Текст книги "Девушка для Привратника Смерти (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– С этим вряд ли что-то можно сделать, – призналась Магда. – Ты можешь уйти с должности королевского палача. Ее величество тебя жалеет, она уговорит Георга. Но Эльза никогда не забудет, кем ты был, и что ты делал. И все твое прошлое всплывет при первой же вашей ссоре…

Габриэль понимал ее правоту, и от этого было только горше. Он вспомнил, как сегодня изменилось лицо Эльзы, когда появился письмоноша, и признался:

– Я хочу отказаться от нее, чтоб все было, как прежде. И не могу. Не знаю, чем, но она меня зацепила.

Ему вдруг стало почти по-детски обидно – настолько, что Габриэль опустил голову и стал внимательно рассматривать узор обивки, почти неразличимый в полумраке.

– Тем, что она живая, конечно же, – улыбнулась Магда. – Знаешь, почти все жены что-нибудь да припоминают своим мужьям. Не так посмотрел, не туда посмотрел, это забыл, то потерял – и все это было лет десять назад.

– Она мне не жена, – напомнил Габриэль. У него появилось неприятное ощущение, что его куда-то тянут за невидимую ниточку – тянут настолько уверенно и решительно, что он почти теряет способность к сопротивлению.

– Но вас обоих влечет друг к другу, – сказала Магда. – Чувством, что сильнее любви и привязанности. И вы оба пытаетесь с ним бороться…

– Я уже ничего не понимаю, – признался Габриэль. В висках медленно плавала боль, и ему сейчас хотелось просто отправиться домой, лечь спать и проспать несколько суток кряду. – Что мне делать?

– Ты уже делаешь, – мягко ответила Магда. – Ты все делаешь правильно. Просто рождаться и изменяться всегда больно, Габриэль. Когда ты это поймешь, станет легче.

Габриэль подумал, что ему очень хочется в это поверить. Оставалось лишь отвергнуть привычный скепсис и, возможно, прямо завтра отправиться к его величеству.

Рубить головы за измену королевской крови – все-таки лишнее. Мир изменился, и это пора признать и принять.

* * *

Бен постучал вечером, когда Эльза проводила последнюю пациентку, поужинала тем бесхитростным готовым ужином из ломтей картофеля, зелени и сарделек, что принес паренек-доставщик из «Кастрюли и луны», и готовилась ложиться спать.

Меньше всего ей хотелось думать о том, чем сейчас занимается Габриэль. Конечно, допрашивает тех, кого Бен совсем недавно считал своими друзьями – и допрашивает, используя все свои палаческие умения… Когда Эльза открыла дверь и увидела Бена, то ей сразу же стало очень легко и очень страшно.

Бену не надо было притворяться. Габриэль весь день делал над собой определенное усилие, и пусть он старался не показывать того, что испытывает неудобства, но Эльза все равно это чувствовала – чувствовала и испытывала какую-то странную вину, словно заставляла Габриэля делать что-то страшное или постыдное.

– Вы обещали дать мне время, – прошептала Эльза. Невольно сделав несколько шагов назад, она позволила Бену войти в квартиру.

– Мне нужно было вас увидеть, – тоже шепотом ответил Бен. – Я не замышляю ничего дурного, поверьте. Просто хочу побыть с вами несколько минут.

В коридоре было почти темно – свет, выбивавшийся из гостиной, не рассеивал мрак, и Эльзе казалось, что они с Беном находятся не здесь, а в каком-то нереальном мире.

– Это неправильно, – выдохнула Эльза. – Бен, это совсем неправильно. Я встречаюсь с Привратником Смерти и собираюсь быть ему верной до того момента, пока все не определится…

Она сказала это и почувствовала, что слова прозвучали неправильно и фальшиво, словно Эльза обманывала и Бена, и Габриэля, и себя.

– Я просто хотел вас увидеть, – ответил Бен с прежним теплом. Эльза почувствовала прикосновение его руки к запястью. – Это ни к чему вас не обязывает, Эльза. Не волнуйтесь.

– Почему я? – спросила Эльза. Видит Бог, сейчас в ней не было ничего особенного. Просто девушка, которая зарабатывает на хлеб и пытается выжить. Она почти ничем не отличалась от остальных девушек, живущих в Нижних Варакушах. Она больше не была той Эльзой с открытой и доверчивой душой, которая пела в родительском доме и была уверена, что мир вокруг нее удивителен, прекрасен и полон чудес.

В Эльзу из прошлого можно было влюбиться. В нынешней Эльзе не было ничего особенного, и она прекрасно это понимала.

– Потому что в вас есть свет, – ответил Бен, и сейчас, в темной прихожей, это прозвучало особенно трепетно и нежно. – Я знаю, что в вас скрыта и нежность, и тепло, и добрая душа. Вы умеете любить, верить и прощать.

Эльзе захотелось рассмеяться со всей возможной горечью.

– Ох, Бен! – чужие руки мягко держали ее запястья, и Эльзе не хотелось, чтоб Бен выпустил их. – Ну почему вы так решили…

– Хотя бы потому, что вы согласились на отношения с королевским палачом, чтоб спасти меня, – ответил Бен и добавил: – Магда рассказала мне о том, что случилось тогда в лесу, решила, что я должен знать.

Эльза едва не рассмеялась – настолько наивно и по-доброму это прозвучало.

– Ну что вы, Бен… – ответила она. – В этом нет ничего неожиданного. Так поступила бы любая…

– Нет, – уверенно произнес Бен. – Магда сказала, что вам следовало бы попытаться убежать. Я ведь вам никто, просто случайный знакомый. А ради таких никто не станет рисковать собой.

– Ну что вы! – воскликнула Эльза. Ей захотелось закрыть Бену рот ладонью, чтоб он не говорил таких ужасных вещей. – Это ужасно, так нельзя поступать…

Бен негромко рассмеялся.

– Ну вот, а вы еще спрашиваете, за что вас можно полюбить, – промолвил он. – Именно за это, Эльза. А знаете, – Бен вдруг рассмеялся, словно вспомнил о чем-то важном, – у меня есть для вас подарок.

– Ох, не стоило… – ответила Эльза. Ей было невероятно стыдно и неловко держать Бена в коридоре, но Эльзе казалось, что если она предложит Бену пройти в гостиную, то случится что-то ужасное. Но Бен запустил руку в карман, извлек свой подарок, и Эльза ахнула, забыв обо всем.

На тоненькой серебряной цепочке висела звезда. Прихожую озарило ярким бело-голубым светом, который не обжигал глаз, но освещал все так, словно на улице был ясный день. Эльза не могла отвести взгляда: она видела, что звезда заточена в маленький стеклянный шарик, что по стенам плывут разноцветные брызги света, и Эльзе казалось, что звезда отправляет ее в прошлое, туда, где все еще было хорошо, где было место для чистоты и невинности.

– Боже мой, Бен… – только и смогла прошептать Эльза. – Что это?

– Звезда Магриба, – ответил Бен. Он улыбался какой-то светлой, почти ребяческой улыбкой, не отводя взгляда от подарка. – Природный артефакт с Дальнего Восхода. Говорят, чем глубже тьма, тем ярче он светит. Пусть он поможет вам принять правильные решения… какими бы они ни были.

Эльза осторожно расстегнула цепочку и надела артефакт на шею. Прикоснувшись к коже, звезда медленно угасла, но Эльза понимала, что стеклянный шарик нальется огнем, как только это потребуется. Это было чудо – самое настоящее чудо.

– Спасибо вам, – сказала Эльза и благодарно сжала руку Бена. Вокруг них снова сгустилась вечерняя мгла, но теперь ее наполняло волшебство.

– Не за что, – откликнулся Бен, и Эльза почувствовала, что он улыбается. – Доброй ночи, Эльза. Он навевает хорошие сны.

Потом Бен ушел, и Эльза, подойдя к окну, смотрела, как он идет по улице. С Беном было хорошо и спокойно, но в то же время Эльза понимала, что Бен прекрасно проживет и без нее. В его жизни нет страшных вещей, с которыми надо бороться. Эльзе не придется протягивать ему руку, чтоб удержать от падения – просто потому, что он не падает.

В этом-то и была вся разница между ним и Габриэлем. Она, Эльза, нужнее тому, у кого пепелище в душе.

Глава 7

День казни выдался солнечным и ярким. Мир вокруг был больше похож на раннее лето, чем на уверенно вступающую в свои права осень. Неторопливо шагая по запруженным народом улицам, Эльза думала о том, что меньше всего хочет смотреть на казнь и работу Габриэля. Впрочем, остальные жители столицы придерживались другого мнения. Зрелище, которое должно было развернуться через час на центральной площади, казалось желанным и будоражащим нервы. На каждом углу продавались сувениры, посвященные казни преступников, и Эльза поймала обрывок разговора двух совсем юных девушек:

– Клочок кожи казнимого обладает магической силой, – со знанием дела говорила одна из них. – Мама дала мне серебряную полукруну, я куплю. Если хранить в кошельке, то деньги не переведутся.

Некоторое время Эльза была вынуждена идти за этими девушками – чем ближе к площади, тем теснее становилось.

– Как же он мне нравится! – каким-то экзальтированным тоном сказала вторая девушка.

– Кто?

– Королевский палач, конечно, – девушка посмотрела на подругу, как на полную дурочку. – Такой решительный, такой сильный… Настоящий мужчина! А как он поступил с тем гулякой? Отец прочитал статью и зааплодировал.

На ближайшем перекрестке толпа унесла девиц в сторону, и Эльза невольно вздохнула с облегчением.

Суд был очень быстрым и безжалостным. Троих организаторов взрыва приговорили к смертной казни, остальных членов подполья – к ссылке, и Эльза с невольной благодарностью думала о Габриэле, который легким движением руки сделал Бена человеком короля. Будь иначе, Бен сейчас бы трясся в тюремном вагоне, ехал бы на Крайний север, где никогда не тает снег, а духи зимы обретают обличье медведей.

– Миледи, купите открытку на память!

– А вот орехи в меду, кому орехи в меду!

День казни стал праздником – Эльзе казалось, что не ко времени наступила Пасха. Люди выглядели счастливыми, вынесенный приговор устроил всех. Эльза шла к площади и не знала, о чем думает. Мысли кружились в голове, словно снежинки в метели, и она никак не могла сосредоточиться на чем-то одном.

Площадь уже была запружена народом, и помощники палача готовили все необходимое для казни. «Неужели все эти люди действительно хотят увидеть, как с кого-то будут снимать кожу?» – подумала Эльза и сама ответила на свой вопрос: да, хотят. И это было правильно. Те, кого через час приведут на этот помост, не орехи крали – они с отменным равнодушием взорвали поезд, полный людей.

Они заслужили то, что с ними произойдет.

Поднявшись на цыпочки и заслонив глаза ладонью от слепящего солнца, Эльза увидела Габриэля: он стоял на помосте и скрупулезно изучал инструменты в пасти огромного ящика. Вот какой-то толстый господин, пыхтя и тяжело дыша, поднялся на помост и начал о чем-то говорить с королевским палачом, то и дело вытирая потный лоб скомканным носовым платком. Габриэль слушал, понимающе кивал, и в итоге толстяк с крайне довольным видом начал спускаться по лесенке.

На то, чтоб добраться до помоста, у Эльзы ушла четверть часа. От свежеструганных досок остро пахло смолой, но Эльзе чудилось, что сквозь этот легкий холодный запах пробивается аромат нарциссов. Габриэля тут не было – сюда пришла Смерть и встала рядом со своим Привратником, взяв его за руки.

– Габриэль! – окликнула Эльза королевского палача. Габриэль оторвался от своего ящика и, увидев Эльзу, изменился в лице. Быстро спустившись по ступенькам, он подхватил Эльзу за руку и нырнул в узкую дверь, ведущую куда-то под помост.

Почему-то здесь было тихо. Очень тихо, несмотря на то, что совсем рядом бесновалась толпа, предвкушающая невероятное зрелище.

– Тебе не следовало приходить, – мягко сказал Габриэль, осторожно поглаживая Эльзу по щеке. – Это страшно.

Сейчас, когда он стоял вплотную, Эльза видела его глаза – темные, погруженные куда-то в себя. Может быть, Габриэль смотрел на Эльзу и видел Смерть.

– Я пришла для тебя, – откликнулась Эльза и сжала его руку. – Помнишь, ты говорил, что тебе надо, чтоб кто-то был рядом. Вот я и пришла.

– Я рад, – откликнулся Габриэль. – Но все-таки ты не должна на это смотреть. Поезжай домой, я приеду часам к шести…

– Я буду здесь, – твердо сказала Эльза, – но смотреть не стану. Встану так, чтоб ничего не видеть… и ты будешь знать, что не один.

Для того, чтоб поцеловать его, ей снова пришлось встать на цыпочки…

Приговоренных привезли через полчаса. Стоя возле помоста, Эльза видела, как расступается толпа, пропуская телегу с людьми. Глядя в белые лица осужденных, Эльза не могла сказать, какого возраста и пола эти люди в белых балахонах – настолько они были изувечены каким-то запредельным ужасом. Эльза не знала, что пугает их больше: смерть, или то, насколько она будет мучительной.

«Они не думали о людях в поезде», – сказала себе Эльза. Но ее все равно охватило незнакомым чувством, похожим на страх и бывшим сильнее любого страха. Солдаты, сопровождавшие осужденных, втащили троицу на эшафот – они проходили мимо Эльзы, и она наконец-то смогла их рассмотреть. Три тени, смотревшие в лицо смерти, когда-то были красивыми, сильными мужчинами, которые считали, что цель оправдывает средства. Эльза пробовала найти в себе что-то, похожее на ненависть – и не могла. Зато все остальные собравшиеся на площади бесновались и кричали, в осужденных летели комья грязи и сора, и кто-то совсем рядом с Эльзой хрипло проорал:

– Вытащи из них требуху, барин!

В ящике для инструментов хищно сверкнул металл. Осужденных закрепили на специально подготовленных для казни устройствах, позволявших видеть процесс снятия кожи во всех деталях, и Габриэль, скинув на руки помощника свой пиджак, стал аккуратно заворачивать рукава белоснежной рубашки. Он скользнул взглядом по толпе на площади, и Эльзе показалось, что он ищет ее лицо.

– Я здесь, – прошептала она, прекрасно понимая, что Габриэль ее не услышит. – Я здесь, Габриэль.

– Именем закона! – глашатай развернул лист бумаги, украшенный полудюжиной печатей. – Его величество Георг, Божией милостью и волей король и владыка, приговаривает сих троих, Анхеля ауф Гиттера, Макса ауф Тодта и Виктора ауф Морана, к смертной казни…

В ушах зашумело. Эльза опустила глаза. В памяти мелькнул тот день, когда они с Габриэлем кормили оленей в парке. Неужели в одном мире могут существовать жестокие мерзавцы, людская боль и слезы – и олени, любовь, тепло, нежность? Неужели они могут быть в одном человеке?

Глашатай спустился с эшафота, и Габриэль с совершенно невозмутимым выражением лица прошел к стойке с мечами. Их выставили здесь не для того, чтоб рубить головы осужденным – они заслужили более страшную участь, и дюжина тяжелых мечей была лишь демонстрацией возможностей палача. И, когда Габриэль бесшумно снял со стойки черный двуручный меч, люди на площади дружно ахнули.

Эльза чуть ли не до крови закусила костяшку указательного пальца, чтоб не закричать. Помощники палача сразу поняли, куда дует ветер, и сделали шаг в сторону Габриэля, но тот с какой-то беспечной легкостью крутанул меч в руке, и помощники отступили, разумно предпочитая не связываться.

Габриэль каким-то плавным, скользящим шагом двинулся к первому осужденному. Тот из помощников, который был поумнее прочих, выхватил из-под столика с инструментами большую корзину.

Эльза зажмурилась. Площадь затопило тишиной, и в этой тишине отчетливо прозвучал короткий вскрик осужденного, а затем – тонкий свист меча. Что-то хрупнуло, а затем с глухим стуком упало на помост.

Эльза открыла глаза и увидела, что Габриэль стоит на помосте с мечом в правой руке и с отрубленной головой в левой. Толпу накрыло ликующими воплями, люди рядом с Эльзой кричали и радовались. Пусть осужденный был казнен не так, как планировалось – но он был казнен.

Голова полетела в расторопно подставленную корзину. Лицо Габриэля было спокойным и равнодушным, словно он рубил капусту, а не головы. Он безразличным взглядом посмотрел на людей на площади и шагнул к следующему осужденному.

Через четверть часа все было закончено. Габриэль вернул меч на стойку, спокойно спустился с эшафота – когда солдаты, сопровождавшие осужденных, подошли к нему и взяли в круг, он лишь кивнул и двинулся с ними к дворцу.

* * *

В родстве с королем есть свои преимущества.

Например, если вас арестуют за неподчинение его величеству, то вы будете сидеть не в каземате, а в собственных покоях. Конечно, у дверей поставят караул с приказанием стрелять на поражение при малейшем сопротивлении, но это уже мелочи. Вы можете переписываться с друзьями, принимать гостей и питаться не тюремной баландой, а своей привычной едой.

Чем не рай?

Габриэль никогда не слышал, чтоб король так кричал. Его величество утратил все внутреннее спокойствие и самообладание, он орал так, что любой портовый грузчик умер бы от зависти, и в итоге отходил строптивого племянника тростью. Габриэль не сопротивлялся: упал после третьего удара, подтянул колени к животу, свернувшись в позу эмбриона, и стал вспоминать оленей, пытаясь закрыть голову.

Почему-то от этого становилось легче.

Потом, когда король относительно успокоился, а лейб-медик привел Габриэля в чувство, последовал естественный вопрос:

– И какого дьявола ты так поступил?

Габриэль хотел было пожать плечами и не отвечать, но в итоге все-таки ответил:

– Их надо было казнить. Я казнил.

Его величество вынул из кармана платок и провел по вспотевшему лбу.

– Ты совсем ума лишился, – предположил он и, охнув, сокрушенно покачал головой. – Бунт королевского палача, надо же. Что с тобой делать?

Габриэль только руками развел.

– Найти нового Привратника Смерти? – предположил он. – Чтоб он меня казнил? У нас и без того казнят за всякий вздор, ну и меня уж заодно приберут…

Брови короля взлетели вверх от удивления. Он поднялся с кресла, подошел и положил тяжелую ладонь на голову Габриэля.

– Бредишь, – твердо сказал король и вздохнул: – Господи, только помешанного палача нам тут недоставало…

Габриэль вдруг подумал, что это шанс. Безумцы имеют редкую привилегию говорить правду.

– Дядя, ну это ведь и правда безумие, – произнес он. – Мы живем в век дирижаблей и поездов, в эпоху торжества науки и нового человека. А я снял голову с Альмы за то, что она изменила мужу. И должен был освежевать тех троих, как свиней.

Государь презрительно фыркнул.

– Они и были свиньи. Забыл, за что их осудили?

Габриэль помнил. В памяти мелькнуло лицо бедной Ивис, которая могла бы сейчас ехать на каторгу.

– Я ведь не предлагаю их отпустить, – мягко заметил он. – Пусть будет казнь, если человек виновен. Но снимать с людей кожу – это бесчеловечно, мы тогда становимся ничем не лучше убийц. Жестокость ради жестокости неугодна Господу, если изволите.

Король действительно смотрел на Габриэля, как на помешанного.

– Очень странно слышать это именно от тебя, – произнес он. Габриэль улыбнулся и ответил:

– Просто я разбираюсь в этом лучше всех, ваше величество.

И теперь он сидел в своих покоях, пил крепкий кофе и думал, кто отважится появиться здесь первым. Вечером, оставшись в одиночестве, Габриэль первым делом отправил записку к Эльзе: жив, здоров, под домашним арестом, ни о чем не волнуйся. Когда он уже погасил свет и лег в кровать, прибежал письмоноша с ответом, написанным на листке из девичьего блокнота беглым легким почерком:

«Габриэль, я верю, что все будет хорошо. Ты поступил очень правильно. Ничего не бойся. Я буду за тебя молиться, я тебя люблю. Приеду утром, надеюсь, меня пропустят».

Это признание настолько задело Габриэля, скользнув по самым глубинным струнам его души, что он не сомкнул глаз до рассвета.

Но первым гостем оказалась не Эльза, а Беньямин ауф Перес – он пришел как раз тогда, когда прислуга накрыла на стол, и сонный Габриэль налил себе первую чашку кофе. Молодой ауф Перес выглядел невероятно решительным – словно полководец, готовый отправить своих солдат в смертельную битву и победить любой, даже самой страшной ценой.

– Не ожидал вас увидеть, – признался Габриэль. Ему вдруг подумалось, что одного движения вот этого серебряного ножа, лежащего возле масленки, хватит, чтоб отправить незваного гостя на тот свет. Вот только Эльза никогда этого не простит. И ее признание останется лишь словами на бумаге.

Это его остановило.

– Я пришел к Вере, – признался Бен. Габриэль указал на кресло за столом, и незваный гость уселся.

– Веры здесь нет, как видите, – улыбнулся Габриэль и придвинул к Бену чашку кофе. – Ее покои в шестом крыле, рядом с ее высочеством Августой. Чем я могу вам помочь?

Он видел, что его доброжелательное спокойствие и любезность выводят Бена из себя. Похоже, пламенный революционер был готов к дуэли или драке – но не к разговору джентльменов.

– Я понял, каков ваш план, – сухо сообщил Бен. – Магда добавила детали… и могу сказать, что вы очень хитрый сукин сын.

Габриэль равнодушно подумал, что это ругательство можно воспринимать как комплимент.

– И в чем же мой план? – поинтересовался он, мельком подумав о красавице Магде, которая прячет идеальное лицо под фарфоровой скорлупой.

– Знаете, я недавно читал книгу о душевнобольных особого рода. О психопатах, – сообщил Бен, не притронувшись к кофе. Должно быть, подозревал, что Габриэль каким-то образом успел добавить в чашку яд. – И меня заинтересовало то, что в жизни и любви они действуют по определенной модели. Есть схема.

Габриэль понимающе кивнул.

– Да, об этом говорят криминалисты, – согласился он. – Преступники с душевными расстройствами придерживаются плана. Но как вы приложили эту схему ко мне и Эльзе?

Бен усмехнулся.

– Начнем с того, что вы обаятельны и богаты, – сказал он. – Вы таинственны. Разумеется, молодая и неопытная девушка почувствовала влечение – сильные мужчины всегда влекут. Но ваша жестокость ее отталкивала – и продолжает отталкивать. Эльзе страшно, и вы это видели, но шантажом заставили ее стать вашей любовницей. Вы понимали, что она никогда не отдаст человека на верную смерть. Ну а чтоб она не сопротивлялась, вы подсадили ее на крючок.

В груди почему-то стало холодно. Очень холодно. Габриэль с трудом сохранил невозмутимое выражение лица – зато Бен был возбужден. «Кто дергается – тот проиграл», кажется, так говаривал прежний Привратник Смерти.

– И что за крючок?

– Вы отпустили ее, – произнес Бен. – Вы дали ей все основания считать, что она свободна в своем выборе. Отпустили и принялись себя убивать – настолько нарочито и пугающе, что ваша тетушка отправилась к Эльзе. Вы бы, конечно, не покончили с собой, но все плохо, и вас надо спасать… а юные девушки очень любят спасать несчастных и заблудших. В той книге, которую я читал, эту часть схемы называли «Жена ссыльного». Посмотри, Эльза, до чего он дошел без тебя. Он один не сможет. Да еще и королева просит костоправшу – как тут сопротивляться? Так вы загнали крюк ей под ребро, теперь она уже не спрыгнет. Никуда не денется. Знаете, почему?

Лед охватывал Габриэля все крепче. На миг ему показалось, что он теряет способность дышать, и воздух вязнет в легких. Бен оказался умницей, он был удивительно прав.

– Не знаю, – откликнулся Габриэль. – Почему?

– Потому что у нее есть стыд и совесть. И она никогда не оставит того, кто нуждается в ней, – с горечью сказал Бен. – Теперь она ваша и никуда не денется. А вы еще и сахарку добавили, были с ней невероятно милым, пусть и скучали при этом. Просто ради того, чтоб Эльза думала, будто имеет для вас какое-то значение. Будто ее мнение что-то значит. Но все это лишь выгодная вам иллюзия, – Бен сделал паузу и сказал: – И думаю я только об одном… есть ли совесть у вас, господин ауф Вилберн?

Габриэль криво усмехнулся. Все его самообладание исчезло.

– Полагаю, вы прекрасно знаете ответ, господин ауф Перес, – произнес он, небрежно крутя в пальцах нож для масла.

– Я думал, что знаю. Но вчера вы самовольно изменили ход казни, и я начал думать, что во многом заблуждаюсь по вашему поводу. Возможно, вы не равнодушный и холодный убийца. Возможно, вы еще можете стать человеком.

Бен начал раздражать, как нудная зубная боль. Что бы ему не волочиться за Верой? Габриэль с удовольствием принял бы участие в счастливом устройстве их брака…

– Что вам нужно, господин ауф Перес? – устало спросил Габриэль, понимая, что проигрывает, и не имея сил все исправить.

– Оставьте Эльзу, – твердо сказал Бен. – Оставьте ее, дайте ей жить нормальной жизнью, а не балансировать на лезвии.

– Я ее люблю. А она меня.

– Это не любовь, – с прежней твердостью вымолвил Бен. – Это насилие. Вы скоро наиграетесь и выбросите ее вон. Где ваши жены, Габриэль?

Габриэль откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Интересно, как много Магда рассказала брату? И зачем? Неужели хочет, чтоб Бен тоже лежал под нарциссами? Это ведь совсем несложно устроить, причем сделать все так, что Габриэля никто не заподозрит.

И Эльза ничего не узнает.

– Уходите, Бен, – усмехнулся Габриэль. – Если бы Эльза хотела быть с вами, то она уже давно была бы. Я не держу ее.

Бен неприятно ухмыльнулся – так, словно видел Габриэля насквозь.

– Конечно. Шантаж смертью друга – это и есть «не держу». Вы прекрасно меняете тему, господин ауф Вилберн. Но Эльзе нужен человек, а не палач и манипулятор.

Габриэль сжал нож настолько сильно, что витая рукоятка вмялась в ладонь чуть не до крови.

– Всего доброго, – сказал он, собрав все силы, чтоб его голос прозвучал максимально вежливо и деликатно.

И Бен ушел, не подозревая, насколько близко был к собственной смерти. Некоторое время Габриэль задумчиво сидел за столом, представляя отрубленную голову Бена в корзине, а затем произнес:

– Человек… Интересно, как это можно устроить.

* * *

Магда пришла ровно в шесть вечера.

Глядя на гостью, которую охрана впустила в его покои, Габриэль думал о том, насколько легко женщина может изменить свою внешность. Маска была снята, седые волосы убраны под золотистый тюрбан, и девушка, севшая в одно из кресел, теперь ничем не напоминала пророчицу и целительницу, известную по всей стране. Сейчас, когда Магда была рядом, Габриэль понимал, что его замысел вполне может увенчаться успехом.

Эльза появилась ровно в полдень – ничего не говоря, она просто обняла Габриэля и уткнулась лицом в его плечо. Габриэль растерянно обнял ее и подумал, что Бен, возможно, прав. Возможно, Габриэль действительно безумен – каким ему еще быть при его работе? – но даже в безумии он не причинит Эльзе вреда. Это было самым главным.

– Ты человек, – услышал он негромкий, едва различимый шепот. – Ты не Привратник Смерти, ты человек…

Габриэль отстранил Эльзу от себя и, глядя в покрасневшее заплаканное лицо, ответил:

– Все хорошо, Эльза. Все хорошо. Король сейчас успокоится, и все разрешится.

Потом они сели рядом на диване, и Эльза призналась:

– Я очень испугалась, когда тебя увели. Я думала, что больше тебя не увижу.

Габриэль ободряюще улыбнулся. Снова обнял ее за плечи. Если то тепло, которое сейчас наполняло их, не было любовью, то что такое тогда любовь? Какая она тогда? И есть ли вообще?

– Я понимал, на что иду, – сказал Габриэль. Он старался держаться бодрее и уверенней, чтоб Эльза убедилась, что все в относительном порядке и перестала переживать. – Они заслужили смерть, и они ее получили.

– Ты все сделал правильно, – сказала Эльза, сжав его руку. – Ты меняешься, Габриэль. Раньше я видела в тебе… – она замялась, пытаясь правильно подобрать слова. – Просто механизм, который делает свою работу и не думает о ней. Но теперь ты другой.

Габриэлю вдруг захотелось рассказать ей об Ивис – но он не стал. Эльза могла бы подумать, что он хвалится и набивает себе цену, а Бен непременно решил бы, что Габриэль манипулирует девушкой в своих целях.

Впрочем, какое ему дело до того, что о нем подумает Бен? Молодой ауф Перес просто зацепил его, умудрившись задеть по больному – но это пройдет. Это обязательно пройдет, король перекипит и сменит гнев на милость, и тогда он сможет окончательно определить свою судьбу с Эльзой.

– Это ты сделала меня таким, – признался Габриэль, и это действительно было так…

И теперь, сидя напротив Магды, Габриэль чувствовал, что его жизнь действительно готова измениться – как в тот день, когда он попал в Прорыв. Тогда он утратил все, что у него было, и сейчас понимал, что тоже стоит на пороге потерь.

– Мне всегда было интересно, – задумчиво произнес Габриэль, – как именно попадание в Прорыв меняет человека так, что он становится Привратником Смерти. Мой наставник мало говорил об этом, а других Привратников, кроме тебя, я не знаю.

Магда лениво крутила пустой мундштук в тонких, унизанных перстнями пальцах.

– Мы как бы делимся на два мира, – ответила она. – И наша суть зависит от того, в какую именно часть мира духов мы попадаем. Сам видишь, хорошего там мало. Я единственный Привратник, который не стал машиной для убийств.

Габриэль невольно поежился. Марта видела его насквозь и не держала язык за зубами, рассказав брату всю чужую подноготную. Интересно, доложила ли она Бену о том, как Габриэль поступил с Ивис?

Ему хотелось рассердиться – но Габриэль чувствовал только ленивое спокойствие и желание разобраться с тем планом, который пришел ему в голову.

– Нужно понять, как оттуда окончательно вернуться, – сказал он. – Я считаю, что это принципиально решаемая задача, и… – Габриэль сделал паузу и твердо закончил фразу: – Я хочу, чтоб ты помогла мне. Конечно, ты поддерживаешь брата, но поверь: все, что я намереваюсь сделать, я сделаю ради счастья Эльзы.

Магда пристально посмотрела на него, и Габриэль ощутил этот взгляд как прикосновение к лицу мягких, но очень сильных пальцев. Магда беззастенчиво рылась в его голове, по ее губам скользила какая-то непонятная, отстраненная улыбка, и Габриэль не сопротивлялся. Он понимал, что сейчас, в эту минуту, надо быть максимально открытым. От этого зависит будущее.

– Мой брат глубоко несчастный человек, – призналась Магда, и наваждение исчезло. Габриэль вздохнул с облегчением: он снова был собой, и его разум был свободен от чужого влияния. Несчастья Бена ауф Переса были ему глубоко безразличны, но Габриэль все-таки придал лицу внимательное и серьезное выражение.

– В чем же его несчастье? – спросил он, стараясь избегать язвительности. – В том, что девушка его не любит?

Магда печально усмехнулась.

– Жизнь рядом с Привратником Смерти налагает на людей особый отпечаток, – сказала она. – Даже если Привратник никого не казнит. Как тебя учили убивать, Габриэль?

Он пожал плечами. В памяти мелькнул старый двор, открытая клетка с толстыми кроликами и стойка с мечами.

– Как всех рыцарей в прежние времена, – ответил Габриэль. – На животных. Я прекрасно забиваю кроликов, овец и свиней. Если ты уверена, что хочешь об этом послушать…

Магда неопределенно пожала плечами.

– Я тоже умею забивать кроликов. Какое-то время мы жили с Беном в деревне, там невольно получишь самые разные навыки.

Почему-то Габриэль совершенно этому не удивился.

– Как ты думаешь, что случится, если Привратник Смерти попадет в очередной Прорыв? – спросил он.

А вот тут Магда побледнела. Ее лицо окаменело – наконец-то гостья стала испытывать настоящие чувства. Страх преобладал.