Текст книги "Революционер одной соломинки. Философия и работа Масанобу Фукуоки"

Автор книги: Ларри Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Благодарен за то, что их пощадили, г. Фукуока вздохнул с облегчением, выбросил лопату и пистолет и ушел домой. Вскоре после окончания войны оккупационные силы союзников во главе с генералом Макартуром внесли несколько важных изменений. Местные чиновники, такие как Отец Фукуоки были отстранены от должности, а программа земельной реформы распределила рисовые поля между сельскими жителями более справедливо. Г-н Фукуока вернулся и обнаружил, что владения семьи сократились примерно до половины акра рисовых полей(20 соток) и двух акров (80 соток) фруктовых садов. Позже он смог купить еще восемнадцать акров(7,2 га) бедных садов у своих соседей. Половину он оставил для своей естественной фермы, а его сын Масато-сан возделывал остальную часть, используя органические методы. Позже рисовые поля были увеличены почти до полутора акров(60 соток).

У фермерского дома в деревне был двор, несколько хозяйственных построек и небольшой огород из экологически чистых продуктов, за дверью кухни, но мистер Фукуока вернулся в хижину в саду. Следующие несколько лет он провел, наблюдая за состоянием почвы и отмечая взаимодействие растений и животных, живущих в ней. Он также совершал долгие прогулки в горы, чтобы обнаружить то, что он назвал естественным узором. Вспоминая то время, г-н Фукуока сказал: «Я просто опустошил свой разум и попытался впитать все, что мог, от природы» 3.

Он заметил, что фруктовый сад состоит из очень небольшого количества видов – фруктовых деревьев, нескольких кустарников и многолетних растений и некоторых тощих сорняков. Весь верхний слой почвы выветрился, оставив обнаженную основу из твердой красной глины. Если бы он ничего не делал, природа продолжала бы двигаться по нисходящей спирали. Чтобы устранить ущерб, г-н Фукуока сначала сосредоточился на улучшении почвы и увеличении разнообразия видов. Чтобы разрыхлить почву, он рассыпал семена глубоко укоренившихся овощей, таких как одуванчик, лопух, док и дайкон. Чтобы очистить и обогатить почву, он посеял семена выносливых растений с прочной мочковатой корневой системой, включая гречиху, люцерну, горчицу, репу, амарант и тысячелистник. Затем он добавил зернобобовое почвопокровное из белого клевера. Клевер обогащает почву и эффективно подавляет сорняки.

Он также посадил различные деревья и кустарники, в том числе азотфиксирующие акации, чтобы улучшить более глубокие слои почвы. Деревья акации быстро росли, поэтому через восемь или девять лет он срубал их и использовал для дров или в качестве строительного материала, оставляя корни со временем гнить. Убирая деревья, он сажал другие деревья в разных местах сада, чтобы цикл создания почвы продолжался. Со временем почва стала плодородной, и фруктовый сад по структуре стал напоминать естественный лесной массив. К тому времени, когда я пришел на ферму примерно через тридцать лет после того, как он начал этот процесс, почва была плодородной, и повсюду росло более тридцати видов различных плодовых и ореховых деревьев, ягод и овощей. Были также куры и утки, несколько коз, несколько кроликов и ульи.

Г-н Фукуока считал, что, если природа получит возможность, она ответит, предоставив все, поэтому он всегда искал способы минимизировать свое вмешательство. Как он писал в «Революции одной соломинки»:

Обычный способ разработать метод – это спросить: «Как насчет того, чтобы попробовать это?» Или «Как насчет того, чтобы попробовать то?». Это современное сельское хозяйство, и оно только увеличивает занятость фермера.

Мой путь был прямо противоположным. Я стремился к приятному, естественному способу ведения сельского хозяйства, который упростил бы работу, а не усложнил ее. «Как насчет того, чтобы не делать этого?» «Как насчет того, чтобы не делать того?» – вот что я думал. В конце концов я пришел к выводу, что не нужно пахать, не нужно вносить удобрения, не нужно делать компост, не нужно использовать инсектицид. Если подойти так к делу, то останется несколько действительно необходимых сельскохозяйственных дел. 4

Когда он вернулся в сад, г-н Фукуока обнаружил, что природные системы были настолько сильно повреждены, что ему пришлось самому выполнять многие задачи, которые впоследствии стали ненужными. Когда, например, установился постоянный покров почвостроительных растений, ему больше не нужно было вносить удобрения. Как только разнообразие растений было восстановлено, оно стал средой обитания для широкого круга насекомых, поэтому больше не нужно было производить и применять даже органические инсектициды. В конце концов, он почти ничего не делал, просто сеял семена, раскладывал солому, время от времени срезал сорняки-почвопокровники и ждал урожая.

Он применил ту же простоту на своих зерновых полях, где ежегодно выращивал на одном и том же поле урожай риса и один урожай ячменя. Осенью он посеял семена озимого ячменя и белого клевера прямо в созревающие стебли риса. К моменту уборки риса молодые растения ячменя уже покрывали поверхность почвы. Затем он разложил неразрезанную рисовую солому обратно по полю. Клевер, соломенная мульча и тот факт, что между двумя полевыми культурами не было промежутков, затрудняли закрепление сорняков. Затем он посеял семена риса следующего года прямо в молодые растения ячменя.

Последовательно выращивая зерно таким образом, он избегал обычных задач вспашки, выращивания рассады риса в школке весной, а затем пересадки, прополки, удобрения и орошения посевов. Вместо аккуратного вида полей его соседей, г-н Фукуока продемонстрировал дикое изобилие естественного роста. Его почва улучшалась с каждым сезоном и вскоре вернулась к характеру почв естественных лугов. Несмотря на ее неопрятный вид, урожайность риса на полях г-на Фукуока была равна, а часто и превосходила урожайность его соседей, которые использовали химикаты и самые передовые технологии.

В те годы, когда г-н Фукуока развивал свой метод ведения сельского хозяйства, он в основном жил в саду, но это не принесло ему спокойствия, на которое он надеялся. Тогда он описал себя как вспыльчивого и неприятного даже для своей семьи. * Из своего горного уединения он с негодованием наблюдал вырождение как земли, так и японского общества. Японцы целенаправленно следовали американской модели экономического и промышленного развития. Земледелие стало бизнесом, а еда – товаром. Когда человеческий и животный труд был заменен машинами и сельскохозяйственными химикатами, население переместилось из сельской местности в растущие промышленные центры.

Фермеры стали меньше заботиться о качестве производимых продуктов, чем о том, сколько они могут за это получить. Эти изменения привели к загрязнению и духовному распаду. Г-н Фукуока был разочарован тем, что не мог ничего больше сделать, чтобы остановить этот процесс, несмотря на то, что ему было показано, как человечество может жить более гармонично в мире. Ему был дан дар проницательности, и это, как он чувствовал, принесло с собой ответственность помогать другим. Это была ноша, которую он нес на себе всю свою сознательную жизнь.

* Г-н Фукуока и его жена Аяко-сан вместе вырастили пятерых детей, четырех девочек и одного мальчика.

К концу 1960-х г-н Фукуока ощутил новое чувство безотлагательности. Он решил, что не может с чистой совестью больше молчать. Он стал более вовлеченным, излагая свои мысли на открытых конференциях, писал книги и статьи, появлялся на радио и телевидении. Он пригласил студентов поселиться в его саду, чтобы передать им свои практические знания и опыт в области сельского хозяйства, и пригласил всех, кто был заинтересован, в том числе ученых и правительственных чиновников, посетить его ферму и лично увидеть изобилие его полей. Однако его примеру последовали очень немногие.

Все изменилось с публикацией японского издания «Революции одной соломинки» в 1975 году и ее последующего перевода на английский язык в 1978 году. Г-н Фукуока наконец получил возможность посетить мир за пределами Японии, и то, что он увидел, встревожило его. Он был потрясен почти безлесными равнинами Калифорнии с увядшими однолетними травами, которые тупые пиндосы гордо называли золотыми холмами Калифорнии. Он понимал, что средиземноморскому климату Калифорнии не хватает летних дождей Японии, но он полагал, что люди сыграли важную роль в превращении Золотого штата в пустыню с промышленными методами ведения сельского хозяйства, плохим управлением водными ресурсами, чрезмерным выпасом. Побывав в других частях страны, он стал называть это экологической катастрофой Америки. Что он увидел в Индии и Африке дало ему представление о масштабах мирового экологического кризиса. С этого времени он посвятил всю свою энергию решению проблемы борьбы с опустыниванием с использованием методов естественного земледелия.

Г-н Фукуока считал, что большая часть пустынь мира возникла в результате деятельности человека, и что усилия по их реабилитации только ухудшают положение. Он считал, что пустыни можно восстановить с помощью широкомасштабного посева с воздуха. Он выступал за то, чтобы заключать семена как можно большего количества видов в глиняные гранулы, которые также содержат микроорганизмы. Если бы семена всех типов растений были доступны, природа нашла бы наиболее подходящий курс действий в нынешних условиях. Он назвал это Вторым Бытием. Самое главное, чтобы предвзятые идеи и предположения людей были исключены из процесса принятия решений.

В 1985 году он отправился в Сомали с сотнями фунтов семян, чтобы проверить свою теорию. Большинство семян ему прислали японские домохозяйки, которые откликнулись на его призыв сохранить семена фруктов и овощей, из которых они готовили еду. Он также принес несколько сотен саженцев фруктовых деревьев. Однако план не удалось осуществить из-за вмешательства правительства Сомали, поэтому он перебрался в лагерь беженцев в отдаленной части Эфиопии, где группа Японских волонтеров уже оказывала помощь. По крайней мере, там он смог показать беженцам, как сажать деревья и ухаживать за ними, а также как выращивать собственные огороды.

В 1987 году г-н Фукуока совершил первую из своих пяти поездок в Индию, где был принят как риши. К тому времени, как он прибыл, «Революция одной соломинки» была широко распространена и прочитана и уже была переведена на четыре местных диалекта. Почти половина населения Индии все еще жила за счет натурального хозяйства, поэтому его недорогая, духовная форма сельского хозяйства была с готовностью оценена и принята. Несколько фермерских общин уже перешли на его метод нулевой обработки почвы, невмешательства, адаптировав его к своим местным культурам и условиям.

Он говорил о натуральном земледелии как о пути Махатмы Ганди, «бессистемному методу, действующему с ни выигрышным, не проигрыным состоянием ума» 5, и хвалил тех, кто следовал ему.

В Висва Бхарати, университете, основанном Нобелевский лауреат Рабиндранат Тагор, он получил высшую почетную степень школы от бывшего премьер-министра Индии Раджива Ганди. Во время более позднего визита у него был часовой разговор с тогдашним премьер-министром П. В. Нарасимхой Рао. Эта встреча широко освещалась по телевидению и в газетах.

9 октября 1997 г. у г-на Фукуоки был особенно запоминающийся визит к естественному фермеру Бхаскару Сейву в его сад площадью 14 акров(5,6 га), расположенный на юге штата

Гуджарат к северу от Мумбаи (бывший Бомбей). Здесь основные товарные культуры, кокосы и сапота , занимают около десяти акров(4 га) в разнообразном естественном саду, кокосовый питомник занимает два акра(80 соток), а еще два акра(80 соток) используются для выращивания зерновых, овощей и других сезонных культур для домашнего потребления.

Г-н Сейв начал заниматься сельским хозяйством в 1953 году, когда химическое сельское хозяйство только начинало внедряться в Индии. Он стал образцовым рекрутом Зеленой революции. Через несколько лет он заметил, что продолжает делать все больше и больше, тратить все больше и больше, но зарабатывать меньше. Он также увидел, что состояние его почвы и жизнеспособность растений ухудшаются. Это заставило его усомниться в ценности научного сельского хозяйства и искать альтернативу. Он нашел его в нетронутых лесах недалеко от своей фермы, где деревья, кусты и почвопокровные растения обильно росли без обработки почвы, удобрений, прополки или какой-либо другой помощи человека. Г-н Сэйв пришел к выводу, что фундаментальной ошибкой ученых-аграриев была их попытка повысить продуктивность, когда природа уже и так была изобильной!

К тому времени, когда г-н Фукуока посетил его, ферма г-на Сэва была одной из самых продуктивных в Индии, намного более производительной, чем соседние фермы, которые использовали современные научные методы. Она была покрыта разнообразной растительностью, но все же Мистеру Сэйву, его семье и нескольким женщинам, которые помогали собирать урожай, едва ли нужно было что-то делать для ее поддержания. Ферма росла в плодородии и удерживала гораздо больше воды, поскольку постепенно приближалась к своему естественному состоянию.

Несмотря на то, что у него не было формального сельскохозяйственного образования, г-н Сэйв заметил, что он не нуждался в формальном обучении, потому что «мой университет – моя ферма». Фукуока был поражен, когда он совершил поездку по садовой ферме, сидя в запряженной волами телеге с г-ном Сэйвом. Когда они переходили от одного пышного участка сада к другому, мистер Фукуока повторял: «Замечательно! Замечательно! »Когда группа снова собралась после тура и кто-то спросил его, что он думает о ферме, Г-н Фукуока сказал: «Я видел много ферм по всему миру. Это лучшая. Это даже лучше, чем моя собственная ферма! »Сегодня в Индии больше практических примеров естественного земледелия и больше к нему интереса, чем где-либо в мире.

Восприятие Большинство людей рассматривают натуральное земледелие в первую очередь как метод ведения сельского хозяйства, но земледелие является лишь физической демонстрацией взгляда г-на Фукуока на мир.

Основа естественного земледелия – это то, что мистер Фукуока увидел в то утро в

Иокогама. Оно обеспечивает основу для всего, что было дальше.

Он впервые увидел, что существование – это нераздельное единство, в котором все взаимосвязано, идеально устроено и изобилует жизненной силой. Время существует как постоянно меняющийся континуум настоящего момента, в который встроены прошлое и будущее. Как люди, мы являемся неотъемлемой частью этого единства, но, как правило, не можем испытывать его таким образом, потому что считаем себя отдельной сущностью. Когда мы отказываемся от идеи, что мы отделены, истинная природа раскрывается, и мы свободны занять в ней свое надлежащее место. Мы больше не часть природы, если смотреть на нее издалека, мы природа.

Г-н Фукуока и другие азиатские спиритуалисты видят мир постоянно разворачивающимся и изменяющимся, и эта точка зрения отличается от той, к которой мы привыкли на Западе. Дэвид Хинтон, переводчик древнекитайской поэзии и других классических китайских текстов, объясняет это в интервью журналу The Sun:

Мы думаем о времени в линейных терминах, тогда как в древнем Китае они думали о существовании как о зарождающем, непрерывном порождающем настоящем, в котором вещи появляются и исчезают в процессе изменения. И это постоянное рождение происходит как в физическом мире, так и в человеческом сознании, поскольку сознание является такой же частью этого процесса, как прибой, ливень или цветы, распускающиеся в миндальном саду. . . существование живо. . .

Вещи постоянно движутся и изменяются, появляются и исчезают. Дрейфуют облака.

Ветер шумит полевыми цветами и деревьями. День превращается в ночь, а ночь в день. Сезоны приходят и уходят, одно за другим. Ты умираешь. Рождаются другие люди. Это продолжается и продолжается. Все движется постоянно, без пауз, без начала и конца. . . Мы сопротивляемся этим изменениям здесь, на Западе. Мы хотим постоянства, бессмертной души, которая позволяет нам избежать смерти. . . 6

На Западе мы считаем, что внутри нас есть некая постоянная идентичность. Это ощущение себя наиболее тесно связано с нашим умственным процессом – нашими рациональными и аналитическими способностями. Это резюмируется в знаменитом слове Декарта «Я мыслю, следовательно, я существую», которое иногда переводится как «Я думаю, следовательно, я существую». Но именно это предположение отчуждает нас от мира.

Азиатские спиритуалисты считают, что в ту минуту, когда вы думаете о себе как о отдельной и постоянной сущности, вы удаляете себя из мира постоянных изменений.

Когда они говорили о естественном уме, они обычно имели в виду пустое сознание, которое воспринимает мир с зеркальной ясностью, без постоянной интерпретации нашего внутреннего диалога. Когда мир виден с такой ясностью, становится возможным увидеть себя в каждом цветке и травинке. «Пустой разум, который отражает мир, помещает мир внутрь нас» 7.

Для мистера Фукуока была одна реальность: мир в точности таким, какой он существует, без интеллектуальных различий или суждений любого рода. Сознание людей разделяет явления на двойственности, такие как жизнь и смерть, инь и янь, радость и печаль.

Эти вещи возникают только тогда, когда люди делают это. В природе их не существует. Понимание природы, того, как она работает, или почему все это существует, когда с такой же легкостью могло б не существовать, лежит за пределами досягаемости человеческого разума. Нет необходимости утруждать себя, пытаясь выяснить цель или точный смысл жизни. Вместо этого мы должны просто принять наш подарок и сделать это с благодарностью.

Пока что это базовая азиатская духовность. Стать единым целым – цель практически всех японских искусств и азиатских религий. У каждого есть своя собственная программа или структура, чтобы помочь людям достичь этой цели, но целью всегда является более высокое сознание, в котором индивидуум сливается с самим существованием. «Я» исчезает, поэтому дух может действовать через вас без сопротивления. Некоторые из этих программ довольно строгие, и на их выполнение уходят годы. Часто студенты никогда не достигают конечной цели. Иногда они настолько комфортно себя чувствуют в структуре программы, что решают, что самой практики достаточно.

Тем не менее, у всех этих практик есть заключительный этап, на котором программа больше не нужна.

Две вещи отличают натуральное земледелие мистера Фукуока от других дисциплин.

Во-первых, нет программы и структуры. Простое служение природе посредством смиренной жизни и удовлетворения собственных повседневных потребностей рассматривается как самый прямой путь к самосознанию. Здесь нет медитации, йоги, обязательного чтения и всего прочего. Это путь без пути. По мере того, как земля становится все ближе и ближе к своей первоначальной форме, разум фермера также возвращается к своему первоначальному состоянию.

Вы становитесь свободными и можете просто наслаждаться жизнью.

Вам не нужно изучать азиатскую духовность, чтобы жить подобным образом. Дзен доступен для всех в любое время, независимо от того, фермер вы или нет. Г-н Фукуока считал, что программы не нужны, потому что в природе программ не существует.

Они кажутся ценными только потому, что помогают исправить неестественные условия, созданные отделением людей от мира природы. Зачем загромождать еще одну накладку? Если используется учебная программа, учащиеся должны исцелить не только свое отчуждение от природы, но и свою привязанность к самой программе.

Цель натурального земледелия – вернуться в самое сердце природы. Самый прямой путь к достижению этой цели – очистить ум от предубеждений и привязанностей и просто жить здесь и сейчас.

Подход г-на Фукуока также обеспечивает ваши повседневные потребности и восстанавливает поврежденные ландшафты. Изучение драмы Но или цветочной композиции как формы духовного искусства в конечном итоге приводит к созданию полностью реализованных существ, которые, по-видимому, будут делать добрые дела в этом мире, но их физические проявления имеют небольшую практическую ценность. При естественном земледелии конечными продуктами являются продукты питания, жилье и чистая, здоровая окружающая среда. Оно производит как реализованных существ, так и более здоровый и изобильный мир.

Естественное сельское хозяйство рассматривает мир как единое неделимое целое. Это восприятие возникает без сознательного усилия, когда мир воспринимается без интеллектуальной интерпретации. Г-н Фукуока назвал это недискриминационным осознанием. Традиционное восприятие или различающее понимание рассматривает мир как совокупность отдельных частей. Индивид – это наблюдатель, а мир – это то, что наблюдается. Это сознательный интеллектуальный процесс, который приводит к фрагментированной и неполной перспективе.

Вот еще один способ взглянуть на это. Мир полностью взаимосвязан, течет и разворачивается в настоящем моменте. У него нет качеств, он просто есть. Люди, пытаясь организовать опыт в логические рамки, разрушают это единство, рассматривая деревья отдельно от кустов, насекомых, минералов и прочего. Эти элементы далее подразделяются на типы деревьев, кустарников, насекомых и минералов, и всем им даны имена. Затем добавляются такие понятия, как верх и низ, восток и запад, большой и маленький, быстрый и медленный, я и другие. Наконец, сюда входят такие ценности, как сильный и слабый, хороший и плохой, красивый и уродливый, примитивный и цивилизованный. Прежде чем познать мир, люди создали совершенно новую реальность, известную только им. В природе ничего этого не существует. Таким образом люди отделяют себя от мира природы и противостоят ему. Сегодня почти каждый полагается на интеллектуальное понимание, чтобы интерпретировать мир и ладить с ним. До появления современной культуры никто этого не делал.

Когда люди что-то видят, они автоматически интерпретируют это в соответствии с предыдущим опытом. Кто-то видит дуб и думает, что дуб: дает тень и среду обитания для диких животных, дает желуди и дрова. Дубы хороши. Затем они сохраняют эту информацию в своем «файле дуба». В следующий раз, когда они видят дуб, они видят не само дерево, а только информацию, имеющуюся для него в файле. Само дерево, конечно же, – не информация, оно просто есть. Когда кто-то видит божью коровку, он сразу думает о полезном насекомом. Когда они видят тлю, автоматически всплывает мысленный вредитель. То, что они видят, – это не дуб, божья коровка или сама тля, а идея этих вещей, а также ценности, которые они научились связывать с ними.

Наши рыночные отношения с природой ясно проявляются в языке. Мы «наблюдаем» за природой, «окружены природой» или берем несколько дней отдыха, чтобы «воссоединиться с природой». В своей основополагающей работе «Беспокойство Америки», Венделл Берри не согласился с заявлением о целях Sierra Club, которое, в частности, гласит: «. . . исследовать, наслаждаться и защищать живописные(сценические) ресурсы страны. . . »Его проблема была в слове сценический. «Сцена, – писал он, – это место, которое видит зритель». Это «взгляд». Ценитель места, воспринимаемого как живописное, является просто его наблюдателем, косвенно как отличным, так и удаленным от него »8. как если бы мир был просто фоном для человеческой драмы.

Прошлым летом, стоя на берегу Кратерного озера, я случайно услышал следующий разговор между парой, стоявшей рядом. «это то, что я называю вид мирового класса!» – сказала женщина. «Да, это красиво, но не так хорошо, как Йосемити», – ответил ее спутник. Сначала озеро становится «видом мирового класса», затем его сравнивают с другими видами, используя произвольный человеческий стандарт. Я полагаю, это понятно, потому что пейзаж и суждение существуют в мире, в котором живет пара; реальности Кратерного озера и Йосемити там нет.

Слова полезны в мире суждений, потому что они определяют реальность, о которой заранее договорились. Этой реальности учат дома, в школах, в церкви, в средствах массовой информации и в литературе. Однако слов недостаточно для описания мира, видимого без различия. Слова берут начало в интеллекте и поэтому ограничены. Даже неземная поэзия Уильяма Блейка и Уолта Уитмена может привести нас только к грани трансцендентного понимания; оттуда мы должны завершить путешествие самостоятельно.

Хотя г-н Фукуока очень любил разговаривать и написал много книг и статей, в конечном итоге он почувствовал, что его слова бесполезны. Он был особенно разочарован, когда не мог найти слов, чтобы адекватно передать свое понимание природы. Он заметил, что, когда он использовал слово «природа», каждый человек видел только свое представление о природе, а не ее реальность. В конце концов он пришел к выводу, что нет необходимости давать ему имя или пытаться описать его. Когда кто-то просил его описать природу, как он ее понимал, он брал их на прогулку по своему саду и не говорил ни слова.

Наиболее ясно и без различий видят мир младенцы и маленькие дети. Они слышат пение птиц и чувствуют тепло солнца прямо и без осуждения. Однако по мере взросления дети знакомятся с миром теории относительности. Это начинается с языка и продолжается формальным образованием и, возможно, религиозным образованием. Г-н Фукуока объясняет:

Когда ребенок впервые видит луну, он просто восхищается. Затем, по прошествии определенного периода времени, ребенок учится различать субъект, «Я», и объект, «луну». Ребенок познает вещь, называемую луной, как «другое». Так что даже в структуре человеческого языка люди учат отделять себя от природы. Интимные и гармоничные отношения между людьми и природой, которые когда-то существовали, что мы видим в инстинктивном изумлении детей, становятся холодными и далекими. 9

Дети интуитивно знают свое место в природе, но, взрослые, мы должны работать, чтобы найти дорогу назад, если мы захотим это сделать. Задача состоит в том, чтобы вернуться к нашему изначальному уму, осознанию, которое у нас было до того, как мы осознали себя. Как люди, мы никогда не сможем отделить себя от природы или от границ биологического мира, но когда мы больше не чувствуем духовной связи с природой, мы приходим к убеждению, что естественный закон больше не применим к нам. Таким образом, это дает людям свободу действовать в мире так, как они хотят, и делать это «безнаказанно».

Роль науки

Наука – это наиболее очевидный способ проявления людьми различающего понимания в физическом мире. Он изучает природу как объективную, механическую сущность посредством наблюдения, эмпирического анализа и последующей реконструкции. То есть он разбивает реальность на части, изучает каждый элемент как независимую единицу, а затем пытается собрать части вместе *. Предполагается, что наука может и в конечном итоге придет к пониманию того, как работает природа. Для некоторых ученых это просто вопрос любопытства, но по большей части роль науки в современном обществе состоит в том, чтобы найти способы манипулировать природой на благо людей.

* Корень слова «наука» происходит от протоиндоевропейского «скей» и греческого «схизеин», обозначающих «разрезать, расщеплять, разделять, разделять», а позднее – от латинского scientia – знания.

Однако мир полностью взаимосвязан, поэтому изучение его частей путем «изоляции их от других переменных», как это делают ученые в своих экспериментах, не помогает понять целостность. Объект, рассматриваемый в отрыве от своего естественного контекста, больше не является реальным. Когда дело доходит до естественных наук, метод исследования, который учитывает все соответствующие факторы, невозможен, поэтому, когда выводы такого исследования применяются в реальном мире, кажется, что все идет не так, и часто неожиданным образом. Мы просто не можем думать обо всем. Большинство ученых знают об этом, но они удобно скрывают это, надеясь, что то, что они не могут измерить, наблюдать или постичь, не станет слишком большой проблемой, когда их результаты будут усилены технологиями и выпущены в мир.

В книге «Посев семян в пустыне» г-н Фукуока объясняет тщетность научного подхода:

Если знание целого (одного) разделено на два и объяснено, а затем они разделены на три и четыре и проанализированы, мы не приблизимся к пониманию целого, чем были раньше. Однако когда мы это делаем, мы попадаем в иллюзию, что знания увеличились. Но можем ли мы сказать, что, бесконечно повторяя наши разделения и анализы, а затем собирая все фрагменты, мы каким-либо значимым образом продвинули человеческие знания? . . . Более того, это сбивает нас с толку. 10

Другими словами, это ведет нас в мир бесконечных вопросов. Наша тяга к информации становится ненасытной, независимо от того, имеет ли она знание практическую ценность или нет. Чем больше информации мы генерируем, тем более далеким и пугающим становится мир.

Верно, что наука и технологии создали много вещей, которые мы считаем полезными и даже незаменимыми, но в большинстве случаев эти вещи кажутся полезными только потому, что общество создало неестественные условия, которые заставляют их казаться таковыми. Он начинается, когда люди изменяют окружающую среду, думая, что это будет стимулировать природу служить им более эффективно. Это приводит к неожиданным последствиям, и наука призвана спасти положение. Решение, однако, обычно представляет собой поспешно придуманную временную меру, которая замедляет немедленный ущерб, но не устраняет источник проблемы.

Это приводит к проблемам второго и третьего поколения, которые более разрушительны и их еще труднее исправить. С этого момента мы становимся зависимыми от «решений», которые никогда бы не понадобились, если бы мы изначально оставили все в покое.

Вот несколько примеров из сельского хозяйства. Когда поле вспахивается, естественная растительность, являющаяся средой обитания насекомых, уничтожается. Когда посевы подвергаются нападению насекомых, поблизости нет хищников, которые могли бы держать их под контролем. Пестициды используются для ограничения потерь и считаются полезными.

Со временем они становятся незаменимыми. Если бы среда обитания разнообразных насекомых не была устранена в первую очередь, естественный баланс насекомых свел бы ущерб к минимуму без необходимости дальнейшего вмешательства. Кроме того, пестициды убивают пчел и других опылителей, а их токсичные остатки попадают в почву, что приводит к следующему поколению проблем.

Когда плодородие почвы истощается из-за вспашки, людям необходимо пополнять запасы питательных веществ для последующих культур. Применяются химические удобрения, которые считаются полезными, и тогда они становятся необходимыми. Если бы почва не была вспахана и на ней был бы выращен постоянный покров из почвообразующих растений, плодородие почвы могло бы поддерживаться без применения химикатов. Удобрение также изменяет pH почвы и вызывает загрязнение, сея семена будущих трудностей.