Текст книги "Игры с шейхом. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Леона Хард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Может жалость? Жалость к мелкому отродью? Нет. Невозможно. Внезапно хватка на горле ослабла и позволила моему телу безвольно свалиться воинам под ноги.
От врагов послышались немедленные вопросы, полные удивления:
– Не убил?
– Зверь красных песков пожалел?
– Мальца пожалел?
Я закашляла от ощущения дерущих когтей на горле, а мой кашель отдавался эхом от стен во дворце, он проплывал вдоль удивленных, перешептывающихся воинов.
– Запомни этот день, мелкое отродье. Сейчас ты умер от моей руки! – я с трудом слышала громкую речь воина, потому что сильно кашляла. – И сегодня же дарю тебе новую жизнь. Оставлю тебя себе, как забавную зверушку из мертвой тринадцатой земли!
Едва увидела надвигающуюся тень, я перестала кашлять, хотя до сих пор мучила боль в горле.
Мужчина заслонил своей мощной фигурой свечи на люстре и навис надо мной, поглощая тенью:
– Твоя душа и плоть отныне принадлежат мнееееееее!
6. Моя женщина
POV Лиля
Зверь (скорее шакал, по моему мнению) оставил сидеть на холодной ступени и рукавом рубахи вытирать кровь, льющуюся из ноздрей. Красные капли успели испачкать коричневые рейтузы и пол некогда чистого зала, где теперь топтались сотни грязных, варварских ног.
Грянул голос Бонифация, разнесший обращение воина к своим подчиненным:
– Всем слушать! – после его громкого приказа даже эхо побоялось отразиться от стен. Раненные перестали стонать, а здоровые воины и вовсе страшились издать звук или сдвинуться с места.
Будь я настоящим воином, мне необходимо было бы умереть, но не сдаваться в плен. Отец бы также поступил, ведь плен – это позор! Я жаждала умереть, когда спустилась в зал, хотела, чтобы убили, ведь пленной женщине грозит мало хорошего в руках врага. Возможно, быть куклой для жестоких утех? Но по неизвестной причине Бонифаций пожалел мелкое отродье и велел жить для его развлечения, а сама я не смогу наложить на себя руки! Это слишком низко!
– На рассвете выходим в обратный путь. У вас есть несколько часов для отдыха...Мне нужны две женщины. Одна из них – моя невеста Кларисса, светловолосая, голубоглазая принцесса, чья красота бросается в глаза. Ее будет сложно пропустить. Вторая женщина – хрупкая Роза, простолюдинка. Во тьме ее волосы горят огнем. Остальных женщин забирайте, этих двух приволочь живыми и нетронутыми. Выполнять!
Сотни ног загрохотали по полу, едва не втаптывая меня в ступени винтовой лестницы. Грязные убийцы поднимались по ней, огибая волной, кто-то отдавил до хруста пальцы на левой ноге (я босая выбежала из комнаты, торопясь к отцу).
Я поджала колени к груди, чтобы не затоптали, но сквозь толпу воинов протянулась рука, ладонью направленная вверх. Галантное предложение помощи. Передо мной оказался воин с совершенно ангельским ликом, чьи золотые кудри обрамляли острое лицо с ямочкой на остром подбородке. Глаза – синие камни– дружелюбно смотрели и искрились внутренним светом, теплом. Поразительно добрый взгляд.
– Вставай, юнец! – поторопил мягкий голос, которым можно петь под лютню старинные песни или рассказывать детям сказки перед сном. С огромной благодарностью протянула руку, собираясь принять помощь, но резко отдернула. Осеклась. Мысленно дала себе оплеуху и поднялась на шатких ногах, ослабевших от голода и вечного страха последнего года.
Очень странно бы смотрелось, если один мужчина поднимал за руку другого, ведь я – мужчина! А не юная дева! Бонифаций наивно принял меня за парня – это был шанс к спасению, к возможности избежать участи пойти на утеху озлобленным, раненным воинам.
– Ярин? – и вновь ЭТОТ Бонифаций, раздав указания, обернулся к златокудрому воину с протянутой рукой. После этого, выждав несколько секунд, с подозрением повернулся ко мне, прильнувшей к перилам лестницы. Наша неловкая сцена, видимо, вызвала сомнения у Артура и заставила прищуриться.
– Аааа...Да! – златокудрый опустил, наконец, руку, перевел взгляд с меня на Бонифация и ему подарил улыбку. Мужчина вел себя, словно находился не среди битвы – в ядре войны, залитый кровью и слезами врагов, а на светском мероприятии.
Артур был удивительно резок в высказываниях:
– Ты идешь заниматься делами, или приглянулся мой щуплый зверёк? Возьми себе зверька, разрешаю. Во дворце еще много живых людей.
– Пожалуй, последую совету, тоже выберу себе развлечение. С твоего позволения? – воин с насмешкой поклонился в реверансе. Тряхнул головой, отчего золотые кудри рассыпались по плечам и удалился. Артур Бонифаций не спешил сердиться за неподобающее поведение, занялся делами – отер меч о коричневые свободного покроя штаны и убрал в ножны. Меч – лицо воина. Одежда в крови и грязи, но оружие должно быть идеальным. Снял повязку и капюшон с лица и сделал глубокий вдох, с наслаждением прикрыв веки с черными пушистыми ресницами. Брови черные, а нижняя часть лица в отличие от последней нашей встречи сильно поросла. Волосы на голове короткие, блестели мокрые от пота и завивались возле ушей. На щеке пролегала светлая полоска-шрам и на виске – такая же.
Заметив чрезмерное любопытство к своей персоне, с насмешкой молвил:
– Я страшен, отродье? Даже для парня мой брат более красив?
Естественно, более красив. Ты людей убиваешь и девушек насилуешь, а он руку помощи предлагает. Но все мысли спрятала глубоко в себя и понадеялась, что мой взгляд не выдал бушующих чувств. Бонифаций иронично приподнял бровь в ожидании ответа, но не получив, строго приказал:
– Поднимай свой хилый зад и ходи за мной тенью. Отдалишься хоть на несколько метров – непременно лишу жизни!
Артур широко зашагал по залу в сторону двойных белоснежных дверей, закрывавших лестницу в гаремы. Я припустила вперед за спиной Бонифация, про себя сыпля проклятия, потому что шаги у воина широкие, примерно, как два или три моих, и я не успевала. Разумеется, златокудрый Ярин, предложивший помощь, внушал больше симпатии, чем зверь красных песков, изувеченный войной, чье сердце такое же черное, как и его смоляные волосы.
– Отродье! – даже не обернувшись, позвал верного зверька. Его не волновало услышу или нет. Обязана услышать. – Знаешь ли Розу – девушку, работающую во дворце? Или возможно в ближайшей деревне не знаешь женщины с этим красивым именем?
– Нет, господин! Не довелось узнать! – поспешила заверить. Знаю я Розу, сотни Роз знаю в наших деревнях, но ту Розу никогда не найдешь, уж я постараюсь.
«Господин», конечно, чаще называли девушки мужчин, но и молодые парни имели право также обращаться к более зрелым мужчинам. Смею предположить, наследнику Бонифациев близился четвертый десяток, ведь слава о его сражениях проникала под наши стены, когда я была совсем маленькой девочкой семи-восьми лет.
***
В гареме более сотни великолепных женщин – экзотических смуглых красавиц и белокожих украденных иностранок-северянок. В подвале дворца находился огромный бассейн, где любили плескаться красавицы. Лепестки роз красиво украшали голубую гладь воды. В помещении было темно, лишь подсвечники вдоль стен давали необходимый свет. Пышные цветы росли по стенам и благоухали, щекоча приятным запахом ноздри, которые в центральном зале привыкли к смраду потных тел воинов и останков людей. Помещение сейчас усыпано воинами, как жужжащими мухами, слетевшимися поглазеть на девушек, замерших в прозрачных одеяниях и испуганно льнувших друг к другу в середине бассейна. Среди более двадцати девушек я увидела и Клару в одной белой сорочке, скрывавшей наготу белоснежного тела. Волосы ее заплетены в скромную косу, на лице ни грамма косметики. Меня подруга не узнала, а испуганно спряталась среди наложниц и понадеялась, что жених не узнает.
Бонифаций тяжелой поступью, отражавшейся от сводов подвала, направился к толпе девушек. При его приближении наступила благодатная тишина. Его собственные воины смиренно притихли и перестали с горящей похотью лицезреть совершенные тела красавиц.
– Так…так…– голос хрип и от того дьявольски страшен, что мурашки бегут вдоль позвоночника и волоски на теле встают дыбом. Сам дьявол в преисподне имеет такой же тихий голос, обещавший все земные ужасы. – Моя любимая и единственная невеста, я долго искал тебя. Одинокими бессонными ночами мечтал о нашей встречи. Прекраснейший цветок тринадцатой земли, иди ко мне, не бойся.
Артур протянул мощную руку размером, наверное, с пять моих, предлагая невесте подойти поближе. Его пальцы настолько твердые и большие, что смогли без особых трудностей поднять меня за шею над полом. А тело его обвито сплошными тугими мышцами, как канатами.
В воине застыло зловещее ликование, насмешка над беспомощностью проигравшего. Но никакой реакции со стороны невесты не последовало, только почти идеальная мертвая тишина, за исключением плеска воды в бассейне и ее игривого покачивания.
– Не бойся, – мягко поторопил с решением. – Я очень долго мечтал увидеть тебя!
Кларисса неуверенно подняла голубые, как небо, глаза, наполненные слезами и страхом смерти. Долго думала довериться жениху или нет, но решилась. Тяжело преодолевая усталость и сопротивление воды, покинула толпу красавиц и направилась к лестнице из бассейна. Жених встретил при выходе, обхватил худую ручку и помог преодолеть последние ступени.
Сорочка на Кларе намокла, обрисовывая нежные выпуклости и раззадоривая похоть воинов.
Артур приобнял драгоценную невесту за талию, вынул из ее косы ленты, позволяя белокурым локонам оплести его пальцы. Вдоволь насладился красотой девушки, потрогав хрупкую статуэтку.
– Я не изменяла вам, – донесся тихий шепот Клары. Я стояла сзади «влюбленной» парочки на расстоянии нескольких метров, как и требовал Артур, но слышала воркование и нежный лепет. – Я искренне обижалась на вас за ваше равнодушие, хотела всего лишь обратить ваше внимание. Я была столь наивна и глупа, надеялась подразнить, но не предполагала, что слухи поползут по деревне. Честно, я всегда хранила вам верность.
Я едва сдерживала эмоциональный порыв пощечиной стереть с лица подруги наигранный облик покорности. Отлично знала Клару и понимала, как она умело пользуется своей красотой.
– Я чиста. Можете проверить. Отец пытался объясниться с вами, но вы не стали слушать. Я не изменяла вам!
А Артур нежен с ней! Нежен, как с хрупким цветком! Пальцами продолжал водить по ее подбородку и щекам, трепетно ласкал молочную кожу и оставлял следы крови убитых врагов на идеальном лице.
– Я понимаю... – тихо ответил Артур, после чего Кларисса более уверенно посмотрела на него. Стерла тонкими, длинными пальцами увлажнившиеся ресницы и скромно улыбнулась жениху. – Ты драгоценность тринадцатой земли. О твоей красоте сочиняют песни и поют во дворцах многих земель. Я лично слышал несколько песен в твой адрес и мне было лестно.
Мужчины!!! Артур сражен красотой невесты и головой не думает. Видно же, как она наигранно ведет себя.
Я не настолько кровожадна и не желала смерти девочке, с кем росла, кого охраняла половину жизни, кому была советчицей и подругой, но надеялась, что он хотя бы ударит, отругает или накажет. Посадит в темницу на пару дней, чтобы сбить спесь и впредь убрать ее эгоизм и избалованность.
Или не будь хотя бы нежным и добрым с женщиной, по чьей вине похоронена целая земля!
Вдруг Артур запустил пальцы в ее волосы и дернул, запрокидывая удивленное нежное личико:
– Мои воины целый год видели лишь кровь и голод, давно забыли про женскую ласку. Они проверят чиста ты или нет. Если чиста, то умрешь с честью! Забирайте! – толкнул ее в грудь. От легкого толчка Клара упала на кафель, облитый водой из бассейна, и в голос зарыдала:
– Нет, Артур! Я честно не предавала тебя! Пожалуйста! Пожалуйста!
Повторяла, как ополоумевшая. Ее подняли несколько рук воинов, одни разорвали белую сорочку на худом тельце. Оставили совершенно обнаженную драгоценность тринадцатой земли перед сотней взглядов. Мужчины обступали, закрыли обзор на нее. И лапали, трогали за соски, проверяя их цвет, и даже нюхали, точно звери перед диковинной красотой. А Клара продолжала стенать. Оставшиеся наложницы в бассейне еще крепче сжались, предчувствуя и свою участь быть успокоительным для озверевших от сражений воинов.
А я не смогла на это смотреть, зажмурилась и трусливо отвернулась от кошмарной сцены. В ушах заложило от ее вопля отчаяния:
– Я умоляю, Артууу…
Она не договорила, а начала мычать. Ей закрыли рот то ли ладонью, то ли поцелуем. Я сердита на Клару, но при виде этого кошмара гнев медленно развеялся. Она заслужила наказание, но не такое. Слишком дико даже для зверей. Звери наоборот бьются за внимание самки, а не разрывают самку всей толпой. И пусть Клара глупая малолетняя девчонка, но это слишком жестоко.
От ее испуганных стонов тело наэлектризовалось. От каждого ее мычания и воя волна дрожи проходила по телу. И как бы не закрывала веки на страшную картину, я была ей подругой и всегда защищала. Я не элитный воин, специально обученный для сражений. Обычная девушка, которую отец обучил элементарным навыкам обороны, и которые я привыкла применять для охраны Клары. Я не присягала ей в верности, не клялась хранить и защищать, как Антуан, но не могла оставить ее умирать. Я упала на колени перед Артуром и склонила голову:
– Умоляю вас, остановитесь! Прекратите убивать…
Вопли Клары не смолкали, но Артур четко расслышал мою просьбу, поскольку поднес меч к моему плечу, уверенно держа его возле моей шеи.
– Отродье, ты посмело мне перечить? Я не потерплю непослушания…
– Умоляю, выслушайте! – да! Я перебила его! Да! Вновь посмела перечить. – Если вам не понравятся мои мысли, убьете и Клару, и меня вместе с ней. Всего лишь несколько минут отсрочки.
– Говори, – холод меча пощекотал кожу возле шеи и пригрозил, как только Артуру станет скучно, тот начнет карать неугодных. И первой буду я.
Я продолжила смотреть под ноги Артуру и придумывать историю, стараясь убедить воина в правильности предложения.
– Если она сейчас умрет, это будет слишком легкая смерть. Она освободится от вашей кары. Пять минут боли, и она свободна от вашей мести...
– И что предлагаешь? Я начинаю скучать... – меч скользнул под мой подбородок и надавил. Заставил поднять голову вверх и посмотреть на воина, стоявшего надо мной.
Пришлось врать, глядя ему в глаза.
– Когда-то давно я был влюблен в Клару, но принцесса ответила отказом. Простой слуга слишком жалок для нее. Она могла быть принцессой – правительницей девятнадцатой земли вместе с вами, жить в шелках и драгоценностях, но шлюха решила поиграться.
– Ииии? – Артур мечом подтолкнул мой подбородок еще выше и, готова поклясться, присмотрелся к чему-то на лице, но я не особенно волновалась, ведь оно заляпано кровью из разбитого носа и, должно быть, хорошо спрятаны возможные признаки моей женственности – губы или глаза.
– Отдайте ее мне! – я зажмурилась, ожидая, что после просьбы Артур отрубит мне голову. Все же Клара – его невеста, и он, возможно, влюблен? Хотя влюбленный мужчина вряд ли отдаст женщину другим? Но секунды проходили, а я дышала, и сердце билось. Не умерла и с целой головой. Видимо, мое предложение заинтересовало воина, и я поторопилась уверить. Смело раскрыла веки и продолжила:
– Отдайте ее мне. Станет моей потаскухой. Ей не понравилась роль вашей жены – самой великой, богатой и любимой женщины одной из земель. Так станет ублажать бедного слугу, жить в бараке или в том, чем смогу обеспечить, ходить в отрепьях и мыть ночные горшки в знатных домах. Это ли не самое большое унижение для прекрасной драгоценности тринадцатой земли?
Едва заметно уголок губ мужчины поднялся в насмешке, но тут же исчез, а меч прекратил поднимать подбородок:
– Мне нраааавится. Но только сможешь ли обуздать эту девицу? Ты недостаточно мужественен, слишком молод. Ее надо воспитывать, выбивать дурь и эгоизм, вдруг начнешь петь ей песни и сочинять стихи?
Каким образом я должна доказать свою мужественность и влияние на Клариссу? Этот вопрос долго звучал в мыслях и был без ответа пока я поднималась с колен и пока смотрела на воинов, опустивших обнаженную девушку на холодный кафель.
Я нашла ответ только, когда подошла к подруге поближе.
– Немедленно вставай! – приказала ей. Та, услышав знакомый, хоть и грубый голос, недоверчиво подняла заплаканные красные глаза. – Быстрее!
Клара тяжело поднялась, несколько раз почти упала на трясущихся ногах, но я намеренно не помогала. Я должна быть строгой и невозмутимой. Когда та поднялась, прикрывая груди кистями рук, я сделал резкий шаг. Как будто ныряла в ледяную воду озера ночью, задержала на миг дыхание, взяла ее за волосы на затылке, натянула как вожжи, заставляя покорно задрать голову и приоткрыть рот.
– Я научу тебя, шлюха, как повиноваться мужчине! – нависла над ней, прислонилась грудью к ее обнаженному мокрому телу и поцеловала. Просто прислонила губы. Не знаю, достаточно ли повелительно смотрелось со стороны, и сколько такой поцелуй должен длиться? Даже прикрыла веки, чтобы не видеть лица опешевшей Клары. Артур так меня целовал, только еще язык просунул в рот и игрался им, но Кларе я не смогла этого сделать. Будет перебор.
Выждала столько, сколько показалось достаточным для заверения в моей мужественности, и прекратила поцелуй. Увидела, как Клара залилась красками стыда, понадеялась, что хотя бы я не покраснела, как девчонка. По-прежнему держа пленницу за волосы на затылке, развернула нагую девушку к присутствующим, показывая, что имею над ней власть.
Артур удовлетворенно кивнул.
7. Южные ночи
POV Лиля
Перед отправкой мне позволили собраться: потуже затянула корсет на груди; одела рейтузы и привычную серую широкую рубаху, прикрывающую бедра; накинула капюшон с повязкой на лицо, оставляя заметными только глаза. Захватила специальные черные очки, которые требовалось одевать ночью, если человек передвигался по пустыне. Днем – пески желтые, а ночью, нагретые солнцем, они излучали красное сияние, опасное для сетчатки глаза. Наши пески губительны, поэтому лишь в оазисах, коих слишком мало в южных землях, группировались люди. Изредка среди пустынь встречались деревни, которые теперь были уничтожены воинами Артура. На месте домов пепелище и горы трупов. Проходя мимо деревень, я пыталась не смотреть, но память услужливо показывала на этих местах базары, заполненные веселыми добродушными людьми, торгующими фруктами или одеждой. А сейчас унылый дымок поднимался из сердца деревень.
Артур, его брат и остальные приближенные к нему воины передвигались на лошадях, остальная армия шла стройными рядами, а позади подгоняемые, как скот, пленные мужчины и женщины. Не больше сотни от всего населения тринадцатой земли. Не известно с какой целью Бонифаций оставил их в живых? Возможно, не хотел полностью истреблять народ, ведь в каждой земле свои особенности, к примеру, преобладает какой-то определенный разрез глаз, форма головы и даже цвет волос. У нас женщины очень похожи на северянок – белокожие, не смотря на знойное солнце, и светловолосые, как Клара. Насколько помню, у девятнадцатой земли женщины более смуглые и пышнотелые.
Замыкали колону изможденные рабы, привязанные веревками к стволу массивного дерева и несшие его на плече. Таким образом, пленные не могли сбежать. Клара была там же вместе с Антуаном. Я заметила его, когда в первый день похода направлялись с Артуром во главе армии. С трудом сдержалась, чтобы не ахнуть или не подбежать к другу с перебинтованной ногой. Во всяком случае успокаивало, что друг жив.
Все путешествие я передвигалась пешком со связанными руками рядом с лошадью Артура. Когда начинала медлить или уставать, Бонифаций мечом подталкивал в спину.
Изверг! Тиран! Убийца! Многочисленные проклятия я проглатывала и упорно не разговаривала с мужчиной. Совсем! Будто немая. Возможно, мужчина это понял и на третий день нашего путешествия заметил:
– Ты откусил свой дерзкий язык, отродье?
Я промолчала на вопрос, лишь намеренно ускорилась. Прочь от его вонючей лошади, которая пропахла кровью и потом. От нее ужасно смердело, как и от ее хозяина. Конечно, я передвигалась далеко от Артура, не могла учуять мужской запах и точно заверить в этом факте. Но все равно... его руки провоняли кровью нашей земли.
Артур не дал далеко уйти, подогнал коня в один шаг со мной, с намеком о бесполезности бегства.
По ночам у меня было особенное место в отличие от остальных рабов. Похоже, соплеменники тайно завидовали, ведь я спала в палатке Артура в самом углу на полу. Но, по крайней мере, в темноте, в некоей уединенности, не считая самого Бонифация, не страшась ослепнуть, и в своеобразном комфорте.
***
Чувствовался запах солнца (оно особенно пахнет – теплом) и свежей травы. На лице игрался лучик света, в волосах путались мошки. А вокруг порхали разноцветные бабочки, одна из них – белоснежная села на черную гриву моего любимого коня.
Мне было чуть больше восьми лет, и я готовилась к первой в своей жизни самостоятельной поездке. Взялась за поводья, готовая поскакать, но услышала напутствие отца:
– Не бойся, Лилия, вперёд! Я мысленно с тобой!
Он стоял неподалеку под тенью плакучих ив, а рядом с ним – его товарищи по военному делу.
Отец махал рукой и провожал меня в добрый первый путь на коне. Девушкам запрещено кататься без седла...правда, девушкам также запрещено ходить в мужской одежде и уметь защищать себя! Отец многому научил, всегда поддерживал, очень редко ругал. Хоть привил мне много мужских качеств, но не оставлял надежды найти мне господина.
Я натянула поводья, конь встал на дыбы, взвился как ошалелый, в тот же момент отец схватился за грудь и бросился вперёд, готовый придти на подмогу.
Но тут же белая бабочка на гриве коня привлекла мое внимание, она красиво вспорхнула, и стало заметно, что она больше не белая, а красная. Ее крылья горели и лопались от жара. Красным угольком падали на зелёную траву и, как спичка, зажигали каждую травинку. Змеями-дорожками ползли вперед и добрались до отца. Воздух стал красно-огненным! И отец больше не стоял с друзьями, а лежал в луже крови. В его груди застрял меч, смутно похожий на тот, который давал Артур поиграть нищенке Розе. Вокруг одна кровь...
Артур! Артур! Артур!
Невыносимо терпеть, каждый кусок плоти наполнен болью, голову драли звериные когти и оставляли кровавые рубцы-воспоминания о моей земле. Я завизжала, пробуждаясь от кошмара. Проснулась на полу палатки мокрая от пота, рубаха противно прилипла к телу.
Прикрыла рот руками, обвязанными веревкой, осторожно поглядывая на мягкие одеяла, на которых спал Артур. Его голая грудь мерно поднималась и опускалась. Мужчина беззаботно спал, когда стольких убил.
Это он – погибель!
Это он принес реки крови!
Это он сжигал трупы людей, сброшенных в одну кучу, и наблюдал за пожаром!
Ненависть и, наверное, боль руководили телом. Заставили встать на шатких ногах, подтолкнули в спину и сказали идти. Они же приказали осторожно взять меч Артура, который лежал возле его головы, чтобы в любую минуту тот мог дотянуться и защититься. Я, почти не дыша, скрещенными руками подняла орудие и перевернула, острием целясь в грудь мужчине. Туда же, куда был ранен отец.
Вырезать его чёрное сердце и раздавить. Он достоин смерти. Достоин бесславно умереть.
Давай, Лиля. Давай! Опусти уже этот меч и вспори ему грудь. Давай! Подбадривала себя, крепко держа меч, но пальцы дрожали. Не могла никак решиться, закрыла глаза, чтобы вспомнить свой кошмар в красках, застывшее мученическое лицо отца и других убитых, чтобы иметь запал. Но словно насмешка судьбы, вместо убитых воинов вспомнился момент, когда Бонифаций опустил обратно на ноги и великодушно подарил жизнь. А его воины спрашивали в один голос, шептались открыто, отчего злой воин пожалел мелкого паренька. Не всё его сердце сгнило. Есть в нем еще что-то светлое.
– Если не готов убить, не поднимай меч! – открыла глаза, а Артур лежал уже с открытыми черными глазами. А я замерла над ним с занесенным мечом, готовым вспороть его голую грудь.
Ударом ноги под колени Артур выбил у меня равновесие и повалил на спину. Меч тут же вырвал из плененных рук, которые позднее завел мне за голову, а своим тяжелым телом придавил сверху, не давая дышать.
Я понимала, что мне не жить, поскольку Артур поймал на попытке убить его. Именно это вселило в меня голодного запуганного зверя – желание драться, кусаться, рычать и отбиваться. Я так и делала, вырывалась, извивалась под могучим телом, пыталась коленкой ударить ему в пах. Хоть что-то сделать. И даже укусить пыталась за ухо. А он лишь насмешливо увел лицо и фыркнул. Грозный воин, зло во плоти, о котором слагают легенды, фыркнул мне на ухо и тихо поинтересовался:
– У тебя вообще яйца имеются? Где они спрятались? – будто в лицо ведро холодной воды вылили. Я очнулась от паники и перестала сопротивляться, испуганно глядя на лежавшего на мне воина. Только сейчас почувствовала, как "естественная после пробуждения реакция мужского организма" упиралась в бедро, твердо вжималась между ног и становилась все крепче, больше, наливалась силой и мощью.
Рука Артура легла на мое бедро, скрытое тонкой тканью рейтуз, которые мало скрывали, скорее обтягивали и подчеркивали изгибы. Обычно рубаха прикрывала мои бедра, но в процессе борьбы она задралась до живота. Наглые пальцы, едва касаясь, направились туда, где он мог проверить наличие мужских органов.
Он в самом деле решил проверить? Пощупать парня между ног?
– Остановитесь! – взвизгнула.
Это будет конец! Это будет конец! Если нащупает «пустоту» на месте мужского органа. Убьет за вранье и за всё остальное!
– Ты даже визжишь, как баба! – а пальцы все дальше медленно направлялись, скользили по моему бедру, словно играясь и загоняя добычу в угол, откуда не выбраться.
Совсем спросонок не понимает, что домогается парня? Понятно... со сна, жестокая война, давно не видел женщины, но...
Когда его рука почти коснулась местечка между ног, несмотря на то, что я сильно сжимала колени и бедра, лишь бы не допустить туда, поняла – надо выбираться.
– Вам нравятся мальчики? – решила выбить его из равновесия, намекнув об ориентации. Это была единственная возможность остановить разгоряченного воина. Вовремя прикрыла веки, и тут же мощная оплеуха отвернула лицо сначала в правую сторону, давая посмотреть на одну стену палатки, а вторая – на другую.
Щеки запылали огнем от болезненных ударов, но вес мужского тела пропал.
Я мысленно приготовилась к смерти, была уверена, что убьёт. Не пощадит. Мечом разрубит. На удивление, удары прекратились, а связанные руки вдруг освободились, но почти сразу другая веревка, более длинная, связала мои запястья. Артур взял за другой конец веревки и дернул с силой, заставив упасть на пол грудью и на локти, и потащил на выход из палатки. По ходу движения мужчина не забыл одеть темные очки, скрывая глаза от яростного красного песка, открыл полог палатки, а меня протащил вслед за собой.
Прежде чем меня вытащило из палатки в опасную ночь, я сильно зажмурилась, чтобы не ослепнуть от яркого сияния песков, и больше не открывала. А Артур тащил по песку, как мешок с кишками и костями. Рубаха от движения задиралась, в нос и рот забивался красный песок и мешал нормально дышать. Вскоре движение прекратилось, а я облегченно выплюнула песчинки и попыталась восстановить дикое биение сердца.
Только по звукам я догадывалась о происходивших события. По дрожанию песка определила, что Артур вбил в песок железный кол, а к нему привязал меня.
– Посиди ночку, мелкое отродье! Откроешь глаза и навечно ослепнешь! Если останешься зрячим, то наутро, возможно, прощу тебя.
После этого послышался шорох открываемого полога, и звуки шагов Артура стихли. Зато постепенно я услышала целый лагерь воинов, беззаботно храпевших после тяжелого дня перехода. Я прижала колени, как можно ближе ко лбу, чтобы дополнительно создать тень для глаз и облегчить жжение от красного песка. Главное – нельзя открывать глаза. Заснуть в таком состоянии не представлялось реальным. Вдруг что-то потревожит сон, и я рефлекторно открою глаза, тогда ослепну.
