Текст книги "Няня для волшебника (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Лариса Петровичева
Няня для волшебника
Глава 1.
(Дора)
– Скорее! Скорее идите сюда! Это как раз то, что вам нужно! Вы ищете именно это!
Работорговец ухватил покупателя за рукав темного сюртука и вежливо, но настойчиво повлек к большой клетке с товаром. Я угрюмо подняла голову и смерила подошедшего господина тяжелым мрачным взглядом. Немолодой, седой, с аккуратной бородкой клинышком, он напоминал врача или писателя. Но был, скорее всего, домоправителем. Ни врачи, ни писатели не приходят на рынок за невольниками, у них нет денег на такую роскошь, как собственный раб.
– Взгляните, господин, на дам и дев! – продолжал работорговец самым масленым тоном. – Это не какие-то шлюхи, пучок за монетку, которых вам продадут у ворот рынка! Этим женщинам вы доверите свой дом и хозяйство, они прекрасные работницы, неутомимые труженицы! Все в руках горит, все ладится, а как вымоют пол да накроют на стол – м-м! Отличная покупка за небольшие деньги, будет радовать вас каждый день!
Седой осмотрел стайку девушек в клетке, скользнул по мне оценивающим взглядом, а потом посмотрел уже внимательнее. Так, словно искал именно меня. Работорговец тотчас же уловил, куда ветер дует, и дернул серебристую цепочку, которая вела к моему ошейнику, вынуждая подняться и подойти к решетке.
– Подойди, Дора. Вот, господин, полюбуйтесь на Дору. Молодая, здоровая, сильная девушка, и нет такой домашней работы, к которой она не была бы пригодна.
Что верно, то верно. Ты будешь пригодна к любой работе, если живешь одна, и положиться тебе не на кого. Я никогда не упускала своего шанса, на это меня и поймали работорговцы. В тот день я шла на работу, уныло глядя по сторонам. Была осень, низкие тучи сыпали мелким раздражающим дождичком, прохожие шлепали по грязи и лужам, а меня ждала очередная смена в колл-центре, где я втюхивала банковские кредиты и с трудом выплачивала собственный. Сперва я не поверила, что вижу в луже пятитысячную купюру. Даже за руку себя ущипнула. Быстро подняла рыжую бумажку, помяла в пальцах – настоящая. Самая настоящая, выронил какой-то раззява богатей!
Господи, как же я, дура такая, обрадовалась тогда…
Купюра оказалась ловушкой, заброшенной из другого мира. Так работорговцы набирали бедолаг, польстившихся на потерянные деньги. Кого только не было в лагере рабов, куда меня привезли после поимки. Люди всех возрастов и цветов кожи, из самых разных стран мира. Всем нужны деньги, и все бросались на купюру, что заманчиво валялась на земле.
Мне не хотелось об этом думать. Не хотелось вспоминать. Я потеряла родину и дом и не могла вернуться. Вот и все.
– Сколько вы за нее просите? – осведомился седой, придирчиво осматривая мою одежду. Эти пестрые тряпки мне выдал один из работорговцев: платью с бесчисленным множеством складок и карманов следовало делать меня яркой и выделять из остальных. Почему-то у здешнего люда сложилось впечатление, что меня купят быстрее прочих девушек, загнанных в клетку.
– Пятнадцать золотых карун, господин, – с готовностью ответил работорговец. – Поверьте профессионалу, такая девушка стоит каждой монеты.
Насколько я успела понять, пятнадцать карун были очень значительной суммой. На какой-то миг мне стало страшно – этот покупатель казался очень приличным человеком, и мне подумалось, что мы найдем общий язык. Что, если он сейчас уйдет? И вдруг потом меня купит какая-нибудь сволочь вроде тех, что вчера набирала девушек в публичный дом? Но седой снова окинул меня пристальным взглядом и вынул из внутреннего кармана сюртука кожаный кошелек. Работорговец довольно смотрел, как покупатель отсчитывает деньги ему на ладонь, а затем молниеносно спрятал полученное и зазвенел ключами.
С меня тотчас же сняли ошейник – теперь за свою покупку отвечал покупатель. Но я даже радоваться боялась: вчера видела, как человек, забравший из нашей клетки пухленькую блондинку-француженку, велел снова надеть на нее ошейник. Так и повел, как собаку. Француженка плакала до тех пор, пока новый хозяин не закатил ей оплеуху. Потом они исчезли из виду, и я не знала, что с ней было дальше.
Этот мир был похож на картинку из книги сказок: дворяне в расшитых золотом камзолах, экипажи на улицах, напоминавших пряничные домики, сторожевые драконы, которые величаво парили в небе – и возможность пойти на рынок и купить живого человека. А потом, допустим, убить его. Никто и слова тебе не скажет, ты можешь делать со своей собственностью все, что захочешь. Мир выглядел сказочным – а был уродливым.
Мне стоило огромного труда скрывать свое презрение.
Седой не стал возвращать на меня ошейник. Получив выписанный от руки чек от работорговца, он взял меня за руку и повел между клеток к выходу с рынка. Я уныло плелась за ним, прикидывая, что меня заставят делать за миску супа. Хорошо, если я буду просто служанкой, а если нет?
…помнится, осматривая меня, один из работорговцев вдруг захохотал, запустив лапищу мне между ног: «Ребяты, да у нас неломанная девка! Ценный товар!» Дома я страшно стеснялась того, что в свои двадцать так и была девственницей – а в новом мире моя невинность спасла меня от надругательства. Девственницы на рынке стоили намного дороже…
– Меня зовут Энцо Эвретт, – с достоинством дворянина представился седой. – Для вас – господин Энцо. Вы Дора, я верно запомнил?
Я не ошиблась, мой покупатель оказался хорошим человеком. Сам факт того, что он обратился к рабыне на «вы», свидетельствовал в его пользу.
– Да, господин Энцо, – дружелюбно ответила я. Чем быстрее мы найдем общий язык, тем лучше. – Я Дора.
Идиотское имечко, которое дали мне родители, оказалось счастливым. На местном языке «Дора» означало «отмеченная удачей». Вот только пока особой удачи и не было. Я потеряла дом, стала бесправной рабыней… видно, удача прошла где-то стороной.
– Вам приходилось работать с больными?
Мы подошли к стоянке – экипаж господина Энцо оказался самым большим и дорогим, и я заметила, что остальные кучера расположили свои экипажи подальше. То ли не хотели случайно задеть, то ли боялись. Во мне шевельнулось неприятное, гнетущее ощущение. Кучер спрыгнул с козел, открыл дверь перед господином Энцо, и мы разместились внутри, на мягких теплых скамейках.
– Я досматривала свою бабушку, – сказала я, когда кучер закрыл дверь. – Давала ей лекарства по часам, кормила, мыла.
Горло перехватило спазмом горя, и я кашлянула в кулак. Бабушка умирала два долгих года. Из энергичной и активной женщины она превратилась в злобное существо, которое визжало на весь дом и день, и ночь, поливая меня самой грязной руганью. Я не закончила институт – пришлось уйти, чтоб ухаживать за ней.
Господин Энцо понимающе кивнул.
– Вам предстоит похожая работа, – сказал он. – Видите ли, я слуга самого сильного волшебника в этой части Мира. И вам предстоит ухаживать именно за ним.
Я удивленно посмотрела на него. Сиделка при волшебнике? Невероятно!
– Он болен? – осторожно спросила я. По лицу господина Энцо было видно, что он искренне переживает за судьбу своего хозяина.
– Он создал новое заклинание по заказу его величества, – с искренней горечью произнес господин Энцо. – Но, сработав так, как требовал король, оно погрузило милорда Мартина в сон. Глубокий сон, подобный смерти.
Значит, волшебник в коме. И его надо мыть, кормить – пока неясно, как – и менять под ним пеленки.
– А он может поправиться? – спросила я. Господин Энцо кивнул.
– Сейчас над этим работают лучшие маги из академии чародейства и волшебства, – ответил он. – Именно они и посоветовали мне найти невинную деву для ухода за милордом. Ваша жизненная сила и чистота помогут сдвинуть все с мертвой точки… – господин Энцо снова вздохнул. – По крайней мере, так говорят волшебники. И мы ничего не теряем, если попробуем помочь милорду таким образом.
Экипаж свернул сперва на один широкий проспект, затем на другой, миновал пышный осенний парк с изящными статуями возле входа, и, прокатив по мосту через свинцово-серую холодную речку, выехал за город. Теперь мы ехали среди бескрайних угрюмых полей, с которых давным-давно убрали урожай, и, осторожно выглянув в оконце, я увидела пылающий гребень красно-рыжего леса на горизонте.
– Я поняла, – промолвила я. – Что ж, буду делать, что прикажете. Выбора у меня все равно нет.
Господин Энцо пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
– Когда милорд Мартин придет в себя, вы получите щедрую награду, – сказал он. – А впридачу милорд вернет вас домой. В ваш мир.
Я удивленно посмотрела на господина Энцо. Меня вернут на родину?! Да теперь я с утроенной энергией буду выносить горшки из-под волшебника! Да я все сделаю, лишь бы снова оказаться дома! Мыть лежачего больного – не обслуживать всех желающих в публичном доме.
– Спасибо, – с искренним теплом улыбнулась я. – Я сделаю все, что смогу.
* * *
Мартин Цетше, самый могущественный волшебник этой части Мира, жил в старинном замке на холме. Я не знала, как это место выглядело в те времена, когда его хозяин был здоров, но сейчас над белыми стенами висела почти ощутимая завеса тоски, горя и какого-то упадка. Экипаж въехал в ворота, остановился возле фонтана в изящном внутреннем дворике, и я наконец-то вышла на твердую землю.
От езды по местным дорогам меня мутило так, что я с трудом держалась на ногах. Кто-то из проходивших по дворику слуг посмотрел на мою побледневшую физиономию с искренним сочувствием.
Господин Энцо провел меня к входу в замок, и около четверти часа мы шли к покоям волшебника. Нам приходилось то подниматься по лестницам, то идти через просторные светлые залы, где в прежние времена наверняка давали балы, то проходить через маленькие угрюмые комнаты с портретами и старинным оружием на стенах. Откуда-то издали доносился сытный запах обеда, и, вспомнив, что в последний раз я ела кашу на воде ранним утром, я поинтересовалась:
– А обед будет?
Господин Энцо посмотрел на меня так, словно я поймала его на чем-то невероятно глупом.
– Да, разумеется! – воскликнул он и даже хлопнул себя по лбу. – Я совсем забыл об этом, извините. Сейчас вы познакомитесь с милордом, а потом вас проводят в столовую. И дадут вам нормальную одежду вместо этих лохмотьев.
Что ж, похоже, пока все было не хуже, чем дома. Родных и близких у меня не было ни на родине, ни в новом мире, а вот скучная работа нашлась и там, и там. Значит, буду делать то, что суждено, и не переть против судьбы.
Наконец, мы поднялись по широкой, устланной алым ковром лестнице и оказались возле высоких белых дверей, вокруг которых разливалось туманное золотистое свечение. Господин Энцо толкнул эту дверь, и мы вошли в огромную спальню, озаренную закатным светом – большие окна комнаты выходили на запад, на поросшие рыжим лесом горы.
Большую часть комнаты занимала большая белая кровать – именно от нее и разливалось золотистое свечение. На кровати лежал человек. Одетый в белую рубашку и прикрытый до груди белым одеялом, он казался ненастоящим, куклой, которую уронили в снег.
– Здравствуйте, милорд, – с неподдельным уважением и любовью произнес господин Энцо. – Вот, познакомьтесь, это Дора. Она будет заботиться о вас вместе со всеми нами.
Повинуясь его жесту, я подошла ближе и тоже сказала:
– Здравствуйте, милорд.
Спящий волшебник был молод – я не дала бы ему больше тридцати пяти – и исключительно хорош собой. Я редко встречала мужчин с такой внешностью. Светлые, аккуратно расчесанные волосы, тонкое, аристократическое лицо с аккуратно вылепленными чертами, изящно очерченные губы и острые скулы – да его бы на обложку журнала или в кино… Но волшебник спал глубоким сном, лишь едва заметно дрожали ресницы, показывая, что Мартин Цетше все еще жив.
На мгновение я ощутила пронзительную жалость. Сильный и красивый мужчина не должен лежать вот так, ни живым, ни мертвым. Это было несправедливо и неправильно.
– Есть ли какой-то распорядок дня? – спросила я. Господин Энцо кивнул.
– Да, разумеется. Пойдемте, Дора, я все вам покажу.
Спустя четверть часа мы пришли в небольшую светлую столовую, и служанка в клетчатом платье тотчас же прикатила столик, уставленный тарелками. Господин Энцо сел на стул и, набросив на колени салфетку, спросил:
– В вашем мире едят супы, Дора?
В тарелке, которую служанка поставила передо мной, плавали какие-то овощи и аккуратные розовые кусочки чего-то, что могло быть мясом. Все это издавало просто непередаваемый аромат. Я взяла ложку и ответила:
– Да, разумеется. И желают приятного аппетита всем, кто сидит за столом. Приятного аппетита, господин Энцо.
Домоправитель рассмеялся.
– Это и у нас принято. И вам приятного аппетита, Дора.
Некоторое время мы ели суп. Розовое мясо по вкусу напоминало самую обычную курицу, и, проглотив первую ложку, я наконец-то поняла по-настоящему, насколько устала и вымоталась в новом мире. Конечно, замок господина Цетше вряд ли станет для меня гостеприимным домом, но здесь у меня будет хоть какая-то стабильность и предсказуемость.
Знать бы только, сколько все это продлится.
– День милорда начинается в шесть утра, – сказал господин Энцо, когда служанка убрала опустевшие тарелки и принесла второе: жареное мясо в завитках овощей. – Сперва гигиенические процедуры. Вам выдадут особые губки, которыми вы очистите его тело. Потом черед свежего белья. Затем часовой перерыв и прием пищи.
– Как он ест? – спросила я. Почему-то у меня совершенно пропал аппетит. Я вспомнила бледное красивое лицо спящего человека и вновь подумала, что все это очень страшно и нечестно.
– Мне нравится, что вы говорите о нем как о живом, Дора, – признался господин Энцо. Он действительно любил спящего волшебника и переживал о нем. – На завтрак милорд всегда предпочитал традиционный хаалийский завтрак. Яичница, ветчина, фасоль и грибы. У нас есть специальный артефакт, который превращает еду в чистую энергию и внедряет в тело милорда. Работать с ним несложно, вы научитесь.
Я понимающе кивнула. Меня гораздо сильнее пугала и смущала необходимость мыть молодого мужчину, причем в самых интимных местах.
– Затем идет час чтения, – продолжал Энцо. – Обычно мы читаем милорду Мартину «Хаалийское время», он всегда читал эту газету по утрам, и мы не стали менять распорядок. Врачи сказали, что это для него очень важно. Даже сейчас, в таком плачевном состоянии, он остается человек, а не кусок мяса, и относиться к нему следует по-человечески.
С этим было сложно не согласиться.
После того, как служанка принесла десерт – крошечные чашечки кофе и хрустальные креманки, в которых золотились персики со сливками – господин Энцо продолжал:
– После обеда милорд отдыхает. Врачи говорят, что ему нужно время, которое он проводит в одиночестве. Да и вам тоже нужен отдых. Потом наступает вечер. Ужин, снова чтение, и вы уходите уже до утра.
– Извините, что спрашиваю под еду, – сказала я. – Но как обстоит дело с…
Господин Энцо понимающе кивнул, и мне не пришлось договаривать.
– Не волнуйтесь, Дора, – сказал он. – Для этих нужд тоже есть артефакты.
****
После обеда мы поднялись в спальню Мартина. Белое покрывало было откинуто, и маленькая смуглая девушка колдовала над телом спящего волшебника, делая ему массаж. Господин Энцо указал мне на одно из кресел у стены и произнес:
– Это Минь И с Дальнего Восхода, одна из врачей милорда Мартина. Минь И, это Дора, новая сиделка милорда Мартина.
Смуглые руки, скользившие по светлой коже спящего волшебника, на мгновение замерли. Минь И внимательно посмотрела на меня, и я невольно поежилась. Взгляд девушки был доброжелательным, но почему-то пробирал до костей.
– Добрый день, – улыбнулась я, и чувство неловкости, охватившее меня, исчезло.
– Здравствуйте, Дора, – с улыбкой сказала Минь И и посмотрела на домоправителя. – Вы все-таки смогли найти невинную деву, господин Энцо.
Домоправитель с достоинством кивнул.
– Видит Бог, это было непросто. Но теперь… – он сделал паузу и дотронулся до переносицы. Минь И понимающе кивнула и вновь вернулась к массажу.
В ее маленьких руках таилась невероятная сила. Минь И то мягко скользила раскрытыми ладонями по телу Мартина, то буквально ввинчивала пальцы в мышцы. А я не могла оторвать от волшебника взгляда. Нельзя было не представлять, как этот мужчина двигался, разговаривал, занимался любовью… Наверняка он обладал грацией танцора и фехтовальщика, его тело было стройным и гибким, оно не могло не влечь к себе каждым движением. Я представляла, как он подходит, наклоняется, и тонко очерченные губы приоткрываются в поцелуе, а руки обнимают все крепче и крепче, и моя обида на судьбу все росла и росла. Красивый молодой мужчина, который должен был жить и любить, сейчас стал неподвижной куклой. И откуда нам было знать, сколько времени это продлится. Может, он так и будет лежать на этой кровати, Минь И будет делать массаж, а один день станет сменять другой, и на лице Мартина появятся морщины, и он так и не проснется…
Минь И с легкостью перевернула волшебника на спину, и я на мгновение оцепенела. Подумала только: у меня сейчас наверняка самый дурацкий вид на свете. Нет, я прекрасно знала, что именно находится у мужчин в штанах, потому что посматривала ролики в интернете, но столкнуться вот так, внезапно…
Член у милорда Мартина был большой – это было первым, что я подумала. А дальше думалось не словами, а образами. Захотелось опустить на него ладонь, сжать и неторопливо начать двигать рукой вверх-вниз, чувствуя, как чужая плоть становится упругой, наливается силой и желанием…
К щекам прилило пламя. Я опомнилась, сумела взять себя в руки, постаравшись придать себе максимально спокойный вид. Должно быть, господин Энцо все-таки уловил мое смущение, потому что спросил:
– Все в порядке, Дора?
Я кивнула.
– Да. Да, разумеется.
Если бы! Ну как смотреть на этого спящего красавца и не думать о том, что может быть… Впрочем, для меня-то вряд ли может, даже если Мартин и проснется. Для таких мужчин я всегда была пустым местом. Они предпочитали стройных высоченных девиц с длинными волосами и ногами, а я никогда не прошла бы их отбор.
– Забыл спросить, – тон господина Энцо обрел извиняющиеся нотки. – Умеете ли вы читать?
Я с достоинством кивнула. Не знаю, как именно перемещение в этот мир влияло на речь, но я говорила на хаалийском языке так, словно он был моим родным. И читать тоже могла: вывески и объявления в городишке, в который меня привезли работорговцы, не оказались китайской грамотой.
– После массажа милорд Мартин будет отдыхать. Я дам вам книгу, будете читать ее до ужина. А там вас научат, как управляться с артефактами питания.
Я кивнула. Минь И обтерла руки, с необыкновенной легкостью натянула на спящего волшебника белье и тонкую белую пижаму и сказала:
– Я закончила. Пойду принесу артефакт легкости для Доры, без него ей будет тяжело.
Я невольно вздохнула с облегчением.
Книга, которую принес господин Энцо, была большой энциклопедией хаалийских птиц. Я удивленно взяла в руки тяжеленный том и спросила:
– А почему именно эта книга?
Господин Энцо вопросительно поднял левую бровь.
– Милорд Мартин любил птиц. Почему вас это удивляет?
– Я предложила бы сказки, – призналась я. Домоправитель усмехнулся.
– Для девицы это подошло бы. Но милорд Мартин не девица.
В нужном месте была проложена тоненькая костяная закладка. Я открыла книгу и увидела гравюру, изображавшую большую растрепанную сову, что сидела на ветке и угрюмо пучила глаза. Над глазами топорщились лохматые кустистые брови.
– Филин – это хищная ночная или сумеречная птица, которая относится к типу хордовые, классу птицы, подклассу новонёбные, отряду совообразные, семейству совиные, подсемейству настоящие совы, роду филины и роду рыбные филины, – прочла я. – Филины – самые большие представители семейства совиных. Например, хаалийский филин – это самая большая птица семейства. Самый маленький филин – это гванейский филин. Среди филинов ярко выражен половой диморфизм: самки всегда крупнее и тяжелее самцов…
Ресницы Мартина едва заметно дрогнули. Глаза двинулись под веками и снова замерли, словно он услышал, что ему читают книгу, и разобрал, о чем она. Неужели ему интересно слушать о совах?
– Давайте просто поговорим, – сказала я. – Меня зовут Дора, я попала сюда из другого мира. Он совсем не похож на ваш. У нас по небу летают самолеты, а по дорогам едут машины. А лошадь я увидела только когда попала сюда, представляете!
И снова ресницы дрогнули, словно Мартин понял, что с ним говорят. Я невольно улыбнулась. Солнце село за изломанную линию гор, и комнату заполнил угрюмый сумрак, который не могли развеять маленькие лампы вдоль стен. Зачем делать их ярче, если хозяин дома в таком состоянии… Комната была полна унылой безотчетной тоской. Да, в замке все еще есть трудолюбивые слуги, кладовые полны сокровищ, и замок по-прежнему живет. Но со временем обстановка тут станет совсем удручающей, слуги разбегутся, желая служить живым господам, а не мертвым, и замок погрузится в сон. В нем останется лишь господин Энцо да Минь И.
Я отложила книгу и пересела из кресла на край кровати. В сумерках лицо спящего волшебника казалось таинственным и слегка лукавым, словно он знал какой-то секрет. Тени, скользившие по щекам и лбу, делали Мартина живым. От него едва заметно пахло хорошими духами, и я подумала, что завтра, после того, как закончу его умывать, возьму большой золотистый флакон и нанесу несколько ароматных капель на шею и запястья.
– Вы бы просыпались, – мягко сказала я. Немного помедлила и взяла Мартина за руку: изящная кисть оказалась неожиданно тяжелой, словно вырезанной из мрамора. Но никакой мрамор не бывает теплым – где-то там внутри была жизнь. – Вы лучший волшебник в Мире, вы нужны всем, кто вас знает. Без вас тут очень плохо…
Я понимала, что несу какую-то наивную чушь, но не могла перестать. Мне хотелось плакать. На безымянном пальце волшебника была светлая полоска кожи: он долгое время носил кольцо, которое потом снял. Значит, Мартин был женат? И жена ушла от него?
– Просыпайтесь, пожалуйста, – промолвила я. В носу защипало, и я поняла, что вот-вот расплачусь.
Он не проснулся.
* * *
Моя комната была маленькой, но очень уютной. Здесь было все, что нужно для спокойной жизни, а заглянув в шкаф, я нашла достаточно одежды – пусть она собрана с бору по сосенке, со всего замка, но теперь она моя, и мне не нужно о ней беспокоиться. Белье тоже было: надев длинную ночную рубашку с кружевами по подолу, я посмотрела в зеркало и решила, что похожа на испуганное привидение.
Ну и ладно. Нырнув под одеяло, я подумала, что впервые с момента попадания в другой мир, мои дела идут относительно неплохо.
На новом месте мне приснился странный сон.
В нем я долго-долго шла по какому-то коридору, едва не задевая головой низкий потолок. Откуда-то доносился тоскливый тягучий звук капающей воды. Редкие факелы, торчавшие в ржавых держателях, не могли развеять тьму. Они пугали: огонь метался по стенам, заставляя тени копиться возле пола, и казалось, что за мной идет что-то живое и очень опасное.
Но я упрямо шла вперед. Мне нужно было добраться в какое-то место – я понятия не имела, куда именно иду, и что ждет меня впереди, но не сдавалась. И коридор наконец-то вывел меня в просторный зал, где в старом кресле сидел Мартин собственной персоной и читал книгу.
Некоторое время я смотрела на него и не могла обрести дар речи. Мартин был жив, и, судя по румянцу на красивом мужественном лице, он прекрасно себя чувствовал. На какой-то миг меня накрыло самым настоящим гневом. Значит, великий волшебник просто изволит прохлаждаться, пока все вокруг него бегают с подскоком.
– Читаете про хаалийского филина? – я скрестила руки на груди и посмотрела на Мартина самым испепеляющим взглядом. Впрочем, его это не проняло.
– Я люблю птиц, – признался Мартин и с любопытством посмотрел на меня. – А вы та сиделка, которую нашел Энцо?
– Совершенно верно, – ответила я. – И что, вам тут настолько интересно, что вы готовы лежать там бревном?
По губам Мартина скользнула печальная улыбка.
– Видите ли, решительная леди, – произнес он, – я не могу найти отсюда выход. Знали бы вы, сколько раз я пробовал вырваться – но все оказалось напрасным.
Он не врал. Глядя на него, я прекрасно понимала, что он искал выход, а потом просто устал и отчаялся.
– Не сдавайтесь, – сказала я. – Не смейте сдаваться, Мартин. Я ведь смогла сюда добраться, значит, и вы сможете вырваться.
В темно-карих глазах Мартина появился энергичный блеск, придавший его лицу смелое и решительное выражение. Таким он и был на самом деле – отважным, бескомпромиссным, умеющим только побеждать и в магии, и в любви.
– Вы запомнили, как пришли сюда? – поинтересовался он, и видит Бог, в этих словах таился какой-то подвох.
Я обернулась и увидела, что теперь вместо одного коридора из зала выходят целых три.
Страх, охвативший меня, был таким, что я с трудом удержалась на ногах. Что же… теперь я останусь здесь с Мартином? Господин Энцо придет утром будить разоспавшуюся сиделку и не сможет этого сделать?
Все во мне дрожало от ужаса. Должно быть, я настолько изменилась в лице, что Мартин начал волноваться за меня – он встал с кресла, отложил свою книгу и подошел ко мне. Несколько мгновений волшебник медлил, словно собирался с духом, а потом обнял меня и негромко произнес:
– Теперь ты понимаешь, почему я не могу выйти. Тут всегда так. Но ты вернешься, ты ведь не попала под действие заклинания… Как тебя зовут?
– Дора, – ответила я. Мне сейчас хотелось двух противоположных вещей: проснуться, вырвавшись из пугающего подземелья – и продолжать спать, чтоб Мартин не разрывал объятия, и я, прильнув к его груди, могла слышать ровное биение его сердца и ощущать тепло тела.
– Красивое имя, – по голосу было понятно, что Мартин улыбается. – Ты сейчас проснешься, Дора. И вот что ты сделаешь после этого…
Я села в постели и несколько мучительных минут не могла понять, где нахожусь, и что со мной. Кругом царили золотистые сумерки, которые едва-едва развеивала лампа у кровати. За окном была густая, непроглядная ночь. Я покосилась на стену своей комнатки – часы показывали половину пятого. Осенний мир еще даже не начинал просыпаться. Все спали, даже слуги, которые традиционно встают раньше всех.
В комнате было прохладно. Вчера господин Энцо принес мне обогревающий колобок – золотистый шарик на тарелке, который крутился, негромко жужжал и наполнял помещение теплом. Но сейчас колобок спал, довольно похрапывая на все лады. Я толкнула пальцем пушистый бок, и шарик заворчал, заугукал и принялся крутиться на тарелке.
– Уйду! Уйду! – бубнил он. – Я от бабушки ушел и от дедушки ушел, и от вас я тоже уйду!
Колобок зевнул, разинув пасть, и умолк.
Постепенно по комнате поплыли волны тепла. Я подошла к окну и заглянула за стекло. Сплошная тьма, в которой дрожало мое отражение. Где ты находишься на самом деле – бог весть.
И где сейчас Мартин – тоже неизвестно. Тело, оболочка лежит в спальне на огромной кровати – а душа бродит в подземелье и понимает, что не найдет выхода. И остается ей только сидеть в кресле и читать книгу про сов. Недаром костяная закладка лежала именно в разделе про филинов.
Когда в половине шестого я вышла из комнаты, то замок уже начал просыпаться. Откуда-то снизу доносились негромкие голоса и звон оружия, с кухни летел едва уловимый запах бекона, а дверь в спальню Мартина была приоткрыта. Я скользнула внутрь и увидела слугу, который придвинул к кровати столик на колесах и, позевывая, раскладывал на нем артефакты, предметы для мытья в бумажных пакетиках и свежую одежду. Увидев меня, слуга поклонился и произнес:
– Все готово, миледи.
Похоже, на меня действительно возлагаются большие надежды, если прислуга не считает иномирянку-рабыню ровней себе. Я поблагодарила молодого человека, и слуга вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
– Доброе утро, милорд Мартин, – улыбнулась я спящему человеку. – Надеюсь, вам хорошо спалось?
Разумеется, мне никто не ответил, и я сказала:
– Давайте умываться.
Вчера мне показали, как работать с артефактами, и, покрутив в ладонях ярко-красный шарик, я обнаружила, что тело спящего волшебника действительно очень легкое. Снять одежду оказалось нетрудно. Я вынула из одного пакетика серебристую губку, а из второго – банку с белым порошком, который пронзительно пах ландышем, и, высыпав его на губку, принялась неторопливо протирать тело Мартина. Кожа была ровной и гладкой, без родинок и шрамов, губка плавно скользила по ней, и я никак не могла избавиться от смущения. Я против воли представляла, как Мартин берет меня за руку и осторожно, словно боясь спугнуть, прикасается губами к губам, как эти изящные пальцы неторопливо тянут шнуровку платья и стягивают ткань вниз, освобождая грудь, а потом накрывают соски…
– Интересно, есть ли совы в этих местах? – негромко спросила я, пытаясь избавиться от обжигающих мыслей. Хорошо, что никто не видел моего раскрасневшегося лица и не знал, какой жар сейчас разливается по телу. Я провела губкой по животу и, решительно вздохнув, насыпала порошка на ладони и нерешительно взялась за член.
Кто бы мог подумать, что мое непосредственное знакомство с мужским достоинством будет именно таким… Я аккуратно провела пальцами по стволу, стараясь не думать о том, как Мартин занимается любовью, и как бы мы могли делать это вдвоем, пытаясь не обращать внимания на тонкую кожу и крошечную прозрачную каплю, что выступила на головке, не думая…
Чужие пальцы стиснули мое запястье. Я взвизгнула, попробовала вырваться и отбежать – не вышло, ноги отнялись от страха. Мартин сел на кровати и блеклым невидящим взглядом скользнул по комнате. Дыхание, что срывалось с губ, было прерывистым и хриплым, и мне казалось, что я слышу, как гулко колотится его сердце.
– Милорд Мартин? – позвала я. Пальцы впились в мое запястье еще сильнее, и Мартин прошептал:
– Кто ты?
– Дора, милорд, – ответила я. – Ваша сиделка.
Мартин обернулся ко мне, и слепая муть в его глазах стала рассеиваться. Он выпустил мою руку, и несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга. Я не знала, что пугает меня больше: то ли то, что Мартин пришел в себя, то ли совершенно недвусмысленная эрекция.
– Позови Энцо, – прошептал Мартин и уткнулся лицом в ладони.
* * *
Конечно, суматоха была просто невероятная. На мгновение мне показалось, что замок сошел с ума – залы, комнаты и лестницы накрыло восторженными возгласами, слуги толпились у дверей спальни, стремясь хоть одним глазком увидеть хозяина, а те, кому это уже удалось, радостно открывали бутылки шипучего вина – выпить за здоровье милорда.
Господин Энцо смотрел на Мартина с такой искренней любовью и заботой, что у меня замирало сердце. Я устроилась в углу спальни, подальше от всеобщей суеты, и смотрела, как Мартин очень медленно и осторожно надевает тонкую белую рубашку. От моей помощи, равно как и от помощи домоправителя, он отказался, гневно сверкнув темными глазами:
