Текст книги "Революционер одной соломинки. Философия и работа Масанобу Фукуоки"

Автор книги: Ларри Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

В ночь перед отъездом в честь Сэнсэя устроили прощальный костер с большим количеством песен и хорошим настроением. Трудно было покинуть это идиллическое сборище, но утром, низко поклонившись, он попрощался со всеми, и мы продолжили свой путь.

Следующим запланированным мероприятием Сэнсэя была ферма недалеко от небольшого городка Северный Сан-Хуан в Золотой Стране. * Нас не ждали раньше вечера, поэтому мы решили сделать несколько остановок по пути. Первый был на ферме по производству органических продуктов, где несколько семей жили вместе, выращивая экологически чистые овощи, которые они продавали на фермерском рынке в Дэвисе и в ресторанах в Сакраменто. Разговор в основном касался того, насколько трудно мелким органическим фермерам зарабатывать на жизнь. Вторая остановка была в обычном миндальном саду. Садовник показал нам деревья, которые были посажены идеальными рядами. Поверхность почвы была полностью очищена от сорняков, что придавало ей вид бильярдного стола. Фермер объяснил, что миндаль был собран с помощью машины, которая встряхивала деревья, в результате чего миндаль упал на землю. Очистка поверхности от препятствий облегчила этот процесс.

* Регион у подножия гор Сьерра-Невада, где произошла Калифорнийская золотая лихорадка, начавшаяся в 1849 году.

Что меня интересовало в этих визитах, так это то, как сенсей общался с фермерами. Он был дружелюбным и общительным, не рассказывал о собственном опыте и не давал советов, если об этом не просили. Казалось, что его гораздо больше интересовали сами люди, чем их методы ведения сельского хозяйства. Я всегда думал о Сэнсэе как о застенчивом человеке, который был немного неловким в социальном плане, но оказалось, что это совсем не так. Во время тура я оценил его доброту и человечность. Не имело значения, были ли вы фермером, художником, водопроводчиком или торговым представителем в местном магазине Sears, он хотел знать о вас. Когда он выступал перед большой группой людей, он был горячим борцом за защиту природы; в меньшей группе у него было то же послание, но было более расслабленным и личным. Один на один он был обыкновенным.

Сэнсэй также был чрезвычайно терпимым. Я видел это в первый раз, когда встретил его, когда он не дрогнул от моей бороды и длинных волос, а потом, когда он не прогонял людей со своей фермы просто потому, что у них не было опыта ведения сельского хозяйства.

Однажды, когда мы сидели вместе в кафе в Беркли, вошел парень с остроконечным синим ирокезом в черной коже и цепях. Я не помню точно, что я сказал в то время, но это должно было быть что-то вроде: «Ну что ж, вход открыт для всех». Сэнсэй был в ярости. «Никогда не суди кого-то просто по внешнему виду», – сказал он. «Ты не представляешь, кто такой человек, пока не познакомишься с ним». Далее он рассказал несколько историй о людях, которых он встречал в прошлом, которые проиллюстрировали его точку зрения, переставил стул, чтобы мы больше не смотрели друг на друга, и не говорил со мной следующие полчаса.

Мы направились к северу от Невада-Сити по шоссе 49, пересекли реку Юба и продолжили путь к Сан-Хуан-Ридж, месту проведения гидравлических горных работ «Золотая лихорадка». К 1851 году большая часть золота в близлежащих ручьях уже была обнаружена, но горняки обнаружили, что золото было также в руслах древних рек, покрытых почвой, иногда глубиной в несколько сотен футов. Вода из замысловатых деревянных лотков стекала по шлангам, снабженным соплами, создавая похожие на пушку потоки воды, настолько сильные, что могли убить человека с расстояния двухсот футов(60 м). Эта сила использовалась, чтобы смыть почву, обнажая ниже залежи гравия. Затем гравий очищали в шлюзах, чтобы отделить его от золота. Это была ранняя система добычи полезных ископаемых, в которой все отложения и обломки попадали в реку Юба. В соседнем Малакофф Диггинсе, * сорок один миллион ярдов(31 млн. м2) материала был удален, в результате чего образовался каньон длиной семь тысяч футов(2 км), шириной тридцать четыреста футов и глубиной почти шестьсот футов.

* Термин «diggins» или относится к отходам, оставленным в конце операции.

Осадки забили русла рек, подняв их. Мэрисвилль, Юба-сити и Сакраменто неоднократно затоплялись. Ил смылся до залива Сан-Франциско. Один землевладелец, Эдвард Вудрафф из Мэрисвилля, наконец, подал иск против North Bloomfield Mining and Gravel Company в 1882 году. В одном из первых когда-либо принятых решений по защите окружающей среды компании было приказано прекратить использование гидравлического метода добычи. В 1893 году Конгресс США принял Закон Каминетти, который разрешил Инженерному корпусу армии США выдавать лицензии только на отдельные шахты, которые могли продемонстрировать, что их обломки не будут сбрасываться в водные пути, что фактически положило конец этой практике.

Мы сели на бревно и стали смотреть на место происшествия. Даже спустя более чем сто лет местность напоминала бесплодный лунный пейзаж с грудами белых камней и гравия. Единственными живыми существами, которые мы видели, были несколько низкорослых сосен и бегущая по скале ящерица. Яркий свет был невыносимым. «Это, – сказал Сэнсэй, – великолепный памятник человеческой жадности».

Мы ехали по пыльной грунтовой дороге, ведущей к фермерскому дому Олала, где наши хозяева, Робин и Арло, были готовы встретить нас. Они были активны в Сообществе художников Сан-Франциско, пока они не решили переехать в страну, чтобы стать фермерами в начале 1970-х. Ряд писателей, поэтов, художников, музыкантов и различных свободных духов переехали в этот район примерно в одно время, что сделало его одним из самых эклектичных сельских сообществ в Калифорнии. Многие из них построили автономные дома и посадили огороды. В то время Робин и Арло были единственными, кто занялся сельским хозяйством.

Около сорока или пятидесяти человек собрались на лугу ближе к вечеру, чтобы послушать

Что Сэнсэй говорит. В какой-то момент он описал, как он улучшил истощенную почву в своем саду, выращивая сплошной почвенный покров из таких растений, как лопух, редис, одуванчик, белый клевер и деревья акации. Ему нравились эти виды, потому что они были сильнорослыми и давали много сильных корней, которые аэрировали почву и рециркулировали питательные вещества из глубины земли. Он признал, что в той или иной ситуации все эти растения считались слишком агрессивными, чтобы с ними было легко справиться. Он поступил так: рассыпал семена всех вместе и позволил растениям работать над этим между собой. Некоторые преуспели в одной области, а другие преуспели в других. Иногда они все росли вместе. Картина менялась из года в год. Он называл их «работяги».

Далее он сказал, что, путешествуя по предгорьям Сьерра-Невады, он видел много поврежденной земли, но также заметил, что несколько растений, которые росли почти повсюду, эффективно помогали почве восстанавливаться. Затем он повернулся и указал на растение, растущее на склоне холма позади него. «Это мое любимое».

Из зала раздался громкий стон *, а затем легкий смех. «Что я сказал?» – спросил он. Склон холма, на который указал Сэнсэй, был покрыт Шотландским веником **, растением, которое местные жители обычно считали самым ядовитым сорняком. За этим последовала оживленная, а иногда и горячая дискуссия о сравнении коренных и неместных видов, «инвазивных» растений и ответственности человека.

* Во время своего второго визита в США г-н Фукуока услышал похожие стоны от овощеводов из Район Пьюджет-Саунд, когда он предложил им покрыть свои поля сплошным покровом клевера.

** Cytisus scoparius.

Один парень, который был энтузиастом местных растений, указал, что шотландский веник был инвазивным, неместным видом, который «захватил» территорию, вытеснив другие растения, которые были местными для этого района. Он думал, что эту угрозу следует искоренить. Г-н Фукуока ответил, спросив его: «Что такое аборигенное?» Он указал, что виды постоянно перемещаются по миру даже без помощи людей. «Семена разлетаются ветром с места на место даже на далекие континенты. Птицы и другие животные также могут переносить семена на большие расстояния. Состав растений в данной местности десять тысяч лет назад был другим, чем сегодня, сто лет назад или даже вчера. Береговые секвойи, которые люди считают родными для Калифорнии, существуют здесь менее двадцати миллионов лет. До этого, В Калифорнии был тропический лес. Он сейчас находится в Мексике и Центральной Америке. Все постоянно в движении.

«В последнее время люди ускорили этот процесс. Мы сознательно переносили виды из одного места в другое, и теперь, когда люди все время за рулем, а также благодаря международным путешествиям и коммерции, мы делаем это бессознательно.

Когда вы гуляете по своему саду, а затем садитесь в самолет на Гавайи, вы несете с собой кто знает, сколько видов микроорганизмов на вашей обуви и семян на вашей одежде? Это уже произошло, и распространение видов по миру будет только продолжаться. Кроме того, даже если бы мы взяли на себя труд заменить такие виды, как шотландский веник, местными растениями, нет никакой гарантии, что они больше здесь преуспеют. Условия изменились.

Во многих местах здесь нет растительности, нет верхнего слоя почвы, и вся территория суше, чем была раньше ».

Другой человек заговорил, сказав, что ее расстроила шотландская метла на ее территории, потому что она ничего не могла с ней поделать, и это выглядело как трата сил. Сэнсэй отметил, что шотландский веник – это растение, которое связывает азот, дает нектар пчелам и другим опылителям и идеально подходит для восстановления истощенной почвы. «Люди рубят слишком много деревьев, слишком много пасут животных, пашут. Количество органического вещества в почве уменьшается вместе с количеством и разнообразием микроорганизмов. Затем растения, такие как шотландский веник, восстанавливают повреждение. Вы можете назвать это инвазивным видом, если хотите, но он не был послан Богом специально для того, чтобы мучить вас.

«Природа не замечает, как был нанесен ущерб; она даже не считает это повреждением. Природа просто реагирует, всегда работая над созданием условий, которые лучше всего способствуют развитию жизни. Шотландский веник похож на повязку, наложенную на открытую рану, и эту повязку никто не накладывал. Его поместил туда сам источник исцеления. Как только шотландский веник выполнит свою работу, появятся другие растения, а шотландский веник постепенно исчезнет.

«Многие виды, которые люди считают« инвазивными », приспособлены к тому типу нарушений, которые люди вызывают, поэтому они следуют за людьми, куда бы они ни пошли. Например, вспашка создает голую землю. Природа как можно быстрее покрывает голую землю всем, что есть под рукой. Растения, которые особенно эффективны для покрытия вспаханных полей, такие как свинорой, вьюнок и lamb’s quarters, всегда встречаются на пашне. Шотландская метла следует за беспорядками, вызванными рубкой деревьев, а желтый звездчатый чертополох идет рука об руку с чрезмерным выпасом и эродированной почвой. Эти виды кажутся неприятными, но они являются неизбежным следствием того, что люди думают, что они могут каким-то образом обойти законы природы. Мы должны принять на себя ответственность и быть благодарными за то, что эти растения способны исправить нанесенный нами ущерб ».

Публика замерла, но на мгновение. Затем обмен мнениями продолжился с новой силой. Сенсею явно нравилось такое оживленное обсуждение, и он сожалел, когда стало слишком темно, чтобы продолжать. Семь или восемь из нас остались ужинать, и мы продолжали болтать, сидя за кухонным столом. Комнату освещала керосиновая лампа. Сэнсэй спросил о Индейцах майду, живших здесь раньше.

Ему рассказали, как они жили на относительно высоких высотах в летние месяцы и переезжали в предгорья зимой из-за сезонной доступности еды, и показали фотографии красивых спиральных корзин, которые они использовали для сбора и хранения семян, а также для приготовления пищи. . Затем Арло показал ему коробку со стрелами и другими артефактами, которые он собрал на ферме за последние пару лет. `` Они просто появляются каждый раз, когда я вспахиваю поля '', – сказал он.

Один парень, который был там, поэт и естествоиспытатель, живший поблизости, довольно резко сменил тему, когда сказал: `` В своем сегодняшнем выступлении вы упомянули, что когда вы впервые увидели Калифорнию с самолета, вы были удивлены, увидев почти безлесные холмы, покрытые бурыми травами, и что после путешествия вы пришли к выводу, что люди превращают Калифорнию в пустыню. Я думаю, вы ошибаетеся в этом. В Калифорнии средиземноморский климат, где почти не бывает дождей шесть месяцев подряд, а иногда и дольше. Причина, по которой Калифорния кажется такой пустынной в это время года, связана с климатом ».

Это был первый из тридцати случаев, когда кто-то сказал ему это во время его визита. Сэнсэй ответил, что он хорошо осведомлен о климате Калифорнии, но свидетельства антропогенного опустынивания были повсюду.

«Люди просто не хотят брать на себя ответственность за то, что они делают, и считают средиземноморский климат удобным козлом отпущения, точно так же, как они обвиняют« инвазивные »виды в запущенных ландшафтах, которые они сами создали. Люди отрицают экологическую катастрофу, которую они здесь создали ».

Мужчину это не убедило, и он ответил, что родился в Калифорнии и прожил там всю свою жизнь. Он изучал экологию в университете и много лет жил в хижине, которую построил сам глубоко в лесу. «При всем уважении, я думаю, что знаю Калифорнию лучше, чем вы, человек, который был здесь всего пару недель». Было уже поздно, поэтому нам пришлось закончить обсуждение, двое из них согласились не соглашаться, но с Этой поездки в Калифорнию, тема того, как реабилитировать созданные человеком пустыни мира, стала страстью г-на Фукуока на всю оставшуюся жизнь.

На следующее утро мы позавтракали и немного погуляли по ферме.

Робин и Арло показали нам чесночные поля, несколько камней, где Майду терли желуди и несколько огромных оврагов, оставленных предыдущими владельцами, которые они пытались отремонтировать. Затем мы посетили цыплят и индеек, которые бегали перед домом, поблагодарили хозяев и двинулись дальше.

Нашей следующей остановкой была органическая рисовая ферма Лундберг, но, опять же, у нас было немного времени, поэтому мы решили остановиться на время на площадке для пикника с видом на Долину Сакраменто. Был теплый ясный день. Мы нашли стол в тени большого дуба и посмотрели на шахматный узор полей внизу. Мы могли видеть Мерисвилл-Баттс, «самую маленькую горную гряду в мире», странным образом поднимающуюся из ровного дна долины, и Береговую гряду вдали. Наш разговор зашел о влиянии людей на формирование ландшафта Калифорнии.

Первоначально прибрежные районы Калифорнии, Тихоокеанского Северо-Запада, Канады и островов Японии были одними из самых гостеприимных мест для проживания людей. Когда европейцы пришли в Калифорнию, они нашли ее холмы, долины и равнины, заполненные лосями, оленями, зайцами, кроликами, перепелами и другими животными, пригодными для еды; ее реки и озера, кишащие лососем, форелью и другой рыбой, ее русла и берега покрыты мидиями, моллюсками и другими съедобными моллюсками; скалы на ее морском берегу кишат тюленями и выдрами; и ее леса, полные деревьев и растений, с желудями, орехами, семенами и ягодами »2. На пастбищах, покрывающих Центральную долину и прилегающие предгорья, были как однолетние, так и многолетние растения. Наиболее важными из них были многолетние кустарниковые травы.

Однолетние полевые цветы, луковицы, разнотравье и кустарники служили нектаром для бабочек, пчел и других насекомых-опылителей.

Вода была везде. Соленые болота существовали в низменных прибрежных районах, пресноводные болота во внутренних долинах и вдоль рек, ручьев и озер. Нижняя часть долины Сан-Хоакин была покрыта сотнями квадратных миль туловых озер. К востоку от города находилось пресноводное болото площадью одиннадцать соток квадратных миль.

Залив Сан-Франциско в месте слияния рек Сан-Хоакин и Сакраменто, узкий пролив Каркинес, единственный выход из Центральной Долины к морю, заставили отложения накапливаться за ними, образуя неглубокую перевернутую дельту с оползнями и низкими островками торфа и тула. Там, где пресная вода из этого болота встретилась с соленой водой залива Сан-Франциско, образовалась солоноватая эстуария. Подобные болота и солоноватоводные лиманы – самые богатые из всех экосистем, изобилующие всеми видами жизни. Пеликаны и другие птицы использовали болота для гнездования, а десятки миллионов перелетных птиц использовали их каждый год как места для зимовки.

Кристаллические реки и ручьи беспрепятственно текли с гор, а весенние ручьи – мелкие бассейны, которые собирают дождевую и талую воду и медленно высыхают, – покрывали низины. Ежегодно в долине происходили наводнения, оставляя в горах богатые отложения ила. Иногда наводнения были бы настолько сильными, что вся Центральная долина заполнялась водой. Все эти крупные наводнения были вызваны одной и той же последовательностью событий: сильное накопление снега в начале сезона последовало за непрерывной серией теплых тропических штормов, которые растопили снежный покров. Крупнейшее наводнение произошло зимой 1861–1862 годов, когда все низменные районы от реки Колумбия до Сан-Диего были затоплены на несколько недель. Эти мега-наводнения смешали отложения с различных горных хребтов, каждый со своим уникальным минеральным составом.

Это одна из причин того, что почвы в Центральной долине считаются одними из самых богатых в мире.

Некоторые области в Калифорнии, такие как субальпийские леса и пустыни на юге, были незначительно заняты и мало изменены индейцами, но большая часть ландшафта, особенно растительность, сильно пострадала от их присутствия.

Однако с приходом европейцев окружающая среда, за которой они так тщательно ухаживали, претерпела полную трансформацию, поскольку сельское хозяйство и выпас скота пришли на смену естественным экосистемам.

Первоначально пастбища состояли из многолетних кустарниковых трав с некоторыми однолетними травами, полевыми цветами и клевером. Многолетние травы имеют глубокую и разветвленную корневую систему и остаются зелеными все лето. Когда в конце 1700-х годов испанцы представили пастбищный скот, лошадей, овец и коз, они также принесли семена европейских однолетних трав, таких как рожь и овес, которые быстро распространились.

Пастбищные животные выборочно поедали более питательные местные многолетние растения, что давало однолетникам большое репродуктивное преимущество. Они также сжирали местные однолетние цветущие растения, прежде чем они успели дать семена.

Экосистема естественных трав вскоре была вытеснена однолетниками, что привело к уменьшению содержания органического вещества в почве, что снизило ее способность удерживать воду. Выпас овец, которых натуралист Джон Мьюр назвал «саранчой», опустошил лесные луга.

Обширные лесозаготовки, особенно вблизи поселений и горнодобывающих предприятий, ускорились во время золотой лихорадки, в результате чего целые горные склоны остались голыми и открытыми для эрозии. Сельское хозяйство истощило почву, сделало ее засоленной и снизило уровень грунтовых вод. Это также исключило среду обитания насекомых-опылителей и других диких животных.

Владельцы ранчо систематически убивали медведей, волков и горных львов, отлавливая их, охотясь на них и используя стрихнин. Фермеры и садоводы регулярно травили птиц и водоплавающих. Других животных убивали ради спорта или ради шкуры.

На всех крупных реках долины были построены плотины. Они контролировали большие наводнения, но лишили почву омолаживающих отложений ила. Вместо этого за дамбами скопился ил, который стал проблемой. болота были осушены, чтобы создать поля для сельского хозяйства. В конце концов, почти все водно-болотные угодья были рекультивированы с помощью обширных систем дамб, оставив обходные пути для отвода избыточных паводковых вод в море. Более 95 процентов исторической приливно-болотной зоны в месте слияния рек Сакраменто и Сан-Хоакин было выровнено и засыпано.

Приток пресной воды из этих рек был дополнительно сокращен за счет водозаборов для нужд сельского хозяйства. После осушения вновь созданных полей в дельте торфяные почвы подверглись окислению. Ветровая эрозия и разложение торфа привели к резкому проседанию. Сегодня большинство этих полей находится ниже уровня моря. Время от времени почва загорается и продолжает тлеть годами.

Эти изменения – вырубка леса, выпас скота, изменение видов трав, сокращение диких животных, уничтожение разнообразных сред обитания, вспашка, плотины и осушение болот – все это сделало Калифорнию более сухой. Калифорния сейчас гораздо менее гостеприимное место, чем 250 лет назад.

После того, как мы говорили об этом почти час, Сэнсэй на мгновение замолчал, затем в его глазах появилась знакомая искорка. «Похоже, вы не согласны с тем парнем, который вчера вечером сказал, что Калифорния выглядит именно так из-за средиземноморского климата». Мы засмеялись, счастливые остаться в живых, сели в машину и поехали к следующему пункту назначения.

«Семейные фермы Лундберг» – это большая ферма в третьем поколении, основанная в 1937 году Альбертом и Фрэнсис Лундберг после их переезда в Сакраменто из Небраски во время Великой депрессии. Согласно истории компании, «Альберт видел разрушительные последствия «Пылевых бурь »в результате плохого управления почвой и недальновидных методов ведения сельского хозяйства. Переехав с семьей в Северную Калифорнию, он убедил нас в необходимости заботиться о земле ».

У Альберта и Фрэнсис было четыре сына: Элдон, Венделл, Харлан и Гомер. Все они стали фермерами и были совладельцами, когда Сэнсэй приехал в гости, сначала в 1979, а затем в 1986. Лундберги всегда были лидерами движений за органическое и устойчивое земледелие и были пионерами в ряде инновационных, экологически безопасных методов выращивания риса.

Почва возле Ричвейла, где расположена ферма, представляет собой тяжелую глину, которая плохо подходит для многих культур, но идеально подходит для риса. То, что начиналось как сорок акров(16 га), теперь составляет шестнадцать тысяч(6400 га), почти все это засажено органическим рисом. Вода для орошения поступает из реки Фезер, которая перекрыта близлежащей плотиной Оровилл, самой высокой плотиной в Соединенных Штатах. Это дамба насыпная, построенная в основном из обломков гидравлических шахт, которые заилили Реку Фэзер во время золотой лихорадки.

Ричвейл находится очень близко к Оровиллю, где жили Герман и Корнелия Айхара и где у них была школа макробиотики. Один из их учеников, парень по имени Питер работал на ферме и подарил книгу «Революция одной соломинки» одному из четырех братьев. В течение нескольких недель они все прочитали ее и пригласили Сенсея в гости, пока он был в Калифорнии. Они приветствовали нас, и после короткого разговора мы вышли на поля с Харланом в качестве проводника. Лундберги всегда были твердо привержены делу сохранения здоровья почвы и окружающей среды. Это нашло отражение в их методах управления, которые включали в себя водосбережение, севооборот, использование почвопокровников, отдых полей и заделку всей рисовой соломы в почву вместо ее сжигания.

Многие поля после сбора урожая засыпают соломой и затапливают, чтобы имитировать заболоченные земли. Здесь обитают кулики и белые цапли. Остальные поля остаются под покровными культурами, который также обеспечивают среду обитания для мигрирующих уток и гусей. Каждую весну перед подготовкой этих полей к посадке волонтеры, в том числе учащиеся начальной школы, тщательно собирают сотни, а часто и тысячи яиц птиц, гнездившихся на этих полях. Яйца инкубируются в местном инкубатории, и молодые птицы выпускаются в природу.

Г-н Лундберг объяснил все это Сэнсэю, а затем рассказал ему о проблемах, с которыми они столкнулись при выращивании риса в таких больших масштабах.

Сюда входили борьба с сорняками, необходимость очистки полей под пар и под покровные культуры для поддержания плодородия, а также необходимость передвижения тяжелой техники по почве. Он спросил Сэнсэя, есть ли у него какие-нибудь идеи по этому поводу. В течение дня Сэнсэй действительно внес несколько предложений по изменению севооборотов в качестве стратегии борьбы с сорняками.

Он увидел, что у них были поля, на которых один год выращивали рис, а в следующий – пшеницу, но они обрабатывали поля зимой. В течение вегетационного периода они использовали тракторы для обработки почвы пять или шесть раз для борьбы с сорняками. Сэнсэй посоветовал им делать то же, что и он, и выращивать по два урожая в год: рис летом и пшеницу зимой. Постоянный урожай на полях будет контролировать сорняки, и им нужно будет сделать только два прохода трактора по полям для сбора урожая.

Вот что он предложил: «В конце лета или в начале осени посейте с самолета семена озимых зерновых в стоячий урожай риса, дайте им прорасти зимой. поздней весной, незадолго до того, как озимые зерно будут готовы к сбору урожая, сделайте еще один проход с самолетом и бросьте семена риса на поле. Затем пройдите комбайном в мае или июне и уберите урожай пшеницы, оставив стебли на поле. Тогда рис будет всего несколько дюймов в высоту, и трактор не повредит его. Каток, прикрепленный к комбайну, придавит стебли пшеницы, которые затем действуют как мульча. У риса не должно быть проблем с прохождением через мульчу, и он будет хорошо справляться с сорняками. Однако, чтобы этот севооборот был успешным, важно не вспахивать почву. Главные проблемы – это огромность полей и недостаток людей.

В этой ситуации я не вижу, как можно избежать использования самолетов и крупной техники. Просто нужно сделать как можно меньше проходов по полям ».

Лундберг чувствовал разочарование Сэнсэя по поводу отсутствия человеческого присутствия, потому что оно также было его собственным. Затем разговор перешел на проблемы промышленного земледелия и распределения, и как много за это платит общество.

Г-н Лундберг сказал, что очень немногие органические фермы могут быть такими же большими, как их, и что ответственное выращивание сельскохозяйственных культур ставит их в невыгодное положение. Гораздо проще и дешевле использовать химические удобрения и сжигать рисовую солому, как это делали обычные фермеры. У Лундбергов также больше потерь урожая из-за насекомых, но они стремятся избегать использования синтетических пестицидов. Он также упомянул, что фермеры-химики перекладывают значительную часть своих расходов на окружающую среду и население в виде загрязнения. «Однако мы действительно испытываем удовлетворение, зная, что мы производим здоровую пищу и делаем все возможное, чтобы быть хорошими хозяевами земли».

В тот день я узнал много нового о выращивании риса и о человечестве. Эти два человека, принадлежавшие к разным культурам и использовавшие совершенно разные методы ведения сельского хозяйства, говорили вместе с таким уважением и взаимным восхищением. Их объединяла любовь к земле и желание оставить мир в лучшем месте, чем они его нашли.

Беркли и дзен-центр Green Gulch

Нашими хозяевами в районе залива Сан-Франциско снова были Мино и Фусако.

Мино уехал из США в Канаду в 1968 году, чтобы избежать призыва в армию на Вьетнамскую войну по соображениям личной совести (позже он был помилован). Он познакомился с Фусако в Британской Колумбии в 1970 году, когда она и ее три дочери посетили деревню, где жил Мино. В 1970-х годах они провели вместе три года в LamaFoundation, духовном сообществе и ретритном центре в Нью-Мексико. Во время нашего визита у Мино была небольшая строительная компания в Беркли, а Фусако активно работала над проектами, которые способствовали социальной справедливости и миру во всем мире. Сенсей и Аяко-сан были рады нескольким дням относительной тишины и ценили время, проведенное за чашкой чая с Фусако и ее японскими друзьями.

В первый же день Сэнсэй попросил показать им огород на заднем дворе.

Мино и Фусако с опаской посмотрели друг на друга, затем Фусако сказала, что они предпочли бы не показывать его ему, потому что были слишком смущены его неопрятным состоянием. Этот отказ длился недолго. Когда сенсей что-то просит, вы в значительной степени должны подчиняться, и вскоре мы спустились по черным ступеням дома в сад. Он казался ярким, и все растения были хорошего цвета, но он зарос. Мино объяснил, что надеялся привести в порядок сад до прибытия Сэнсэя, но он был слишком занят на работе.

Сэнсэй пробирался сквозь сорняки и клевер, находя кое-где несколько овощей. Затем он широко улыбнулся и объявил, что это самый великолепный огород, который он посетил с момента приезда в Америку.

Он сказал, что другие сады, которые он видел, были просто голой землей с растениями, выстроенными рядами, как маленькие солдаты. Но в этом саду он чувствовал причастность к природе. «Это первый этап к семейному саду на основе натурального земледелия», – сказал он. «В первый год люди сеют семена, на второй год природа вносит коррективы, а на третий год боги создают для нас естественный сад». Сэнсэй даже на следующий день привел небольшую группу людей и провел там импровизированный семинар.

Одним из преимуществ составления маршрута было то, что я мог взять с собой Сенсея и

Аяко-сан в места, которые представляли для меня особый интерес, поэтому однажды я взял их на экскурсию по Беркли, начав с кампуса. Мы вошли через северные ворота, спустилися с холма через лесную местность, где росли некоторые прибрежные секвойи, пересекли Строберри-Крик по узкому пешеходному мосту и прошли мимо дома канцлера, прежде чем прибыть в Хилгард-холл. Это здание, в котором размещались кафедры почвоведения, питания растений и патологии растений, является одним из многих, спроектированных Джоном Галеном Ховардом в неоклассическом стиле Школы изящных искусств. Эти здания, построенные в начале 1900-х годов, образуют то, что считается «классическим ядром» кампуса. Они включают, среди прочего, Главную библиотеку, Греческий театр, Сатер-Гейт, Уиллер-холл, ЛеКонте-холл, великолепное здание Hearst Mining и самая известная достопримечательность кампуса, 307-футовая башня Сатер, более известная как Campanile, построенная по образцу Campanile Сан-Марко в Венеции. Мы вошли в Хилгард-холл и Я показал им классы и почвенные лаборатории; позже мы посетили теплицы для питания растений, которые находились в квартале от нас.