам не дожить до глубокой старости. При этом вы будете первым в списке.

– Господи, с кем я связался? – вздохнул Джерри, вытащил радиотелефончик и бросил:

– Заправщик к борту «Дороти».

Затем он передал на фрегат, который, оказывается, назывался «Айк» – вероятно, в честь президента Эйзенхауэра – о необходимости отдавать швартовы. Заправщик появился довольно быстро, и проворные ребята в униформе принялись закачивать дизельное топливо в цистерны яхты. Фрегат тем временем отдал швартовы и не спеша двинулся к выходу из бухты. «Айк», как мне показалось, был не очень тороплив, нагнать «Орион», идущий под газовыми турбинами, он не сумел бы, но все-таки с его сорокасемимиллиметровками мог составить пиратской яхте серьезный противовес, а главное, мог попытаться расстрелять торпеды, если бы люди Соледад пустили их не в Хорсфилда, а в нас…

Морское сражение у острова Сан-Фернандо

До Сан-Фернандо мы добрались довольно быстро, меньше чем за час, еще и стемнеть не успело. Белый силуэт «Ориона» действительно маячил севернее острова. Мэри включила свои сонары на полную чувствительность, а эхолоты стали выдавать на сканер очень подробную картину морского дна в окрестностях Сан-Фернандо. Глубина у самого острова была невелика: 30-40 футов. Зато чуть дальше начинался довольно крутой шельфовый обрыв, состоящий примерно из трех ступеней. С сорокафутовой глубины обрыв опускался почти отвесно до трехсот футов, затем на протяжении двух с половиной миль шло нечто вроде горной террасы, и наконец шельф круто шел в глубину на три-четыре тысячи футов.

Подводный канал, ведущий в гавань Х-45, мог располагаться только в обрыве выше горной террасы. Выше его не могло быть потому, что вся верхняя ступень шельфа была буквально завалена огромным количеством подводных камней – видимо, вулканических бомб, когда-то выброшенных из кратеров. Ниже террасы было слишком глубоко, чтобы там можно было устроить туннель. Во-первых, подводные лодки времен второй мировой войны вряд ли рисковали погружаться на

глубину свыше 300 футов, а если и попадали иногда на большие глубины, то лишь случайно и ненадолго. Во-вторых, построить туннель или хотя бы ворота на таких глубинах при тогдашней технике никто не смог бы. Наконец, водолазы Лопеса, проникшие в Х-45 спустя несколько минут после того, как я пришел в гавань посуху, имели не какое-то глубоководное снаряжение, а обычные акваланги, с которыми глубже 300 футов вряд ли полезешь. Правда, я помнил, что аквалангисты проникли в объект через какой-то малый туннель, а он мог быть значительно выше главного, и даже у самого подножия прибрежных скал.

С «Ориона» замигал сигнальный фонарь. Соледад сделала хитренькое лицо и сказала:

– Зажгите топовый огонь три раза. Так и сделали. Затем приемник заговорил:

– «Орион» вызывает 22-го. Прием.

– 22-й слышит вас, «Орион», – ответила Соледад и снова замолотила языком, повергая нас всех в смятение. Правда, еще загодя Джерри велел капитану «Айка» быть начеку и держать свои автоматические пушки наготове. С дистанции в три мили они вполне успели бы всадить в «Орион» несколько снарядов. Хотя калибр пушки на «Орионе» был посолиднее – 75 миллиметров, но и тоннаж у него был поменьше. Чтобы пустить ко дну «Айка», ему понадобилось бы несколько десятков снарядов, во всяком случае, не менее десятка подводных пробоин. А вот «Айку» достаточно было бы влепить в «Орион» всего пару штук. Конечно, не следовало забывать о двух самонаводящихся торпедах. «Дороти» от них была гарантирована, пираты не стали бы подвергать риску жизнь Соледад. А вот на «Айка» они могли бы потратить одну штуку. Ему одной было бы вполне достаточно.

Мэри ощупывала эхолотом верхний обрыв шельфа. На экране достаточно четко рисовались скалы, в верхнем углу, в четвертушке экрана, путь луча изображался в проекции вида сверху. Линия была извилистая, со множеством разных загогулин. Трещин, весьма глубоких провалов и пещер было предостаточно. Однако на экран в масштабе было наложено условное изображение поперечного сечения подводной лодки по мидель-шпангоуту – красный кружок с прямоугольной нашлепкой наверху. Пока ни в одну из трещинок и углублений этот рисунок не укладывался. Либо лодка не входила по ширине, либо по высоте. Правда, данные о размерах лодки я взял на основании той, что видел в эллинге, причем на глаз, но все же надеялся, что ошибся не более, чем на один-два фута в эту или другую сторону.

«Дороти» продолжала двигаться вдоль северного берега острова. Дистанция с «Орионом» сокращалась, «Айк» двигался в пеленг «Дороти» кабельтовых в двадцати мористее.

– Вот она, ваша дыра! – воскликнула Мэри. Я глянул на экран сканера. По правде сказать, я ожидал увидеть правильную фигуру: круг или квадрат, на худой конец, трапецию. Однако увидел я некий неправильный многоугольник, образованный кривыми и ломаными линиями, достаточно сложной формы, чтобы я мог его как следует описать. На четвертушке, где проецировался вид сверху, электронный луч изобразил две не строго повторяющие друг друга линии, которые завершались неожиданно правильным просторным квадратом, где смутно мерцал силуэт, похожий на продолговатую сигару.

– Это лодка! – воскликнула за моей спиной Соледад. – Они еще здесь!

Она схватилась за микрофон, вызвала «Орион» и бросила несколько отрывистых фраз на своем кошмарном языке.

– По-каковски ты болтаешь? – спросил я подозрительно.

– На языке карибов, – ухмыльнулась Соледад, – тебе разве не все равно?

Да, в принципе, подпускать ее к микрофону было большой ошибкой. Но с другой стороны, у нас не было иной надежды не выпустить кого-либо из наших заочных знакомых с острова. Ни ООН, ни правительство Гран-Кальмаро не решились бы предпринять что-либо против Лопеса, ибо казуистика международного права – дело запутанное, и, хотя Лопес нарушил какое-то там соглашение, явившись на Сан-Фернандо, топить его за это официальные лица не имели права.

Темнело. Мрак все больше надвигался с востока, на западе еще не угасли розовато-оранжевые полосы заката. «Дороти» встала на якорь почти у самого выхода из туннеля, над верхним обрывом шельфа. «Орион» смутно белел и светил огоньками в двух милях севернее, а фрегат-сухогруз держался чуть ближе к востоку. Джерри разговаривал с ним, стоя на палубе, по своему карманному «токи-уоки». Конечно, он не хотел, чтобы его разговоры слышала Соледад или ее молодцы на «Орионе». Позже я узнал, что в его радиотелефоне имеется кодирующее устройство, превращающее речь в дикую мешанину звуков для того, кто слушает третьим. Абонент же, с которым беседовал Джерри, то есть капитан «Айка», понимал все прекрасно.

Прошел час с тех пор, как мы стали на якорь, заглушив двигатели. Окончательно стемнело, только чуть-чуть светился планктон в океане. Мерцали огоньки на кораблях. Лодка по-прежнему стояла на том же месте.

– Что-то они застряли, – проворчала Мэри, – неужели там столько золота, что они никак не могут погрузить его?

– Боюсь, что они видят нас так же, как мы видим их, – заметил я. – Может быть, Джералд-старший поставил им такие же эхолоты, сонары и компьютеры, которые установлены на «Дороти»?

– Не думаю, – усомнилась Мэри, – компьютеры у нас практически стандартные, это верно, а вот акустические приборы – уникальные, пока еще не выпускаемые серийно.

– Теоретически возможно совпадение времени создания приборов одинаковой точности, – прикинул вошедший Джерри. – Но эта вероятность очень мала.

– Джерри, а ваши прорывные программы Хорсфилд мог применить против секретов вашей фирмы?

– Хм, – помрачнел юный Купер, – об этом я не думал… Конечно, в памяти наших компьютеров есть схемы приборов, во всяком случае, мы как-то не предполагали, что Хорсфилду понадобится получать информацию негласно… Ведь мы делились с ним всеми разработками, акустические системы, если бы он захотел, мы бы ему и так поставили. Во всяком случае, отец не стал бы ему отказывать.

– Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – сказала Мэри, – а что, если попробовать влезть в эту дыру на «Аквамарине»? Глубина вполне позволяет, менее трехсот футов…

– Да ты что! – ахнула Синди. – Совать голову в петлю?

– А что нам грозит? Судя по тому, как стоит лодка в этом бассейне, она не сможет нас торпедировать. А боевые пловцы нам не страшны – я их порву на части клешнями. Кроме того, они навряд ли будут держать их в воде.

– Ты забыла о таких вещах, как мины. Очень может быть, что на этой лодке есть и другое оружие, которого мы не знаем. Но самое главное – это то, что мы их всполошим, если они, конечно, еще не разглядели нас, – сказал я. – Надо подождать. Все равно, если они хотят спастись, им некуда больше деваться – только уходить через дыру и пытаться прорваться мимо нас. К тому же, они вряд ли догадываются, что мы не простые туристы, вышедшие в море на вечернюю прогулку. И уж во всяком случае, они не знают, что от прогулочных яхт им может быть какой-то вред.

– А что, если там вообще никого нет? – вдруг предположила Мэри. – Ты же говорил, пока мы шли сюда, что там в эллинге стояла старая нацистская лодка. С утра минуло уже много времени, они вполне могли покинуть базу, а на место своей действующей лодки установить подбитую немецкую. Мы будем торчать здесь всю ночь, а они за это время могут уйти так далеко, что мы их не догоним.

Это был решающий аргумент. Впрочем, если предположение Мэри оправдалось бы, то искать лодку и догонять ее было уже поздно. Я утешал себя мыслью, что Лопес и дель Браво не стали бы рисковать, выходя из тайной гавани при свете дня. Вблизи острова могли появиться сторожевики Гран-Кальмаро, вертолеты, и уход лодки не остался бы незамеченным. С воздуха она была бы хорошо видна при свете дня, так как выходить ей пришлось бы на небольшой глубине.

Через полчаса я уже сидел в стеклянном шаре «Аквамарина». Мэри медленно вывела подводный аппарат из шлюзового отсека «Дороги» и осторожно, вполнакала посвечивая прожекторами, подвела его к мрачному отверстию туннеля. Подсознательная, леденящая жуть охватила меня, когда «Аквамарин» нырнул в загадочную тьму подводной пещеры. Я припомнил, как гулко разносился по подземному залу шум винтов идущей по туннелю лодки. Электромотор «Аквамарина» был почти бесшумным, но скорее всего шум его все-таки слышался теми, кто был в подземной гавани. Наверняка его слышал и оператор сонара на лодке, если акустическая станция не была выключена. Я представил себе действия Лопеса, Хорхе дель Браво или Хорсфилда, заметивших, как в туннель вошел подводный аппарат. Что они будут делать? Что бы сделал я на их месте? Первое: погрузил бы лодку так, чтоб торпедные аппараты могли выпустить торпеду в туннель. Не очень надежный ход! У торпед все-таки слишком большая скорость, а потому малая поворотливость, и в таком извилистом туннеле она попросту врежется в стену, не вписавшись в поворот. Второе: выслал бы боевых пловцов, которые установили бы на нашем пути мину с акустическим или магнитным взрывателем, а может быть, и не одну. Получше, но тоже не идеал. Мина, взорванная в туннеле, может обрушить его своды, и тогда субмарина будет навеки отрезана от океана. Наконец, третье: беспрепятственно пропустить «Аквамарин» в гавань, а затем блокировать его там. Например, если в туннеле есть какие-нибудь аварийные ворота, помимо тех, что открыли с помощью взрыва боевые пловцы Лопеса. Пазы, куда разошлись створки ворот после того, как аквалангисты взорвали стопоры, я заметил в свете прожекторов «Аквамарина». Лучи света пробивали толщу воды, скользили по обросшим густыми водорослями стенам, пугали рыб, стайками разбегающихся перед впервые увиденным чудовищем. Вдруг свет наших прожекторов погас.

– Что это? – испугался я.

– А ничего, – буркнула Мэри, – сейчас я уже проверила, как реагирует руль, какая оптимальная скорость движения по этой кишке, и компьютер может вести «Аквамарин» сам, по показаниям сонаров. Нечего высвечивать себя.

– А ты мудрая! – похвалил я.

Сидеть в шаре, который двигался куда-то в полной тьме, было жутковато. Лишь изредка из темноты выскакивала рыбешка, стукалась о стекло и скользила куда-то за корму. Внутри аппарата света не было, только где-то за спиной на пульте управления мерцали голубоватые экраны и мигали красные и оранжевые лампочки. Так прошло минут десять-пятнадцать. Постепенно я стал замечать, что мгла уже не столь непроглядно черна, как прежде. Я начал различать свет. Очень слабый, какой-то серо-желтоватый, но свет. Постепенно он стал сильнее, заметнее. Он уже заставлял меня испуганно крутить головой, потому что раньше я не видел мохнатых от водорослей стен туннеля, а теперь стал их пугаться, когда нос «Аквамарина», как мне казалось, вот-вот готов был в них врезаться. Тем не менее автоматический капитан вел аппарат хоть и вслепую, но верным курсом и не ошибся ни разу.

И вот, наконец, «Аквамарин» оказался вне мрачных сводов. Свет шел теперь сверху, и, задрав голову, через верхнюю полусферу шара можно было даже различить слабенькие желтоватые огоньки лампочек, горевших где-то под

сводами тайной гавани. В толще воды свет их рассеивался, серел. Справа я разглядел в этой серой мути темную продолговатую массу – корпус лодки.

– Вот поди и разбери, та или не та? – сказал я вслух. – Надо всплывать, продувать цистерну, а значит – обнаруживать себя.

– Надо пустить пузыри где-то между лодкой и берегом, – предложила Мэри, – их не сразу заметят.

«Аквамарин» сделал несколько шагов по дну, осторожно и медленно переставляя свои опорные ноги. Внезапно его потянуло назад – какой-то мощный поток двинул его обратно в туннель.

– Отлив начался! – озаботилась Мэри. – Придется включать двигатель.

«Аквамарин» преодолел силу потока и, задрав нос, только за счет мощности мотора и положения горизонтальных рулей поднялся почти к самому днищу лодки. По идее, после этого, словно самолет, делающий «горку», он должен был пойти вниз или, перевернувшись, сделать «мертвую петлю» – чего я очень не хотел, естественно. Однако не вышло ни того, ни другого. «Ноги» «Аквамарина» перевернулись и присосались к днищу субмарины откуда-то взявшимися присосками. Теперь наш аппарат был как бы подвешен под брюхо этой старой толстухи.

– А теперь можно послушать, что говорят внутри, – усмехнулась Мэри. Я подумал, что она шутит, поглядел на нее иронически.

– Я серьезно, – разубедила она меня, – ведь я разрабатывала для «Аквамарина» и области применения. Иногда бывает, что на затонувших кораблях в каких-то отсеках скапливается воздух и там остаются живые люди. «Аквамарин» может не только установить контакт с этими людьми, но и эвакуировать из такой ловушки. Но это только со специальным оборудованием. А вот прослушивать все, что говорится внутри корабля, можно прямо сейчас…

– Там же двойной корпус, масса всяких механизмов, вентиляторов, моторчиков, электронных приборов. Это все фон, шумы…

– Тем не менее мы можем расслышать даже стук сердца.

Над моей головой, выше стеклянного шара, откуда-то из недр аппарата выдвинулась длинная и очень тонкая гофрированная трубка с присоской на конце. Присоска поднялась к днищу подводной лодки и уткнулась в него, выпустив пузырек воздуха. Мэри пощелкала какими-то тумблерами, послышалось легкое шуршание, свист, вроде того, который издает транзисторный приемник. А затем я услышал ворчливый, удивительно четкий голос:

– Черт побери, сколько еще таскать! Никогда не думал, что так много…

– А ты думай о том, что здесь и твоя доля, тогда легче будет…

– Держи карман шире! «Твоя доля…» Дай Бог, чтоб нас вообще не прикончили, когда мы все погрузим!

– Я этого не слышал…

– Ну и дурак ты после этого… Я всегда говорил, что не стоит клевать на слишком большой куш. Пообещали сто тысяч за рейс! – Говорили по-английски, больше того – это было родное кукурузное наречие.

– Босс не похож на мерзавца. Я бы тоже заплатил по сто тысяч, если на борту несколько сот миллиардов…

– Я знаю, что по морде ничего не угадаешь. Надуть может любой. А у этого в глазах есть что-то подлое. Помяните мое слово – мы кончим плохо.

– Работай! Что, я буду стоять с этим мешком, пока ты треплешься?!

Некоторое время слышалось только сопение, легкие у обоих работали с напряжением. Потом чей-то голос из ранее не звучавших сказал– В этот хватит. Оставляем проход, переходим в следующий отсек. Держитесь, парни, осталось немного.

– Э, боцман, а выгружать тоже нам?

– Не бойся, ты получишь свои баксы и можешь сходить на берег.

– Это тебе босс сказал?

– Ладно, дело прежде всего, шагай за мной. Отчетливо послышался лязг закрываемой стальной двери, затем шорох завинчиваемого штурвальчика. Мэри опять чем-то щелкнула, присоска с чудо-микрофоном выпустила еще несколько пузырьков, отлипла от борта, а затем гофрированная змея стала растягиваться и, удлинившись на несколько футов, вновь присосалась к днищу.

– Бен, это что может быть, а?

– По-моему, статуя… Тяжелая, гадина! Осторожнее, ты мне пальцы на ногах отдавишь… Вроде бы маленькая, а весит фунтов двести, не меньше… Пуп надорвешь!

– Одна эта статуя стоит больше, чем вся наша получка.

– Эй вы там, принимайте… Пальцы берегите!

– Ну, сундучок! Перехватывайте!

– Не вали вправо, если грохнется – ногу раздробит.

– Уф-ф… И отчего на лодках не делают нормальных люков и стрел? Через эту щель ни черта не углядишь, еще поставят на голову. Торпеды и то легче грузить.

Мэри осторожно отцепила одну присоску-ногу от днища, перенесла ее на несколько футов вперед, потом вторую, третью, четвертую… «Аквамарин» переполз по днищу лодки, словно муха по потолку. Присоска с микрофоном тоже передвинулась, мы были теперь где-то на середине лодки, под центральным постом.

Тут я услышал испанскую речь.

– Хорхе, сколько еще осталось?

– Немного, Педро. Ты во всем доверяешь Джо?

– Как и ты – ни в чем. Но после того, как твоя стерва подвела нас, я не доверяю и тебе. Лично моих парней здесь только двадцать, а твоих – пятьдесят. У Джо – семьдесят или даже больше.

– Вот именно, у него – больше.

– Если бы Соледад привела своих ребят, нам было бы легче.

– Это неизвестно, Педро. С этой девочкой можно остаться без головы так легко, что не успеешь чихнуть. Когда мои ребята догоняли этого инспектора из ООН, наткнулись на труп Варгаса и еще нескольких из команды Соледад.

– Почему ты не сказал об этом раньше?

– Не было случая. Точнее, я не хотел тебя расстраивать.

– Болван, это же сильно меняет дело. Ты думаешь, она играет на Хорсфилда?

– Совсем наоборот. Она ведет свою игру, и нам от этого не легче. Она убрала всех, кто должен был помогать Варгасу. Теперь у меня нет там людей, на которых я могу положиться. Ее «Орион» стоит сейчас напротив выхода из туннеля. Там же – суда Купера.

– Значит, она ждет нас?

– Не сомневаюсь. На «Орионе» есть отличный торпедный аппарат и пара самонаводящихся торпед, способных поражать подводные лодки. А у Купера на яхте «Дороти» – подводный аппарат, которому пара пустяков выпотрошить эту лодку и погрузить золотишко на транспорт, который они тоже привели с собой.

– И ты молчал? Мы в ловушке, разве ты еще не понял?

– Почему? – усмешка проступила даже через звук. – Вовсе нет. У нас есть способ уйти с острова – ооновский вертолет. Сейчас ночь, ПВО на Гран-Кальмаро плевая. Пятнадцать минут, и мы сядем где-нибудь на вилле твоего друга президента Костелло… Шучу, конечно, нас там тут же арестуют и выдадут коммунистам. Точнее – ребятам Хорсфилда.

– Но в вертолет почти ничего не войдет.

– Жадность – вот что сокращает жизнь, Педро. Всего по одному чемоданчику с золотом и по три охранника. В посольстве Хайди мы получим надежные документы, и все – дело сделано. Европа или Штаты – а сюда будем ездить отдыхать.

– А мои девочки? Сан, Мун, Стар?

– Может, ты мне прикажешь еще и за твоей старухой на Хайди заехать? Ты стал очень сентиментален, это не по возрасту. Сейчас на карте – наши шкуры, старик, а это, поверь мне, намного ценнее, чем вся эта куча золота. Не забудь – у нас есть кое-какие ключики к денежным ящикам, а это может восполнить все убытки. Решайся, пока мои ребята еще не сняли свою охрану с лагеря ООН. Хорсфилд, после того, как кто-то угостил его Смита очередью, не находит себе места. Он убежден, что это были не ооновцы, хотя все мои парни повторяют это в один голос. Я-то знаю, что это был вертолет Купера. Сразу после этого я послал наблюдателей и взял под контроль даже вентиляционную шахту на горе. И не ошибся! Сначала пришел «Орион», потом суда Купера. Перехватить связь не удалось, они говорят через кодирующее устройство, а Соледад сыплет на языке какого-то людоедского племени. Но ясно, что они хотят.

– Значит, надо убираться отсюда?

– Да, и как можно скорее. Но уходить надо спокойно, ничего лишнего с собой не брать. Девок оставь Хорсфилду – пусть забавляется с ними на морском дне. Идем!

Лязгнуло железо, потом послышались гулкие шаги по стальному трапу, ведущему в рубку.

– Вот так, – сказал я, – хитрили мы, хитрили… А они просто выставили наблюдателя и увидели нас. Хорхе знает тут все корабли, распознать нас труда не стоило.

Вновь забухали шаги по трапу, на сей раз кто-то спускался в центральный пост из рубки.

– Босс, – сказал кто-то по-английски, – эти хайдийские начальники взяли с собой шесть холуев и ушли в штольни.

– Вернутся! – убежденно сказал сочный голос стопроцентного американца. – Золото притягивает крепче магнита. Они хотят проверить, не позаимствовали ли мы что-нибудь из общей кучи. Кроме того, у старого проказника Лопеса тут гарем из трех разноцветных потаскушек, а это тянет даже крепче золота.

– Босс, не проще ли их… Вы читали О'Генри?

– «Боливар не выдержит двоих»? Да, но не раньше, чем все будет погружено на лодку. Все-таки их семь десятков, это подспорье при погрузке и выгрузке.

– Босс, лодка уже загружена до предела. Места в отсеках еще хватает, но запас плавучести очень маленький, еще пять-шесть тонн, и мы даже с полностью продутыми цистернами ляжем на грунт.

– Я только что оттуда, грузят последние два вагончика – это не более двух тонн. Как только последнее будет погружено, давайте сигнал. Сперва тех, кто в отсеках, потом – тех, кто будет выходить из штолен.

– Девиц Лопеса – тоже?

– В самую последнюю очередь.

Пауки в банке готовились к решающей схватке. Однако, на мой взгляд, шансы у Лопеса и дель Браво были предпочтительнее. Хорсфилд заглотил подсадную утку – он поверил, что хайдийцы еще вернутся, раз оставили девиц и сокровища.

– По-моему, нам надо выбираться отсюда. Лопеса надо ловить уже на Гран-Кальмаро. Истребителей у нас нет, но есть вертолет…

– Да, надо успеть, пока не кончился отлив, – кивнула Мэри, – иначе мы будем ползти отсюда так же долго, как ползли сюда.

Подчиняясь щелчкам тумблеров, ноги-присоски отцепились от субмарины Хорсфилда, и «Аквамарин» быстро пошел вниз. Мэри ловко развернула его носом к туннелю, и, не включая двигатель, мы вновь нырнули в подводную кишку. И снова нас вел компьютер, но двигались мы много быстрее, поскольку теперь течение нам помогало, хотя, войдя в туннель, мы тут же включили электромоторы.

Через полчаса мы уже оказались под днищем «Дороти» и створки шлюзового отсека гостеприимно раскрылись над нами. С очень большим нетерпением я ждал, пока сойдет вода из шлюза и можно будет выбраться наверх.

Поднимался я почти бегом. На верхней палубе покуривала Марсела, присматривая за Соледад, возлежащей на шезлонге.

– Вот что, – сказал я отрывисто, – твой дружок Хорхе вот-вот всех перехитрит. Он подставляет нам Хорсфилда, а сам с Лопесом собирается улететь на Гран-Кальмаро, где у них еще есть посольство. Там ему выпишут документы на имя какого-нибудь Нуньеса, и поминай как звали. С ними уйдут прорывные программы, и они не пропадут… Синди, вертолет у нас готов? Ты хороший пилот?

– Ты сказал кучу слов, но никто ничего не понял, – заметила Синди, – объясни толковее…