Текст книги "Берег тысячи звезд (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Любви она боялась. Боялась и не хотела снова встретить на своем пути.

Но старая пословица, гласившая, что чем быстрее убегаешь от судьбы, тем скорей она тебя догонит, в очередной раз оказалась права. Принц Этьен некоторое время побыл в кругу особо важных гостей – военных и банкиров, потом провел тур вальса с хозяйкой дома и ее дочерью, а затем, решив, что официальная часть визита закончена, скользнул оценивающим взглядом по дамам и уверенным шагом направился прямиком к Этель.

– Миледи, – он отдал девушке короткий поклон и протянул руку. – Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец?

Бальный этикет гласил, что даме следует вести себя приятно, мило и доброжелательно, и Этель подумала, что нарушает все правила, глядя на принца настолько хмуро. Впрочем, принц тоже не думал о бальных приличиях, приглашая незнакомую даму, не будучи ей представленным, а раз уж все правила нарушены, то придется просто плыть по течению. Этель кивнула и поднялась со скамеечки.

– Я давно не танцевала, ваше высочество, – негромко призналась она, когда принц вывел ее в самый центр зала. Этель чувствовала, что все взгляды прикованы к ней, что ей сейчас отчаянно завидуют и столь же отчаянно сплетничают, и даже не заметила, как давно заученным движением опустила руку чуть ниже плеча принца, а он слегка приобнял ее.

– Не бойтесь, – искаженный маской голос показался Этель смутно знакомым, но в это время с оркестрового балкона грянула музыка, и девушку закружило в танце.

Это было нечто невыразимое – сильнее любой магии и любых чувств. Этель казалось, что она не чувствует своего тела, что покорно растворяется в музыке, ритме, чужих объятиях. Это было движение самой жизни, и, отдавшись ему, Этель наконец-то поняла, что счастлива и что заслужила, выстрадала это счастье. Сейчас, когда принц Этьен кружил ее по залу, Этель знала, что летит в его руках куда-то в будущее, где обязательно будет счастье. И, когда танец закончился, а иллюзия развеялась, печаль кольнула в сердце острой заржавленной иглой.

– Благодарю вас, – едва слышно промолвила Этель, отступая от кавалера. Она не видела лица принца, но ей почему-то показалось, что он улыбается.

– Не убегайте, – мягко попросил он и деликатно, однако достаточно твердо взял ее под локоть. – Составьте мне компанию.

Откуда-то сбоку вынырнул официант с подносом, и принц, подхватив бокал, мягко повлек Этель в сторону закрытого балкона, отделенного от зала шелковой завесой. Как правило, в таких местах решали личные вопросы, беседовали в стороне от всех и признавались в любви, так что Этель подумала, что вечер перестает быть томным.

– Итак, ваше высочество, – сказала она, когда Этьен опустил за собой жемчужно-серую завесу. – Чем вас так заинтересовала моя скромная персона? Клянусь, все девицы и дамы затаят на меня злобу, решат, что я вас украла у прекрасного общества.

Принц отмахнулся.

– Ваше общество – самое прекрасное, миледи, – сказал он и осторожно поставил бокал на декоративные перильца балкона. – Могу я попросить вас снять маску?

Этель пожала плечами и сняла маску. В конце концов, почему бы и нет? Этьен медленно поднял руку и осторожно прочертил полоску по скуле девушки. Этель как-то вдруг поняла, что они стоят почти вплотную, и бежать ей некуда. Да и закричи она – никто не услышит, музыка гремела так, что заглушила бы любой вопль.

– Вы прекрасны, Этель, – промолвил принц. «Откуда он знает мое имя?» – растерянно подумала она, и в этот миг Этьен сдвинул свою маску на затылок и буквально впился в губы Этель решительным поцелуем.

На мгновение у нее перехватило дыхание от неожиданности, но уже в следующую минуту Этель отпрянула и от души закатила принцу пощечину, крепкую и звонкую, совершенно простонародную. Тот схватился за пострадавшую щеку, и маска окончательно съехала на затылок.

– Да как вы сме… – начала было Этель и тотчас же осеклась: – Амиран? Это вы?!

Действительно перед ней стоял ее бывший телохранитель, но теперь в Амиране не было ни следа той молодецкой удали, которая пугала самых отъявленных и дерзких. Сейчас перед Этель был настоящий принц: благородный наследник императорского дома, так и излучающий спокойное достоинство и уверенность в каждом своем жесте.

– Как… – прошептала Этель и практически рухнула на банкетку: удивление было настолько глубоким, что ноги не держали. – Амиран, но как это возможно? Вы… вы сын государя Ахонсо?

Амиран опустился перед ней на колени, встав в традиционную позу рыцаря перед дамой, и, помедлив, взял девушку за руки.

– Вы так этим поражены? – спросил он. Этель кивнула, не сводя с него изумленного взгляда, и Амиран продолжал: – Да, я действительно сын его величества. Этьен Амиран бин Альбоа, бывший глава сузианской резидентуры на юго-востоке.

Этель смотрела на Амирана и не знала, что сказать и сделать, и имеют ли вообще хоть какой-то смысл любые слова и дела.

– Говорят, вы хотели вернуться три года назад… – промолвила она просто потому, что сохранять молчание уже становилось неприличным. Амиран кивнул.

– Да. Но в Амрут приехала сузианская девушка, которая отчаянно боялась и так же отчаянно старалась скрыть свой страх, – сказал он. – И я понял, что не оставлю ее одну.

Взгляд Амирана неожиданно стал отчаянным и несчастным, совсем ему несвойственным, и Этель ощутила внезапный страх.

– Окажите мне честь, миледи Этель, – произнес принц. – Будьте моей женой.

Этель не могла понять, что чувствует. Ей одновременно хотелось и плакать, и смеяться, и, когда по щеке пробежала слезинка, Этель вдруг вспомнила старый совет своей матушки: в трудной ситуации сделайся как бы без чувств, выгадаешь время.

Как жаль, что она так и не стала отчаянной кокеткой.

– Нет, Амиран, – откликнулась Этель. Прозвучавшие слова придали ей твердости духа, и она повторила: – Нет.

Ноздри ее бывшего телохранителя слегка дрогнули: это было единственным, что как-то выразило его эмоции. Амиран прекрасно владел собой.

– Но почему? – спросил он, и в его голосе отчетливо прозвучала внутренняя дрожь. – Почему, Файшан?

– Потому что вы принц. А я никто, – Этель освободила руки из ладоней Амирана и продолжала: – Мои родители официально отреклись от меня. Мой бывший муж совершил преступление против короны. Если бы вы остались тем, кем были раньше… – Этель по-простецки шмыгнула носом и поднялась с банкетки: объяснение затянулось, и надо было закончить с этим и постараться забыть, – …то я бы ответила вам «да». Простите меня, ваше высочество, и прощайте.

Амиран встал с пола, понимающе кивнул, и в его прищуренных глазах внезапно вспыхнул хитрый желтый огонек. На мгновение Этель показалось, что они снова попали в Амрут, и пропасть между ними не настолько велика.

– Не думайте, что я откажусь, – уверенно сообщил Амиран и с невероятным достоинством поклонился. – Вы еще ответите мне «да», Файшан.

Этель вздохнула.

– Нет, Амиран. Этого не будет. Простите, но мне пора.

Когда она отодвинула завесу и почти вышла с балкона, принц произнес:

– Кстати, изыскания госпожи Алиты вышли на новый уровень, – Этель испуганно обернулась, и Амиран сказал: – Будьте осторожны, Файшан. Мне не нравится, что она задумала.

***

Как и Этель, Алита провела этот вечер в высшем свете, хотя собрание было лишено музыки, веселья и танцев. Пятничная игра в карты у милорда Келевана, бывшего министра иностранных дел, собирала тех, кто действительно оказывал влияние на жизнь страны: министров, банкиров, военных и артефакторов. Иногда в особняк министра в Болотном переулке захаживали руководители инквизиционных департаментов, пропускали партию-другую в вист. Сейчас, сидя напротив Гербренда Гуле, который с недавних пор метил в министры, делая в буквальном смысле слова стремительную карьеру, Алита внимательно смотрела в пришедший ей карточный расклад и понимала, что проиграет эту партию.

– Никогда не думал, что буду играть в карты с настолько интересной ведьмой, – сообщил Гуле таким тоном, что сказанное вполне можно было принять за комплимент. – Обычно инквизиторы проводят с ними время иначе.

– Я в курсе, – промолвила Алита и выложила на стол десятку кубков, для затравки. Гуле зашел с мелких мечей и успешно отбил ее атаку.

– Почему вы все-таки носите маску? – поинтересовался он.

– Вы две тысячи семьсот пятнадцатый спрашиваете об этом, – Алита выложила осторожную восьмерку мечей. Гуле пожал плечами и забрал карту, признавая поражение на этом этапе. Алита подумала, что когда-то этот энергичный карьерист был лучшим другом Огюста-Эжена.

– Грешно лишать женщину возможности кокетства, – заметил Гуле. Алита кивнула и атаковала его карты.

– Лучше расскажите мне какую-нибудь интересную историю, – попросила она и одарила инквизитора очаровательной улыбкой: разумеется, Гуле не увидел ее под вуалью, но по голосу понял, что соперница улыбается. Игроки за соседним столом смешали карты: ситуация оказалась патовой, и решено было начать все сначала. Слуги принесли вина.

– Куда уж мне, – усмехнулся Гуле и пошел с козырей. – Вы организовали переворот в Амруте, привезли в Сузу одного из сильнейших артефакторов и вернули принца Этьена. Все мои истории блекнут рядом с вашей реальностью.

Алита опустила глаза к картам. Частная встреча с его величеством Ахонсо до сих пор не выходила у нее из головы. Алита с каким-то внутренним ужасом понимала, что государь, который обладал практически сверхъестественной проницательностью, догадался, кто она такая. И предложил невероятную авантюру с возвращением принца Этьена просто ради того, чтобы спровадить бывшую народную принцессу как можно дальше от Сузы.

В конце концов, не так уж плохо было Амирану в Амруте! Он вел ленивую спокойную жизнь, а добываемая им информация не оказывала никакого влияния ни на политику, ни на экономику Сузы. Его высочеству просто нравилось вести опасные игры. А Алите нужен был Хариндер, только и всего. Каждый получил свое: Ахонсо – сына, она – артефактора, а принц Казеф из Беалии – земли и сокровища.

– Миледи? – подчеркнуто деликатно окликнул Гуле. – Вернитесь ко мне, играть одному скучно.

Алита встрепенулась и увидела, что все ее карты убиты. Что ж, именно этого она и ожидала. Гуле пристально посмотрел на нее, и в его глазах мелькнуло что-то непонятное. Уже позже Алита поняла, что так смотрят на жертву перед тем, как спустить курок.

– Похоже, я проиграла, – кивнула Алита и придвинула к инквизитору фарфоровое блюдце с золотыми монетами, поставленными на кон. Тот забрал выигрыш и произнес так, что стало ясно: он не задает вопрос, а оповещает о своих намерениях и не потерпит отказа.

– Тогда, миледи, как насчет легкого ужина в хорошем заведении и в моей компании?

Хорошее заведение оказалось фешенебельным ресторанчиком на соседней улице – разумеется, в пятничный вечер здесь было не протолкнуться, но стоило Гуле и Алите появиться в дверях, как администратор мигом выскочил из-за стойки и повлек их куда-то в сторону от основного зала сего шумом и дымом коромыслом, увиваясь и приговаривая что-то про отдельный кабинет и нежнейшую лососину, час назад доставленную с обозом. Алита прекрасно понимала, что вечер перестал быть томным, но пока не знала, чего именно ожидать от Гуле. «Что ж, – сказала она себе, – посмотрим. Будем действовать по обстоятельствам».

Лососина с южными травами действительно оказалась на удивление хороша, а вино, принесенное в ведерке со льдом, могло посрамить запасы погребов его величества. Гуле не торопился раскрывать карты, вечер постепенно свелся к обычной застольной беседе, и, когда Алита вздохнула с облегчением и наконец-то расслабилась, инквизитор вдруг произнес:

– Сними эту дрянь, Алита. Довольно ломать комедию.

Это было похоже на удар. Некоторое время Алита смотрела на Гуле, пытаясь совладать с собой и понимая, что у нее ничего не получается, а затем все-таки подняла руки к волосам и сняла вуалетку. Гуле довольно кивнул. Он был полностью удовлетворен тем, что увидел.

– Давно ты догадался? – спросила Алита и удивилась тому, насколько безжизненно прозвучал ее голос. Гуле одарил ее очаровательной улыбкой и налил вина.

– Да. Видишь ли, Огюст-Эжен написал мне, что ты вернулась. А потом, когда появилась Безликая, я просто сложил два и два.

Алита почувствовала, что у нее немеют губы, а пол ускользает из-под подошв сапожек. Ей казалось, что сейчас она потеряет сознание – и в то же время Алита впервые за много лет ощутила себя живой, словно Гуле вдруг снял с нее оковы.

– Что ты собираешься делать? – осведомилась она и не узнала своего голоса. Гуле снова улыбнулся и мягко похлопал ее по руке.

– Не стоит так трястить, – сказал он. – Если у тебя тут есть друзья, то я один из них. И сейчас хочу узнать, что именно ты задумала, почему столько времени и сил посвятила артефактам и зачем тебе Хариндер Фракаш.

Он потянул за шелковый шнурок на стене, и где-то в глубине ресторана зазвенел колокольчик, вызывающий официанта. Пока сухощавый молодой человек в форменной желто-зеленой рубашке заведения убирал со стола опустевшие тарелки и выставлял на лед пару новых бутылок, Алита хранила молчание, пытаясь собраться с мыслями. Официант покосился в ее сторону и равнодушно отвел глаза. «Не узнал», – подумала Алита, и в этом понимании было какое-то странное облегчение. Когда гарсон покинул кабинет, Алита осушила свой бокал и рассказала Гуле все, что до этого узнали ее друзья: и о трагической смерти Огюста-Эжена, и о ее желании воскресить артефакт и вернуть его. Услышав о том, что намеревается сделать Алита, Гуле нервно отодвинул бокал и произнес:

– Нет. Это совершенно невозможно.

– Но почему? – Алита понимала, что он примерно так и ответит, но все равно оказалась не готова к такому ответу.

– Потому что это будет уже не Огюст-Эжен, – с искренней горечью произнес Гуле. – Пойми меня правильно, Алита. Ты потеряла любимого. А я потерял лучшего друга, и моя потеря не меньше. Но ты даешь себе отчет в том, кто откликнется на твой зов? Голем, демон, призрак, любое другое порождение магии – кто угодно, но это будет не твой любимый и не мой друг.

Алита смотрела на него, видела усталое лицо Гуле – темноглазое, смуглое, с модными усами и бородкой, наполненное каким-то знойным очарованием – и в то же время не могла понять, кто перед ней, где она находится, что вообще происходит. Кажется, комната качнулась и поплыла по часовой стрелке. Алита вдруг подумала, что все ее чувства высохли и выветрились. Тогда ее потеря была настолько неожиданной и страшной, что она просто застыла и усилием воли отключила душу, чтоб не сойти с ума…

– Надо было тебе прийти ко мне, – сказал Гуле. – А так… ты была одна, надо было что-то делать, а тебе хотелось просто лечь и умереть.

– Да, – глухо откликнулась Алита. Она хотела заплакать, надеясь, что слезы принесут ей хоть какое-то облегчение, но глаза были сухими и злыми. То, ради чего она жила эти три года, рухнуло в один миг – Алита смотрела на пыль и черепки и не знала, что делать дальше.

Гуле был прав. Но от его правоты хотелось повеситься.

– Давай выпьем, – предложил Гуле и обновил бокалы. – Я тогда, помню, две недели не просыхал. Ведь готовился вас встречать, дом привел в порядок, слуг нанял… Эх! – он махнул рукой и вдруг на какое-то мгновение замер, а потом поставил бокал и посмотрел на Алиту совсем по-другому, так, словно его неожиданно озарило невероятной идеей.

– Что? – спросила Алита.

– А что, если эта вспышка не убила его? – медленно промолвил Гуле. – Что, если она выбросила Огюста-Эжена за пределы мира?

Алита замерла и несколько невероятно долгих минут смотрела на Гуле – понимание того, что он в принципе может быть прав, уверенно пробивалось сквозь корку льда, покрывшую ее сердце. Оно давало надежду.

– Ведь может быть и так? – спросил Гуле, задумчиво рассматривая вино в своем бокале. – Ты же не видела его труп?

– Не видела, – глухо откликнулась Алита. – Но, Гербренд, это ничего не меняет. Перо умело открывать врата между мирами, и Перо умерло. Его надо воскресить.

За стеной что-то грохнуло, и неслаженные пьяные голоса затянули песню, в которой цензурными были только предлоги. С улицы послышалась нервная трель полицейского свистка. «Вот тебе и приличное место», – устало подумала Алита.

– Знаешь, есть одна легенда… – начал Гуле. – Даже не легенда. Засекреченная оперативная разработка инквизиции. В общем, двести лет назад в столице жил Бьорк Бьолла, алхимик и злонамеренный маг. Что-то вроде твоего Хариндера. С инквизицией у него до поры до времени не было никаких проблем, но однажды он вдруг заявил о том, что кроме нашего мира есть еще сотни миров, населенных разумными созданиями.

Гуле допил вино и потянулся к вазочке с фруктами. Алита взяла маленький рыжий апельсин и медленно стала его чистить: просто ради того, чтобы занять руки.

– Все эти миры нанизаны на нить, как елочные игрушки, – продолжал Гуле, – и никак не соприкасаются. Но в нашем мире все-таки существует некая точка взаимного проникновения. Бьолла назвал ее очень поэтично – Берег тысячи звезд. По каким законам он действует, Бьолла так и не сказал. Но суть в том, что когда человек, чистый душой и помыслами, найдет это место, то врата между мирами раскроются, и все потерянные странники вернутся домой.

– Бред, – прошептала Алита. Но черт возьми, она готова была отправляться на поиски прямо сейчас.

– Бред, – согласился Гуле. – Но тогдашний министр инквизиционного департамента увидел в этом не только ересь. А Бьолла очень уж настырно всем толковал про множественность обитаемых миров, про открытые врата… И решено было провести ряд изысканий на эту тему. В конце концов, этого требует безопасность государства.

– Нашли что-нибудь? – Алита обнаружила, что ее голос дрожит.

– Нет, – припечатал Гуле. – Ничего не нашли, все документы засекретили, а Бьорка Бьоллу предали забвению. Я узнал эту легенду только потому, что был в архивах на отработках за прогулы учебы… Алита, а что, если попробовать поискать этот берег снова? В конце концов, ты ничего не теряешь.

В ушах шумело. Алита и сама не поняла, как кивнула. Гуле понимающе улыбнулся и сказал:

– А знаешь, что самое интересное? – Алита вопросительно посмотрела на него – кажется, она сейчас и слова не могла выдавить – и Гуле произнес:

– Все бумаги по делу Бьорка Бьоллы лежат в хранилище государя. Так что принц Этьен Амиран пригодится тебе больше артефактора.

Глава 6. На ринге

Алита вернулась домой поздним вечером, когда слуги уже потушили все огни и отправились спать. Дом встретил ее спокойной тишиной, запахом пирога с персиком и корицей и приоткрытой дверью библиотеки, из которой вырывалась теплая полоса приглушенного света. Хариндер, как всегда, сидел за книгами – лучше всего ему работалось по ночам. Алита сняла шубку, сменила сапожки на удобные домашние туфли из кожи козленка и направилась в библиотеку.

Как она и предполагала, Хариндер сидел на своем привычном месте, за столом у окна и делал какие-то пометки в блокноте, заглядывая то в толстенный справочник по артефакторике, то в сборник научных статей. Почти на краю стола стоял серебряный поднос с кофейником и половиной пирога. Некоторое время Алита наблюдала за тем, как работает Хариндер, а потом деликатно постучала и промолвила:

– К вам можно?

Хариндер встрепенулся и, оторвавшись от работы, несколько мгновений смотрел на Алиту так, словно не понимал, где находится.

– Заработался, – смущенно признался он, когда Алита вошла в кабинет, и торопливо заговорил, словно ему не терпелось поделиться своей находкой: – Знаете, Алита, я окончательно сформулировал и рассчитал механизм формирования артефакта. Но для окончательного результата нужна определенная географическая точка, и я пока не знаю, где ее искать. Мои расчеты показывают, что она подвижна. Перемещается в пространстве по каким-то собственным законам.

Алита понимающе кивнула и, подойдя к столу, осторожно отрезала себе кусочек пирога. Запах был просто божественным, кухарка снова оказалась на высоте.

– Я знаю, что это за точка, – сказала Алита. Хариндер посмотрел на нее с изумлением и страхом. Алита внезапно подумала, что артефактор – весьма и весьма привлекательный мужчина. Интересный. Притягивающий взгляд.

Эта мысль была настолько неожиданной и дикой, что Алита ощутила озноб. Она три года не воспринимала мужчин как мужчин, для нее все они были лишены всех примет своего пола – и вот теперь Хариндер смотрел ей в глаза, и Алита понимала, что ей нравится рассматривать его бледное лицо с правильными чертами…

Это было ужасно. Она сама не ожидала от себя такого.

– Так что же это за точка? – глухо спросил Хариндер. Кажется, он ощутил странное неудобство, сковавшее Алиту. Взяв блюдце с куском пирога, Алита опустилась на диван, медленно ковырнула ложечкой бисквит и задумчиво произнесла:

– Дайте слово, что никому не расскажете.

– Клянусь своим честным именем, – произнес Хариндер. Он пошевелился, меняя позу, и Алита вдруг с ужасом подумала, что артефактор может встать из-за стола и сесть рядом с ней на диване. В конце концов, в этом не было ничего предосудительного и странного, за минувшие недели они частенько сидели рядом, разбирая записи в старинных свитках, но сейчас сама возможность оказаться бок о бок с Хариндером пугала Алиту до дрожи.

– Я провела нынешний вечер за очень познавательной беседой, – вымолвила она, – с будущим министром инквизиционного департамента. И господин Гуле рассказал мне одну очень любопытную вещь…

И она практически дословно изложила артефактору легенду о Бьорке Бьолле и Береге тысячи звезд. Хариндер внимательно слушал, кивая каким-то своим догадкам, и, когда Алита умолкла и снова принялась разминать в крошку пирог, произнес:

– Да. Это именно то, что я и имел в виду, говоря о точке создания артефакта. Так что неважно, умер ли ваш друг или действительно выброшен из нашего мира. Нам надо попасть на этот берег. И все станет ясно.

Он все-таки вышел из-за стола и направился к дивану. Алита вдруг вспомнила, как давным-давно, еще на Земле, смотрела какую-то передачу про животных – и белый медведь с таким же спокойствием двигался в сторону затаившейся жертвы. «Не надо, – обреченно подумала Алита. – Пожалуйста, не надо…», но Хариндер, разумеется, не услышал ее внутренней мольбы и сел рядом. Алита впервые обнаружила, что воспринимает его запах – легкий холодный аромат одеколона и теплую, практически неуловимую нотку человеческого тела под ним.

Это было возбуждающе. Да, именно так – Алита дала название невнятному чувству, охватившему ее тогда, когда она вошла в библиотеку, и ощутила смущение и стыд.

– Что нам нужно для поисков? – спросил Хариндер. Алита пожала плечами.

– Для начала все архивные документы по делу Бьорка Бьоллы. Но они находятся в хранилище артефактов государя Ахонсо, – Алита грустно усмехнулась и добавила: – И вряд ли мы с вами сможем снова пролезть туда втихаря. Придется задействовать принца Амирана.

Хариндер скептически хмыкнул.

– Знаете, до сих пор не верю в то, что он принц. Видывал его, прямо скажем, не в самых благородных обстоятельствах.

Алита понимающе кивнула, чувствуя, как щеки заливает горячим румянцем, а веки начинает жечь. Ей еще ни разу не было настолько стыдно за себя и свои мысли – даже обрывки мыслей, неясные, смутные образы, которые словно бы вкладывались незримым некто в ее голову.

– Что с вами? – спросил Хариндер, и в его голосе прозвучала такая искренняя забота, что Алита не знала, что ответить и куда девать руки.

– Не знаю, – призналась она. – Должно быть, простудилась. Простите, Хариндер, мне в самом деле не по себе.

Артефактор осторожно извлек блюдце с пирогом из ее судорожно стиснутых пальцев и отставил его в сторону. Быстрое прикосновение отдалось легким ударом тока – хотя, возможно, Алите это просто показалось.

– Давайте посмотрю, – мягко сказал Хариндер. Алита попыталась было отказаться, но артефактор с нажимом произнес: – Я взгляну. Не нравится мне этот ваш румянец.

Жалобно улыбнувшись, Алита подумала, что ей тоже не нравится это пламя, охватившее щеки. Хариндер аккуратно взял ее за запястье – так на юге маги считывали информацию о пациенте – и спустя несколько мгновений проговорил:

– Этого я и боялся…

– Что..? – начала было Алита и осеклась: она подумала, что это волнение и странное нарастающее тепло в низу живота могут иметь обычную медицинскую природу. Хариндер вздохнул и ответил:

– Это Паукка. Вы инфицированы Пауккой, Алита.

Некоторое время Алита молчала, пытаясь собраться с мыслями. Она что-то слышала о Паукке, полуразумном магическом вирусе, но сейчас ничего не могла вспомнить, кроме того, что это какая-то жутко прилипчивая дрянь. Потом Алита обнаружила, что Хариндер до сих пор держит ее за запястье, и хотела было отнять руку, но почему-то все-таки не сделала этого. Прикосновение было приятным. Перед внутренним взглядом сама по себе возникла картинка…

Алита мотнула головой, и наваждение отступило.

– Напомните, что это, – сказала она и все-таки отвела руку.

– Это одно из порождений зла с Юга, – серьезно ответил Хариндер. Было ясно, что судьба Алиты волнует его не на шутку. – Много лет назад, когда Амрут воевал со всеми соседями, Паукки расплодились так, что понадобилось приглашать ведьмаков с островов, чтоб справиться с ними. Эта мерзость подселяется к женщинам, чьи мужья надолго покинули свои дома, – он сделал паузу, словно пытался максимально правильно подобрать слова, и продолжал: – Паукка насылает тоску и томление плоти. Это его пища. Со временем такое состояние становится настолько мучительным, что жертва умирает. Как правило, в течение недели.

Алита слушала про Паукку, и в голове крутилась одна-единственная мысль: «Я скоро умру, и мы встретимся». На какой-то миг ей стало легко и очень радостно, но потом она подумала, что Гуле может быть прав, и Огюст-Эжен жив. И тогда она должна бороться до конца.

– Как его уничтожить? – спросила Алита и удивилась, услышав в голосе грубо звякнувшие металлические нотки. – Я не собираюсь умирать из-за этой дряни. Есть ли какой-то способ?

Хариндер смущенно опустил глаза и ответил:

– Только один, и, пожалуй, вам это не понравится, – Алита посмотрела на него сурово и непонимающе, и артефактор поспешил объяснить: – Паукка слабел и постепенно умирал, когда к женщине возвращался ее муж. Или она заводила любовника. Другого средства, к сожалению, нет.

Алита неожиданно рассмеялась. Смех получился дрожащим и нервным. Да, чего-то в этом роде и следовало ожидать, южная магия буквально замешана на сексе. Хочешь остаться в живых – ложись в постель с тем, кто подвернется под руку, и не думай о том, что изменяешь любимому человеку.

Смех закончился слезами. Алита закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Пожалуй, это было достойной вершиной в ее карьере неудачницы: потерять самую большую любовь в своей жизни и упасть в объятия к другому просто ради того, чтобы выжить. Что бы сказала умудренная жизненным опытом мадам Бьотта, старая приятельница, хозяйка лучшего публичного дома в столице? Что-нибудь о том, что цель оправдывает средства?

Хариндер помедлил – похоже, у него не было опыта утешения плачущих женщин – но потом все же обнял Алиту и стал негромко говорить что-то невнятное, но успокаивающее. Алита не могла разобрать его слов за своими всхлипываниями. Так они и сидели до тех пор, пока слезы не иссякли, и Алита не приказала себе вставать и принимать решение.

– Значит, неделя? – уточнила она, смахивая слезы. На пальцах остались черные потеки туши, и Алита мельком подумала, что похожа на панду.

Хариндер кивнул.

– Максимум восемь дней. Мы не успеем найти Берег.

Алита помедлила, окончательно собираясь с силами, и сказала:

– Дайте слово, что об этом никто не узнает. И… и помогите мне.

***

В спальне царила непроницаемая густая тьма. Сперва Алита погасила ночник, потом подошла к окну и задернула плотные зимние шторы. Снежная ночь – светлая, пронизанная лучами фонарей – осталась снаружи. Кругом был мрак. Алита осторожно, стараясь ни за что не зацепиться, дошла по кровати и, опустившись на прохладную гладкую простыню, подумала, что ужасно устала.

– Это невыносимо, – призналась она. – Я не смогу.

Когда ладонь Хариндера мягко легла на плечо, Алита с трудом удержала дрожь. Это было неожиданно и приятно, прикосновение наполняло томным вязким волнением и невероятным жгучим стыдом.

– Тогда тебе придется умереть через неделю, – негромко сказал Хариндер. – Знаешь, в Амруте есть фанатики, которые отказываются лечиться из соображений веры… Дескать, если боги послали болезнь, то негоже противиться их воле.

Алита рассмеялась и тотчас же зажала рот ладонью.

– А я не хочу, чтобы ты умирала, – продолжал артефактор. Он придвинулся ближе, и Алита почувствовала его дыхание на своей шее. Прикосновение губ было легким, почти незаметным.

– А если я… сама? – спросила Алита. Голос жалобно дрогнул. Хариндер горько усмехнулся.

– Тогда у тебя будет только три дня. Это усиливает Паукку, а не ослабляет.

– Я его люблю, – еле слышно сказала Алита, и Паукка, стиснувший ее душу в тонких многосуставчатых пальцах, тотчас же откликнулся: нет. Ты любишь только свои воспоминания, в которых давным-давно не осталось реального человека. Голос, запах, движения, улыбка – ничего этого нет. Ты гонишься за тенью и бежишь по кругу.

– Я знаю, – отозвался Хариндер и осторожно стянул вниз тонкие лямки сорочки. Алита замерла. Под ребрами нарастал тяжелый простудный жар, медленно разливался по телу.

«Ну ты же не руку наотруб отдаешь, – у внутреннего голоса были интонации мадам Бьотта. – В конце концов, ты молодая здоровая женщина. И тут нет ничего такого, чего стоит стыдиться. И не трепи себе нервы, а просто признай, что ты хочешь этого мужчину. Почему нет?»

Паукка омерзительно хихикал. Ему нравилось внутреннее сопротивление Алиты.

Алите казалось, что она сходит с ума. Что тьма прорывается в нее и наполняет черной студеной водой.

Прикосновения Хариндера были бережными и очень деликатными. Сейчас он действительно был врачом, проводящим осмотр, а не любовником. Алита старалась наблюдать за ним со стороны: вот теплые, чуть шершавые пальцы скользят по ее ключицам, вот они осторожно движутся ниже и прикасаются к соскам с такой трепетной лаской, что с губ Алиты невольно срывается вздох. Помедлив, Хариндер продолжает изучать ее тело на ощупь, и Алита вдруг понимает, что спасение от внутренней стужи можно найти только в живом человеческом тепле.

Алита и сама не поняла, как оказалась на спине, с закинутыми за голову руками – Хариндер крепко сжал ее запястья, а потом, словно тоже преодолевая что-то в себе, осторожно поцеловал: сперва легко, едва касаясь губами ее губ, а потом сильнее и напористей. От недавнего смущения и стыда не осталось и следа, и Паукка вдруг содрогнулся, понимая, что его лишают добычи – Алита откликнулась на поцелуй и сама удивилась тому, с какой жадной тоской перехватила инициативу.