Текст книги "Революция 1917-го в России — как серия заговоров
(Сборник)"

Автор книги: Л. Гурджиев

Соавторы: О. Шишкин,Ю. Мухин,В. Цветков,И. Ратьковский,Г. Потапов,К. Черемных,А. Колпакиди,Е. Прудникова,В. Галин,С. Коростелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

29 января Петроградский совет принял «Временные правила о порядке издания всех периодических и непериодических печатных произведений в Петрограде». В первом же его параграфе декларировалось, что для издания печатных произведений всех видов не требуется никаких особых разрешений. Параграфы 2–5 в целом повторяли правила, установленные постановлением Временного правительства «О печати»:

«2) Печатные произведения: газеты, журналы, брошюры, листки и т. п. должны выходить с указанием имени редактора, издателя и точного адреса редакции и конторы.

3) Издатели обязуются одновременно с выпуском печатного произведения из типографии в продажу присылать эти произведения с посыльным по 5 экземпляров: а) комиссариату по делам печати при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских депутатов по адресу: Смольный, коми. № 7; б) комиссару по делам печати при районном совете Рабочих и Солдатских Депутатов в пределах коего находится типография, где печатается издание.

4) Все издатели газет и журналов обязуются давать комиссариату по делам печати при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских Депутатов и районным комиссарам точные сведения о тираже издания; о ежедневных – один раз в неделю, о еженедельных – один раз в месяц.

5) Все газеты обязаны немедленно печатать на первой странице, на видном месте, жирным шрифтом, полностью все те постановления и распоряжения Петроградского Совета и его исполнительных органов, которые будут доставлены газетам комиссариатом печати».

Параграфы 6-12 сразу же вводили довольно жесткую систему штрафов, арестов и других видов наказаний за неисполнение указанных в первых пяти параграфах условий:

«6) За неисполнение указаний 2, 3, 4 и 5 сего декрета издатель подвергается наказанию в размере первый раз до 5000 руб.

7) Владельцы типографий обязуются на всех печатных произведениях: газетах, журналах, брошюрах, книгах, листках, афишах и т. п. помещать точный адрес типографии, где печаталось данное произведение.

8) За неисполнение указанного в № 7 владельцы типографий подвергаются прогрессивному денежному штрафу: первый раз 5000 руб., второй раз 10 000 руб., третий раз 15 000 руб. и т. д.

9) Газетные артели и уличные продавцы-газетчики обязуются торговать только теми изданиями, на которых имеется подпись редактора и издателя и адрес типографии. Примечание: не подчинившиеся настоящему распоряжению после двукратного предупреждения лишаются прав на торговлю печатными произведениями.

10) Надзор за исполнением указанного в предыдущих 9 пунктах и за наложением штрафов возлагается на Комиссариат по делам печати при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских Депутатов <…>.

11) Штрафные денежные суммы поступают в Центральную денежную кассу Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

12) Штрафные денежные суммы должны быть внесены в 3-дневный срок, в противном случае Советская власть приступает к конфискации имущества. В случае несостоятельности должника, таковой подвергается аресту для несения общественных работ за каждые 5000 руб. по три месяца».

Далее во «Временных правилах о печати…», в отличие от постановления Временного правительства, прямым текстом прописывались правила, по которым будет осуществляться закрытие газет и типографий и конфискация имущества их владельцев.

«ЗАКРЫТИЕ И КОНФИСКАЦИЯ.

1) Закрытию подлежат органы прессы: а) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому Правительству и Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, б) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов, в) призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно-наказуемого характера.

2) Право предварительного закрытия и конфискации тех или иных печатных произведений принадлежит Комиссариату по Делам Печати при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских Депутатов, с тем, чтобы материалы по обвинению издания в пятидневный срок были представлены Революционному Трибуналу печати для окончательного решения дела.

Примечание: В экстренных случаях, когда имеется налицо непосредственная контрреволюционная опасность, Комиссариат имеет право производить аресты состава редакции и издательства, а также опечатывать типографии.

3) Конфискация печатных произведений производится через Комиссариат по Делам Печати районных Советов Рабочих и Солдатских Депутатов по специальным ордерам. 4) При конфискации печатных произведений районными Комиссариатами печати выдаются соответствующие удостоверения, на основании которых конфискованное количество экземпляров не подлежит оплате торговцем-газетчиком издателю».

Итак, во «Временных правилах о печати…» повторялась постановляющая часть Декрета о печати СНК. В конце документа значилось, что его правила распространяются на Петроград и его окрестности и вступают в силу с 14 (1 по старому стилю) февраля.

Уже в № 26 (240) от 16 февраля 1918 г. «Новая жизнь» вынуждена была публиковать первое постановление Петроградского совета. Вскоре новожизненцы раскритиковали «Временные правила о печати…». Помимо недовольства фактическим лишением права подвергать сомнению какое бы то ни было решение и действие власти, они указывали на явные недоработки этого документа:

«Начнем с того, что даже неизвестна территория, на которую распространяются эти правила. Сказано, что на Петроград и его окрестности. Но позвольте спросить, что такое окрестности. Ведь если правила о печати может издавать Петроградский совет, то такие же правила могут издавать и Кронштадтский, и Ораниенбаумский, и Царскосельский, и Петергофский, и другие советы. И не грозит ли нам новая война между отдельными соседними советами за определение “сферы их влияний ”?».

Отношения между «Новой жизнью» и окончательно установившими свою диктатуру большевиками были прохладными и настороженными, но, по крайней мере, до мая – июня 1918 г. не открыто враждебными. При этом напряжение постоянно нарастало: политическая линия, которую проводила «Новая жизнь» после Октябрьской революции, вызывала все большее недовольство Советской власти. 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан сепаратный мирный договор между Советской Россией и Германией. Еще до того, как состоялось официальное подписание, Суханов высказался за продолжение войны, а действия возглавляемой Троцким советской делегации расценил как капитуляцию. За его статью «Капитуляция», помещенную в № 30 (244) от 21 февраля 1918 г., «Новой жизни» грозило закрытие.

В пятницу 22 февраля запланированный № 31 (245) не вышел. «Нас (“Новую жизнь”) закрыли и – кажется – в воскресенье будут судить “за призыв к низвержению Советской власти”, – писал Горький в начале марта 1918 года. – Привлечены к суду Десницкий и Суханов, но на скамью подсудимых сядет вся редакция: и Базаров, и я, и все прочие. Таково наше желание». Революционный трибунал печати действительно усмотрел в статье Суханова призыв к ниспровержению советской власти, но постановил, что выход газеты возможен с тем условием, что редакция известит читателей на первой полосе одного из номеров, что не разделяет точку зрения Суханова.

В конце февраля 1918 г. «Новая жизнь» была приостановлена во второй раз в своей истории, теперь – на 8 дней. № 32 (246) вышел только в субботу 2 марта. «Новая жизнь» писала:

«Нас обвиняют в оппозиции Советской власти. Да, пока существует “Новая жизнь ”, в России, к несчастию для нее, еще не было такого правительства, к которому мы не относились бы резко отрицательно. Мы были в оппозиции ко всем революционным правительствам, и все они возмещали нам сторицею. Нас закрывали Керенский с Пальчинским, когда Троцкий сидел в Петропавловке, а Ленин был в бегах. Нас закрыли Ленин с Троцким, когда Пальчинский в Петропавловке, а Керенский – в бегах. Мы не обещаем быть всегда в оппозиции, мы не надеемся всегда быть предметом ненависти со стороны власть имущих. Ибо мы верим, что наступят лучшие дни и будет в России, наконец, создана такая власть, которая выведет страну на светлый путь к социализму и свободе».

В конце концов «Новая жизнь» подчинилась требованию и опубликовала следующее сообщение:

«Редакция газеты “Новая жизнь ” не согласна со взглядами, изложенными в статье Н. Суханова “Капитуляция” (“Н.Ж” № 30)». Важно отметить, что с середины марта 1918 г. начался постепенный отход Горького от политической линии газеты. Причиной этого было и несогласие с резко оппозиционными взглядами ведущих сотрудников газеты (Авилова, Базарова, Суханова и др.), и угроза закрытия издания. Горький все чаще стал замечать в жизни «кое-что утешительное», все чаще говорить о необходимости иметь точное представление, «что у нас есть хорошего, именно хорошего».

В 20-х числах марта Горький писал Е.П. Пешковой: «Собираюсь работать с большевиками, на автономных началах. Надоела мне бессильная, академическая оппозиция “Новой Жизни”. Погибать, так там, где жарче, в самой “глубине” революции».

Полемика с большевиками продолжалась в основном силами Суханова, Базарова, Рожкова. В начале апреля 1918 г. суть претензий новожизненцев к большевикам блестяще сформулировал Суханов: «Советская власть» с самого начала, – писал он, – была только фирмой, только маркой власти большевистского партийного Центрального Комитета. Большевистский Центральный Комитет завладел всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти. И он пользуется ею вполне самодержавно и неограниченно, на правах полной и безответственной диктатуры. Совет Народных Комиссаров, т. е. правительство Ленина, не отчитываясь ни перед какими советскими организациями, предпринимает действия, далеко выходящие за пределы полномочий любого из современных монархов».

В июне отношения между «Новой жизнью» и большевиками накалилась до передела. За статью Р. Григорьева «Война с Сибирью», напечатанную в № 114 (329) от 12 июня 1918 г., «Новая жизнь» подверглась третьему в своей истории приостановлению (на этот раз – на 4 дня) – Петроградский комиссариат по делам печати усмотрел в ней призыв к поддержке сибирского (белого) правительства и агитацию против борьбы с этим правительством. № 115 (330) вышел в воскресенье 16 июня 1918 г. Редакция с возмущением писала:

«Советская власть осталась себе верна: в момент, когда вновь над революцией скопились грозовые тучи, первым ее судорожным движением было “додушить” то немногое из независимой печати, что еще осталось в живых.

Наступление, провозглашенное в воззвании Совета Народных Комиссаров, началось с победоносного закрытия “Новой жизни Ничего другого от власти, боящейся света и гласности, трусливой и антидемократичной, попирающей элементарные гражданские права, преследующей рабочих, посылающей карательные экспедиции к крестьянам, – нельзя было и ожидать. Не первый раз уже обречена “Новая жизнь” насильственному молчанию: ее закрывали Пальчинские, ее закрывают Зофы и Володарские».

15 июня Гиппиус писала в своем дневнике: «Кузьмин (заместитель Володарского) объявил, что социалистические газеты будут закрывать без суда (уже закрыл), а на буржуазные накладывать штраф до полумиллиона, “они сами и сдохнут”. Уже наложил: на “Новую жизнь” 50 тысяч»[52]52
  Гиппиус, 2004, с. 476


[Закрыть].

Политическая обстановка середины лета 1918 г. настолько обострилась (усиление гражданской войны, слившейся с интервенцией, тяжелое экономическое положение), что 16 июля 1918 г. – ровно через месяц после последнего приостановления – решением СНК «Новая жизнь» была снова закрыта, на этот раз – навсегда: «16 июля в 6-м часу дня в редакцию газеты “Новая жизнь” явился представитель комиссариата по делам печати и предъявил ордер, по которому Петроградское издание “Новой жизни” закрыто навсегда»[53]53
  Вайнберг, 1990, с. 8


[Закрыть].

Горький подписал протест редакции и тотчас же апеллировал к Ленину, справедливо полагая, что без его ведома или согласия на эту акцию никто не решился бы. «Дорогой Владимир Ильич! – писал Горький. – Вопрос о “Новой жизни” принял очень острую форму, рабочие и служащие требуют определенного ответа: будет “Новая Жизнь” или нет? Из помещения редакции латыши вытурили И.П. Ладыжникова, Гржебина, Базарова. Очень прошу Вас – ответьте – по возможности скорее – разрешите Вы газету или нет? День стоит нам 10 тысяч. Убедительно прошу Вас сказать – да или нет?».

Письмо Ленину не помогло. Публицистов «Новой жизни» Ленин критиковал еще до Октябрьского переворота, не приемля ни их позиции по отношению к войне, ни их призывов к согласию социалистов разных оттенков. Тем более критицизм «якобы интернационалистов» стал, по мнению Ленина, неуместен в обстановке все обострявшегося внутреннего и внешнего положения. Члены Петроградского комиссариата советовались по вопросу закрытия газеты с Лениным, который ясно выразил свое отношение:

«Конечно, “Новую жизнь” нужно закрыть. При теперешних условиях, когда нужно поднять всю страну на защиту революции, всякий интеллигентский пессимизм крайне вреден. А. Горький – наш человек… Он слишком связан с рабочим классом и с рабочим движением, он сам вышел из “низов ”. Он безусловно к нам вернется».

В середине января 1919 г. Горький в письме обратился к Ленину с предложением возобновить газету: «…не находите ли Вы теперь удачным возобновление “Новой жизни”? Если – да, то хорошо бы, чтоб эта газета вышла одновременно с газетой меньшевиков, – настаивать на одновременности меня побуждают соображения отнюдь не материального характера». Газета меньшевиков «Всегда вперед» начала выходить 22 января 1919 г., но уже 26 февраля была закрыта постановлением ВЦИК. В первом пункте проекта резолюции ВЦИК, написанного Лениным, отмечалось, что статьей «Прекратите гражданскую войну» в номере от 20 февраля газета «окончательно доказала свое контрреволюционное направление». Вопрос же о возобновлении «Новой жизни» с тех пор больше не поднимался. Итак, до окончательного закрытия в июле 1918 г. общественно-литературная социал-демократическая газета «Новая жизнь» трижды подвергалась временному приостановлению. В истории «Новой жизни» нашла отражение цензурная политика властей в революционной, постмонархической России.

Список источников и литературы

1. Вайнберг И. Горький, знакомый и незнакомый // Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре. М.:, 1990.

2. Галушкин А.Ю. В защиту свободы печати: «Газета – протест», «Слову – свобода!», «Щит» // De Visu. 1993. № 4.

3. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники. 1914–1919. Нью-Йорк; М., 1990.

3. Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: 2004.

4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М.: 1962.

5. Летопись литературных событий в России конца XIX – начала XX в. (1891 – октябрь 1917). Вып. 3 (1911 – октябрь 1917). М.: 2005.

Л. Гурджиев
Октябрьская революция и российские мусульмане

Заявленная тема необъятна. Она включает в себя две столь гигантские сферы социально-духовного бытия, что подробное научное исследование каждой из них едва ли уместится в одной книге. Цель данной статьи несколько сужена. Предлагается рассмотреть вопрос участия мусульман и их организаций в российских событиях, охватывающих сравнительно небольшой временной отрезок – от революционного переворота осенью 1917 года до начала гражданской войны весной 1918-го. Предыдущая исламская история освещается схематично. Последующее участие исламских партий и движений в гражданской войне требует отдельного рассмотрения.

Острота (во многом искусственная), которую приобрело положение ислама в современной России, делает необходимым не простое изучение, а тщательное препарирование его истории. Сто лет назад мусульмане, да и все остальные получили, как позитивный, так и негативный опыт революционной и контрреволюционной борьбы.

В постсоветский период появилась масса научных, полунаучных и вовсе ненаучных публикаций на означенную тему. Большинство из них преподносят события важнейшего отрезка времени и его исламской составляющей в антисоветском и антикоммунистическом ключе, неся следы явного политического заказа. Это – не обвинение. Это – констатация непреложного факта, что историография в любом обществе выполняет роль идеологической обслуги правящего класса.

Конечно, всегда были и есть честные историки, труд которых, совпадая или не совпадая с официальной точкой зрения, не является плодом конъюнктуры. Однако буржуазная власть, укрепившаяся практически на всём постсоветском пространстве, естественным для неё образом заботится о соблюдении своих интересов, активно привлекая для этого историческую науку и довольно жёстко подчиняя её себе. Подчеркнём ещё раз: данное явление закономерное. Вопрос заключается в том, насколько конкретная классовая позиция (сейчас модно маскировать её под «независимую») соответствует критериям объективности, помогает ли она народам правильно осознать свои роль и место в прошлом, настоящем и будущем?

При этом нельзя не затронуть некоторые проблемы терминологии.

Первое.

Академических или популярных формулировок, что такое революция, много и разнобой между ними велик. Мы считаем, что в любом случае должны подразумеваться проявления высшей формы классовой борьбы, слом старого общественно-политического строя и экономического уклада, появление новых базиса и надстройки. Эволюция – это количество. Революция – это качество. Но это не просто качественный скачок на количественном фоне. Она знаменует разворот течения всей жизни социальных субстратов под названием «государство», «общество», «цивилизация», смену политического, умственного, нравственного состояния индивидов, коллективов, наций, народов. Происходит массовый и контролируемый процесс перераспределения власти и собственности в пользу класса-гегемона.

Революционные переходы бывают вялотекущими или бурными, длящимися долгие годы (как это было на заре человечества) или по историческим меркам мгновенными. Но именно они обусловили замену первобытно-общинного строя рабовладельческим и дальнейшее продление всей цепи поэтапных превращений: феодализм – капитализм – коммунизм… Несовпадающие во времени и пространстве, эти этапы, тем не менее, укладываются во все логические и обусловленные законами общественного развития преобразования гуманоидной цивилизации. Причём, преобразования диалектические. Ибо возможны, как прогрессивное, поступательное развитие общества, так и регрессивное, отступательное. С серьёзным поправочным коэффициентом – техногенными изменениями в жизни людей, вызванными «техническими революциями».

Если происходит откат на предыдущую ступень общественной эволюции, то это называется контрреволюцией. Такая контрреволюция случилась в нашей стране в 1991 году, отбросив её к давно пройденному этапу развития – к капитализму. Исходя из исторической логики, следует отметать всякие спекуляции на тему «цветных», «майданных», «исламских» и прочих псевдореволюций. Они суть классические бунты внутри одной и той же капиталистической системы, когда даже не пахнет сменой старой общественно-экономической формации, а происходит заурядная смена режима.

Примечательно, что большевики во главе с Лениным и Сталиным не стеснялись называть события Октября 1917-го переворотом. Обмолвка в пылу полемики? Дань упрощённому восприятию? Ведь по своей массовости, по ширине и глубине охвата всех сфер жизни, по той решительности, с которой ломался старый, эксплуататорский строй, этим событиям тесно в терминологических рамках «переворота». Они органично, можно даже сказать – эталонно, вписываются в понятие «революция». Судя по всему, вожди большевиков не придавали особого значения форме, но – только содержанию своей деятельности. Остаётся удовлетвориться тем, что верная характеристика явления позднее окончательно восторжествовала и получила всеобщее признание.

Второе.

Ислам – это вероучение, религия. А понятия «исламист», «мусульманин» имеют разночтения. Под мусульманином зачастую подразумевают лишь этническую принадлежность человека, его встроенность в определённую культуру, независимо от того, соблюдает ли он религиозные установления. Так же часто к мусульманам относят лиц определённой конфессии, без учёта их национальной идентификации. Полагаем, последнее более верно отражает сущность явления. Тем более, что задолго до 1917 года в различных регионах Российской империи сложилась многочисленная и устойчивая общность людей, разнородная в этническом и социально-экономическом смысле, но достаточно единая в культурно-цивилизационном – российское мусульманство. Носители этого культурно-цивилизационного признака всегда жили по единообразным правилам поведения, строго соблюдаемым далеко за пределами и мечети, и уммы (общины).

Что касается исламистов, то это название крайне редко употреблялось у нас до революции и после неё, и вошло в религиозный и политический обиход преимущественно в позднесоветское и постсоветское время. Во многом – благодаря внешнему влиянию. Ибо во второй половине XX века начался процесс, именуемый ренессансом ислама. Он во многом был обусловлен национально-освободительной борьбой народов Востока, старт которой дали Первая мировая война и Великая Октябрьская социалистическая революция. Мощное ускорение этот процесс получил в результате Второй мировой войны и победы в ней Советского Союза. Многие антиколониальные и антиимпериалистические силы в Азии и Африке, имевшие выраженную антибританскую, антифранцузскую, антиамериканскую направленность, прямо называли себя участниками исламского революционного движения. Более того, они отождествляли свои задачи и цели с социалистическими, выдвигая лозунги «исламского социализма» (который когда-то зародился в нашей стране и ниже мы скажем об этом.)

Вместе с тем, ближе к концу минувшего столетия политически и терминологически оформились сторонники радикального ислама – исламисты. Эти занимали в основном правый фланг военно-политической борьбы и нередко служили империалистическим интересам. Зачастую – достаточно откровенно, хотя, надо признать, возникли и исламистские группировки, весьма враждебные Западу и поддерживающим его режимам. Данная тенденция во многом сохраняется по сей день. Поэтому в неоднородном, расколотом (как, собственно, и христианство) исламе к понятию «исламист» сейчас, как правило, относят именно радикалов и фундаменталистов. Говоря об исламском фундаментализме, поясним, что тот в свою очередь представляют собой довольно разноликие группы и объединения.

Парадокс нашего времени: во многих странах значительное число мусульман категорически отказываются называть себя исламистами, тогда как исламисты причисляют себя к самым, что ни на есть, истинным мусульманам. При этом и те, и другие могут примыкать к фундаменталистам либо именовать себя таковыми.

Всё это в той или иной степени отражает и реалии российского мусульманства. Наряду с зарубежными единоверными конфессиями оно тоже оказалось в немалой степени политизированным, претерпев существенное оживление после развала СССР в 1991 году. Идеологический вакуум, образовавшийся после поражения позднесоветского социализма, не мог не вызвать этого оживления, которое, к сожалению, нередко принимало формы фанатизма и вооружённых выступлений. Последние сильно окрашены в религиозные тона, хотя на самом деле вызваны глубинными экономическими и политическими причинами, не говоря о том, что направляются и координируются довольно могущественными кругами. В том числе – негосударственными, государственными и надгосударственными организациями, всегда скрытыми, нередко сугубо антиисламскими, цель которых неизменна на протяжении, по крайней мере, последних пяти веков. Сегодня она заявляется открыто на уровне правителей Запада либо их ближайшего окружения: обеспечение западного господства над миром путём «добивания» и расчленения Российской Федерации. Эти правители и их идеологи убеждены в том, что существование единой и сильной России – главное препятствие их гегемонистским планам и серьёзная возможность возрождения в том или ином виде на постсоветском пространстве новой супердержавы.

Россия для них, даже рыночная, сионизированная, прозападная, – это призрак коммунизма, а ещё точнее призрак 1917 года, не дающий им ни сна, ни покоя.

С той рубежной даты берут начало истоки многих специфических черт отечественных мусульманских умм. Вот почему важно изучить и понять эту парадигму: ислам и Октябрьская революция. Чем они были – единением или противопоставлением? Наверное, здесь нельзя обойтись без краткого экскурса в дооктябрьскую историю и без описания ситуации в двух предшествовавших революциях – 1905 года и Февральской 1917 года. После чего мы рассмотрим фактор ислама в вышеуказанный период в таких традиционных, крупных очагах его распространения, как Поволжье, Крым, Кавказ, Средняя Азия.

Ислам на территории России. VII–XIX вв.

Самая молодая из мировых религий ислам возникла на Аравийском полуострове в VII веке. Ряд богословов называет точную дату – 610 год (по христианскому летоисчислению), когда пророк Мухаммед приступил к своей посланнической миссии. Чисто формально ислам пришёл в Россию в том же веке – в 654 году. Правда, это не были земли, населённые русскими. До единого геополитического пространства или Русского мира было ещё далеко. Тем не менее, фактом является: арабы, вторгшиеся на территорию нынешнего Дагестана и захватившие город Дербент – т. е. регион, являющийся сегодня неотъемлемой частью Российской Федерации – принесли сюда новое вероучение.

Аналогично обстояло дело в других районах, примыкавших к ареалу расселения славян. Войны арабов с хазарами-иудеями привели к тому, что в VIII веке появились первые хазары-мусульмане. В X веке ислам стали исповедовать булгары. Кстати, они были первыми проповедниками ислама в Киеве. К ним прислушивались. Но, как известно, в 988 году состоялось крещение Руси. Выбор тогдашнего киевского князя Владимира был продиктован политической ориентацией на союз с Византией, которая по его замыслу могла бы помочь Руси устоять под натиском «диких» народов с востока и юга, и «цивилизованных» народов – с запада.

Тем временем ислам проникал и завоёвывал позиции не только на каспийских и волжских берегах, но и в современной Средней Азии. Монголо-татары, завоевавшие в XIII веке большую часть русских земель, вскоре тоже оказались под сильным воздействием ислама. (В 1256 г. ханом Золотой Орды впервые стал мусульманин.) У завоевателей в качестве сборщиков податей и прочих чиновников служили грамотные мусульмане из Булгарии, Хорезма, Ирана… Их называли «бесерменами». Поскольку публика эта была довольно безжалостная, то «басурман» стало в русском языке почти ругательством.

В начале XIV века ислам был уже религией всех ордынцев, особенно тюркоязычных. А это – обширнейшие территории от Причерноморья до Сибири и от Прикаспия до Средней Волги.

Борьба русских против монголо-татарского господства был долгой, знала подъёмы и спады. В периоды относительно мирного сожительства усиливалось взаимопроникновение коренной и пришлой, осёдлой и кочевой, православной и мусульманской культур. Более того, происходило этнобиологическое смешение. Причём, генезис шёл на всех уровнях. Породнение русской и татарской знати было нередким явлением. Считается, что 15–20 процентов русской аристократии имело ордынское происхождение, пополненное выходцами из Казанского и Астраханского ханств, из других исламских областей, присоединённых к России позднее.

Многие ханы, беки, мурзы пользовались благорасположением русских царей, разнообразными привилегиями даже после того, как маятник истории качнулся в другую сторону. А именно: когда в конце XV века Орда фактически прекратила своё существование, погрязнув во внутренних раздорах и потерпев ряд военных поражений от русских войск.

Наступала эпоха подлинного возвышения России, окончательно вырвавшейся из тьмы монголо-татарского владычества во время правления Ивана Грозного – первого русского царя (с 1547 года). Он существенно расширил владения России и решительным образом реформировал страну, которая перестала быть «Московией». Снова проходя через взлёты и падения, она неуклонно обретала полноценные черты централизованного, а также многоконфессионального, многонационального государства. Другая особенность отныне характеризовала Россию: с XVI века и далее ислам занимает здесь прочное второе место в иерархии религий. Иван Грозный сурово преследовал непокорных, однако признававшие его власть мусульмане пользовались немалой свободой.

Видоизменённая, но ярко выраженная державная политика получила следующий мощный импульс при Петре Великом – первом русском императоре (с 1721 года). Отменив патриаршество и фактически возглавив церковь, он проявлял редкую веротерпимость. Само собой, он поощрял принятие «басурманами» христианства и порой даже принуждал их к этому. Однако при нём впервые за государственный счёт начала переводиться и печататься исламская литература. Его знаменитый «Табель о рангах» давал возможность мусульманам продвигаться по ступеням государственной службы, достигая заметных чинов. Кроме того, мусульмане в ряде регионов Российской империи постепенно получали общинную автономию и шариатское правосудие. Невозможно представить, чтобы подобные права были бы дарованы, например, гугенотам во Франции.

Конечно, говорить исключительно об уважительных взаимоотношениях православия и ислама не приходится. Дело даже не в том, что преследования иноверцев были характерны для подавляющего большинства стран Европы и Азии, чья история пестрит чудовищными злодеяниями на религиозной почве. Завоевание Сибири, присоединение Крыма, походы в Среднюю Азию, покорение народов Северного Кавказа не могли не сопровождаться религиозно-политическими репрессиями царизма против мусульман. Но, если на Западе иноверие сплошь и рядом влекло за собой индивидуальное или массовое убийство, то в России максимальной мерой наказания чаще всего было выселение или переселение. Стравливание простых людей на вероисповедной основе, широко практиковавшееся феодальными, а позже капиталистическими правителями Европы и остального мира, имело среди русских гораздо меньше успеха.

Мужики – православные и мусульмане – много раз проявляли самую крепкую солидарность, когда поднимались против разноплеменных, но одноклассовых угнетателей. В этот момент они воевали не за голос крови, не за бога и религиозные ценности. Развязав себе руки и вытолкнув кляп изо рта, как метко подмечено в одном произведении исторической публицистики, они в едином порыве жаждали воли всем народам.

Об этом свидетельствует крестьянская война середины XVII века под предводительством Степана Разина (говорят, русского по отцовской линии и татарина по материнской). Говоря языком современной политологии, в войске Разина была самая настоящая мультикультурность, которой так и не смогли добиться у себя западноевропейские «гуманисты» наших дней. Их попытки совокупить христианские ценности с мусульманскими потерпели сокрушительный провал, как по причине ложного интерпретирования самих ценностей, так и в связи со стопроцентной буржуазностью (читай: извращённостью) западного общества.