Текст книги "Карты Любви : Священник (ЛП)"
Автор книги: Л. п. Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Лорен Ловелл
«Священник»
Серия: Карты любви
Автор: Лорен Ловелл
Название на русском: Священник
Серия: Карты любви
Перевод: Julia_Jones
Сверка: Amelie_Holman
Бета-коррект: Critik
Редактор: Amelie_Holman
Оформление: Skalapendra
Аннотация
Я священник, посланник Господа, хороший человек. По крайней мере, именно в это верят все окружающие.
Она потерявшийся ягненок, отбившийся от стада и ищущий укрытия от волков, что идут по ее следам. Она ищет спасения, защиты, отпущения своих грехов. Я не тот человек, кто может дать ей это. Но впервые в жизни я хочу им быть.
Она ничего не знает…
Ибо даже Сатана скрывается под обличьем ангела света.
Пролог
«И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света»
2-е послание Коринфянам 11:14
Замахиваюсь и ударяю кулаком прямо ему в лицо. Улыбаюсь от блаженного звука ломающейся челюсти, и маленький демон, которого я пытаюсь удержать на привязи, пускается в пляс вокруг костра. Я заношу кулак для удара снова и снова, обрушивая его то в живот, то по ребрам. И останавливаюсь только тогда, когда он, лежа на полу, начинает короткими глотками хватать воздух, напрягая сломанные ребра. Моя грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, а костяшки суставов кровоточат, там, где разодрана кожа. Но мне плевать. Его и моя кровь смешались, покрывая мой кулак и все предплечье.
Этот демон подначивает меня, истошно вопя, чтобы последний удар я нанес ему в горло. Так просто сломать ему трахею и смотреть, как он задыхается прямо на моих глазах.
Я отхожу, продолжая наблюдать за ним. Его пальцы хватаются за подлокотник кресла, и я замечаю ссадины на костяшках его правой руки. После борьбы с ней. Оглядывая комнату, я замечаю бронзовую статуэтку на каминной полке, что-то вроде спортивной награды. Беру ее и взвешиваю в руке, оценивая вес.
Затем я хватаю его за запястье, выкручивая сустав до тех пор, пока парень не начинает кричать и бить ладонью по кофейному столику.
– Что ты...
Я высоко поднимаю руку и с силой опускаю статуэтку на его голову. Клянусь, я слышу, как ломаются его кости, и улыбаюсь. Он кричит, и я зажимаю ладонью его рот.
– Заткнись, нахрен, – по его щекам струятся слезы, стекая к моим пальцам. Когда он, наконец, замолкает, я убираю руку, и он скулит, как побитая собака. – Держись подальше от нее, или я устрою так, что наша маленькая встреча покажется тебе поездкой в Диснейленд, – рычу я.
– Ты трахаешь ее, не так ли? – его голос полон боли. Я молчу, позволяя вопросу остаться без ответа. – Она знает, кто ты? – каждое слово – напряженный шепот.
Опустившись на корточки, я хватаю его за волосы и откидываю голову назад.
– Ты знаешь, кто я. И я точно знаю, кто ты такой, на кого ты работаешь, всю вашу схему. Еще раз появишься рядом с ней, и я уничтожу тебя, – встаю и усмехаюсь. – Тебе следует быть благодарным, что я проявил к тебе милосердие, – убираю руки и засовываю их в карманы. – В конце концов, я – человек Божий.
Глава 1
Делайла
Я подношу бокал вина к губам, выпивая половину содержимого несколькими большими глотками. Чувство неловкости даже рядом не стоит с описанием того, что я ощущаю. Мой отец отрезает кусок стейка и отправляет его в рот, совершенно не замечая повисшего напряжения в комнате.
Сабрина, так же известная как "та шлюха" – точная цитата моей матери, – сидит напротив меня в платье, достойном Элизабет Тейлор. Она накладывает себе зеленый салат, и я закатываю глаза. Женщина похожа на Скелетора. Ей не помешал бы хороший кусок мяса.
– Ты не собираешься есть, Делайла? – спрашивает отец.
– Я не голодна, – бормочу я, делая еще один глоток вина.
– Тебе не следует пить на пустой желудок. Ты опьянеешь. – Боже. Да. Пожалуйста. Тогда все это дерьмо можно будет выдержать.
Я вежливо улыбаюсь, но в тоже время не скрываю враждебности.
– Твоя забота очень трогательна.
Прочистив горло, он вытирает салфеткой рот и складывает руки перед собой. Сабрина подскакивает, как дрессированная собачонка, и убирает его пустую тарелку, поспешно удаляясь с ней.
– Должен признаться, я удивлен твоим звонком, – он встречается со мной глазами, такими же серыми, как и у меня. Его редкие седые волосы аккуратно уложены, рубашка безупречна, запонки блестят. – Не думал, что ты примешь мое приглашение на ужин.
Снова поднося бокал вина к губам, бормочу:
– Что навело тебя на эту мысль?
Он вздыхает, и за его очками в уголках глаз собираются морщинки.
– Я знаю, что твоя мать...
Я поднимаю руку, ставя бокал на белоснежную скатерть.
– Пожалуйста, избавь меня от этого. – Моя мать не подарок, но, несмотря на это, в возрасте пятнадцати лет, мне было противно узнать, что мой отец трахает свою секретаршу в течение последних двух лет. Затем он переезжает в Лондон, женится на этом куске мусора, и я была счастлива, если слышала от него хоть что-то раз в месяц. Это четвертый раз, как я вижу его за все эти годы, а в последний раз мы говорили, по крайней мере, четыре месяца назад.
Я бы предпочла не быть здесь, но он оплачивает мою учебу и хочет присутствовать на вручении дипломов. Одно единственное хорошее качество в моем отце – деньги. Он один из лучших нейрохирургов страны, поэтому за его время и внимание трудно бороться, и он хочет загладить совою вину деньгами?
– Я меняю свою специальность, – выпаливаю я. Он хмурится, а его губы сжимаются в жесткую линию. Я так много раз представляла этот момент. Думала об этом. Я, говорящая Генри Томасу, что его единственный ребенок не пойдет по его эгоистичным стопам. – На философию. – Ах, вот и оно. Шок, ужас, и, наконец-то, чистая клокочущая ярость.
– Что? – его голос звучит ровно, но я слышу легкую дрожь. И едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.
– Я нашла свое истинное предназначение, когда была в Тайланде, и я больше не хочу быть доктором. – Это было ложью. Не было никаких поисков или открытий. Я просто задалась вопросом, почему пытаюсь угодить мужчине, которому плевать на это. По правде говоря, я не знаю, чего хочу от жизни. И никогда не знала.
Его лицо становится красным.
– Ты всегда хотела быть доктором.
– Нет, это ты хотел, чтобы я стала доктором.
– Достаточно, Делайла, – огрызается он. – Я понимаю, что наделал ошибок, но...
– Но ничего! Ты спасаешь людям жизни, и это прекрасно, но ты не можешь уделить своей дочери ту толику внимания, что так щедро раздаешь незнакомцам, – я качаю головой. – Я не хочу быть, как ты.
Его покрасневшее лицо становится пурпурным, а тело начинает трясти. – Это не шутка. Твое будущее под вопросом.
– Нет, это не шутка.
Наступило долгое молчание, я чувствую его ярость через всю комнату. Какая-то часть меня снова возвращается в прошлое, когда я была маленькой девочкой, напуганной гневом отца.
И тогда он произносит эти слова:
– Я никогда не думал, что ты станешь таким разочарованием, Делайла.
В животе стягивается узел, и я сглатываю это неприятное ощущение. И вот мне снова десять лет. Я поднимаю бокал, допиваю остатки вина и встаю на ноги. Потолок слегка накреняется, а стены покачиваются.
– Хорошо поговорили, папа, – я направляюсь к двери.
– Делайла! – кричит он, и это звучит так привычно для меня. – Я не буду платить за это. Ты не посмеешь спустить свою жизнь в сточную канаву.
– Ты мне не нужен.
Я покидаю комнату, и с каждым шагом напряжение в моем животе ослабевает. Я поплыла против течения, бросив вызов отцу, нарушила статус-кво. У меня еще не было плана. Год назад я смирилась с направлением, по которому пошла бы моя жизнь, но сейчас... сейчас у меня так много возможностей. Я принимаю хаос неизвестности с распростертыми объятиями, окунаясь в противостояние со всем привычным мне миром.
Выйдя на улицу, я отправляю сообщение Иззи. И уже через десять минут ее электрический голубой Мини Купер показывается из-за угла мощеной улочки, где стоит дом моего отца. Она останавливается рядом со мной и опускает стекло. Облако дыма вырывается из машины, и она начинает хихикать, а ее медно-рыжие волосы падают ей в лицо.
– Как все прошло?
– Словно я заставила его сожрать собачье дерьмо.
Она смеется и хлопает по рулю.
– Залезай. У меня есть стопки для текилы с твоим именем.
Я сажусь в ее машину и едва не задыхаюсь от запаха сигаретного дыма. Она настраивает радио и мчится по респектабельной лондонской улице, оставляя этот неприятный разговор в зеркале заднего вида.
Изабелла гладит меня по бедру.
– Я горжусь тобой, Лайла! Теперь ты можешь стать стриптизершей, встретить хулигана, сбежать и родить ребенка...
Я улыбаюсь моей безумной подруге. Изабелла красивая, раскованная, свободная, обладающая жаждой жизни, которой я завидовала с того самого момента, как только ее встретила. Мы познакомились в Тайланде два года назад. Она путешествовала в компании друзей, а я в одиночестве проводила свой академический отпуск, потому что я всегда одна. Я хотела познать мир. Они же планировали закатывать вечеринки каждое полнолуние в течении года. Иззи действительно изменила мою жизнь. Она пробуждает во мне все те качества, которые я пытаюсь похоронить: бунтарь, анархист. Она заставляет меня принять то, что я всегда считала плохим, но заблуждалась в этом. Это хорошо. Очень, очень хорошо.
Мы остановились возле ирландского бара, что так нравится Иззи, хотя я понятия не имею почему. Клиентура в основном представляет собой подозрительных личностей. Но в заведении имелись бильярдные столы, так что думаю, это и /было причиной. Иззи подходит прямо к барной стойке, хлопая по ней ладонью.
– Шоты с текилой! – она практически кричит на бармена. – Четыре, – она смотрит куда-то за мое плечо, и медленная улыбка касается ее губ. – Сделайте шесть.
– Если ты заказываешь текилу... – раздается голос позади меня. Оборачиваюсь и вижу Тиффани. Она смотрит на Иззи, и ее руки упираются в бока. Ее непослушные волосы слегка растрепаны, а рубашка с расстегнутым воротом и несколькими пуговицами ниже свисает с плеча, оголяя его. – Каждый раз я говорю ей, что не пью текилу. И затем она отвечает мне, чтобы я расслабилась. Я сдаюсь, и в итоге умираю на следующее утро.
Я смеюсь.
– Ты же знаешь, что я разделяю эту боль?
Иззи выставляет шоты перед нами.
– Да, ладно вам. Мы должны отметить свободу Лилы.
– Ох, Лайла, ты рассказала отцу?
– Ага, – я поднимаю стопку с золотистой жидкостью. – За то, чтобы получить дерьмовую специальность, от которой потом не было бы никакого толка.
Мы чекаемся стопками и стучим ими о стойку.
– Я не могу поверить, что ты больше не будешь со мной в одном классе. Это отстойно,– говорит Тиффани, морща нос от мерзкого вкуса.
– Тифф, мы живем вместе в этом году. Ты будешь часто меня видеть, – я познакомилась с Тифф в прошлом году в классе биологии. Она милая, заботливая и веселая. Мы втроем только что провели лето во Вьетнаме, и через неделю собираемся жить вместе в течение всего учебного года. Перемены коснулись только того, что я перешла из медицины в философию. От стабильного будущего к спонтанному здесь и сейчас, и ничего более.
Иззи вкладывает в мою руку бутылку «Короны», прежде чем отправиться к бильярдному столу. Она машет какому-то парню, и он поднимает руку в знак приветствия. На нем кожаная куртка, а его нахальная улыбка явно сулит проблемы.
– Изабелла, – приветствует он, когда они подходят друг к другу. – Хочешь поиграть? – Почему-то я думаю, он не имеет в виду бильярд. Она берет кий, прижимая его к бедру.
– Конечно. Кто твой друг, Макс?
Мое внимание переключается на другого парня, стоящего возле стены, и как только это происходит, я замечаю, что он смотрит на меня. Его тело состоит из крепких мышц, покрыто татуировками и обладает характерной манерой. Его темные волосы такого же шоколадного цвета, как и глаза, которые в настоящее время сосредоточены на мне, как на жертве. Он выглядит, как модель бренда «Холлистер», которая только что вышла из тюрьмы. Плохой. Опасный. Бунтарь. И потрясающий. Иззи всегда шутит, что я люблю плохих мальчиков, и она не ошибается. Конкретно этот экземпляр буквально манит меня к себя. Отталкиваясь от стены, он приближается, и каждое его движение кричит о высокомерии.
– Я Нейт, – представляется он, и его внимание сосредоточено на мне, хотя это не я задала вопрос.
– Лайла, – выдыхаю я. Его губы слегка кривятся, прежде чем снова принять улыбку, обещающую проблемы.
– Хочешь поиграть, Лайла? – он протягивает мне кий, и наши пальцы соприкасаются, когда я беру его. Мой пульс учащается, а кожа покалывает. Я хочу, очень.
Можете назвать это слабостью, или, возможно, это просто один из пунктов проблем с отцом, но парни вроде него... я не могу сказать им «нет». Это подобно получению наслаждения от острых ощущений, за которыми последует боль, потому что такие парни всегда, всегда причиняют боль. Их невозможно приручить, и только глупые девчонки пытаются это сделать. Так кем же это делает меня? Идиоткой, жадной до наказания, или же просто наркоманкой, зависимой от тех ощущений, которые они дарят в тот момент, когда смотрят на тебя так, словно ты единственная девушка в мире? Это может быть мимолетным, но и жизнь состоит из сотен тысяч моментов. На каждое хорошее в жизни имеется и что-то плохое, и такие мужчины, наподобие Нейта, – "обоюдоострый меч", о который я, кажется, готова порезаться.
Я делаю сокрушительный удар, наклоняясь над столом прямо перед ним.
– Что ты мне дашь, если я выиграю? – посмотрев через плечо, посылаю ему ослепительную улыбку. Его глаза скользят от моей задницы к лицу.
– А чего ты хочешь?
– Закажешь выпить?
Он хмурит лоб.
– Если вы, девчонки, выиграете, я куплю вам выпить. Если я выиграю – хочу поцелуй.
Иззи издает резкий смешок.
– Что? Мы в старшей школе, что ли? – кричит Тифф с табуретки, что она позаимствовала у бара.
Я пожимаю плечами. Я не проигрывала в пул с шестнадцати лет. Он не получит этот поцелуй.
Пятнадцать минут спустя моя пятилетняя победная серия зашла в тупик. Я женщина своего слова, так что Нейт получает свой поцелуй.
***
Шесть месяцев спустя...
Я двигаюсь сквозь разгоряченные потные тела, извивающиеся друг напротив друга. Музыка пульсирует в воздухе, словно живое существо, заражая всех своим ритмом в переполненном клубе.
Мое обтягивающее платье поднимается по бедрам при каждом шаге, и несколько случайных рук скользят ниже, по обнаженным ногам. Сквозь толпу я вижу Тифф, сидящую за столом. Она машет мне, подзывая к себе.
– Ты пришла, – она обнимает меня за шею с пьяной улыбкой на лице.
– Да. Где Иззи?
– В последний раз я видела ее с Чарли.
Я закатываю глаза. Новый кавалер Иззи, Чарльз Стенли, – сын какого-то высокопоставленного генерала. Он хороший парень, звездный игрок в регби, смышленый малый. И не совсем ее типажа, но Иззи не разборчива. Она влюбляется, и когда ей становится скучно, она делает это снова. Иззи говорит, что у души нет определенного типа, это происходит по велению чувств. Кажется, в настоящий момент эти самые чувства вызваны Чарльзом Стенли. С другой стороны, под всей этой золотой внешностью скрывается бунтарь и тусовщик. А Иззи любит вечеринки.
Осматривая комнату, я замечаю Нейта. Он стоит возле бара, опираясь на локти, с бутылкой пива в руке. Эта его аура опасности, как магнит для меня, и всех, кто окружает его. Наши взгляды встречаются, и его губы изгибаются в сексуальной ухмылке, которая заставила меня запасть на него с самого начала. Повернув голову, он с кем-то беседует, но его взгляд все еще остается сфокусированным на мне. Деньги переходят из одних рук в другие, и тогда я замечаю Чарльза.
– Вот ты где! – Мое внимание перемещается от парней к Изабелле. На ней белое платье, которое едва прикрывает ее зад. Ее взгляд устремляется через мое плечо – ровно туда, куда и я пялилась мгновение назад. – Этот парень – лучший из худших, Лайла. – Я закатываю глаза. Она усмехается и затем гладит мою промежность, словно это чертов кот. – Я так рада за тебя.
– Клянусь Богом, Иззи, если ты разговариваешь с моей вагиной...
Она смеется.
– Ну, за тебя я тоже счастлива.
– Да ну, вспомни это, когда я буду рыдать, уткнувшись в мороженое.
Она фыркает.
– Во всем есть плюсы и минусы. Это круг жизни.
– Ты только что процитировала мне «Короля Льва»?
– Эй, весь смысл Диснея в том, чтобы продвигать в массы великие жизненные истины. Я не стыжусь этого.
– Твое хиппи-дерьмо выходит из-под контроля.
Она вкладывает напиток мне в руку.
– Ты просто пытаешься приглушить мое сияние, – она шмыгает носом. – Теперь выпей, лютик.
Я смотрю на розовую жидкость.
– Ты что-то подмешала сюда? – И это не в первый раз. Только в прошлом месяце она испекла пирожные, и я по глупости подумала, что она случайно сожгла выпечку.
– Ты не умеешь веселиться, Лайла. Но не с тех пор, как ты вкусила жизнь, – она смеется, заговорщически играя бровями. Она забирает свой напиток обратно и хватает меня за руку, вытаскивая на танцпол вместе с Тиффани. Они танцуют вместе, а я наблюдаю за ними, но мой взгляд притягивает совсем другое. Оглядываясь через плечо, я вижу, как Чарльз и Нейт пожимают руки, прежде чем Чарльз направляется в нашу сторону. Нейт встречается со мной взглядом и кивает.
Я возвращаю внимание к Чарльзу, и он посылает мне улыбку, сверкнув идеальными зубами, которая так хорошо сочетается с его по-детски голубыми глазами. Ладонью он приглаживает свои золотистые волосы, сверкая дорогими часами на запястье. Он во всех смыслах привилегированный парень.
Когда я направляюсь к нему, у меня внутри все сжимается, и адреналин начинает будоражить мою кровь. Я думаю, это вызвано опасностью и возможностью быть пойманной, в то время как я знаю, что делаю кое-что неправильное. С каждым шагом мое сердцебиение учащается. Сунув руку в верхнюю часть бюстгальтера, я зажимаю крошечный пакетик между двумя пальцами и прячу его в кулаке. Чарльз останавливается передо мной с широкой улыбкой на лице, притягивая меня в свои объятия. Он пахнет чистотой, одеколоном и водкой. Мои руки оборачиваются вокруг его талии, и я засовываю прозрачный пакетик в задний карман его джинсов. Для любого, кто смотрит на нас, мы похожи на обнимающихся друзей или, может быть, влюбленных, хотя на самом деле я едва его знаю и, конечно, едва ли этого достаточно, чтобы обниматься. Я натягиваю улыбку, продолжая этот фарс, когда отстраняюсь от него и иду дальше. Мы расходимся в разные стороны, я же направляюсь прямиком туда, где Нейт зависает у бара.
Темные глаза неотрывно следят за мной на протяжении всего пути, гуляя по моему телу, словно он владеет каждым его дюймом. Его футболка туго обтягивает мускулистое тело, создавая контраст своей белоснежной материей с темными чернилами, что покрывают его правую руку. С того момента, когда я впервые встретила его в этом занюханном баре с его темными волосами, загорелой кожей, татуировками и дерзким поведением, я была словно рыба на крючке. Скользя рукой по моей спине, он прижимает меня к себе, заставляя сесть на его колено.
– Я хочу сломать ему руки за то, что он лапал тебя, – мурлычет он мне в ухо, прежде чем его зубы царапают мою шею. Мое тело вспыхивает, и дрожащее дыхание срывается с моих губ.
– Тогда это плохо скажется на твоем бизнесе, не так ли?
Он хватает меня за подбородок, отталкивает на пару дюймов назад и впивается поцелуем в мои губы. Его язык вторгается в мой рот, клеймя, требуя и забирая все, что он хочет.
– Ты выглядишь охрененно сексуально в этом платье, Лайла, – его свободная рука скользит по моему бедру, пробираясь мне под подол. Он прикусывает мою нижнюю губу и затем отстраняется, снова делая глоток пива.
Я устраиваюсь в конце бара, пока мои ноги окончательно не сдались. Нейт заказывает мне выпить и ставит напиток передо мной, подмигивая. Взяв малиновую жидкость, я делаю глоток и наслаждаюсь сладостью, смешанной с алкоголем.
– Они жаждут безумной ночи, – говорит он, его глаза устремлены на танцпол. Я следую за его взглядом к Чарльзу, который сейчас сидит за столом вместе с Изабеллой. Она кладет себе что-то в рот и запивает чем-то похожим на текилу. Я хмурюсь, некий дискомфорт сковывает мой желудок.
Нейт кладет палец мне под подбородок, заставляя посмотреть на него.
– Ты все сделала изумительно, детка, – он целует мою челюсть. – Ты хороша в этом.
Я не могу точно определить, когда решила, что работать с Нейтом – хорошая идея. Прошла пара месяцев, прежде чем я поняла, что все эти полуночные посиделки, хорошая машина, отсутствие работы с девяти до пяти ведет к тому, что он – наркоторговец. Согласно здравому смыслу, мне следовало бы уйти, но эта дерзкая частичка меня лишь сильнее захотела его. Чем хуже – тем лучше, не так ли? Мне подвернулась возможность небольшой подработки, и я решила, почему бы и нет? Отец отрекся от меня, а это определенно легкие деньги. Но, честно говоря, это никак не связано с деньгами. По большей части это прилив острых ощущений от совершения кое-чего незаконного. А также адреналина, гуляющего по моим венам, потому что нас могут поймать. Я всегда была хорошей девочкой. Милая маленькая Делайла, которая хочет стать доктором. Чей папа нейрохирург. Из идеальной семьи. Только прямо сейчас я совсем не принадлежу к хорошим девочкам, и это мне это нравится. Если тебя поймают... это будет отстойно, но я не могу сдержать улыбку, когда я представляю лицо моего отца. Ужас. Разочарование.
Во всем этом есть некое извращенное удовольствие, чувство покинутости, которым я наслаждаюсь, потому что мне просто все равно. Это и есть... свобода.
Глава 2
Делайла
Яркий утренний свет льется сквозь окна, и я щурюсь, отворачиваясь от него. Проведя рукой по простыням, я обнаруживаю, что они все еще теплые и хранят запах одеколона Нейта.
Когда я спускаюсь вниз, нахожу его за барной стойкой в одних джинсах и с кружкой кофе в руках. Он делит внимание между телевизором, настроенным на какое-то утреннее кулинарное шоу, двоюродной сестрой Иззи, Саммер, и четырьмя нашими соседями по дому. Она крутится вокруг него, как муха, наматывая прядь искусственных светлых волос себе на палец.
– О, привет, Лайла. – Мы с Саммер недолюбливаем друг друга.
Нейт протягивает ей раскрытую ладонь, и она берет маленький пакетик с таблетками с нее.
– Спасибочки, Нейт, – она широко улыбается и покидает кухню, покачивая бедрами под коротким сарафаном. Он возвращает внимание к телевизору, не моргая.
– Спасибочки, Нейт, – передразниваю я, закатывая глаза.
Качая головой, я иду к кофе-машине. Нейт обнимает меня за талию, когда я прохожу мимо него, и целует в шею.
– Ты ревнуешь? – спрашивает он, в его голосе скользит веселье.
Я поднимаю брови.
– Я не ревную, Нейт, – но я представляю, как будет смотреться лицо Саммер со сломанным носом.
– Точно? Потому что это чертовски заводит.
– Ты псих, – ухмыляюсь я.
Он дергает меня к себе, поднося губы к моему уху.
– Как и ты, детка. Просто ты лучше скрываешь это.
Я отталкиваюсь от него.
– Прекрати отвлекать меня. Ты не можешь подгонять свое дерьмо каждому, кто попросит. – Его руки гуляют под моим топиком, а губы скользят по ключице, в то время пока я пытаюсь игнорировать его. – Так тебя могут арестовать. Я видела все эти шоу с полицейскими под прикрытием.
Он фыркает и хватает за футболку, притягивая меня ближе. Мои руки прижимаются к его груди, и меня окутывает густой запах кофе.
– Ты слишком волнуешься.
Его губы касаются моей шеи, а мой взгляд утыкается в экран телевизора. Кровь леденеет в жилах. Грудь сжимает так сильно, что не могу глубоко вздохнуть, а сердце сбивается с ритма.
– О, Боже, – шепчу я.
– Что?
Я отталкиваюсь от Нейта и хватаюсь за край стойки, пытаясь бороться с желчью, подступающей к горлу. Это нехорошо. Успеваю повернуться, и меня выворачивает прямо в раковину. Пульс стучит в ушах, но я все еще могу слышать, что говорит репортер.
– Мужчина и женщина были обнаружены в ночном клубе "Пламя" рано утром. Оба были доставлены в госпиталь «Святого Георгия», но по прибытию оба скончались. Все это больше похоже на передозировку наркотиками, но более точную информацию мы узнаем из отчета коронера. Их опознали как Изабеллу Райт и Чарльза Стенли, сына генерала Эдварда Стенли.
Рука опускается мне на спину, и я едва различаю голос Нейта, который больше походит на далекий гул сквозь непрекращающийся звон в ушах.
– Все хорошо, – только эти слова мне удается разобрать. Но это не правда. Реальность врезается в меня, как товарный поезд, выбивая воздух из моей груди. Изабелла мертва. У Изабеллы передозировка. От наркотиков, что я дала им.
– Дерьмо, – задыхаюсь я. – Этого не может быть.
– Лайла.
– Просто... мне нужно, чтобы ты ушел, Нейт.
Выйдя из кухни, я направляюсь в ванную и закрываю дверь. Я опускаюсь на пол и подтягиваю колени к груди, ощущая, как глаза заполняют слезы, стекая по щекам. Ужас сковал горло смертельной хваткой. Меня тошнит. Она мертва. Я – убийца. И ничто теперь не будет прежним.
***
В ярком солнечном свете мое дыхание вырывается густым паром, а замершая трава хрустит под ботинками. Замороженные надгробия сверкают, как драгоценные камни, в ледяном пейзаже кладбища. Слишком ярко. Слишком мило.
Люди собрались вокруг только что выкопанной могилы, они похожи на демонов в черных одеяниях, что высасывают все счастье из этого мира.
Я с оцепенением смотрю на огромную темную дыру в земле – и ее белоснежный гроб, лежащий в глубине. Прошло две недели с момента ее смерти, а я все еще не могу поверить, что ее больше нет. Две недели пребывания в режиме зомби. Две недели кошмаров. Две недели ожидания, что вот-вот полиция постучит в мою дверь и арестует меня, как убийцу, которой я и являюсь.
Люди по очереди делают шаг вперед, отдавая дань уважения и бросая розы на крышку гроба.
В горле стоит ком, а в глазах обжигающие слезы. Такое состояние стало привычным для меня. Вина и горе – две нити колючей проволоки, тесно сплетенные между собой и глубоко укоренившиеся в моей душе.
Я вижу, как мама Изабеллы цепляется за ее старшего брата, ее рыдания мрачно разносятся по кладбищу. Я вижу, как он пытается быть сильным, пытается поддержать свою мать в этот невообразимо трудный час, и мое сердце разрывается, видя это. Видя ее семью, разбитую горем. Я сделала это. Мои действия, от которых, как я думала, не будет последствий, привели к этому; и теперь я собственными глазами вижу, чем все закончилось. Семья разрушена. На самом деле две семьи. Изабелла была такой юной и необузданной. Она заслуживала лучшего.
– Лайла, – я поднимаю глаза на звук тихого голоса. Тиффани стоит в паре шагов от меня, ее руки сложены перед собой, черный подол платья развевается на ветру. – Тебя подвести на поминки?
Я снова бросаю взгляд на гроб.
– Я не пойду, – я воздала свою дань уважения, мысленно извинилась перед ней тысячу раз и надеюсь, что мое покаяние каким-то образом найдет выход во Вселенную. Сожалений недостаточно, но это все, что у меня есть, потому что столько стоит жизнь? Это неизмеримо.
– Ты уверена?
– У меня есть кое-какие дела.
Она нахмурила свои светлые брови.
– Послушай, Лайла. Мы все сильно потрясены ее смертью, но... но я знаю, что Иззи хотела бы, чтобы я позаботилась о тебе, – она подходит ближе, обхватывая мою ладонь. – Пожалуйста, не закрывайся от меня.
Я киваю ей.
– Спасибо, – такое банальное слово даже для моих ушей, но мне действительно все равно. Разворачиваюсь и ухожу. – Прощай, Иззи, – шепчу я.
Крепко обхватив себя руками, я зябко ежусь от пронизывающего холода, который, кажется, уже впитался в мои кости. Покупатели и простые прохожие снуют по лондонским улицам этим субботним утром. Жизнь идет своим чередом. Я всегда сторонилась людей, была волком-одиночкой, но никогда еще не чувствовала себя настолько одиноко, как сейчас. До Иззи и Тифф я никогда не знала, что значит иметь настоящих друзей и быть частью чего-то. Иззи была добра ко мне, хотя ей не следовало. И теперь ее нет из-за меня. Вина и горе пожирают меня заживо последние две недели. Но я не могу справиться с ожиданием, неизвестностью.
Перейдя дорогу, я прохожу через высокие железные ворота полицейского участка Темзы. Несколько полицейских машин проезжают мимо меня, прежде чем выехать на улицу. Я поднимаю глаза на пятиэтажное здание с серыми бетонными стенами и грязными окнами. Сделав глубокий вдох, я схожу с обочины, но меня отшвыривает назад, прежде чем моя нога успела опуститься на асфальт. Я оборачиваюсь и встречаюсь лицом к лицу с Нейтом, чьи черты искажены гневом.
– Какого хуя ты делаешь? – шипит он.
Его пальцы обернулись вокруг моего запястья с такой силой, что потом останутся синяки. Я настолько оцепенела, что не могу бороться с ним, пока он тащит меня по дороге.
– Отпусти меня.
Он толкает меня в переулок между баром и рестораном, пригвоздив к стене. Горячее дыхание ударяет мне в лицо, а его рука прижимается к моей груди, удерживая на месте.
– Блять, – он стремительно отталкивается и начинает ходить взад-вперед передо мной. – О чем ты, черт возьми, думаешь, Лайла?
– Я убила ее, – шепчу я.
Он смеется, и его смех звучит таким холодным и жестоким.
– Она сама себя убила, ты, тупая сука.
– Нет, – я качаю головой.
– Она приняла больше, чем одну таблетку, Лайла. Так бывает. Ты просто все принимаешь на свой счет.
– Она мертва, Нейт! – Как он может быть таким легкомысленным?
– Жизнь продолжается.
– Я должна сдаться. – Он, должно быть, может смириться с этим, но я не могу. Вина, как болезнь, уничтожает меня изо дня в день. И беспокойство. Постоянно оглядываться, гадая, когда полиция постучит в дверь... это убивает меня. Я запуталась.
Он кидается ко мне, его рука скользит по моему горлу и сжимается достаточно сильно, чтобы дать мне достаточно ясное предупреждение. – Ты не понимаешь. Делая это, ты рискуешь всеми нами.
– Я заявлю только о себе. О тебе не скажу ни слова.
Его губы кривятся в безумной улыбке.
– Пока они не надавят на тебя, допрашивая, кто дал тебе «колеса», или на кого ты работаешь. Им не нужна студентка с синдромом чертовой «Матери Терезы». Им нужны дилеры.
– Я не сдам тебя, – решительно заявляю я. Хотя должна, потому что это неправильно. Все это неправильно.
Его глаза впиваются в меня, челюсть напрягается. Прямо сейчас он выглядит таким холодным, таким безжалостным.
– Я почти верю тебе, – его взгляд опускается к моим губам, и хотя его хватка не ослабла, он проводит большим пальцем по моему горлу. – Но недостаточно, чтобы рисковать, – он отступает от меня, и мы стоим всего в паре шагов друг от друга, как незнакомцы. – Если ты пойдешь в полицию, я не смогу защитить тебя от людей, на которых работаю, Лайла. Им плевать, что ты делаешь, и что обещаешь не рассказывать. Тебе мало не покажется. Они пойдут на все, чтобы защитить свой бизнес. Ты, я... мы все расходный материал.
