Текст книги "Честное врачебное (СИ)"
Автор книги: Лена Поллина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Вероника
Рассматриваю структурную деревянную плитку на полу и незаметно стираю со щеки скатившуюся слезу.
Папа сидит напротив и уже десять минут сверлит меня гневным взглядом.
Я прекрасно понимаю его злость.
Получить такой «сюрприз» от единственной дочери, как минимум неприятно.
– И давно ты с женатыми мужиками в моей квартире кувыркаешься?
Его слова летят в меня больной пощечиной. Рассматриваю свой скромный маникюр и осторожно поднимаю на папу глаза. К горлу ком ползет и я громко всхлипываю. В его глазах столько боли.
– Вероника! Ты спуталась с Деминым… С… – папа лицо руками закрывает и тяжело выдыхает воздух.
Двойное предательство скручивает его в узел. Ему больно. Такие эмоции не наиграть.
– Божилась, что девочка… – руки от лица убирает и впивается в меня взглядом. – Такую речь за завтраком тогда толкнула, пристыдила меня, а сама…
– Я правду сказала. – осторожно перебиваю. -У нас с Вадимом ничего не было, пап… – вновь на ногти смотрю, нервно колечко на пальце кручу. Мне впервые хочется провалиться сквозь землю. От стыда, от досады. Ну бывает же у людей как-то по-другому. У меня почему такая Санта-Барбара?
– Твою мать– рычит и кулаком по столику бьет.
Кружка, стоящая на столике звякает ложкой и рискует упасть. Я ловлю ее взглядом, но поправить не решаюсь. Да что там кружку поправить, я дышу через раз.
– Я видел все своими глазами Ника! – продолжает после пару мгновений. – После таких поцелуев дети рождаются…
– Не было, пап… Честное врачебное… – шепотом и вновь слезы вытираю.
«Честное врачебное» – наше с папой священное заверение в правде. Сказать это словосочетание, все равно что на крови поклясться.
Папа поджав губы отворачивается к окну. Долго всматривается в темноту за тонкой белоснежной тюлью.
– Этот щенок еще свое получит! От него не ожидал… Молодая, красивая жена дома…
Мне невыносимо слышать про красавицу-Олеську. Закрываю глаза и дышу часто.
– Девчонка от Братской не вылезает, все забеременеть пытается…
– Перестань, пап… Мне неприятно слушать про нее – нагло перебиваю отца, потому что каждое его слово царапает в груди.
Ну во-первых потому что это от части правда. У нас с Вадимом отношения начинаются с его измены. Конечно не мне он изменяет, но все же… Это ведь может быть неплохим таким показателем для папы.
Неверный муж.
Разве такого спутника своей дочери желает каждый отец?
А во-вторых я ужасно ревную. Не хочу слышать, какая она умница и красавица. Про беременность вообще самое больное!
– Ты мужика из семьи уводишь! – рявкает и вновь кулаком по столу. Кружка не выдерживает папиного гнева и летит на пол.
Я делаю глубокий вдох и задерживаю воздух, потому что выдыхать его из себя невыносимо больно.
– Я всегда таких баб презирал, а вышло так, что сам… такую дрянь воспитал.
Я глаза опускаю и содрогаюсь от беззвучных рыданий.
На звук разбивающейся посуды прибегает мама. Она вообще ничего не понимает, хотя… наверное обо всем догадывается.
Папа выходит из моей комнаты и брякает ящиками комода в прихожей. Мама смотрит на меня с сочувствием. Осторожно рядом присаживается.
– Держи. Ты свободна! Хоть всю больницу к себе в постель тащи, мне похер! Больше я для тебя и твоего ублюдка пальцем не пошевелю! –бросает в сердцах папа.
Связка ключей летит на мою кровать.
Я издаю протяжный вой и падаю лицом в подушку.
Мне ужасно обидно, что моя первая сильная любовь разрушает столько судеб.
Она волной цунами слизывает все живое.
Мне невыносимо думать о том, что я долго не смогу целовать папину щеку перед завтраком. Повисать на его шее, пока он пишет у себя в кабинете новую статью и ворчит « Доча, не приставай. Отвлекаешь»…
Чувствую, как на спину опускается мамина ладонь и сочувственно хлопает меня по наспех натянутой кофте.
Я поднимаю зареванное лицо и уткнувшись маме в шею, вновь содрогаюсь от рыданий.
– Ну все…– мама ворчит мне в волосы и приглаживает выбившиеся из прически пряди. – Хватит, Ника, слышишь… Он успокоится. Вы поговорите.
Мы слышим, как хлопает входная дверь.
Я вздрагиваю, потому, что пугаюсь. Вдруг это Демин вернулся? Он не должен. Он слишком хорошо знает характер папы, тому всегда надо давать пару часов на остывание…Иначе никакого конструктива. Сплошная ругань и, в нашем случае мордобой.
Мама выпускает меня из объятий и скрывается в дверном проеме.
– Это папа ушел. – голос доносится из прихожей и движется в сторону моей комнаты. – Я сейчас тебе капель успокоительных принесу и чай заварю с мятой и ромашкой. – мама обхватывает стойку двери и прислоняется к ней головой. -Умывайся и ложись. Завтра поговорим и ты мне все-все расскажешь.
Вяло киваю и вновь всхлипываю.
Мама уходит на кухню, а я побитым щенком ковыляю в ванную.
Подхожу к зеркалу и мне хочется от неожиданности вздрогнуть. Тут даже тысяча ледяных патчей не справятся. На меня из зеркала смотрит зареванная, безликая амеба.
Быстро прохожусь по лицу холодной водой и подавляю горячие слезы. Парочку слезинок все же прорываются сквозь препятствие и обжигают кожу.
Я что, сейчас выбирать должна?
Папа или Вадим?
Сума сойти просто. Как в гребаном финальном вопросе на «Кто хочет стать миллионером» только вот ни без того ни без другого я не хочу обходиться. Хочу и любимой дочерью быть и желанной женщиной. Господи! Да я разве так много прошу?
«Ты просишь чужого мужа, избалованная дрянь» вторит мне разум. И почему-то делает это папиным голосом.
Прохожусь сухим полотенцем по лицу и выхожу из ванной.
Переодевшись в пижаму падаю на кровать и проваливаюсь в соцсети.
В вк у меня два непрочитанных от Демина.
Я невольно подбираюсь. Сажусь в кровати скрестив по-турецки ноги и, затаив дыхание открываю нашу с ним переписку.
Вадим: «Ты забыла в моей машине ключи. Сейчас завезу»
Вадим: « Ника, как сможешь напиши мне. Я очень переживаю за тебя»
Я как дура улыбаюсь, а ведь всего пару минут назад мне выть хотелось от досады и обиды. Хотя, я прекрасно понимаю, что это сообщение ничего не значит. Но таракашки в моей голове переключают мой мозг на влюбленную волну и я с сумасшедшим блеском в глазах строчу ответ.
Вероника: « Я живая. Как твой синяк, растет?»
Отправляю сообщение и тут же нервно сглатываю. Норм ведь ответила? Не как дура?Нервно закусываю сложенный указательный палец и зачем-то в зеркало смотрю. Вообще-то для уверенности посмотрела, но зареванное лицо выдало обратный эффект.
Перевожу взгляд на светящийся экран.
Вадим: « Ага. По-моему симпатично получилось. Шрамы ведь украшают мужчин ?»
Я издаю смешок. Дурак такой…Но потом он прикрепляет к сообщению фотку и я замираю с телефоном в руках. Я увеличиваю фото и пальцем бережно провожу по любимым чертам. Демин сидит наклонив голову набок. Правая бровь слегка приподнята и взгляд такой…Он пробирается по кожу и гонит мурашки по всему телу. Не могу поверить, что этот взгляд предназначен мне. Я за этот месяц уже как-то привыкла, что Демин смотрит на меня как на надоедливую муху. А тут…
Телефон мигает новым сообщением.
Вадим: «Жду твою фотку»
Я улыбаюсь, губу закусываю и вновь и вновь влюбленными глазами пробегаюсь по фотографии.
Мое лицо светится новогодней гирляндой. С азартом принимаюсь строчить ответ.
Вероника: «Демин, шрамы украшают мужчин, а не побои! Но… Ты ничего такой…И, знаешь: мое зареванное лицо просто не вмещается в камеру. Может без фотки?»
Вновь фото открываю и зависаю на любимых чертах.
В комнату заходит мама с набором для успокоения моей «истерики».
Она ловит мой счастливый взгляд и ее брови наверх ползут.
Я смущаюсь. Телефон откладываю и безуспешно пытаюсь подавить улыбку.
– Да улыбайся уже. Рот сейчас от напряжения порвется. – ворчит мама и ставит поднос на столик. Еще раз пробегается по мне взглядом и, громко вздохнув, выплывает из комнаты.
Я складываю губы трубочкой, громко выдыхаю через рот и беру в руки телефон.
Вадим: «Да ты тоже потянешь»
И дерзкий смайлик в черных солнечных очках.
Я застываю с открытым ртом. И что это значит?
В догонку прилетает новое сообщение.
Вадим: «Сфоткай свою сопливую зареванную мордашку. Может я хоть так перестану о тебе думать»
Я перечитываю сообщение раз пять.
Откладываю телефон, ложусь на кровать и глаза закрываю.
Сердце гулко стучит под ребрами периодически сбиваясь с ритма.
Это ироничное сообщение раскрывает больше истинных чувств Демина, чем все произнесенные в мой адрес слова, что были брошены им за все наше знакомство.
Я глубоко дышу. Хватаю телефон и набираю сообщение.
Вероника: «Я люблю тебя, Демин!»
Оправляю и закрыв глаза падаю на кровать. Чувства плещутся во мне горячей лавой, которая почему-то медленно стекает вниз живота, опаляя жаром и зарождая уже знакомое чувство. Так мой организм реагирует только на Демина…
Три секунды обдумываю порыв. Резко сажусь в кровати, нервно сбрасываю блокировку и нажимаю «удалить у всех»
Нервно выдыхаю раздув щеки. Возле сообщения стоял синенький кружок. Я же успела?
Вадим: «Я успел прочитать, трусиха *смайлик со слезами из глаз от смеха* возвращай сообщение на место»
Я досадливо морщусь и телефон кидаю на кровать.
Лохушка!
Через пару вдохов чиркаю сообщение.
Вероника: «Прости, не туда отправила»
Мой чат взрывает десяток смеющихся смайликов, после которых приписка «И сколько же Деминых в твоем арсенале?»
Тысячекратная лохушка!
Мое настроение коровьим языком слизывают последние сообщения.
Сижу на кровати насупившись и скрестив на груди руки.
Кошусь боковым зрением на загоревшийся экран.
Вадим: «Мне было приятно тебя целовать»
Хватаю телефон и несколько раз перечитываю короткое предложение.
Вадим: «Прости, не тебе»
Я вновь выбрасываю телефон и, свесив ноги начинаю нервно ими трясти.
Почему-то становится обидно. Хотя я же прекрасно понимаю, что он меня нарочно цепляет.
Я мариную Демина десятиминутным молчанием.
Мне так капризно становится.
Теперь, когда он на крючке так хочется им повертеть. Я ж это так люблю…
Вадим: «Я требую фото твоей обиженной мордашки. И да… Мне было приятно целовать именно тебя, Женихова»
Мои губы тянет счастливая улыбка. Я держу телефон в руках и не знаю, что написать…
Вадим: «Можно у тебя попросить твой номер? А то я тут что-то сам с собой беседую»
Если и дальше будет так продолжаться, то в скором времени меня можно будет госпитализировать с инфарктом. Потому, что сердце вновь выделывает запрещенные акробатические номера и нервно долбится о ребра.
Я нерешительно печатаю цифры своего номера, потому что глупо его Демину не дать.
Да и сложно Демину не дать…
И да… Я сейчас не о номере…
Беру со стола кружку и залпом выпиваю мамино успокоительное зелье. Я уже не плачу, но по-прежнему нервничаю, хоть уже от другого. Поэтому успокоиться мне не мешает.
Телефон пиликает знакомой мелодией.
«Мне надо ответить» «Надо ответить» – мысленно повторяю и прочистив горло выдаю нерешительное «Ало»
– Я уж думал, что мой звонок, как и последние сообщения останется не отвеченным. – хриплый голос Вадима ласкает слух. Так непривычно слышать его из своей телефонной трубки. Я почти уверенна, что он улыбается.
– Но я ответила…– бросаю рассеянно.
– И я очень рад, что ты не струсила – теперь я точно слышу его тихий смех.
– Я скучаю…– жалкое признание нелепо слетает с моих губ и я закрыв лицо рукой молюсь, что бы он этого не услышал.
– Ника…– тянет Демин. – если еще раз выдашь что-то подобное, то я не смогу сдержаться и приеду за тобой. – он шумно выдыхает и усмехнувшись добавляет. – Я хочу тебя так, что готов вновь и вновь получать по морде от твоего отца.
Я нервно сглатываю и словно лечу вниз на лифте. Меня накрывает каким-то непонятным опьяняющим чувством. Это безумие накрыло не меня одну! Боже мой! Если в игре двое, то нам есть за что сражаться.
Хочется обнять подушку и уснуть с улыбкой на губах. А лучше собрать вещи и поехать ночевать к Вадиму. Последнее так сильно въедается в мысли, что я даже начинаю обдумывать план.
– Я тоже тебя хочу – произношу короткое признание и смакую каждое слово. Я впервые сказала эти слова мужчине.
– Спи, мажорка!– хмыкает Вадим– Спокойной ночи! Я завтра приеду в больницу. Думаю, что увольняться. И заберу тебя с работы.
Я сдвигаю брови на дурацком «мажорка» , а после слов, «я тебя заберу» тяну их на лоб. Вот это да… У нас что, эм-м-м…типа отношения? Или вроде того?
Выдаю скромное «Хорошо»
Мы желаем друг другу сладких снов и голос в трубке замолкает.
Я завожу будильник и закрываю глаза, но сон упрямо отказывается со мной обниматься, потому что голова моя забита мыслями о Демине.
«Я люблю тебя, Демин» говорю потолку и, прокручивая события длинного и безумного дня, все-таки засыпаю со счастливой улыбкой на губах…
Глава 20
Вадим
– Кто это Вас так, Вадим Андреевич? – Вера передает мне карточки пациентов и любопытным взглядом проходится по моему синяку. Я в сотый раз осматриваю коридор в поисках Вероники.
Ее подруга Даша мне сегодня попалась на глаза три раза, да и другие однокурсники Ники прилично мелькают, а моей мажорки нет. Неужели опаздывает?
Я вскидываю руку и смотрю на циферблат часов.
9:15… Рабочее утро в самом разгаре. Явно тут что-то не так.
– Да так…Личное. Все в порядке, Вер. Суханов сейчас в операционной?? –листаю карты пациентов.
У меня сегодня по плану здесь есть одна операция. Женихов – профессионал и не должен наш вчерашний конфликт отражать на работе. Да и я, клятву врача давал, поэтому не буду обиженно хлопать дверью бросая отделение на произвол судьбы. Положенные две недели готов отработать.
Вообще с Жениховым мы прошли долгий и сложный путь.
Я так же как и его дочь однажды пришел на практику и зарекомендовал себя хорошим специалистом.
Владимир Борисович тогда был заведующим отделения, ну и взял меня к себе медбратом. После ординатуры я, конечно задумался о заработке, ведь на общей хирургии в муниципальной больнице на квартиру не заработаешь. Отец Ники меня тогда очень поддержал. И тогда, и потом помог с устройством на работу. Мы с ним всегда хорошо общались и я прекрасно знал, что у него есть маленькая дочь. Маленькая… Тогда мне Ника действительно казалась мелочью. Да она такой, собственно и была…
– Нет. Он в ординаторской. – Верин голос выдергивает меня из размышлений. -На операции Женихов со своей дочерью. Уж не знаю, что у них там произошло – Вера наклоняется чуть ниже и продолжает заговорческим тоном. – Но он ее сегодня та-а-ак шпиняет. – хихикает, отпивает чай. – Он сказал, что сегодня у Веронички-истерички испытательный срок. Если она его провалит, то вылетит отсюда пробкой. Глаза Веры блестят. – Ну… И я еще рассказала, как она тут козыряла своей фамилией, как надо мной смеялась, как…
Верин голос превращается в белый шум.
«Я не бью женщин» Повторяю себе несколько раз. Делаю глубокий вдох, что бы привести эмоции в порядок.
– Вера, у тебя сын вроде, да? – бросаю невзначай и откладываю в сторону карточки.
Вера теряется и рассеянно блуждает по моему лицу взглядом.
– Да. Мальчик. Игорешка. – ручку в руках крутит.
Я мажу взглядом по яркому макияжу на лице старшей медсестры моего отделения.
– Постарайся подать своему парню хороший пример. – назидательным тоном пытаюсь вбить в крашенную блондинистую голову полезную информацию. -Жаловаться– очень плохо. Этого во дворе не любят. Жалко, если твоего Игореху будут бить. А если он так же, как ты сливать будет своих коллег или товарищей, то бить точно будут. – беру со стойки карточки, разворачиваюсь и под Верин обиженный взгляд иду в ординаторскую. Пожму руку Суханову и пойду готовиться к операции.
Нике написал сообщение, надеюсь ответит.
Я сегодня позвонил ей три раза, но мои звонки так и остались не отвеченными. Видимо Вероника не может выбраться из поля зрения своего отца. А тот сейчас как коршун над ней кружить будет.
Захожу к себе, быстро переодеваюсь и уже собираюсь выходить, но останавливаюсь. Дверь моего кабинета открывается и в помещение входит главврач.
Очень непривычно видеть своего начальника в хирургическом костюме.
Женихов пару мгновений сверлит меня взглядом. Видимо оценивает результат своей работы. Что что, а уж результат его должен удовлетворить, потому что ушиб получился неплохой.
Владимир Борисович наконец-то отрывается от пола и проходит в кабинет.
– Сегодня ко мне на собеседование приедет врач хирург, на твое место. Мне надо, что бы ты посмотрел в своем графике дни и часы, когда сможешь передать дела по отделению новому сотруднику.
Женихов смотрит мне в глаза. Взгляд его сухой. Не выражает ни единой эмоции, но я знаю, что в душе он на меня очень зол и обижен. Мои действия легко можно расценить, как предательство. Возможно таковыми они и являются.
Но вот только мой шеф думает, что с Вероникой у меня все несерьезно и она мне нужна лишь в постели, но это не так! Его мысли ошибочны!
– У меня к Веронике все серьезно, Владимир Борисович – переворачиваю разговор в другое русло.
Шеф не уводит глаза, но на его лице начинают оживать эмоции. И эти эмоции отнюдь не про радость и прощение.
– Что может быть серьезного у человека, который изменяет своей жене? – цедит сквозь зубы и нервно сжимает челюсть.
Он бьет прямо в цель. Чувство вины, которое итак неплохо отравляет меня все эти дни колотится в висках. Я мудила-не спорю! Никогда бы не подумал, что смогу так поступить с Олеськой и теперь твердо решил с ней развестись. Но вот только измены пока только сводятся к поцелуям. Я долго держал мажорку на расстоянии вытянутой руки, но вчера с катушек слетел. И, чего уж скрывать, если бы не Женихов, то с большой вероятностью на работу бы я сегодня приехал из его квартиры.
– Вы правы. – руки в карман убираю и перекатываюсь с пятки на носок и обратно. – Со стороны все выглядит мерзко, но… Ни она ни я не ожидали, что такое может произойти с нами. У нас все серьезно. Я хочу жениться на Вашей дочери.
Громкий, басистый смех Женихова заполняет кабинет.
Я прекрасно понимаю, что так «рассмешило» моего начальника. Ситуация идиотская и я в ней выгляжу так же. Но вот только я откровенен, как никогда и говорю правду. Она нужна мне и я ей нужен. Я каким-то шестым чувством ощущаю, что это не временное помутнение разумом. Это намного больше и объемнее, чем было у меня с Олеськой. Я иногда даже пугаюсь от собственных чувств к мажорке.
– Ты блядь разведись сначала…
– Разведусь. – перебиваю Женихова и ловлю от него гневный прищур.
– Я разведусь, Владимир Борисович. Не думайте, Вероника в распаде нашего брака не при чем. Она лишь послужила хорошим толчком к отправке застоявшегося поезда. Наш брак с Олеськой давно дал трещину, только я почему-то наивно думал, что все можно спасти.
– Твоя жена, Демин, так не думает! Это все твои оправдания. Стала бы она так отчаянно пытаться забеременеть, если бы хотела расстаться.
Эти слова меня припечатывают к месту. Что за херня происходит?
– Она ходит к Братской на приемы. Я пару раз даже ее сам встречал, Да и Лидия Семеновна сказала, что твоя жена у нее была буквально три дня назад – голос главврача к концу фразы становится насмешливым. Он неверно растолковал мою растерянность.
Я нервно сглатываю и увожу взгляд в сторону. Потому что в голове начинается бурный анализ услышанного.
Дело в том, что между мной и Леськой уже два месяца ничего нет. На хера бы ей ходить по гинекологам и витамины пить? Ну не от духа же святого она рожать собралась?
Моя растеряность придает уверенности мыслям Владимира Борисовича. Он брезгливо морщится.
– То-то же, Демин! Спи со своей женой-так будет правильно! А к моей дочери свои похотливые руки не смей тянуть! Запудрил девчонке мозги взрослый мужик! Никакой ответственности! Ошибся я в тебе, однажды…
Женихов разворачивается и шагает к выходу. У двери оборачивается и бросает
– Переодевайся обратно. Твоих пациентов оперирует Суханов. Ты здесь ненадолго! Передашь дела и можешь оседать в своей маммопластике.
Дверь с шумом закрывается выбивая из моей груди воздух.
Я быстро скидываю с себя «пижаму», натягиваю джинсы, джемпер и растерянно ищу ключи от машины.
Меня впервые догоняет неприятная мысль.
За прошедший месяц Олеся ни разу мне не позвонила и не пришла в больницу, разбираться с мажоркой. А раньше она дело до драки могла довести. Вера не зря инструктирует всех новых сотрудниц о том, что я женат, потому что ей однажды за один неосторожный звонок внерабочее время неплохо досталось… Леська заявилась в больницу и оттаскала Веру за волосы. Старшей медсестре попало ни за что. Она всего лишь пыталась уточнить, не знаю ли я где ключи от платной палаты. Она в тот вечер дежурила, привезли кото-то из администрации. Надо было сработать быстро и услужливо, что бы Женихова не подставить. Ключи были в моем кабинете, а ключи от моего кабинета – только у меня. Вот такой квест. Я тогда быстро собрался, что бы просто передать ключи, а в итоге Олеська набросилась с обвинениями, что я ей изменяю.
Помню, тогда мы с Леськой две недели не разговаривали. Я был в гневе.
Я иду по коридору и коротко здороваюсь со всеми, кто встречается мне на пути.
– Вера, я ненадолго отъеду– подхожу к медсестре на посту. – Суханов за меня, кто ему ассистрирует?
Вера обиженно ведет плечом.
– Дарью отправила. – демонстративно отворачивается и начинает заниматься своими делами. Обиделась. Очень профессионально!
Я выхожу из больницы и вдыхаю прохладный воздух. Поеду к жене и все разузнаю. Еще пару вдохов и сажусь в машину. Пробок в это время нет, что мне на руку.
Я знаю, где застать Леську в это время. Она работает преподавателем в детской студии.
Усмехаюсь и крепче руль сжимаю. А я ведь правда не задумывался о моей размеренной жизни, которую Олеська бы непременно сотрясала скандалами, если бы я ей был нужен. Она мне больше не предъявляла за поцелуй с Никой, и… Она позвонила моей маме только для того, что бы та поймала меня на измене. И сделала это для того, что бы оправдать свой уход…
Я ослеп и отупел от своей зависимости…
Подъезжаю к детской студии, покидаю салон автомобиля и съежившись от осенней прохлады шагаю к входной двери.
На ресепшене администратор Аня удивленно тянет брови наверх, оценивая степень моих увечий.
– Знаю, что отпадно выгляжу, Ань. – подмигиваю девушке и сухо улыбаюсь.
Она осекается и смущенно уводит взгляд.
– Олеся Сергеевна ушла на обед. – растерянно хлопает нарощенными ресницами.
Я хмыкаю и пальто расстегиваю. Беру из прозрачной вазочки мятную карамельку, закидываю в рот и с легким прищуром прохожусь по лицу администратора. Анька с Леськой дружбу водит. Лучшими подругами их конечно не назовешь, но то что они сплетничают за обедом и вместе в караоке по выходным иногда и в спа ходят– факт.
Так вот сейчас Анечка то краснеет, то бледнеет. Словно я ее за изменой поймал.
– Не рановато ли для обеда? – перекатываю карамельку во рту. Взгляд не увожу. – И где они с Деном обедают?
Аня захватывает ртом воздух и растеряно шепчет.
– Откуда… – в глазах тревога. Осекается, голову опускает.
– Брось, Ань, я развод приехал ей дать. Я спешу очень. Мне на работу надо. Так что просто скажи где они.
Девушка опасается выдать свою приятельницу. Вижу, Леська меня скотом выставила. За Дена своего боится, поэтому и старается таким нечестным способом развод получить. Честно, у меня даже ведь мысль была, что это она ко мне мажорку подослала…Нашла ж где-то этого своего... Когда успела? Был у нас с ней один неприятный случай, но я думал, что это в прошлом.
Аня упорно молчит. Понимаю, что не скажет.
Дверь в студию приветливо звенит колокольчиком. В помещение заходит счастливая Олеська с… Сука!
Усмехаюсь, откидываюсь на стойку ресепшена и руки на груди скрещиваю.
Леська на глазах бледнеет.
«Попалась»?
Ну вот и на хрена весь этот цирк был нужен?
Можно ведь было все обсудить и мирно разойтись.
Ден. Обычно так называют Денисов, правда? А вот этот не Денис. А Володька. И этому Дену я морду уже бил.
Денисов Владимир Константинович. Бывший парень Олеськи. Я ж ее нагло отбил у этого сопляка, но год назад он снова замаячил в нашей жизни. Как думаете, через кого пробрался? Правильно– через Женьку.
Я застукал их в машине. Леська божилась, что не изменяла мне. Что он всего лишь ее подвез домой после встречи одноклассников. Но я все равно не сдержал гнева и хорошенько встрянул тогда этого парня. Леська стояла в слезах, Вовка пачкал белый снег своей кровью, а я сжимал кулаки и разглядывал побитые костяшки. Именно после этого случая я стал гребаным дипломатом.
После той драки мне пришлось уходить в отпуск. Костяшки были расхерачены в мясо. Я не мог работать.
С Леськой впервые тогда о разводе заговорили, но я не смог ее отпустить.
Добиваться стал. А она напротив, как с цепи сорвалась.
Теперь до меня доходит, из-за чего все эти скандалы и ревность была. Она упрекала меня в том, что я много работаю, что у нас детей нет… Блядь!
Я ж думал, что любит она меня и взглянула на лево только потому, что я внимание ей стал мало уделять и детей у нас нет… Сейчас понимаю, что она уже не любила, а искала повод развестись. Прямо не говорила потому что боялась…
Ее предобморочное состояние говорит об этом красноречивее любых слов.
Боялась и до сих пор боится.
– Привет, голубки, успели потрахаться или вы теперь не зажимаетесь по машинам? – раздраженно выдыхаю. Потому что не планировал наезжать. Но воспоминания заставляют нервно сжать челюсть.
– Демин! Давай только без скандалов!
Олеся замирает в дверях. Володька смотрит исподлобья. Цепляю его взглядом и с прищуром всматриваюсь в его выражение. Он оценивает мой синяк. Не знаю о чем он думает, но вижу, что в этот раз отступать он не планирует.
– Не смей устраивать… – щипит Леська.
Лениво перевожу на нее взгляд и нагло перебиваю.
– Поехали разводиться? – мой голос звучит сухо и спокойно. Вновь беру из вазы конфету и шуршу фантиком.
– Можно никуда не ехать, а подать заявление через Госуслуги. – ее голос сипит от волнения.
Хмыкаю и головой качаю.
Узнавала значит.
Узнавала...
Глаза ее растерянно по моему лицу шарят, но она молчит. Не задет вопросы откуда у меня эти " побои".
Ей по хер?
– Подавай значит…– устало выдыхаю, отталкиваюсь от стойки и, больше не сказав ни слова прохожу мимо сладкой парочки. Звякнув колокольчиком скрываюсь за дверью.
Жадно втягиваю прохладный воздух, выуживаю из кармана пачку и, достав сигарету, затягиваюсь горьким дымом.
Если б Леська нормально попросила развод, то я сейчас бы не был для Женихова предателем. Да… Может нежеланным зятем, но сука не предателем!
Ни в чем не обвиняю Олесю. Она просто глупая и трусливая баба. У нее на эту трусость были свои мотивы. Я в гневе разрушителен. И не раз ей это продемонстрировал. В последний раз, видимо был слишком убедителен.
Мне неприятно, что все у нас получилось именно так. Но ведь исход такой, какой я хотел. Я развожусь.
Выдыхаю серый дым и отправляю бычок в урну.
Закидываю в рот подушечку мятной жвачки и еду в кондитерскую. Я помню, что любит моя мажорка. Пару раз они с Дашкой заказывали доставку в больницу, я наблюдал с каким обожанием она лопала капкейки с сырной шапкой.
Надо как-то осторожно выцепить ее.
Подъезжаю к больнице и на удачу набираю ее номер.
После четырех гудков я слышу в трубке запыхавшийся голос.
– Привет, я переодеваюсь. Я тебе через три минуты перезвоню. – шепчет.
Видимо много ушей рядом.
– Одевайся потеплей и под любым предлогом выходи. Я жду тебя в машине.
Слышу пыхтение.
– Хорошо. Только я ненадолго. Есть очень хочу, папа тут лютует… – кряхтит, видимо влезает в одежду.
Я откидываюсь на спинку водительского и глаза закрываю. Хочу ее без одежды увидеть.
– Прибегай скорее, жду. – это все что я могу выдавить, подавляя свои похотливые фантазии сбрасываю звонок.
Смотрю вдаль сквозь капли на лобовом. Что я могу предложить Нике? Теперь наверное все. Только вот готова ли она к таким серьезным отношениям? Девчонка ведь еще. Может не спешить? Как там принято у парочек ее возраста? Встречаться, ходить в кино и рестораны? После супружеской жизни с Олеськой мне будет полезно немного выдохнуть от брака. Да и детей я не планировал. Как-то всегда легко к этому относился. Родятся-хорошо. Не родятся– ну значит не время еще. Сейчас я впервые испытываю облегчение от того, что у нас их с Олеськой нет.
Мои размышения прерывает открывающаяся дверь.
– Ого… – тревожно тянет мажорка. Плюхается на сиденье и ласково холодными пальцами проходится по моей переносице.
Ловлю ее миниатюрную ручку и прижимаюсь губами к внутренней стороне ладони.
Вероника вскидывает на меня смущенный взгляд.
Я тянусь к ней и цепляю ее губы в нежном поцелуе.
Ника ближе ко мне двигается. Я ее к себе прижимаю и поцелуй по нарастающей превращается в безумие…Наши сердца колотятся в безумном ритме.Вероника протяжно стонет мне в губы.
Я отстраняюсь первый.
– Ника– шикаю на мажорку. – Ну-ка быстро на место вернись, иначе сейчас трусы с тебя стяну.
Вероника хихикает, быстро целует, но решает не испытывать судьбу. Возвращается на свое сиденье.
Я тянусь назад и беру спассажирского сиденья бумажный пакет.
– Это что, еда? – восхищенно хлопает в ладоши Ника, когда я ставлю ей пакет на колени.
– М-м-м… роллы и… О,Боже, мои любимые капкейки! – Мажорка глаза округляет и принимается распоковывать еду.
– Я начинаю думать, что твой отец в наказание перестал тебя кормить. – я улыбаюсь, как идиот. Потому что ее детское восхищение не может не забавлять.
– Демин! Ты мой рыцарь! –Вероника торопливо закладывает круглый рол в рот и от удовольствия глаза закатывает.
Я наблюдаю за этой картиной лениво развалившись в кресле.
Ника цепляет палочками следующий и тянет мне, но я отрицательно качаю головой и тянусь к стаканчику с кофе.
Не могу больше смотреть на ресторанную еду.
Вспоминаю Никину еду. Она хорошая хозяйка…
– Представляешь, папа сегодня как с цепи сорвался. Верка ему нажаловалась на меня…
Я уже не слышу ничего, потому что рол у мажорки валится на контейнер и она начинает смеяться…
Во мне все тает от нежности к этой девчонке.
Нет! Я не хочу легких отношений. Я хочу жениться на этой мажорке.
Что бы каждый день слышать и видеть этот смех. Детей от нее хочу! Да. Я впервые так отчетливо понимаю, что готов к настоящей семье. Мои глаза влюбленно шарят по Вероникиному лицу.
Мажорка на меня не смотрит, она сейчас влюблена в еду.
Вероника подбирает рол и собирается отправить его в рот.
– Я тоже тебя люблю – произношу уверенно и прислушиваюсь к своему сердцу. То безумно тарабанит глубоко под ребрами.
Ника замирает с раскрытым ртом и переводит на меня расстерянный взгляд.
