Текст книги "Американский герой"

Автор книги: Ларри Бейнхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Глава 16

Президенту кажется, что проще показать докладную записку, чем пересказывать ее содержание. Потому что если Хартман начнет что-нибудь записывать, то придется тревожиться уже о двух документах. Он мог бы, конечно, и запомнить, но полагаться на память опасно, ибо она может сыграть с человеком злую шутку. К тому же авиалайнер номер один уже готов к взлету.

Короче, Джордж Буш рад, что избавился от этого документа. Он жег ему карман, как злобный сказочный тролль, постоянно напоминая о себе и требуя, чтобы его выпустили на свободу. И вот наконец президент от него избавился и переложил все свои проблемы на чужие плечи. Пусть теперь Хартман решает, как его приручить, а если ему это не удастся, то Буш сможет попросту забыть о его существовании. Один-единственный клочок бумаги! Никто даже не сможет доказать, что Буш. его когда-нибудь видел. Или что этот текст действительно был написан Ли Этуотером.

Зато Хартман понимает, что ему представился случай изменить всю свою жизнь.

Он освобождает себе целый день. Никаких встреч. Никаких звонков. Никаких конференций. Никаких писем. Никаких контрактов. Никаких помех. Никаких адвокатов.

Для того чтобы осмыслить все величие этого жеста, достаточно сказать, что он не собирался освобождать себе целый день для того, чтобы умереть. А если бы он был женщиной, то не стал бы освобождать себе целый день для того, чтобы родить.

День он начинает с того, что на рассвете отправляется в спортивный зал. Там он занимается кендо – сначала со всеми вместе, а потом отдельно со своим сенсеем, чтобы усмирить плоть и очистить сознание. Усилия и мощная физическая концентрация причиняют боль. Но Хартману она нравится. И лишь тогда, когда она затмевает все остальное, он преодолевает ее, возвращается в свой кабинет, достает из сейфа полученную записку и начинает размышлять над пьем, что же теперь делать.

Он понимает, что все находится в подвешенном, состоянии. Что никто ничего конкретного ему не поручал. Он должен вернуться к президенту и сказать: «Вот как это можно сделать». Хартман не испытывал никакого страха перед деловыми встречами. И в самом деле он прекрасно с ними справлялся. Потому что, если фильм у него не покупала «Коламбия», он отдавал его «Эм-си-эй», если он и там. не нравился, то Хартман переходил к «Парамаунту» и студии Диснея. Но на этот раз он мог обратиться только к одному человеку.

Или нет? Он затолкал эту мысль в коробочку, плотно прикрыл ее крышкой и поставил на дальнюю полку, которая, по его представлениям, находилась у него в задней левой части мозга.

Хартман погружается в размышления и набрасывает на листе свои соображения, который ему предстоит сжечь перед уходом из кабинетика.

Он думает о том, что такое война. Точно так же как эту отер и Сакуро Дзюдзо, он является последователем Сунъ-Цзы. На память ему приходит фраза «Война есть не что иное, как ложь» [35]35
  Сунь-Цзы в переводе А. Л. Сэдлера «Три классических военных произведения Китая» (Сиднейский университет, Медицинское издательство Австралии, 1944). Это место также переводится как: «Все военные действия основаны на обмане» (Сэмюэл Б. Гриффит) или «Стратеги всегда пользуются дао парадоксов» (Р. Л. Винт), но чаще всего используется более прозаическое утверждение: «Военная операция включает в себя обман» (Томас Клири).


[Закрыть]и его сотрясает внутренний смех.

Он понимает, что ему предстоит действовать в четырех взаимосвязанных направлениях. Необходимо найти подходящего режиссера, соблюдать полную секретность, сдерживать прессу и обеспечить финансирование.

Но самое важное – это режиссер. Желательно он же – сценарист. Таким образом можно будет избавиться от еще одного посвященного. Режиссер сможет создать видеоряд и написать краткий сценарий, [36]36
  Краткий сценарий представляет собой резюме, Зачастую при ведении переговоров пользуются именно им. Кроме того, он олицетворяет собой важную стадию работы над сценарием – именно в этот момент производится оплата, а продюсер принимает решение: продолжать работу, что-либо изменить или пригласить новых авторов. Этой формой пользуются практически везде, и вот почему. Во-первых, это экономия времени. Во-вторых, краткий сценарий неизбежно выявляет структуру и суть повествования, что, с точки зрения большинства людей, является самым важным. И в третьих, он требует меньше труда и времени: краткий сценарий, состоящий из 3-10 страниц, можно написать за несколько часов, в отличие от полного 120-страничного сценария.


[Закрыть]с которым Хартман и познакомит президента.

Но для того чтобы все хранить в тайне, необходимо было разработать план действий. Обычно, когда Хартману предстояло серьезное дело, он собирал команду, и все вместе обсуждали то, что им предстоит, подвергая критике предложения друг друга. Все делалось с помощью мозгового штурма. Они рассматривали возможные последствия своих действий. Но в данном случае, понимал Хартман, самое главное – секретность, и никто не должен знать больше того, что знать ему абсолютно необходимо.

Как только в курс дела будет посвящаться новое лицо, необходимо будет принимать все меры безопасности, то есть устанавливать за этим человеком слежку и организовывать прослушивание. И не только за ним самим, но и за его коллегами, друзьями, любовниками и любовницами, а также членами семьи. И чем шире будет круг осведомленных лиц, тем больше потребуется осведомителей. Хартману и прежде доводилось следить за людьми, прежде всего за собственными сотрудниками. Все крупные и далее мелкие агентства создавались независимыми агентами,которые приводили в них своих клиентов. То естьс помощью крале и обманов. И Хартман, основавший «Репризентейшн компани» точно таким же образом, поклялся себе, что лично с ним такого никогда не произойдет. И поэтому, как только работающий у него агент начинал проявлять повышенную активность и независимость, за ним тут же устанавливалась слежка, а его телефон ставился на прослушку. Если выяснялось, что этот агент вынашивает коварные планы, то тогда уже предпринимались соответствующие действия. Иногда они были поощрительными: повышение по службе, новая машина, премия, – короче, демонстрация благодарности за лояльность. Иногда карательными: увольнение сотрудника и распространение слухов о его нечистоплотности, а также уведомление всех возможных клиентов о том, что, если они уйдут вместе с этим агентом, компания сделает все возможное для того, чтобы эти актеры больше никогда не были задействованы ни в одном проекте. Иначе говоря, Хартман прекрасно понимал, во что могут обойтись слежка и служба безопасности.

Хартман всегда руководствовался правилом не вкладывать деньги в фильмы. И это правило стало частью стиля работы компании, поэтому, если агент заявлял: «Я настолько в этом уверен, что сам готов стать продюсером», – к этому относились по меньшей мере со снисходительной улыбкой. Ибо, как только человек вкладывал собственные средства – не важно, выигрывал он на этом или проигрывал, – он начинал руководствоваться жадностью, опасениями и сомнениями и терял способность относиться к происходящему объективно.

Однако, возможно, пришла пора пересмотреть это правило. Возможно, именно это должно было стать необходимой предпосылкой для совершения следующего шага Воин в разгар битвы стремится к сохранению спокойствия, но насколько оно отличается от простоты и ясности, царящих над полем боя! Как трудно достичь этого спокойствия, когда вне зависимости от выигрыша получаешь свои десять процентов. Да и вообще, можно ли считать себя воином – этим совершенным лицом мужского пола, – если не подвергать себя испытаниям?

И тем не менее после некоторых размышлений он приходит к выводу, что настоящим испытанием его творческого начала – доказательством того, что он лучший из лучших, – будет проворачивание всей операции «За чужой счет». [37]37
  Название фильма 1992 года с Дэнни Де Вито в главной роли; экранизация известной пьесы.


[Закрыть]

А денег ему надо было много. Миллион туда, пару миллионов сюда, – Боже милостивый, он уже представлял себя ситуацию, при которой ему могут понадобиться миллиарды. Потому что это должно было стать самой великой кинокартиной. Если она будет снята. Она потребует сотни миллиардов. Может ли такую сумму выделить федеральное правительство? Скорее всего, нет – оно не умеет разумно распоряжаться средствами. На следующем этапе властям надо будет объяснить, как они должны себя вести. Клиенты никогда не бывают компетентными.

Горлодер говорил: «Следуй за деньгами». [38]38
  «Вся королевская рать» (1976) с Робертом Редфордом, Дастином Хофманом и Джейсоном Робардсом младшим. Также основано на реальной истории.


[Закрыть]

Главная задача заключалась в том, чтобы это не превратилось в очередной Уотергейт. Чтобы никто не смог проследить, откуда текут деньги. Политики это уже понимали и доказали это во время операции против Ирана, когда все было построено на их забывчивости и отрицании всевозможных фактов. Народ до сих пор спрашивал: «Знал ли об этом президент, и если да, то когда. именно ему стало об этом известно?» Хотя ответ был самоочевиден: он знал ровно столько, сколько хотел знать, и получал информацию по первому требованию. Вероятно, полную и в тот самый момент, как только открывал глаза после полуденного сна. А поскольку вице-президент. Буш не спал днем, то он получал ее еще раньше.

Им удалось все уладить, но нельзя сказать чтобы они вышли незамаранными. Короче, все это приводит Хартмана к мысли о том, что он в состоянии найти лучший способ незаметно выудить несколько миллиардов из федерального правительства, так чтобы ни одно средство массовой информации об этом не пронюхало.

К тому же Хартман интуитивно ощущает, что изолировать прессу будет не так уж трудно.

Но он знает, что президент и его сотрудники больше всего боятся огласки, так как основываются совсем на ином опыте, – в отличие от киношников, которые в грош, не ставят прессу и не боятся ее. Если журналист не следил за своим поведением, его просто выставляли вон. Если же он становился навязчивым, его увольняли, [39]39
  Джозеф Мак-Брайд писал статьи об «Играх патриотов» для «Дейли Вэраиети». Он подробно проанализировал фильм, назвав его «реакционным комиксом, изображающим политические отношения между Великобританией и Ирландией», где авторы «встают на сторону английских оккупационных сил и их союзников из ЦРУ». Режиссуру он назвал «смехотворной», а музыку «полной диссонансов и оскорбительных вариаций на ирландские народные мелодии». «Парамаунт» тут же прекратил связи с газетой, и ее издатель Питер Барт был вынужден послать на студию письмо с извинениями, пообещав, что Мак-Брайд, опытным и профессиональный рецензент, работавший в «Дейли Вэраиети» начиная с семидесятых, больше не будет обозревателем фильмов, выпускаемых «Парамаунтом». Мак-Брайда перевели рецензировать фильмы для детей, и в конечном счете он вынужден был уволиться. При этом и «Парамаунт», и «Дейли Вэраиети» уверены, что это не имеет никакого отношения к цензуре (Бернард Вайнрауб, «Нью-Йорк таймс», 6/9/1992).


[Закрыть]– и тем не менее политики продолжали относиться к журналистам как к шакалам или росомахам, которые, охотясь стаей, могли свалить оленя, лося и даже слона.

Если бы Хартман знал, что определяет столь разное отношение к СМИ, он мог бы разработать план действий. Может быть, для этого надо заслать голливудского пресс-атташе в Вашингтон? Внедрить его в чужеродную среду в духе «Доктора Голливуда» или «Трудного пути»? [40]40
  Врач, еврей по национальности, работает на Аляске, пластический хирург из Голливуда практикует в сельской местности, голливудская кинозвезда работает в нью-йоркской полиции.


[Закрыть]

А почему бы и нет? И организовать все как в киносценарии. Голливуд сосредоточил в себе лучшие творческие силы, обладая неограниченными материальными средствами. На следующий день у Хартмана планировался ланч с президентом. «Грай-Стар» Майком Медавоем. Может, стоит упомянуть, что у него есть хорошая картина для Вэла Килмера? Нет, исключено. Для Майкла Фокса? Ближе. Да. Наверняка Медовой захочет получить картину для Майкла Фокса. Они подбросят ему пару сценаристов, и к тому моменту, когда салат будет сочиться ореховым соусом и ежевичным уксусом все уже уйдет в производство. [41]41
  Производство – период времени между принятием решения о съемках – приобретением сюжета, книги, сценария – и реальным началом съемок. Производство включает в себя массу вещей, из которых реализуется лишь малая доля. Оно включает в себя разработку сценарного плана, а также выбор актеров и режиссера, способных заставить раскошелиться людей, обладающих деньгами. Эти люди называются продюсерами. У крупных продюсеров есть специальные люди, которые занимаются производством, у очень крупных существуют специальные подразделения. Этот процесс является самоокупаемым.


[Закрыть]На деньги «Грай-Стар».

Это было гениальное решение.

То же самое можно было провернуть с голливудским пресс-атташе, отправляющимся во Вьетнам. Может быть с Оливером Стоуном? Нет» только не со Стоуном – еще для одной вьетнамской картины он абсолютно не годился. Не предложить ли это Алеку Болдуину, объяснив ему, что это драма, а не комедия, запустить все это на «Коламбии» и пообещать им на главную роль молодую красотку, которая могла бы соблазнить Питерса? Однако по-прежнему необходимо было найти интеллектуальных сценаристов. Усердных ребят, готовых облечь важные и серьезные проблемы в сахарную оболочку.

Хартман чувствовал, что балансирует на грани.

Той самой, которая должна была разрешить все его материальные проблемы. И имя ей было Эд Пандор – тот самый блистательный Пандор, который умел писать потрясающие сценарии. Когда у Хартмана выдавалась свободная минутка, что случалось чрезвычайно редко, он любил читать сценарии Пандора. Они всегда были посвящены совершенно невообразимым вещам и всегда были абсолютно достоверны. Именно это и делало их столь потрясающими. Они были насквозь пропитаны реальностью. Не нужно было никакого сюжета, ибо он тонул в густом вареве фактов, не нужно было никаких диалогов – важнее было изложение событий.

И Хартман принимает решение найти клиента, который наймет Пандара и сможет выудить из федералов как минимум десять миллиардов. В процессе разработки сценария Пандор добудет из государственной казны несколько миллиардов долларов и передаст их в частные руки, И именно благодаря безумному, но чрезвычайно убедительному Пандару это жульничество можно будет выдать за реальность.

Сам Пандор так никогда и не узнает о том, как был использован его сценарий. Да и все остальные не будут даже подозревать, в чем именно они участвовали, Хартман восхищался тем, насколько он сообразителен, и был абсолютно счастлив.

Но это заставило его вновь вернуться к проблеме режиссуры. Молено ли организовать все таким образом, чтобы режиссер ничего не знал?

Он был знаком со всеми голливудскими режиссерами. Он знал их пороки и добродетели, силу и слабость, их возможности и стилевые особенности. Именно поэтому он рассматривал много кандидатур – Лумета и Демма, Копполу и Спилберга, Лукаса и Стоуна, Поллака и Пакулу, Ридли и Тони Скотта, Лина и Майкла Мэнна, братьев Стивенов и Роберта Редфорда, Ему нужен был режиссер, обладающий интуитивной проницательностью и при этом руководствующийся рыночными интересами. Он должен был обладать оригинальным мышлением, готовностью манипулировать огромными вспомогательными средствами, а также способностью к импровизации в рамках жестко организованной структуры. Так что выбор приходилось делать, ориентируясь не столько на талант, сколько на характер и темперамент.

Но главное – что этому режиссеру предстояло создать величайший в истории человечества фильм, оставшись при этом в полной неизвестности. Он должен был стать зрелищем, ради которого люди будут отдавать свою жизнь. Поэтому от него требовались полная самоотдача и страсть к великим свершениям.

Стоило это сформулировать, как Хартман тут же понял, о ком идет речь. На это был способен только Джон Линкольн Бигл. Долговязый, нескладный парень, подрабатывавший в студенческие годы в роли Гуфи в Диснейленде.

Именно Джон Линкольн Бигл окажется следующим человеком, который увидел записку Этуотера.

Глава 17

Лос-анджелесский филиал «Юниверсал секьюрити» располагается в сорокашестиэтажной стеклянной башне в центральном деловом районе – небольшом участке Лос-Анджелеса, который, действительно выглядит как город. В основном он занимает четвертый, пятый и шестой этажи. Например, кабинет Джо Броза находится на пятом этаже рядом с конференц-залом и тренажерным центром. Главная приемная – на четвертом этаже, а обеденный зал – на шестом.

Однако руководство располагается в кабинетах на сорок четвертом этаже, с окнами на запад. Смог сюда не поднимается, и поэтому отсюда открывается вид на океан. Когда сгущается тьма, внизу виден геометрический рисунок огней, который является таким же отличительным признаком фильмов, снятых в Лос-Анджелесе, как небоскребы Манхэттена в фильмах, снятых в Нью-Йорке. Прямолинейность нарушается лишь петлями шоссейных дорог и изгибом береговой линии. В самом центре здания находится замкнутое помещение без окон, называемое Кубом.

Это помещение в помещении, построенное с той же целью, с которой в американских посольствах конструируются специальные безопасные места, где невозможно организовать прослушивание. Несмотря на свое название, на самом деле это помещение представляет собой параллелепипед, ширина которого превышает высоту. Все его стены обиты звуконепроницаемым материалом. Зазор между стенами достаточно велик, чтобы обеспечить свободный обзор со всех сторон, включая пол и потолок. Эти пространства, называемые «дырками», просматриваются с помощью видеокамер. В стенах Куба проложена проводка, которая передает целый букет глушащих сигналов. Стоит внести в Куб какое-нибудь записывающее или передающее устройство, и внутри тут же включается сигнализация.

Внутри также находится BZX-7000 – аппарат, постоянно воспроизводящий разные электронные и аудиосигналы, препятствующие какой бы то ни было записи. Кроме этого, любая запись может быть размагничена мощным магнитным полем, которое окружает одну-единственную дверь. Это единственное, что может включаться и выключаться по требованию, так как Куб зачастую используется для прослушивания записей. Именно поэтому в нем находится разнообразная воспроизводящая аппаратура.

Здесь применяются и некоторые приборы служебного пользования, которые не могут быть вынесены без получения специального разрешения. Однако само существование такого помещения не держится в секрете. Более того, компания даже рекламирует его как идеально безопасное место и сдает в аренду за две тысячи долларов в час. На первый взгляд это дороговато за маленькую душную комнату, к тому же стимулирующую приступы клаустрофобии. Однако клиенты неизменно выражают удовлетворение и нередко прибегают к этой услуге снова и снова. «Роллс-ройсы», вертолеты и даже высокооплачиваемые сексуальные услуги могут дать человеку лишь чувство состоятельности. Куб же давал людям более редкое чувство – собственной значительности.

Вход в Куб расположен на высоте тридцати шести дюймов над полом, и обычно клиента сопровождает охранник со стремянкой. После того как клиент поднимается наверх и закрывает за собой дверь, охранник убирает стремянку и уносит ее во внешнее помещение.

Дело происходит в субботу. Двое мужчин, находящихся в Кубе, одеты небрежно, но все вещи явно дорогие. Дэвид Хартман одевается в магазине, который называется Восточно-Центральным. Там продается одежда, превращающая клиентов в состоятельных обитателей Новой Англии, у которых столько денег, что они даже не говорят об этом. А главное, они производят впечатление людей, последний работавший предок которых скончался задолго до изобретения кинематографа. Напротив сидит режиссер Джон Линкольн Бигл. Он предпочитает, более богемный стиль: джинсы рубашка в юго-западном стиле, ремень с бирюзовой пряжкой и сапоги – все вместе около двух с половиной тысяч долларов, включая восемьсот долларов за сапоги ручной работы, что отнюдь не может считаться излишеством так как у Вигла очень чувствительные ноги и, какими бы мягкими и дорогими ни были туфли фабричного производства, они всегда ему натирали. Пряжка же стоила девятьсот шестьдесят долларов.

Записка Ли Этуотера лежит у Дэвида Хартмана во внутреннем кармане пиджака от Уиттиера и Уинтропа за тысячу восемьсот долларов.

И он размышляет над тем, как бы избежать необходимости ее показывать.

Дверь Куба закрывается.

–  Эх, – произносит Джон Линкольн Бигл, – круто. Мне нравится. Хорошо бы это использовать в каком-нибудь фильме. Интересно, что же ты собираешься мне сообщить, если это требует такой секретности. Ты что, собираешься прибрать к рукам «Коламбию»? Или «Сони»?

Дэвид Хартман залезает в карман и достает записку Ли Этуотера. Он разворачивает ее и разглаживает на столе.

Как только они отсюда выйдут, за Биглом будет установлена слежка, а его телефонные разговоры будут прослушиваться оперативниками «Юниверсал секъюрити». Его друзья и родственники также будут записываться на видеопленку.

Хартман пододвигает записку Биглу.

Там написано:

«Записка от Л. Э.

Д. Б. ТДТ.

Во все времена и во всех государствах война была наиболее действенным политическим средством. Мы, южане, умеем чтить своих военных героев. Даже тогда, когда они терпят поражение. Если они сражаются храбро и доблестно. Мы с тобой выросли на легендах о Ли, Джексоне и Борегарде. Моим первым президентом был Эйзенхауер, генерал Эйзенхауер. Кеннеди тоже был героем войны. И Джордж Буш – герой войны. Джордж Вашингтон был генералом. И Эндрю Джексон был генералом. История Англии славится двумя именами – Нельсона и Веллингтона, Шарлемань, Наполеон и де Голль – герои Франции.

После Вьетнама и возникновения угрозы ядерного оружия война перестала быть политическим средством. Теперь считается, что война. – это политическое самоубийство.

Но потом пришла Мэгги Тэтчер, которая нашла выход.

Хочу напомнить, что ее политическая карьера клонилась к закату. Ее поддерживало очень незначительное число избирателей, и большинство аналитиков полагало, что ей и консервативной партии не удастся выиграть выборы.

И тогда она начала войну на Фолклендах. Она объединила страну и выиграла. Для нее война оказалась не препятствием, а политическим спасением. Она стала героиней для своего народа. И она победила на выборах, став самым долгоживущим. премьер-министром Великобритании за всю современную историю.

Конечно, не только я обратил на это внимание. Это повлияло на всех нас, особенно на мистера Рейгана, Он ввязался в события в Ливии, потом в Ливане, где был вынужден быстро отступить, и организовал вторжение в Гренаду.

И эти военные действия не принесли никакого вреда его политическому положению в стране.

Это доказывает, что американский президент может начать войну и при этом политически уцелеть, то есть что война является политическим средством. Но стоит ли им пользоваться?

Нам еще предстоит повторить успех Железной леди с ее маленькой победоносной войной, так как, хотя Ливия, Ливан, Гренада и Панама и не причинили вреда, пользы от них было не так уж много.

Почему?

Да потому, что мы еще не осознали тот факт, что, война в современных условиях делается прежде всего средствами массовой информации. Американские военные поствьетнамского времени признают значение журналистики и СМИ в ведении военных действий. Конечно, утверждать, что мы проиграли во Вьетнаме из-за средств массовой информации, – слишком жестоко. Но и игнорировать это широко распространенное мнение нельзя, потому что с его помощью снимается ответственность с тех, кто действительно должен отвечать за поражение, и устанавливается новый подход: теперь мы должны побеждать не только на поле боя, но и на экранах телевизоров. И сегодняшние военные абсолютно в этом убеждены.

– Вы не нанесли нам ни одного поражения, – говорит американский полковник.

– Возможно, – отвечает полковник из Северного Вьетнама, – но это ничего не меняет. (Г. Г. Саммерс „О стратегии: критический анализ вьетнамской войны".)

Вьетнамцы проиграли все сражения. Согласно утверждениям военных, мы отбили даже наступление при Тете – хотя именно это сражение определило победу коммунистов.

Но военные понимают не все, притом что идея самоочевидна: не обязательно выигрывать войну на поле битвы, главное – выиграть ее в средствах массовой информации. Можно потерпеть поражение в бою, но одержать верх на телеэкране, и победа будет за нами. Война целиком превратилась в медиа-проект.

Если президент хочет воспользоваться средством Тэтчер для восстановления своей популярности, если он хочет выиграть выборы с помощью войны, он должен понимать, что это надо проворачивать как медийное мероприятие. И Буш, u Рейган уже пользовались войной. И им хватило ума на то чтобы оставить материально-техническое обеспечение и ведение боевых действий профессиональным военным, которые с умеренным успехом занимались своим делом. Сомкнутыми рядами они прибывали к месту назначения выигрывали сражения с небольшими потерями и умело прятали мешки с трупами от кинокамер. Конечно, речь здесь не идет о Ливане.

Однако отражением войны в средствах массовой информации занимались отнюдь не профессионалы. Что особенно странно в случав мистера Рейгана, который должен был бы в этом разбираться. Можно сомневаться в уровне его интеллекта и работоспособности, но в интуиции ему отказать было нельзя.

Что такое война для тебя для меня, для всего американского народа?

Война – это Джон Вейн. Это Рэндольф Скотт и „Победа на море". Это Рембо, „Звездные войны", „Апокалипсис', это мешки с трупами на Си-би-эс Это „Схватка", „Крысиный патруль" и „Пэтн". Лицо войны не отражает действительности. Война – это кино и телевидение, даже для тех, кто сам воевал. Какими бы ни были их воспоминания о войне, они постепенно заменяются тем, что показывают на телеэкране. Даже если они лишились во Вьетнаме всех иллюзий, эти иллюзии были сформированы кинематографом. Как доказал мистер Рейган, люди предпочитают хорошую крепкую сказку сложной и расплывчатой действительности.

Войной должны заниматься профессионалы.

А если победы и поражения происходят на телеэкране, то заниматься войной должны не генералы и даже не политики. Войну должен ставить теле– или кинорежиссер. На первый взгляд эта идея может показаться безрассудной. Но на самом деле я говорю совершенно серьезно.

Генералы, политики и даже умудренный в области средств массовой информации мистер Рейган продемонстрировали, что они могут победить на поле боя, но при этом не занять плацдармам, где это необходимо, а именно в умах и сердцах избирателей Безрассудно повторять прежние ошибки.

Так кто же должен руководить этой войной?

Глава „Репризентейшн компани и, которая на сегодняшний день является самым крупным голливудским агентством, Дэвид Хартман. Только Хартман сможет найти соответствующего режиссера и придумать, как организовать войну. Только он сможет провернуть всю эту операцию. И не забудь, что именно Лью Вассерман, агент мистера Рейгана, и „Эм-си-эй" обеспечили карьеру президенту. Хартман и „Репризентейшн компани" – это Вассерман и „Эм-си-эй и девяностых.

Когда все кажется потерянным, остается только один выход – затеять войну. Это классический способ решения неразрешимых проблем. Это обратная сторона еще одной медийной истории с заложниками, которая окончательно погубила Картера. Не полагайся на волю случая. Найди какого-нибудь человека, обладающего хорошим нюхом, стилем и художественным чутьем, и поручи ему организовать войну на телевидении, которая понравится Америке.

И тогда ты победишь».

–  Ха! Kpymo! – говорит Джон Линкольн Бигл. Он писал блистательные диалоги для других, но не умел говорить сам.