Текст книги "Девушка для Привратника Смерти (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Вот, миледи, – Игорь тряхнул лампу, и артефакт в ней зажужжал, вырабатывая свет. – Отдыхайте, Пасть придет вечером. Еда в шкафу, книги на полке. Отдыхайте.
– Пасть? – переспросила Эльза. Она все еще стояла на пороге, не решаясь войти. Игорь протянул ей руку, и Эльза шагнула вперед.
– Господин ауф Перес. Видели, какая у него пасть? Таким бы ртом да медку хлебнуть, – Игорь рассмеялся незатейливой шутке и махнул рукой: – Отдыхайте, а мне в поселок пора.
Эльза, конечно, не стала его задерживать. Игорь вновь помахал ей на прощание и пошел обратно, легко перепрыгивая с кочки на кочку. Когда он скрылся за деревьями, Эльза прикрыла дверь и осмотрелась.
Домик был с секретом. Сейчас Эльза стояла на небольшой площадке возле лестницы, ведущей под землю. Посветив вперед лампой, она увидела, что лестница заканчивается просторной и на удивление чистой комнатой. Вспомнилось, что когда-то давным-давно в этих краях шла война, и, должно быть, избушка лесника была частью построек партизан.
Ну и ладно. Она проведет время в ожидании Бена в относительном уюте.
Спустившись вниз, Эльза обнаружила не только комнату, служившую, по всей видимости, общей, но и кухню, спальню, кладовую и даже уборную, оснащенную всем необходимым. Да тут вполне можно жить, никакой Привратник Смерти не обнаружит. Растопив плитку и поставив кофе, Эльза невольно вспомнила, как еще вчера утром она сидела на своей кухоньке и пила кофе, сваренный Габриэлем.
Ей невольно подумалось, что она совершила ошибку. Габриэль закрыл ее собой во время Прорыва – не задумавшись и не помедлив ни минуты. Он сурово покарал ауф Гиттеншена. Он…
Он все-таки был слишком жесток. А Эльза когда-то дала себе слово, что не будет вместе с человеком, который заставит ее бояться.
Стрелка медленно ползла по смуглой физиономии настенных часов, отсчитывая время. Эльза выпила кофе, перекусила ветчиной и сухарями из запасов в кладовой и, устроившись на диване в общей комнате, стала ждать. Когда все уляжется, Бен придет сюда за ней. Вот Бен как раз Эльзе понравился. Добрый, открытый и смелый, он невольно располагал к себе.
В дверь наверху негромко постучали. Эльза быстро поднялась по лестнице и, открыв дверь, какое-то время щурилась на человека, стоявшего на пороге. Потом она узнала его, и ноги подкосились, а в животе разлился холод.
– Добрый вечер, Эльза, – негромко сказал Габриэль. – Позволишь войти?
* * *
Поиски оказались недолгими. Некоторое время шагая рядом с ауф Пересом, который активно жестикулировал, отвечая на вопросы командира следственной группы, Габриэль убедился, что от господина Беньямина действительно пахнет нарциссами и теплой Эльзиной кожей. Они не были любовниками, просто провели рядом довольно долгое время и успели завести приятельские отношения.
Этот Бен, кстати говоря, вызывал у Габриэля подозрения. Ехал в Алехандрию и вдруг решил проверить, как идут дела на его участке. Сошел с поезда за полчаса до крушения. Впрочем, это уже забота следствия – командир производил впечатление весьма толкового парня. Если что, он возьмет ауф Переса в оборот.
Габриэль смог отстать от группы и, некоторое время пережидая за стеной колючего кустарника, думал, что его пропажа только обрадует следователей. Что ж, пусть каждый занимается своим делом. Он приехал сюда искать Эльзу, живую или мертвую, и она была жива.
Запах нарциссов и девичьего тела струился в воздухе тоненькой лентой. Когда было нужно, Габриэль мог посоревноваться в чутье с лучшей сыскной собакой королевства – это была еще одна особенность Привратника Смерти, полезная, если вдуматься. Лента запаха текла в сторону от домишек, к лесу. Габриэль посмотрел на свою одежду и запоздало подумал, что гулять среди деревьев и кустов в щегольском костюме и легких ботинках из тонкой кожи – плохая идея.
Но делать было нечего.
И вот теперь он, искусанный комарами и пару раз едва не провалившийся в бучило, что коварно расстелилось почти под ногами, стоял на пороге хижины и смотрел на Эльзу, живую и здоровую. На миг Габриэлю показалось, что он перенесся в прошлое и снова видит Анастази. Эльза сейчас смотрела на него в точности так же, как и его первая жена.
– Я очень рад, что ты жива, – с искренним теплом признался Габриэль. – Так что, позволишь войти?
Эльза покорно скользнула в сторону, словно привидение. Заглянув в избушку, Габриэль увидел лестницу, ведущую в схрон. Ну ее к бесу, не хватало еще свернуть голову на этих ступеньках.
– Как ты меня нашел? – глухо прошелестела Эльза. Сейчас она в самом деле казалась неживой. Должно быть, думала, что ауф Перес ее предал.
Габриэль достаточно знал людей, чтоб быть уверенным: случись что, ротастый Беньямин дал бы порезать себя на ломтики, но не сказал бы ни слова о том, где скрывается Эльза.
– Сунул твой волос в артефакт, – сообщил Габриэль и, посмотрев вправо, увидел поваленное дерево. – Пойдем, присядем?
Эльза послушно подалась за ним и с такой же робкой, нерассуждающей покорностью опустилась на согретый солнцем ствол дерева. Запах страха окутывал ее, словно густая вуаль. Габриэль опустился рядом, приобнял Эльзу за плечи и, поцеловав в макушку, почувствовал, как она окаменела в его руках. Игрушка. Делай все, что захочешь.
– Почему ты уехала? – спросил Габриэль. Когда-то он задал Анастази в точности такой же вопрос и сейчас знал, каким будет ответ.
– Я тебя боюсь, – призналась Эльза. Ее волосы были собраны в высокую прическу, и завиток на шее, подсвеченный солнцем, сейчас казался золотым. Габриэль провел по нему кончиком пальца, и Эльза снова вздрогнула.
– Ты мне нравишься, – откровенно сказал Габриэль. – И я ведь не делаю тебе ничего плохого.
– Да, – выдохнула Эльза. – Но ты – это ты.
Логично. Логично и тоже предсказуемо до зубной боли. Интересно, если он сейчас обхватит ладонями эту теплую шею с мелкими брызгами веснушек, будет ли Эльза сопротивляться? Или просто даст себя убить?
Она была одета в простенькое дорожное платье, вырез едва-едва открывал очертания маленькой груди, скованной корсетом. Габриэль вспомнил, как заставил ее раздеться в их первый вечер, как в глазах Эльзы плескался ужас и стыд…
– Твоему товарищу Беньямину предъявят обвинение во взрыве поезда, – сообщил Габриэль. И тогда Эльза ожила – обернулась к нему, и на ее щеках появился тревожный румянец. Теперь она была по-настоящему взволнована, и Габриэль ощутил легкий укол неприятного чувства, похожего на ревность.
– Он этого не делал, – выдохнула Эльза. – Ты знаешь, что он этого не делал.
Габриэль улыбнулся. Погладил Эльзу по прохладной щеке, убрал за ухо кудрявый локон, выпавший из прически. Он сейчас снова чувствовал себя живым, и ему нравилось это чувство.
– Я ему признателен за то, что он тебя спас, – улыбнулся Габриэль. – Но это не помешает мне его казнить за теракт. В поезде был один из заместителей министра безопасности, а у таких людей больше врагов, чем товарищей.
Эльза молчала. Похоже, она поняла, куда именно клонит Габриэль, и по ее усталому лицу скользнула тень. Габриэль подумал, что и сам устал с этими погонями за прекрасной дамой.
– Оставайся со мной, – сказал он, пытаясь вложить в эти слова все возможное душевное тепло. – Будь умницей и не пытайся убегать. И тогда твой друг проживет долгую и спокойную жизнь, в которой мы никогда не встретимся. Ну а если нет… Знаешь, какое наказание за участие в теракте против высших чиновников королевства? Снимание кожи. А я, к сожалению, давно не практиковался.
– Он этого не делал, – уверенно сказала Эльза. Сейчас, когда ее страх немного отступил, Габриэль поймал себя на мысли, что такая Эльза – живая и готовая сражаться – нравится ему еще больше.
– Ну так что? – спросил он. Солнце уже уползло за деревья, и лес наполнился таинственным золотистым сумраком. Пора отправляться домой – пластинка артефакта была наготове. – Что, Эльза? Да или нет?
– Будь ты проклят, – прошептала Эльза. – Да.
Габриэль устало подумал, что не успел сделать ей ничего дурного. Впрочем, ничего иного он и не ожидал. Трудно быть милой с тем, кто собирается спустить кожу с твоего спасителя.
– Моя умница, – улыбнулся Габриэль и, поднявшись с дерева, притянул Эльзу к себе. – Летим домой.
* * *
Артефакт послушно выплюнул их во дворце: увидев знакомые покои Габриэля, погруженные в спокойную вечернюю тишину, Эльза невольно вздохнула с облегчением. Не Красные комнаты, слава Богу. Впрочем, Привратнику Смерти никто не помешает проявлять его палаческое мастерство и в собственной спальне.
Габриэль аккуратно поставил сумку Эльзы в ближайшее кресло и как-то очень умиротворенно и по-домашнему признался:
– Что-то я вымотался сегодня, как собака. Не люблю эти артефакты.
Эльза не знала, что на это можно ответить. Внутренний голос запоздало говорил, что ей следовало просто плюнуть на Бена – кто он ей такой, она его знает меньше двух дней, а ради таких случайных знакомств не следует совать голову в петлю. Совесть тотчас же подсказывала, что Бен вообще-то спас Эльзу и, конечно, не имеет никакого отношения к взрыву – он слишком порядочен и добр, чтоб вот так запросто убивать несколько десятков человек. В конце концов, если знаешь, что в поезде бомба, то зачем садиться в него, а потом сходить, навлекая на себя подозрения? А холодное здравомыслие утверждало, что она не смогла бы убежать от Привратника Смерти – он не отпустил бы ее просто так, и их общение могло бы закончиться для Эльзы на дне болота. Спальня Габриэля была намного приятнее.
Мысли метались, словно листья, подхваченные осенней бурей. Эльза никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Когда Габриэль подошел и с привычной вкрадчивой мягкостью опустил руки ей на плечи, Эльза вздрогнула и едва не закричала от неожиданности.
– Пойдем в бассейн, – негромко сказал Габриэль. Осторожно коснулся ее уха губами, пробежался кончиком языка по завитку раковины, слегка прикусил мочку: Эльзу охватило какой-то тягучей внутренней дрожью: так мед, пропитанный летним солнцем, медленно стекает с ложки. – Потом поужинаем. Потом спать.
«Оставайся со мной», – вспомнила Эльза, и ей показалось, что она услышала грохот решетки упавшей за спиной. Клетка захлопнулась, уже не убежишь.
Бассейн оказался небольшим и изящным. Эльза вспомнила рассказы баронессы Маргжетты, которыми она щедро делилась во время сеансов массажа: в подобных местах аристократы частенько устраивали любовные свидания. Интересно, сколько благородных дам побывало на этом маленьком диванчике, обтянутом красным шелком с золотой вышивкой… Габриэль постучал по мраморному краю бассейна, приводя в действие внутреннюю систему, и вода забурлила: в бассейн высыпались ароматические соли, поплыли белоснежные облака пушистой пены с едва заметным запахом лимона, над водой стали завиваться струйки пара.
– Ну вот, отлично, – Габриэль разделся, небрежно швырнул одежду на диванчик и спустился в воду. Запах лимона усилился, в него вплелись какие-то прохладные острые нотки. Габриэль поймал большой ком пены, устало подул на него и сказал: – Спускайся, Эльза. Я тебя не укушу, не бойся.
Ох, если бы дело было только в этом…
Негнущимися пальцами Эльза распустила шнуровку на платье и, медленно освободившись от одежды, подумала, что она со своим страхом и неумелой робостью сейчас похожа на крестьянку перед владетельным сеньором. Платье упало на мрамор пола, и Эльза медленно избавилась от белья – так, словно лишалась последней защиты.
«Хватит строить из себя невинность, – фыркнул внутренний голос. – Чего он у тебя не видел?»
Вода оказалась идеальной: не слишком горячей и не слишком холодной. По телу пробежала дрожь. В бассейне обнаружился внутренний бортик: Эльза присела на него так, чтоб из воды выступала только голова. Конечно, Габриэлю ничто не помешает подплыть и овладеть ею прямо среди всей этой пены. А потом придушить.
Впрочем, если бы он хотел ее смерти, то закончил бы всю эту историю еще в лесу.
– Что я сделал не так? – лениво поинтересовался Габриэль, запрокинув бледное осунувшееся лицо к изящным лампам под высоким потолком. Седые волосы распушились от пара.
– Ты меня душил, – призналась Эльза. Габриэль усмехнулся, снова поймал ком пены и сдул с пальцев.
– Тебе понравилось, я заметил, – сказал он, и Эльза смущенно отвела взгляд, вспомнив, каким страхом и томительной сладостью был наполнен тот миг перед обмороком. – Да и прежде никто не жаловался.
– Наверно, не все выжили, – съязвила Эльза и тотчас же пожалела об этом. Габриэль усмехнулся и, с мягким испытующим прищуром посмотрев на нее, ответил:
– На самом деле умерла всего одна женщина. Моя вторая жена. И тут виной уже не мои действия, а то, что она стала дергаться, отбиваться и перетянула петлю. Я просто не успел ничего сделать.
Он говорил об этом с таким спокойствием, что Эльзу пробрал озноб. Именно этого она и боялась. Габриэль убил свою вторую жену, еще неизвестно, куда девалась первая, и ясно, что Эльзу вряд ли ждет что-то хорошее.
– Не души меня, – твердо сказала она, и видит Бог, эта твердость стоила невероятных сил. – Я не хочу. Я вижу, что тебе это нравится, но пожалуйста…
Эльза в принципе понимала, каким будет ответ. Мало ли, что ты не хочешь? Хозяйка здесь не ты, и никто не спрашивает твоего мнения по поводу того, каким именно образом тебя иметь. Но к удивлению Эльзы, Габриэль только плечами пожал.
– Ну… хорошо, – ответил он. – Ладно. Ты права, такие вещи надо решать до того, как все начинается. И я вел себя не совсем так, как приличествует джентльмену.
Этого Эльза не ожидала. Такие люди никогда не признают своих ошибок – обычно они перекладывают вину на других.
– Я ведь Привратник Смерти и королевский палач, – добавил Габриэль. Неторопливо подплыл к Эльзе и, в очередной раз зачерпнув пены, принялся неторопливо намыливать ее плечи. – От меня нельзя ждать чего-то сладенького и миленького.
Его пальцы двигались неспешно, то едва дотрагиваясь до кожи, то вдруг почти ввинчиваясь в плечи. Эльза почувствовала, как тело наполняется покорной вязкой слабостью под чужими ладонями, а соски твердеют. Это было пугающее, гибельное ощущение – в висках пульсировал страх, душа захлебывалась, крича «Нет! Нет! Не надо!», но тело предательски отзывалось на умелые прикосновения, то невесомые, то уверенные и сильные.
– Я и не жду ничего сладенького… – проговорила Эльза. – Просто не делай мне больно.
Синяки, оставленные в их первую ночь, еще не побледнели, они по-прежнему лежали на бедрах и охватывали запястья уродливыми браслетами. Губы Привратника Смерти скользнули по шее Эльзы к ключицам, ладони с прежней неспешностью поплыли по спине и с мягкой уверенностью сжали ягодицы.
– Не бойся, – услышала она. – Ничего не бойся.
Поцелуй был таким же, как и в их первую ночь – осторожным, словно Привратник Смерти пробовал губы Эльзы на вкус, словно боялся спугнуть ее резким движением. Эльза чувствовала себя маленьким и робким животным в сильных лапах властного хищника и с ужасом понимала, что это чувство наполняет ее теплом и покорностью, а вода, обнимавшая их горячими ласковыми волнами, дарила легкость и какую-то непривычную нежность.
Эльза словно бы наконец-то очутилась на своем месте.
– Пойдем на сушу, – негромко произнес Габриэль и плавно подтолкнул Эльзу к ступенькам.
* * *
Музыкальный артефакт медленно крутился на подставке, наполняя спальню медовыми мазками света и едва слышной музыкой – Третья соната Аквини казалась чьим-то легким дыханием. Габриэль накручивал каштановый локон Эльзы на палец и лениво размышлял о том, чем именно она так его зацепила.
Когда они пришли из бассейна и замерли возле кровати, то Эльза, укутанная в пушистое белое полотенце, растрепанная, влажная и горячая, вдруг робко дотронулась до плеча Габриэля. Сделала крошечный, почти незаметный шажок ему навстречу, и это было похоже на солнечный удар. Это обжигало и заставляло дрожать.
Несмотря на потерю девственности, Эльза сохраняла в себе ровный свет невинности – и этот свет обернулся пламенем, драконьим огнем, который опалил их обоих.
Она боялась себя больше, чем его. Она была кроликом в лапах тигра, жертвой, которая смирилась со своей участью и отдалась ей. И в то же время Габриэль понимал, что жертва здесь – он. Он сдавался перед этой робкой нежностью, он терял самого себя.
Похоже, они оба были отравлены друг другом. И противоядие можно было найти лишь сплетаясь в объятиях.
Полотенце упало возле кровати – Габриэль отшвырнул его нервным пинком. У Эльзы была маленькая грудь с остро торчащими розовыми сосками – целуя их, Габриэль ловил губами биение чужого сердца, быстрое и порывистое. От теплой кожи поднимался запах лимонов и чего-то еще, потаенного, сокрытого в такой глубине души, что при всем желании не дотянуться. Габриэль исступленно целовал девушку, то и дело срываясь и тотчас же осаживая себя, закатывая внутреннюю оплеуху: мягче, нежнее, не оставлять укусов, не сжимать в объятиях до хруста костей… Это было мучительно, это помрачало разум – но Эльза, пусть по-прежнему робко и испуганно, но все же отзывалась на его поцелуи и прикосновения. И от этого становилось легче.
Она послушно раздвинула ноги и подалась навстречу, принимая Габриэля в себя – в этот миг в ее глазах не было темной нерассуждающей покорности жертвы. Было лишь желание, которое она хотела утолить в объятиях своего мучителя. И Габриэль с той же обжигающей страстью вбивался в хрупкое девичье тело, пахнущее лимонами и грозой, и, сжимая в ладонях ее закинутые за голову запястья, понимал: этого мало. Ему этого мало.
Эльза была жизнью и хотела жить. А он принадлежал смерти, и в этом-то и была вся беда.
И он все-таки не удержался. Когда узкое горячее лоно сжалось, а пальцы Эльзы судорожно впились в его плечи, Габриэль все-таки надавил на одну точку на влажной девичьей шее. Широко распахнутые глаза Эльзы помутнели, она обмякла на скомканной простыне, и тонкая ладонь безвольно соскользнула с плеча Габриэля. В этот миг девушка была настолько трогательной, настолько прекрасной и желанной, что он и сам не понял, как кончил. Просто зашумело в ушах, словно где-то рядом проснулось море.
И теперь они лежали рядом, артефакт неспешно вращался на подставке, разбрызгивая пятна света и придавая растрепанным волосам Эльзы медовый оттенок, и Габриэль впервые за долгое время ощущал какое-то ровное спокойствие. Ему было хорошо. Он наконец-то понял, чем именно его так зацепила юная костоправша. Эльза просто была живой, вот и все.
– Ты же обещал меня не душить, – прошелестел негромкий голос. Габриэль задумчиво улыбнулся, погладил Эльзу по плечу и ответил:
– Я и не душил. Послушай, тебе правда ничего не угрожает. Я знаю, что делаю.
Разумеется, Эльза ему не поверила. Шмыгнула носом, и ее обнаженная спина дрогнула.
– Должно быть, ты говорил то же самое своей жене, – услышал Габриэль.
– Верно. Она мне не верила, так же, как и ты, – ему сейчас меньше всего хотелось вспоминать то, как завершился его второй брак, но от этого, похоже, было не уйти. – Если бы верила и не делала лишних движений – мы бы жили долго и счастливо.
Габриэль с искренней горечью усмехнулся и добавил:
– Я – счастливо. А она – долго.
Эльза обернулась к нему, и Габриэль увидел, что в глазах девушки стоят слезы. Будь на его месте братец Арканжело – Эльза непременно получила бы пощечину и напутствие не раздражать, если уж лежишь в постели с джентльменом королевских кровей. Но Габриэля не раздражали женские слезы.
– А первая? – спросила Эльза. Габриэль улыбнулся. Лег удобнее, обнял Эльзу и подумал, что надо бы все же выбраться из кровати и пойти в малую столовую, поужинать.
– Она уехала почти сразу же после нашей свадьбы, – признался Габриэль. – Мы разведены.
Эльза дышала легко-легко. Она казалась птичкой на ладони – крошечной тропической птичкой, прилетевшей в его привычное существование на грани жизни и смерти.
Габриэль успел ее присвоить – но так и не знал, что с ней делать.
– Хочешь кофе? – спросил он.
Время было позднее, и в малой столовой горела всего одна лампа, делая зал действительно маленьким и очень уютным. Служанка, которая занималась разгадыванием крестословиц, при появлении Габриэля и Эльзы услужливо вскочила со стула и замерла, глядя на них и едва не разевая рот от удивления. Конечно, очередная подруга Привратника Смерти – невероятно интересное зрелище.
Пожалуй, впервые в жизни Габриэль подумал о том, чтоб окончательно съехать из дворца. У него была квартира в Лютном проулке, самом элитном районе столицы – можно было бы поселиться там с Эльзой…
– Кофе, пожалуйста, – сказал он и тотчас же спросил: – Впрочем… что было на ужин?
– Лосось на овощной подушке, ваша светлость, – с готовностью ответила служанка, не сводя с Эльзы любопытного взгляда. – А на десерт трингольский пирог. Прикажете накрывать?
– Да, мы поужинаем, – кивнул Габриэль и отодвинул стул для Эльзы. Служанка взметнула юбками и помчалась на кухню. Когда Эльза села – вид у нее был, конечно, удивленный и растерянный – то Габриэль устроился напротив и сказал:
– Знаешь, я действительно признателен юному ауф Пересу. Он тебя спас.
По лицу Эльзы скользнула тень, словно Габриэль дотронулся до того, к чему не имел никакого права прикасаться. Да быть того не может, она не успела влюбиться в своего спасителя – просто испытывала вполне естественную благодарность и тот интерес, которые многие путают с влюбленностью. И этого было вполне достаточно, чтоб зародилась привязанность, на которой Габриэль и сыграл.
– Он не имеет отношения к взрыву, – в голосе девушки звучало упрямство, от расслабленной покорности жертвы не осталось и следа. – И ты это прекрасно знаешь.
– Я хочу познакомиться с ним поближе, если следствие не возьмет его в оборот, – сообщил Габриэль, и Эльза тотчас же изменилась в лице, будто с трудом сдерживала желание закричать.
Появились служанки с огромными подносами – ужина хватило бы, чтоб накормить роту солдат, не то, что голодную пару. Жан-Жак, любитель рыбы, наверняка одобрил бы эту лососину: нежное розовое мясо расслаивалось на тонкие ломтики, стоило дотронуться до него вилкой, а потом таяло во рту вместе с ароматными овощами и соусом. Когда девицы поклонились и убежали на кухню, Эльза хмуро поинтересовалась:
– Зачем тебе это?
– Мне интересно, – признался Габриэль. – Про молодого ауф Переса давно ходят странные разговоры. Дескать, у него какое-то сверхъестественное чутье, которое позволило ему сколотить состояние и играть на бирже, не зная проигрыша.
– Не смей, – прошептала Эльза, и ее тонкие, аккуратно очерченные ноздри гневно вздрогнули. Габриэль подумал, что ему всегда хотелось именно этого: чтоб хоть какая-то живая душа всегда была за него при любых обстоятельствах.
Все они действительно были живыми. А он – нет.
– Знаешь, мне иногда снится сон, – вдруг признался Габриэль. – Словно я иду под низким кроваво-красным небом по полю нарциссов. Просто иду, ничего больше не делаю. Мне кажется, это и есть мой настоящий мир, Эльза.
Девушка замерла. Губы задрожали, словно она молилась.
– Я Привратник Смерти, – устало усмехнулся Габриэль. – Вы все живы, а я смотрю на вас из мира мертвых. И я, как и вы все, хочу самого простого.
Он сделал паузу, сделал глоток ледяной минеральной воды и в очередной раз понял: ничего не получится. Пропасть между ним и всеми остальными слишком глубока. Можно пытаться перепрыгнуть ее или перебросить мостик, но все равно все останется по-прежнему.
– Чего же? – едва слышно спросила Эльза. В ее глазах за привычным уже страхом было что-то, удивительно похожее на понимание и сочувствие. Габриэль вздохнул: лучше не обольщаться.
– Любви, – ответил он. – Тепла. Чтоб рядом со мной был кто-то. Неожиданно, правда?
Эльза кивнула.
– Честно говоря, да, – призналась она, механически пластая вилкой кусок лосося. – Это все делается не так, Габриэль.
Габриэль удивленно поднял левую бровь. Откинулся на спинку стула. Откуда-то сверху донеслась музыка: Августе не спится, только она может слушать такую дрянь.
– А как надо? – спросил он и развел руками. – Научи.
Эльза усмехнулась и отвела взгляд.
– Для начала надо было не душить меня, – сказала она, и в ее голосе слышалась отчетливая дрожь: девушка боялась. – И быть мягче. И не тянуть с собой на веревке, угрожая убить человека…
– И тогда у меня были бы шансы, – произнес Габриэль, вдруг поймав себя на том, что левый угол рта у него оттянут книзу в какой-то нервной гримасе. Эльза вздохнула и ответила:
– Нет.
Это было хотя бы честно, и Габриэль был благодарен Эльзе за эту честность. В отличие от светских красавиц, которые в свое время шли на все, чтоб оказаться в его постели, эта девушка позволяла себе острую, почти болезненную откровенность.
– И, тем не менее, тебя ко мне влечет, – констатировал факт Габриэль. – А то, что тебя влечет к королевскому палачу, внушает тебе ужас. До того, что ты начинаешь брезговать и мной, и собой. Не стоит, Эльза, ты просто напрасно тратишь время и силы.
На щеках девушки расцвел стыдливый румянец, словно Габриэль исподволь ковырнул ее душу и причинил боль.
– Я королевский палач и Привратник Смерти, – с горечью повторил Габриэль. Ему очень давно не было так горько – возможно, с момента гибели родителей. – Помоги мне стать живым, Эльза.
Лицо Эльзы снова дрогнуло, и по нему проплыла тень – словно большая рыба выпрыгнула из воды и исчезла.
– Я попробую, – сказала Эльза после долгого глубокого молчания. – Не обещаю, Габриэль, но я попробую, – она снова помолчала и добавила: – Мне жаль тебя. Ты одинок и очень несчастен.
– Что ж, – Габриэль попробовал улыбнуться, и, к его удивлению, у него это получилось. – Это хотя бы что-то.
