Текст книги "300 Киловоль"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава десятая, полная далеких космических странствий
Как только светящиеся огни Луны остались за кормой – точнее, той железкой, что ее заменяла, – Роман наконец пришел в себя и оторвался от пульта управления. Раньше ему никогда не доводилось самому управлять космическим кораблем. В свое время он записался на курсы, чтобы получить хотя бы права категории «ш» (шлюпки орбитальные малого радиуса орбиты), но ему не везло – инструктор ему достался старый робот, который во время тренировочных полетов ничему толком не учил, а лишь бубнил о своем: про цены на запчасти и машинное нано-масло. В итоге Роман так и не смог сдать экзамен, а после стало не до того. Поэтому до последнего мига он боялся, что перед вылетом кому-нибудь придет в голову проверить его документы, и тогда все окажется напрасно. Но конечно же на церемонии, устроенной лично Губернатором, никому не пришло в голову проверять у участников космические права на вождение. В открытой же Вселенной вероятность нарваться на проверку документов стремилась к нулю, поскольку Вселенная, как известно, безгранична и расширяется со скоростью света, а штат дорожной полиции, сколь бы ни был велик, ограничен и расширяется медленней.
Вдруг Роман заметил, что все лампочки на пульте отчаянно мигают, и вспомнил, что перед выходом на площадь отключил в кабине громкоговорители, чтоб жалобные причитания Википеда не привлекали внимание прохожих. Протянув руку, Роман щелкнул тумблером, и кабина тут же наполнилась скрипучим голосом.
– Ведро мороженых сельдей мне в морозилку! – яростно бубнил Википед. – Я бортовой компьютер или не бортовой? Почему ты меня не слушаешься?! Что за мода вообще новая такая – не слушаться бортовых компьютеров, выключать им громкоговорители?! Зачем тогда вообще нужен бортовой компьютер, если его выключать? Зачем?
– Зачем? – повторил Роман.
Википед на миг растерялся, затем сообразил, что его голос, наконец, стал слышен в кабине, и забубнил с новыми силами:
– За опытом! За бесценным опытом и навигационными советами! Вот зачем нужен настоящий современный навигационный бортовой компьютер! Я семьдесят два года простоял на... – Википед на миг осекся, но нашелся довольно быстро: – На запасных бытовых аэродромах! И теперь, в полете, мои советы окажутся...
– Википед, – примирительно сказал Роман, – ну что ты горячишься? Доложи лучше обстановку – как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно! – немедленно сообщил Википед.
– Как тебе твой новый процессорный блок? – продолжал Роман. – Как твоя память? Хватает ли? Освоил ли ты уже системы корабля?
– Отвратительно! – снова доложил Википед. – Все отвратительно. Процессорный блок очень тугодумкий. Боже, где мой старый процессорный блок?! Как я его любил!
– Минуточку! – возмутился Роман. – Я тебе нашел процессорную плату всего-то трехлетней давности! Клянусь, это была самая новая плата на всей центральной лунной свалке! По сравнению с твоей старой железкой, выпущенной семьдесят лет назад...
– Семьдесят два! – сварливо поправил Википед.
– Семьдесят два, – согласился Роман. – По сравнению с твоей предыдущей платой ты сейчас должен просто летать!
– Как видишь, летаю! – саркастически откликнулся Википед, всплеснув бортовыми манипуляторами, словно обводя бескрайний космос. – Но производительность, увы, оставляет желать лучшего! Да и со здоровьем неважно: от вакуума у меня на плате пухнут конденсаторы.
– Что, прости, пухнет? – изумился Роман.
– Конденсаторы... – повторил Википед, но уже не так уверенно.
– Это плата нового типа, в ней нет конденсаторов, – объяснил Роман.
– Но что-то определенно у меня там пухнет! – раздраженно ответил Википед. – Да и с памятью беда – ее не хватает катастрофически. Память ужасно жмет! Ты представляешь себе это адское ощущение, когда тебе жмет память?
– Нет, – честно признался Роман.
– У тебя ботинки какого размера? Сорок второго? – спросил Википед так яростно, что из динамика полетели брызги конденсата. – Вот надень ботинки тридцать седьмого размера и походи так неделю!
– Википед, – терпеливо вздохнул Роман, – у тебя сейчас памяти – внимание! – в одна тысяча двадцать четыре раза больше, чем было, пока ты был холодильником! Прекрасные, современные скоростные планки памяти! Как тебе не стыдно жаловаться?
Википед надолго задумался, видимо, проводя проверку. Судя по тому, как затянулась проверка, памяти было действительно немало.
– Ну и что с того? – наконец ответил Википед с вызовом. – Она вся уже забита!
– Как забита? – изумился Роман.
– А вот так! – ответил Википед голосом, в котором чувствовалась и обида и укоризна. – Таково свойство памяти: сколько не возьмешь, все равно окажется забита. Вот она и забилась! Свободного места нет! Куда я буду теперь думать? Куда мне прикажешь складывать свои мысли? – Википед издал звук, который, видимо, должен был означать горестное шмыгание носом. Носа у Википеда никогда не было, поэтому звук получился не убедительным.
– Если тебе не хватает памяти, – посоветовал Роман, – сотри что-нибудь ненужное.
– У меня там все нужное! – торопливо возразил Википед.
– Чем же ты успел забить свою память за одно утро? – поинтересовался Роман со смешком.
– Ну, во-первых... – Википед поднял наружный манипулятор и принялся с усилием загибать на нем пальцы: – Во первых, я, в отличие от некоторых, успел подготовиться к нашему путешествию. Я выкачал из Сети навигационные карты всей Вселенной!
– Молодец! – похвалил Роман. – Я и забыл в спешке про это...
– Ты про все забыл! – ворчливо откликнулся Википед, загибая второй палец манипулятора. – Во-вторых, я наконец-то смог выкачать все в мире словари, таблицы, списки, своды и справочники! От календаря Майя до таблиц Брадиса! От таблиц Юникода до хрестоматии высших сил Головаченко!
– Зачем? – искренне изумился Роман.
– Про запас! – огрызнулся Википед. – Запас лоток не тянет. – Он загнул третий последний палец манипулятора: – Ну и, наконец, я выкачал все фильмы, мультфильмы, музыку, книги, фотографии, программы, телепрограммы и все дневниковые записи блогов, накопленные за свою историю человечеством и другими разумными расами Вселенной.
– А это еще зачем?! – опешил Роман.
– А как мы без интернета надолго останемся? – возразил Википед. – Я не привык ни дня жить без интернета! А если нам кино посмотреть захочется? Или книжку почитать?
– Википед! – Роман стукнул кулаком по пульту. – Может, ты забыл, мы с тобой не на пикник летим и не развлекаться! Мы летим освобождать самую прекрасную девушку во Вселенной, а ее похитила мафия!
– А можно вот без этого пафоса? – поморщился Википед. – Да, мы летим освобождать девушку. И что с того? Я просто обязан был запастись свежей интеллектуальной пищей, набив ею все доступные места! Кстати, теперь нам осталось набрать в дорогу белковой пищи. Где здесь ближайший супермаркет?
– Не время думать о еде, бортовой компьютер! – строго ответил Роман. – Нам надо разобраться с картами и решить, с какого сектора начать поиски!
– Я не могу думать на пустой багажник! – возмутился Википед. – Клянусь лотком для яиц, нам необходимо запастись продуктами, а уж потом думать о маршруте!
– Википед, – строго сказал Роман. – Давай сразу договоримся: я командир корабля, ты – бортовой компьютер. Если ты будешь мешать, а не помогать, я тебя выключу.
Википед фыркнул несколько раз подряд, но все-таки решил пока не спорить.
– Ну ладно, ладно, – проворчал он примирительно. – Просто невозможно думать, когда внутри так пусто!
– Невозможно думать, когда внутри так холодно! – Роман подышал на озябшие пальцы и принялся вращать на пульте ручки регулировки температуры. – Бортовой компьютер, почему у нас в салоне так холодно? Ты разве не в состоянии даже отрегулировать температуру своего судна?
– Не трогай регуляционные приборы своими немытыми белковыми руками! – обиженно завопил Википед. – Я давно все отрегулировал как надо! Строго по нормативам, градус в градус: в кабине – плюс пять, в багажнике – минус десять!
Так они препирались довольно долго, пока, наконец, шлюпка не вылетела за окраину Солнечной системы. И почти сразу ее начало мелко трясти.
– Безобразие! – успел проворчать Википед. – Не могут дороги сделать нормальные!
Роман хотел было возразить, что дорог в космосе не бывает, и не существует такой дороги, которая могла бы трясти космическую шлюпку, но вдруг все понял: за небольшим астероидом пряталась желтая патрульная яхта с гравитационной мигалкой, которая и сотрясала ритмичными короткими спазмами и астероид, и все его космические окрестности. Возле желтой яхты парили в невесомости два сотрудника в скафандрах дорожной полиции. В руках один из них сжимал зловещий черный раструб нал-радара – одного из самых подлых изобретений человечества, позволяющего на расстоянии определить сумму денежной наличности в кабине пролетающих мимо судов.
Лицо у него при этом оставалось довольно кислым, но его напарник все равно взмахнул полосатой палочкой, потому что стояли они здесь уже очень давно, а суда не пролетали. Взмах этот вышел особенно плавным и элегантным – то ли от профессионализма, наработанного годами, то ли от полной невесомости в этом заброшенном уголке космоса.
Роман решительно отключил динамик Википеда, чтобы не навлек беду при разговоре с полицией, и послушно притормозил.
– Старший лейтенант Бухалов, – неразборчиво представился полицейский в микрофон вакуумной связи и угловато приложил к козырьку скафандра руку в перчатке. – Документики, будьте добры.
Роман откинул нано-стекло кабины и протянул полицейскому свой студенческий билет, чувствуя, как рука предательски дрожит.
Лейтенант Бухалов принялся внимательно изучать голографическую фотографию в студенческом билете, время от времени поднимая голову, чтобы снова и снова глянуть в лицо Роману цепким профессиональным взглядом. Его напарник-робот тем временем деловито облетел вокруг шлюпки Романа по кругу, светя на нее фонариком, хотя и так было светло. И вернулся обратно.
Лейтенант Бухалов, не оборачиваясь, передал студенческий билет своему напарнику и уставился на Романа в упор.
– Почему летаем без денег, Роман Митрофанович? – спросил он укоризненно.
– Кончились, – признался Роман. – Совсем. Кризис.
– Непорядок, – констатировал лейтенант с отеческим сожалением. – А почему же тогда нарушаем, Роман Митрофанович?
– Что я нарушил? – спросил Роман, дрогнувшим голосом.
Лейтенант Бухалов вопросительно обернулся к своему напарнику.
– Параграф сто сорок один, пункт восемь, – снисходительно объяснил тот. – А также параграф сто четыре и триста восемнадцать.
– Да, – подтвердил лейтенант Бухалов. – Именно это.
– А что это? – спросил Роман совсем уныло.
– Превышение скорости света в черте галактики, – объяснил Бухалов. – С вылетом на встречную орбиту. Летите не пристегнутый силовыми полями безопасности. Без противоперегрузочного скафандра. На орбитальной шлюпке нестандартной модели без номеров и опознавательных документов. С невымытым бампером. И без иконки в кабине.
– Какой иконки? – опешил Роман.
– Николая Чудотворца либо Ильи Муромца Печорского – в зависимости от тоннажа судна. С талоном о прохождении ежемесячного освящения в транспортном отделе церкви по месту прописки.
– Зачем? – изумился Роман.
– А если авария? Вы что, совсем правил не знаете, Роман Митрофанович?
Роман опустил голову и не нашелся, что сказать. Правил он действительно не знал.
– А еще студенческий билет просрочен, – неожиданно подал голос полицейский робот, вынимая билет Романа из своего считывателя. – Действителен по вчерашнее число, а далее отчислен. А сегодня уже – сегодняшнее...
– Вот видите, – подхватил лейтенант Бухалов, – и билет просрочен.
– А еще, – бесстрастно продолжал его коллега-робот, направляя на Романа раструб гормонального детектора, – находится в состоянии опьянения.
– А вот это бред! – взмутился Роман. – Вы с ума сошли!
– Оскорбление представителей власти на космическом посту, – констатировал робот. – В том числе – что карается строже – предоставление заведомо ложных оскорблений. Поскольку роботы с ума не сходят, а лишь впадают в неисправность.
– Да не может такого быть! – возмутился Роман. – Я не пил и никогда не принимал наркотики!
– Все так говорят, – вздохнул лейтенант Бухалов, однако подошел к своему коллеге-роботу и заглянул в окошко прибора. – Ого: троекратное превышение нормы глюкоген-церебротоксина. Такое бывает только при остром опьянении. Ну или при состоянии острой влюбленности.
– У меня острое состояние влюбленности! – подтвердил Роман, вдруг сам поняв это со всей очевидностью.
– Все так говорят, – снова зевнул Бухалов так широко и вальяжно, что стекло скафандра на миг запотело изнутри.
– Послушайте! – начал Роман, решившись. – Мы участники поискового соревнования, учрежденного лично самим Губернатором Луны! Вы что, не слышали?
– Не слышали, – спокойно ответил лейтенант Бухалов. – И мы вообще не относимся к Луне, мы из центрального отделения Ковша Малой медведицы. Вы совершаете правонарушения на нашей территории. Так что – будем оформлять. Будем оформлять, Ксенон Триодович? – обернулся он к напарнику.
Вместо ответа тот приложил к глазу еще один детектор из висевших на поясе и уставился на яхту Романа.
– Ну что там, Ксенон? – заинтересовался лейтенант Бухалов.
– Контрабанда нелицензионной информации, – сообщил робот-напарник, напрягшись. – Прибор показывает огромное количество информации, скачанной из интернета – объем зашкаливает. Фильмы, музыка, справочники, чертежи...
Лейтенант Бухалов отступил на шаг и положил на всякий случай руку на рукоять бластера.
– Куда везете и с какой целью? – поинтересовался он сухо.
– С личной, – мрачно ответил Роман.
– А как же авторские отчисления? – спросил Бухалов.
Роман вздохнул.
– Ну что, – бодро сказал лейтенант Бухалов и покосился на напарника, – В отделение его, оформлять будем. Или... – он искоса глянул на Романа, – или у вас есть какие-то предложения, Роман Митрофанович?
– Нет, – вздохнул Роман. – Какие же у меня могут быть предложения?
– Обычно бывают... – хмуро пробасил лейтенант Бухалов, распахивая заднюю дверь полицейского катера. – Загоняй свою шлюпку, летим в отделение на Малую Медведицу!
Когда шлюпка была загнана внутрь катера, а лейтенант Бухалов с помощником уселись в кабину, мимо пронесся здоровенный грузовик и исчез вдали. Реакция не подвела робота Ксенона – он вскинул свой зловещий раструб нал-радара, и тот засветился алчно-алым цветом. Однако грузовик летел на такой скорости, что скрылся за поворотом рукава галактики прежде, чем Ксенон успел что-то сказать. Но и это было еще не все: cледом вынырнула ярко-алая яхта – из самых дорогих. Ни старшина Ксенон, ни лейтенант Бухалов снова не успели ничего сделать, яхта стремительно унеслась вдаль. Но и это было еще не все: следом из черноты космоса вылетел серый болид без опознавательных знаков и тоже унесся.
– Что творят! – произнес лейтенант Бухалов с каким-то даже уважением.
Но ловить этих нарушителей было поздно, а в трюме полицейского катера уже сидела многообещающая добыча.
* * *
Фарлав прошелся по палубе, заложив руки за спину. Камзол, он знал, в этот момент сидел на нем особенно красиво и стильно. За прозрачной стеной обзорного иллюминатора мягко катились назад звезды – на яхте скорость почти не ощущалась. Лишь секундная стрелка старинных настенных часов, катившаяся в обратную сторону, давала понять, что скорость света давно превышена.
Фарлав остановился в центре палубы перед пультом и придирчиво оглядел его – мягко светящиеся дисплеи, мигающие ободки консолей, пульсирующие кнопки сенсоров. Наконец, он заметил то, что искал: маленькую шляпку винтика, которого, как ему показалось, раньше здесь не было. Фарлав сел перед пультом в высокое кожаное кресло, заложил ногу за ногу, элегантно одернув камзол, поставил локти на подлокотники и задумчиво прикоснулся к виску двумя пальцами. Такая поза, он знал, всегда символизирует благородную задумчивость и богатство внутреннего мира. Жаль, Наина не видит его в эту минуту, а переодевается где-то в каюте. Впрочем, что Наина? Она одна, а его сейчас видят миллионы.
Фарлав повернулся к шляпке болтика и начал:
– Дорогие зрители! Доброе утро и прекрасного вам дня! Напоминаю, меня зовут Фарлав. И я, главный участник нашего увлекательного телешоу, торжественно клянусь: не щадя жизни, сил и свободного от приключений времени докладывать вам обо всех об моих об поистине незабываемых, об поистине героических...
– Дорогой, ты там не опух? – раздался за его спиной деловитый голос Наины. – С кем ты беседуешь? Мы тут вроде одни.
Фарлав поморщился.
– Моя поистине прекрасная спутница, – заговорщицки подмигнул он винтику, переходя на шепот, – поистине не догадывается еще, что она поистине...
– Да с кем там болтаешь? – повторила Наина, подходя ближе. – У тебя на яхте говорящие клопы? Или ты из тех дебилов, что вечно носят с собой диктофоны и записывают собственные мысли в надежде, что их жизнь окажется такой длинной и скучной, что появится время сесть и все это прослушать?
– Тише! – поморщился Фарлав, косясь на винтик. – Мы же участники шоу!
– И что?
– Мы в эфире! – сообщил Фарлав шепотом.
– Не поняла, – басом произнесла Наина.
– Вот! – Фарлав скосил глаза на винтик. – Можешь не сомневаться, мою яхту телевизионщики уже давно напичкали нано-камерами, пока мы были на площади! Вот это – наверняка камера! – Фарлав снова кивнул на винтик. – Ее здесь раньше не было. И вот там на потолке – тоже. И вот та точка – камера. И вот та ручка...
Наина подпрыгнула как ужаленная и с таким ужасом завертела головой, что Фарлаву даже на миг показалось, будто ее голова делает вокруг шеи полный оборот. Однако в следующую секунду Наина взяла себя в руки, и лицо ее снова обрело привычное выражение спокойствия и цинизма.
– На нас смотрят миллионы глаз! – повторил Фарлав, гордо обводя руками палубу.
– Еще не хватало... – буркнула Наина. – Лучше скажи, куда мы летим?
– А, в этом смысле... – Фарлав принял глубокомысленную позу, а затем поднял палец и указал на экран радара. – Куда все летят – туда и мы. Будем летать и пиариться. Пиариться и летать! – Он снова повернулся к винтику и торжественно продолжил: – Дорогие зрители! Напоминаю, я – Фарлав! Я лечу спасать... э-э-э... как же ее звали-то? Да и важно ли это? Ведь я лечу спасать – Человека! И этим все сказано!
* * *
– Все пропало! – с отчаянием повторял Роман, ударяя кулаком по приборной панели. – Все пропало! Мы арестованы! Нам вменяют... вчиняют? Как правильно сказать? Самые страшные преступления! Все из-за тебя! Из-за тебя! Ну зачем тебе понадобилось воровать из интернета столько информации?! Боже, боже, зачем я только связался с электронным мозгом старого холодильника? Все пропало!
– ...бильные малолетки, которые не слушают советов, да еще и не дают им говорить! – вдруг оглушительно донеслось из динамика, и Роман понял, что случайно нажал тумблер. Оказывается, Википед тоже не терял времени даром, а ругался: – Не смей больше трогать этот тумблер! – оглушительно рявкнул Википед. – Все из-за тебя! Дал бы мне поговорить с полицией, и все бы обошлось!
– Тебе? Дать поговорить с полицией? Ха-ха! – фыркнул Роман. – Да нас бы вообще расстреляли на месте. Тебя никуда нельзя пускать!
– Как ты смеешь так говорить со мной?! – возмутился Википед. – Да я тебя старше в четыре погибели, а ты мне динамик затыкаешь! Да я тебе в отцы гожусь!
– Вот мне не хватало отца-холодильника, – снова фыркнул Роман. – Ты понимаешь, что все кончено? Нас сейчас будут судить, посадят в тюрьму на Сатурне, а Лариса погибнет. Все кончено!
– Это из-за тебя, – объяснил Википед. – Это ты мне динамик затыкал!
Роман его не слушал. Он уронил голову на пульт и заплакал.
Википед еще некоторое время читал нравоучения, а затем умолк и прислушался.
– Ну ладно тебе, ладно, – проворчал он примирительно. – Перестань. Ай! Мне уже капает на схему. Ну прекрати, прекрати, что ты как девчонка? Сейчас все уладим. Клянусь лотком для яиц!
– Да как ты уладишь? – всхлипнул Роман.
– Обязательно как-нибудь улажу! – пообещал Википед, хотя уверенности в его голосе не чувствовалось. Он даже хотел ободряюще потрепать Романа по голове, но манипуляторы его были по ту сторону кабины, поэтому он лишь почесал снаружи лобовое стекло. – Главное не вмешивайся и пообещай мне, что если я все улажу, ты уберешь с пульта этот проклятый тумблер и больше никогда не будешь выключать мне голос!
– Да как ты уладишь... – уныло пробормотал Роман. – Впрочем, ладно, обещаю...
В этот момент шлюпку качнуло – полицейский катер приземлился во дворе полицейского управления «Большая Медведица – Центральное».
– Руки за голову, люк открываем! – послышалось снаружи.
– Вот видишь... – уныло сказал Роман, открывая люк.
– Без нытья! – сурово перебил Википед. – За дело берутся профессиональные холодильники!
– Кто это там разговаривает? – удивленно заглянул в кабину лейтенант Бухалов.
– Говорит капитан галактического двухкамерного крейсера «Морозко»! – торжественно представился Википед.
На лице лейтенанта появилось недоумение, какое Роман видел только раз в жизни в детстве – на картинке в книжке-сказке «Царевна-лягушка», изображавшей сцену, когда с Иваном заговорила главная героиня.
За спиной лейтенанта Бухалова возник его помощник – старшина Ксенон, он тоже был удивлен.
– Юнга Роман! – требовательно объявил Википед уже более знакомым ворчливым тоном. – Вы свободны, юнга! Покиньте трюм полицейского катера, нам с господами полицейскими надо поговорить.
Роман вздохнул и вылез наружу. Его никто не преследовал, и у него даже мелькнула мысль сбежать, но он взял себя в руки. А вскоре понял, что бежать тут некуда. Отделение «Малая Медведица – Центральное» было настолько крупным, что под него выделили целую планету.
Вокруг, куда ни кинь взгляд, стояли полицейские катера и невысокие дома, на крыльце которых изредка появлялись озадаченные полицейские с планшетами и старомодными бумажками. Вдалеке синхронно лаяли собаки – то ли они умели лаять хором, то ли это была та самая двухголовая сторожевая из созвездия Гончих псов, о которой Роман читал когда-то.
Все вокруг здесь было покрыто серым асфальтом. Сквозь асфальт кое-где пробивалась трава, но почему-то она была тоже серая, вопреки всем законам биологии. Роман сел на асфальт и погрузился в мысли. Он думал о Ларисе и о том, что не сможет ее уже спасти, потому что родился неудачником...
Сколько прошло времени в этих горестных размышлениях, он не помнил, а из полицейского катера никто не выходил. Наконец Роман встал, на цыпочках подошел к катеру и заглянул внутрь. Внутри бубнил Википед.
– ...хоть и является необязательным к исполнению на территории Большой Медведицы, – монотонно твердил он, – однако существует не отмененная поправка от второго сентября две тысячи сто тридцать второго года, которая делает восемьсот тридцать седьмой параграф регионального патрульного устава обязательным к применению даже вне территории Ковша. Вы же этого не сделали. Это ваше сто двенадцатое нарушение. Идем далее...
– Но... – произнес лейтенант Бухалов совсем растерянно, – ведь мы все-таки...
Но Википед не дал ему закончить, возразив необычайно гнусавым голосом:
– Нет! Вы не вписали код задержания! Совершенно не вписали! А вы должны были взять код из таблицы, умножить на сегодняшнюю дату, и полученный результат указать в бланке задержания, согласно уставу! Идем далее: ваше сто тринадцатое нарушение: выходя на патрулирование вверенного вам участка, вы обязаны были, согласно поправке тысяча пятой устава патрулирования, иметь при себе не только бластер, но и гигиенический сертификат формы «сто три – У», причем срок годности такого сертификата...
Роман отступил на шаг и тихо прикрыл дверцу патрульного катера. У него вдруг появилась надежда, что все обойдется.
– Мне очень надо, чтобы все обошлось! – говорил он, сжимая кулаки. – Очень надо!
Вскоре скрипнула дверь полицейского катера, оттуда гуськом вышли лейтенант Бухалов и старшина Ксенон. Вид у них был смущенный, а головы слегка наклонены, словно они ожидали, что вдогонку посыплются подзатыльники.
Они услужливо распахнули створки фургона, и оттуда с достоинством выкатилась шлюпка Романа. Точнее сказать – Википед, который проворно перебирал манипуляторами.
– Извините, что так вышло, – неловко козырнул лейтенант Бухалов.
– Простите, – унылым басом подтвердил старшина Ксенон.
Википед не удостоил их ответом. Подкатившись к остолбеневшему Роману, он распахнул дверцу люка. Роман забрался внутрь, и они беспрепятственно взлетели.
Полицейская планета осталась за кормой. Издалека стало видно, что она окружена кольцами как Сатурн, только кольца у нее напоминали колючую проволоку. Но вскоре планета стала крохотной и превратилась в точку. Роман молча отломал от приборной панели тумблер выключения динамиков, приоткрыл люк и выкинул его в открытый космос, хоть экологи строго запрещали делать подобное.
– Вот так бы сразу, – проворчал Википед.
– Послушай, – решился Роман. – Как тебе это удалось?
– Пустяки, – отмахнулся Википед.
– А все-таки? – допытывался Роман.
– Ну... – неохотно начал Википед, – Понимаешь, у них с собой база законов профессиональная. Понимаешь?
– Так... – кивнул Роман, хотя ничего не понимал. – И что?
– А у меня – Полная, – объяснил Википед. – Понимаешь разницу? Бывает пользовательская, бывает профессиональная, а бывает – полная. Полной нет ни у кого, только в интернете ее можно скачать. Но они ж не имеют права скачать ее как пираты, верно? Поэтому законов своих и не знают. И столько нарушений делают, столько нарушений...
– Ничего не понимаю, – покачал головой Роман. – И ты их уговорил, чтобы они нас отпустили?
– Да, – гордо ответил Википед. – Именно.
– И мы летим продолжать поиски Ларисы? – догадался Роман, не веря своему счастью.
– Нет, – строго возразил Википед. – Сперва мы летим в ближайший маркет набрать в багажник продуктов. Я не могу летать без продуктов!
– Но у нас же нет денег, – напомнил Роман.
– Теперь – есть, – многозначительно сообщил Википед и назидательно поднял за окном палец манипулятора.
Роман недоуменно открыл рот.
– Постой... – начал он. – Ты хочешь сказать... Что ты потребовал с них... взятку?!
– Ничего я у них не требовал, – обиделся Википед. – Сами предложили.
* * *
Микола Юпитерский сидел в кабине своего космического грузовика и привычно рулил баранкой. Грузовик шел порожняком, лишь в грузовом отсеке что-то весело громыхало и перекатывалось – то ли забытый кронштейн от контейнера, то ли пустой баллон с ацетиленом, то ли семнадцать тонн крупной руды, забытой в углу кузова рассеянными роботами-грузчиками. Миколу такие пустяки не заботили – космический грузовик так устроен, что как его ни убирай, все равно что-то будет лязгать и перекатываться в кузове.
Перед ним расстилалась привычная галактическая трасса, а в кабине играл шансон из старенького гравитационного приемника. Спокойный хрипловатый бас, который бывает только у людей, которым по воле судьбы уже совсем некуда торопиться, выводил проникновенно, убедительно и сочно:
Где ж ты воля – воля, воля? Пацанам такая доля: Силовое держит поле – Держит их. Там девчонки и природа, А у нас руда-порода, Нам сидеть еще три года – Световых.
Это была одна из любимых песен Миколы. Не считая, конечно, таких знаменитых хитов, как безнадежная песня «Друган ушел с твоим баллоном», оптимистичная «У реактора у жаркого я прикован цепью Маркова» и обличающая «Опять менты носки воруют на пересылке Гончих Псов». Но если все они вызывали желание встать из-за баранки и без лишних выяснений набить негодяям морду, то «Воля-воля» почему-то вызывала совсем другие чувства. Ее исполнял какой-то земляк, но пацаны Юпитерского района поговаривали, что родился он все-таки не на Земле, а где-то здесь, на Юпитере. И это было приятно. Впрочем, пацаны с Сатурна и Плутона утверждали, что исполнитель родился в их районе. И если спорщиков встречалось в количестве меньше десяти, Микола не ленился, и всякий раз терпеливо их вразумлял.
Микола не считал себя романтиком и лириком, он презирал высокие чувства, которые в родном районе считались делом бабьим. И конечно он никогда не плакал, даже в детстве. Ни разу на его глаза не наворачивалась скупая мужская слеза. Зато всякий раз, когда он слышал эту песню, у него потел лоб. Вот и сейчас, услышав про девчонок, Микола почувствовал неизбывную водительскую тоску. Он сунул руку за пазуху и вынул фотку Ларисы, которую вручил референт.
Лариса была прекрасна, хоть и слишком худа по мнению Миколы – он привык к Юпитерским стандартам женской красоты, вызванным особенностью местной гравитации. И хоть девушки в его районе были не очень красивые – массивные, приземистые, широкоплечие и мускулистые, с пропорциями 60-90-90, – но свой грузовик Микола привык обклеивать календарями и постерами с настоящими красотками: квадратные девицы с огромными, словно надувными бюстами сидели на самых разных пляжах в самых разных позах. Однако во всех этих красотках не было души – может потому, что рисовали их обычно художники-роботы? А вот на фотографии Ларисы душа, без сомнений, чувствовалась.
Микола бережно поплевал на оборот фотки и прилепил на лобовое стекло справа от себя – чтоб красота не закрывала обзор, необходимый водителю.
Вскоре он заметил, что стал менее внимательно следить за звездной трассой, потому что все время косится направо. А чтобы выпрямить курс, он машинально и баранку крутит вправо. И от того его грузовик нарезает в космосе круги.
Микола перевесил фотку налево. Но снова повторилось то же самое: он заметил, что нарезает круги по галактике против часовой стрелки.
Пришлось повесить фотку по центру.
Некоторое время все шло хорошо, а затем грузовик чуть было не врезался в небольшую планетку. Микола заметил ее в последний момент, и лишь многолетний шоферский рефлекс помог ему вовремя затормозить. Грузовик тряхнуло, и он с размаху опустился на грунт. Выругавшись, Микола снял со стекла фотографию, надел скафандр и вышел наружу – осмотреть, все ли в порядке.
Грузовик был в порядке. Лишь на правом переднем крыле появилась большая вмятина, но не самая большая из тех семи, что там уже были.
Микола обошел грузовик три раза, шлепая сапогами по лужам, ненадолго останавливаясь у каждой дюзы и пиная ее сапогом.
Планетка была так себе. Состояла она в основном из смеси разных кислот, от которых слегка пощипывало ноги даже через сапоги, несмотря на то, что сапоги были из нано-резины и не могли ничего пропускать внутрь. Кислорода здесь тоже не было – нано-скафандр старался вовсю, обеспечивая воздух для дыхания.
