Текст книги "Странствующий чародей"
Автор книги: Лайон Спрэг де Камп
Соавторы: Холли Лайл,Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф),Джон Мэддокс Робертс,Роланд Джеймс Грин,Фрида Мюррей,Том Вом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
– А вы перехватили караван с рабами, ваше высочество? И что там с другим колдуном? И с семьей Юрия Димитриевича? И с?..
Ши надеялся, что сегодняшняя победа дает ему право напрямую задать несколько вопросов.
– Перехватили, как есть перехватили, – перебил его князь. – Весть о вашей пирушке донеслась до стражи, и по меньшей мере половина ее ускакала, чтоб тоже глотку промочить. Все они где-то здесь, – обвел он рукой усеянное пьяными поле. – Остальные же, судя по всему, что-то заподозрили, но разведчик наш открыл брод через ручей, который, как они считали, надежно прикрывает их с фланга. Мы бросили наших людей пешими прямо в лагерь, прежде чем стража хоть что-то поняла. А потом туда ворвались всадники – половцы даже мечи вытащить не успели! И лагерь, и караван оказались в руках у нас быстрей, чем любой из этих негодяев успел бы осушить чашу! Семья и челядь Юрия Димитриевича – те, кто остался в живых, – уже на свободе!
– А как вы поступили с остальными, ваше высочество?
– Сейчас они на пути в Красный Подок, – жизнерадостно отозвался князь, – и этот паразит-колдун присоединится к ним. Насчет платы за кровь не беспокойся, Егор. Выручка от продажи каравана более чем покроет цену нескольких царапин. – Игорь понизил голос: – По-моему, мне действительно стоит увеличить пошлины на спиртное. Если эти купцы были готовы претерпеть такие беды, чтобы снабдить выпивкой половцев, то явно сумею я убедить их потерпеть и за своего князя. Кстати говоря, я и сам сейчас не прочь выпить.
– Ох, ваше высочество, даже если что-нибудь и осталось, то вы сразу уляжетесь в лежку среди своих врагов. Честно говоря, выпивка тут такая, что даже врагу не пожелаешь.
Князь огляделся по сторонам, после чего направился к ручью, взмахом руки приглашая Ши следовать за ним. Психолог так и поступил, твердя себе, что его светлые мечты освободить всех рабов в караване малость опережают свое время – на каких-то несколько веков. Но как насчет…
– Флоримель, ваше высочество! Она свободна?
– Я дал Рюрику Васильевичу дозволение поискать ее, как только мы захватили караван, – отозвался Игорь. – Он скоро вернется вместе с прочими ратниками. Олег Николаевич сопроводит караван в Красный Подок и привезет обратно выручку. – Улыбка его внезапно стала жесткой. – А заодно и выясним, кто там в Красном Подоке нужды свои в людях пополняет за счет своего же сотоварища-росса!
«Это должно малость помочь», – подумал Ши.
Незадолго до заката прискакал остаток отряда, включая и Рида Чалмерса. Выглядел тот как самый натуральный Рыцарь Печального Образа.
Его по-прежнему стерегли, но Ши было хорошо заметно, что стража теперь – ненужная роскошь. Рид так сгорбился в седле, что было удивительно, как он до сих пор не свалился. Флоримели не было видно.
Ши помог товарищу слезть с коня, горько сожалея, что не может предложить ему глоток-другой спиртного. Самое большее, что он мог сделать – это избавить его от шумного общества, поэтому он сразу потащил Чалмерса на окраину лагеря.
– Что случилось?
У Ши несколько отлегло с сердца, когда он увидел проблеск жизни в глазах Чалмерса, пусть даже это было лишь отчаяние.
– Я… я не знаю!
– Можете рассказать, по крайней мере, что вы видели?
– Что… Чем это может помочь?
«Флоримель опять пропала», – понял Ши.
– Никогда не знаешь заранее, что именно может помочь. А потом, свое обещание Игорю мы выполнили. Он нам кое-что должен. Даже если я сам не сумею что-то предпринять…
Чалмерс описал, как они обыскивали караваи с рабами – телегу за телегой, шатер за шатром – он сам и четверо стражников. (Их присутствие при этом объяснялось не столько необходимостью приглядывать за Чалмерсом, сколько непредсказуемостью поведения половцев). Там были сотни рабов – некоторые совсем истощенные, другие не очень, – но никто из них не светился счастьем при виде соотечественников.
– У одного человека хватило духу объяснить мне, что освобождение челяди Юрия Красного вовсе не означает свободу для всех прочих, – сказал Чалмерс. – Он вопрошал, неужели это и есть истинное правосудие князя. Один из моих охранников бесчувственно пнул его ногой.
Пока они не дошли до крайнего шатра, – продолжал свой рассказ Чалмерс, – он более или менее держал свой гнев в узде. У входа в шатер обнаружилось нечто вроде защитных чар, не дававших Чалмерсу и стражникам проникнуть внутрь.
Однако эти чары не помешали Чалмерсу увидеть Флоримель, стоявшую бок о бок с Маламброзо в дальнем углу шатра.
– По идее, чары не должны были мешать ей видеть и меня тоже, но, судя по всему, это было действительно так. Она явно меня не узнавала. Вид у нее был, как у лунатика.
А потом Маламброзо принялся делать пассы. Чалмерс понял, что ему остается только одно: разрушить волшебную защиту, а затем нейтрализовать колдовство Маламброзо.
Трижды он пытался войти в шатер, используя в качестве основы для заклинания три различных стиха (Ши предпочел бы подобную поэзию в обществе не цитировать). Защита стояла, как скала, чего нельзя было сказать о стражниках. Приказы там, не приказы – двое из них ударились в бегство.
Двое других оставались на виду, но держались на почтительном расстоянии – словно опасались, что Чалмерс в любой момент вспыхнет, будто горшок с греческим огнем.
Во время четвертой попытки Чалмерса Маламброзо и Флоримель растаяли в воздухе.
– Я убежден, что все делал правильно, – заключил Чалмерс. – Любое из всех упомянутых заклятий должно было его остановить. – Его голос был сжат яростью и горем. – Что он сделал с моей женой? – Он сорвался на крик: – Куда он ее утащил?
Ши в очередной раз мысленно проклял весь этот сволочной континуум – начал с Маламброзо, потом перешел на половцев, но и тут не остановился. Ругаться вслух он не осмеливался, но был готов вполне осознанно, полностью отдавая себе в этом отчет, принять стопку-другую из оставшихся запасов каравана.
День заканчивался даже еще хуже, чем начинался, и Ши наделся, что Чалмерс никого не захочет видеть рядом с собой, – сам-то он уж точно никого видеть не хотел. Махнув на прощание Чалмерсу, он почти на ощупь, поминутно спотыкаясь, заковылял обратно в центр лагеря, где мерцали костры.
Через несколько ярдов Ши пришлось свернуть. Трезвые купцы выставили свои возы тесным кругам – на случай появления каких-нибудь заплутавших трезвых половцев. Пьяные половцы покрывали столь же обширную площадь, как и днем, хотя некоторые из них уже достаточно очухались, чтобы стонать и даже пытаться освободиться из пут.
Психолог как раз миновал огромный воз с покрышкой из вонючих шкур, привязанных к шестам, когда одна из этих шкур вдруг резко отлетела, хлопнув его по лицу. Прежде чем он успел хоть как-то среагировать, из-под шкуры выскочила человеческая фигура.
Неизвестный приземлился на спину Ши, и уроженец Огайо сразу ощутил давление ножа, который силился проткнуть доспехи. Он попытался удержать равновесие и одновременно вытащить меч, но не преуспел ни в том, ни в другом, повалившись наземь, причем меч оказался снизу, а неизвестный злоумышленник – сверху. Ши почувствовал еще один тупой укол, на сей раз повыше. Он попытался высвободить одну руку, чтобы вытащить кинжал – когда атакующий тыкал в него третий раз, у него возникло ощущение, что ножом его доспехи не пробить…
В этот самый момент что-то треснуло, ухнуло и коротко свистнуло в воздухе. Невидимый враг сдавленно ойкнул и отпустил Ши. Психолог немедля откатился подальше в сторону и, как только его правая рука оказалась на свободе, выхватил меч и вскочил на ноги, готовый к действию.
Действовать уже не требовалось. Его противник – коренастый тип в русском кафтане, с прикрытой шарфом физиономией – распластался на вытоптанной траве. Над ним стоял Рид Чалмерс, сжимая в руках длинный шест от покрышки воза.
Ши глубоко выдохнул.
– Спасибо, док. Вы делаете успехи.
– Я подумывал его убить, но, по-моему, он может нам кое-что рассказать.
«Несомненно делает успехи!» – подумал Ши.
Стычка привлекла внимание ратников, и пленника вскоре отволокли в центр лагеря, где освободили от шарфа и головного убора. При свете костров и факелов стало ясно, что хоть на пленнике и наряд русского купца, в жилах его течет половецкая кровь.
Чалмерс с минуту пристально рассматривал его, после чего нахмурился.
– Знаком он тебе, Рюрик Васильевич?
Это успел подойти Игорь, чего оба психолога после пережитых потрясений не заметили. Чалмерс вздрогнул. После происшествия в Северске эти слова слишком уж хорошо врезались ему в память.
– Да, ваше высочество, – отозвался он наконец. – Это тот самый человек, который вошел со мной в контакт в Северске.
– Несомненно шпион, – сказал Игорь. – Если я выясню, что ему пособничала купеческая гильдия, они за это тоже заплатят!
Он громко подозвал к себе Михаила Сергеевича.
– Вытяни из него все, что сумеешь! – приказал князь своему ближайшему помощнику. – А если он после этого останется в живых, отправь в Красный Подок.
Возвращение в Северск оказалось столь же долгим и нудным, а провал в деле спасения Флоримели никак не способствовал поднятию духа уроженцев Огайо. Чалмерс пребывал в совершенно упадническом настроении – его всерьез пугала несостоятельность собственного волшебства. Почему ни одно из заклинаний не подействовало? Ши изо всех сил пытался помочь наставнику найти ответ, но никакие догадки и умозаключения нисколько не приблизили их к Флоримели с Бельфебой, а все более и более студеные ночи ясно свидетельствовали о том, что зима не за горами.
До Северска они добрались прежде, чем погода успела окончательно испортиться, и незамедлительно были приглашены на пир по случаю успешного завершения боевой операции. Ни один из психологов не пребывал в соответствующем для подобных приемов настроении, но и обижать хозяина отказом отпраздновать его победу тоже не хотелось, тем более что основной вклад в нее он приписывал им и неустанно это повторял.
По стандартам своего времени, понимал Ши, Игорь действительно был великим и благородным князем-воителем. Так что они надели свои лучшие кафтаны и новые сапоги из тончайшей козловой кожи и отправились на пир.
С равным успехом они могли явиться и в монаших рясах – психологи и так пользовались повышенным вниманием. Большинство гостей было разодето в пух и прах, хотя некоторые наряды явно чересчур долго пролежали в сундуках, что не пошло им на, пользу. «Интересно, – подумал Ши, – оценил бы Игорь по достоинству такой подарок, как нафталин?»
Сверкавшая золотом парча, тонкой выделки шерсть и лен полудюжины различных расцветок, усеянные драгоценными камнями, с десяток разновидностей мехов, мечи с инкрустированными рукоятями – на сей раз пировавшие в огромной зале даже затмили своим великолепием росписи на стенах.
Еда была столь же богатой и обильной. Блюдо с фаршированным осетром подали опять – только на сей раз внутри оказалось нечто вроде рачьего мяса, а соусом оно было щедро залито таким, что Ши пришлось не раз и не два просить подлить ему пива.
Как и полагается истинным богатырям, Ши с Чалмерсом восседали во главе стола, по бокам от патриарха. Тот с изумлением слушал их отчет о том, сколько половцев им удалось уложить и каким образом.
– А сам ты так и не попробовал своего зелья – даже чуточку? – спросил он у Ши.
– Я не осмелился. Я и понятия не имел, какой оно произведет эффект… Один ратник, который пил мед, потом рассказывал, что поначалу чувствовал себя так, будто может унести на плечах весь мир, а потом – словно этот мир на него рухнул. В этом есть для меня какая-то загадка, хотя я сам набрасывал чары.
– Есть и еще одна загадка, которую надобно разгадать, не так ли? – сказал патриарх.
Взгляд, который он направил на Чалмерса, ясно сказал обоим психологам, что кто-то уже успел проболтаться.
– Не удалось тебе одолеть одного-единственного половецкого колдуна, в то время как сотоварищ твой одолел целые банды! Может статься, что с простыми степными воинами, в волшебстве не сведущими, управиться проще, чем с искушенным чародеем, сын мой, но вижу я и другой ответ. Набрось какие-нибудь простенькие чары. Прямо сейчас.
Оба психолога уставились на патриарха так, будто у него выросла вторая голова.
Он улыбнулся:
– Отпущу я тебе грехи, коли чары твои будут безобидны! Но, по-моему, известна мне разгадка загадки твоей.
Ши продекламировал:
Есть книга – значит, есть и друг,
И хлеб, и кров, и золота сундук…
Через мгновение Ши едва не уронил в соус маленький фотоальбом с тисненой обложкой. Он был чертовски похож на… Но такого не могло быть! Он открыл его. С фотографии на него глянула Бельфеба.
– Возвращайся туда, откуда явился! – приказал он альбому заметно прерывающимся голосом.
Альбом немедленно испарился.
Чалмерс попробовал то же самое заклятие.
Все трое выждали целую минуту. Чалмерс попробовал опять. По-прежнему ничего.
Лицо Чалмерса в страхе исказилось.
– Неужели я потерял свой дар?
Его голос дрожал.
– Чепуха! – отмахнулся было Ши. – Формальная логика – вещь постоянная и неизменная по всему этому континууму. Ее нельзя остановить.
Тут сам Ши все-таки остановился, поскольку понял, что у него по-прежнему больше вопросов, чем ответов, и что помочь Чалмерсу он пока не в силах.
– Вы разделили с князем хлеб и соль, когда встретились с ним, – сказал патриарх. – А ты, Рюрик Васильевич, изменил этому хлебу и соли. Такое, увы, и промежду россами случается, и Богу это неугодно. Рано или поздно счастье изменяет предателю. А дар волшебный и был твоим счастьем – по крайней мере, лично я такую вижу разгадку.
– Но я поступил так только ради жены – ей-то я не изменял!
– А был ли способен ты помочь ей, когда нуждалась она в помощи?
– Что же нам делать? – спросил Ши. Чалмерс временно лишился дара речи – очевидно, из-за того, что не знал, разразиться ему руганью или рыданиями.
– Если ты желаешь помочь своей супруге, надлежит покаяться тебе в том зле, что причинил ты князю. Но покаяние сие должно быть истинным, – предостерег патриарх.
Чалмерс был ученым до мозга костей – «покаяние» являлось понятием религиозным и вещью для него более чем чуждой. Он хмыкал, гмыкал и бушевал даже дольше, чем боялся Ши. Он очень опасался, что в любой момент с губ Чалмерса сорвется слово «суеверие» или даже «чушь», а уж о том, как на это может отреагировать патриарх, и думать не хотелось.
Но альтернативы у Чалмерса не было. Патриарх проявил терпение истинного пастыря, загоняющего заблудшую овцу (а в случае с Чалмерсом – скорее барана) обратно в стадо. Он безмятежно слушал, пока злость в голосе Чалмерса не сменилась горем. Наконец пожилой психолог на мгновение обхватил голову руками и поднял взгляд на патриарха.
– Что я должен сделать? – глухо выдавил он.
– Должен поститься ты завтра – после такого пиршества это будет нетрудно, – а к вечеру прийти в базилику. Я буду ждать тебя там.
На следующий вечер бушевала гроза, когда патриарх подвел Ши к дверям базилики. На Ши был тяжелый шерстяной плащ с капюшоном, который более или менее защищал его от сырости, но грязь под ногами представляла собой нечто убийственное. Сапоги норовили намертво застрять в ней, и он очень сожалел, что мощеные тротуары не относятся к тем маленьким удобствам, которые этот континуум уже успел обрести.
Внутри царили уют и спокойствие. Над головами вздымался обширный иконостас, широко раскинувшийся по сторонам. На его левой стороне были сцены из Ветхого Завета – Каин, убивающий Авеля, Ной, ведущий зверей на борт ковчега, Моисей, низвергающий Золотого Тельца, Даниил в львиной берлоге.
Справа Ши узнал сцены уже из Нового Завета – Христа, идущего по воде, аки посуху, Христа, являющего чудо с хлебами и рыбами, Христа на кресте. Наверху была изображена Святая Троица – Ши так и не понял, то ли Духа Святого на полном серьезе намеревались показать бестелесным, то ли художник попросту не умел рисовать.
Оклады икон были золотые и серебряные – или, по крайней мере, из позолоченного или посеребренного дерева. Замысловатая резьба и литье, инкрустации из слоновой кости и драгоценных камней, тяжелые тканые занавесы, на фоне которых тускнела любая парча местных вечерних туалетов, – иконостас затмевал собой даже искусно расписанные стены и потолок базилики.
«Единственный способ сделать эту штуку еще ярче, – подумал Ши, – это ее поджечь». После чего он поспешно изгнал эту нечестивую мысль из головы. Окружающая обстановка явно не располагала к богохульству.
Ши, который сразу припомнил воскресную школу, на всякий случай осторожно преклонил колена.
Вернулся патриарх, ведя за собой Чалмерса, на котором было грязно-серое одеяние кающегося грешника. Встав лицом к иконостасу, патриарх указал рукой на ту его сторону, где были сцены Нового Завета.
– Поцелуй Иуды, продавшего Господа нашего врагам его. Поразмысли над этим, заблудший сын мой!
Они посмотрели на Чалмерса, распростертого на полу.
– А теперь следует нам оставить его!
Священник потушил лампы в базилике и поднял с пола фонарь. Свет его с трудом пробивал тьму, но все же вывел их наружу.
– Давай же помолимся о том, что, хоть и лежит он сейчас во тьме, Господь выведет его к свету, – сказал патриарх. И принялся молиться – достаточно громко, чтобы не заметить, что Ши только шевелит губами.
Проблема была вовсе не в том, что молитва могла не сработать. Проблема заключалась как раз в том, что сработать она могла.
Наутро, когда у Ши уже разыгрался аппетит для завтрака, в их покои вошел Чалмерс. На нем по-прежнему было одеяние кающегося грешника, но на лице наконец-то сияла первая после долгих недель улыбка.
– Мое покаяние, похоже, принесло положительные результаты, – немедля сообщил он. – Я набросил небольшие чары, и у меня получилось. Я превратил вино в воду.
Ши не без труда проглотил кусок черствого хлеба.
– Я полагаю, что обратное превращение ваш спаситель воспринял бы как дурной тон.
Улыбка Чалмерса превратилась в торжествующую ухмылку.
– Плевать я теперь на это хотел! Надо выручать Флоримель, и теперь мы можем опять отправиться на поиски. Единственное, о чем я мечтаю, – это покинуть этот мир навсегда! Не желаю даже во сне его видеть больше!
Порядок слов в заключительной фразе Чалмерса показал Ши, насколько возбужден его коллега. В принципе, Ши был совершенно с ним согласен… хотя на возвращение в Огайо даже намекать не стоило – только не тогда, когда Чалмерс пребывал в подобном настроении.
На то, чтобы одеться и собрать вещи, у них ушло от силы десять минут. Еще пять минут, и они уже стояли, взявшись за руки, прямо посреди большой лужи на полу – результата протечки, открывшейся во время ночной грозы.
– Мощью святых и могуществом князей, силою людей и мудростью женщин, силой небес над головой, земли под ногами и воды под землей – если есть Р и есть Q, то тогда Р равно не-Q, a Q равно не-Р…
И они отбыли восвояси.
Кристофер Сташефф
Сэр Гарольд и раджа
Перевод О. Гайдуковой
Огни погасли, земля дрогнула под ногами, и Ши с Чалмерсом оказались в полной темноте. Оглядевшись, Ши смог различить неясные очертания одноэтажных домиков с покосившимися саманными стенами и крышами из пальмовых листьев, за ними смутно угадывались в лунном свете большие каменные здания. Воздух казался густым от сильных и резких, совершенно незнакомых ароматов, из которых он узнал, пожалуй, только карри. Земля под ним была твердой – утрамбованный грунт немощеной улицы. Похоже, Ши оказался на каком-то широком перекрестке, хотя и не настолько широком, чтобы назвать его площадью.
Жара. Зной пульсировал вокруг него, было трудно дышать. К тому времени, как голова перестала кружиться, Ши почувствовал, что успел вспотеть.
– Ну и ну! Если у них тут так ночью, не хотел бы я оказаться здесь днем!
– Привыкайте, – сказал мрачно Чалмерс. – Возможно, что и окажемся.
– А где мы, док?
– Судя по температуре, смею предположить, где-то в тропиках.
Чалмерс покачнулся. Ши схватил его за руку, стараясь удержать.
– Потерпите минутку, док, сейчас пройдет.
– Все нормально, – пробормотал Чалмерс. – Я что, слабею, Гарольд? Путешествие на силлогизмобиле никогда прежде на меня так не влияло.
Тут Чалмерс снова пошатнулся, толкнув при этом Ши, который упал бы, если бы в этот момент кто-то не толкнул его с другой стороны.
– О, простите! – сказал неизвестный.
Ши быстро отступил в сторону, на всякий случай опустив правую руку на рукоять меча, а левой поддерживая Чалмерса – вдруг у него все еще кружится голова. Он мог поклясться, что расслышал что-то о глупом нищем, но, должно быть, ошибся, потому что незнакомец тут же произнес мягко, но высокопарно:
– О, брат! Товарищ по воровству! Ну, как сегодня улов?
Изумленный Ши окинул человека быстрым взглядом. Бедра обернуты темной тканью, сандалии, сабля, раздвоенная бородка и усы, что закручивались до самых уголков глаз. Очень плоский нос и, самое главное… тюрбан. Значит, они в Индии!
Однако, минуточку! – в других странах тоже носят тюрбаны, от Аравии до Персии… Да, но там не едят карри.
Продолжая сомневаться, Ши сопоставил аромат карри, тюрбан и зной и решил, что, пока не доказано обратное, придется считать, будто это Индия. Силлогизмобиль позволял свободно пользоваться языком страны пребывания, поэтому Ши сказал:
– Простите, друг, вас, должно быть, подвела темнота. Мы не воры, мы – чужеземцы. Мы – э… запоздалые путники, которые оказались поблизости от вашего города и поспешили сюда.
– Чужеземцы? Пожалуй, это объясняет ваше странное одеяние. – Плосконосый разглядывал их подозрительно. – Но как вы вошли в город, если ворота закрыты?
Тут при свете луны на лице незнакомца блеснула какая-то полоска, и, присмотревшись, Ши заметил, что его нос прижат тонкой нитью, повязанной вокруг головы. Так вот почему он казался плоским! Сначала Ши подумал о рыболовной леске, но потом сообразил, что в городе доиндустриальной эпохи должно быть что-то менее экзотичное – конский волос или, скажем, кетгут. Но зачем он старается изменить внешность?
– Ворота закрыты? Но мы вошли до того.
– Истинная правда, истинная правда, – закивал Чалмерс.
Ши оставалось надеяться, что причиной тому были не последствия перегрузок, а врожденное ехидство.
– И теперь мы э… так и бродим, пытаясь найти приличную гостиницу.
– Да, бродим, – подтвердил Чалмерс.
Ши при этом отметил, что он не стал брать на себя ответственность за сомнительную часть высказывания.
Не скажете ли, добрый сэр, где здесь хорошая гостиница?
– Если у вас нет денег, то чего зря говорить! А, глядя на вас, я думаю, что у вас их нет.
Очевидно, незнакомец все еще принимал их за воров – или, в лучшем случае, за нищих. К сожалению, тут он попал в точку – у них действительно не было денег, по крайней мере в местной валюте.
– И что бы вы нам посоветовали?
– Убраться отсюда подальше! И чем скорее, тем лучше! В городе орудует шайка воров, и если попадетесь, то скорее всего лишитесь жизни, им не нужны свидетели! Желаю всяческих успехов! – С этими словами плосконосый быстро повернулся и растворился в темноте.
По спине у Ши пробежал холодок; он слышал о подобных вещах, но думал, что это было попозже, начиная с тысяча девятьсот двадцатых.
– Как вы считаете, док, правду он говорит?
– Более того, – сказал Чалмерс, – весьма вероятно, мы беседовали с одним из них. – Он поежился. – Кто лучше мог знать об их существовании – или кому еще могло понадобиться, чтобы мы убрались с улицы и ничего не увидели?
– Возможно, вы правы, док. И, в конце концов, зачем еще так по-дурацки изменять внешность?
– Вы имеете в виду нить на носу? Да, совершенно по-дурацки. Предположительно это свидетельствует о двух вещах: что воры безжалостны и что они плосконосы.
Ши изумился:
– Вы хотите сказать, что мы только что говорили с местным копом?
– И это возможно, – сказал Чалмерс, – но совет он дал хороший. Пойдемте поищем убежище, Гарольд.
Совет был действительно неплохой, Ши огляделся – на этот раз он увидел больше, глаза привыкли к лунному свету. Вдалеке виднелись причудливые очертания больших зданий, ему даже показалось, что он различает силуэт высокой тонкой башни.
– Думаю, мы в Индии, док. Более того, это не городок, а настоящий большой город.
– Совершенно согласен. – И Чалмерс тоже, нахмурившись, огляделся. – Ну и где, спрашивается, можно спрятаться в большом городе, если не в гостинице?
– Подальше от центра, хорошее место – переулки. – Ши поправил свой меч. – Бандиты вряд ли здесь рано ложатся спать и, скорее всего, тоже любят передки. Хотите рискнуть, док?
– Дайте подумать. – Чалмерс молитвенно сложил руки и на минуту поднес их к губам. Затем нарисовал в пыли круг носком ботинка и произнес:
…Чтоб познанье длилось вечно
Нам малыш-пророк поможет,
Только он один к нам может
Возвращаться бесконечно!
Тут же что-то вспыхнуло, как в мастерской фотографа, и перед ними возник человечек – не более двух футов ростом, с длинной бородой, в длинном халате и с лысиной, тускло отсвечивающей при лунном свете.
– Добрый вечер, сэр! Чем могу быть полезен?
– Викторианец да и только, – сказал Чалмерс тихо, чтобы это услышал только Ши, и затем громче, уже обращаясь к пророку: – Можете, безусловно, о мудрейший! Не знаете ли вы случайно, где мы оказались?
– Где? И вы зовете меня ради такого пустяка, сэр? Впрочем, деньги ваши. Это Индия – город Чандрадойя, если быть точным.
– Вы угадали, Гарольд, – вскользь заметил Чалмерс и снова обратился к пророку: – Благодарю вас, о Источник Мудрости. Не могли бы вы также сказать мне: а не знаете ли вы, с кем мы только что беседовали?
– Человек с конским волосом на носу? Разумеется, знаю, сэр! Это Рандхир, раджа этого прекрасного города! Что-нибудь еще?
– Сам раджа, говорите, – пробормотал Чалмерс задумчиво, – раджа разгуливает ночью без охраны, одетый, будто крестьянин? Ну и ну! Довольно странно… Нет, благодарю вас, о Почтенный. В информации на данный момент я больше не нуждаюсь.
– Рад был услужить вам, сэр. С вас шесть шиллингов, пожалуйста.
– Заплатите, Гарольд, – кивнул Чалмерс.
Ши одарил Чалмерса коротким красноречивым взглядом и стал шарить в кошельке.
– У меня сейчас с шиллингами туговато. Русская гривна не подойдет?
– О, я уверен, что это то же самое или даже больше! – быстро проговорил пророк, взял монету и поклонился. – Призывайте меня всякий раз, когда вам понадобится, сэр!
Снова что-то вспыхнуло, и он исчез.
Ши никак не мог проморгаться после вспышки, когда Чалмерс сказал:
– Значит, магия в этом мире работает, однако не очень хорошо.
– Не очень? Почему?
– Ну как же, Гарольд! Вы что, и впрямь поверили, будто властитель города станет бродить ночью, одетый как простолюдин, с конским волосом на носу? Это же не сказка Шехерезады!
– Разве? Хотите сказать, вы не помните там такой сказки, док?
Снова вспыхнуло, и снова перед ними возник миниатюрный пророк.
– Вы попали в сказку из сборника «Викрам и Вампир», из мудрой Бхагавадгиты, переведенной сэром Ричардом Фрэнсисом Бёртоном[54]54
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон (1821–1890) – лингвист, переводчик, поэт, исследователь, фехтовальщик и пр., переводил на английский с разных языков, в том числе «Сказки Тысячи и одной ночи» с арабского и «Викрама и Вампира» с хинди. (Здесь и далее – прим. перев.)
[Закрыть] – да-да, тем самым путешественником, который помогал искать истоки Нила.
Ши вытаращил глаза, а Чалмерс совершенно невозмутимо спросил:
– В какую именно?
– В пятую[55]55
Пятая сказка – «О воре, который смеялся и плакал».
[Закрыть], – ответил пророк и протянул ладонь. – Два шиллинга, пожалуйста.
Ши протянул еще одну русскую монету. Пророк взял и поклонился:
– Благодарю вас, джентльмены! Призовите меня, когда пожелаете!
Ши наконец обрел голос:
– Но мы вас не звали. Снова, я имею в виду.
– Что правда, то правда, но мы можем возвращаться бесконечно, когда сочтем нужным. Всего хорошего.
И пророк испарился во всем своем блеске.
– Не задавайте больше вопросов вслух, – посоветовал Чалмерс, – или он опять вернется.
– Не буду, – пообещал Ши. – С меня пока достаточно сомнительной версии с переодеванием раджи.
– Значит, наш пророк вас не убедил!
– Этот Прок – Пророк? Почему не убедил? Но кажется, мы попали в странную историю. – Ши вздохнул. – Зато именно то, что он властитель, и объясняет его маскировку.
Чалмерс нахмурился:
– Каким образом?
– А таким: если его царственный нос настолько велик, насколько высоко положение, то он, безусловно, должен был постараться его приуменьшить. Но не пора ли нам пойти поискать те самые переулки?
– Да-да, конечно. – И Чалмерс последовал за Ши по пыльной улице. – И еще надо как можно быстрее раздобыть местную одежду.
– Думаю, для этого придется дождаться утра, когда откроются лавки. Какую бы мне касту выбрать, как вы считаете?
– Больше всего вам подошла бы роль путешественника с запада, поэтому, док, персидский халат будет в самый раз. К тому же это позволит обойти и саму проблему каст, если ее здесь вообще можно обойти.
– Гм… с запада… но не слишком далекого. Конечно, большинству местных жителей наше нынешнее древнерусское платье показалось бы по меньшей мере странным. Тем не менее мы должны походить на чужеземцев, а не на сумасшедших. С моей точки зрения, лично мне вполне сгодится простой шафранный халат – я буду сунниаси, странствующий святой человек.
– Это с вашей-то европейской физиономией? И кого вы надеетесь обмануть?
– Философ может быть с любым цветом кожи, – надменно ответил Чалмерс, и это навело Ши на мысль о подавленном влечении к аскетизму. Но он решил, что сейчас лучше сменить тему и быстро сказал:
– А наш маленький философ явился прямиком из викторианской Англии, как мне показалось.
– Разумеется, почему бы и нет, если он из магазина Джона Веллингтона Уэлла, на Симмери Экс номер семьдесят.
– Но мы только что говорили на хинди. Как же мы тогда смогли его понять?
– Волшебство и есть волшебство, – вздохнул Чалмерс. – Безграничное знание и все такое.
– А-а… – Ши помолчал, обдумывая слова друга, затем спросил: – Вы хотите сказать, что теперь он будет являться нам всякий раз, как я задаю вопрос? – И он быстро обвел тревожным взглядом темноту вокруг себя, запоздало опасаясь, что мог спровоцировать еще один визит.
Чалмерс сделал то же самое; и когда на этот раз ничего не вспыхнуло, он облегченно вздохнул.
– Я мог бы это себе позволить лишь в том случае, если возникнет вопрос, для ответа на который нам недостаточно будет собственных знаний и опыта, или мы не сможем решить его, расспросив местных жителей. А до тех пор я был бы осторожен, задавая вопросы.
– Вы абсолютно правы, и я полностью с вами согласен, – подтвердил Ши. – А вот и подходящий переулок.
– И что вы здесь находите подходящего? – Чалмерс подозрительно взглянул на черный промежуток между домами. – Тем не менее, если это единственное место, где мы можем укрыться от шайки воров, то лучше поспешим в оное.
– Поспешим в оное? – переспросил Ши и направился к переулку.
После яркого лунного света они внезапно оказались в полной темноте.
– Где вы, Гарольд? – прошептал Чалмерс.
– Прямо рядом с вами, точнее, с тем местом, откуда доносится ваш голос. Здесь так же темно, как в Черной дыре Калькутты[56]56
В тюрьме «Сурадж Доул» в ночь на 20 июня 1756 г. по приказу бенгальского набоба Сураджа Доула 145 мужчин и одна женщина были заперты в тесный карцер Форт-Уильяма, Калькутта, Индия, имеющий размеры 5x54x25 м. Когда в 6 часов следующего утра злополучную камеру, получившую прозвище «Черная дыра Калькутты», открыли, то оказалось, что в живых осталось лишь 23 человека – остальные 123 погибли в жуткой давке или задохнулись.
[Закрыть].
