Текст книги "300 Киловоль"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Глава двадцать вторая, в которой на астероиде Коперник стоит глубокая ночь и творятся черные дела
Как известно, астероидом принято считать космическое тело, чей диаметр больше пятидесяти метров. А все камни, что меньше, называются метеорами. Астероид «Никита Коперник», на котором экипаж Википеда совершил вынужденную посадку, с трудом подходил под определение астероида – это был ноздреватый безжизненный камень, круглый, но слегка вытянутый как хлебная булка: этим он и приглянулся Википеду, когда тот, теряя остатки топлива, срочно искал место для аварийной посадки. В посадке, впрочем, особой необходимости не было, но хотелось, чтобы была если не крыша над головой, то хотя бы почва под ногами.
В диаметре эта каменная булка оказалась меньше пятидесяти метров, зато в длину тянула на все семьдесят. В общем, астероид это или метеор – вопрос был сложный. Зато астероид имел имя. Имя астероиду полагалось не каждому – ведь в одной лишь Солнечной системе их почти два миллиона, где взять столько имен? Этот астероид находился далеко не в Солнечной системе, а где-то в созвездии Волопаса. Но его первооткрыватель обозначил его в звездных картах как астероид и записал в Едином Космическом Атласе под именем «Никита Коперник», дописав от себя в поле комментария, что от всей души посвящает этот астероид древнему герою планеты Земля, который первым открыл тот факт, что в космосе есть другая жизнь, и что планета вращается вокруг Солнца, и за слова «Все-таки она вертится!» был сожжен на костре неучами.
Разумеется, все это было полной ересью, как тут же объяснил Роману Википед. Начать с того, что Коперника звали вовсе не Никита, а Николай. Николай Коперник. Что для землянина, согласитесь, совсем разные имена. Был Коперник преподавателем и астрономом в старой Польше XVI века. Он действительно с помощью математики и наблюдений первым пришел к выводу, что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот. Об этом Коперник написал книжку, но прожил свою дальнейшую жизнь вполне спокойно – на костре его никто не сжигал, и о чем эта книжка, тоже никто поначалу не понял. С авторами интересных книжек такое бывает во все времена.
Но фразу «А все-таки она вертится!» произнес не он, а его последователь Галилео Галилей почти сто лет спустя – в укор правительственным неучам. И то, как утверждают историки, это лишь гордая легенда – правительственным неучам в те времена такое говорить было не принято. В любом случае, Галилей тоже прожил жизнь довольно спокойно и обошелся без всяких костров.
На костре сожгли совсем другого, третьего человека – Джордано Бруно. Хоть он тоже прочел книжку Коперника, но большим астрономом не стал – был он поэтом, а еще занимался религиозными проповедями. Причем, тексты его проповедей были по тем временам очень резкими. Самым безобидным в них оказались утверждения о том, что в безграничном космосе бесчисленное количество звезд, и на них – кто знает? – может, тоже есть жизнь. Да, это были его слова, Джордано Бруно, и старая книжка Коперника его вдохновляла. Но сжигать за эти безобидные слова никому бы не пришло в голову, сожгли его совсем за другую ересь. Например, в своих проповедях Джордано называл монахов ослами. А еще утверждал, что Христос был магом и пошел на смерть вовсе не добровольно, как кому-то хотелось бы думать, а хотел бы жить и дальше, просто так неудачно сложилась судьба. При этом сам Джордано Бруно на смерть пошел добровольно – отказался признаться в ереси и отправился на костер с гордо поднятой головой.
Иными словами, открыватель астероида очень плохо разбирался в истории земной астрономии, да и в звездной астрономии тоже: мог бы подобрать для Коперника камушек посолиднее. Но его можно простить: ведь первооткрывателем астероида был представитель расы пушистых улиток с планеты созвездия Волопаса. А пушистые улитки, как мы знаем, создания добрые, честные и бесхитростные.
– Послушай, Википед, – устало сказал Роман. – И без тебя все плохо. Ты можешь хоть сейчас прекратить свои энциклопедические цитаты? У меня плохое предчувствие.
– Ну и пожалуйста, – буркнул Википед и пояснил: – Я-то думал, тебя чем-нибудь отвлечь, развлечь...
– Спасибо, ценю, – сухо ответил Роман. – Но прошу – не надо. Займись чем-нибудь.
Пожав боковыми закрылками, Википед с ворчанием удалился. Роман задумчиво смотрел ему вслед – как тот ковыляет по бугристой поверхности астероида, смешно поднимая свои манипуляторы, с каждым шагом высоко подпрыгивая от отсутствия гравитации и что-то бурча себе под нос дребезжащими динамиками. Сделав еще несколько шагов, Википед скрылся за горизонтом – точнее, каменным выступом, который успешно заменял здесь горизонт.
– Топливо, топливо... – ворчал Википед, припадая, как ищейка, носовой частью к грунту. – Должно быть топливо! Это ж не Япония! Это ж это не Израиль! Здесь должна водиться нефть! Как говорил Отшельник, надежда не должна умирать!
Неожиданно из его кормы, подобно жалу осы, выдвинулся здоровенный бур, формой напоминавший штопор, – такой штукой, как известно, комплектуются все шлюпки для якорения на диких планетах. Бур с ревом вгрызся в камень, во все стороны полетела пыль. Вытащив бур, Википед нагнулся к скважине и, потыкавшись носовым анализатором, взял пробу пыли.
– М-дя... – произнес Википед, – Тут нефти нету. Так-с... А здесь?
Он снова вонзил бур в грунт – двумя метрами правее.
На другой стороне астероида суеты не было. Связанный в узел, запакованный в кислородный нано-плащ, с кляпом во рту лежал на каменной поверхности Блэкмор и злобно мигал глазками. Чуть поодаль, заботливо укрытая антивакуумной нано-накидкой, лежала Лариса – казалось, она просто спит. Рядом с ней сидел Роман и нежно на нее смотрел.
– Ларисочка... – тихо шептал он, зная, что в вакууме эти слова никто не услышит. – Моя любовь... Я спасу тебя! Клянусь! Ведь все самое страшное позади! Сейчас нам подвезут топливо – надо потерпеть совсем чуть-чуть! Скоро мы доставим тебя в больницу. В первую городскую больницу Луны! Нет, лучше даже в военный госпиталь Луны! Говорят, от навечного парализатора ничто не может спасти... Но... Вдруг врачи что-то придумают?
Роман нежно погладил Ларису по щеке, а сам прилег рядом и стал смотреть на звезды, медленно засыпая – сказывалась страшная усталость этого безумного дня. Заснуть, впрочем, тоже удалось не сразу – время от времени под головой начинал вибрировать камень и раздавался далекий стук, словно соседи делали ремонт. Вакуум конечно звук не передавал, зато по каменной толще он разносился прекрасно. Один раз до Романа даже отчетливо донеслось из камня, словно из-за глухой стены: «Не может такого быть! И здесь нет?» Перевернувшись на другой бок, Роман уснул.
А грохот продолжался. И если бы кто-нибудь сейчас видел близкий горизонт (как это делал злобно моргающий Блэкмор), он бы заметил, что там уже расползается в вакууме и невесомости заметное облачко каменной пыли. Звук бура продолжался еще долго, но затем в темноте вдруг блеснула вспышка, и астероид качнуло. И снова вспышка, и снова качнуло: это был контрольный выстрел. Лишь вылетела из-за горизонта маленькая закопченная видеокамера на оборванном проводке и упала на грунт.
А через некоторое время появился человек в роскошном скафандре, отделанном темно-красным бархатом с золотыми узорами. Но кроме роскошного скафандра, никаких признаков величавости и благородства в этом человеке не было: он трусливо дрожал, был крайне возбужден, и глаза его затравленно бегали. В подрагивающей руке человек сжимал маленький дамский бластер – еще дымящийся. Он затравленно блуждал в темноте по астероиду, словно не понимая, как он здесь оказался и что ему теперь делать. Но, увидев вдруг спящего Романа, вздрогнул и нервно вскинул бластер.
Рука его дрожала, перекрестье прицела гуляло туда-сюда и никак не давало навестись на цель. Фарлав нервно облизнулся и сжал бластер обеими руками. Но и это не помогло: дуло бластера ходило и дергалось, периодически попадая на Ларису.
– Давай же! – прошептал Фарлав сам себе и снова нервно облизнулся. – Ну же! Это не страх, это дрожь азарта! Адреналин победы! Ну же!
Руки продолжали трястись. Перекрестье гуляло, в глазах появились пятна. Наконец, зажмурившись, Фарлав решился и нажал кнопку.
Он так крепко зажмурился, что вспышки не увидел. Пространство снова качнулось, и на скафандр Фарлава полетели ошметки – он испуганно закрылся рукавом. А затем любопытство пересилило страхи, он взглянул...
– Ну точно, робот! – сказал Фарлав с облегчением. – Проводки какие-то...
Стараясь не смотреть на обугленную яму, появившуюся в том месте, где только что спал Роман, Фарлав подошел к Ларисе и с вожделением осмотрел ее.
– Красотища! – произнес он удовлетворенно. – Теперь ты – моя!
В этот момент в его ухе ожил динамик, и послышался сварливый голос Наины:
– Кто это там твоя?
– Моя... – Фарлав испуганно схватился за ухо и быстро нашелся: – Моя – в смысле победа! Я взорвал корабль и уничтожил робота!
– Не мешкай, возвращайся, – деловито посоветовала Наина.
Фарлав подскочил к Ларисе, неуклюже потоптался вокруг, попытался поднять и взвалить на плечо – но не хватило силенок даже при такой малой гравитации. Не рассчитав движений, он уронил ее на камень.
– Проклятье... – пробормотал Фарлав. – Как бы тебя...
И вдруг заметил краем глаза движение.
– Кто здесь?! – истошно заорал Фарлав, забыв про вакуум, и снова вытащил бластер.
Блэкмор замер, а затем снова начал мычать и извиваться под кислородным нано-плащом, умоляюще поблескивая глазами. На его счастье, Фарлав в последний момент разглядел, что этот человечек крепко связан по рукам и ногам, да и рот его тоже заклеен. И успокоился. Он подошел к человечку и включил на его кислородном плаще кнопку вакуумной радиосвязи.
– М-м-м!!! – тут же послышалось в наушниках. – М-м-м-м!!!
Порывшись в карманах скафандра, Фарлав вынул моток скотча, который ему дала хозяйственная Наина на случай, если Лариса окажется в нетранспортабельной позе, и складной ножик для резки нано-скотча – на случай, если впопыхах Фарлав приклеится скотчем к астероиду сам.
Вскоре Блэкмор был освобожден. Связанный карлик с бегающими глазками совсем не казался Фарлаву опасным.
– Ты кто? – спросил Фарлав. – Ты наверно тот самый враг?
Блэкмор отрицательно помотал головой.
– Я разве враг? – спросил он и кивнул в сторону дымящейся ямы, где был когда-то Роман. – Это он враг. Я – друг! Вывези меня отсюда и отпусти! Бери что хочешь, только не дай погибнуть!
И Блэкмор принялся суетливо хлопать себя по карманам жилетки.
– Все, что есть, отдам... – бормотал он. – Нано-оружие... Нано-наркотики... Вот! – Он вдруг выудил маленький баллончик и протянул Фарлаву. – На, возьми! Наркотик правды! Для себя берег...
– Да мне это как-то... зачем же мне? – замялся Фарлав, с интересом, впрочем, поглядывая на баллончик. – Наркотик... А это не опасно?
– Пфи! – всплеснул руками Блэкмор. – Как может быть опасна правда?!
– Действительно, – согласился Фарлав и взял баллончик. – А еще что есть?
– Вот еще возьми... – Блэкмор выудил из кармана небольшой конверт из черной промасленной бумаги. – Это... э-э-э... как же его звать-то...
– Ты бы мне лучше нашел, чем оживить Ларису, – хмуро попросил Фарлав.
– Точно! – обрадовался Блэкмор, протягивая Фарлаву конверт. – Оно и есть! Оживить Ларису! Держи! Этим и оживишь! Применишь в самый последний момент! Для себя берег... Только умоляю, бежим отсюда скорей!
– Дотащить до яхты поможешь? – кивнул Фарлав на тело Ларисы.
Глава двадцать третья, в которой Википед... да, впрочем, прочтите сами
Огоньки красной яхты исчезли вдали. Астероид опустел. Все здесь замерло навечно, лишь тихо коптили обломки корабля. Медленно растекался в вакууме и стелился по камню то ли сизый пар, то ли темный дым. Очертания обломков были бесформенны – даже странно, что такая большая куча мусора еще недавно являлась маленькой, но аккуратной космической шлюпкой. В глубине что-то снова взорвалось и полетело в разные стороны искрами, черный пар потянулся слоями, как туман над рассыпанными по камню обломками.
Неподалеку валялся обугленный квадратик печатной платы – закопченная дощечка с кристаллами. Видно, взрыв ее выдернул по-живому и отбросил в сторону. С одного края дощечки на куцем проводке торчал рваный динамик, с другого – на измочаленном жгуте висел манипулятор, где из пяти фаланг сохранились всего две.
Прошло много времени, и на плате вдруг сама собой загорелась маленькая искорка. Нет, это было не замыкание контактов и не тление – это зажегся крохотный диодик. А спустя минуту, дернулся на проводке динамик и издал стон, который услышал разве что безжизненный камень.
Следом ожил искалеченный манипулятор: он пошевелился, дернулся, словно в конвульсиях, и начал скрести грунт, пытаясь отползти подальше от взрывающихся и дымящихся обломков.
– Роман... – произнес динамик слабо-слабо, слышал его только вакуум и камень. – Роман... На помощь... – повторял динамик. – Кажется... Кажется, я нашел месторождение нефти... Или урана? Оно как даст!
Сокращаясь из последних сил, цепляясь за мельчайшие щербинки в камне, манипулятор сантиметр за сантиметром двигался на другую сторону астероида.
На полпути ему попался странный округлый предмет, напоминавший маленький шарик на веревочке. Ощупав его со всех сторон, манипулятор оживился, схватил загадочный шарик и воткнул хвостом в свою плату. Это далось ему нелегко: из платы посыпались искры, а динамик снова не смог сдержать стона. Но когда стебелек воткнулся в плату, это оказался окуляр видеокамеры: манипулятор бережно протер фалангой закопченный объектив и приподнял его над собой, чтобы осмотреть местность.
Сперва объектив показывал то камень, то бездонное звездное небо. Но в конце концов его удалось повернуть, чтобы показывал картинку окружающего пейзажа.
Эта картинка оказалась настолько ужасающей, что по обугленной электронной плате волной прошла дрожь, динамик издал нечленораздельный вопль, а покалеченный манипулятор выронил объектив.
Но картинка, как живая, осталась в электронной памяти: обрывки разрезанного скотча Блэкмора, обугленная воронка на месте выстрела и неподвижный Роман в луже темной крови.
– Ааа!!! – заголосил динамик, а манипулятор попытался нашарить объектив, чтобы укрыть его от страшной картины, хотя тот давно валялся, упершись линзой в камень. – Аааааааа!!! – продолжал голосить динамик. – А-а-а я говорил! А я предупреждал! Я еще на кухне говорил, что это добром не кончится! Роман!!! Роман!!! Все пропало...
Манипулятор в отчаянии обхватил центральный процессор на обугленной дощечке и принялся в исступлении рвать на нем охлаждающую фольгу.
– Так глупо мы все погибли! – причитал в тоске динамик. – Роман, мой единственный друг! Ты один меня понимал! Ты выволок меня с кухни, подарил мне новую жизнь! Заставил поверить в свои силы! А я... я не смог тебе помочь! – Динамик поперхнулся, закашлялся и некоторое время бормотал что-то совсем нечленораздельно. Затем снова послышалось: – Эх, Отшельник, Отшельник! Почему ж ты не обучил Силе Воли меня? Меня! Я бы... Я бы, может... что-то смог! Но я ничего не могу! Я обычный старый холодильник, откуда у меня Сила Воли? У меня даже сила батарейки на исходе!
Словно в ответ ему на плате что-то заискрило.
– Ну почему, почему я бессилен, когда надо? – продолжал надрываться динамик. – Мне надо! МНЕ НАДО!!! СЛЫШИШЬ, ВСЕЛЕННАЯ?! Я ДОЛЖЕН ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ!!! ЧТО-ТО ДОЛЖНО ПРОИЗОЙТИ!!! КРОМЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ НЕКОМУ!!! ЭТО СДЕЛАТЬ НАДО МНЕ!!! МНЕ НАДО!!!
Манипулятор стукнул в грунт со злостью – раз другой, третий. И вдруг темный дым, который стелился слоями по астероиду, начал собираться, вращаться по кругу над обугленной платой, все сильней и сильней, пока не превратился в воронку! Это уже был не дым – само пространство сворачивалось по всем осям, заваливаясь внутрь: Вселенная превращалась в Черную дыру.
Когда утих рев материи и треск энергетических разрядов, а камера снова обрела способность фиксировать изображение, перед ней оказалось лицо Отшельника. Это лицо светилось пониманием, а в глазах его стояли слезы в виде небольших чистых прудов.
– Блестяще! Браво! – прогрохотал Отшельник, растроганно всхлипывая. – Я впервые жалею, что у меня нет рук – здесь нужны аплодисменты! Википед, старик! Ты сделал это! Ты собрал свою Силу Воли и создал Черную дыру, чтобы попасть ко мне в подпространство! Кто бы мог подумать, что космического просветления способны достичь даже старые холодильники! Позволь мне считать тебя своим первым и лучшим учеником!
– А как же Роман? – произнес динамик, а манипулятор снова схватил камеру и повертел по сторонам, растерянно оглядываясь.
– Романа, – подумав, ответил Отшельник, – я буду считать своим вторым учеником...
– Какие к чертям ученики?! – вспыхнул Википед алыми искрами на плате. – Вздор и ересь! Нам надо спасти Романа! И Ларису!
– Надо – значит, справишься. – Серьезно ответил Отшельник. – Ведь ты достиг окончательной вершины мастерства – полного космического просветления! Так действуй!
– Я?! – проскрипел динамик. – Но как?! Роман мертв, его убили! У меня умирает батарейка!
Отшельник глубоко вздохнул и задумчиво надул щеки.
– Мне надо тебе кое-что рассказать, – начал он. – Ты ведь же знаешь, как устроен Горизонт событий? На нем записаны все события прошлого и будущего, которые были во Вселенной с момента Большого взрыва, и будут до момента Большого хлопка. И затем все, скорее всего, повторится заново... Но отсюда следует, что все во Вселенной – движение каждого атома, каждого электрона по твоим кристаллам – расписано заранее. Значит, все и твои и все мои мысли – это не наши мысли, а просто движение материи и энергии. Узнав, с какой скоростью катится с горы камень, можно вычислить, где он будет через минуту. Измерив, как течет по сосудам кровь (а в твоем случае – электрический ток), узнав, как расположены атомы и где сейчас находятся электроны, теоретически можно вычислить, куда они переместятся через нано-секунду. А значит, можно измерить мысль и понять, о чем я (или ты) будем думать через минуту, через две, через три... А отсюда следует, что наши мысли и желания – это не наши мысли и желания. И принимаем решения – не мы, а наши электроны. И если бы существовал прибор, который смог бы точно измерить нас, то он бы точно рассчитал, какие решения мы примем в следующую минуту и о чем подумаем через сутки...
– Дешевая демагогия! – возмущенно проскрипел динамик. – Мои мысли – это мои мысли!
– И эту твою мысль он бы тоже предсказал, такой аппарат.
– Пустое жонглирование терминами! – возмущенно прорычал динамик. – Резонерство!
Отшельник улыбнулся.
– Я рад, Википед, что ты вернулся в привычное расположение духа. И – да, ты прав! Я специально тебя путаю неправильной теорией, чтобы ты сам нашел ответ.
– Бред! Возмутительный антинаучный бред! – продолжал Википед. – И я даже докажу, почему это бред...
– Докажи, – попросил Отшельник. – Именно этого я от тебя и жду. Тогда ты поймешь главное.
– Сейчас... – пробурчал динамик. – Этот... Как его. Принцип нео.
– Кого? – переспросил Отшельник удивленно.
– Принцип нео, – неуверенно повторил Википед и принялся задумчиво шевелить манипулятором на плате по очереди все кристаллы. – Где-то было... – бормотал он. – Где-то у меня все это было записано... Может здесь? Нет, не здесь... Или здесь? У меня тут один из кристаллов сгорел. Там вообще-то мусор всякий хранился, не жалко. Но, видать, это тоже хранилось на нем. Помню только, что этот бред про мысли, которые не наши мысли, потому что их можно предсказать, все измерив, это тупой махровый материализм, который противоречит высокой духовности – принципу нео. Принципу нео... И дальше у меня идет обрыв информации! Не могу найти окончание фразы в памяти.
– Принципу неопределенности Гайзенберга? – усмехнулся Отшельник.
– О! – завопил динамик. – Точно! Вот ему! Только, что это такое – тоже осталось на сгоревшем кристалле.
– Я напомню, – терпеливо произнес Отшельник. – Ты совершенно прав: именно принцип неопределенности Гайзенберга гласит, что теория про точное исчисление, куда покатится камень, работает только с камнем и прочими большими телами. А в области элементарных частиц такое невозможно: как только ты тронешь частицу, пытаясь измерить, где она находится и куда летит, это все для нее изменит. И она уже полетит не туда, куда собиралась. Варианта два: либо ты не измеряешь, как летают частицы, не фотографируешь их, но тогда ты не имеешь возможности ничего предсказать. Либо – ты пытаешься измерить их, чтобы предсказать, но после твоих измерений уже не обижайся, что они полетят совсем в другую сторону. Таков, грубо говоря, принципе неопределенности Гайзенберга. И поэтому твои мысли и твои желания, Википед, – это только твои. Ты ими сам руководишь, и никто больше о них не в курсе. Так вот, Википед, – продолжил Отшельник, – посмотри теперь на Горизонт событий. Замечал ли ты, что события будущего там представлены не сплошным потоком, а лишь отдельные ролики и сценки, и чем дальше – тем туманнее, и видно нечетко?
– Я всегда думал, это модерация и политическая цензура, – удивился Википед. – Думал, кто-то специально выпиливает лишнее.
Отшельник рассмеялся.
– Нет, Википед. Просто так работает принцип неопределенности Гайзенберга, проникая из мира мелких частиц в мир крупных. Ты можешь предсказать, куда покатится камень, но чем дальше – тем хуже. Теперь посмотри на Горизонт событий внимательно. Сосредоточься, Википед, это очень важно!
Википед поднял свой окуляр манипулятором и стал внимательно смотреть. На Горизонте событий маячил астероид «Никита Коперник». Спал Роман. Лежала бездыханная Лариса. Ворочался Блэкмор. На другой стороне астероида Википед увидел себя – он бурил камень, шумел и был так поглощен своим занятием, что даже не заметил, как тихо-тихо подошла к астероиду красная яхта с погашенными огнями и выключенными моторами, и из нее выпрыгнул человек в скафандре. Было хорошо видно как он, вынув бластер, выстрелил дважды в темноту.
– Проклятье!!! – застонал Википед.
– Смотри внимательно! – прикрикнул Отшельник.
Википед, содрогаясь от динамика до кончика манипулятора, досмотрел, как крадущийся Фарлав расстрелял Романа в упор и улетел прочь с Ларисой и Блэкмором. Дальше на Горизонте событий начался туман и марево.
– Вот и все, – сказал Отшельник. – Так записалось. Изменить эти события нельзя – они сцеплены с другими.
– Я понял, – вздохнул Википед. – Все кончено.
– Не горячись! – возразил Отшельник. – Ты ничего не понял. Это – те самые элементарные частицы, которые изменят свое движение, как только ты их тронешь. Тронь их! Главное, чтобы это по-прежнему выглядело так, как записано сейчас на Горизонте событий.
– Но там записано, что Романа убили! – вскричал Википед.
– Романа ли? – усмехнулся Отшельник. – Убили ли? Ты владеешь Силой Воли, ты можешь это изменить!
– Но я же не могу вернуться в прошлое?! – воскликнул Википед.
– Ты полностью владеешь Силой Воли! – напомнил Отшельник. – Действуй!
– Но прошлое нельзя переписать! – с отчаянием вскричал Википед.
– Да, нельзя. Но лишь в том смысле, что прошлое должно выглядеть так, как ты его видел записанным на Горизонте событий. Действуй же Википед, у тебя кончается батарейка. Это же тебе надо!
Википед тревожно прижал манипулятор к плате, словно пытался задержать последние кванты энергии. На плате тревожно мигал красный огонек.
– Моя батарейка! – заметался он. – О, дьявол! Тысячу драных блинов мне в морозилку! Что же делать? Мне нужен новый корпус, клянусь лотком для яиц! Где моя Сила Воли? Я же... как его... Мне надо! Надо!!!
– Принцип неопределенности Гайзенберга, – задумчиво пробормотал Отшельник, следя за метаниями Википеда, – не позволяет мне даже догадаться, что он задумал сделать, и что произойдет в следующую секунду. Наверняка что-то интересное!
И точно. Обугленную платку Википеда окутало искрящееся облако, а когда муть рассеялась, рядом с Википедом плавала в воздухе здоровенная яхта – черная, квадратная, с одной обрубленной опорой, но явно исправная и на ходу.
– Так, – проскрипел Википед. – Ничего лучше поблизости не нашлось. Пришлось Силой Воли перенести сюда эту дрянь. Господи, да в ней совершенно нет электронного мозга! Хотя кристаллы вроде имеются. Боже, моя батарейка!!! Я умира... Мне на....
Снова вокруг заблистали искры и замельтешили силовые поля, а когда все рассеялось, лампочка на плате Википеда погасла окончательно.
– Уф-ф-ф... – ворчливо раздалось из бокового динамика яхты. – Кажется, я успел перекачать свой разум в эту лохань! Боже, как здесь все отвратительно устроено! Вот это, например, что?
С жужжанием из борта яхты высунулось здоровенное дуло противометеоритной пушки.
– Какая агрессивная мерзость! – констатировал Википед. – Так. А это что?
Из борта яхты высунулись два длиннющих манипулятора, напоминавшие двух змей.
– Ага, это уже лучше, – с облегчением произнес Википед. – Так, теперь посмотрим, что у меня внутри...
Он полез манипулятором прямо внутрь – туда, где когда-то было стекло люка, а теперь зиял проем. И начал рыться во внутренностях яхты, открывая на ощупь шкафчики, бардачки приборной панели, выдвигая ящики под креслом пилота и выбрасывая наружу всякий мусор – тряпки, банки, запасные скафандры, какие-то парики Блэкмора, а также дурацкий желтый спас-жилет. Который, как известно, обязан быть под каждым сидением во всех космических судах на случай аварийной посадки на поверхность звезды. Хотя за всю историю обитаемого космоса не известно ни одного человека или существа иной расы, кому бы этот жилет помог пережить такую посадку.
Википед задумчиво ощупал жилет, скафандр, щеточку для сбивания метановой наледи, парик Блэкмора и его старые штаны с пятнами нано-масла и нано-масляной краски...
– Думай! Действуй! – с улыбкой поддержал его Отшельник, а затем вздохнул: – Но помни: все должно выглядеть, как на Горизонте событий. И еще: любое воздействие дает непредсказуемость. Мир, который возникнет, когда ты изменишь прошлое, окажется другим. Возможно, тебе не будет в нем места. Ты готов?
– Да, – трубно прогудел Википед динамиком черной яхты и призывно махнул манипуляторами. – Я готов. На всякий случай, прощай, Отшельник! Спасибо тебе за все! А мне пора: я попробую спасти Романа...
С этими словами Википед включил стартовые дюзы, подождал, пока двигатели разогреются, а затем сделал прощальный круг над добрым растроганным лицом Отшельника. Набрал скорость, он с размаху влетел в Горизонт событий – в тот кадр, где плыл посреди черноты космоса астероид Коперник минувшей ночью...
Связанный в узел, запакованный в кислородный нано-плащ, с кляпом во рту лежал на камне Блэкмор и злобно мигал глазками. Чуть поодаль, заботливо укрытая антивакуумной нано-накидкой, лежала Лариса – казалось, она просто спит. Рядом с ней сидел Роман и нежно на нее смотрел. На другой стороне астероида Википед бурил грунт в поисках нефти и бормотал. Он пробурил одну дырку, рядом вторую, третью... Наконец ему в голову пришла идея их соединить, пробурив яму. Бурил он на этот раз так долго, что бур раскалился. Наконец, яма была готова. Википед залез в нее почти полностью, но никаких признаков топлива не нашел.
– Не может такого быть! – сказал он возмущенно. – И здесь нет?
И полез обратно, чтобы продолжить поиски. То, что он увидел, выбравшись из ямы, его совершенно ошеломило. Прямо перед ним, лоснясь злодейской чернотой, стоял корабль Блэкмора, чуть покосившись на бок из-за сломанной опоры.
И пока Википед просчитывал варианты, как поступить, – спрятаться обратно в яму, атаковать или звать на помощь, – из борта черной яхты высунулись клешни-манипуляторы и деловито связали Википеда нано-скотчем, заклеив ему заодно и динамик.
Затем манипулятор злодейского корабля зачем-то распахнул на боку Википеда дверцу топливного отсека, вставил заправочный пистолет и залил топливом до полного бака. Википед сперва подумал, что топливо отравленное, но оно оказалось вполне свежим. Тем временем злодейский корабль утрамбовал Википеда в его же яму и, прихрамывая на отломанную опорку, удалился в темноту.
Вскоре он вернулся, неся в клешнях извивающегося Романа, крепко связанного нано-скотчем. Его он положил рядом и слегка засыпал яму каменным мусором, чтоб не бросалась в глаза.
А затем отошел чуть подальше и замер, прощально глядя окулярами в высокое черное небо. Он точно знал, что будет сейчас, но что будет потом – знать не мог, потому что начнется новый мир, в которому ему уже нет места... Ему было что вспомнить и с чем проститься.
Наконец в небе появилась точка. Он выросла, разбухла и вскоре превратилась в яхту, планирующую на выключенных двигателях. Из люка появляется Фарлав и, трусливо заслонившись рукой, направил дуло бластера в одиноко стоящий корабль с невнятными очертаниями...
Когда черная яхта превратилась в гору раскаленных обломков, Фарлав, крадучись, ушел на другую сторону астероида. И после долгих колебаний выстрелил в лежащее на земле тело.
– Ну точно, робот! – с облегчением произнес он, заглянув в яму. – Проводки какие-то...
В яме действительно лежали лишь проводки, тряпки, ошметки скафандра, лопнувшая банка с алой краской, небольшая закопченная плата с манипулятором и даже обугленный парик...
Прошло много времени. Улетела яхта, унося с собой Фарлава, Блэкмора и Ларису, дотлели обломки старого корабля Блэкмора... Лишь тогда Роман, извиваясь и пытаясь освободиться, нашел на дне ямы заботливо оставленный ножик для резки скотча. Вскоре ему удалось освободиться самому и освободить Википеда.
– Что это было? – вскричал Роман. – Что?
– Что-что – мешок карто! – пробормотал Википед, неуклюже выползая из ямы. – На нас напал корабль Блэкмора! Думал, у тебя одного умный корабль? А я предупреждал, что это добром не кончится!
Роман его не слышал – он бегал по астероиду в поисках Ларисы.
– Бр-р-р, ну и сон же мне приснился! – продолжал Википед, задумчиво. – Мне снилось, будто от меня остался один манипулятор, и я ползу...
– Блэкмор похитил Ларису и улетел на своем корабле! – закричал Роман, пробежав по всему экватору астероида и вернувшись обратно. – А у нас нет даже топлива!
– Вообще-то топливо есть, – пробормотал Википед. – Но откуда?! Видать, и у холодильников бывают ангелы-хранители.
Роман заглянул в бак и присвистнул, но не стал задавать вопросов.
– Быстрее в погоню! – закричал он.
И они покинули астероид.
Но не успела еще осесть на астероиде пыль, как вдалеке показалась яхта. Странная это была яхта – сверкающая драгоценными камнями. Она стремительно спикировала на астероид, и оттуда выскочил Рогдай. Выглядел он неважно: был слегка закопчен, местами заклеен крест-накрест нано-пластырем, но очень зол и боевит. Потрясая кулаком с кастетом, Рогдай рявкнул:
