Текст книги "Девушка для Привратника Смерти (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Весело тут у вас, – заметил Габриэль. Нет, этот господин был явно не Сандини, он годился в отцы соблазнителю Эльзы. Мужчина фыркнул, отстранился и, не выпуская партнершу, резво сменил направление и снова задвигал тазом.
– Эй! – недовольно воскликнула женщина, но получила лишь очередной шлепок по спине.
Габриэль прошел мимо парочки и оказался в большой и светлой, но изрядно замусоренной гостиной. В принципе, то, что сейчас происходило на диванах и коврах, ничем не отличалось от того, чем занимались господа на вечеринках принца Арканжело. На шее Габриэля тотчас же повисла совершенно обнаженная прелестница, шаловливо взлохматила его волосы и прощебетала:
– Привет, милый! Пойдем, покажу тебе белочку с орешками.
– Прочь, – сухо ответил Габриэль. Пьяный взгляд девицы сразу же прояснился, став испуганным, как у животного в ловушке, и она сделала шаг назад, поняв, что с этим гостем лучше не связываться.
– Ухожу, ухожу, – проговорила она. – Простите, милорд.
– Кто тут Сандини? – спросил Габриэль, и девица охотно ткнула пальцем в сторону черноволосого красавца, перед которым на коленях стояли две обнаженные дамочки, блондинка и брюнетка.
– Вон он. Эй, Гектор! К тебе гости!
Сандини перевел на Габриэля мутный взгляд – он был пьян настолько, что едва держался на ногах. Красавец, да. Юная девушка, не знающая ни жизни, ни людей, никогда не устояла бы перед таким. Эльза, должно быть, думала, что Сандини увидел в ней родственную душу – а он хотел лишь свежего мяса.
– У меня к вам дело, господин Сандини, – сказал Габриэль тем официальным тоном, который ясно дает понять, что шутить с ним не следует. – Где мы можем его обсудить?
Хмельная муть в глазах Сандини моментально исчезла – похоже, он узнал незваного гостя. Оттолкнув женщин, он подхватил с пола штаны и, быстрым шагом подойдя к Габриэлю, указал на одну из дверей.
– Здравствуйте, ваша светлость. Пойдемте в мой кабинет.
Габриэль послушно направился туда, куда было указано. Сандини, надевая штаны и приплясывая на одной ноге, двинулся за ним.
От него пахло страхом. Как и от всех, кто понимал, что Привратник Смерти не придет просто так.
В отличие от гостиной, в кабинете царил идеальный порядок – настолько идеальный, что было ясно: хозяин не пользуется этой комнатой. Сандини закрыл за собой дверь и чуть ли не подобострастно поинтересовался:
– Чем могу помочь, ваша светлость?
– Эльза ауф Арэйнес, – отчетливо проговорил Габриэль. – Несколько лет назад вы были с ней помолвлены.
Сандини рассмеялся. Махнул рукой. Наверняка думал, что Габриэль пришел по поводу тех дел, которые были похлеще брошенной невесты, и обрадовался, решив, что смог избежать беды.
– Это пустяки, ваша светлость, – ответил он. – Вы же знаете, как это бывает, напоешь девчонке послаще, и она вся твоя. А нетронутый персик это особенное счастье.
Габриэль понимающе кивнул. Сандини вскружил Эльзе голову и был таков. Пошел рвать другие персики. А Эльза попала в больницу святой Магдалены, откуда вышла уже не легкой певуньей, а строгой костоправшей, которая боялась и себя, и людей, и своих чувств.
– Благодарю за честность, господин Сандини, – произнес Габриэль, и вынул из кармана шарик артефакта. – Прощайте.
Сандини заскулил и рухнул на колени, прижимая ладони к паху. Румянец смывало с его лица серой волной накатывающего обморока, по лбу потекли капли пота. Ткань штанов стремительно набухала от крови: артефакт, который Габриэль предусмотрительно позаимствовал у Жан-Жака, сработал как ножницы, оскопив Сандини, словно животное. Еще немного – и кровь остановится, а после этого прекрасного Гектора не будут интересовать ни персики, ни курага.
– Прощайте, – повторил Габриэль и, когда Сандини завалился на ковер, словно мешок, воняющий кровью и мочой, вышел из кабинета.
Когда он спустился по лестнице и вышел во двор, то услышал пронзительный женский визг: кто-то из прелестниц нашел Сандини и увидел, что с ним сделал незваный гость.
«Дьявол с ними со всеми, – устало подумал Габриэль. – Пора домой».
* * *
Габриэль увидел знакомую девичью фигурку на веранде одного из ресторанов и едва не споткнулся от неожиданности. Он вовремя сориентировался и смог встать так, чтоб ни Эльза, ни ее спутник его не заметили.
Она успела принарядиться – этого изящного летнего платья с рукавами до локтя и в меру глубоким декольте прежде не было в ее скромном гардеробе. Эльза пила кофе, и молодой человек с взлохмаченными волосами, который сидел рядом с ней, жестикулировал настолько энергично, что сомнений не оставалось: это Беньямин ауф Перес. Значит, следствие решило, что он не причастен к взрыву…
«Бывало, я с дражайшей половиной чуть врозь – она уже с мужчиной», – Габриэль мысленно процитировал Эвелина, классического автора прошлого века, и тотчас же напомнил себе, что и сам собирался перемолвиться словечком с молодым ауф Пересом. Он неторопливо поднялся по ступенькам на веранду, отмахнулся от официанта, который уже поскакал к нему с книжечкой меню и, не дожидаясь особого приглашения, выдернул стул из-за свободного столика и сел рядом с Эльзой.
Она побледнела – так, словно Габриэль застал ее в постели с этим Беньямином, в самый разгар любовной игры. Чашка звякнула о блюдечко, пальцы Эльзы задрожали. От веселого дружелюбия ее приятеля не осталось и следа: Беньямин сделался суровым и хмурым. Теперь он наконец-то был похож на дельца, а не на бездельника.
– Прекрасный день, не правда ли? – Габриэль одарил своих соседей по столу максимально приятной светской улыбкой. – Господин ауф Перес, я до сих пор не успел выразить вам мою благодарность за спасение Эльзы. Если бы не вы, она сейчас не сидела бы рядом с нами.
Он взял Эльзу за руку, мягко сжал пальцы. Лохматый Беньямин не изменился в лице, только кивнул.
– Хорошо, что я смог спасти хоть кого-то, – ответил он, и Габриэль тотчас же утвердительно произнес:
– Вы ведь знали о взрыве, дорогой господин ауф Перес. Откуда?
Рука Эльзы дрогнула в его ладони, словно девушка хотела освободиться, но у нее, разумеется, ничего не вышло.
– Я не знал, – с такой же твердостью ответил Беньямин и, запустив руку за шиворот, вытащил амулет на цепочке и объяснил: – Он нагревается, когда мне грозит смертельная опасность. Вот только я не знаю, откуда она придет и какой будет.
Габриэль понимающе кивнул. Мягко провел подушечкой большого пальца по ладони Эльзы – у нее сильные руки, как и положено костоправше, очень сильные и очень нежные. Интересно, насколько далеко они успели зайти с этим Беньямином? Ложились ли эти руки на плечи этого широкоротого парня – по своей воле, не потому, что Эльзу вынудили? Обхватывала ли эта ладонь член ауф Переса, чтоб ритмично задвигаться вверх-вниз…
Габриэль осадил себя: незачем растравлять нервы.
– Но с подпольем вы все-таки связаны, – уверенно сказал он, и лицо Беньямина едва заметно дрогнуло. Эльза осторожно, но уверенно освободила руку и взялась за белый кофейник.
– Ни в коем случае, – спокойно ответил Беньямин. Должно быть, амулет говорил, что опасности нет, и можно гнуть свою линию. – Какой из меня революционер? Такие, как я, первыми украсят фонарные столбы, если заварится крутая каша.
Габриэль понимающе качнул головой и посмотрел на Эльзу. Та пила кофе – мелкими птичьими глотками, словно лекарство. Боялась.
– Не нужно самому скручивать проводки в бомбах, – произнес Габриэль, – когда можно просто давать на это деньги. Конспиративные квартиры, транспорт, выкуп из тюрем, да в конце концов, питание и одежда. Только беда в том, дорогой Беньямин, что ваши товарищи решили от вас избавиться. Вы им больше не нужны.
А вот теперь Беньямин изменился в лице – впервые с начала их разговора он испугался по-настоящему. Эльза тоже побледнела, и чашка с кофе снова затряслась в ее пальцах. Габриэль почувствовал уже привычную усталость. Все было напрасно. Он может купить Эльзе весь Лютный проулок, он может любить ее каждую ночь самым романтичным и сладким манером, но никогда не станет с ней так близок, как стал этот нелепый и смешной Беньямин.
Просто потому, что они оба живые. А он, Габриэль, нет.
– С чего вы взяли? – спросил ауф Перес. Габриэль с удовольствием подумал, что все-таки оказался прав. Молодой богач спонсировал революционное подполье. То ли был запуган, то ли по идейным соображениям.
– С того, что ваши товарищи знали, что вы возвращаетесь в Алехандрию. Что в одном поезде с вами едет важный чиновник, которого они собираются уничтожить. Наплевав, кстати, на то, что погибнут все остальные пассажиры, – Габриэль презрительно скривился. – Интересы революции очень любопытная вещь, на самом деле…
– Я об этом не знал, – глухо откликнулся Беньямин. Его голос стал надтреснутым и мертвым: ауф Перес наконец-то понял, в какое болото угодил, и насколько глубоко его засосало. – Я понятия не имел, что они готовят взрыв.
Губы Эльзы дрогнули, приоткрылись, словно девушка хотела что-то сказать и передумала. Габриэль посмотрел на нее – в потемневших глазах дрожали слезы.
– Конечно, вы не знали, – понимающе произнес он. – Обычно жертве не говорят, что ее хотят убить, тогда она передумает идти на бойню. Вы ни в чем не виноваты, Бен, и я искренне вам признателен за спасение моей подруги.
Лицо Бена вновь едва заметно дрогнуло, но стоило отдать ауф Пересу должное – он быстро взял себя в руки.
– И что теперь? – спросил он. – Теперь вы знаете, кто я. А мне грозит смертельная опасность. Что делать со всем этим?
Габриэль прикинул по памяти график работы министра безопасности. Пожалуй, старик будет плясать от счастья – рыбка, которая плыла в его сети, оказалась очень крупной. Целый кит, а не рыбка.
– Я напишу записку, – сказал он, – с которой вы отправитесь в министерство безопасности. Напрямую в кабинет министра, вас пропустят. Там садитесь и рассказывайте все максимально подробно. Имена, адреса, пароли – все, что знаете. Смело называйте себя человеком короля, внедренным в подполье, – несколько лет назад Габриэль работал вместе с министерством безопасности и неплохо представлял, как там идут дела. – Вас будут защищать как свидетеля, и ваши товарищи до вас уже не доберутся.
Габриэль сделал паузу, давая Беньямину возможность уяснить сказанное, и добавил:
– Взамен мне нужно только одно. Никогда больше не приближайтесь к этой женщине. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Договорились?
Беньямин посмотрел на Эльзу так, что стало ясно: он бы лучше отдал свою руку или ногу, лишь бы не разлучаться с этой девушкой. И Эльза одарила его настолько глубоким и тоскливым взглядом, что Габриэль невольно поежился.
«Они оба живые, – напомнил он себе. – А я – нет».
* * *
Когда они вернулись домой, небо заволокло тучами, и вечер стал очень ранним и по-осеннему угрюмым. Но из столовой летел сытный запах мяса с овощами и гевернского капустного супа, служанки уже зажгли маленькие лампы, и в квартире было спокойно и уютно.
– Я встретила его случайно, – сказала Эльза, когда они вошли в спальню. Габриэль устало расстегнул пиджак и, заметив на полу коробки и пакеты из магазинов, сказал:
– Как твоя прогулка?
Эльза осеклась.
– Все хорошо, – ответила она после небольшой паузы. – Купила все, что нужно для массажа.
На столике рядом с кроватью стояли нарциссы – еще утром их не было. Дворецкий отличался каким-то сверхъестественным чутьем, правильно решил, что может порадовать хозяина квартиры… Габриэль подошел к Эльзе, осторожно прошелся пальцами по кружеву декольте, и девушка вздрогнула, а светлая кожа ее груди, едва тронутая загаром, покрылась мурашками. Эльза по-прежнему боялась его, а он стоял на краю какой-то бездонной душевной пропасти и понимал, что вот-вот сорвется.
– Это не было свиданием, – прошептала Эльза, завороженно глядя на него. – Мы встретились возле банка и заговорили…
– Что мне сделать? – спросил Габриэль. Задумчиво провел подушечкой пальца по сухим приоткрытым губам, и в широко распахнутых глазах Эльзы мелькнула темная тень, словно в глубине вод проплыла рыба.
– О чем ты? – спросила Эльза, и Габриэлю показалось, что он слышит, как стучит ее сердце – нервно, гулко, быстро.
Он буквально вмял ее в стену спальни, впечатав своим телом в бледно-голубые шелковые обои. Коротко вскрикнув от неожиданности, Эльза испуганно вцепилась в его плечи – пусть кричит, отстраненно подумал Габриэль, и, закинув левую ногу девушки себе на бедро, запустил руку под платье.
В ушах шумело. Внутренний океан дышал соленым прибоем – на какой-то миг Габриэлю показалось, что он лишится чувств. Пальцы нырнули в разрез в панталонах и, небрежно пройдясь по маленькой горошинке клитора, скользнули дальше – туда, где Эльза оказалась горячей, влажной и живой.
Эльза что-то сдавленно пробормотала, уткнувшись лицом ему в шею – за шумом в ушах Габриэль не разобрал, что именно. Он дернул застежку на брюках так, что едва не сломал. Эльза казалась невесомой – пушинка, а не человек.
Габриэль снова взял ее так, как привык – резко, почти грубо, ощутив, как лоно, опаляющее своей нежностью, на мгновение сжалось, а потом расслабилось, пропуская его. Тонкий шелк платья с легким шелестом струился вниз, Эльза испуганно охватывала Габриэля ногами и изредка вздрагивала, должно быть, боясь упасть из его объятий.
– Пожалуйста, – шепот опалил ухо, заставив Габриэля замедлить ритм. – Пожалуйста, только не души меня…
– Не буду, – тоже шепотом ответил он и, целуя шею Эльзы, вдруг почувствовал себя упырем. Так, в сущности, и было – Эльза была живой, а он нет – но сейчас, в эту минуту, это уже не имело никакого значения.
– Не буду, – Габриэлю казалось, что он задыхается. Что воздух выходит из него с каждым движением. – Не буду, не бойся…
Пальцы Эльзы зарылись в его волосы. Объятие было настолько сильным и тесным, что Габриэлю казалось, что сердце девушки сейчас бьется в его груди. И в этот миг, когда разум помрачало нарастающим, почти болезненным наслаждением, Габриэль наконец-то чувствовал себя живым.
И он почувствовал, что Эльза изменилась. Теперь она обнимала его совсем по-другому, не так, как еще несколько минут назад – она словно не хотела разжимать руки. Ей будто на самом деле нравилось обнимать его, нравилось подаваться навстречу его движениям, она была доверчивой, нежной и сладкой до сумасшествия.
Перед глазами поплыли золотые и алые кольца. Эльза сдавленно зашипела, больно впилась пальцами в плечи Габриэля, и ее тело содрогнулось в пронзающей судороге за мгновение до того, как Габриэль вжался в нее и несколько долгих секунд вслушивался в тугую пульсацию семени.
Постепенно дрожь улеглась, Эльза расслабленно обмякла в его руках, и, поставив девушку на ноги, Габриэль обхватил ее лицо мокрыми ладонями и прижался лбом к горячему лбу. Шум в ушах утекал, невидимое море отступало, и прежняя жизнь наваливалась тяжелым душным брюхом. Но пока Эльза была рядом, Габриэль мог верить в то, что живет. Что низкое красное небо над нарциссовым полем существует только в его воображении.
Но взгляд Эльзы, подернутый пеленой страсти, постепенно становился прохладным и ясным, словно осеннее утро. И сейчас, глядя в ее лицо, Габриэль с невероятной горькой отчетливостью понимал, что может вылезти из шкуры вон – и все равно никогда не получит эту девушку по-настоящему.
Просто потому, что она была живой. А он – нет.
* * *
Ночь была уже совсем осенняя: глухая, темная. Шар фонаря за окном окружало туманом, откуда-то доносилось капанье воды, и казалось, что рассвет не наступит. Порой с улицы доносились шаги – проходила ночная стража. Эльза лежала под одеялом, свернувшись калачиком, и думала о том, что случилось днем.
Это были хорошие, чистые воспоминания. Эльза перебирала их с тем трепетом, с которым скряга или дракон рассматривает свои сокровища.
…Она вышла из магазина и, проводив взглядом курьера, который понес покупки по указанному адресу, решила выпить кофе в каком-нибудь из многочисленных ресторанчиков. Но стоило Эльзе сделать шаг, как в нее практически влетел высокий молодой человек в дорогом костюме и, совершенно бесцеремонно схватив ее в охапку, воскликнул:
– Эльза! Слава Богу, вы живы!
– Бен! – воскликнула Эльза, обняв его. На душе сразу же стало легко и светло, словно во мрак, окутавший Эльзу, вдруг ворвался солнечный луч, широкий и ясный. – Это вы!
– Это я, – Бен выпустил Эльзу и некоторое время стоял, держа ее за руки. – Господи, Эльза, вы не представляете, как я рад!
– С вами все в порядке? – спросила Эльза. После того, что говорил Габриэль, она могла ожидать всего, чего угодно. Конечно, Эльза не верила в то, что Бен имеет хоть малейшее отношение к взрыву, но что, если следствие решит, что прав Габриэль? Он ведь появился в Лесном Углу как раз в составе следственной группы…
– Все отлично, – беззаботно ответил Бен. Он предложил Эльзе руку, Эльза взяла его под локоть, и они неторопливо побрели в сторону парка. – Меня опросили в качестве свидетеля, записали показания, и на этом все закончилось. Вечером нашли остатки бомбы и увезли в столицу.
– Ужасно, – промолвила Эльза и вдруг горячо и искренне призналась: – Бен, я так рада вас встретить!
– А я-то! – воскликнул Бен. Они поднялись на веранду модного летнего кафе, уселись за столик, и Бен продолжал: – Я пошел к схрону сразу же, как только смог, а вас там не было. Я понял, что королевский палач вас забрал…
Эльза опустила глаза к столу. Упоминание о Габриэле показалось ей грозовой тучей, помрачившей солнечный день. Официант принес большой кофейник, чашки и традиционную плетеную корзину со сладкими бубликами, и Эльза подумала, насколько же это хорошо – просто сидеть рядом с милым добрым парнем, пить кофе и надеяться, что все еще будет так, как надо.
– Да, он меня забрал, – негромко откликнулась Эльза. – Мы вернулись сюда через артефакт.
– Ох! – Бен понимающе тряхнул растрепанной головой. Костюм выдавал в нем банкира и вообще солидного господина, но прическа все портила. – Этот артефакт для перемещений просто ужасен, правда? Меня со вчерашнего дня тошнит.
– Лучше путешествовать иначе, – с улыбкой согласилась Эльза. – Но я, наверно, никогда уже не смогу сесть в поезд…
Бен понимающе кивнул.
– Да, это вполне естественно, – ответил он и вдруг сказал: – Как же хорошо, что вы живы, Эльза. Я, признаться, боялся, что Привратник Смерти бросил вас в болото.
Рядом с этим Беном, каким-то сильным и нелепым одновременно, Эльза наконец-то почувствовала себя правильно. Ей было очень легко, ей не приходилось притворяться – она просто была собой и знала: Бен никогда не причинит ей боли. Никогда, ни при каких обстоятельствах.
А потом Привратник Смерти поднялся на веранду, и все очарование исчезло…
Эльза вздохнула и, сев в постели, угрюмо посмотрела в сторону спящего Габриэля. Сейчас Привратник Смерти не выглядел ни мрачным, ни угрожающим – просто молодой человек, который поседел раньше времени. Эльза жалела его – а как не жалеть? Он потерял родителей, прошел через такой ужас, что и вообразить страшно, он не мог стать кем-то другим потому, что ему не оставили шанса на изменение. Но кроме жалости, Эльзой по-прежнему владел страх – страх и понимание, что рядом с Привратником Смерти она становится кем-то другим, не собой. И этот кто-то другой ей не нравился.
Эльза бесшумно выскользнула из кровати и вышла в гостиную. Слуги спали, гостиную озарял мягкий свет крошечной лампы возле стола, зажженной на тот случай, если господам понадобится сесть в кресло и, например, почитать. На столе лежала стопка свежих газет – вчера их принес письмоноша вместе со стопкой посланий для королевского палача…
Эльза опустилась в кресло и взяла верхнюю газету из стопки – просто чтоб отвлечься от томительных странных мыслей. Когда она была в объятиях Привратника Смерти, то чувствовала себя птенцом, который пытается пробиться сквозь скорлупу…
Да и птенец ли? Может, дракон…
Первые страницы занимали статьи о политике и финансах – Эльза всегда пролистывала их, не вглядываясь ни в содержание, ни в дагерротипические снимки. Но сегодня она задержалась на портрете его величества Георга, который практически всерьез предполагал, что племянник имеет склонности к некрофилии. Король, заседавший с министрами, выглядел солидным и строгим, практически не имевшим отношения к тому семьянину, что беседовал с Эльзой в оранжерее.
Она перевернула несколько страниц – финансовые отчеты наверняка заинтересовали бы Бена, но у Эльзы было слишком мало финансов, чтоб вникать в экономические выкладки. А вот криминальную хронику Эльза обычно просматривала более внимательно – статьи о преступниках и отважных полицейских казались ей интересными.
«В больницу святого Лютера сегодня был доставлен господин Гектор Сандини с весьма интригующей раной, – прочла Эльза. – Неизвестный использовал артефакт из числа тех, которые применяются ветеринарами для кастрации скота, и оскопил свою жертву, полностью лишив ее мужественности. Сандини известен по всей столице как бретер, карточный шулер и охотник за женским полом, так что мы смеем полагать, что родители невинных дев сегодня рукоплещут тому неизвестному, который превратил знаменитого гуляку в кастрата».
Газета вздрогнула в руках и с шелестом опустилась на колени. Эльза вдруг почувствовала холод в животе, который сделал ее маленькой и слабой, бросив на несколько лет назад. Если тогда, брошенная и униженная, она чувствовала обиду и недоумение, то теперь ее охватило страхом.
Эльза прекрасно понимала, кто именно оскопил ее бывшего жениха. И это понимание было сильнее пощечины.
* * *
Габриэль проснулся от того, что в лицо ему прилетело что-то легкое и шуршащее. Он сел в постели, нервно тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и увидел лежащую на одеяле газету. Вот, значит, чем именно в него швырнули…
– Это ты сделал, – Эльза стояла рядом с кроватью, похожая на разгневанный призрак. – Ты.
– Что именно я сделал? – Габриэль прищурился на часы на стене, мысленно отметив, что такая Эльза, решительная и смелая, нравится ему еще сильнее. Теперь он видел в ней огонь, к которому хотелось прикоснуться.
Должно быть, широкоротый Беньямин клюнул именно на это. Не просто хорошенькая девушка, которую он спас и, как истинный герой, полюбил всем сердцем – в Эльзе таилось пламя.
– Кастрировал Сандини, – выдохнула Эльза. Габриэль невольно рассмеялся – вот оно что, история попала в газеты. Неудивительно, в столице бывает всякое, но гуляк тут прежде никто не холостил.
– Ну и что? – спросил Габриэль, вспомнив, как Сандини скорчился на полу. – Насколько мне известно, он тебя соблазнил, обобрал и бросил.
Лицо Эльзы дрогнуло, словно Габриэль сказал какую-то совершенно невероятную глупость. «Неужели у нее еще остались чувства к нему?» – устало подумал Габриэль.
– Дело не в этом, – сказала Эльза, и по ее лицу скользнула гримаса искреннего страдания. – Совсем не в этом. Разве ты не понимаешь?
Габриэль только руками развел.
– Нет, – честно ответил он. – Не вижу, в чем тут беда. Наказал твоего обидчика и не позволил ему унизить кого-то еще.
Эльза пристально посмотрела на него и печально сказала:
– А ты ведь и правда не понимаешь… – и это прозвучало настолько горько, что Габриэль невольно поежился. В спальне вдруг стало холодно и неуютно.
– Объясни, – искренне произнес он. – Я ведь и правда не знаю.
Эльза горько усмехнулась и отошла к окну.
– Ты очень жесток, Габриэль, – промолвила она. – И это совершенно неоправданная жестокость. Твоя работа имеет свои правила и принципы… но ты был не на работе. Ты его изувечил просто потому, что тебе это нравится. Ты так захотел.
Габриэль молчал. Эльза была права – он раскрошил руку банкиру и кастрировал Сандини потому, что привык решать проблемы именно так. Он не знал, зачем поступать по-другому.
И да, ему это нравилось. Он не получал удовольствия во время казней, но Габриэль испытал настоящее наслаждение после того, как преподал урок банковскому гнусу и поклоннику персиков.
– Да, – кивнул Габриэль. – Да, я так захотел. Этот человек соблазнил тебя, а потом выбросил, как старую тряпку. Но мерзавец и негодяй тут именно я, а Сандини ты жалеешь.
– Да! – воскликнула Эльза и обернулась к Габриэлю: в ее глазах стояли слезы. – Да, я его жалею! Как любого изуродованного человека, которому теперь жить дальше с этим уродством! – она провела по лицу ладонями и сказала уже тише: – Да, он меня обманул и бросил. Но я сумела его простить и не стала искать возмездия.
– Потому что Господь велел прощать? – равнодушно осведомился Габриэль.
Эльза кивнула.
– Потому что только Ему положено мстить за наши беды?
И Эльза снова кивнула. Габриэль устало улыбнулся и сказал:
– Вот я и пришел отомстить за твое горе. За больницу святой Магдалены, где ты смотрела в окно и не видела мира. Считай, что меня послал Господь, вот и все.
Эльза посмотрела на него с такой болью, что Габриэль снова вздрогнул. «Вот оно, – подумал он. – То самое, что не помогает мне сблизиться с людьми. Мы мыслим совершенно по-разному».
– Прекрати, – выдохнула Эльза. – Ты…
И замолчала. Ее лицо стало бледным и отрешенным. Габриэль не думал о том, что Эльза узнает об увечье Сандини, и, разумеется, ему и в голову не приходило, как она может отреагировать на такие новости.
Плясать от радости не стала бы, конечно, – но и стоять с таким похоронным видом тоже незачем.
– Что – я? – спросил Габриэль. Поднявшись с кровати, он подошел к Эльзе и опустил руки ей на плечи – она вздрогнула, но не отстранилась.
– Ты слишком жесток, Габриэль. Меня к тебе влечет, что скрывать, – промолвила Эльза, и было видно, что она честна и с ним, и с собой, но эта честность стоит ей невероятных усилий. – Но то, что ты делаешь, меня пугает и отталкивает.
– Не бойся меня, – прошептал Габриэль внезапно севшим голосом, и теплые девичьи плечи снова вздрогнули под его ладонями. – Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь.
– Я хочу тебе поверить, – откликнулась Эльза и обернулась к нему. На бледных щеках цвел румянец, а в глазах было настолько горькое выражение, что Габриэлю захотелось отвернуться. – Но ты тот, кто ты есть. И вряд ли ты станешь другим, Габриэль.
На миг Габриэлю почудилось, что он провалился в прошлое. Он увидел Красные комнаты, услышал сбивчивый шепот Анастази, которую швырнул на диван: сволочь, ты просто жестокая и расчетливая сволочь… тебе нравится причинять людям боль, потому что тогда они полностью в твоей власти…
Ему вдруг пронзительно, до боли в висках захотелось отправить Эльзу в ту квартирку, где она жила раньше. Сунуть в руки чек на тысячу золотых крон в качестве возмещения морального ущерба и забыть навсегда. Проще ходить раз в неделю в «Зеленый огонек» – там никто не пытается пробиваться к тому, что Габриэль называл своей душой. Проще остаться на нарциссовом поле под красным небом. Пусть Эльза живет, как захочет. Беньямин ауф Перес с готовностью поможет ей забыть это опасное приключение.
И в то же время Габриэль понимал, что предпочтет умереть, чем расстаться с этой девушкой. Сама того не ведая, она получила над ним власть – и Габриэль тоже не знал, как это случилось.
– Я королевский палач, Эльза, – произнес Габриэль. – Этого нельзя исправить, с этим можно только смириться.
Эльза всхлипнула. Кивнула.
– Ее величество говорила мне что-то в этом роде, – сказала она. – Я понимаю, но… Я не могу так.
Должно быть, Эльза собрала всю свою смелость, чтоб сказать об этом. Габриэль понимающе качнул головой и, подцепив кончиками пальцев маленький круглый подбородок, поднял к себе бледное девичье лицо и прикоснулся губами к мягким теплым губам.
Поцелуй был, словно удар плетью наотмашь, и, когда Габриэль отстранился, ему на мгновение показалось, что он падает в пропасть.
– Уезжай, Эльза, – выдохнул Габриэль, и не сразу понял, что он произнес именно эти слова. – Уезжай. Я пока еще могу тебя отпустить.
Эльза смотрела на него неотрывно. Ее взгляд был испуганным и испытующим, словно она не могла поверить, что услышала именно это.
– Если ты не можешь… – Габриэль сбился и начал снова: – Я вижу, что ты пытаешься. Но… Уезжай. Я боюсь тебя сломать.
Эльза дотронулась до его щеки и ничего не ответила. Сделала осторожный шаг назад и потом быстро направилась к дверям, словно хотела уйти прямо так, в чем была.
Габриэль закрыл глаза. Боль росла и росла, сбивая дыхание.
Потом он услышал, как хлопнула дверь.
