Текст книги "Лесная невеста (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Дьявольщина, – сказала я, когда Тихие холмы остались позади, и мы въехали в рощу. – Приедут эксперты, перетряхнут весь дом, а там полно моих следов и отпечатков.
Берт покосился в мою сторону, и в его взгляде было уважение. Страх почти исчез.
– Дело дрянь, – негромко заметил он. Я почему-то удивленно подумала, как это он работал с Виландом и до сих пор боялся ведьм. – Все свалят на вас, доктор Рихтер. И убийство, и похищение.
Я горько рассмеялась. Внедорожник проворно катил по дороге, и беспечные зеленые березы постепенно стали перемежаться дубами и вязами. Роща делалась настоящим лесом, и этот лес был угрюмым и мрачным.
Буду плохо себя вести – и Виланд отдаст меня медведям, или какие твари тут еще водятся.
От этой мысли стало еще смешнее.
– Да, я уже поняла, что нахожусь в полной власти вашего хозяина, – непринужденно заметила я и поинтересовалась: – Харрент это что?
Последние березки остались позади. Лес сделался глухим и угрюмым. Даже летний день здесь, казалось, померк. Я невольно обратила внимание на то, что лес был лишен обычных лесных звуков. Не слышалось птичьих голосов, среди ветвей не перепархивали синицы, не скрипели деревья. Даже ветра не было. Кругом царила густая тишь – такая, от которой кожа на загривке покрывалась мурашками.
Казалось, что из-за толстых стволов вот-вот выскользнут белые волчьи тени.
– Харрент – это охотничий домик в лесу, – неохотно объяснил Берт, и я невольно заметила:
– Вам неприятно о нем говорить.
Берт криво усмехнулся. Он был располагающим парнем: открытое чистое лицо с простыми, почти деревенскими чертами, слегка растрепанные волосы, которые не желали послушно лежать в стрижке. Я когда-то давно поняла: с такими лицами бывают и святые подвижники, и редкостные подлецы.
– Приятного мало, это точно, – сказал Берт. – Видите лес?
– Вижу, разумеется, – ответила я, сумев-таки выдавить беспечную улыбку. – Вроде бы мы в нем едем, не так ли?
Берт снова усмехнулся.
– Он очень необычный, – произнес он. – Понятия не имею, какой придурок решил строить рядом элитный поселок.
– Должно быть, об этом лесе идет дурная слава, – усмехнулась я, пытаясь сбросить неприятное ощущение взгляда в спину. – Когда-то давно здесь приносили жертвы языческим богам. И до сих пор в лесной чаще можно наткнуться на каменные плиты… они торчат из земли, словно гнилые зубы. И готовятся кусать тех, кто неосторожно подойдет к ним слишком близко.
Берт нервно сжал руки на руле. Снаружи послышался неприятный протяжный скрип, словно деревья склонились над дорогой, пытаясь получше рассмотреть машину. Я почти видела, как трещит их кора, выпуская зубастые рты, как сучья с неприятным трутся друг о друга.
Откуда-то донесся негромкий язвительный смех, и я была уверена, что он мне не померещился.
– Не пугайте меня, доктор Рихтер, – с какими-то детскими интонациями попросил Берт. – Я и так тут всегда места себе не нахожу.
– Почему? – удивилась я. Тому, кто работает с Арном Виландом, нужны не просто нервы – колючая проволока в три ряда. Он должен быть спокойным и холодным в любых обстоятельствах.
Иначе как ты будешь охотиться на ведьм и пытать их? Ты станешь их жалеть, а не мучить – и не задержишься в инквизиции надолго.
– Здесь очень много магии, – нехотя ответил Берт. – Скоро сами увидите.
Я и так чувствовала, что над нами и этим лесом лежит густая непроницаемая завеса. Есть такая штука – природная магия, вы и сами наверняка ее чувствовали, если забирались достаточно далеко в лес или выплывали в открытое море.
Именно природной магией объясняют легенды и сказки о водяных и леших.
Но в этом месте, в общем-то, недалеко от поселка и столицы, этой магии было слишком много.
И я подозревала, что это работа Виланда.
Дом я заметила не сразу.
Внедорожник остановился на большой круглой поляне, и Берт вздохнул с облегчением, словно теперь ему ничего не угрожало. Я удивленно посмотрела по сторонам. Стена леса, трава, торчащие стебли пижмы – все.
– Мы что, уже приехали? – удивленно спросила я. Берт озадаченно покосился на меня, а потом словно бы вспомнил что-то важное и улыбнулся.
– А, ну конечно же! Вы его не видите! – ответил он и добавил: – Можем выходить.
Я послушно выбралась из внедорожника и встала на траву. Тишина. Полное отсутствие птичьих голосов, ветра, шелеста листвы. И совершенно пустая поляна, на которой должен стоять дом.
Я усмехнулась. Ну конечно. Выродок Арн прекрасно понимал, как сильно ведьмы его любят. Он знал, что однажды к нему могут прийти те, кто хочет отомстить за свою жизнь или за близкого человека.
И он благоразумно подготовил место, в котором можно спрятаться, и которое не найдет ни одна ведьма. Даже Каппа со снятой печатью.
– Идите сюда, доктор Рихтер, – позвал Берт и протянул мне руку. Я послушно взяла ее, и в это время послышался легкий звук – словно лопнул огромный мыльный пузырь.
И на поляне появился дом. Секунду назад его не было – и вот он. Небольшой, но ухоженный, и сразу видно, подготовленный к долгой изолированной жизни. Берт повел меня к крыльцу, и перед моим внутренним взглядом замелькали картинки: погреб, наполненный припасами, несколько комнат, одна из которых набита медицинским оборудованием, которое способно работать в автоматическом режиме, запасы пресной воды и фильтры – да тут можно пережить ядерную зиму без особого беспокойства!
– Вижу, господин Виланд готов к разным сложностям, – заметила я. Берт кивнул и, поднявшись по ступеням, отпер дверь и нырнул внутрь.
– Проходите! – услышала я. – Обустраивайтесь и не стесняйтесь. Господин Виланд приедет вечером, так что пока… – Берт высунулся из дому и добавил: – Просто попробуйте отдохнуть.
Я поднялась по ступенькам и вошла в дом. Маленькая прихожая, за ней – небольшая, но уютная гостиная в северном стиле, и двери, по всей вероятности, на кухню и в спальню. Я устало опустилась на диван, небрежно застеленный пестрым домотканым покрывалом, и спросила:
– Берт, а вы не знаете, есть ли тут подзарядка для корсета?
Все панели на моей медицинской скорлупе были красными: корсет готов был отключиться.
Я только сейчас окончательно поняла, какими были эти два дня. Вчера утром я вела прием в клинике, и жизнь была вполне спокойной и предсказуемой. А сегодня утром самый лютый инквизитор страны снял с меня печать. А сейчас, в четыре, если верить круглым настенным часам, я окончательно стала беглянкой без документов.
И меня обвиняют в покушении на убийство куратора. И хорошо, если не припишут похищение Киры Виланд и убийство Эммы Хаунд, чтоб уж до кучи.
– Должна быть, – ответил Берт и открыл одну из дверей. Я невольно вздохнула с облегчением. Вскоре он появился с большой серебряной пластиной, опутанной проводами, и озадаченно признался:
– Вот только я не знаю, как все это подключать.
Я ободряюще улыбнулась.
– Ничего. Я попробую разобраться. Это ведь мне надо поправиться как можно скорее.
Теперь уже Берт вздохнул с облегчением. Интересно, о чем думал этот добрый парень, когда шел работать в инквизицию? Хотел пытать ведьм, искать справедливости или просто сделать карьеру и заработать?
Я напомнила себе, что это не мое дело.
– Мне пора, доктор Рихтер, – сказал Берт. «Наконец-то избавится от такого пугающего общества», – подумала я, а Берт добавил: – Там справа кухня, все есть, так что приятного аппетита. А вон там телефон. Господин Виланд вам позвонит.
Я улыбнулась ему так искренне и сердечно, как только могла.
– Спасибо за заботу, Берт. Берегите себя.
Он быстрым шагом покинул дом, и я услышала, как машина развернулась на поляне и поехала назад на такой скорости, словно за Бертом гналась Дикая охота – ведьмы верхом на лошадиных скелетах.
Что ж, пожалуй, можно отдыхать. За эти два дня я страшно устала от террористов, инквизиторов и мерзавцев.
Телефон зазвонил вечером, когда солнце уползло за деревья, и на поляну рухнула непроницаемая тьма. Я зашторила окна, включила свет в гостиной и подумала: хочется верить, что это место скрыто не только от ведьм, но и от обычных людей.
– Ваших следов они пока не нашли, – сказал Виланд, не утруждая себя приветствиями. – Эксперты все еще в доме. И во дворе – ищут отпечатки шин.
Я понимающе кивнула. Представила, как Виланд стоит у окна в своем кабинете, спрятав руки в карманы: высокий, ссутуленный от той тяжести, которая снова рухнула ему на плечи. От него во все стороны рассыпались огненные брызги ненависти и злости.
И возле дома наверняка нетерпеливо гарцевали журналисты. Очередное горе Выродка Арна должно выйти в мир на первых полосах газет и в прямом эфире. Так, чтобы все ведьмы процитировали Писание: по делам твоим да воздастся тебе – и плясали от счастья.
– Хорошо, – ответила я. – Арн, я не осматривала дом… тут есть компьютер? И выход в сеть?
– Есть, конечно, – ответил Виланд. – Зачем вам?
Я вздохнула.
– Дело в том, Арн, что подсознание оперирует образами, которые мы уже видели и знаем. И Кира уже видела именно таких волков. Белых, с серым пятном на загривке.
Кофе-машина на кухне сварила мне большую чашку мокко и пискнула, выключаясь. Я едва не подпрыгнула от неожиданности – настолько резким был электронный звук в мягкой тишине дома.
– Честно говоря, я плохо разбираюсь в волках, – устало ответил Виланд. – К чему вы клоните?
– Если это животное-эндемик, то можно вычислить место, в котором содержат Киру, – сказала я и не смогла удержаться от крошечной шпильки: – Вы знаете, что такое эндемики?
Виланд фыркнул. Презрение и злость придали ему сил – я чувствовала, как его усталость отступает перед раздражением.
Отлично. Значит, он будет держаться. Пока в нем пульсируют сильные эмоции, они будут толкать его вперед и не позволят сдаться. Арн Виланд выживет только ради того, чтобы добраться до меня и сжать мою шею.
– Я ходил в школу, доктор Рихтер, – процедил Виланд. – Это животные, которые обитают в каком-то определенном месте, и больше нигде.
– Да, – кивнула я и объяснила: – Арн, я специально бешу вас, чтобы вы не утонули в своем горе. Чтобы опирались на другие сильные чувства, например, на вашу ненависть к ведьмам. И хочу, чтобы вы это понимали.
Виланд помолчал, а затем ответил:
– Да. Держаться на сильных чувствах.
– Я поищу этих волков, – сказала я. – У нас есть волки, Керн Хаммон и проект «Имаго». Мы их найдем, Арн. Всех. И я вам не враг. Надеюсь, вы это знаете.
Виланд снова умолк. Я почти видела, как кончики его губ опускаются в трагической гримасе античной маски.
– Я знаю, Инга, – наконец, ответил он. – Знаю. Спасибо.
* * *
Ноутбук нашелся в спальне. Я вышла в сеть и провела за ним два часа, пытаясь найти тех волков, которых мне показало подсознание Киры.
И ничего не нашла. Белых волков с серым пятном на загривке не существовало в природе.
Новостные сайты пестрели пугающими заголовками. «Кризис инквизиции?» «Новое безумие ведьм или новая надежда для страны?» «Ведьмы наносят удар?» «Кира Виланд похищена снова: месть ведьм ее брату?»
Я невольно зачиталась, переходя по ссылкам.
Ульрих вышел из комы и, к моему удивлению, сообщил, что на него покушались из-за дела, которое он вел. Журналист «Первого Новостного» сумел пробраться к нему в палату – я смотрела ролик и удивлялась тому, как держится Ульрих. Даже на больничной койке – дерзкий и наглый красавец, которого никто не победит.
Все женщины страны сейчас им любовались. Все девушки были готовы влюбиться – а как не влюбиться в героя?
Обычные женщины и девушки, конечно. Не ведьмы. Ведьмы всеми силами души желали Ульриху смерти.
Капельница и пищащие приборы придавали ему некое обаяние сказочного рыцаря, который сражается со злом и в болезни, и в здравии.
– Пока я могу сказать, что за этой бомбой стоит один из столпов нашей экономики, – произнес Ульрих. Улыбнулся – и эта улыбка не сулила ничего хорошего. Никому, особенно упомянутому столпу. – Недавно я выяснил, что он очень плотно сотрудничает с кругом незарегистрированных ведьм, которые помогают ему так успешно вести дела. Ведьмы там от уровня Дельта, матерые дряни. Какое сегодня число?
– Шестнадцатое! – пискнула журналистка. Невооруженным глазом было видно, что Ульрих ей нравится.
– Ну вот, как раз сегодня планировался его арест, – ответил Ульрих и вдруг посмотрел прямо в камеру и сказал: – Друг мой, ты от меня не убежишь. И ты меня не закопаешь, я вылезу. Советую прийти в наше ведомство с повинной, потеряешь часть бизнеса, но не голову. Голову я тебе, так и быть, сохраню в память твоих заслуг перед страной.
Вот даже как! Решительный тип мой бывший куратор, ничего не скажешь. Решительный и наглый. Впрочем, я прекрасно понимала, что он просто притягивает одно из своих дел к покушению – в него бросили Лягушку из-за меня. В этом я не сомневалась.
– Ваша подопечная ведьма, психотерапевт Инга Рихтер, обвиняется в покушении на вас, – сказала журналистка. – Вы что-то можете сказать по этому поводу?
Глаза Ульриха сощурились – с экрана смотрел хищник. Ощущение, что он видит меня, было живым и пугающим. Я машинально дотронулась до виска, пытаясь поднять ментальный щит и отстраниться от взгляда куратора.
– Доктор Рихтер светило в своей области, – с искренним уважением произнес Ульрих. – Она зарегистрированная законопослушная ведьма уровня Каппа. И она не имеет отношения к этой бомбе, говорю вам точно.
Ну спасибо, господин Ванд, спасибо, дорогой куратор.
Хотя мы же с ним успели стать коллегами, да…
Я отодвинула ноутбук и, поднявшись из-за стола, выключила свет. Комната погрузилась во тьму – за окнами тоже царил мрак, и сейчас, стоя рядом с ним, я невольно чувствовала, как во мне шевелится страх.
Женщина. Раненая. Одна среди леса.
Как тут не бояться? Система безопасности Виланда не действовала на ведьм, которых сюда привели его помощники или он сам – но сгустки природной магии, лежавшие на этом лесе, заставляли волосы по всему телу подниматься дыбом.
Я нырнула в кровать, укуталась в одеяло и попробовала заснуть – но сон не шел.
Мысли крутились вокруг слов Ульриха о круге ведьм, которые работали на помянутый столп экономики. Собственно, это был один из немногих способов пробиться в жизни – и закрепиться в ней кем-то больше и важнее, чем кабатчица в дворовой разливайке или дворничиха.
Я всегда знала, кем хочу быть. Десять лет школьной травли только укрепили мое намерение – я сказала себе, что буду работать с умами и душами, и только с ними.
Прежде всего – чтобы исцелиться самой. Чтобы забыть, вычеркнуть, вычистить из души всю ту грязь, которую на меня стали лить с того момента, как анализ крови на гормоны показал: маленькая Инга Рихтер – ведьма.
Конечно, у нас на лбу не написано, кто мы. В метро и на улице вы не отличите ведьму от обычного человека – и слава Богу, что не отличите. Но во всех документах, которые мы заполняем, нужно написать о том, кто мы.
Конечно, есть закон о неразглашении. Но в нашем мире все секрет – и ничего не тайна. Директор рассказывает учителям, а учителя – своим верным школьным прилипалам.
И вскоре весь класс шипит на девочку в сером форменном платье, которая испуганно озирается, прижимая к себе сумку с учебниками: ведьма! Ведьма!
Потом я поступила в университет. Первый же учебный день закончился тем, что меня вызвал к себе декан факультета для важного разговора. Помню, как стояла перед его столом, в очередной раз чувствуя себя грязной, и рассматривала сувенир: нефритовый глобус на золотой подставке.
Он был прекрасен. Я смотрела на него для того, чтобы сохранить силу духа. Удивительная вещь среди чужой ненависти и моей горечи.
– Рихтер, я надеюсь, вы понимаете ваше положение, – сказал декан и провел скомканным носовым платком по смуглой лысине. Я чувствовала, что он нервничает. Нервничает и боится меня просто потому, что я ведьма.
– Я понимаю, – негромко ответила я. – И хотела бы узнать, как мне понять его лучше. И правильнее.
– Ага! – расхохотался декан. Ему сразу стало легче, страх и нервозность отступили. – Сразу видно будущего психотерапевта! Рихтер, вы ведьма уровня Каппа. Это самый высокий уровень среди студентов университета. Значит, вы должны – что?
Мне казалось, что глобус вращается. Что моря наполняются водой, а материки – сочной зеленью деревьев и трав. Сколько лет прошло – а картинка до сих пор стояла передо мной, как живая.
Через несколько лет я видела такой же глобус в витрине дорогого магазина с сувенирами. Хотела купить, даже вынула банковскую карточку из сумки – но почему-то передумала.
– Быть послушной, – ответила я. – И делать то, что мне говорят.
Это правило знают все ведьмы. Мы уже рождаемся с этим знанием. Это единственный способ выжить.
– Правильно, – кивнул декан. – Одному моему другу из правительства нужна как раз такая ведьма. Будешь вести себя хорошо – спокойно закончишь учебу. Никто на тебя не откроет рта. Никто даже не узнает, что ты ведьма. А потом пристрою тебя в хорошее место, а не утки за психами выносить. Не обману, не сомневайся. Я человек честный, и своих не подвожу.
Нет, это была не морская вода на глобусе. Это в моих глазах скопились слезы, и я должна была сдержать их, не позволив пролиться.
– Я зарегистрированная ведьма, – напомнила я и показала левую ладонь. Зелень печати проявилась под кожей и медленно расплылась по кабинету малахитовым дымком. – Я не могу колдовать.
Декан ухмыльнулся.
– Кое-что ты все-таки можешь, Рихтер. Будь умницей – и мы поладим.
И я была умницей. Послушно делала то, что мне говорил декан и его товарищ – второй человек в министерстве обороны. Жить стало легче: однокурсники и преподаватели относились ко мне сдержанно-нейтрально, а меня это вполне устраивало. Спокойное молчание лучше громких оскорблений.
Декан сдержал слово. Никто не знал, что я ведьма, но окружающие все равно что-то чувствовали и предпочитали держаться от меня в благоразумном отдалении.
За годы учебы я не завела друзей. Так, знакомые и приятели, с которыми можно было посидеть за кружкой пива в кабачке после пар, которые давали списывать и которые вздохнули с облегчением после выпускного.
Главным было то, что я могла учиться. Могла постигать и открывать, могла наконец-то делать то, к чему стремилась. Призрак испуганной девочки в сером платье постепенно отступал, растворялся в памяти.
На третьем курсе я купила квартиру в хорошем квартале неподалеку от исторического центра столицы – моя работа вполне щедро оплачивалась. Разумеется, никто из однокурсников об этом не узнал. Я не привлекала к себе ненужного внимания. На четвертом наконец-то стала публиковаться в научных журналах, в том числе, иностранных. Декан сдержал слово, и я пришла на работу в клинику профессора Гербера – место, о котором любой психотерапевт может только мечтать.
И каждый вечер, начиная с первого дня учебы, я забиралась под душ и стирала жесткой мочалкой все то, что мне приходилось чувствовать. Но постепенно это ушло.
Я привыкла. Человек ко всему привыкает. Звучит банально, но это правда.
Иначе просто не выжить.
– Инга.
Я встрепенулась. Надо же, заснула! Провалилась в сон, который выплеснул на меня воспоминания.
Виланд сидел на краю кровати – одетый в камуфляж, он выглядел суровым и напряженным. От него веяло опасностью и тревогой.
– У нас мало времени, – сказал он. – Мы уезжаем.
* * *
– Она жива, – твердо произнесла я, и Виланд глухо повторил:
– Да. Она жива. Я знаю.
Знакомая громада внедорожника уверенно двигалась через лесную тьму. Мы выехали сразу же, как только я надела зарядившийся корсет и камуфляж, принесенный Виландом. Сейчас Виланд сидел рядом со мной на заднем сиденье, смотрел куда-то в затылок Берта, и его лицо казалось высеченным из камня.
Я думала, что если дотронусь до его щеки, то она будет ледяной и твердой. Мраморной.
Сейчас, когда мы были вынужденными бездельниками, он наконец-то выпустил свое отчаяние. Правая рука лежала на колене, пальцы будто бы вибрировали от напряжения. Я опустила руку на запястье Виланда и сказала:
– Арн. Мы точно знаем, что Кира жива. С ней и ребенком все будет в порядке. Они представляют исключительную ценность для «Имаго», с них пылинки будут сдувать. Вы ведь это понимаете.
Рука Виланда дрогнула, освобождаясь, и он откинулся на спинку сиденья и закрыл ладонями лицо. Пытался отстраниться от меня, внедорожника, своего горя.
В общем-то, он прекрасно держался. Другой на его месте уже орал бы и бился в истерике. А Виланд лишь каменел лицом.
– Хаммон использовал направленную пси-волну, – глухо произнес Виланд. – Установка вырубила всех в Тихих холмах. Знаете, что такое пси-волна? Нажать на кнопку – и люди полчаса будут валяться без сознания. Хотел бы я найти ту продажную армейскую дрянь, которая снабдила Хаммона установкой.
Я знала, о чем идет речь. Именно над этой установкой я работала со вторым человеком в министерстве обороны. Ее тестировали на мне.
Но Виланду не стоило об этом говорить. Он мог не совсем правильно все понять.
– Вы ничего не могли сделать, Арн, – сказала я. Чувство собственного бессилия сейчас терзало его сильнее отчаяния. Терзало так, что Выродок Арн готов был бросаться на стены, как дикий зверь. – Пожалуйста, примите это, и больше об этом не думайте.
Внедорожник ощутимо тряхнуло на каком-то камне или корне. В зеркале заднего вида я увидела глаза Берта – одновременно испуганные и решительные.
Виланд понимающе кивнул. Усилием воли он сумел-таки взять себя в руки. Минуты слабости прошли – началась работа. А когда такие люди, как Арн Виланд, берутся за дело, то они идут до конца.
– Эксперты серьезно поработали в доме, – сказал он. – Нашли несколько ваших отпечатков и волос, но это неудивительно, я говорил, что вы приезжали на осмотр. Знаете, что самое интересное?
Я только руками развела. Откуда бы?
– После вскрытия доктора Хаунд выяснилось, что она была ведьмой, – сообщил Виланд. – Давно, еще в юности. А потом стала человеком. Самым обычным человеком.
Я услышала легкий щелчок – должно быть, с таким удивленным звуком и отпадает челюсть. Быть ведьмой и стать человеком? Как такое возможно?
Должно быть, так же, как можно было сделать ведьму из Киры Виланд.
– Удивительно, – выдохнула я. – Доктора Хаунд кто-то сделал человеком, а вашу сестру – ведьмой. Должно быть, это и есть цель проекта «Имаго».
Мы наконец-то вырвались из леса, и внедорожник помчался по проселочной дороги, поднимая клубы пыли – золотой и розовой в лучах восходящего солнца. Судя по пышным клубам ракит, что зеленели одинокими запятыми среди бескрайних полей, мы ехали на север – эти деревья растут только там.
На мгновение мне стало грустно. Сейчас я всем своим существом почувствовала, как мир, которым я жила, сделался прошлым.
Раньше я была психотерапевтом. Ведьмой, которая смогла устроиться в обществе и жить в нем почти без проблем. А теперь стала изгнанницей на дороге приключений.
Хотелось надеяться, что я дойду живой до ее конца.
– Да, она была человеком, – кивнул Виланд. – Я все проверил. Я не впустил бы ведьму в свой дом и к Кире.
Конечно, не впустил бы. Но жизнь повернулась так, что старший советник Виланд, гроза и ужас всех ведьм, сгусток ненависти к любому волшебству, был вынужден принять самое сложное решение в жизни.
Теперь он пытался с ним жить. Пока у него получалось.
Я решила не заострять внимания на этой фразе и поинтересовалась:
– Куда мы едем?
Виланд вздохнул. Из сумки, которая стояла рядом, он извлек термокружку и протянул мне. Я открутила крышку, и машина наполнилась запахом крепкого кофе.
– Очень кстати, Арн, – улыбнулась я. – Спасибо.
Мелькнула мысль, что мы с ним сейчас похожи на солдат удачи: оба в одинаковом камуфляже. Мой корсет под безразмерной зеленой футболкой был похож на бронежилет.
Я всегда старалась находить что-нибудь забавное в любой ситуации. Иногда это помогало выжить.
– Город Абенхайм, – ответил Виланд. – Мы с вами переходим на нелегальное положение, Инга.
Это я и так поняла.
– Вы решили искать Киру самостоятельно, – сказала я. – В прошлый раз и полиция, и инквизиция оказались бессильны.
Виланд кивнул. Покосился в мою сторону, и в его взгляде мелькнуло уважение.
Думал ли он, что когда-нибудь станет уважать ведьму? Наверняка и предположить не мог ничего подобного.
Но жизнь меняет нас, хотим мы того или нет. Я надеялась, что в случае Арна Виланда это перемены к лучшему.
– И как будет выглядеть наше нелегальное положение? – спросила я. Было ясно, что и тут Виланд подготовился. Если бы началась война или бунт ведьм, то он залег бы на дно, а потом вынырнул с новой личностью и документами.
Конечно, если бы его не повесили в первый же день. Впрочем, я в этом сомневалась. Такие не тонут.
– Новые документы, – ответил Виланд. – Новые личности. Кстати, Инга, вам придется стать моей женой.
Я рассмеялась – не смогла удержаться. Это прозвучало настолько нелепо, что я могла только расхохотаться в голос. Я, ведьма уровня Каппа – и жена Выродка Арна?
Господи, какая глупая шутка.
– Вы шутите? – спросила я. Виланд только плечами пожал.
– Не думайте, что я от этого в восторге. Но муж и жена, которые передвигаются по стране, вызовут у полиции меньше вопросов, чем просто пара. Тем более, такая странная, как наша. Вы-то до сих пор считаетесь преступницей, Инга.
Я закусила губу.
– Вчера своими ушами слышала, как мой куратор сказал, что я не при чем, – ответила я. Виланд усмехнулся.
– Машина правосудия движется медленно, – заметил он. – Вас по-прежнему ищут. Старший советник Шуман очень хочет с вами побеседовать по поводу вашего побега. Представляете, как именно он будет это делать, при его любви к ведьмам?
Я, к сожалению, представляла. Однажды Ульрих водил меня в допросную – в ознакомительных целях. Должна же я знать, что происходит с теми ведьмами, которые совершают ошибки… Белые высокие стены, алые с золотом стяги – лев, символ инквизиции, скалил зубастую пасть, попирал трехголовую змею. И такой же белый стол с зажимами для рук и ног. Когда Ульрих нажал одну из кнопок на панели управления, стол ощетинился множеством металлических шипов.
Если я сделаю что-то, что не понравится куратору, то меня положат на этот стол, и такие шипы вопьются в мое тело. Я сделала из урока правильные выводы.
– Но наш брак… это ведь не по-настоящему? – уточнила я, понимая, что сейчас выгляжу по-настоящему глупо. Виланд снова усмехнулся, и я поняла, что ему понравилось то, как он смог меня поддеть.
– Разумеется, доктор Рихтер. Это способ маскировки.
Я невольно вздохнула с облегчением.
Впереди появились первые дома Абенхайма.
