Текст книги "Девушка для Привратника Смерти (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4
Проснувшись, Эльза не сразу поняла, где находится. Это место не имело отношения ни к спальне в ее квартире, ни к номеру в гостинице Лесного Угла. Потом понимание навалилось на нее тяжелой пуховой подушкой: это же покои Привратника Смерти. Стены, обитые серебристым шелком, высокие окна с тонкими полупрозрачными занавесками, на потолке – богиня осени, рассыпающая листья и плоды.
Когда Эльза входила сюда неделю назад, то и подумать не могла, что совсем скоро будет спать в этой кровати, похожей на заснеженное поле.
Утро было ранним и сонным, за окнами едва начало светать. Габриэль спал, седые волосы рассыпались по подушке. Из-под одеяла выглядывало его плечо, в утреннем сумраке показавшееся Эльзе плечом мраморной статуи. От Привратника Смерти веяло чем-то ненастоящим, словно он ушел, оставив вместо себя голема или манекен. Сев в постели, Эльза некоторое время смотрела на него, вспоминая их разговор за ужином.
Что ему снится? Поля под красным небом, цветы, которые называют короной мертвых? Габриэль ведь не виноват в том, что стал Привратником Смерти – у него не было выхода, в точности так же, как и у Эльзы. Он вынужден делать свою работу, грязную и страшную, и никогда не сможет от нее отказаться.
И с людьми он ведет себя так, как привык. Джентльмену королевских кровей положено быть гордым, заносчивым и равнодушным к тому, что хотят и чувствуют окружающие. Габриэль просто берет то, что хочет. Захотел Эльзу – и взял ее. Шантажом. Просто потому, что не знает, как иначе добиться девушки. Ему никогда не приходилось добиваться любви – наверняка благородные дамы сами прыгали в его кровать, желая попробовать что-то необычное и опасное.
Эльза почувствовала, как в груди копится гнев. Она неслышно выбралась из-под одеяла и, подойдя к маленькому столику у окна, плеснула в стакан ледяной минеральной воды. Габриэль в самом деле одинок и очень несчастен. Стоит посреди своего нарциссового поля и знает, что оттуда нет выхода. Он не просто слуга Смерти, он ее пленник, и в его клетке нет дверцы.
И он и дальше будет душить Эльзу – по той простой причине, что любит то, что умирает, и боится чего-то другого.
– Не спится?
Эльза вздрогнула и едва не расплескала воду. Габриэль смотрел на нее, в его глазах не было ни капли сонной мути – Привратник Смерти выглядел бодрым и энергичным. Должно быть, всегда поднимался на рассвете.
Сейчас он казался Эльзе счастливым.
– Мне нужно домой, – сказала Эльза. А ведь она и не думала, что вернется в свою квартиру. Ей хотелось уехать в Алехандрию и начать там новую жизнь…
Габриэль усмехнулся. Похлопал ладонью по одеялу рядом с собой.
– Отвезу после завтрака. Иди сюда.
Эльза послушно приблизилась к кровати. Габриэль задумчиво взял ее за руку, провел указательным пальцем по синякам на запястье.
– Твой багаж сгорел, насколько я понимаю, – сказал он и потянул Эльзу к себе. Она села на край кровати и ответила:
– Да. Но дома есть вещи, конечно. И надо купить для массажа…
Габриэль усмехнулся и сказал так, что у Эльзы пропало всякое желание с ним спорить:
– Пациент у тебя теперь один. Я. Мы и так пропустили несколько сеансов.
Чего-то в этом роде Эльза и ожидала. Такой, как королевский палач, не допустит, чтоб его женщина прикасалась к кому-то еще. Постоянное существование рядом со смертью невольно превращает человека в собственника. Габриэль словно прочитал мысли Эльзы, потому что спокойно добавил:
– Можешь считать меня драконом, который сторожит сокровище. У меня сейчас похожее чувство.
– Драконов не бывает, – только и смогла ответить Эльза. Габриэль улыбнулся.
– Говорят, на юге еще живут. Крадут самородки у старателей, – и он добавил без перехода: – У меня квартира в Лютном проулке, после обеда поедем туда. У меня пока нет какой-то особенной работы, но если появится, я просто приеду во дворец. Там очень хорошо, сама увидишь.
Лютный проулок… Когда-то Эльза жила там – не в самом лучшем доме, почти на краю района, но все же. Тогда мама была еще жива, а отец не успел проиграться. Возле их дома был маленький вишневый сад, а над красной дверью была нарисована золотая лютня, как и над всеми дверями в этом районе. Эльза все бы отдала, чтоб вернуться туда – повернуть бронзовую ручку, толкнуть красную дверь и войти в мир, в котором все по-прежнему хорошо.
– Я там жила в детстве, – призналась Эльза, и голос прозвучал печально и глухо. – Лютный, сто пять. А потом отец проигрался, и нас выселили…
Габриэль снова взял ее за руку. Мягко пробежался кончиками пальцев по ладони, словно хотел прочитать судьбу по начерченным линиям. Помнится, мама гадала Эльзе, рассматривая ее руки, и говорила: дочка, ты проживешь очень долгую и очень счастливую жизнь, и твой любимый всегда будет рядом.
Линии лгут.
– Мне очень жаль, – спокойно сказал Габриэль. – Хочешь, выкуплю этот дом? Будет только твой. Будешь делать там все, что захочешь.
Что-то внутри так и заорало во всю мощь голосом баронессы Маргжетты: «Не хлопай ушами, пусть покупает! Рано или поздно, ты ему надоешь, а дом останется! Твой, в котором ты выросла, в котором в каждом уголке живут твои воспоминания и твое детство..!»
Эльза отрицательно покачала головой.
– Нет, Габриэль. Это лишнее. Это слишком дорогой подарок.
– Как строго, – усмехнулся Габриэль. – Подруг ведь положено баловать, а ты не позволяешь мне этого делать.
– Это слишком, – строго сказала Эльза. Габриэль улыбнулся и снова погладил ее по запястью.
– Хорошо, придумаю что-нибудь еще. И дам тебе мазь от этих синяков, – он вздохнул и добавил: – Надо бы еще узнать, как дела у ауф Переса.
– Оставь его в покое! – буквально взвилась Эльза. – Он ничего тебе не сделал! И во взрыве он не виноват!
Она и сама не знала, что вызвало у нее такую волну гнева и обиды. Возможно, лишнее напоминание о том, как именно Габриэль вынудил ее быть с ним – или вновь всплывшее понимание того, что она чисто случайно избежала страшной, мучительной смерти. Все это время Эльза отталкивала от себя понимание того, что поезд взорвался, что люди в нем погибли – это было страшное горе, это было слишком жутко и больно. В ноздрях до сих пор стоял запах гари: Эльза всеми силами старалась не замечать его, потому что иначе у нее началась бы истерика.
Если бы не Бен, который остался в Лесном Углу и, возможно, уже арестован за преступление, которого не совершал, Эльза сейчас была бы мертва.
Габриэль миролюбиво вскинул руки, словно сдавался.
– Я ведь обещал, что не трону его. Будь так добра мне поверить.
Эльза прекрасно понимала, что ей будет очень трудно это сделать. Почти невозможно.
По звонку Габриэля служанка принесла поднос с кофе, тостами и джемом – Эльза подумала, что завтрак какой-то девичий, так кушают только юные и не очень леди, которые пристально следят за количеством жира на талии и бедрах. Но Привратник Смерти обошелся лишь чашкой кофе и, выглянув в окно, сообщил:
– Собирайся, Эльза, надеюсь, мы успеем до дождя. Заберем твои вещи и купим новые.
Но они не успели. В дверь постучали – на пороге обнаружился очень чопорно выглядевший господин в черном костюме домоправителя. Он смерил Эльзу пристальным оценивающим взглядом, затем уже подчеркнуто уважительно взглянул на Габриэля и проговорил:
– Ваша светлость, его величество Георг и ее величество Марта желают побеседовать с вашей подругой. Сейчас.
Эльза так и села – опустилась на край кресла и растерянно подумала о двух вещах: она и предположить не смела, что когда-нибудь станет разговаривать с королем и королевой – и при этом предстанет перед владыками в простеньком, почти затрапезном платье, в котором еще вчера ходила по лесу. Наверняка они подумают, что Габриэль крайне неразборчив, притащил во дворец какую-то замарашку… Эльза оторопело взглянула на Габриэля, но тот только кивнул.
– Да, господин Мишель, она сейчас придет. Дядя в оранжерее?
– Да, ваша светлость, – господин Мишель уважительно склонил абсолютно лысую голову. – Как всегда. Госпожа, – он обернулся к Эльзе, – я вас жду в коридоре.
Когда он вышел, Эльза некоторое время испуганно смотрела на дверь, а затем проговорила:
– О Господи, что же делать…
– Пустяки, – Габриэль только рукой махнул. – Побеседуют с тобой пару минут, потом поедем.
– Они вызывают на разговор всех твоих женщин? – глухо спросила Эльза. Нарастающий страх был похож на тот, который испытываешь перед экзаменом: входишь в просторный светлый зал на подкашивающихся ногах, подходишь к столу преподавателя, и в животе делается холодно и пусто, а в ушах поднимается свистящий звон.
– Ну, они не знают только тебя, – сообщил Габриэль и добавил: – Иди, не бойся. Они хорошие.
Эльза готова была в это поверить.
Но что-то все же мешало.
* * *
Сам факт того, что их величества поднялись в такую рань, чтоб посмотреть на любовницу их племянника, пугал Эльзу до дрожи. Шагая следом за лысым господином Мишелем, Эльза едва не путалась в подоле собственного платья – по счастью, ее спутник понимал, насколько она взволнована и не поторапливал ее.
Оранжерея располагалась на первом этаже, и эта часть дворца уже не спала: едва слышно щелкали ножницами садовники, которые подравнивали кусты, откуда-то доносилось размеренное шарканье метлы дворника по плитам дорожки, а из оросительной системы с шипением разбрызгивалась вода по цветам. Господин Мишель провел Эльзу среди тропических пальм, в верхушках которых возились и щебетали невидимые снизу птицы, и, указав на туннель из алых плетистых роз, сообщил:
– Их величества всегда ведут частные разговоры в этом месте. Идите прямо, потом направо. Не заблудитесь. Всего доброго.
– Всего доброго… – оторопело откликнулась Эльза, и господин Мишель бесшумно шагнул в сторону выхода.
Господи Боже, она увидит короля и королеву! И честь, и невероятный страх. Несколько секунд Эльза стояла неподвижно, механически комкая подол платья, а потом вытерла влажные ладони и решительно направилась туда, куда было указано. Незачем оттягивать неминуемое.
Эльза услышала голоса как раз в тот момент, когда поняла, что господин Мишель что-то напутал, и она заблудилась. Туннель из розовых кустов был бесконечным, он несколько раз сворачивал то в одну, то в другую сторону, и Эльза успела прийти в отчаяние.
– Ауф Арэйнес благородная семья, – произнес женский голос, и Эльза вздрогнула и замерла, словно жертва у самых лап хищника. – Значит, у девушки есть воспитание и манеры. Ну а то, кем она работает по сиротству своему, это уже пустяки.
К щекам прилила кровь. Разумеется, служба безопасности не дремала, и наверняка об Эльзе навели справки еще в первое ее появление во дворце. Но услышать о том, что люди знают всю ее историю, было все-таки неожиданно.
– Ты знаешь, Марта, я рад, что она живая, – сказал мужчина, – а не как в прошлый раз.
Эльза ахнула и закусила губу. Королева всплеснула руками.
– Георг, ну что ты говоришь-то такое! – воскликнула она. – Неужели ты веришь в эту грязь!
Чего еще ожидать от Привратника Смерти, кроме того, что он спит с покойницами… Эльзе стало грустно. Габриэль мог бы быть хорошим человеком, но ему просто не давали этого сделать.
Всем нужен был только палач. Чудовище.
– Ну, не знаю, не знаю, – чуть ли не сконфуженно произнес его величество и признался: – Я не верю, честно тебе скажу. Но болтают со знанием дела.
Эльза сделала несколько шагов, и туннель из роз остался за спиной – она вышла к маленькому фонтану, который выплевывал из мраморного горла чуть зеленоватую воду. На скамеечке сидели те люди, которых Эльза видела только на официальных портретах и дагерротипических снимках в газетах. Сейчас ни король Георг, ни королева Марта не выглядели строгими венценосцами – Эльзе показалось, что перед ней сидит самая обычная супружеская пара, которая хотела взглянуть на избранницу своего племянника.
– Ваши величества… – голос окончательно сел с перепугу, и Эльза смогла только поклониться. Королева ласково улыбнулась ей, а его величество указал на соседнюю скамью и доброжелательно произнес:
– Доброе утро, дитя мое. Присаживайтесь, побеседуем по-родственному.
Эльза послушно опустилась на скамью, не чувствуя ни скамьи, ни ног. Его величество обернулся к жене с таким видом, словно искал у нее поддержку, и произнес:
– Начни ты, дорогая, как женщина…
– Эльза, мы хотели познакомиться с вами, – начала королева с той улыбкой, которую Эльза обычно видела у мамушек и тетушек, живущих с ней по соседству, когда они предлагали ей отведать пирога, – и поговорить о Габриэле. Ваши отношения уже не просто рабочие, верно?
– Да, ваше величество, – откликнулась Эльза, все еще не в силах поднять глаз. Созерцание носков туфель было намного приятнее. Вот еще какая-то соринка в траве.
– Мы очень любим Габриэля, – продолжала королева. – Его родители погибли много лет назад, мы с Георгом растили его, как собственного сына. Габриэль рассказывал вам, как стал Привратником Смерти?
– Нет, ваше величество.
Королева вздохнула.
– Он и его родители попали в Прорыв пятнадцать лет назад, – с искренней горечью сказала ее величество. – Они погибли, а Габриэль выжил… Смерть сама выбрала его и отметила как своего Привратника. Вы не представляете, Эльза, как тяжело видеть ребенка – несчастного, изувеченного этой ношей, и не мочь изменить его участь.
– Мы очень его любим, – вздохнул государь. – И хотели бы поговорить с вами не как король и королева, а как люди, которые дорожат своим ребенком. Насколько глубоки ваши отношения?
– Он хочет, чтоб мы жили вместе, – негромко сообщила Эльза и наконец-то отважилась посмотреть на его величество. Самый обычный, даже заурядный немолодой мужчина весьма блеклой внешности, больше похожий на пекаря, чем на короля – от этого сравнения Эльзе стало легче на душе, и она наконец-то перестала бояться.
– А вы? – спросила королева. – Что вы об этом думаете?
– Я сирота, ваше величество. Когда-то моя семья была благородной, но от этого остались только воспоминания, – ответила Эльза. – И если меня выбрал ваш племянник, то я могу только принять его выбор и сделать все, чтобы он был счастлив.
Конечно, желания Эльзы не имели никакого значения – она просто сказала то, что от нее хотели услышать. Ей следовало знать свое место – место девушки, волей судьбы приближенной к племяннику короля. И Эльза его знала.
– Вы и сами понимаете, милая Эльза, что Габриэль особенный, – сказала королева. – Этого уже не исправить, с этим можно только смириться. Я говорю с вами искренне, как женщина и мать: он достоин любви. Его не переделать – но можно принять таким, каков он есть. В нем есть и доброта, и тепло, и понимание. Если вы их увидите и оцените, то обязательно будете счастливы.
– И если что, всегда обращайтесь к нам напрямую, – сказал его величество и, бездумно сорвав какой-то мелкий цветочек, принялся механически крутить его в пальцах. – Мы поможем вам во всем.
– Благодарю вас, ваше величество, – ответила Эльза и вдруг призналась: – Мне действительно страшно. Но я попробую с этим справиться. Я сделаю все, что смогу.
Не рассказывать же им, что Габриэль шантажировал ее смертью друга, чтоб добиться своего. Они бы наверняка сказали, что он все сделал правильно: люди его круга всегда получают то, что хотят. Королева махнула рукой.
– Это совершенно нормально, моя дорогая. Я не знаю, какие нужно иметь нервы, чтоб не бояться королевского палача. Но загляните за свой страх, и увидите там хорошего человека. Я не сомневаюсь, что вы будете счастливы с Габриэлем. И да, вы всегда можете прийти к нам за помощью или советом.
– Благодарю вас, ваше величество, – улыбнулась Эльза. Сейчас она была очень признательна этой немолодой женщине в легком утреннем платье, которая искренне пыталась донести до нее свою любовь к племяннику. Эльзе подумалось, что королева Марта понимает ее и разделяет ее страх. Это и в самом деле страшно: смотреть на ребенка и понимать, что совсем скоро он войдет в Красные комнаты и станет выполнять страшную и грязную работу.
– Я хотел уточнить еще вот что, – произнес король, и Эльза внутренне сжалась. – Служба безопасности изучала вашу биографию и выяснила, что вы были помолвлены с неким Гектором Сандини.
Эльзе показалось, что у нее остановится сердце, и она свалится с этой скамейки прямо под ноги королю и королеве, настолько ей стало больно.
– Да, была, – ответила она и посмотрела в глаза королю: ей нечего было скрывать, и было, чего стыдиться. – Этот человек был моим женихом, и я его любила всем сердцем. Настолько, что отдала ему свою честь. После этого он бросил меня. Вот и все.
Эльза и сама не ожидала, что сможет настолько спокойно и равнодушно говорить о своем позоре и страдании. Банальная и простая история – ловелас соблазнил простушку красивыми словами, получил то, что хотел, а затем бросил. Не она первая, не она последняя. И Эльза была настолько глупа, что любила его – настолько, что тяжело заболела после того, как Гектор бросил ее.
– Я хотел услышать вашу историю именно от вас, – ободряюще улыбнулся король. – Все хорошо, Эльза. Я надеюсь, вы подарите счастье Габриэлю и сможете стать счастливой сами.
Эльза очень сильно сомневалась в том, что человек, имеющий привычку душить своих любовниц, чтоб достичь оргазма, в принципе способен обрести счастье. Но, конечно, королю и королеве лучше об этом не говорить.
– Я тоже на это надеюсь, ваше величество, – ответила Эльза, и король поднялся со скамьи.
– Не забывайте, – сказал он. – Если вам понадобится наша помощь – мы поможем.
* * *
Квартира Габриэля занимала второй и третий этаж аккуратного дома, стоявшего в вишневом саду. Конечно, он не имел никакого отношения к тому месту, где прошло детство и юность Эльзы, но, когда красная дверь с маленькой золотой лютней открылась перед ней, Эльзе на миг почудилось, что она вернулась в прошлое. Не было этих мучительных долгих лет одиночества и обмана, и Эльза снова стала собой – тоненькой девочкой-певуньей, которая верила, что мир полон любви и света.
А потом все кончилось. Любовь прошла, а ее свет погасили.
Штат прислуги состоял из дворецкого, поварихи и двух служанок: сейчас они выстроились в просторном холле Габриэлевой квартиры, приветствуя Привратника Смерти и Эльзу, и по их лицам никак нельзя было определить, что они чувствуют: только спокойная доброжелательность и готовность выполнить любой приказ хозяев.
– Доброе утро, ваша светлость, – сказал дворецкий, и все поклонились. – Доброе утро, миледи.
– Здравствуйте, Гарт. Теперь все будет, как всегда, – улыбнулся Габриэль и протянул дворецкому свою шляпу и перчатки. – Не показывайтесь нам на глаза, это самое главное.
– Да, ваша светлость, – кивнул дворецкий: похоже, слова Габриэля нисколько его не удивили. – Какими будут ваши распоряжения?
– Обед в три часа, ужин в семь, – бросил Габриэль, проходя в гостиную. Эльза потянулась за ним и первым делом заметила копну свежесрезанных нарциссов в хрустальной вазе на маленьком столике с витыми ножками: слуги успели подготовиться к появлению хозяина. – Кофе в любое время суток.
– И свежие нарциссы каждые два дня, ваша светлость, – дворецкий уважительно склонил голову. Габриэль улыбнулся.
– О, вы помните, – произнес он с искренним удивлением. – Это очень мило с вашей стороны.
– Это моя работа, ваша светлость, – почтительно ответил дворецкий, и в его голосе прозвучали довольные нотки. – Что пожелает миледи?
Габриэль вопросительно посмотрел на Эльзу – та настолько задумалась, глядя на картину на стене, изображавшую бурю на море, что пропустила слова дворецкого мимо ушей. Заметив, что Габриэль смотрит на нее, Эльза опомнилась и ответила:
– Ничего… пока ничего. Спасибо.
Дворецкий с достоинством отдал им очередной поклон и вышел из гостиной. Габриэль подошел к вазе с нарциссами и некоторое время смотрел на цветы, словно пытался вспомнить о чем-то и не мог.
– Как тебе дом? – спросил он: не потому, что ему было интересно – просто чтоб переключиться от одних мыслей к другим.
– Красивый, – ответила Эльза. – Очень похож на тот, в котором я жила с родителями.
– Мое предложение в силе, – Габриэль опустился на диванчик и похлопал ладонью по серому шелку обивки, расшитому пышными розами и пионами. Эльза села рядом, и Габриэль продолжал: – Подумай, не отказывайся сразу. Мне в самом деле будет приятно это сделать.
Эльза вспомнила, как в юности любила петь, и ее голос летел по всем комнатам дома – звонкий, веселый, у нее даже сложный сонет Тарквини получался, а это вам не шутки, не каждая оперная певица справится. Но потом в ее жизнь пришел Гектор Сандини, и с тех пор она больше не пела. Сжала душу в кулак, пошла работать, и все песни остались только в воспоминаниях вместе с мечтами и надеждами. Она уже давно не заглядывала туда, где все это хранилось. Незачем.
– Спасибо, но это слишком дорогой подарок, – ответила Эльза. – Племянник короля может его подарить, но костоправша… костоправша его принять не может.
Габриэль вздохнул. Взял Эльзу за руку, уже привычно стал гладить ее пальцы. Прикосновение было мягким и любящим, и Эльза ощутила укол стыда.
– Здесь очень хорошо, правда, – сказала она и добавила: – Я все-таки съезжу к себе, заберу вещи.
Габриэль кивнул и, сунув руку в карман, протянул Эльзе чековую книжку. Кожаный переплет украшал королевский герб: лев в обрамлении дубовых ветвей. Эльза вопросительно посмотрела на нее, и Габриэль объяснил:
– Купи все, что потребуется. Насколько я помню, твои наряды сгорели в поезде.
– У меня не так уж и много нарядов, – ответила Эльза. Когда тебе приходится выживать и пробиваться на вершины своего ремесла, добиваясь всего своим трудом, то ты меньше всего будешь думать о нарядах. Габриэль снова кивнул.
– Я помню, – ответил он. – Не стесняйся, ты благородная девушка и должна выглядеть соответствующе. Как леди, спутница королевского палача, раз уж ты об этом заговорила.
Баронесса Маргжетта посоветовала бы Эльзе не робеть и отвести душеньку, нарядившись по последней моде. Королевский палач не обеднеет, если его любовница купит себе платья из последних модных коллекций. Должно же быть в ее жизни хоть какое-то удовольствие?
– У меня погибло все, что нужно для массажа, – ответила Эльза. – Я лучше куплю кремы и масла. Это намного полезнее.
Габриэль рассмеялся. Приобнял ее за плечи. Эльзе вдруг показалось, что сегодня он выглядит совсем другим – каким-то легким и беззаботным, каким просто не положено быть королевскому палачу и Привратнику Смерти. Возможно, на нарциссовые поля под красным небом неожиданно пришла весна…
– Ты такая милая, Эльза, – сказал он и добавил, поднявшись с диванчика: – Не стесняйся, очень тебя прошу. Бери все, что сочтешь нужным. Я сейчас еду в одну из больниц, после обеда вернусь.
– Хорошо, – кивнула Эльза и добавила: – Тогда и возобновим наши сеансы.
Габриэль усмехнулся и дотронулся до шеи. По его лицу пробежала неприятная гримаса и исчезла – должно быть, мышца решила, что ее оставили в покое, и принялась за старое.
– Да, шея болит, – ответил он. – Возьмись за нее, как следует.
Когда Привратник Смерти ушел, Эльза некоторое время сидела неподвижно, пытаясь справиться с тем, что ее жизнь изменилась в очередной раз. Раньше Эльза была любимой дочерью в любящей семье, потом сиротой и невестой подлеца, видевшего в ней только плоть, потом лучшей столичной костоправшей – и дорога закончилась в спальне королевского палача. Эльза стала любовницей и содержанкой самого страшного человека в стране.
Баронесса Маргжетта сказала бы, что не следует отчаиваться и переживать по таким пустякам – надо ловить собственные выгоды. Например, впервые за несколько лет потратить деньги не на квартиру и средства для массажа, а на наряды и украшения. Купить платье от Сальветти и подвеску с бриллиантами. И сережки, и браслет, и туфельки. И ридикюльчик, маленький, расшитый золотыми нитями.
Ломбард работает всегда, в конце-то концов.
* * *
Габриэль не очень любил вскрытия – эта долгая и кропотливая процедура всегда казалась ему в определенной степени глумлением над человеческим телом. Мертвец принадлежал смерти, и Габриэль не любил смотреть, как анатом орудует скальпелями и пилами, посягая на чужое. Но иногда ему все-таки приходилось быть консультантом при больницах, как сегодня – после того, как все закончилось, бумаги были подписаны, а мертвец отправился в гроб, Габриэль решил просто прогуляться по столице, проветрить голову перед тем, как сделать еще одно дело.
Он прошел по набережной, как всегда заполненной людьми и экипажами. Среди серых камней до сих пор иногда появлялись блестки магической пыли. Потом Габриэль миновал Большой Императорский сад за изящными золотыми решетками ограды, где в зелени деревьев уже полыхали мазки алого пламени, и вышел на проспект святого Николаса, широкий, светлый, бурлящий людьми и экипажами. Это была самая красивая часть столицы, предлагавшая все, что только может пожелать человек с деньгами – богатые коллекции музеев, лучшие театральные постановки, самые изысканные блюда, самые роскошные наряды и самых дорогих и умелых куртизанок.
Габриэль неторопливо шел по белым камням мостовой, равнодушно ловя на себе самые разные взгляды: от полных ненависти и презрения, до вполне себе заинтересованных и кокетливых. Есть особый сорт женщин, которые любят что-то особенное, пикантное, остро царапающее по нервам – Габриэль испытывал к таким дамам только угрюмое отторжение.
Он поднялся по ступенькам на террасу большого летнего ресторана и, заказав чашку крепкого кофе, устроился за столиком в дальнем углу и вынул из портфеля тонкую серую папку с длинным рядом цифр на крыше. Его величество Георг передал ее утром, перед завтраком, когда пригласил Габриэля в оранжерею после беседы с Эльзой. Там было все, что служба безопасности нашла по поводу новой подруги Привратника Смерти.
– Вам не стоило так беспокоиться, ваше величество, – произнес Габриэль с подчеркнуто уважительными интонациями. Король только вздохнул.
– Я ее не знаю, – ответил он. – А ты мне все-таки не чужой человек, Габриэль. Но девушка порядочная и чисто по-человечески хорошая. Мне бы хотелось, чтоб у вас все было хорошо.
Габриэль только кивнул на это. Он понимал волнение его величества: конечно, король Георг был не самым лучшим отцом, стоит посмотреть хотя бы на Арканжело или юную Августу, чтоб в этом убедиться. Но он был добр и заботлив, с этим не поспоришь, и берег своих детей, как умел.
– Кофе, ваша светлость, – официантка поставила на стол изящную чашку тонкого фарфора, налила свежесваренного ароматного кофе. Тяжелая грудь соблазнительно покачивалась в глубоком вырезе форменного платья, и в таинственном сумраке декольте что-то сверкнуло золотом.
Магическая пыль, куда ж без нее. После недавнего Прорыва ею запаслась вся столица. И теперь посетители будут оставлять этой девушке больше чаевых, а кто-нибудь побогаче обязательно клюнет и на эту пышную грудь и длинные стройные ноги. Все как всегда.
– Благодарю вас, – устало откликнулся Габриэль и, когда официантка отошла, сунув под мышку подносик, открыл папку.
В принципе, здесь не было ничего особенного. Да, девушка из благородной семьи. Мать умерла, отец проиграл все состояние и застрелился. Вскоре после смерти родителя Эльза заключила помолвку с неким Гектором Сандини – пошлое имечко, больше подходит сутенеру или наркоторговцу. Впрочем, Сандини недалеко от этого ушел. Повеса, картежник и бретер, небогатый, но со связями в самых разных слоях общества, он умел привлекать и нравиться. Неудивительно, что Эльза, неопытная и наивная, влюбилась в него. Габриэль скорее поразился бы, останься она равнодушной к чарам этого господина.
Дальнейшее было вполне предсказуемо: получив свое и слегка растратив скудные остатки состояния своей невесты, Сандини расторг помолвку и был таков – понял, что с Эльзы больше нечего взять и решил не тратить на нее время. Эльза несколько месяцев провела в больнице святой Магдалены, лечилась от душевного расстройства, а потом, уже после выздоровления, задержалась там на целый год, постигая навыки костоправши.
Габриэль допил кофе и поманил давешнюю официантку. Та охотно направилась к нему от стойки, предвкушая, должно быть, хорошие чаевые.
– Адресную книгу, пожалуйста, – попросил он. Официантка кивнула, и за профессиональной улыбкой мелькнуло нечто, похожее на облегчение: слава Богу, этому посетителю не надо чего-то другого. Габриэль представил, как немолодой администратор, важно стоящий за стойкой со стопкой книжек меню в руках, имеет эту официантку в подсобке, нагнув ее на высокий мешок с кофе, и почувствовал легкую брезгливость.
– Сию секунду, ваша светлость.
Гектор Сандини жил в Медовом проулке, буквально в пяти минутах ходьбы от этого милого ресторанчика. Интересно, откуда у него нашлись деньги на квартиру в престижном районе? Обыграл в карты какого-нибудь простака или удачно женился? Габриэль бросил на стол серебряную полукруну и бодрым шагом покинул ресторанчик. Медлить не стоило – он снова чувствовал то знобящее возбуждение, которое заставляло волосы на руках подниматься холодным ершиком.
До нужного дома Габриэль действительно добрался всего через пять минут. Пятиэтажная громадина выпирала в проулок так, словно мраморное тесто вываливалось из кадки. При строительстве архитектор отвел душеньку: были тут и колонны, и витражи, и русалки, что поддерживали навесы над входами в магазины на первом этаже. Стоило Габриэлю свернуть во двор, и картина поменялась, став милой и пасторальной: каменная дорожка, изящный садик с колокольчиками, космеями и мальвами и кошка, дремавшая на заборчике.
Габриэль подошел к единственному подъезду и стал читать список жильцов. А вот и Сандини, второй этаж, квартира четыре, собственная. Значит, сей занимательный господин действительно сумел устроиться в жизни. Пока Габриэль читал, на втором этаже открылась оконная рама, и во двор вылетела пустая бутылка золотого шипучего. По камням дорожки брызнуло темно-зеленым стеклом.
– Бронебойными – пли! – заорал кто-то, и из окна донесся женский смех.
Габриэль покачал головой и открыл дверь подъезда. Кутежи у светских господ редко начинались раньше десяти вечера – но господа, которые жили или гостили в этом доме, не считали нужным связывать себя светскими условностями. Поднявшись на второй этаж, Габриэль прикинул расположение дверей и окон и убедился в том, что бутылка, едва не пробившая ему голову, вылетела как раз из квартиры Сандини.
Дверь была приоткрыта – из квартиры доносилось нестойное пение и летел настолько крепкий сивушный запах, что становилось ясно: господа изволят гулять уже не первый день. Габриэль вошел в квартиру и первым делом увидел голую мужскую задницу, которая ритмично дергалась в полумраке просторного холла. Женщина стонала, партнер энергично хлопал ее по спине и прихлебывал из такой же бутылки, которая недавно вылетела в окно.
