Текст книги "Революционер одной соломинки. Философия и работа Масанобу Фукуоки"

Автор книги: Ларри Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Наша идея заключалась в том, чтобы выращивать зерновые так же, как японцы выращивали их в традиционные времена. У нас был относительно большой огород перед домом и около акра(40 соток) орошаемых рисовых полей. Был безграничный запас навоза от соседнего фермера, который держал в коровнике несколько коров. Он мотивировал нас, чтобы мы надели высокие резиновые сапоги и вычистили коровник насколько душе угодно.

Еще был бесконечный запас рисовой шелухи с местной мельницы. Мы закапали навоз и рисовую шелуху в почву с помощью культиватора и сделали компост для подкормки овощей. Почва заметно улучшилась за очень короткое время.

Мы часто спрашивали совета у наших соседей, и они были более чем счастливы помочь. Большинство из них не понимало, почему мы так интересовались старым способом ведения сельского хозяйства, но некоторых мы явно зацепили за живое. Однажды зимой мы выращивали вику в качестве покровной культуры, как и перед войной. Соседские поля зимой были голыми, поэтому наши действительно выделялись своими ярко-пурпурными цветами. Некоторые из нас однажды стояли рядом с одним из полей, когда пожилой парень проехал мимо на своем велосипеде. Со слезами на глазах он поблагодарил нас за выращивание именно этой покровной культуры. Он сказал нам, что прошло более двадцати пяти лет с тех пор, как он видел поле, подобное нашему, и это вызвало счастливые воспоминания.

В другой раз я работал в саду перед домом, когда пожилая женщина, которая постоянно сутулилась из-за того, что всю жизнь работала в поле, позвала меня с улицы внизу. «Не забудьте замульчировать баклажаны, – сказала она. «Им нравится, чтобы их корни были прохладными в такую ​​жаркую погоду». Я поклонился и поблагодарил ее, затем пошел в сарай, взял охапку рисовой соломы и положил ее под растения.

Слух о нашей ферме распространился, и вскоре друзья из Киото начали приезжать. Мы также стали остановкой в ​​маршруте путешественников, которые отправились из Европы и прошли через Ближний Восток, Индию, Непал, Юго-Восточную Азию и Гонконг, наконец, в Японию. Гости из Киото приезжали в основном по выходным.

Некоторым понравилась работа с нами в полях, но мы не ожидали, что они будут работать. Мы были рады предоставить им убежище, где они могли бы гулять по горам, плавать в реке или просто отдыхать и наслаждаться садами. Однако ожидалось, что путешественники со всего мира, которые остановились здесь более чем на пару дней, присоединятся к нам в любой работе, которую мы выполняли в поле в то время, и помогли на кухне.

Жить было хорошо. Хироко родила двоих детей на ферме, обоих с помощью местной акушерки Оно-сан. Первый, мой крестник Райсон, «приехал» ночью в сильную метель. Когда мы позвонили Оно-сан, чтобы сказать ей, что нам нужна ее помощь, она сказала, что приедет прямо на своем велосипеде! Это правда, что велосипеды являются традиционным средством передвижения акушерок в Японии, но было холодно и шел снег, а Оно-сан было больше семидесяти пяти лет, поэтому мы решили забрать ее на грузовике. Когда родился второй ребенок, Хонами, я уже вернулся в Соединенные Штаты, но слышал, что Оно-сан тоже принимала ее роды.

Однажды зимой все уехали на несколько месяцев, и я остался один, чтобы присматривать за домом. Большую часть времени я сидел у плиты, изучая Японские иероглифы и книги об Азии. Я также навещал соседей и сидел у их печей, ел мандарины и говорил о жизни в долине.

Частой темой разговоров было то, как все изменилось за последние двадцать пять лет. Большинство изменений явилось прямым результатом механизации и, как следствие, внезапной депопуляции. Оставшиеся жители деревни были слишком стары и слишком малочисленны, чтобы справляться с задачами, необходимыми для того, чтобы земля оставалась такой же здоровой и продуктивной, как и раньше. Это пренебрежение было легко увидеть в заброшенных домах и полях, усеивающих ландшафт, особенно в более отдаленных районах, но место, где был нанесен наиболее серьезный ущерб, не было очевидно для обычного посетителя. Оно было в лесах и редколесьях.

В традиционные времена ветки подрезали, резали под корень для омоложения, подлесок время от времени вырезали, а некоторые деревья вырубали, чтобы избежать загущения. Поскольку эти работы не выполнялись, лесные массивы заросли, и вечнозеленые хвойники постепенно вытеснили солнечные лиственные деревья. Вечнозеленые деревья создают темный и относительно бесплодный подлесок, поэтому разнообразие уменьшилось, как и способность леса накапливать воду и контролировать наводнения. Бамбуковые рощи вышли из-под контроля, потому что люди больше не собирали побеги для еды, а стебли – для других целей. Кабаны и обезьяны мигрировали с возвышенностей и стали надоедать на рисовых полях и в огородах.

На склоны, окружающих рисовые поля, также не обращали внимания, что подвергало опасности животных, которые стали зависимыми от годового цикла нарушений, вызванных деятельностью человека. Восточный аист, светлячки и бабочки, виды, которые Японцы с тоской ассоциировали с традиционным сельским образом жизни, исчезали. Ястребы, которые зависели от фермеров, стригущих полосы вокруг рисовых полей, чтобы они могли видеть свою добычу, становились все более редкими.

На протяжении сотен лет японские фермеры создавали сельскохозяйственный ландшафт по предсказуемой схеме. Растения и другие животные адаптировались к изменившейся среде и стали полагаться на нее. Когда люди перестали делать то, что было необходимо для поддержания этого ландшафта, пострадали все виды.

Сбор Игуса

Я впервые услышал о Масанобу Фукуока, когда был на Суваносе. Несколько посетителей, которые приходили к Шузану, также упоминали его, но никто, с кем я разговаривал, на самом деле не был на его ферме, поэтому он и его сельское хозяйство оставались загадкой. Однажды я решил поехать на Сикоку, посетить его ферму и убедиться в этом сам. Была поздняя весна, и мы уже закончили пересадку риса. Я шел по узким тропинкам у реки, пока не добрался до небольшого городка в нескольких милях от меня и сел в автобус, идущий в Киото. Побывав там у друзей пару дней и побродив по храмовым садам, я продолжил путь на юг. *

* В Киото более шестисот буддийских храмов. У большинства есть сады, открытые для публики.

У меня заканчивались средства, поэтому я остановился в префектуре Окаяма, где друг посоветовал мне найти работу по сбору игусы *, высокого тростника, используемого для плетения верхней поверхности татами. Это растение выращивают только в нескольких местах в Японии, но парень, который приехал в Сузан, вырос в одном из них. Это одна из немногих сезонных работ, на которую фермеры едут, чтобы помочь с урожаем.

Он дал мне несколько контактов, а затем добавил с улыбкой: «Вы знаете, сбор урожая игусы – самая тяжелая сельскохозяйственная работа в Японии».

* Juncus effusus.

«Отлично, – сказал я, – давай». Мой друг позвонил заранее, поэтому Уэда-сан, фермер игуса, который должен был быть моим начальником, ожидал меня, когда я приехал. Он объяснил, чего можно ожидать, и спросил, готов ли я так усердно работать. Я заверил его, что да. «Прекрасно», – сказал он и показал мне, где я остановлюсь в одной из двух комнат, выделенных для десяти или двенадцати из нас, которые будут там собирать урожай. Потом добавил: «Мы встаем завтра в три часа утра».

Выращивание игусы требует от фермера исключительных навыков. Рассаду необходимо выращивать чуть больше года, прежде чем пересаживать на затопленные поля в конце ноября или начале декабря. Это трудная и неудобная работа, так как в это время очень холодно, а температура воды близка к нулю. К концу июля растения достигают более четырех футов в высоту. Сбор урожая происходит в самое жаркое и влажное время года. Стебли срезают серпом с прямым лезвием на уровне земли, по одной горсти за раз. Затем комбайн встряхивает камыши, чтобы избавиться от коротких или деформированных, и складывает их рядом. Другой рабочий связывает их в снопы. Пучки окунают в жидкую глиняную ванну и кладут сушиться на день или около того.

Это помогает защитить стебли и сохранить их аромат и светло-зеленоватый цвет.

Если в период сушки, даже на короткое время, пойдет дождь, урожай погибнет.

Мы прибыли на поля, когда уже начинало светать. Уэда-сан стоял в кузове грузовика и смотрел на запад в поисках любых признаков грозы. Он слышал прогноз погоды, но больше доверял своему опыту. Потом он дал слово, и мы начали собирать урожай. Это была действительно тяжелая работа, но как только я овладел ею, я смог не отставать от других весь день. Группа сельских жителей собралась на краю поля, глядя на нас и разговаривая. Собственно, они смотрели на меня. Они никогда раньше не видели гайдзинов*, работающих на полях, не говоря уже о сборе урожая игусы. Я улыбнулся, помахал рукой и продолжил работу.

* Неяпонский человек.

Мы закончили, когда было слишком темно, чтобы больше ничего видеть, и вернулись в фермерский дом, покрытые грязью. Потом мы приняли ванну, поужинали и легли спать около одиннадцати часов. Во время обеда один из рабочих сказал мне: «Вы знаете, о чем говорили те сельские жители, не так ли? Они гадали, как долго ты протянешь ». На следующее утро и следующие двенадцать утра мы продолжали в том же порядке, пока не был собран урожай. В тот вечер другой фермер из деревни спросил, не хочу ли я помочь ему собрать урожай, но я вежливо сказал ему, что у меня есть другие дела, которые мне нужно сделать. На следующее утро я вернулся в дорогу с несколькими сотнями долларов в кармане и с удовлетворением осознавал, что добрался до конца.

ГЛАВА 3

Природная ферма Масанобу Фукуока

Несколько дней спустя я прибыл в деревню г-на Фукуока и направился к рисовым полям. Было легко увидеть, какие поля принадлежали ему, потому что они были заполнены клевером, соломой и сорняками; насекомые были повсюду. Мистер Фукуока работал поблизости и подошел ко мне, чтобы поприветствовать. Это был невысокий стройный мужчина, одетый в ботинки и рабочую одежду обычного японского фермера, но его белая тонкая борода, блестящие глаза и настороженная самоуверенная манера поведения придавали ему вид весьма необычного человека.

Мы представились и поболтали несколько минут. Я рассказал ему о своем опыте в ашраме на острове Суваносе и о нашей ферме в Шузане. «Итак, – сказал он, – вы знакомы с выращиванием риса. Вы когда-нибудь видели такой рис? »Я сказал ему, что не видел. «Это потому, что эти поля не вспахивались более двадцати пяти лет». Меня охватила тряска. Не пахали больше двадцати пяти лет? Действительно? Я вспомнил тот урок о почвах, где профессор сказал, что было бы здорово, если бы нам не приходилось вспахивать землю, но мы просто не знали, как выращивать пищу другим способом. Это был пример, о котором никто не знал! Мне казалось, что я только что открыл для себя Святой Грааль органического беспахотного земледелия.

Я слышал, что мистер Фукуока разрешал студентам жить и работать на своей ферме, поэтому я спросил его, могу ли я остаться на некоторое время, чтобы «принять его учение», что довольно формально, но сразу дает понять, какие у нас отношения. Он согласился, затем добавил: «То, как я здесь занимаюсь сельским хозяйством, немного отличается от того, к чему вы привыкли, поэтому было бы хорошо, если бы вы были непредвзятыми». Он сказал мне, как найти путь к саду, где я встречу другие ученики; они покажут мне все вокруг.

Оглядываясь назад, я вижу, что все, что я делал в Японии до того момента, подготовило меня к тому, что должно было последовать. Я мог достаточно хорошо говорить по-японски, особенно по терминологии сельского хозяйства, и имел опыт совместной жизни в деревенской обстановке без современных удобств. Я знал, как использовать японские сельскохозяйственные орудия и выполнять большинство основных сельскохозяйственных работ, и я мог работать целый день, не унывая. Я также знал, насколько важным будет этот многолетний пример выращивания зерновых с использованием органических методов без обработки почвы для мирового сельскохозяйственного сообщества. Но больше всего меня подготовило к пониманию философии мистера Фукуока, когда я сел на этот корабль в Сан-Франциско с небольшим количеством вещей и без плана, только с уверенностью, что все будет хорошо.

Небольшая деревня, в которой вырос мистер Фукуока, находится примерно в семнадцати милях от города Мацуяма. Семья Фукуока, вероятно, поселилась здесь много веков назад.

Нынешний фермерский дом был построен дедом г-на Фукуока и является типичным для других жителей деревни. Ферма состояла из примерно одного акра(40 соток) рисовых и ячменных полей и десяти акров(4 га) цитрусового сада, расположенного на холме с видом на Внутреннее Море.* От поля до фруктового сада идти минут двадцать.

* Небольшое море среди островов Хонсю, Кюсю и Сикоку.

Я поднялся по узкой извилистой дороге, которая вела к «горе», где Меня тепло встретили несколько молодых японцев, которые только что возвращались с работы. Хиде-сан показал мне все вокруг. Мы прошли через поле из горчицы, редиса, гречихи, люпина и сорняков, которое в большинстве мест было выше пояса. Хиде-сану приходилось время от времени рубить виноградные лозы и ветки, чтобы расчистить тропинки, которые были не более фута шириной и существовали только там, где люди или животные недавно путешествовали. Он показал мне источник и цистерну, пруд, свои любимые фруктовые деревья и ягодные кусты, бревна шиитаке, аккуратно сложенные под деревьями, курятник, сарай для инструментов и несколько мест, откуда можно было посмотреть на долину и увидеть вплоть до залива Мацуяма. Здесь росли тутовые деревья, конские каштаны, гинкго, сумах, бамбук и так много растений, которые я никогда раньше не видел, все вместе росли без видимого порядка или рисунка.

В какой-то момент я спросил Хидэ-сана, где находится огород. Он остановился и подумал про себя на мгновение, затем посмотрел на меня и сказал: «Ты хочешь сказать, что еще не заметил? Весь сад – это огород ». Он сорвал цветки некоторых горчичных растений, затем листья трех или четырех листовых растений, которые я не сразу узнал. «Хотите салат?» – спросил он с улыбкой. Затем он попросил меня пройти за ним в нескольких шагах от тропы, которая показалась мне заросшей сорняками. Он раздвинул растения, чтобы обнажить несколько огурцов, сладкий картофель и тыкву. С тех пор и до конца тура он продолжал указывать, пока мы шли. «Здесь картофель, там дыни, а там малина, лопух, помидоры, лук». Повсюду росли овощи, не говоря уже о изобилии диких съедобных растений. «Вы узнаете, где все находится примерно через месяц», – сказал он. Наконец мы подошли к маленькой хижине, которая будет моим домом на следующие два года. Ю-сан была моей «соседкой по хижине» вместе с одним или двумя другими, когда возникала необходимость.

Наш однокомнатный приют также служил групповой кухней. У входа был земляной пол, но большая часть жилой площади была приподнята на платформе с татами.

Постельное белье и личные вещи были аккуратно сложены в углу. Кухонные принадлежности, включая фасоль и зерно, мешок с картофелем и еще один мешок сладкого картофеля, банки с мукой, соленые огурцы, мисо и сухофрукты, были в другом.

Были также посуда, горшки, вок и чайники, почерневшие от многих лет использования.

Связки сушеных трав были подвешены на веревках внутри, в то время как другие овощи и фрукты сушились снаружи под карнизом. У входной двери стоял большой глиняный кувшин для воды с ковшом.

Еду готовили на дровяном камине в центре комнаты.

Различные горшки и чайники по очереди висели над огнем на регулируемом крючке, подвешенном к стропилам. Дым от огня выходил из хижины через два отверстия по обе стороны потолка. Большую часть времени это работало достаточно хорошо, но все же потолок был покрыт тонким слоем сажи. В первую ночь, когда я был там, мы ели восхитительный ужин из вареного риса с ячменем, обжаренных овощей и мисо-супа. После обеда мы допоздна болтали под звездами.

На следующее утро перед рассветом запел петух. Вскоре из своих хижин вышли другие рабочие. Один ухаживал за цыплятами и утками и выпускал их из курятника. Другой пошел к источнику с ведрами, чтобы пополнить кувшин с водой. Повар, назначенный на день, Ю-сан, зажег огонь и приготовил завтрак из каши, приготовленной из остатков вчерашнего вечера, мисо-супа, риса, сырого яйца и солений. Во время еды мы планировали работу на день, какие инструменты нам понадобятся и кто за что будет отвечать.

Они занимались скашиванием почвы в саду, что длилось месяц, поэтому в то утро обсуждать было особо нечего. Спид-сан показал мне, как точить косу с длинной ручкой на точильном камне, и продемонстрировал, как ею пользоваться. . «Начни с подножия холма и работай до вершины», – сказал он. «Используй длинные широкие движения, чтобы срезать почвопокровники на открытых участках, и быстрые тянущие движения, например, когда нужно быть более точным, например, вокруг стволов деревьев или возле участков с овощами. Просто оставь обрезки на земле. А теперь попробуй ».

Я использовал этот инструмент раньше, но меня никто никогда не инструктировал, поэтому поначалу моя техника была неуклюжей. Хиде-сан сделал несколько предложений, а затем сказал: «Не волнуйся, у вас будет много практики. Нам еще предстоит сделать больше половины сада ». Он показал мне, как соскрести личинок жуков со стволов деревьев и заделать раны, и как проредить плоды на каждом дереве, чтобы ветви не обломались. Затем он уехал поработать в другом месте в саду, а я остался один.

До этого я был настолько сосредоточен на том, чтобы сориентироваться и встретиться со всеми, что у меня не было времени просто осмотреться и оценить, где я был. Наконец я смог расслабиться на несколько минут и позволить всему этому впитаться – пухлым облакам, зеленым листьям, голубому небу, цветам, ароматам; было так мирно и казалось, что все было в полном порядке. Я попробовал несколько апельсинов и мандаринов, съел несколько цветков репы и горсть черники, затем взял косу и вернулся к работе.

В конце первого рабочего дня мы решили пойти искупаться. Пруд был создан, чтобы собирать сток от дождей и родников в этом районе. Вода использовалась для орошения рисовых полей в долине внизу. Окружение среди деревьев и бамбука было настолько живописным, насколько вы можете себе представить. Были рыбы, головастики, лягушки, водяные пауки, стрекозы и черепахи. Время от времени появлялись цапли. Рогоз рос на мелководье вдоль берега.

В горах больше никого не было, поэтому мы могли свободно плавать голыми, если нам хотелось.

На обратном пути мы остановились у группы из трех или четырех деревьев хурмы с только что созревающими фруктами. Лучшие из них были наверху, поэтому остальные забрались на деревья, чтобы их достать. В моем стиле было больше оставаться на земле и бросать грейпфруты или тыкать в них бамбуковым шестом. Эта техника оказалась на удивление эффективной, особенно после того, как Ю-сан показал мне, как превратить конец шеста в своего рода крюк. Когда мы сидели, поедая фрукты под деревьями, Энта-сан, один из других рабочих, сказал, что очень скоро мандарины, хурма, гранаты, инжир, яблоки, груши, виноград и дыни будут созревать одновременно, поэтому нам следует быть осторожным, чтобы не съесть сразу слишком много фруктов. На мгновение воцарилась тишина, потом мы все рассмеялись. Как можно было найти проблему с таким изобилием? Даже Энта-сан заметил юмор в его комментарии, и мы все в шутку согласились попытаться контролировать себя.

Когда я приехал на ферму, там была основная группа из пяти жителей. Хиде-сан был там дольше всех и имел наиболее полное представление о работе на ферме, поэтому, когда Сенсея не было рядом, его неофициально признавали лидером группы. Его план состоял в том, чтобы остаться там еще на один год, а затем открыть собственную ферму. Ю-сан отличался коренастым телосложением, бритой головой и громким голосом. Он несколько лет жил как буддийский монах, прежде чем решил, что жизнь вне зала для медитаций ему больше нравится. Энта-сан был тихим, и ему было очень приятно находиться рядом. Он ухаживал за цыплятами, каждый вечер звал их в курятник награждая их семенами. Кин-чан (буквально «золотой мальчик») был молод и только учился на фермера. Он ходил в миссионерскую школу и очень хорошо знал Библию. Он был

Буддист какое-то время, но в последнее время отказался и от этого. Несколько месяцев спустя к нам присоединился Цунэ-сан, только что вернувшийся из годичного тура по органическим фермам в Соединенных Штатах. Это было очень приятное, трудолюбивое сообщество с теплым духом товарищества. Может быть, потому, что это было так давно, серьезных разногласий я не припомню.

На горе не было современных удобств. Мы почти полностью жили за счет того, что выращивали сами, и ресурсов этого района. Сэнсэй велел своим ученикам жить таким полупримитивным образом, потому что считал, что это помогает нам развить чувствительность и чувство места, необходимые для практики естественного земледелия. Такой образ жизни был частью учения. Он ежемесячно давал нам по тридцать долларов на то, что было непрактично производить в небольших количествах, например, растительное масло и соевый соус. Он не платил своим ученикам за работу там, но никто не жаловался. Мы жили в одном из самых красивых мест, которые только можно представить, обо всех наших нуждах позаботились, и нас наставлял человек, который, как мы считали, обладал большой мудростью. Все это было предоставлено бесплатно, и мы считали, что это более чем адекватная компенсация. Фукуока обучал студентов на своей ферме около пятнадцати лет. Когда студенты не жили в саду, он иногда нанимал местных жителей, чтобы они помогали ему, особенно во время сбора урожая. Он выплачивал этим рабочим конкурентоспособную заработную плату.

Не было духа соревнования. Мы никогда не гонялись друг за другом, чтобы узнать, кто быстрее всех уберет полосу ячменя или что-нибудь в этом роде. Нас больше интересовало, насколько хорошо мы выполняем работу, чем как быстро. Некоторые были более опытными в использовании инструментов и выполнении сельскохозяйственных работ, чем другие, а некоторые имели физические ограничения, поэтому производительность каждого рабочего была разной, но это не имело значения. Важно было то, что мы приложили максимум усилий. В идеале мы выполняли одну и ту же работу каждый день немного лучше, чем накануне.

Многие работы повторялись и выполнялись днями или неделями. Для некоторых скука была проблемой, но я преуспел в ней. Это было медитативным и в некотором смысле очищающим. День за днем ​​не о чем было думать, кроме того, что было прямо перед вами.

Новые люди, в основном из города, приходили время от времени, не зная, чего ожидать. Мы приветствовали всех и включали их в полевые работы, работу по дому и вечерние купания в пруду, но мы не стали их нянчить. Это было похоже на лечение, которое я получил, когда впервые приехал в ашрам на Остров Суваносе. Если бы они могли не отставать, отлично, они были бы ассимилированы в сообществе. Если нет, то в конце концов они решили для себя, что пора двигаться дальше. Мы пожелали им удачи, когда они направились обратно с горы в мир. Пока я был там, многие люди проходили через неделю или десять дней, но мало кто интересовался сельским хозяйством, что было очень плохо, поскольку Сэнсэй был так готов учить любого, кто хотел учиться.

Овощи, клевер и сорняки

Через некоторое время дни начали сливаться друг с другом. Солнце знакомо проходило по небу, облака приходили и уходили, а луна снова и снова меняла свои фазы. Работа менялась в зависимости от сезона, но распорядок дня практически не менялся. Иногда Сэнсэй просил нас отложить то, что мы запланировали, потому что у него было что-то еще для нас в тот день, но по большей части мы знали, что нужно делать, и были сами по себе.

Он часто работал с нами, по крайней мере, часть дня. Он был неутомимым тружеником.

Даже в возрасте более шестидесяти лет он скакал вверх и вниз по склонам фруктовых садов, как козел. Нам всем было трудно за ним угнаться. Когда он работал, это было все равно, что смотреть, как кто-то изящно танцует. Мы, конечно, всегда относились к нему с уважением, но когда он был частью рабочей бригады, он смеялся и рассказывал юмористические истории вместе со всеми. Однако, если он видел то, что считал небрежной работой, его смех резко прекращался. Еще одна вещь, которая приводила его в ярость, заключалась в том, что он видел, как кто-то плохо обращался с инструментами. Временами он был строгим, но никогда не властным.

Однажды утром, когда мы заканчивали завтрак, появился Сэнсэй с мешком семян. Он попросил нас следовать за ним на поляну, где росли горчица, дайкон, клевер и сорняки. «Сегодня мы будем сеять овощи», – заявил он. «Я начал готовить эту территорию прошлой осенью, скашивая сорняки до того, как они осеменятся, а затем сажал растения, которые вы видите здесь, для обогащения почвы. Я сделал это в тот момент, когда летние сорняки отмирали, а зимние еще не проросли. «С каждым разом сорняки ослабевают, а клевер – сильнеет.

Просто оставьте скошенные сорняки как мульчу на земле. Они скроют семена от цыплят и разложатся в компост. Я не думаю, что должен говорить вам, что лучший инструмент для стрижки – вот этот, – он поднял каму, знакомый японский ручной серп. Мы смеялись, потому что были слишком хорошо знакомы с этим конкретным инструментом. Ни один фермер в Японии не идет на поля без него. «Многие овощи, которые мы сеем сегодня, не выживут, но многие приживутся и будут процветать. Иногда вам нужно один или два раза обрезать почвопокровное покрытие, чтобы дать всходам хорошее начало, но обычно даже в этом нет необходимости. Выжившие овощи зацветут, сбросят семена и в следующем году появятся еще более энергично. С каждым поколением растения все больше и больше возвращаются к характеру своих диких предков, и многие из них вырастают до абсурда большими, как те дайконы вон там ». Он указал на участок дайкона и попросил Кин-чан вытащить его. Он был действительно огромным.

«Компост использовать не нужно. Смешанные почвопокровники, растущие с микроорганизмами в здоровой почве, сами по себе создает компост. *

Что может быть проще? Вам не нужно беспокоиться о том, чтобы собирать материалы, смешивать их снова и снова, а затем разложить компост по полю. Позвольте растениям делать свою работу. Хорошо, если в саду пасутся куры и утки. Совместное проживание растений, животных и микроорганизмов – лучший способ улучшить почву. Это то, что задумала природа.

* Среди наиболее распространенных почвопокровных растений в саду г-на Фукуока были белый клевер, люцерна, вика, люпин, гречиха, рожь, ячмень, горчица, редис, репа, одуванчик, дайкон, лопух, окопник, полынь и папоротник.

«Энта-сан, как вы думаете, каким должен быть общий дизайн нашего сада? Где сажать огурцы и эту листовую зелень? »« Понятия не имею, Сэнсэй, – ответил он. Сэнсэй улыбнулся и сказал: «Я могу сказать, что вы живете здесь какое-то время. Большинство людей сказали бы что-то вроде: «Ну, огурцам нужно много солнечного света и хорошо дренированная почва, поэтому им стоит пойти сюда. Зеленным нравится тень, поэтому мы посадим их рядом с деревьями, и так далее. Мы собираемся использовать совершенно другой подход. Мы собираемся смешать семена всех овощей, почвопокровных растений, цветов и многолетних растений и просто выбросить их вместе. Дайкон вырастет на месте, подходящем для дайкона, а горчица – на месте, подходящем для горчицы. Сеянцы будут расти, конкурируя с другими растениями, но они также им помогают. *

* Этот метод выращивания овощей был разработан г-ном Фукуока в соответствии с его местными условиями. Там, где он живет, в течение всего вегетационного периода выпадают стабильные осадки, а климат достаточно теплый, чтобы выращивать овощи в течение всего года. С годами он узнал, какие овощи могут расти среди сорняков и клевера, и какие меры необходимы для их роста. В большинстве регионов Северной Америки и мира конкретный метод, который использует г-н Фукуока, был бы непрактичным. Каждый фермер, который будет выращивать овощи «полудикие», должен разработать технику, соответствующую земле и существующей растительности. Есть более полное описание техники выращивания овощей Фукуоки в книге «Естественный способ ведения сельского хозяйства».

«Если вы используете свою голову, чтобы решить, куда эти растения должны идти, вы ограничите проявление природы. Если вы начнете с научных испытаний, вам потребуется очень много времени, чтобы решить, что делать, и вы все равно будете делать ошибки. Но если вы перебросите все семена вместе, всего за один год, вы точно узнаете, где лучше всего пойдет дайкон, горчица, огурец, лопух или что-то еще.

Вам не нужно беспокоиться о pH, дренаже, солнечном свете, тени или даже о правильном времени посадки. Семена все это знают. Природа хочет работать с нами, если только мы дадим ей шанс, уйдя с дороги. Мне потребовалось сорок лет, чтобы понять это, но все это можно выучить всего за один или два сезона. «В первый год все складывается вместе и выглядит довольно беспорядочно. На второй год все становится более уравновешенным; овощи приживаются, сорняки утихают, а клевер укрепляется. К третьему году почва оживает, растения начинают двигаться, и начинают происходить неожиданные вещи. Дайкон здесь один год, а лопух там. Семена опадают, и в следующем году лопух уходит туда, где был дайкон, а дайкон перемещается в другое место. Птицы роняют семена, и животные тоже помогают смешивать их. Это очень приятно видеть. Каждый сезон приносит новые сюрпризы. Планируя огород самостоятельно, вы получаете только тот результат, на который рассчитывали. Тот факт, что в типичном саду ничего не движется, свидетельствует о том, что это неестественная ситуация ».

Сэнсэй открыл маленькие пакеты с семенами и высыпал их в большую миску. Затем он прошелся по части участка, рассыпав их в сорняки и клевер. Каждые по очереди. «Я выбрал сегодня, чтобы посеять эти семена, потому что похоже, что в ближайшие несколько дней будет дождь. Почва здесь богатая, поэтому у них не должно возникнуть проблем с прорастанием. Если вы не знаете подходящее время для посадки, или если условия суровые, такие как плотно утрамбованная почва, непредсказуемый дождь или много птиц и грызунов, лучше всего оставить семена в их собственном стручке или шелухе. Иногда полезно обмазать семена глиной и почвой. Больше мне этого особо не нужно, но сначала я все время кладу семена овощей в глиняные гранулы. На следующей неделе мы поговорим подробнее о глиняных гранулах. «После этого особо много не нужно делать. Как только вы посадите картофель, он год за годом будет расти и побеждать сорняки. Если вы оставите немного в земле при уборке урожая, вам не придется хранить семенной картофель зимой.