Текст книги "Лесная невеста (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Да, – согласился Виланд. – Если бы вы сидели, то были бы похожи на няньку у кровати больного. А я не люблю болеть. И няньки мне не нужны.

В его голосе прозвучало столько сдержанной гордости, что я невольно улыбнулась и прикрыла глаза. Совсем недавно я и представить не могла, что буду лежать с Выродком Арном Виландом в одной кровати. И слава богу, что я просто лежу!

Мне вдруг сделалось неловко и неудобно. Тело и мысли словно бы стали чужими – такими, которые никогда не могли бы принадлежать мне.

– Договорились, – сказала я, пытаясь прогнать раздражающее ощущение. – Откровенность за откровенность.

* * *

– Я не хотел учиться, отец настоял. Мол, в семье все с высшим образованием, и я тоже должен. А мне было все равно, и я пришел в университет и просто ткнул пальцем в список специальностей. Попал в политологию, подал документы. А потом учеба, потратил впустую пять лет жизни. В основном, пил и портил девок. Сессии сдавал на обаянии и наглости.

Ну конечно. Что еще нужно политику? Как раз обаяние, наглость и поклонницы. Я видела по телевизору тех, кто на таком сочетании смог забраться довольно высоко, уселся как следует и слезать не собирался. Если бы Арн пошел в политику, то тоже сидел бы далеко и высоко – и все ведьмы были бы этому только рады.

Интересно, где учился Ульрих? Я вскользь подумала о том, насколько велика разница между нами. Виланд пошел учиться потому, что ему велели. Я поступила в университет для того, чтобы выбраться из той тьмы, которая меня окружала почти с рождения.

И у меня это получилось. На какое-то время. А теперь я вновь рухнула во мрак, и поди знай, что будет дальше.

– А я училась для того, чтобы исцелиться, – призналась я. Мне вдруг захотелось быть откровенной с Виландом. Мне захотелось открыть ему душу и показать все, что в ней скрыто. – Я в итоге смогла это сделать.

Виланд удивленно посмотрел в мою сторону.

– Вас травили одноклассники, доктор Рихтер? Неужели? – осведомился он так, словно считал, что я вру. Я усмехнулась.

– Не только они. Вся школа.

В глазах Виланда мелькнула тень непонимания, словно он никак не мог осознать, что кого-то могут травить. Плевать в спину, лить воду в портфель, обзывать такими словами, от которых покраснеют пьяные грузчики. Впрочем, конечно: и Арн, и Кира родились с золотыми ложками во рту. Никто не обижал их, все хотели с ними дружить, а не пинать на лестнице и смеяться, глядя, как жертва скатывается по ступенькам. Это ведь очень смешно, когда второклассница падает вниз, а платье задирается, обнажая тонкие ноги в дешевых колготках…

К тому же, я была ведьма. А ведьмы не равны людям. Ведьмы заслуживают все, что с ними происходит. Даже если этим ведьмам всего восемь лет.

– Надо же. А я думал, что вы были лучшей в классе. Звездой, любимицей учителей и ребят. Вы очень обаятельны, – произнес Виланд и искренне добавил: – Мне жаль, что так все было. Мне правда жаль, доктор Рихтер.

Я улыбнулась.

– Об этом не стоит жалеть, Арн. Я уже прошла через это, проработала и победила. Больше не больно.

– Хорошо, если так, – ответил Виланд. – А ваш муж?

Я неожиданно почувствовала запах, идущий от инквизитора. Дорогой одеколон с нотками апельсина и кедра и теплый, едва уловимый аромат кожи. Тонкая лента запах почти сразу же пролетела мимо, и потом я уже больше не могла поймать ее.

Почему-то этот запах заставил меня замереть. Я боялась дышать, словно этот запах мог причинить мне боль – или счастье. Сама не знаю, почему мне вдруг подумалось о счастье: здесь его в принципе не могло быть.

– Откровенность за откровенность, Арн, – ответила я, пытаясь сбросить оцепенение. – Сейчас ваша очередь.

Виланд рассмеялся – очень непринужденно, словно мы не ждали общего врага, и сами не были врагами, а сидели где-нибудь в милом кафе за десертом. Можно было подумать, что у нас свидание.

От этой мысли мне стало жутко.

– Я не женат, – ответил он. – Без детей. Мне этого никогда не хотелось. Так, свидания и ничего серьезного. Секс и никаких обязательств. Как мороженое, съели и забыли.

Чего-то в этом роде я и ожидала. У Виланда была другая страсть, горькая и мучительная, которая отнимала все его время и внимание. Он хотел сражаться. Вычистить из мира ту грязь, что была с ним с того вечера, когда мать поднялась с края кровати и ушла навсегда из его жизни, а он не сумел ее удержать.

Мы оба хотели исправить свою жизнь. Мы надеялись, что нам станет легче.

– Вы не похожи на того, кого девушки оставят просто на уровне свиданий, – заметила я. Виланд улыбнулся правой стороной рта. Закинул руки за голову.

– Ну, мне приходилось разбивать сердца, если вы об этом, – произнес он. – Но знаете, если человеку сразу говоришь: только секс, ничего личного – а он потом упрямо пытается все перевести на другой уровень и не собирается ничего слушать… В общем, кто ему доктор?

Холодный, маняще равнодушный, он всем своим видом бросал вызов. И женщины стремились к нему белыми мотыльками – согреть, растопить, оживить. Но тепло его души таилось настолько глубоко, что никто не мог к нему подобраться.

Даже сам Виланд.

– Откровенность за откровенность, – произнес он. Должно быть, решил, что и так сказал слишком много. – Ваш муж, доктор Рихтер.

Откуда-то донеслась музыка. Ветер приносил из палисадника тихий аромат цветов. Я вдруг подумала, что теперь, после того, как все закончилось, уже не могу вспомнить ни лица, ни манер, ни голоса того человека, которого когда-то любила больше жизни.

Закрываешь глаза – и тьма. И в этой тьме силуэт, который мог бы принадлежать кому угодно, и те черты, которые могли мне просто присниться.

Тьма и пустота на месте нескольких лет счастливой жизни. И больше ничего.

– Думаю, он счастлив с новой женой, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально невозмутимо. Вспомнилась больничная палата, профессиональное сочувствие в голосе врача, горькие чувства, которые скрутили все в моей душе.

Тогда я молилась о том, чтобы заплакать. Чтобы боль потери и предательства вымыло слезами. Чтобы я наконец-то смогла дышать и не кричать от ощущения пустоты в душе и теле.

Но слезы не пришли. Ни тогда, ни потом.

– И вы хотите ему счастья? – поинтересовался Виланд. – Вы его простили?

Он задавал вопросы не потому, что сочувствовал мне или разделял то, что было у меня в душе. Я была для него ценным экспонатом, который надо было изучить. Или не менее ценным инструментом, который должен хорошо работать – и для этого следует разобраться, какие в нем детали, и как они взаимодействуют друг с другом. Куда можно нажимать, а что лучше не трогать.

Возможно, из Виланда бы вышел хороший психиатр. Но не хотела бы я попасть ему в руки.

– Не то что бы простила, – ответила я. – Пережила и забыла. Теперь все это не имеет для меня значения.

«Возможно, у вас больше не будет детей, госпожа Рихтер».

«Возможно? Говорите, как есть, доктор, я все равно узнаю».

«Вероятность новой беременности – один процент, госпожа Рихтер. Мне очень жаль».

Я действительно пережила и забыла. Какое-то время не могла смотреть на детскую площадку во дворе своего дома. Там было слишком много смеха, звонких криков, стуканья мяча. Там был мир, в котором мне не нашлось места.

Но я справилась. Даже однажды поиграла в куклы с трехлетней девчушкой, которая сидела на скамье у моего подъезда – и обошлось без мыслей о том, что у меня могла бы быть такая дочка.

– Он знал, что вы ведьма? – спросил Виланд. Надо же, как его заинтересовала моя скромная персона…

– Моя очередь спрашивать, Арн, – ответила я. – Откровенность за откровенность…

Я не успела задать вопрос. В дверь постучали.

Глава 5

На пороге обнаружился Лука. Помахав новенькими темно-синими книжечками паспортов, он прошел в комнату и заявил:

– Господин и госпожа ван Хутен, все готово!

Виланд протянул мне мой паспорт – я открыла его, увидела фотографию и прочла: «Клара ван Хутен». На фотографии – лицо молодой светловолосой женщины, смутно схожее с моим. Изумительно. Думала ли я о том, что однажды буду скрываться по поддельным документам в компании инквизитора?

Сказал бы мне кто об этом, я бы рассмеялась ему в лицо. И вот теперь я героиня боевика, и никто не обещает мне счастливого конца.

Выжить бы. Именно этим и занимаются все ведьмы от начала времен.

– Что полиция? – осведомился Виланд. Я посмотрела на него и поняла, что за время нашей почти светской болтовни о личной жизни он успел придумать план действий.

Лука ухмыльнулся и бросил в мою сторону липкий неприятный взгляд.

– Старательно ищет доктора Рихтер для поговорить, – ответил он. – Но обычно для поговорить не объявляют общегосударственный розыск. А тут прямо никакого терпежу. Листовки возле управы раздают. Мне птичка на хвосте принесла, что в Иннсмуне то же самое.

Я поежилась. Посмотрела на Виланда и только потом поняла, что это выглядело так, будто я машинально искала у него защиты.

– Шуман хочет навесить на меня какую-нибудь дрянь, – сказала я. Виланд отрицательно качнул головой.

– Скорее всего, он собирается использовать вас в каких-нибудь сомнительных схемах, доктор Рихтер. Несколько раз появлялась информация о том, что Шуман тесно связан с криминалом. Внутреннее расследование ничего не показало, но сами понимаете, он просто хорошо заметает следы.

Я вздохнула. Машинально сунула паспорт в карман и снова села на кровать. Если ведьма нужна министерству обороны, то она может понадобиться и старшему советнику инквизиции. Почему бы и нет?

Мне стало мерзко. Такие, как Виланд, на нас охотятся. Такие, как Шуман и Ульрих, хотят использовать. Бежать некуда.

И да, Арн прав: моя карьера оборвалась. Все кончено. Я уже никогда не буду работать по профессии в приличном месте. Разве что частные консультации, да и то вряд ли.

На мгновение к глазам подкатили слезы. Я прекрасно понимала сложившееся положение вещей с самого начала, с момента взрыва – но почувствовала и окончательно приняла только сейчас. Я потеряла все, чего добивалась много лет. Надо ли поблагодарить за это Виланда – или не стоит?

Виланд правильно понял выражение моего лица. Он сел рядом со мной и негромко произнес:

– Я вам помогу, доктор Рихтер. После того, как все закончится, я вас не оставлю. Все будет хорошо, можете мне поверить.

Он говорил об этом настолько уверенно, словно не было ни проекта «Имаго», ни людей, которые хотели нас уничтожить, ни полиции, которая искала меня по всей стране. Мне даже удалось улыбнуться.

– И это инквизитор говорит ведьме, – сказала я. Виланд вздохнул так, словно мои слова задели его.

– Это человек говорит человеку, – ответил он. – Когда я давал присягу, то клялся спасать и защищать. Собственно, это я сейчас и делаю.

Какое-то время мы молчали. Лука тихонько сидел на табурете у двери, предпочитая до поры до времени не заявлять о себе. Наконец Виланд спросил:

– Есть ли что-то от Хаммона?

– Он засветился в Бьюрене, – охотно сообщил Лука. – Есть такой милый городочек к северу. Уж очень старался, рожу поменял, но все же оставил крошечный отпечаток. Как думаешь, это стоит десяти миллионов?

Десять миллионов крон – такова была награда за любую информацию о террористе. Баснословные деньги. Виланд выразительно посмотрел на Луку и ответил:

– Я уверен, что ты надежно припрятал этот отпечаток. Я прав?

Лука расплылся в улыбке.

– Разумеется! Пригодится еще на что, и мне, и вам. В общем, у Керна в том поселке баба. Я поспрашивал – там просто роман, а не отношения. Держит его за бубенчики, одним словом. Он у нее чуть ли не в ногах валяется, а она капризничает и морду воротит, все не так и не этак. Он уже вокруг нее и боком, и с подскоком, а толку нет.

– Надо же! – искренне удивился Виланд. – Никогда бы не подумал, что Хаммоном могут так вертеть.

Я понимающе кивнула. Могут. Еще как могут. Конечно, это бывает редко – но все-таки бывает. И такие люди, которые держат в страхе всех окружающих, жестокие и властные, зачастую пляшут под дудку совершенно заурядной и ничем не примечательной женщины. Знаменитый террорист практически ест у нее из рук – вот где настоящая магия. Куда уж нам, ведьмам, до нее.

– Вертит, как хочет, – со знанием дела заметил Лука. – В общем, билеты в Бьюрен я вам купил. Подумал, что вы захотите пообщаться и с Хаммоном, и с его подругой.

– Конечно, захотим, – ответил Виланд и обернулся ко мне: – Вам придется поработать, доктор Рихтер. Для начала – изменить нашу с вами внешность. Потом, возможно, придется бросать цепь-порчу. Умеете?

Я удивленно посмотрела на Виланда. Вроде бы рядом со мной сидел тот же самый человек, который убивал ведьм, надевал ошейники на выживших и безжалостно искоренял даже малейшие ростки волшебства. И он предлагал мне колдовать?

Я понимала, что Арн Виланд удивит меня еще не раз и не два.

– Не умею, – призналась я. – Я всегда была законопослушной ведьмой. Мне не нужны проблемы.

Виланд понимающе кивнул.

– Разумеется. А меня всегда учили, что цель оправдывает средства. И что нужно действовать так, как того требуют обстоятельства, – сказал он.

Почему-то я этому не удивилась. Похоже, главный принцип любого инквизитора – это отсутствие принципов. Поступай так, как требует сиюминутная необходимость, а там видно будет.

Поэтому мне было не по себе. Ведь если Виланду потребуется избавиться от меня, то он это сделает. И забудет обо всем, что пообещал мне. Потому что так потребуют обстоятельства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я уже заметила, – сухо сказала я. – Так как нужно менять нашу внешность?

Виланд улыбнулся – той улыбкой, от которой млела бы любая девушка. Той улыбкой, которая обещала тепло, любовь и страсть. На мгновение у меня в груди сделалось горячо-горячо.

– Ничего пугающего, – произнес он и, поднявшись с кровати, протянул мне руку. – Идите сюда.

Я послушно встала, взяла Виланда за руку. Он снова улыбнулся и сказал:

– Это не страшно, доктор Рихтер. Дышите глубже.

Я испуганно посмотрела на него, и в этот момент меня ударило. Невидимый кулак прилетел в живот, заставив согнуться и подавиться воздухом. Комната закружилась цветным хороводом, желудок и горло стиснуло спазмом, глаза сделались горячими и сухими. На мгновение мне показалось, что я горю – по телу побежали зеленоватые языки огня и растворились в мешанине звуков, запахов и красок.

Если бы не рука Виланда, то я не удержалась бы на ногах. Комната качнулась, и я почувствовала, как меня мягко опустили на кровать.

Тошнота отступала.

– Ну, роскошно! – услышала я удивленный возглас Луки. – Один в один как в паспортах!

Значит, получилось. Виланд использовал меня в качестве усилителя своей магии – прогнал через меня заклинание и вот, пожалуйста: теперь у нас новые лица.

– Поезд через три часа, Клара! – надо мной склонился незнакомый темноволосый мужчина. В его острых чертах и блеске черных глаз было что-то птичье. Тиль ван Хутен, врач общей практики и мой очаровательный супруг, похожий на ворона. – Мы еще успеем поужинать!

* * *

Лука позаботился и об одежде для нас: врач и школьный психолог не будут разгуливать по улицам в камуфляже. Медленно одевшись – последствия взрыва еще давали о себе знать, и тело ныло – я посмотрела в зеркало.

Да, именно так и выглядят те, кто работает в школе. По мнению таких, как Лука, разумеется. Серая юбка чуть ниже колена, серый же пиджак и белая блузка с какими-то нелепыми синтетическими кружевами по вороту. В этом наряде довольно привлекательная Клара ван Хутен стала выцветшей, даже золотистые локоны, мягко спадавшие на плечи, сделались какими-то блеклыми и неухоженными.

Я смотрела на незнакомую женщину в зеркале и чувствовала скуку. Даже зевнуть захотелось.

Но, в общем-то, все было правильно. Я никогда не выглядела бы вот так: синим чулком, который слишком ограничен для того, чтобы что-то видеть за пределами работы. Но те, кто будет смотреть на меня, увидят именно этот скучный образ и ничего не заподозрят.

Отличная маскировка.

Виланду достались брюки, голубая рубашка и жилет, посмотрев на который, сразу становилось ясно, что он связан супругой, которая не очень-то сильна в вязании, зато полна энтузиазма. Виланд угрюмо посмотрел в зеркало и мрачно сообщил:

– Да, могло быть и хуже.

Я ободряюще улыбнулась, поправила его галстук жестом добропорядочной супруги и заметила:

– Арн, это идеальный облик. На нас никто не обратит внимания.

Он бросил в мою сторону цепкий оценивающий взгляд, словно с трудом представлял, как это господина ван Хутена угораздило жениться на такой бледной моли.

Такой красавец и сокрушитель сердец, как Арн Виланд, на эту Клару и не взглянул бы.

На обед мы отправились в небольшой ресторанчик дальше по улице, и я с удовольствием убедилась, что мы не выделяемся из толпы. Не беглая ведьма в компании инквизитора, а просто не слишком обеспеченная пара, которая не привлекает к себе внимания. Когда мы вошли в ресторанчик и сели за дальний столик, то я негромко сказала:

– Не сорите деньгами, Тиль. У вас их не очень-то много. Врач общей практики в этой глуши, мягко говоря, небогат.

Официант расторопно принес книжки меню. Виланд уткнулся в свою, бросил в мою сторону хмурый взгляд.

– И что я должен заказать? – буркнул он. Я скользнула взглядом по строчкам с описанием блюд и сказала:

– Мясо с овощами и картофелем и салат. Самое популярное и самое недорогое.

Виланд кивнул и махнул официанту.

Стоит отдать ресторанчику должное, порции здесь были огромные, а мясо, истекающее соком – горячим и свежим. Только когда передо мной поставили тарелку, от которой поднимался сытный дух только что приготовленной еды, я поняла, насколько на самом деле голодна, и как соскучилась по той жизни, которая была у меня совсем недавно, и которую я потеряла.

В той жизни можно было пойти в ресторанчик, не надевая чужого лица и не переживая о том, что за тобой могут следить.

– Теперь я просто обязан пригласить вас в приличное заведение. Потом, когда все закончится, – сообщил Виланд, нарезая мясо на кусочки быстрыми движениями ножа. Я смотрела и думала о том, как в былые времена инквизиторы брали свои ящики с остро наточенными инструментами и шли в допросные к ведьмам.

Все изменилось, но какая-то глубинная память души осталась. Я не могла избавиться от мерзкого знобкого чувства, которое охватывало меня при взгляде на нож и руки Виланда.

– Если мы выживем, я даже приму ваше приглашение, – ответила я и не сдержала улыбки. – Отличная из нас выйдет пара. Ведьма без регистрации и инквизитор в отставке.

Взгляд Виланда сделался темным и грустным, словно я напомнила ему об очень неприятных вещах. Мне подумалось, что он до сих пор тяжело переживает свою отставку. Особенно то, что Ульрих, которого Виланд считал другом, все это продумал и предусмотрел. Избавился от Виланда, который постепенно становился опасным для своих хозяев.

– Знаете, я сейчас подумала, что Ульрих будет и дальше нас отслеживать, – сказала я, решив направить застольный разговор в другое русло. – И увидит, что мы уехали. С Кирой, он, конечно, блефует, она нужна проекту, но…

Виланд усмехнулся. Отправил в рот кусок мяса, прожевал.

– Мы с вами приняли другой облик, – ответил он. – Теперь нас не отследить. Пропали. Он нас не найдет.

– Ваши банковские карты? Счета? Он ведь…

– Не беспокойтесь, Клара. У меня на такой случай есть запасные.

Я невольно рассмеялась.

– Мне как обычно нравится ваша предусмотрительность. Вы все продумали.

Виланд довольно откинулся на спинку стула.

– Я прекрасно понимаю, с кем работаю, – ответил он. Провел салфеткой по губам, и сквозь птичий облик Тиля ван Хутена проглянул инквизитор Виланд – вальяжный, какой-то тяжеловесный, полный силы и власти. – И знаете… не думал, что скажу это, но с вами, ведьмой, получается гораздо честнее и порядочнее, чем с моими коллегами.

Я едва не ахнула от удивления. Представила, чего стоило Виланду это признание. Какие внутренние силы ему потребовались, чтобы открыто об этом сказать.

Нет, он уже не Выродок Арн. Выродки не признают неприятную правду и не говорят о ней другим.

– Всего несколько дней, – сказала я с искренним уважением. – Но как вы изменились!

Во взгляде Арна мелькнул испуг, словно я застала его за чем-то непристойным. Как жаль, как неправильно, что иногда самые чистые и честные порывы своей души мы считаем странными и почти неприличными…

Впрочем, это, возможно, была защитная реакция психики. Раз уж приходится работать бок о бок с ведьмой, то стоит смириться с этим и увидеть свои положительные стороны. Я делаю с ней одно дело, значит, она хорошая.

Иногда это помогает выжить. И не только ведьме.

– Вы так думаете? – недоверчиво поинтересовался Виланд, задумчиво водя вилкой в картофельном пюре. – Я даже не знаю, как к этому относиться.

– Мне кажется, эта перемена к лучшему, – спокойно ответила я. – И мне нравится быть рядом с человеком, который не видит во мне врага только из-за моего уровня гормонов.

Виланд нахмурился – должно быть, вспоминал учебники биологии, в которых пишут о ведьмах и инквизиторах. Кефамин – гормон, который во многом обуславливает склонность ведьм к колдовству. Не повезло его иметь – значит, станешь отверженной.

Тем, у кого в крови есть метарол, повезло намного больше. Салаимские фанатики с юга называли его «Уздой Господней» – именно он делал инквизитора способным обуздать ведьму.

Чистая случайность – и вековые напластования ненависти и злобы за ней.

– Знаете, я почти уверен, что в проекте «Имаго» как раз работают с гормональной терапией, – сообщил Виланд. Я отстраненно подумала о том, насколько прихотливо течет наша беседа – от предложения пообедать в приличном месте к терапии ведьм.

– Я читала об этом, – сдержанно ответила я. Идеально прожаренное мясо вдруг утратило вкус. – Была целая государственная программа, и даже добровольцы. И все они в итоге стали овощами. Просто выключились лобные доли мозга.

Во рту появилась горечь, в горле пересохло. Виланд кивнул.

– Увы.

Несколько минут мы молчали, глядя в тарелки и думая о своем, а затем Виланд вдруг сказал:

– Бьюрен, ну конечно же! Вы вовремя сказали про уровень гормонов!

Я удивленно посмотрела на него.

– Что-то прояснилось?

Улыбка Виланда была победной и торжествующей.

– В Бьюрене живет доктор Дедрик Готтлиб, – сообщил он. – Один из разработчиков проекта гормональной терапии. Побеседуем и с ним тоже.

Посадка в поезд оказалась сложнее, чем мы предполагали.

Войдя в светлое и гулкое здание вокзала, я сразу же увидела металлическую рамку и охрану, и на мгновение меня охватило холодом. Сейчас она нальется зеленым светом, и эти здоровяки, которые пока сосредоточенно разгадывают кроссворды, заломят мне руки.

Клара ван Хутен не ведьма уровня Каппа. В отличие от Инги Рихтер – вон на доске объявлений красуется плакат с моей фотографией и алой надписью «Внимание, розыск!»

Мне вдруг стало так тоскливо и горько, словно во всем мире не осталось ничего, кроме боли. Бежать? Некуда.

Виланд предупредительно сжал мой локоть, и мне сделалось легче. Я отошла от дверей и принялась копаться в сумочке, делая вид, что ищу билеты. Вновь всколыхнулось чутье ведьмы, память тысяч ведьм прошлого о том, как на них охотились, загоняли в угол, забивали насмерть и плясали на костях. Если бы не Виланд, который по-прежнему держал меня под руку, я бы точно упала. Сама не знаю, откуда вдруг на меня навалилась такая паника – она просто выжирала меня изнутри, лишая рассудка.

«Беги! – орало что-то внутри. – Беги!»

– Рамка, – прошептала я. – Они меня вычислят.

И тотчас же подал голос один из охранников, который что-то заподозрил и оторвался от журнальчика:

– Господа, все в порядке?

Не выпуская моего локтя, Виланд повлек меня в сторону рамки. Мы нырнули в нее, и к моему удивлению, она не налилась тревожной зеленью сигнала. Мельком заглянув в наши паспорта, охранник сел на прежнее место и вернулся к труду над сканвордами, а мы прошли в сторону скамеек.

Там я почти упала: ноги не держали. Виланд сел рядом и едва слышно произнес:

– Все в порядке. Слышите? Все хорошо. Я прикрыл нас обоих. Заклинание Ангельского плаща, помните?

Я устало провела ладонями по лицу, чувствуя, как моя синтетическая блузка превращается в мокрую от пота тряпку. Конечно, Виланд накрыл нас тем заклинанием, которым защищал Киру от излишне любопытных.

Как я этого не поняла…

– Надо же, а я об этом не подумала, – призналась я.

Плакат с моей фотографией снова и снова притягивал взгляд. Я всегда хотела быть законопослушной ведьмой, но это кончилось общегосударственным розыском. И в этом была какая-то горькая ирония.

Как ты ни барахтайся – не выплывешь.

– Ничего страшного, – улыбнулся Виланд. – Невозможно держать в голове все и сразу.

– К этому надо стремиться, – вздохнула я. Над нами ожил громкоговоритель, сообщая, что на первую платформу прибыл поезд из столицы. – Спасибо, что прикрыли.

Один из охранников что-то негромко сказал коллеге, косясь в нашу сторону, и отступивший было страх снова нахлынул на меня кипящей соленой волной. Виланд бросил на них быстрый взгляд и едва заметно провел пальцем по моему запястью.

Руку стало жечь. Должно быть, так Виланд усилил заклинание. Стараясь сохранять равнодушный вид, я принялась рассматривать свой билет. Незачем бегать от того, что чувствуешь – сейчас я чувствовала только ужас и тошноту. Эти толстомордые любители сканвордов оказались не такими простаками, какими были на первый взгляд. Бывают люди с природным чутьем на ведьм: им не надо смотреть на печати, чтобы понимать, что дело нечисто.

Ничего удивительного, что такие сидят в охране. Все прекрасно понимают, что ведьмы обязательно придумают какую-то пакость – вот пусть чуткие граждане и будут на страже.

– Мы не похожи на мужа и жену, – негромко сообщил Виланд. – Они сейчас поймут, что мы притворяемся. Я усилил покрывало, но надо что-то еще. Есть идеи?

Я вздохнула. Титаническим усилием воли отогнала страх и тоску и ответила:

– Давайте подойдем к окну.

Мы поднялись со скамьи и пошли к окну – охранники пристально смотрели на нас, уже не скрывая своего интереса. Один из них задумчиво взвешивал рацию на ладони. Если так и не найдут, к чему пристать, то наверняка передадут информацию коллегам из железнодорожной полиции, а те имеют полное право задержать нас на трое суток. Хватит ли сил у Виланда прикрывать нас столько времени?

– Что нужно делать? – спросил Виланд. Мы расположились так, чтобы он стоял лицом к свету, и я поправила его галстук и вынула из кармана своего пиджака крошечный носовой платочек.

Охранники не сводили с нас глаз. Ну что ж, будет им представление.

Я сложила платок треугольником, от души послюнявила острый уголок и принялась оттирать с щеки Виланда невидимую грязь. Теперь сквозь страх и желание бежать и не оглядываться стало пробиваться привычное желание сражаться.

Я не сделала ничего плохого. Я не сдамся и не пойду в руки палачей со смиренно склоненной головой.

Несколько мгновений Виланд смотрел на меня так, словно я надела ему на голову ночной горшок. Впрочем, он почти сразу же сориентировался, подставил щеку так, чтобы мне было удобнее. Краем глаза я заметила, что охранник отложил рацию на стол, и мне сразу же стало легче.

Виланд улыбнулся и взял меня за руку. Мы вернулись на скамью – охранники потеряли к нам всякий интерес и занялись пестрой толпой кочевых рома, которые ввалились в здание вокзала разноцветным клубком, вопящим на все голоса. Какое-то время Виланд держал мою руку в своей, и я чувствовала, как уходит страх, и вместо него появляется спокойствие и уверенность.

Все будет хорошо. Инквизиторы умели манипулировать ведьмами – сейчас Виланд использовал свою силу, чтобы я окончательно пришла в себя.

– Это бывает, – по-прежнему негромко произнес он. Рома вопили так, что мне практически приходилось читать по губам. – Необъяснимый страх, паника, которыми невозможно управлять. Побочный эффект от нашего защитного покрывала.

Вот оно что! Теперь, когда я знала, что всему виной не моя подспудная робость и неумение сражаться со страхами, а влияние заклинания, мне было намного проще.

Я оценивающе посмотрела на Виланда. По остроносому лицу Тиля ван Хутена сложно было судить о чувствах Выродка Арна. Он выглядел вполне спокойным, лишь в глубине глаз плескалось что-то темное, словно рыба проплывала на глубине.

– Вы тоже все это чувствуете? – спросила я, в общем-то, не ожидая ответа. Однако Виланд кивнул и признался:

– Да. Хочется убежать, чтоб с собаками не нашли. Но ничего, сядем в поезд, и я уберу заклинание.

Я понимающе кивнула.

– В отличие от меня, вы прекрасно держитесь.

Виланд улыбнулся. Мне хотелось верить, что тепло в его улыбке было вполне искренним. Даже не знаю, почему.

Сейчас в Виланде было что-то, к чему я потянулась. Что-то очень настоящее, давным-давно скрытое во тьме мыслей и сомнений, что-то ожившее.

Мне хотелось к этому прикоснуться. Очень хотелось.

– Вы тоже молодец, – ободряюще произнес Виланд, и в этот момент диктор объявил о прибытии нашего поезда. – Идемте, мне не терпится сбросить эту дрянь.

* * *

Когда проводник проверил наши билеты и принес чай, дверь в купе закрылась, а поезд мягко качнулся и поплыл вперед, я наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Виланд запер дверь, и на мгновение купе погрузилось в непроницаемую тьму, пахнувшую пеплом.

Когда она развеялась, то воздух сделался настолько свежим и чистым, словно мы попали на курорт где-нибудь в горах. Несколько минут я просто дышала им и не могла надышаться. Виланд вытянулся на своей полке, небрежно сунув под голову подушку, и сообщил:

– Как же я устал, вы не представляете.

– Почему же? – я размешала сахар в стакане с чаем и сделала первый глоток. Крепкий и сладкий, он взбодрил, заставил встряхнуться. – Заклинания отнимают много сил? Или вы о другом?

Я подозревала, что именно Виланд имеет в виду. Он всю сознательную жизнь ненавидел ведьм и сражался с ними. Ему доставляло удовольствие причинять им страдания. А сейчас ему приходится действовать заодно с ведьмой, с которой он собственноручно снял печать. Да, цель оправдывает средства – но иногда эта цель слишком много весит, и под тяжестью этого груза можно согнуться и сломаться.

Виланд хорошо справлялся – пока еще. Но ему было тяжело, и эта подспудная тяжесть могла плохо кончиться и для него, и для меня.

– Обо всем, – сказал Виланд. – Постоянно думаю о Кире. Об Ульрихе, – он бросил быстрый взгляд в мою сторону и подчеркнуто равнодушно сообщил: – И о вас.

– Надеюсь, только хорошее? – с улыбкой поинтересовалась я. Виланд кивнул – и тотчас же хмыкнул, словно не мог определиться со своими мыслями.

– Я никогда так близко не общался с ведьмой, – признался он. – Знаете, это очень странное чувство. Мне неприятно, потому что вы ведьма, к тому же, незарегистрированная. Иногда меня просто переворачивает, когда вы рядом.