Текст книги "Волшебница на грани (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Жаль, конечно, – сказал он. – Подозреваю, после вашей с ним встречи на островах не останется врача. А он хороший врач, говорю вам по собственному опыту.
– Разумеется, он хороший врач! – воскликнула я. – Сколько лет он тренировался?
– Ну явно не один год, – улыбнулся Морис и предположил: – Если я решу сопротивляться, то вы просто повернете кусок хлеба у меня в глотке так, что я задохнусь?
Я развела руками. Морис оценил меня по достоинству, и это не могло не радовать.
– Мне бы хотелось все решить миром. У вас свои дела, а у меня свои, хорошо, если они совпадут.
Морис вздохнул.
– Жаль, конечно. В нашем климате без врачей тяжело.
Я понимающе кивнула.
– А если я привезу вам другого врача? – предложила я. Бринн не дурак, рано или поздно он докопается до того, как доктор Кравен связан с нашим исчезновением, и моему соотечественнику надо будет срочно менять чудесный фаринтский климат на что-то другое.
Почему бы и не острова святого Брутуса?
– Это уже намного интереснее, – одобрительно улыбнулся Морис. – Что ж, Милена, я согласен! Сегодня вы прикрываете наши орехи, а потом я привезу вам доктора Эрикссона. Если хотите, даже помогу нашинковать.
Мне захотелось прикрыть глаза и вздохнуть с облегчением.
– Есть еще одна вещь, которую я хочу обсудить, – сказала я, когда служанка убрала со стола тарелки и принесла десерт: сладкий пудинг и такой крепкий кофе, что у меня, кажется, зашевелились волосы на голове. – Мой спутник. Мы приехали на острова вдвоем.
Морис вопросительно поднял бровь.
– А, так вы были не одна? – спросил он, и я поняла, что о Генрихе никто здесь не знает. Видимо, Морис просто не счел нужным этим поинтересоваться.
– Я бы очень просила вас привезти его сюда, – сказала я. – Живым и здоровым.
Морис понимающе улыбнулся, и я подумала, что своими руками дала ему козырь. Если я заупрямлюсь и откажусь работать, то с Генрихом может произойти что-то плохое.
С другой стороны, как дать ему понять, что я жива? Как помочь? Он ведь будет искать меня, и вряд ли этот поиск обойдется без неприятностей.
– Кто он? – поинтересовался Морис.
– Мой жених, – призналась я и машинально дотронулась до звезды Магриба под тканью платья. Хотелось надеяться, что мой медальон бережет и охраняет Генриха…
Мне почудилось, будто камешек на шнурке налился живым теплом, словно откликнулся на мою тревогу и захотел утешить.
– Привезем, разумеется, – улыбнулся Морис и с крайне серьезным выражением лица осведомился: – Он тоже волшебник?
Ну нет, двойной удачи тут точно не будет.
– Нет, – ответила я, чувствуя, как тревога разжимает пальцы. – Он инженер по добыче олеума.
– Олеума у нас тут не водится, – ответил Морис, – но я думаю, мы найдем для него работу. Мне всегда нужны люди, которые не боятся трудиться.
Я видела, что новости его обрадовали. Конечно, я буду милой и послушной, ведь теперь Морис точно знает, как на меня можно повлиять.
Осталось еще понять, как именно предстоит трудиться Генриху. Да, мы влезли в знатное осиное гнездо. Вернее, осы напали на нас и уволокли.
– Вот и замечательно, – улыбнулась я и добавила: – Умные люди всегда могут договориться, правда?
На том наш обед и закончился.
Морис откланялся, сказав, что у него есть дела, и предложил мне скоротать время до вечера в саду.
– У меня там сортовые пионы, – сдержанно сообщил он напоследок, и я с искренним уважением пообещала, что уделю им внимание. Надо же, глава местного криминала любит цветочки!
Итак, кажется, наступила мирная передышка. Я вышла в сад, некоторое время гуляла по тропинкам, а потом села на скамью среди пышных пионовых облаков и устало вытянула ноги.
Как там Генрих? Возможно, увидел Ланге, возможно, понял, как действовать дальше, и обнаружил, что я пропала. Только бы он не наделал глупостей от волнения!
На душе было тоскливо. Даже удивительное очарование сада, полного ярких красок и птичьих трелей, не развеивало ее.
Я вынула шнурок со звездой Магриба и машинально принялась крутить его в пальцах. Так мне казалось, что я хоть немного, но ближе к Генриху.
Нет, я не любила его той любовью, о которой пишут в романах. Но мне было трудно без него, и я без слов молилась о том, чтобы с ним все было хорошо.
Мне хотелось прикоснуться к нему. Утешить, сказать, что все в порядке.
Мне хотелось прикоснуться…
Камень ударил током по пальцам, и я внезапно почувствовала, что Генрих рядом. Я словно бы видела его – Генрих стоял на тропинке среди деревьев и выглядел так, будто его ударили.
– Генрих? – прошептала я. Он вздрогнул, принялся озираться по сторонам – кажется, Генрих сейчас по-настоящему услышал мой голос.
– Генрих! – воскликнула я и тотчас же испугалась, что меня услышат люди Мориса. Генрих поднял голову к небу, и я увидела огромную пеструю птицу, которая сидела на дереве и с удивленным интересом смотрела на него.
– Милли? – выдохнул Генрих. – Милли, это ты?
– Да, это я, – я вдруг поняла, что вот-вот расплачусь. Сжала звезду Магриба так, словно боялась, что она растает. – Генрих, где ты?
– Я неподалеку от поселка, – ответил он. – Милли, как ты? С тобой все в порядке?
– Да, – сказала я. – Я у Мориса Гроссо, здешнего криминального короля. Его люди будут тебя искать и приведут ко мне. Я договорилась с ними, нам отдадут Ланге!
Генрих застыл на месте. Нахмурился. Мне вдруг захотелось протянуть руку и дотронуться до его лица. Просто чтобы убедиться, что он жив и здоров, и это не моя галлюцинация.
– Милли… – прошептал он и улыбнулся той светлой улыбкой, которая мне так нравилась. – Я так испугался за тебя… Комната пуста, на полу капли крови. Анзор сразу сказал, что это люди Мориса, только они могли тебя похитить. С тобой точно все в порядке?
– Точно, – мне вдруг стало спокойно и тепло. Обо мне давным-давно никто не заботился вот так, по-настоящему, просто потому, что я это я, а не жена, которая, заболев, не сможет подавать мужу завтрак и гладить рубашки. – Я теперь, скажем так, на него работаю. Генрих, а ты-то где?
– Иду к дому Мориса, разумеется, – ответил Генрих. – Хочу поговорить с тем, кто похитил мою невесту.
– Отлично! – кажется, можно было вздохнуть с облегчением. – Генрих, как только тебя увидят, сразу же говори, что ты…
Картинка перед моим взглядом лопнула, словно мыльный пузырь. Некоторое время я сидела на скамье, растерянно озираясь по сторонам. Звезда Магриба в моих пальцах медленно теряла свет, словно засыпала. Генрих идет сюда, совсем скоро мы встретимся…
В ту же минуту из-за стены деревьев сада послышались выстрелы.
Глава 8
Я закричала так, словно стреляли в меня.
На какое-то время я будто стала кем-то другим, не собой. Все, что я помню об этих минутах – свой бег по тропинке среди деревьев и крик. Я кричала не на русском и не на любом из знакомых мне здешних языков. Но в этом вопле был приказ всему живому: остановиться, замереть, застыть.
Кажется, вспорхнувшая с ветки птица замерла, словно мушка в янтаре.
Я выбежала к белой ограде, отделявшей сад от леса, и увидела двоих мужчин с ружьями, направленными на человека, идущего по тропе. Они замерли, один стоял с раскрытым ртом, словно мое заклинание заморозило его на середине слова.
Генрих застыл, подняв руки.
Ветка, сбитая пулей, зависла прямо над его головой.
Я остановилась, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. Мир медленно-медленно оживал, приходил в себя, и я услышала далекий звон чужих слов:
– А ну сто-о-ой!
Что-то хлопнуло над головой, и мужчины оторопело опустили ружья, пытаясь понять, что с ними происходит. Один из них, смуглый бородач, увидел меня и опустил ружье.
– Миледи! – воскликнул он, и Генрих сказал с ним хором:
– Милли!
– Не смейте стрелять, – выдохнула я. – Кости из рук выну.
Богом клянусь, я понятия не имею, откуда взялось это обещание, но в ту минуту я чувствовала, что могу это сделать, и даже не устану. Сила, которая наполняла меня сейчас, заставляла волосы шевелиться на голове.
– Слушаюсь, миледи, – уважительно произнес бородач и пояснил товарищу: – Это ведьма господина Мориса.
Тот понял, что лучше не спорить.
Генрих подбежал к ограде, схватил меня за руку, и несколько мгновений мы стояли просто так, глядя друг на друга.
– Ты жива, – прошептал Генрих. – Не померещилось.
– И ты жив, – откликнулась я. Облегчение было настолько сильным, что земля закачалась под ногами. Вот мы и снова вместе, и все в порядке, и теперь все будет хорошо.
Бородач открыл калитку, пропуская Генриха за ограду, и посоветовал:
– Вы бы, милорд, лучше по главной дороге шли. А то с этой стороны мы сначала стреляем, а потом спрашиваем.
Генрих только руками развел.
– Ну извините, – буркнул он. – Где показали, там и пошел.
Я подумала, что тропинку наверняка показал Анзор. И он знал, что охрана здесь не церемонится с незваными гостями. Почему, интересно, он решил расправиться с человеком, которого называл своим другом?
– Передайте господину Морису, что мой друг уже в поместье, – попросила я бородача. Тот кивнул, и я добавила: – Как только господин Морис скажет, я начну работу.
Бородач и его приятель прибавили шага – было видно, что они напуганы и готовы броситься бежать. Ничего удивительного, я бы тоже испугалась, если бы вдруг залипла в мире, не в силах ни пошевелиться, ни заорать.
– Это были предупредительные выстрелы, – сказал Генрих тем тоном, которым обычно пытаются успокоить, и сразу же спросил: – Милли, что мы будем делать?
– Это ведь Анзор сказал тебе о тропинке? – поинтересовалась я, когда мы вышли к знакомым пионам, и я почти без сил рухнула на скамейку. Генрих сел рядом и ответил:
– Да, кто же еще.
– Почему он хочет тебя убить? – спросила я. – Он ведь не просто так послал тебя именно по охраняемой тропинке. Еще повезло, что они не попали!
При мысли о том, что Генрих сейчас мог бы лежать на окровавленной траве, меня стало знобить. Что бы я делала, если бы он умер? Как бы жила дальше?
Мне только что удалось поверить в то, что я смогла встретить хорошего, достойного человека.
Что, если…
Нет, дальше было слишком больно.
Генрих вдруг рассмеялся.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Зерна Геккеля! Их у нас осталось столько, что можно купить весь этот остров!
Да, чего-то в этом роде я и ожидала. Когда впереди маячит нажива, мало кто задумается о старой дружбе. К тому же, если раньше Генрих был наследным принцем, то теперь он никто, и взять с него нечего – кроме зерен.
Я рассмеялась. Сунула руку в потайной карман в платье и, вынув мешочек, положила его на скамью. Генрих посмотрел сперва на него, потом на меня, и у него был настолько удивленный, что я не сдержала улыбки.
– Ты что, забрала зерна? – изумленно спросил Генрих.
– Да, вот так получилось, – ответила я. – Привыкла держать при себе важные вещи. Очень уж у твоего Анзора заблестели глаза, когда он понял, что мы под зернами.
Генрих усмехнулся, но теперь в нем была только грусть.
– Кажется, у меня не осталось друзей, – признался он. Я погладила его по плечу, поцеловала в щеку. Это тяжело, понять, что тот, кому ты доверял, с легкостью отправил тебя на верную смерть. Невыносимо тяжело.
Я представила, как Анзор сейчас роется в наших саквояжах, и испытала прилив мстительной радости. Пусть предатель останется лишь с разочарованием – стыда от своего предательства он не испытает.
– У тебя есть я, – сказала я. – А у меня есть ты. И мы с тобой решим все остальное.
Теперь Генрих улыбнулся по-настоящему, так, как я привыкла.
– Милли, – произнес он, обняв меня, – ты просто не представляешь, как я за тебя испугался.
– Все обошлось, – ответила я. – Если бы меня хотели убить, то убили бы сразу. А раз нет, то надо договариваться.
– Чего они хотят от тебя? – спросил Генрих.
– Чтобы я поработала волшебницей и прикрыла контрабанду. А за это мне принесут Ланге на блюде, правда, я сомневаюсь, что потом позволят покинуть острова.
– И когда начнется твоя работа? – поинтересовался Генрих.
– Сегодня вечером, – ответила я, и по спине мазнуло холодком.
Не знаю, почему, но мне сделалось страшно.
– Ну вот, миледи.
В трюме красовались три мешка с орехом койли. Пока мы ехали в порт, мой старый знакомец Гастон, который теперь держался с видом знатока и лучшего друга ведьм, рассказывал мне об этих орехах. Разгрызи всего один – и сил у тебя станет столько, что ты сможешь ворочать огромные каменные глыбы голыми руками. Орех мобилизовывал скрытые резервы организма: рабы, которым его скармливали, трудились без сна и отдыха – потом они на несколько дней падали без сил, и хозяева выставляли на их место новых.
Здесь это называлось «работа вахтовым методом».
Что и говорить, оборот орехов койли здесь был незаконным. Но Морис всегда находил способы доставить груз покупателям. Проблемы начались тогда, когда таможенных офицеров возглавил Эжен Рено, упрямый и неподкупный, который не желал класть на глаза крупные купюры и делать вид, что ничего не происходит.
– Уж такая упертая сволочь! Мы к нему и так, и сяк, нет! Не идет человек навстречу, – посетовал Гастон, и я поинтересовалась:
– Неужели вы не пробовали его убить?
– Вот не пробовали, миледи. Потому что он родственник сахлевинского принца, а у сахлевинцев короткий разговор. Прилетят на драконах, были наши острова зелеными, а станут жареными. И разбираться никто не станет, точно.
Я понимающе кивнула и подумала, что с этим господином Рено надо бы познакомиться и пообщаться поближе. Возможно, он именно тот, кто поможет нам покинуть гостеприимные острова святого Брутуса.
Итак, в трюме кораблика, который должен был следовать в Фаринт, лежали три мешка контрабанды. По документам они были грузом перца и табака, и я должна была сделать так, чтобы господин Рено, который ровно через полчаса сунет в них свой нос, крепко прочихался и ничего не заподозрил.
Я посмотрела в сопроводительные бумаги и представила себе мешок красного стручкового перца и два мешка табака. Большие такие мешки из грубой коричневой ткани, затянутые веревкой и украшенные черными штампами на боках.
«Торговая компания «Вессен и сыновья», работаем для вас сто один год».
Как там было в старом анекдоте, преврати порося в карася?
Гастон, который торчал за моей спиной, вдруг восторженно ахнул, и я увидела, что мешки с орехом изменились, став толще и крупнее. Теперь они занимали почти половину трюма, и запах здесь стоял соответствующий, такой, что просто вышибал дух. Я зажала нос и бросилась на палубу.
– Не, ну точно перчик! – услышала я голос Гастона. – Так прямо и лежит стручками!
– Только не ешь его, – посоветовала я, пытаясь продышаться и глядя, как по набережной едет экипаж с гербом таможенного контроля.
Даже странно, что пассажиров не проверяют при высадке. Хотя, возможно, Эжена Рено интересуют только незаконные грузы.
– Перец и табак, – сообщил Гастон, выбравшись на палубу и обнюхивая свои лапищи. – Вот, точно, так табачищем и прет.
– Это кто едет? – поинтересовалась я. – Рено?
Гастон нахмурился.
– Он сегодня не ко времени. Видно, настучала какая мразь, что тут орехами пахнет. Вы, миледи, вот что, спускайтесь поскорее и идите к экипажу. Если что, Жак вас отвезет в поместье, а так ждите меня, и вместе поедем.
Я понимающе кивнула. Не стоит привлекать лишнего внимания. Кто знает, вдруг господин Рено умеет распознавать ведьм лучше радара Мориса?
Я как раз разместилась на сиденье, когда экипаж инспектора остановился напротив сходней нашего кораблика, и по ним важным шагом двинулись две небольшие собаки в темно-синих попонах. Эжен Рено выглядел моим ровесником, и, глядя на него, я подумала, что когда-то видела такого мужчину в книге о декабристах. Сильный, уверенный в своей правоте, готовый отдать жизнь за свои идеалы.
Он вдруг обернулся и пристально посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что старательно рассматриваю чайку, которая клевала какую-то дрянь. Нет-нет, спасибо, нам не нужно внимание таких серьезных господ.
Пока не нужно.
Собаки выбежали из трюма через несколько минут. Вскоре появился и Рено с бумагами, и вид у него был такой, словно он ожидал увидеть совсем не перец с табаком. Суперкарго, который почтительно раскланялся со мной, когда поднималась на борт, шел рядом, глядя так, как победитель смотрит на посрамленного врага.
– Перчик, конечно, дешевенький, – услышала я, – но так и покупатель не сильно важный.
Рено кивнул. Мне стало его жаль. Сняв колпачок с печатки на пальце левой руки, он поставил оттиск на документах, суперкарго поклонился и поднялся на борт.
Получилось. Кажется, можно было вздохнуть с облегчением, но мне было невыносимо стыдно. Да, я спасала себя и Генриха, но…
Рено быстрым упругим шагом обошел лошадей и приблизился к моему экипажу. Я поспешно придала себе вид гуляющей кокетки и посмотрела в его сторону так, как смотрят на поклонника, успевшего ужасно надоесть.
– Миледи, – с легким поклоном произнес Рено, дотронувшись до правого виска. – Что такая девушка делает в порту?
Надо было импровизировать. Я улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
– А кто этим интересуется?
– Эжен Рено, глава таможни островов святого Брутуса, – отрекомендовался Рено. Прозрачно-голубые глаза смотрели на меня с цепким интересом, и я не могла понять, профессионален он или нет. – Никогда вас здесь раньше не видел, благородные дамы сюда не заглядывают.
Так, он уже объясняет. Это хорошо.
Краем глаза я видела суперкарго и Гастона, которые стояли на борту кораблика и смотрели в нашу сторону так, словно собирались бежать и сушить портки.
Кажется, мне надо было одеться как тот оборванец, который сидел возле входа в центр у марвинцев.
– Знаете, пришла в голову блажь поесть устриц прямо из моря, – ответила я, стараясь быть той пустоголовой кокеткой, какой была на Фаринте. Рено понимающе кивнул. Улыбнулся и протянул мне руку.
– Здесь неподалеку есть прекрасный ресторанчик, – произнес Рено. – И устрицы там – просто восторг. Едем?
Сама не знаю, как я смогла стряхнуть накатившее на меня наваждение. В ушах зазвенело, и я едва услышала, как говорю:
– Благодарю вас, милорд, но я замужем. И не езжу с другими мужчинами.
Улыбка Рено стала еще шире, словно я сказала именно то, что он хотел услышать.
– Меня это, конечно, огорчает, – ответил он. – Но не останавливает. До скорой встречи, миледи!
– Вот так и сказал: это меня не останавливает, – подтвердил кучер. Он таращился на Мориса так, словно тот мог отдать его на съедение хищникам в любую минуту. Я сомневалась, что на маленьких островах святого Брутуса могут быть хищники, но выражение смуглой физиономии впечатляло.
Кораблик с грузом ореха спокойно покинул порт и направился в Фаринт. Я представляла, как капитан, суперкарго и остальная команда корчат рожи Эжену Рено, оставшемуся на берегу ни с чем. Правда, веселиться они будут ровно до того момента, как в корабельном дне не возникнет пробоина.
Это случится недалеко от берега Фаринта, так что команда может и спастись. А вот груз – уже нет. Его смоет в море.
Мы сидели в гостиной, и, хотя беседа о моем первом рабочем дне была похожа пусть на мягкий, но все же допрос, было видно, что Морис мной доволен. Даже очень доволен. Кажется, он думал, что я его обману, и то, что корабль с грузом и печатями Рено на документах все-таки отправился в Фаринт, его обрадовало – я чувствовала, что Морис готов пуститься в пляс. Генрих сидел рядом со мной, и я понимала, что все это время он был заложником.
– Этот ваш Рено всегда так бросается на девушек? – непринужденно поинтересовалась я. Морис неопределенно пожал плечами.
– Он явно что-то заподозрил, но вот придраться ему не к чему. Хорошо, что вы не поехали с ним.
Я посмотрела на Генриха – он улыбнулся и сжал мою руку. Кажется, мы с ним действительно смогли пройти этот этап. Морис проверил нас, убедился, что мы на его стороне и делаем то, что он нам говорит.
Кажется, пришла пора вздохнуть с облегчением.
– Зачем мне с ним ехать? Я работаю с вами и не рискую вашим доверием, – невозмутимо ответила я, и Гастон, который топтался у дверей, тотчас же добавил:
– Настоящий перец был, как есть настоящий! А табак? Дрянь табак, но руки вон, до сих пор пахнут.
Я выразительно прикрыла глаза: да, тут серьезная магия, а не цирковые фокусы.
Кажется, от Генриха летели маленькие молнии.
Он волновался за меня. Все это время он не находил себе места и боялся, что больше не увидит меня живой.
Генриху не надо было говорить ни слова. Я ловила его чувства и понимала так, словно они были моими.
– Вы удивительная волшебница, Милена, – произнес Морис. – Что ж, так чем я могу вас наградить? Помимо того, что я заплачу за прикрытие груза?
– Доктор Эрикссон, – сказала я. – Больше ничего.
Лицо Генриха сделалось угрюмым и твердым.
– Сами понимаете, я не могу схватить человека на улице, – ответил Морис с таким невинным видом, что я с трудом сохранила спокойное выражение лица. Вот как! А меня, значит, отправили в нокаут и похитили, наверно, совсем другие люди. С неба упали, должно быть.
Или он вздумал юлить? Ланге наверняка оказывает Морису услуги, и тот не хочет с ним расставаться. Никто не отдаст курицу, несущую золотые яйца.
Об этом я не подумала. Почему-то решила, что он не станет меня обманывать.
Кажется, впервые за все время наших с Генрихом путешествий мы с ним попали в безвыходное положение.
– Но я могу пригласить его в гости, – продолжал Морис после небольшой паузы. – Допустим, завтра вечером, – он снова сделал паузу и добавил: – Милена, я понимаю ваши нежные чувства к господину Эрикссону. Я на вашем месте хотел бы того же. Месть, в конце концов, дело достойное. Но все-таки, может, вы оставите его в живых? Какой врач приедет на его место, я не знаю, а с доктором Эрикссоном знаком очень хорошо.
– Да, знакомый дьявол лучше незнакомого, – согласилась я. – Что ж, Морис… Организуйте нашу встречу. Пожалуйста.
Все огни в лампах погасли, словно их задул порыв ветра. Комнату наполнил звон – начали приплясывать фарфоровые безделушки на каминной полке, зашевелились вазы на полу. Меня снова наполнило искрящимся весельем – я чувствовала свою силу и понимала, насколько она велика.
Месяц назад я и поверить не могла бы, что во мне может появиться магия. Что магия вообще существует! И вот теперь во мне жило волшебство.
Это было страшно и радостно. Это было чудом.
Люди Мориса испуганно заохали. Генрих схватил меня за руку, сжал, словно пытался успокоить. Дом стал успокаиваться, огни зажглись снова, и я увидела, что побледневший Морис держит в руке пистолет, наведя его на меня.
Он не собирался начинать пальбу – я это видела по его лицу. Оружие просто придавало ему уверенности.
– Я не обещаю, что доктор Ланге останется в живых, – совершенно спокойным тоном сказала я. – Но я обещаю, что с вами не случится ничего плохого.
Рука Мориса, сжимавшая пистолет, дрогнула – он убрал оружие и устало откинулся на спинку своего кресла.
– Завтра он придет, Милена, – пообещал Морис.
Я подумала, что следующим номером программы последует сообщение, отправленное Ланге: «Беги с островов, тебе конец».
– Это хорошо, – беспечно ответила я, понимая, что меня несет по очень рискованной территории, и я не могу остановиться. Словно поток подхватил. – Я настроена на то, чтобы долго и успешно работать с вами. Мне нравится здешний климат, я бы с удовольствием останусь на островах. А вы, Морис? Вы не склонны к рискованным авантюрам?
Морис вопросительно поднял бровь. Кажется, моя мысль о сообщении доктору соответствовала действительности.
– Доктор Эрикссон может внезапно исчезнуть с островов, – холодно сказала я, не сводя взгляда с Мориса. – И это меня очень сильно расстроит, а я не очень-то приятна в гневе.
Морис понимающе кивнул.
– Завтра, – произнес он. Надо же, его пробрало: похоже, Морис понял, что имеет дело с той силой, которую не сможет укротить или удержать. – Утром доктор оперирует в больнице для бедных. Я оплачиваю эту работу. На ужине он будет с нами.
Я улыбнулась так сердечно и тепло, как только могла.
– Это просто замечательно, Морис, – ответила я.
На этом мы и распрощались. Морис сослался на какие-то срочные дела и покинул гостиную. Когда все разошлись, то Генрих признался:
– Честно говоря, я испугался, когда все начало звенеть. За тебя испугался.
Я благодарно сжала его руку. Сейчас, рядом с ним, мне было легко и спокойно. Наконец-то можно было просто сидеть рядом и купаться в тепле и любви друг друга.
– Ты знаешь кого-нибудь из сахлевинской династии? – спросила я. – Кого-то, кто может подтвердить, что ты это ты?
Генрих нахмурился, затем кивнул.
– Знаю. А почему ты о них спросила?
– Эжен Рено родственник сахлевинского принца, – ответила я. – И он поможет нам убраться отсюда вместе с доктором. Вряд ли Морис решит нас проводить и помахать платочком вслед. И вряд ли марвинцы будут просто сидеть и ждать твоего сигнала.
Как я и запланировала, корабль с грузом затонул неподалеку от берегов Фаринта. Команду спасли пограничники, а вот мешки с орехами оказались на дне. Сообщение об этом пришло рано утром, как раз за завтраком; Морис скомкал желтый листок телеграммы, и его лицо побагровело так, словно его вот-вот хватит удар.
Мы с Генрихом одинаковым движением отложили вилки. Выражение наших лиц тоже было одинаковым – сочувствие и понимание. Сейчас надо было быть полностью на стороне хозяина дома. Я даже подумала, не позвать ли на помощь.
Встреча с доктором Ланге могла бы состояться намного раньше намеченного, и это меня не радовало.
– Сколько стоил груз? – негромко спросила я.
– Пятнадцать тысяч золотых орлов, – так же негромко ответил Морис. – Корабль… около двух с половиной.
Он был потрясен. Несколько минут назад его мир был светлым и безоблачным, полным надежд – а теперь все пошло прахом. И мне надо было понять, как сделать так, чтобы мы с Генрихом не попали под раздачу.
– Как же это могло случиться? – с искренним непониманием спросила я. Морис провел ладонями по лицу. Нашарил на столе бокал с минеральной воды, осушил одним глотком.
– Пробоина, – глухо произнес Морис. – Дьявол ее побери, как она там появилась? Корабль проверяли перед отправлением.
Я поняла, что надо действовать.
– Возможно, это был взрыв? – предположила я. – У вас есть враги, которые могли бы подложить бомбу?
Морис рассмеялся, и его взгляд сделался ледяным и цепким. Кажется, задавать вопрос следовало иначе: «У вас здесь есть друзья?»
Конечно, были те, кто хотел перекроить влияние на островах и забрать себе все, что имел Морис. Или хотя бы откусить кусок побольше от его пирога. Доктор Ланге словно нарочно выбрал место, где поселиться, чтобы у нас с Генрихом было побольше проблем.
– Знали бы вы, сколько их, – ответил Морис. – Никогда нельзя быть уверенным в том, что один из них не вцепится в меня. Пока я всех держу в руке, но вот кто-то не хочет сидеть на месте спокойно и ровно.
Когда так говорят, то ждут, что собеседник немедленно примется уверять в своей любви, крепкой дружбе и поддержке. Я ободряюще улыбнулась.
– Я не буду говорить, что я ваш лучший друг и самый верный соратник, – сказала я. – Как правило, так говорят те, кто готовится нанести удар. Но мы с вами работаем вместе, вы хорошо платите и можете мне доверять, пока платите.
Вчера вечером мне с поклоном принесли конверт от хозяина дома. В конверте лежал чек на предъявителя: мою работу оценили в две тысячи орлов. Генрих даже присвистнул и сказал, что Морис не пожадничал.
Теперь у нас были деньги. Это не могло не радовать.
Морис усмехнулся.
– Что ж, это, по крайней мере, честно. Я заплачу вам пять тысяч орлов, Милена, если приведете мне того, кто взорвал корабль.
Генрих легонько толкнул меня ногой под столом. Я кивнула.
– Для этого мне надо выйти в город, – ответила я. – И без сопровождающих.
Морис нахмурился, задумавшись. Кивнул.
– Предлагаю вашему жениху остаться здесь, – произнес он. – У меня есть для него работа.
Генрих улыбнулся с таким видом, словно прямо сейчас готов был пойти и сделать все, что ему прикажут.
– Что нужно сделать? – поинтересовался он.
– Вы инженер, значит, у вас достойное образование, – сказал Морис. Кажется, он сейчас говорил только для того, чтобы отвлечься и не думать о том, что корабль с орехом койли помахал ему рукой, отправляясь к морским чудищам. – Недавно я купил большое собрание книг в библиотеку, но пока их не разобрал. Посмотрите их, отделите те, что имеют ценность, от тех, которые можно пустить на растопку.
Генрих утвердительно качнул головой. Я в очередной раз подумала, что с Морисом надо держать ухо востро. Человек, который собирает библиотеку, всегда может преподнести неприятный сюрприз.
– Разумеется, – ответил Генрих. – Я вчера уже обратил внимание на вашу библиотеку.
Кажется, румянец Мориса уже не был таким багровым. Он увидел определенный выход из положения и уже придумал, как сможет получить выгоду из этой ситуации.
– Надо же! И как она вам?
– Удивительное собрание для этих мест, – произнес Генрих, и я видела, что он не лукавит.
На том мы и расстались. Морис ушел в свой кабинет, мы с Генрихом вышли из дома, и, сжав его руку, я негромко спросила:
– Все в порядке?
Генрих легонько поцеловал меня и попросил:
– Будь осторожна, хорошо?
– Буду, – кивнула я. Морис ни за что бы не выпустил меня из дома одну, Генрих оставался в заложниках, и как же хорошо, что сейчас я могла выйти из поместья! Генрих ободряюще улыбнулся.
– Ты поедешь к Рено? – осведомился он. Я кивнула.
– Да. Только он может нам помочь сбежать отсюда.
Не знаю, откуда во мне вдруг это появилось – я подняла руки и погладила Генриха по плечам, чувствуя, как его окутывает невидимое покрывало. Теперь никто не сможет причинить ему вреда. Не отравит, не ударит ножом, не выстрелит, не задушит. С ним все будет в порядке, что бы там ни затеял Морис.
Генрих не должен был ничего почувствовать, но он удивленно поднял руку и дотронулся до затылка.
– Что-то не так? – спросила я. Генрих едва уловимо улыбнулся.
– Покалывает голову, – признался он. – И кончики пальцев. Ты что-то сделала?
Я улыбнулась в ответ.
– Укрыла тебя невидимым щитом, чтобы никто не навредил, – какое-то время мы стояли молча, а потом Генрих негромко, словно боясь спугнуть что-то очень важное, сказал:
– Спасибо, Милли. Ты даже не знаешь, как сильно я тебя люблю… и как я тебе благодарен.
Мне вдруг стало… я не знаю, как описать это чувство, но – мне стало правильно. Да, наверно, так: я наконец-то поняла и приняла, что встретила хорошего человека, что люблю его и любима им.
Что не все набиты одинаковой ватой.
Что счастье возможно и для меня тоже.
Из дома вышел слуга, поклонился и сообщил, что милорда уже ждут в библиотеке. Мы поцеловались на прощание, и я пошла к воротам, по-прежнему чувствуя руки Генриха на своих плечах.
