Текст книги "Рыцарь Шато д’Ор"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

ИОГАНН ФОН ВАЛЬДБУРГ

Начнем с того, что несколько подробнее опишем этого несомненно благородного, хотя и не слишком удачливого юношу. Мы, собственно, обрисуем его портрет, ибо уже знаем, что поединок с Альбертом внес в него довольно заметные изменения, как-то – отрубленное ухо и довольно приличный кусок кожи вместе с шевелюрой (и сейчас еще у Вальдбурга была повязка на голове, как и вчера, когда он приезжал свататься к Альбертине). Опишем его биографию.

Прежде всего фон Вальдбурги происходили вовсе не из баронского рода, получившего титул от императора Барбароссы. Фридрих, царствие ему небесное, никакого отношения к присвоению титула отцом Иоганна не имел, ибо уже давным-давно утонул, задолго до этих событий. А отцом Иоганна был довольно известный в определенных кругах разбойник, вор и бунтовщик Якоб Мюллер по прозвищу Кабан. Банда Кабана орудовала в свое время где-то в Тюрингии. В основном резали купцов, но не брезговали и рыцарями. К разбойникам убегало немало мужиков, к тому же не уплатив долгов, поэтому местные бароны собрались с силами и начали потихоньку прижимать Кабана и его «поросят». Кабан понял, что его вольной жизни может прийти конец, но тут как раз и подвернулся счастливый случай.

Один из служивших королю рыцарей был пожалован баронством в марке, где разворачиваются основные события нашего романа. Переселясь со своей небольшой дружиной в новообретенное имение, он имел несчастье заблудиться в горах, где ему фатально не повезло. Банда Кабана внезапно напала на свежеиспеченного барона и вырезала всех – самого барона и его воинов. Кабан, он же Якоб Мюллер, знал, что в его деле самое главное – вовремя смыться, и, обнаружив бумаги покойного, в том числе и пресловутую баронскую грамоту, справедливо решил, что не худо бы унаследовать имение, уже ненужное его законному хозяину. Мюллер стал бароном фон Вальдбургом, поскольку в те времена для подделки документов не требовалось даже переклеивать фотографии. Он настолько хорошо изучил родословную своего предшественника (благо она находилась в числе захваченных бумаг), что мог бы наизусть перечислить всех предков до одиннадцатого колена. Своих «поросят» Кабан превратил в вассалов и, приодев за счет гардероба перебитых воинов, благополучно прибыл к маркграфу, который в то время правил маркой. У маркграфа, разумеется, не было ни возможности запросить фотографию барона фон Вальдбурга, ни сверить отпечатки пальцев, и он со спокойной совестью подчинился королевскому указу, который вводил барона во владение замком Вальдбург.

Замок этот, надо сказать, был расположен в местах достаточно глухих, лесистых. Здесь Кабан, понемногу освоившись, женился на дочери одного захудалого барона, и от этого брака двадцать три года назад и родился Иоганн фон Вальдбург. Иоганн фон Вальдбург о происхождении своем ничего не ведал. О матери своей знал только по рассказам отца, так как она умерла совсем молодой от родовой горячки, а отец его, суровый и строгий, меньше разговаривал с сыном, чем сек его. Лет десять назад отец Иоганна умер, и только перед смертью открыл Иоганну тайну титула фон Вальдбургов. Естественно, что по прошествии стольких лет и за отсутствием возможности как-либо выяснить, кто же занял это баронство, никто уже не мог обвинить Иоганна в незаконном присвоении титула. Правда, при таинственных обстоятельствах, еще при жизни старого Кабана, исчезла баронская грамота, но тем не менее, хоть это и служило поводом для кулуарных разговоров, заспинных шушуканий и даже, как мы видели, дуэли, – дальше этого дело не шло. Вальдбурга третировали, оказывали ему почести не как барону, а как простому кавалеру, распускали сплетни, но по всем родословцам марки он официально числился бароном, и с его баронства полагались соответственные разряду нормы выставления войска, выплаты разного рода налогов и так далее. Впрочем, порядки в имении Вальдбурга были для посторонних людей малопонятны. Там постоянно толклись какие-то подозрительные купцы, нередко мелькали и совершенно разбойничьи рожи; Вальдбурги охотно подбирали беглых со всей марки, а от них, как это ни странно, никто не бегал. За каждого принятого беглеца и Якоб и Иоганн выплачивали владельцу, если он того требовал, довольно щедрую компенсацию. Дело в том, что старый Якоб, осев на новом месте, то ли от скуки, то ли от недостатка средств, возвратился к старому ремеслу. Но поскольку барон не мог в открытую сидеть с кистенем на дереве, поджидая какого-нибудь купчишку с товаром на полцехина, барон Якоб фон Вальдбург установил контакты с местными разбойничками, с большинством быстро нашел общий язык, а самых несговорчивых убрал. Бывшие «коллеги» стали платить ему регулярный оброк, а взамен Вальдбург давал им убежище в замке, перепродавал через купцов награбленное, поставлял оружие и продовольствие.

Это довольно прибыльное дело унаследовал и сын. Соседи смутно догадывались о делишках фон Вальдбургов, но связываться с ними считали нецелесообразным. Во-первых, некая регулярность в грабежах стала приносить марке дополнительный доход, а во-вторых, грабили только купцов, которые не знали здешних порядков или были настолько скупы, что не хотели добровольно отчислять часть товара в пользу фирмы «Вальдбург и сын», которая именно так стала называться только во второй половине XIX века. Фактически же она существовала уже в ту пору, то есть пятью-шестью веками раньше.

Историю романа Иоганна и Альбертины мы в общих чертах уже себе представляем. Она и стала причиной того, что отряд монахов, посланный епископом через подземный ход, не дошел до цели.

Сперва расскажем о том, как, собственно, Иоганн очутился в подземном ходе. Разумеется, ни на какой охоте он не был. Как мы помним, Альбертина по приказу Альберта сказала Иоганну, что будет на месте свидания после захода солнца. Никто в этот момент еще не знал о намерении монахов проникнуть в замок через подземный ход, поскольку Вальдбург уехал еще до прибытия Франческо с вестью о готовящемся налете. И у возлюбленной Вальдбурга не было времени, а главное – возможности исполнить обещание. Но Вальдбург пришел на место встречи сразу после захода солнца, как было условлено. Он прошел своим подземным ходом до колодца, ведущего в подземную комнату, влез по цепи наверх и тихонько подобрался по винтовой лестнице к люку, рассчитывая подшутить над своей возлюбленной, замычав из-под земли замогильным голосом. Однако шутить не пришлось. Над головой у Иоганна слышались тяжелые, совсем не женские шаги, мерзко хриплый голос старого сифилитика распекал кого-то:

– Вы, брат Симон, не должны были возвращаться, не узнав, почему брат Феликс и его люди до сих пор не прибыли! Почему вы не смогли найти их? Я вас спрашиваю! Отвечать!

– Ваше преосвященство, мы переправились на том же месте, где они…

Ну и что?

– Они все умерли… – растерянно пробормотал брат Симон, переминаясь с ноги на ногу. Сквозь щели в полу избушки на голову Вальдбурга посыпался песок.

– Что же вы, болван этакий, сразу не доложили?!

– Так вы же, ваше преосвященство, – оправдываясь, забубнил брат Симон, – и рта мне раскрыть не дали, сами спросили, привезли ли мы брата Феликса, приехал ли он… Конечно, я сказал…

– Мол-чать! Рассказывайте, брат Симон, да поживее.

– Мы, ваше преосвященство, высадились на берег там, где располагалась их стоянка. Костер был затушен не более чем за час до нашего прихода, угли еще тлели. Мы решили, что они ушли в лес, тем более что поблизости мы нашли совсем свежую просеку, узкую, как кишка… Потом увидели следы крови, а еще дальше – могилу со свежим крестом… Все одиннадцать полегли там, и брат Феликс…

– Да это надо было сразу же сказать!!!

– Вот я и говорю, ваше преосвященство… Оружие, деньга, кони – все их вещи, кроме белья, были похищены…

– А вы не видели там грамоты?

– Нет, ваше преосвященство, не видел. На них осталось только белье да нательные кресты. Мы побоялись, что и с нами тоже так будет…

– Что ж, хоть здесь вы поступили мудро. Не нашлось ли на месте боя каких-нибудь следов, указывающих на то, кто мог напасть на моих людей?

– Мы нашли несколько обломков стрел. Я привез их вам…

– Они красные? Как та, которой был убит конь брата Мартина, царствие им небесное…

– Нет, ваше преосвященство, – синие… Вот, извольте поглядеть… А это стрела известного разбойника Якоба Волосатого…

– Этот Якоб, он, конечно, связан с фон Вальдбургом?

– Несомненно, ваше преосвященство, все разбойники связаны с Вальдбургом. Однако есть сведения, что Якоб Волосатый уже мертв…

– Откуда эти сведения?

– Мы обнаружили могилу у переправы через речушку, в нескольких милях от постоялого двора «Нахтигаль», там зарыт кавалер де Перрье и его воины. Де Перрье был убит отравленной стрелой с дерева. А ведь, по докладу брата Птицы, де Перрье хотел использовать этого разбойника против Шато-д’Оров, а заодно восстановить всех своих друзей против Вальдбурга.

– Это я помню… Но может быть, этот Якоб уложил Перрье сам?

– Нет, ваше преосвященство, это вряд ли. Он никогда не нарушал условия договора, это честный разбойник…

– Честный разбойник! Вы дурак, брат Симон, если считаете, что могут вообще встречаться честные люди… Да простит меня Господь! Вы же не видели его трупа?

– Нет, ваше преосвященство, не видел.

– Ну ладно, наплевать. Мы потеряли уже почти два десятка людей, а еще ни на йоту не приблизились к цели. Теперь время действовать. Вы, брат Симон, уже установили лагерь?

– Да, на склоне Альтен-Хаазенберга, примерно в трех милях от замка. Если они вышлют разведку, то сразу же на него наткнутся.

– Не слишком ли это на виду, они не подумают, что их дурачат?

– Нет, ваше преосвященство, костров ни вблизи Шато-д’Ор, ни от дороги не видно. Они должны выйти на этот лагерь по дыму.

– Сколько людей вы там оставили?

– Около сотни.

– Как только начнем общий штурм, пошлете их к воротам. А пока они должны сделать все, чтобы противник принимал их за тысячу.

– Из сучков и бревен мы сделали фигуры спящих, – хихикнул Симон, – а сторожевые расставлены так, что ближе чем за сто шагов к лагерю не подойдешь…

– Учтите, брат Симон, я вам голову снесу, если будет обнаружен наш настоящий лагерь! Итак, идите к своей сотне, а ко мне кликните братьев Леона, Виктора и Серафима.

Скрипнула дверь избушки, и, приглушенное расстоянием, послышалось по цепи: «Братьев Леона, Виктора и Серафима – к его преосвященству!» Потом послышались шаги, вновь скрипнула дверь и звякнули доспехи.

– Вы звали нас, святой отец? – спросил твердый голос.

– Да, я вызвал вас, чтобы определить порядок всех наших действий исходя из того, что брат Феликс убит, а грамота, полученная им от брата Птицы, попала к неприятелю.

– Брат Феликс убит? – переспросил твердый голос.

– Да, брат Виктор, это так.

– А его люди? – спросил голос с легким астматическим придыханием.

– Все погибли, брат Серафим, все…

– Упокой, Господи, души их! – сказал брат Виктор.

– Я помолюсь об этом, братие, – проскрипел епископ, – а теперь к делу! Ваш отряд, брат Виктор, пятьдесят человек, я посылаю через подземный ход в Шато-д’Ор. Вы должны проникнуть в замок через камин в кабинете Генриха де Шато-д’Ора. Сейчас там нечто вроде кладовой. Вас будет ждать проводник, мужик Жано. Он покажет вам, где находятся посты стражи, которую вы снимете. Если вам все удастся сделать без шума, то откроете ворота и впустите отряд брата Леона; если нет – завяжите бой в донжоне и постарайтесь удержать подземный ход до тех пор, пока не подойдет отряд брата Серафима. Вы все поняли?

– Да, ваше преосвященство, я все понял! – отрубил Виктор.

– Собирайте и готовьте ваших людей. Как только братья Леон и Серафим выйдут, приведите сюда своих людей.

Скрипнула, а затем хлопнула дверь – вышел брат Виктор.

– Я буду молиться о спасении его души, – с пафосом сказал брат Леон.

– Вы правы, брат мой! – одобрил епископ. – Сей мученик во имя Христа идет на верную смерть… Ваша задача, брат Леон, такова: со своим отрядом в пятьсот копий скрытно подойти к Шато-д’Ору, но это после того, как высланная из замка разведка, обнаружив наш ложный лагерь у Альтен-Хаазенберга, вернется с докладом обратно. Пошлите нескольких людей понадежней проследить за разведкой врага. Едва она уйдет в замок – ведите ваш отряд к замку и располагайте в лесу, как можно ближе к подъемному мосту. Заготовьте лестницы и веревки с крюками…

– Уже готовы, ваше преосвященство!

– Вы всегда были хорошим воином, брат Леон… – похвалил епископ. – Как только откроются ворота и опустится мост – на рысях в замок! Если же в замке завяжется бой между стражей и воинами брата Виктора, на помощь ему сразу не спешите. Вышлите лазутчика к стене, пусть он просигналит вам, когда большая часть стражи будет переброшена в донжон, только после этого атакуйте ворота…

– Я понял, ваше преосвященство!

– В замке вам, возможно, придется штурмовать две стены. Каждая последующая выше предыдущей. Постарайтесь сразу захватить опорные башни в тех местах, где они соединяют внутренние стены с внешней. Посылайте на фланги лучников, пусть бьют вдоль стен. Захватив эти башни, можно выйти в тыл противнику… Да поможет вам Бог! Ступайте к воинам.

Забрякала кольчуга, звякнул о пол меч, хлопнула дверь – вышел брат Леон.

– Ваше дело, брат Серафим, совсем простое. Вам нужно подождать, пока по всему замку разгорится бой, а затем, когда враг уже не сможет удерживать подземный ход, – вступайте в дело. Ваш воин должен влезть на крепкое высокое дерево и наблюдать за Шато-д’Ором. Как только Шато-д’Оры дадут сигнал своим вассалам, зажгут костер на верхней площадке донжона, или как только пожар в замке начнет полыхать – немедленно ведите своих людей. Под землю их можете опустить несколько позже, чем уйдет отряд брата Виктора… Идите, брат Серафим, помолитесь Господу о нашей победе!

Иоганн понял, что пора уходить. С минуты на минуту к люку могли подойти монахи из отряда Виктора. В три прыжка он пролетел всю лестницу и, обхватив руками и ногами цепь, скрежеща сталью кольчуги и перчаток по звеньям цепи, соскользнул в колодец. Двигался он так стремительно, что его перчатки, кольчуга и стальные башмаки накалились от трения. Он бежал вперед с такой быстротой, что, когда за его спиной послышался скрежет цепи спускавшихся вниз монахов, между ним и колодцем было уже не менее сотни шагов. Но в гулком каменном коридоре топот его ног будет издали слышен врагам. Притом врагам коварным, которые тщательно готовили нападение на дом его невесты, его милой Альбертины! Его будущей жены и матери его ребенка! Затаившись во тьме, Иоганн следил за тем, как воины из отряда Виктора, один за другим соскальзывают по цепи в подземный ход. Вот зажглись факелы. Сперва он огорчился только тем, что он, жених, оказался отрезанным от жилища своей невесты! Он побежал к той части потайного хода, которая вела к замку Вальдбург. Между ним и Шато-д’Ором стояли полсотни монахов. И тут он понял – главная беда куда серьезнее и страшнее несостоявшегося свидания. Он не сможет предупредить Шато-д’Ор о возможном налете! В отчаянии Иоганн чуть было не наделал глупостей: он уже вырвал из ножен меч, изготовившись броситься на монахов. Уложив одного-двух Божьих воинов, он, несомненно, сам расстался бы с жизнью. И слава Богу, здравый смысл возобладал над юной горячностью. Дождавшись, когда монахи отошли от него достаточно далеко, он быстрыми, но бесшумными шагами двинулся по темному туннелю к своему замку. В голове его лихорадочно зрели планы один фантастичнее другого, трезвый рассудок тут же отметал их. Наконец пришло решение, как надо действовать. На войско Альберта рассчитывать не приходится. Его триста воинов в зеленых плащах с изображением ели и баронской шапки – умелые вояки. Но их и за неделю не соберешь по мелким лесным острожкам и хуторкам. В замке было еще до сотни стражников – баронская гвардия. Да у него человек двести разбойничков, но те разбрелись по разным торговым делам, на отдых или были заняты на хозяйственных работах. Вот этих, пожалуй соберешь побыстрее.

Добравшись в свой замок по подземному ходу, который заканчивался в его спальне, Иоганн велел поднять всех, вооружить и собрать в зале. Кроме разбойничков явились еще шестьдесят латников, которых можно было снять с охраны замка.

– Воины! Верите ли вы мне? – обратился он к своим людям.

– А как же!

– Верим, верим!

– Дело говори, начальник! – загалдело войско.

– Идем на Шато-д’Ор, но не на Альберта, а на монахов. Изменой и коварством они хотят захватить замок, а у меня там невеста…

– Вперед! – заорали разбойнички, но Иоганн осадил их:

– В Шато-д’Оре не шалить, никого не насильничать, барахло брать только с монахов, поняли?

Разбойники загалдели, заверяя барона в своей честности…

Гуськом они спустились в подземный ход, за короткое время преодолев те несколько миль, которые отделяли замок Вальдбург от избушки с колодцем. Вначале шли с факелами, затем, подходя к колодцу, погасили их и к колодцу подошли в кромешной тьме, держась друг за дружку. Тут встал вопрос, идти ли сразу к Шато-д’Ору или дожидаться воинов брата Серафима. За те два часа, что прошли с того момента, как отряд брата Виктора ушел к замку, прошло много времени, воины Серафима уже могли последовать за ними.

Вероятно, Иоганн колебался бы еще какое-то время, если бы вопрос не разрешился сам собой: из отверстия колодца долетели приглушенные голоса и топот ног – войско Серафима спускалось к колодцу. Вальдбург разделил своих воинов на два отряда, укрывшись во тьме. Один из отрядов перекрыл путь на Шато-д’Ор, второй перерезал подземный ход со стороны Вальдбурга.

Монахи, ничего не подозревая, один за другим спускались в проход, вскоре заполнив его по всей длине – от стенки до стенки; в руках у них горели факелы. Съезжали монахи по цепи шустро, как по конвейеру (если для средневековья уместно такое сравнение). Десятиметровую цепь монах проскальзывал в считанные секунды, а едва отцеплял руки от цепи, за ним съезжал следующий. Последним съехал вниз брат Серафим. Выстроив войско по четыре в ряд, он двинулся было вперед, но тут глухую тишину подземелья разорвал резкий разбойничий посвист. Из темноты на ярко освещенных факелами монахов хлынул дождь стрел. Стреляли и спереди, и сзади. Началась паника. Монахи, стиснутые в узком подземелье, лишенные возможности куда-либо укрыться, бросались то в одну, то в другую сторону, повсюду натыкаясь на смертоносные стрелы.

Вопли ужаса, крики боли и истошные завывания, обрывки молитв и богохульств разлетались по мрачным глубинам подземелья и безнадежно угасали вдали. Ответные стрелы монахи слали наугад, неведомо куда. Из отряда Иоганна лишь несколько воинов случайно получили ранения, да и то легкие. Латники Вальдбурга расположились в два ряда, по пять человек в каждом, – первые стояли на коленях, соединив щиты в одну сплошную линию, в промежутках между ними высунув копья. За ними – еще пятеро, но уже во весь рост, а копья лежали на плечах товарищей, стоявших на коленях. Разбойники же, укрывшись за этой живой крепостью, слали по монахам одну стрелу за другой – непрерывный град. Монахи метались, кое-кто, отчаявшись, пытался укрыться за трупами, раствориться в темноте, но в итоге их ждала смерть – либо от стрелы, либо от копья. Жалкая кучка оставшихся в живых монахов, жалостливо взывая к Богу и к милосердию врага, на коленях молили о пощаде. Монахов связали веревками и погнали в Вальдбург по подземному ходу. Разбойнички скоро обшарили убитых и обзавелись кольчугами, щитами и мечами. В конвой с пленными Иоганн отрядил десятка два разбойничков, которые вызвались сами, считая эту работу более выгодной, чем участие в обороне Шато-д’Ора, где было больше шансов сложить голову, чем выжить. А отряд ускоренным маршем двинулся по подземному ходу. И когда в битве за Шато-д’Ор перед самым рассветом наступило некоторое затишье перед последним штурмом, то вместо трехсот новых врагов, которых ждали защитники замка, к нему подошли двести человек неожиданного подкрепления.

ПОБЕДА

Когда воины в щеголеватых зеленых плащах с изображением ели и баронской шапки, шитых серебром по сукну, а рядом с ними кое-как одетые бородачи в кольчугах, залитых монашеской кровью, с кистенями, луками, цепями и «моргенштернами», при разномастных мечах и копьях, живописной цепочкой полезли из подземного хода, вереницей растянувшись по винтовой лестнице, проходя через главный зал, заполненный ранеными, а затем через озаренный отблесками пожара двор замка к внешней стене, Ульрих, устало привалясь к воротной башне и вяло подкрепляясь холодной бараниной, хлебом и чесноком, обратился к Альберту и отцу Игнацию со словами:

– Почему они медлят? Почему не атакуют?

– Об этом же думал и я, – сказал Альберт, скрипнув зубами.

– Ну и что же ты придумал? – спросил отец Игнаций.

– Ничего я не придумал… Что я, епископ? Наверное, ждут подкрепления через подземный ход. Но и тем пора бы уже!

На лестнице послышались шаги, вошла Клеменция, шелестя длинным подолом траурного черного платья.

– Матушка! – воскликнул Альберт. – Зачем вы пришли сюда? Здесь опасно.

– Я пришла, чтобы увести тебя отсюда. Мы уходим подземным ходом…

– Кто мы? – спросил Ульрих.

– Я, Альбертина, все женщины, дети и раненые. И ты, Альберт, тоже…

– Матушка! – вскричал Альберт. – Я не уйду отсюда!

– Замолчи! Мне уже надоело врать, я должна спасти своих детей… Послушайте, мессир Ульрих, перед лицом смерти я не могу больше лгать. Вы должны знать все…

Клеменция остановилась, чтобы перевести дух и собраться с силами для решающего слова, но в это время в башню ворвался Иоганн фон Вальдбург.

– Мессиры! – вскричал он с порога. – Двести воинов пришли из Вальдбурга к вам на помощь! Помощь, которую ждет враг, – не придет.

– Откуда вы?! – ошарашенно спросила Клеменция. – Вы летаете по воздуху?

– Бог не дал мне крыльев иных, чем крылья любви… Я прошел подземным ходом, истребил весь отряд монаха Серафима и привел к вам всех своих людей во имя любви к вашей дочери!

– Надеюсь, любезный свояк, вы уже облобызали вашу прелестницу? – иронически улыбнулся Альберт.

– Разумеется, мой друг, она так была растерянна… Мессир Ульрих, ваш слуга…

– Он уже не слуга, а мой вассал…

– Прошу прощения, ваш вассал Марко решил пока оставаться у камина, вдруг у монахов обнаружатся еще какие-нибудь силы. Хотя в резерве у них не может быть более ста человек, да и те, скорее всего, уже втянуты в бой.

– У них сейчас примерно четыре сотни людей… – задумчиво произнес Ульрих, кашлянув, – к тому же усталых и голодных. Вот что, Вальдбург, как бы вы посмотрели, если бы я попросил вас убрать ваших людей в опорные башни. Сотни людей мне пока хватит, чтобы отражать первый натиск врага. А когда завяжется бой у стены, ваши люди, да желательно побыстрее, должны выскочить из башен и по внешней стене атаковать засевших там вражеских лучников. И уж совсем отлично – захватить опорные башни вон той стены…

– А потом взять неприятеля в кольцо?! – воскликнул Вальдбург с восторгом. – Это дело по мне…

– Да постарайтесь, чтобы господа монахи не заметили ваши зеленые плащи!

Вальдбург, вдохновленный разговором с Ульрихом, убежал к своим людям. Ульрих повернулся к Клеменции и спросил:

– Несколько минут назад вы хотели мне что-то сообщить, графиня?

– Обстоятельства изменились, мессир Ульрих, – сказала Клеменция, – я иду к раненым… Надеюсь, что ты, Альберт, последуешь за мной…

– Мое место с мужчинами! – гордо ответил Альберт.

– О Господи, – вздохнула Клеменция и, покачав головой, спустилась вниз.

В башню вбежал воин и крикнул:

– Мессиры! С той стороны трубят в рог и зовут на переговоры!

Теперь и Ульрих услышал хриплое завывание боевого рога со взятой монахами стены. Отшвырнув баранью кость, Ульрих встал и вышел на стену.

– Эй! На стене! – орали с той стороны. – Шато-д’Ор, сдавайтесь!

– Погоди! – громко крикнул Ульрих, складывая руки рупором. – Мы еще не навоевались! Как навоюемся, так и сдадимся!

– Мессир Ульрих! – усиленный жестяным рупором, проскрежетал над двором голос епископа. – Это говорю я, епископ! Вы защищаете гнездо ведьм и распутниц, сложите оружие! Именем Божьим заклинаю вас сложить оружие!

– Святой отец! – заорал Ульрих. – Даже особам духовного звания не к лицу возводить поклеп на славный род Шато-д’Оров! Наш замок – обитель славных воинов, защитников святой веры и честных, милосердных женщин, которые и сейчас облегчают страдания ваших раненых, быть может, сразивших в бою их мужей! Вы поступаете как Каин, ваше преосвященство! Вспомните, что сказал Господь, когда Каин убил брата своего Авеля? Вся кровь, пролитая здесь, падет на вашу голову!

– Вы заблуждаетесь, мессир Ульрих! И заблуждение ваше пагубно! Вы противитесь не мне, смиренному рабу Божьему, а самой воле Господней! Спросите, спросите графиню Клеменцию, скольких детей она родила?!

– А зачем мне это спрашивать? – удивился Ульрих. – Все и так знают, что у нее их двое.

– Ложь! – вскричал епископ злорадно. – Ло-ожь! Их трое, трое детей! Она родила дитя вне брака, как прелюбодейка, и скрыла это от Святой церкви, не покаявшись на исповеди! А теперь скажите, мессир Ульрих, знаете ли вы, сколько у нее сыновей?!

– Полагаю, что один, если то, измышленное вами дитя, не юноша, – ответил Ульрих, несколько опешив.

– Так знайте, мессир, ни одного сына у нее нет, ни одного!

– Ха-ха-ха! – расхохотался Ульрих. – А кто же такой Альберт, позвольте спросить? Уж не девушка ли?

– Именно так, мессир! Попросите-ка вашего племянника, если он не девушка, показать свою грудь! Клянусь честью, на это он не решится! Потому что он – не мужчина и даже не девушка, а прелюбодейка и распутница – такая же, как ее мать!

– Эй, старая перечница! – зазвенел в тишине резкий и взволнованный голос Альберта. – Если ты, старый козел, наживший сифилис через задний проход, называешь меня распутницей, то я тебе тоже могу сказать: ты старая баба и тебе нечего показать из своих штанов!

Вся стена Шато-д’Ора заржала этой весьма не женской остроте.

– Если ты мужчина, – крикнул Альберт, – то выходи на поединок, померяемся силой! Попробуй-ка победить эту распутную девку! Ха-ха-ха-ха!

– Ведьма! Ведьма! – задребезжал епископ в свой рупор.

– Ну и что?! – смеясь, прокричал Альберт. – Неужто его преосвященство недостаточно свято, чтобы противостоять во имя веры какой-то ничтожной ведьме?! Ведь вы же спасаете души людские от дьявола! Выходите, ваше преосвященство! А если боитесь, вышлите кого-нибудь посмелее! Вам ведь не привыкать прятаться за чужую спину!

Пока Альберт издевался над епископом, к Ульриху подошел Марко и сообщил:

– Ваша милость, ты уж прости, что я в ваши дела суюсь, но, по-моему, пора этим рясникам в атаку… А то к утру, не иначе, они сбегут… А недорубленный да недокорчеванный лес опять вырастет…

– Скоро вассалы подойдут, – сказал Ульрих, – нам полегче будет!

– Это как сказать. Они вон ночью штурмовали, да сколько людей угробили, а нам-то днем придется. Много наших погибнет.

– Так что же мне приказать, что ли, епископу? Он и против Альберта выехать боится…

– То-то, что боится! А почему? А потому, что отряд ждет, тот, что Вальдбург расколотил. Вот как услышит, что отряд его из башни вырвался, так и расхрабрится… Кумекаешь?!

– Ох и прожженный же ты злодей! – восхищенный догадкой, воскликнул Ульрих. – Сам, за монахов, нас атаковать будешь?

– Атаковать не атаковать, а поорать мы с ребятами сумеем, – почесав пузо под кольчугой, сказал Марко. – Мечами о щиты поколотим, повизжим. А ты своим вели кричать: «Монахи сзади, монахи сзади!» Пускай по стене помечутся, вроде и впрямь перепуганы… Только объясни им, что это игра.

– Ладно, – усмехнулся Ульрих и пошел вдоль стены, объясняя воинам, как им следует себя вести в новой ситуации…

А через несколько минут все двадцать латников под предводительством Марко выскочили во двор, подняв у подножия донжона невероятный гвалт и шум. Им помогали женщины и ребятишки, верещавшие и визжавшие на разные лады. Латники фехтовали мечами, стараясь погромче ими лязгать, а женщины и дети били палками по медным тазам, котлам и сковородкам. На стене, якобы в панике, метались воины, истошно вопя:

– Монахи в тылу! Обошли нас! Пропали!

Розыгрыш удался блестяще. Епископ, услышав шум, возликовал и велел трубить атаку. Звук рога совпал с моментом, когда над холмами появился алый краешек утреннего солнца. Толпа монахов, двигаясь по дымящимся руинам хибарок, где проживали дворовые и ремесленники, с пением боевых псалмов пошла на приступ. Епископ был так уверен в успехе, что не оставил в резерве никого, кроме брата Леона да нескольких человек своей личной охраны. Монахи волокли с собой удлиненные лестницы. Беспрепятственно достигнув второй стены, они приставили к ней свои лестницы. А тараном вновь принялись молотить по воротам. Выждав, пока все монахи соберутся под стеной, Ульрих махнул мечом. Взревел боевой рог Шато-д’Ора. Десятки стрел в упор ударили по столпившимся монахам, пытавшимся выломать двери в опорные башни. Кипящая смола, на сей раз уже не случайно, выплеснулась на головы осаждавших, долбивших тараном ворота. Две баллисты с опорных башен посылали в толпы монахов булыжники размером с человеческую голову. Встреченные градом стрел, монахи не выдержали и бросились бежать. За ними с дикими визгами и воплями из опорных башен выскочили весьма странные люди – в звериных шкурах, с топорами, косами, «моргенштернами», с боевыми цепями и кистенями.

– Черти-и-и! – взвизгнул кто-то из монахов.

Разбойнички Вальдбурга блестяще умели действовать против ошеломленного и бегущего противника – лихо рубили монахов топорами, ссекали головы косами, расшибали черепа палицами, цепами и «моргенштернами». На плечах монахов они влетели в опорные башни, а оттуда – на первую внутреннюю стену. Оба участка внешней стены между двумя парами опорных башен были очищены от монахов. Вместе с разбойничками на первую внутреннюю стену ворвались и наиболее стойкие бойцы из латников Вальдбурга в своих зеленых плащах. Воротная башня первой стены, которую держала лишь горстка охранников епископа, была атакована с обоих концов, и телохранители епископа были изрублены.

– Сдавайтесь! – торжествующе вскричал Вальдбург, занося меч. – Ваше преосвященство, вы мой пленник!

Епископ с бледным, искаженным злобой и страхом лицом отстегнул меч и рукоятью вперед подал его Иоганну… Тут же его связали и накинули на шею веревку.

Монахи оказались в полном окружении. С четырех сторон – высокие каменные стены, а со стен – стрелы, камни, кипящая смола. В обгорелых, местами еще тлеющих бревнах сгоревших хижин не спрячешься. Монахи в панике бросались то на стену, которую защищал Ульрих, то на стену, захваченную Иоганном, то пытались прорваться через ворота, молотя в них тараном, то карабкались на лестницы. Но все тщетно. Не нанося врагу никакого урона, сами они гибли десятками… Весь двор между двумя внутренними стенами был завален убитыми и ранеными. Вопли отчаяния и ужаса перемежались с проклятиями в адрес епископа… И наконец монахи, оставшиеся в живых – а таковых было не более полусотни, – бросили оружие и, воздевая руки к небу, рухнули на колени посреди двора, моля о пощаде. Таковая и была им дарована, но свободы Ульрих им не обещал. Латники Шато-д’Ора и Вальдбурга, а также разбойники снимали с монахов оружие, выворачивали карманы, после чего отправляли в подвал Шато-д’Ора. Там неудачливых завоевателей заковали в цепи и, по уже известному нам порядку, погрузили в «каменный ящик». Когда эта работа близилась к концу, к Шато-д’Ору стали один за другими подходить отряды вассалов и тех самостоятельных владетелей, которые приняли знак на башне замка за призыв к восстанию против маркграфа. Обнаружив, что дело идет пока лишь о драке с монахами, они не торопились разъезжаться по домам. Вблизи Шато-д’Ора были разбиты шатры, построены шалаши, а командиры осаждали Ульриха предложениями. Очень скоро Ульрих понял, куда клонят его несколько припозднившиеся помощники. Однако пока он не дал им никакого ответа, сославшись на необходимость заняться заделкой повреждений замка, отпеванием и похоронами убиенных.