Текст книги "Карты Любви : Священник (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Я хочу разрушить тебя, Делайла.

– Боже, да, – ее рука прижимается к перегородке, а пальцы впиваются в сетку, словно она может дотянуться до меня.

Черт. Я прижимаю свободную ладонь к ее, наша кожа соприкасается сквозь сетку. Ее прикосновение, эта маленькая заминка в голосе, образы, которыми ее слова заполнили мой разум... все это вместе стягивается в тугое напряжение, достигая кульминации и вырываясь наружу. Теплая жидкость просачивается через мои пальцы, и я стискиваю зубы, сдерживая стон. Я только что кончил от своей руки... на исповеди. Это извращение даже по моим меркам.

Наши ладони прижаты друг к другу в течении долгого времени, до тех пор, пока я, наконец, не позволяю своим пальцем скользнуть вниз. У меня нет другого выхода, кроме как застегнуть ширинку и встать.

– До свидания, Делайла, – говорю я, не в силах сдержать ухмылку на лице.

– До свидания, Отец, – ее слова не должны звучать так сексуально, но все было именно так. Эта девчонка – замаскированный дьявол, и, боже, как я хочу ее.

Глава 14

Делайла

Выйдя из церкви, я ощущаю, как свежий воздух касается моих разгоряченных щек. Обойдя здание, я оказываюсь в тени кладбища. Я не замечаю человека перед собой, пока не сталкиваюсь с твердой грудью.

– Простите, – бормочу я, поднимая глаза. Мне хватает нескольких секунд, чтобы узнать взгляд шоколадных глаз Нейта, сфокусированный на мне. – Нейт? Что ты тут делаешь?

– Я могу спросить тебя то же самое.

Хмурясь, я осматриваюсь вокруг и замечаю его машину, припаркованную на обочине позади нас. – Как ты узнал, что я здесь?

– Я следил за тобой.

– Ты... – мои глаза распахиваются от удивления, а руки слегка трясутся, и я прячу их в карманы. – Я приехала сюда на автобусе, – говорю я это больше себе, чем ему. Он молчит, позволяя мне собрать весь паззл в единое целое. Он следовал за автобусом. И тогда мое сердце уходит вниз. Возможно ли, что он слышал мою исповедь?

Я смотрю на его стиснутые кулаки, напряженные плечи и плотно сжатые губы. Потянувшись, он хватает меня за руку и тащит к машине. Я настолько испуганна, что никак не реагирую, пока не оказываюсь в машине, и он трогается с места. Его пальцы держатся за руль с такой силой, что костяшки побелели. Он заводит двигатель и вклинивается в лондонское движение. Шины визжат, когда он выруливает за угол, не сбавляя скорости.

– Нейт, ты пугаешь меня, – шепчу я.

Он смеется.

– О, дорогая, ты даже не представляешь.

Мы останавливаемся возле его жилого комплекса. Я была здесь всего пару раз, но прямо сейчас я бы предпочла оказаться где-нибудь в другом месте. Я пробую открыть дверцу, но она не поддается. Он бросает мне зловещую ухмылку, прежде чем выйти и обойти капот. Я выдернута из машины с такой силой, что он выкручивает мне запястье, и я вскрикиваю.

– Нейт!

– Закрой рот, – рычит он, толкая меня к зданию. Мое сердце колотится с такой силой, что я начинаю задыхаться. Я сопротивляюсь, когда он начинает впихивать меня в лифт, но все тщетно. Если я закричу, кто-нибудь поможет мне? Или это только еще больше разозлит его? У меня нет времени раздумывать. Мы уже возле двери его квартиры, и в следующее мгновение оказываемся внутри. Теперь я сама по себе.

Я медленно пячусь от него, и он хищно следует за мной.

– Ты думала, что сможешь действовать за моей спиной? – рычит он, и его лицо искажается от ярости. Я молчу, чтобы еще больше не выводить его из себя. – С этим чертовым священником? – он склоняет голову набок. – Ты думала, я не узнаю, что происходит в этой церкви? Ты пытаешься избавиться от меня, да, Лайла? Думала, сможешь подняться выше? Все это "я чувствую себя такой виноватой" просто чушь собачья! Хочешь наебать меня? – Вся его речь похожа на бред сумасшедшего.

Мое молчание, похоже, злит его еще больше, он бросается на меня, хватая за горло, и толкает на кофейный столик. Мои ноги подкашиваются, и я спиной подаюсь назад, зависая над деревянной поверхностью. Каждую частичку моего сознания охватывает ужас, я беспомощно ловлю ртом воздух, выдыхая в ответ звуки, похожие на сдавленное рыдание. – Пытаешься порвать со мной... пытаешься кинуть меня, – его пальцы еще сильнее сдавливают мое горло, и слезы текут по моим вискам. Черные пятна застилают глаза, и я знаю, он убьет меня. Именно этого я и заслуживаю, верно?

– Ты моя! – орет он, отпуская меня. Я делаю глубокий вдох, такое чувство, словно что-то врезалось мне в лицо, и на мгновение я не могу видеть. Боль пронзает мою щеку, перед глазами все плывет, а затем становится черным.

Когда я прихожу в себя, то вижу Нейта, нервно расхаживающего по комнате.

– Блять! – кричит он, проводя обеими руками по волосам. У меня кружится голова, в ушах звонит так громко, что я могу слышать только собственное дыхание. Вся левая сторона лица словно в огне, а мой рот наполняет металлический вкус. Он хочет убить меня. Хочет уничтожить меня. Эта мысль крутится в голове, и включается режим выживания. Повернувшись, я падаю на четвереньки. Я смотрю, как тяжелые капли крови капают передо мной. Кап, кап, кап. Я оставляю за собой ужасный след из хлебных крошек, пока ползу через комнату к окну. Поднявшись на ноги, я хватаю вазу с подоконника, поднимаю ее и с силой опускаю. Стекло разбивается, и я морщусь, когда острые грани оставляют порезы на моей руке.

– Какого черта...

Я обернулась, размахивая огромным осколком битого стекла.

– Не подходи ко мне, блять, – кричу я, мои глаза застилают слезы. Моя рука дрожит, и ноги ощущаются словно вата, когда я пытаюсь добраться до другой стороны комнаты. Он делает то же самое, преследуя меня. Я оказываюсь возле двери и тяну ручку вниз. Я просто должна оказаться на другой стороне от него. – Последуешь за мной, и я закричу, – задыхаюсь я.

Его глаза сужаются, и я знаю этот его взгляд – он просто так не оставит мою выходку. Дверь захлопывается, разделяя нас, и я бегу так быстро, как позволяют мои едва волочащиеся ноги. Я бегу только к одному человеку, которого хочу видеть прямо сейчас. Когда я добираюсь до церкви, я не могу дышать. Слезы неконтролируемо текут по лицу, а тело колотит дрожь, когда холод проникает сквозь меня. Я поднимаюсь по ступеням и молю Бога, чтобы Джудас был здесь.

– Джудас, – мой голос надрывается.

Церковь приветствует меня, как теплые объятия любящей матери. Безопасное место, но пока иду по проходу, я все равно оглядываюсь через плечо, уверенная, что Нейт последует за мной. Я спотыкаюсь и падаю на колени прямо перед статуей Девы Марии. Капли крови стекают с моего лица, ударяясь об обшарпанный камень подо мной, и я не могу не думать, что это похоже на какое-то извращенное жертвоприношение.

– Делайла? – Закрывая глаза, я улыбаюсь. Джудас. Его голос звучит, словно сам Господь нашептывает мне в ухо, успокаивая меня. – Делайла? – он опускается на корточки передо мной, и я вижу, как его рука приземляется среди капель моей крови. Я поднимаю голову, его глаза смотрят мне прямо в лицо, медленно расширяясь от ужаса.

– Блять, – он хочет прикоснуться, но колеблется, затем его взгляд падает на мою руку. Осторожно он берет окровавленный осколок стекла, который я все еще сжимала в руках, даже не подозревая об этом. – Просто... отпусти. – И я отпускаю, морщась, когда мои пальцы разжимаются, открывая глубокие порезы на ладони. Пол еще сильнее окрашивается кровью, и я задаюсь вопросом, достаточно ли этого Деве Марии, чтобы простить все мои грехи. – Кто это сделал с тобой? – Я открываю рот, чтобы ответить, но боль простреливает всю мою челюсть, и рана на губе начинает саднить сильнее, наполняя рот кровью. – Тебе нужно в больницу.

Я качаю головой и произношу одно единственное слово: – Нет.

Если я появлюсь в больнице в таком виде, то они привлекут полицию. Они будут задавать вопросы. Нейт подумает, что я сдала его. И он явится за мной. Я начинаю дрожать от одной мысли об этом.

Не говоря ни слова, он подхватывает меня и прижимает к груди. Боль пронзает мои виски, лицо, спину, руку... но присутствие Джудаса успокаивает. Он делает происходящее менее ужасающим.

Только когда он усаживает меня на стол в своем офисе, меня пронзает истинная серьезность того, что произошло. Мои мышцы были напряжены, пока тело не начало дрожать, а затем я просто начинаю плакать, слыша, как поток слез вырывается сдавленными рыданиями из моего горла. Джудас притягивает меня к своей груди и удерживает. Мои пальцы путаются в его рубашке, цепляясь за него, словно он страховочная сетка, подвешенная над бездной, в которую я срываюсь. Мне нужен он. Я всегда нуждалась в нем, и я знаю, что это неправильно. Когда слезы заканчиваются, а рыдания стихают, он исчезает и возвращается сначала с пакетом льда, а затем с аптечкой, миской, наполненной водой, и тряпкой. Он методично промывает мою руку, его брови хмурятся, когда он внимательно осматривает мою ладонь на наличие каких-либо осколков. Затем он накладывает швы вдоль пореза и перевязывает рану. Я сижу со льдом, прижатым к лицу, наблюдая за его обдуманными, но нежными движениями.

Когда он заканчивает, его глаза встречаются с моими. Паника прошла, и сейчас я вижу нечто большее, скрытое в этих ясных голубых глубинах – ярость. Вздохнув, он поднимает руку и осторожно опускает убирает со льдом.

– Мне нужно знать, кто сделал это с тобой, Делайла. – Я закрываю глаза, резко выдыхая. Его пальцы нежно скользят по неповрежденной стороне моего лица, и я льну к теплому прикосновению. – Мне все равно, в какие неприятности ты попала. Просто позволь мне помочь тебе.

– Ты ничем не сможешь мне помочь, – шепчу я, и снова по моим щекам скользят слезы.

Он наклоняется, прикасаясь своим лбом к моему.

– Назови мне имя. Только и всего. Никакой полиции, я обещаю, – в его голосе присутствует едва скрываемая угроза, обещающая возмездие, и я хочу этого. Я хочу, чтобы Нейту было больно. Я хочу, чтобы он чувствовал себя беспомощным. Мне просто не хочется осквернять душу Джудаса.

– Ты не можешь пойти к нему.

Он поднимает лицо, прижимая губы к моему лбу в легком поцелуе.

– Просто имя, ягненок.

Я колеблюсь, и это не ускользает от него. Как я могу? Я отдала бы Джудасу все, о чем бы он ни попросил.

– Нейт, – выдыхаю я. – Мой бывший. Он... он знает о тебе. – Джудас остается неподвижным. – О нас.

– Спасибо.

Он покидает комнату и возвращается со стаканом свежей воды и чистой одеждой. Он стоит между моих ног и нежно прижимает палец к моему подбородку, поворачивая мое лицо из стороны в сторону.

– Будет щипать, – говорит он, прежде чем приложить ткань к окровавленной губе. Действительно щипет, но я принимаю боль, пока смотрю на него. Мое тело болит, сердце изранено, а моя душа разбита, но в его глазах я чувствую себя одновременно потерянной и нашедшей приют.

– Ты чувствуешь тошноту или головокружение?

– Немного.

Он поднимает мою руку, сжимающую пакет со льдом, и прижимает к моему лицу.

– Ты можешь идти? – Я киваю, и он отходит, снимая пальто с вешалки за дверью. – Надень это. Ты замерзла. – Я не осознавала, насколько мне холодно, пока он не сказал это. Я поднимаюсь и просовываю руки в тяжелый материал, плотнее укутываясь в пальто большого размера. Оно пахнет им – цитрусом и благовониями.

Обняв за плечи, он притягивает меня к себе и ведет через церковь. Я боюсь выйти из его тени, пока мы не оказываемся у него дома. Безмолвно он открывает дверь и проводит меня внутрь.

– Тебе лучше оставаться здесь какое-то время. Я отвезу тебя домой позже. – Мое дыхание сбивается, когда я думаю о возвращении домой. Нейт знает, где я живу. Что если он вернется? Прижав руку к груди, я пытаюсь сглотнуть липкое чувство страха. – Эй. Эй, – Джудас обхватывает мое лицо. – Он больше не притронется к тебе, обещаю, – его слова звучат спокойно и мягко, но выражение его лица полная им противоположность. В его глазах бушует нечто дикое и неконтролируемое, но я знаю, что Джудас никогда не причинит мне вреда. Это понимание покоится где-то в самой глубине души, потому что он хороший человек. – Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь.

Я прижимаю лоб к его груди, его ладони успокаивающе гладят меня по спине.

– Спасибо, – шепчу я, сопротивляясь подступающим слезам. В каком бы беспорядке я ни была до этого, сейчас я в полной разрухе.

По мере того, как адреналин, бегущий по венам, сбавляет темп, боль начинает усиливаться. Джудас достает что-то из ящика и наливает мне стакан воды, прежде чем дать несколько таблеток.

– Прими их. Они помогут. – Я делаю все, как он велит без каких-либо вопросов, и легкая улыбка касается его губ. – Тебе нужно прилечь.

И снова он зовет меня за собой, и я послушно иду за ним по коридору, оказываясь в спальне. Воздух в комнате пропитан цитрусом его одеколона, и я точно знаю, что это его комната. Я замираю от неловкости на мгновение, не зная, что делать дальше.

Он ухмыляется, прежде чем повернуться к комоду и достать футболку.

– Можешь надеть это.

– Спасибо.

Я пытаюсь расстегнуть пуговицы на платье, но одной рукой это сделать практически невозможно. В конце концов, он отталкивает мои пальцы и берет дело в свои руки. Я поднимаю взгляд от пуговиц к его лицу и встречаюсь с его глазами, прикованными ко мне. Он продолжает смотреть на меня, даже когда материя распахивается, и я чувствую порыв холодного воздуха на своем животе. Он разворачивает меня от себя, и я стряхиваю платье с плеч, позволяя ему упасть к моим ногам. Раздается резкий вздох, и я дрожу, прежде чем надеть его футболку. Сняв покрывало, я забираюсь на его кровать. Моя голова уже затуманена, веки наливаются тяжестью.

Джудас исчезает из комнаты и возвращается спустя несколько мгновений одетый только в пару спортивных штанов. Внезапно я не чувствую проблем держать глаза широко распахнутыми, но я удивлена, что это не случилось с моей челюстью, хотя я не чувствую ее из-за непрерывной пульсации.

Я не уверена, что существует более совершенный мужчина. Кожа с легким загаром, обтягивающая напряженные рельефные мышцы. На его груди набита огромная татуировка ангела, крылья которого расправлены до его плеч. Посмотрев на его спину, я вижу простой черный крест, который охватывает его плечи и доходит примерно до середины спины. Он ничем не украшен – просто толстые черные линии. Каждая деталь в нем воплощает просто... искусство. Если он и заметил, что я пялюсь на него, он ничего не говорит. Вместо этого он скользит на постель рядом со мной и притягивает меня ближе. Моя здоровая щека прижимается к его груди, и жар его кожи обжигает меня, словно клеймо, потому что в этот момент я искренне думаю, что Джудас запечатлел себя на мне: мой разум, тело и душу.

Я целовала его. Я думаю о нем каждый час каждого дня, и вот сейчас он здесь -держит меня, когда мне нужно это больше всего. Пальцы пробираются в мои волосы, и его губы прижимаются к коже моей головы, лаская, заботясь, собирая меня воедино одним прикосновением. Я не представляла, как сильно нуждалась в этом – нуждалась в нем.

Мой разум затуманился, сердцебиение Джудаса, подобно тиканью часов гипнотизера, погружает меня в сон все глубже и глубже… пока я не засыпаю.

Глава 15

Джудас

Какое-то время я просто лежал, слушая размеренное дыхание Делайлы. Ее грудь плавно поднималась и опускалась, а покоящиеся пальцы на моем животе время от времени дергались. Она выглядит такой маленькой в моих объятьях, уязвимой и доверчивой. Закрывая глаза, я снова вижу ее – упавшую на колени посреди церкви, и кровь, стекающую на пол. Взглянув вниз, я все еще могу разглядеть синяки, покрывающие ее шею и горло.

Он касался ее. Он причинил ей боль. И гнев, что полыхает во мне ярким пламенем, грозит спалить меня изнутри. Спустя час, после того как ее дыхание выровнялось, я покидаю ее хрупкое тело в постели. Она лежит неподвижно. Одна из таблеток, что я ей дал, была успокоительным, потому что мне нужно было, чтобы она крепко заснула. Чтобы она не знала, куда я ушел.

Я закрываю дверь с глухим щелчком и иду в гостиную. Взяв ноутбук, открываю Фейсбук и ввожу ее имя. Делайла Томас. Первой же строчкой появляется ее аккаунт, и я быстро нахожу фотографию ее и парня, которого видел прошлой ночью, когда следил за ней. У него нет профиля на Фейсбуке, но фотографии для меня достаточно.

Достав телефон, я отправляю сообщение.

Я: «Привет. Мне нужно, чтобы ты нарыл все, что сможешь, на этого парня. Имя – Нейт. Перевожу тебе деньги прямо сейчас».

Я прикрепляю фотографию, а затем, войдя в приложение, перевожу три штуки баксов. Плата за поиск.

Джейс: «Дай мне десять минут».

Десять минут спустя на почту приходит сообщение, к которому прикреплена сканированная копия водительских прав, протокол ареста с обвинением в мелкой наркоторговле и домашний адрес. Натаниэль Хьюитт. Двадцать четыре года. Джейс также прислал мне номер мобильного телефона и ссылку. Нажав на нее, передо мной открылась карта с мигающей зеленой точкой. Он в Сохо.

Мой телефон снова звонит.

Джейс: "Уверен, этот парень работает на Моретти."

Еще больше причин для меня, чтобы убить его. Интересно, знает ли все это о нем Делайла.

Вернувшись в спальню, я молча переодеваюсь в джинсы и черную футболку. Делайла переворачивается, и мягкий выдох срывается с ее губ. Она выглядит такой маленькой в моей постели, но так правильно. Мое сердце тяжело бьется, и странное чувство поселяется в груди. Я никогда не беспокоился о женщине после нескольких ночей удовольствия, никогда не понимал концепцию любви. Но когда я смотрю на нее, такую красивую и разбитую, осознание любви бледнеет по сравнению... с одержимостью.

Подойдя ближе, я осторожно убираю прядь каштановых волос с ее лица. Даже забывшись во сне, она льнет к моему прикосновению, и я улыбаюсь, прижимая губы к ее лбу.

– Я все улажу, – шепчу я

***

Смотря на дом в ночи, я сжимаю руль и стискиваю зубы. Почти полночь, и на улице тихо. Мой телефон подключен к машине, и экран приборной панели показывает карту окрестностей. Я наблюдаю за мигающей зеленой точкой, которая перемещается достаточно быстро, что больше похоже на движение машины. Она становится ближе и ближе, пока, наконец, не показывается черный автомобиль марки «БМВ», выворачивающий из-за угла. Неприятно громкий шум двигателя нарушает ночную тишину. Машина паркуется, и кто-то выходит из нее, направляясь к передней части здания. Я перехожу дорогу еще до того, как он успевает дойти до двери. Как только он вставляет ключ в замок, я шагаю к нему, достаю нож из кармана и приставляю лезвие к его горлу. Он замирает, поднимая руки.

– Заходи и иди к своей квартире.

Он открывает дверь и медленно заходит внутрь.

– Ты не на того напал.

Я тихо смеюсь, не произнося ни слова. Парень ни черта не понимает, что его ждет, хотя я и сам не совсем уверен в своих планах. Ярость охватывает меня с такой оглушающей скоростью, что я не могу доверять самому себе, и оставаться рациональным или сдержанным, но я здесь, потому что мне не все равно. Я не собираюсь убивать его, потому что убийство – это слишком грязно. Хотя всегда можно подчистить за собой, придумать алиби и т.д. Но, как я и сказал, если он умрет, то я смирюсь с этим.

Пока он поднимается по лестнице, я продолжаю прижимать нож к его горлу. Оказавшись в его квартире, самообладание подводит меня, и я с силой бью его в лицо. Брызгает кровь, и он кричит, сжимая свой сломанный нос. Я хватаю его за шкирку и бросаю в кресло, стоящее в гостиной. Как только я включаю свет, то в глаза сразу же бросаются следы алых пятен на его кремовом ковре. Крупные, подсохшие пятна ведут к окну, у которого блестят осколки стекла, щедро рассыпанные по ковру и покрывающие подоконник.

– Это ее кровь, не так ли?

Он смотрит на меня, все еще прижимая ладонь к лицу, пока кровь стекает по подбородку, капая на колени.

– Кто ты, черт возьми?

Я улыбаюсь, мой пульс выравнивается, и жар, ревущий в венах, стихает. Ярость все еще тлеет внутри меня, но она трансформируется в холодное и расчетливое ощущение. Я начинаю представлять себе все способы, которыми мог бы причинить ему боль. Все, что может превратить его последние минуты в ад.

– Ты можешь знать меня, как отца Кавану, но мое настоящее имя – Джудас Кингсли, – медленно говорю я, с расстановкой произнося свое меня и хищно улыбаясь. Есть причины, по которым я представляюсь Каваной, ибо в некоторых кругах имя Джудас Кингсли подразумевает под собой не самые легкие последствия. Было время, когда меня боялись так же сильно, как и моего брата. Когда я был молод и глуп, я желал заработать должную репутацию.

Его глаза сужаются, и я вижу, как вращаются шестеренки в его голове, складывая воедино всю информацию и делая определенные выводы.

Его челюсти сжимаются, он вскидывает подбородок и встает на ноги.

– Ты думаешь, Делайла способна что-то заработать для тебя? – он начинает смеяться. – Ради Бога.

Я засунул руку в карман, скользя пальцами по холодному металлу кастета. Семья со стороны отца научила меня вести бизнес, но родственники со стороны матери были ирландскими цыганами. Они учили меня, что насилие всегда должно быть жестоким и запоминающимся. Унизь человека должным образом всего один раз, и он никогда не перейдет тебе дорогу снова.

Я замахиваюсь, и мой кулак врезается в его лицо. Я улыбаюсь от смачного хруста скулы, и демон, которого я пытаюсь держать на привязи, бросается в адский танец вокруг костра. Я снова и снова обрушиваю на него свой кулак, целясь в солнечное сплетение, попадая по ребрам, не упуская ни одной по-настоящему болезненной точки на его теле. И когда он уже просто лежит на полу, делая короткие вдохи, тревожа сломанные ребра, и напрягая легкие, я останавливаюсь. Моя грудь тяжело поднимается и опускается, а костяшки пальцев кровоточат в тех местах, где метал врезался в мою кожу. Но мне плевать. Наша кровь смешалась, покрывая мой кулак и предплечье.

Мой внутренний демон крепко вцепился в меня, визжа и понукая, чтобы я нанес последний удар в горло. Ничего не стоит перебить ему трахею и наблюдать, как он задыхается, пока не умрет на моих глазах. Видите, Сейнт и я не такие уж и разные. Я просто лучше это скрываю.

Я отхожу от этого куска дерьма и мерю шагами комнату. Нейт продолжает лежать там, где я его оставил, едва дыша сквозь горящие легкие. Его пальцы хватаются за подлокотник дивана, и я замечаю ссадины на его костяшках. От избиения Делайлы. Оглядев комнату, я замечаю на его каминной полке какую-то статуэтку, своего рода награду. Взяв ее в руку, я покачиваю увесистый предмет, оценивая тяжесть.

Затем хватаю его за запястье, выкручивая руку, пока он не начинает кричать и бить ладонью по столу.

– Что ты...

Моя рука высоко поднимается в воздух. Я замахиваюсь и с силой опускаю статуэтку на его руку. Клянусь, я слышу, как ломаются его кости, и улыбаюсь. Он кричит, и я зажимаю ладонью его рот.

– Заткнись, нахрен, – по его щекам струятся слезы, стекая к моим пальцам. Когда он, наконец, замолкает, я убираю руку и слышу, как он скулит, словно побитая собака. – Держись подальше от нее, или я сделаю так, что наша маленькая встреча покажется тебе поездкой в Диснейленд, – рычу я.

– Ты трахаешь ее? – его голос наполнен болью. Я молчу, позволяя его вопросу остаться без ответа. – Она знает кто ты? – с напряжением шипит он.

Присев на корточки, я хватаю его за волосы и откидываю голову назад. – Ты знаешь, кто я. И я знаю, кто ты, на кого работаешь, всю вашу мелкую сеть. Еще раз появишься рядом с ней, и я уничтожу тебя, – я встаю и усмехаюсь. – Тебе следует быть благодарным, что я проявил к тебе милосердие, – я щелкаю костяшками пальцев, разминая их, и убираю руки в карманы. – В конце концов, я – человек Божий.

Когда я возвращаюсь в свою квартиру, Делайла все еще спит. Я принимаю душ, теплая вода смывает кровь с моего тела: мою и Нейта. Исчезая в канализационном стоке и унося с собой случившееся этой ночью. Я сжимаю и разжимаю кулаки, пытаясь избавиться от ярости, которая все еще тяжестью, словно свинцовым грузом, давит на грудь. Я хотел убить его. Я нуждался в том, чтобы причинить ему боль, и это отсутствие контроля вызывает беспокойство. Эти чувства не должны были брать надо мной вверх. У меня был план. Я планировал быть терпеливым, но теперь все пошло наперекосяк.

Когда я, наконец-то, выхожу из душа, первые лучи солнца начинают ползти по горизонту, окрашивая небо в серый цвет. Я ложусь на кровать рядом с Делайлой, притягивая ее в свои объятья. Она прижимается спиной к моей груди, и я целую ее шею, вдыхая слабый аромат ванили, который остался на ее коже. Моя рука оборачивается вокруг ее талии, и затем ее ладонь скользит, обхватывая мое предплечье.

Мою грудь сдавливает, и я закрываю глаза, чувствуя себя одновременно спокойно и взволнованно. И причиной моего состояния является эта девушка, доверчиво спящая в моих руках. В один момент она злит моего демона, а затем успокаивает, лаская, словно безобидного котенка.

Я просыпаюсь от ощущения, что кто-то гладит мою грудь. Открыв глаза, я натыкаюсь взглядом на макушку Делайлы, которая, прижавшись ко мне щекой, выписывает пальчиками круги на моей груди. Если она и замечает сотни выпирающих линий на ангельских перьях, то ничего не говорит.

Ее отстраненный взгляд устремлен в стену. Синяки на ее лице потемнели, окрасив ее нежную кожу в пурпурные и синие кровоподтеки.

– Привет.

Она откидывает голову назад и смотрит на меня.

– Привет.

Мы молчим какое-то время, и мне жаль, что приходится это делать, но между нами встает предыдущая ночь. Я вижу, ей больно, и она все еще напугана. Делайла начинает терзать зубами нижнюю губу и вздрагивает. Свежая кровь появляется из ранки, и я аккуратно стираю ее пальцем.

– Он больше не появится рядом с тобой, Делайла.

Она закрывает глаза, глубоко вздыхая.

– Я не уверена в этом.

– Нет, он не появится, – я четко выговариваю каждое слово, касаясь пальцем ее подбородка и заставляя встретиться со мной взглядом. – Я обещаю.

– Что ты сделал?

Я приподнимаюсь, заставляя ее сесть и позволить мне двигаться. Свесив ноги с кровати, я провожу рукой по волосам.

– Не беспокойся об этом.

– Джудас, что ты сделал? – повторяет она свой вопрос, и я ощущаю касание ее ладони на своей обнаженной спине. Она словно наполнена током, мгновенно заставляет всего лишь прикосновением меня выпрямить спину.

Я смотрю на стены, скользя взглядом по абстрактной картине, которую мне подарил Сейнт, когда я впервые приехал сюда. Он любит эту картину.

– Я не тот, кем ты меня считаешь. – Секреты пролегают между нами, как минное поле. Я хочу рассказать ей все, но она пока не готова. Он вынудил меня это сделать. Делайла может выглядеть, как сломленная, обеспокоенная грешница, но она нормальная девушка с нормальной жизнью. Затем в моей памяти всплывают слова Нейта. «Ты думаешь, она способна что-то заработать для тебя?». Или, возможно, милая Делайла гораздо более испорчена, чем я ее себе представлял.

Ее рука скользит по моей спине.

– Он... – она резко выдыхает. – Нейт что-нибудь сказал? – ее голос дрожит.

Оглянувшись через плечо, я встречаюсь с ней взглядом. Судя по ее глазам и тому, как она беспощадно впивается зубами в свою губу, она напугана. Какое-то время я изучаю ее, наблюдая за ее эмоциями и считывая ее реакции.

– Он знает, да?

– Знает что?

– Твой грех.

Ее глаза закрываются, и она опускает подбородок к груди. Это все, что мне нужно. Он знает. Он знает, а я – нет.

Прислонившись спиной к спинке кровати, я хватаю ее за талию и усаживаю к себе на колени. Она ахает от удивления, упираясь ладошками в мою грудь. Моя футболка задирается, обнажая ее бедра, когда она седлает меня сверху, и мое сердцебиение ускоряется.

– Делайла, тебе пора исповедаться.

– Я не могу.

– Пожалуйста, – я никогда в жизни ничего не просил, но сейчас я нуждаюсь в этом. Мне нужно заполучить ее грех, как воздух.

– Ты возненавидишь меня, Джудас. Ведь я ненавижу себя, – она задыхается от собственных слов.

– Я исповедуюсь тебе, если ты исповедуешься мне, – предлагаю я, и вот она – кульминация того, что должно было занять месяцы по моему первоначальному плану. Оба наших греха раскроют страшную тьму. Я с удовольствием раскрою свой, если она признается мне в своем.

Она опускает голову, и одинокая слезинка цепляется за ее ресницы, прежде чем скользнуть по щеке.

– Это не... это не то же самое.

– Откуда ты знаешь?

– Ты – священник, Джудас. Ты – хороший. А мой грех...

– Во мне нет ничего хорошего, ягненок.

Она дарит мне легкую улыбку.

– Как ты можешь быть плохим? – она протягивает руку и легким касанием пальцев поглаживает мои губы. – Это просто невозможно.

– Откуда тебе знать, милая Делайла, – я склоняюсь ближе к ней, прикусывая мочку ее уха, – ибо даже Сатана скрывается под обличьем ангела света.

Глава 16

Делайла

Я дрожу от его слов, ощущая, как по позвоночнику проходит холодок. Я хочу исповедаться ему, и я сделаю это. Мне хочется излить это отвратительное чувство вины, которое гниет внутри меня, чтобы кто-то еще знал о том, что я сделала, и смог взять на себя часть этой невыносимой ноши, и я знаю, что Джудас станет для меня этим человеком. Но я боюсь потерять его. И того, что он будет настолько напуган совершенным мною грехом, что не сможет больше смотреть на меня.

Я обхватываю его ладонь, обводя ссадины, покрывающие костяшки его пальцев. Готова поклясться, что их не было прошлой ночью.

– Так ты Дьявол? – спрашиваю шепотом. Он молчит. И наши глаза встречаются.

– Тогда исповедуйся мне, Джудас.

Его пальцы нежно поглаживают мою челюсть.

– Ты первая.

– Справедливо. – Он смотрит на меня с надеждой. Выжидающе. Эти темно-синие глаза проникают в мою душу, читая меня, словно книгу. – Не думаю, что смогу исповедаться, глядя тебе в лицо.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

– Правда? – Я киваю, и он просто снимает меня с колен, встает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. – А сейчас? – спрашивает он, оставаясь по ту сторону двери.

Я улыбаюсь.

– Да, так... лучше.

Я подхожу к двери и опускаюсь на пол, морщась, когда прижимаюсь спиной к стене рядом с ней.

– Пожалуйста, не возненавидь меня после этого, – шепчу я, обращаясь больше ко Вселенной, нежели к нему.

– Никогда.

Сделав глубокий вдох, осеняю себя крестным знамением и начинаю.

– Простите меня, Отец, ибо я согрешила. Прошел один день с моей последней исповеди.

– Я выслушаю твою исповедь, Делайла.

О, боже. Мне кажется, меня начинает тошнить. Мое сердце бьется все сильнее и быстрее, пока тело не начинает мелко дрожать. Легким не хватает кислорода, и перед глазами все начинает плыть.

– Я убила свою подругу, – задыхаюсь я. – И я не могу простить себе этого, – я зажимаю рот рукой, пытаясь подавить рыдания, которые вот-вот вырвутся наружу. Я не понимала, насколько мне нужно было произнести эти слова. Покаяться. Теперь он знает, и я больше не смогу скрывать это ужасное темное пятно, расползающееся внутри меня и отравляющее все мое существо. Мое сердце дает трещинку, потому что я знаю – я просто знаю, что с этого момента он будет смотреть на меня иначе. Он молчит, и я чувствую тяжесть его осуждения даже сквозь деревянную дверь.