Текст книги "300 Киловоль"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– А ты все равно пихаешь! Изо всех сил!
– Дно отвалится, – буркнул Роман.
– Вот! – ликующе воскликнул Википед. – Вот! Вот оно! Именно! Отвалится дно у мешка!
– Но у звезды нет дна, – возразил Роман. – Звезда – это не мешок.
– Смотря как посмотреть, – возразил Википед. – Что такое мешок? Это такая штука, где сверху кидаешь, и падает вниз на дно. А звезда круглая, откуда не кинь в нее – это всегда будет бросание сверху вниз. Ты попробуй себе представить, что звезда – это такой вывернутый мешок, у которого дно в центральной точке, а вокруг сплошная горловина мешка без стенок. Ясно? И вот это воображаемое дно, которое глубоко в центре звезды, оно и отваливается, когда превышен предел Оппенгеймера-Волкова.
– Куда же оно отваливается? – не понял Роман.
– А вот, – развел манипуляторами Википед. – Отваливается, и все тут. Это значит, что плотность жижи внутри звезды выросла настолько и сила притяжения стала такой ужасной, что с поверхности такой звезды не может подняться не только частица, но даже луч света – даже ему не хватает сил преодолеть эту запредельную гравитацию. И все лучи, что проходят мимо, тоже сворачивают и падают на звезду. Что бы ты ни делал с такой звездой – кинешь камушком или посветишь фонариком – ничто не вернется обратно, все упадет туда как в колодец без дна. Поэтому такая звезда не только не светит, но и поглощает любой свет. И потому она абсолютно черная. И такую звезду уже глупо считать космическим телом или шаром, сделанным из какого-то вещества – в нее все улетает и ничего не возвращается. Поэтому это не тело, а дырка в пространстве и времени. А дыра – это и есть шарик с отвалившимся дном. Поэтому ее дырой и называют. И все законы физики внутри Черной дыры перестают работать, как только переходишь Горизонт событий.
– Горизонт событий – это что?
– Это такая воображаемая окружность, – объяснил Википед, – внутри которой, собственно, начинается Черная дыра. Это край мешка и есть. Если до него не долететь или пролететь рядом, то луч света или мы с тобой еще имеем шансы вырваться. Но если завалиться за Горизонт событий – то всё, конец. Ты вывалился из нашего мира и больше не связан с ним никакими событиями: ни крик, ни свет, ни радиоволна – ничто и никогда не вылетит из Черной дыры.
– Ну и что? – возразил Роман. – Допустим, ты провалился в Черную дыру и выбраться не можешь, но ты же продолжаешь там существовать? Ну... по крайней мере то, что было твоим телом, – аккуратно поправился он.
– Ошибаешься, – возразил Википед. – Слово «продолжаешь» можно произносить только там, где есть время. А время – эта такая вымышленная штука, которой в мире вообще не существует. Время – это отрезки между событиями. Пока происходят события – тикают часы, летит луч света, – можно смело говорить, что время движется. Если события замедляются – как при приближении к скорости света – то замедляется и время. Как только все события прекращаются вовсе, как внутри Черной дыры, – оказывается, что времени не существует, и никогда не было.
Роман вздохнул.
– Это очень трудно понять, – признался он.
– Да, – подтвердил Википед. – Мне понадобилось семьдесят два года стояния на кухнях! Семьдесят два года мне понадобилось, чтобы понять, что даже я теорию относительности не понимаю до конца! Но это факт. Времени не существует, это доказал еще Эйнштейн. Время – это стрелки часов. Нет стрелок – нет времени. Глупо думать о том, что было до рождения Вселенной – ничего не было, и времени не было, потому что не было часов. И то же самое в Черной дыре – там уже нет времени: оно кончилось, и никогда не было. Когда ты подлетаешь к Горизонту событий, время замедляется, замедляется, и, наконец, останавливается совсем. Понимаешь?
– Нет, – признался Роман. – Все-таки что же там в Черной дыре находится?
Википед вздохнул.
– Этого до сих пор никто не знает. Может быть – пустота. Может – бесконечность. Может – выход в новую Вселенную. А может – ход в будущее или прошлое. Все то, что невозможно в нашем мире, пока действуют законы физики, становится возможным там, где они действовать перестали.
Роман замолчал. Замолчал и Википед. Оба думали о том, что Вселенная устроена бесконечно сложно, а уж там, где она заканчивается и начинается что-то другое – там и вовсе живут чудеса.
Их размышления нарушил громкий окрик на космической волне. Это был достаточно мерзкий тоненький голосок, он произнес:
– Приказываю остановиться! Стрелять буду! Противометеоритными ракетами!
Роман встрепенулся и посмотрел на экран заднего вида – их стремительно нагоняла красная спортивная яхта.
– Стрелять буду! – повторил Фарлав. – Буду стрелять!
– Я не чувствую уверенности в его голосе, – доверительно прокомментировал Википед, пытаясь разогнаться. – Это он просто пугает. Статья 234 галактического кодекса запрещает использовать противометеоритное оружие!
Самодельный двигатель шлюпки ревел изо всех сил, но куда ему было тягаться с моторами красной спортивной яхты?
На борту яхты ослепительно полыхнуло, и мимо шлюпки пронеслась ракета, почти задев стекло кабины, и взорвалась прямо перед носом. Шлюпку качнуло и бросило в сторону.
– Да он с ума сошел! – крикнул Роман. – Он нас атакует!
Мимо прошла вторая ракета – она обязательно попала бы прямо в кабину, если бы Роман не дернул штурвал влево, а Википед не включил форсаж.
– Википед, выстрели ему в ответ! – закричал Роман.
– Сам выстрели! – обиделся Википед. – У нас нет ракет, забыл что ли?
– Проклятье... – прошипел Роман. – Тогда гони, Википед! Гони вперед!
– А я что делаю по-твоему? – раздраженно откликнулся Википед.
Красная яхта стремительно догоняла. Фарлав сделал еще пару выстрелов, объяснив слегка удивленной Наине, что в играх всегда так принято.
Роман краем глаза заметил, как мимо пронесся какой-то знак – из тех, что расставляют на космических трассах дорожные службы. Но что там написано, разглядеть не успел. Вскоре знак повторился – на этот раз Роман успел его разглядеть: на огромном космическом треугольнике красного цвета было изображено что-то, напоминающее черное солнце с лучами, а ниже виднелась подпись «Осторожно: Черная дыра!»
– Ай! – вскричал Википед, который тоже увидел знак. – Поворачиваем, поворачиваем! Тормози!
Но было поздно.
Фарлав на своей спортивной яхте, конечно, затормозить успел. Он выпустил вдогонку еще пару ракет и, гордый собой, повернул обратно.
Ракеты, к счастью, пронеслись мимо, однако не взорвались, а словно бы исчезли в далекой черноте космоса.
Роман пригляделся: посередине черного-черного космоса, равномерно усыпанного звездами, виднелось небольшое идеально круглое пятно, напрочь лишенное звезд – словно в этом месте наклеили черную заплатку.
– А-а-а-а-а-а-а-а!!! – закричали Википед и Роман хором.
Чернота приближалась неумолимо. Хотя Википеду удалось развернуть шлюпку носом назад, но здесь уже действовала гравитация Черной дыры – она затягивала внутрь, и не было шанса вырваться.
Чернота надвигалась и надвигалась. Роман из последних сил дергал штурвал, понимая, что уже все бесполезно...
– Это конец! – причитал Википед. – Сейчас, сейчас мы провалимся за Горизонт событий! И это конец! Оттуда никто никогда не возвращался!
– Держись! – хрипел Роман. – Вырвемся! Должны вырваться!
– Двигатель не справляется! – причитал Википед. – Роман! Что ты со мной сделал! Мне так хорошо жилось на твоей кухне! И так глупо погибнуть... В самом расцвете лет! Я тебя ненавижу, Роман!!! Слышишь? Ненавижу!!! Ненавижу!!!
В этот момент мелькнула ослепительная вспышка – это шлюпка провалилась сквозь Горизонт событий: ту самую линию, выше которой свет еще может оторваться, а ниже – уже нет. А те лучи света, которых угораздило попасть точнехонько в Горизонт событий за все время существования Черной дыры, накапливаются там и продолжают бесконечно двигаться по этому кругу, и приветствуют яркой вспышкой всякого, кто проходит рубеж.
* * *
Что странно: когда шлюпка завалилась за горизонт событий, мир не исчез. Что-то безусловно изменилось, но вот что – было пока неясно. Вопль Википеда «ненавижу» повис в наступившей гробовой тишине – Википед осекся, и, судя по тому, как он неловко сложил манипуляторы, ему теперь было очень неловко за свое поведение.
За лобовым стеклом кабины мелькали причудливые вереницы огней, шлюпка беспомощно кружилась в пустоте. Пустота, впрочем, была не идеальной: кое-где виднелись камушки, мусор, и даже небольшой ноздреватый астероид средних размеров висел в этой пустоте.
Википед подвел шлюпку к астероиду и настороженно произвел посадку. Роман откинул стекло кабины и удивился: то, что находилось снаружи, явно не было воздухом, пригодным для дыхания. Тем не менее дышать тут было можно, и дышалось легко. А нано-молекулярный скафандр вел себя совсем не так, как в вакууме или в неподходящей атмосфере – не шипел, не урчал, не булькал и не синтезировал. Скафандр молчал, словно так и не включился, а воздух вроде как был. Только был ли он воздухом? Это было поразительно.
– Где мы? – спросил Роман, вылезая на поверхность астероида и изумленно оглядываясь. – Мы умерли?
– Вариантов ровно два, – тут же откликнулся Википед обычным ворчливым тоном. – Либо мы прошли сквозь горизонт событий и находимся теперь внутри Черной дыры, либо мы погибли, и так выглядит ад, куда попадают холодильники после смерти. Не вижу причин, почему бы аду для холодильников не выглядеть именно так. Ведь было бы глупо холодильники в аду на сковороде жарить, как считаешь?
Роман не считал себя холодильником, но благоразумно рассудил, что спорить с Википедом по таким философским вопросам, особенно сейчас, – пустая трата времени.
– Скажи, – спросил он, снова оглядываясь, – а как выглядит в Черной дыре Горизонт событий, если смотреть на него изнутри?
– Этого никто не знает и знать не может! – отрезал Википед.
– А ты как думаешь? – настаивал Роман.
– Ну... – задумался Википед, – Я думаю, что раз он называется Горизонтом событий, то это должен быть такой горизонт, на котором видны все события...
Роман широко обвел пространство руками и прошептал:
– Смотри...
Википед развернул свои обзорные окуляры, выдвинул их до предела и тоже уставился вдаль.
– Ух ты! – сказал он тоже шепотом, словно боясь спугнуть видение.
Конечно, это не было похоже на горизонт, каким его привыкли видеть жители космических планет. Горизонт фактически был рядом, но это был совсем не горизонт. Больше всего это напоминало гигантский елочный шар, внутри которого они оказались, и теперь любуются зеркальными бликами на внутренней поверхности стенки. И это были не просто блики. Здесь, как в искаженном зеркале, отражалась вся Вселенная. Все то, что происходило в ней за всю ее историю – с момента Большого взрыва, который случился одиннадцать миллиардов лет назад, и до момента Большого хлопка, который, как Роману хотелось бы надеяться, никогда не наступит.
Роман присмотрелся: больше всего калейдоскоп пятен напоминал панель видеороликов, как бывает на обычном карманном планшете. Но эта панель была живой! Она двигалась! Стоило глазу остановить внимание на какой-то точке, как та послешно оживала, начинала расти, расталкивая соседей, приближаться, увеличиваться, и вот уже можно было разглядеть, что там происходит, а если прислушаться, то доносился и звук.
– Смотри, обезьянки! – закричал Роман.
– Не тыкай пальцем, неприлично! – одернул его Википед, но тоже с интересом принялся рассматривать кусок горизонта, который теперь вырос как киноэкран и занял полнеба (если то, что здесь было, могло называться небом).
Под изображением двигалась бегущая строка с какими-то непонятными цифрами, но стоило Роману сконцентрировать на ней внимание, как цифры преобразились в привычный вид: "804612-й год до Нашей эры» – гласила бегущая надпись.
Небольшое существо – то ли обезьяна, то ли человек – довольно затрапезного вида и с поредевшим мехом на макушке бубнило о чем-то на непонятным гортанном языке, а вокруг него кружком сидели такие же обезьяны с очень недоверчивыми мордами. Роман напрягся, прислушиваясь, и смысл речи вдруг стал ему понятен, будто кто-то включил языковые настройки. Это была презентация – видимо, самая первая в истории человечества. Собрав сородичей, первобытная обезьяна рассказывала им о том, что явилось ей в ходе многолетних размышлений над судьбами мироздания. Обезьяна рассказывала сородичам о том, что настало время технической революции – впервые в истории человечества пора взять в руки палку! Сородичи недоуменно гыкали и чесались, но докладчик словно не замечал этого – он был увлечен идеей и на своем первобытном языке обещал немыслимые блага: стремительный прогресс, решение продовольственных и транспортных проблем, а также стремительный рост культуры и взлет технологий вплоть до полета на Луну через каких-нибудь четыреста тысяч лет. Наконец докладчик закончил, и заговорили собравшиеся. Сородичи были настроены скептически. Такие долгие сроки реализации проекта их не устраивали. Они кричали, что этого делать пока не стоит – жили миллионы лет без палки, и все нормально. Как бы чего не вышло. Докладчик очень огорчился, судя по шерсти, вставшей дыбом на спине. Он размахивал лапами, нервно прочесывал бока, вразумлял сородичей и стыдил. Затем заявил, что сам сейчас пойдет и возьмет в руки палку. Отправился к ближайшему кусту, протянул мохнатую лапу, схватился за ближайшую ветку и дернул. Но то, что случилось дальше, поразило и его, и сородичей. Зеленая ветка в его руке вдруг дрогнула, изогнулась, раскрыла рот, раздула капюшон, зашипела и ужалила его в шею. Несчастный упал замертво, а стадо в ужасе бросилось врассыпную, выкрикивая клятвы о том, что никогда, никогда, никогда – по крайней мере еще четыреста тысяч лет и зим – никто не возьмет в руки палку.
– Обалдеть! – только и выдохнул Роман, когда киноэкран свернулся в точку и рябь на Горизонте событий улеглась. – Да тут вся история Вселенной! Прошлое, настоящее и даже будущее!
– Смотри сюда! – перебил Википед, указывая вдаль манипулятором.
«355 год до Нашей эры» – гласил титр. Светило солнце, вокруг цвели оливковые деревья, и между ними гуляли козы. По пыльной дороге, разбитой колеями телег, с холма катилась бочка. За ней, позвякивая железом, бежал небольшой наряд легионеров, выкрикивая угрозы и оскорбления. Наконец им удалось догнать бочку и остановить. Рослый детина в латах, очевидно начальник отряда, поставил на бочку ногу и требовательно спросил:
– Имя!
– Диоген... – глухо послышалось из бочки.
– На выход! – скомандовал начальник отряда под одобрительный гогот.
В бочке послышалась возня, и оттуда высунулся заросший мужик, одетый в рваную мешковину. Легионеры подхватили его под руки, выволокли наружу и развернули к бочке лицом.
– Ноги расставить! – командовал начальник отряда. – Руки на бочку! Почему на свистки не останавливаемся? Где вид на жительство в Афинах?
Роману было интересно узнать, чем закончится эта история, но он случайно моргнул глазом, и кадр пропал. А вместо него распахнулся соседний – он был похож чем-то: по улице бежал голый бородатый человек с криком «Эврика», а за ним несся солдат с мечом.
– Чушь и вздор! – Википед подергал манипулятором Романа за локоть. – Смотри лучше сюда! – И он указал в другую сторону.
«1817 год», – гласила подпись. Здесь не было ни жаркого солнца, ни джунглей. Это было помещение, слегка напоминавшее музей. В углу пылал камин. По стенам висели портреты людей в камзолах, а на потолке, отделанном лепниной, висела монументальная люстра, в которой горели свечи. В оконце, покрытое морозными узорами, заглядывала луна – Роман знал, что именно такой ее привыкли видеть земляне. Вокруг камина собрались мальчишки, одетые в странные наряды. Среди них выделялся один – маленький и смуглый, с негритянскими чертами лица. Был он небольшого роста, и для солидности нацепил на голову черный цилиндр. В руке он держал пачку листов исписанной бумаги, какой пользовались люди в старину. Судя по коротким строчкам в столбик, это были стихи. А справа и слева от столбика стихов шли наброски и иллюстрации, видимо, поясняющие происходящее. Похоже, это были новые стихи, который парнишка декламировал друзьям. Друзья слушали с воодушевлением – охали, хлопали друг дружку по плечам и даже пошло хихикали. Роман и Википед прислушались. Поэт явно читал на русском языке. И хоть выговор у него был старинный, все было понятно без перевода:
О страшный вид! Волшебник лысый!
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Ларисы!
Ужели счастлив будет он? Чу...
На этом поэта перебили: донесся сдавленный крик: «Тикай, пацаны! Старик Державин нас заметил!» Но было поздно. Загрохотала поступь тяжелых каблуков по паркету, и в кадре появилась старческая рука – вся в темных родинках. Эта зловещая рука выхватила у поэта недочитанную пачку стихов с рисунками и бросила в камин. Камин жарко вспыхнул. Следом появилась тяжелая клюка и принялась вслепую колотить собравшихся мальчишек. Те с жалостливыми криками разбежались. «Вот еще кого-нибудь замечу! – свирепо шипел старик. – А ну спать, шалопаи!»
– Что-то мне это не нравится, – озадаченно пробормотал Роман. – Мне послышалось, или он произнес имя Лариса?
– Мало ли Ларис во Вселенной? – откликнулся Википед.
– Для меня – одна! – убеждено ответил Роман и вдруг от неожиданности подпрыгнул над поверхностью каменного астероида, указав пальцем вдаль: – Ой, да вот же она!!!
«2298 год», – гласил титр. И действительно это была Лариса и Губернатор. Губернатор был почти таким же, как Роман с Википедом видели на площади утром, а вот Лариса казалась чуть моложе. Сцена происходила в какой-то комнате. Они ругались.
– Всю жизнь, всю жизнь взаперти! – твердила Лариса и топала ножкой. – Это – нельзя, то – нельзя, ничего нельзя! За что?! С самого детства: из дому – ни на шаг, в ресторан – под охраной, в школу тоже нельзя – ходят на дом репетиторы! Все девчонки как девчонки, а я...
– А ты – моя дочь! – сурово отрезал Губернатор привычным командным тоном. – У тебя блестящее будущее! Тебя ждет бизнес и политика!
– Зачем мне будущее?! – всплеснула руками Лариса. – Зачем будущее, если у меня ни прошлого, ни настоящего?! Меня тошнит от твоей политики!!! Мне плевать на бизнес! Мне нужна свобода!!! Свобода, папа! Понимаешь? Ты вообще понимаешь, что такое свобода? Я люблю рисовать, я хочу быть архитектором!!!
– Не смей орать на отца!!! – рявкнул Губернатор.
И тогда Лариса заплакала. Она закрыла лицо руками, и плечики ее начали подергиваться.
«Фашист!» – прошипел Роман неприличное старинное ругательство, так ему жалко стало Ларису. Впрочем, Губернатору тоже стало неловко.
– Ну ладно, ладно тебе... – буркнул он извиняющимся голосом и прижал дочку к себе. – Ну прекрати, что ты в самом деле. Ведь я же тебя люблю больше всего в жизни, ты же знаешь.
– Иногда я в это не верю, папа, – всхлипнула Лариса, подняв заплаканное личико.
– Послушай, доченька, – Губернатор погладил ее по голове, – постарайся понять. Это важно. Главное в жизни – уметь себя заставить. Надо сказать себе: мне надо, и точка! Вот ты думаешь, я в детстве хотел стать губернатором?
– Ты хотел разводить пчел... – Лариса шмыгнула носом.
– Да, – кивнул Губернатор, – я мечтал стать биологом. Когда мне было пять лет, мой отец – твой дедушка – привез из командировки мед. Настоящий мед, собранный живыми пчелками. И я понял: в мире нет ничего вкуснее! Я спросил, что это и откуда, и дедушка рассказал мне, что на Земле живут маленькие мохнатые полосатые звери с шестью лапками, которые летают и собирают нектар. Понимаешь? – Голос Губернатора заметно потеплел и командный тон полностью исчез. – Понимаешь? Лапками! Нектар! Это поразило меня! К восьми годам я знал о пчелах все! Хотя конечно на военном крейсере, где я родился и вырос, никаких пчел не было. Там даже мухи были запрещены – дисциплина. И мечтал стать биологом! Понимаешь? – Лариса недоверчиво покачала головой, а Губернатор продолжал: – Но я вовремя сказал самому себе: нет, парень! Мне было тоже семнадцать, как тебе. Нет, парень, – сказал я себе, – ты достоин большего! И что, Лариса, ты думаешь, так легко переломить себя? Нет, мне было очень сложно! Но я заставил себя! Я запретил себе думать о пчелах и пошел в военное училище! Я окончил его с отличием! Я служил в самых горячих точках Солнца! И если вдруг я чувствовал, что мне чего-то хочется, то сразу говорил себе: стоп, нельзя! Я специально делал всю жизнь лишь то, что ненавидел! Я ненавидел службу, я ненавидел армейские порядки – но я служил! А когда почувствовал, что мне нравится служить, что я наконец полюбил армию – то сразу ушел в отставку! Когда вдруг захотелось путешествовать – я заперся в библиотеке. Когда захотелось покоя – занялся бизнесом, с его разъездами, скандалами и нервотрепкой! Каждый день я боролся с собой! Понимаешь, дочка? И каждый день я себя побеждал! Понимаешь, почему?
Лариса покачала головой.
– Потому что это и только это – путь настоящего человека! – объяснил Губернатор. – Только день за днем переламывая себя и свои желания, можно чего-то достичь! Это путь настоящего человека! Тот, кто не заставляет себя, – тот превращается в размазню! Прошли десятилетия, и посмотри, чего я достиг: я Губернатор Луны! А кем бы я был со своими пчелами?
– Ты был бы хорошим отцом! – вскричала Лариса, снова закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.
Роман вздохнул и отвернулся. Изображение тут же исчезло.
– Как-то неудобно подглядывать, – произнес Роман неуверенно и смущенно.
– Неудобно в морозилке зонтики сушить! – тут же возразил Википед. – А здесь все удобно. Да и никто не узнает, мы тут одни, совсем одни! – Он даже потопал правой посадочной ногой по камню астероида.
Это произвело самый неожиданный эффект. Астероид под ними вздрогнул и начал ворочаться: вздымались вверх каменные холмы, уходили вниз овраги. Википеда завалило на бок, и он проехался по камню левым бортом, отчаянно вопя и пытаясь уцепиться манипуляторами. Романа тоже бросило навзничь, и он упал, вцепившись в дрожащую каменную поверхность.
Но это было не самое страшное. Самое страшное случилось, когда в холме, выросшем перед ними, распахнулся гигантский глаз. Википед, видно, тоже это увидел.
– Аааа!!! – заголосил он. – Спасайся, кто может!!!
И, следуя своему предложению, включил двигатель на полную мощность и взлетел, бросив Романа одного перед гигантским глазом.
Глаз рассеянно повращался туда-сюда, а затем уставился на Романа. Это было страшно: внутри гигантского зрачка, словно во вселенском объективе, что-то двигалось, пульсировало, расширялось и сужалось. Похоже, гигантскому глазу было нелегко навести резкость на таком маленьком для него расстоянии. Но в итоге ему это удалось.
Роман не выдержал – он вскочил, повернулся и кинулся бежать прочь. Но прямо перед ним каменная пустошь дрогнула, по ней пронеслась извилистая трещина, и распахнулось огромное ущелье. Оттуда поднялось облако пара. Края этого ущелья продолжали двигаться и грохотать. И, к своему ужасу, Роман вдруг услышал в этом каменном грохоте оглушительную фразу:
– КТО ТРЕВОЖИТ МОЙ ПОКОЙ?!
