Текст книги "Связанные (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Так когда ты сможешь начать? – спрашивает Кэм, открывая дверь своего кабинета. Я сжимаю пальцами горячий бумажный стаканчик, думая о Неде. Я не хочу уходить оттуда. Но я знаю, что было бы глупо отказаться от этой возможности.

– Мне нужно связаться с моим нынешним работодателем, но я думаю, что им будет достаточно уведомления за месяц. – Мое сердце стучит в ушах.

– А что ты думаешь о том, что бы мы наняли тебя? – Он поворачивается ко мне лицом, прежде чем мы входим в его кабинет. Его глаза блестят за хипстерскими очками.

– Я думаю, ты поступаешь правильно. Я приятно удивлена своими журналистскими способностями. – Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу. Я обнаружила, что за последние несколько месяцев у меня что-то хорошо получается, и мне не терпится показать это миру.

Кэмерон усмехается и жестом предлагает мне сесть перед ним. Мы вернулись к исходной точке. Он смотрит на меня. Я пялюсь в ответ. Детка, я получала уроки пристального взгляда от бойца. Я буду смотреть на тебя до тех пор, пока мои глаза не нальются кровью.

– Мы с тобой прекрасно поладим. И ты встретишь здесь много замечательных людей. Моя подруга, Эмилия, редактор отдела культуры, и я уверен, что это именно то, что тебе нужно. Ты также можешь внести свой вклад в культурный раздел. Твое портфолио быстро пополнится. – Кажется, ему не по себе от нашего постоянного зрительного контакта.

– Вау, мне бы очень этого хотелось. – Я не знаю, насколько весело будет работать над спортивными вещами, но если я когда-нибудь соприкоснусь с культурой и музыкой, я просто знаю, что буду процветать.

– Что ж, Блэр, скажи своему работодателю, что ты закончила подавать напитки. Добро пожаловать в семью Diablo Hill. – Кэмерон подмигивает. И впервые после Вегаса я улыбаюсь не просто из вежливости, а по-настоящему.

Кэм не теряет времени и бросает меня в глубокую воду. Он игнорирует тот факт, что мне все еще нужно отработать месяц, и рассказывает мне о статье, которую он хочет опубликовать в этом месяце – редакционной статье о новом препарате, повышающем работоспособность, под названием Экзо. Он говорит мне, что Экзо стимулирует производство красных кровяных телец и очень популярен среди спортсменов, хотя доказано, что этот препарат, изначально изобретенный для лечения раковых больных после химиотерапии, повышает риск смерти. На самом деле, Экзо стимулирует рост определенных опухолей, поэтому, используя Экзо, многие спортсмены ежедневно рискуют жизнью, просто чтобы стать лучше, сильнее и быстрее в том, что они делают.

– Эта статья не о самом Экзо. Экзо – это всего лишь отправная точка. Статья о психологической разнице между соревнующимися спортсменами и остальным населением. Мы берем интервью у группы антропологов и спортивных психологов об этом явлении. Это интересно, как спортсмены будут полностью пренебрегать своим здоровьем ради спорта. Так сказать, продать душу дьяволу.

Можете повторить это еще раз. Я подавляю ворчание. Я предполагаю, что Кэм был бы на седьмом небе от счастья, узнав, что Джесси Клемент из XWL употреблял стероиды, а Тай Уайлдер из той же лиги ММА навязывал свое тело, чтобы получить бои. Но боюсь, что моя преданность прочно лежит на стороне этих двух бойцов. Я даже не знаю почему, но необходимость защищать их секреты гораздо сильнее, чем потребность произвести впечатление на моего нового босса

– И я предполагаю, что есть много примеров, – говорю я.

Кэм взволнованно кивает. Его голубые глаза блестят.

– Препараты, повышающие работоспособность, – это лишь верхушка айсберга. Люди пойдут на многое, чтобы добраться до вершины, и я имею в виду взяточничество, шантаж и массу вещей, которые еще не решены. Спортсмены – это другая порода. Они не думают, как мы, они не действуют, как мы. Они приносят большие жертвы. Просто так оно и есть.

– Да, список можно продолжать бесконечно. – Я прижимаюсь губами к краю чашки. Кэм сейчас нажимает слишком много чувствительных кнопок.

– Так в чем же суть статьи?

– Что, может быть, пришло время дать спортсменам поблажку, потому что, ну, давайте признаем, они, похоже, устроены совсем по-другому. Смотри, это твой мозг. – Он открывает крышку своей кофейной чашки. – А это мозг спортсмена. – Он берет мою чашку и тоже открывает ее. Обе чашки почти пусты. Затем он начинает швыряться обертками от шоколадных батончиков и куском старой салфетки, которую засунул в карман.

– Видишь мозг спортсмена? Он загроможден такой дополнительной нагрузкой. Элитные спортсмены всегда высоко оценивают такие качества, как одержимость, аскетизм, способность фокусироваться на долгосрочных целях. Вместо этого они способны преодолевать боль, голод и даже общественное осуждение, чтобы достичь своей цели.

– Я не уверена, что согласна с тем, что спортсменам должно сойти с рук дерьмо только потому, что они ничего не могут с собой поделать.

Кэм спешит исправить мой вывод.

– Я не говорю, что они могут делать все, что захотят. Я просто говорю, что им труднее сопротивляться обману. Независимо от того, насколько они хороши и насколько велик риск, они чувствуют себя обязанными побеждать. Просто посмотри на Лэнса Армстронга…

– Значит, если кто-то сделал что-то не так, очень неправильно, скажем, для продвижения своей карьеры… – я задумчиво кусаю губу. – Но потом остановился, потому что счел это аморальным…

– Тогда я бы сказал, что они проявляют душевную силу, чтобы пойти на такой шаг. Они заслуживают второго шанса.

Я моргаю от удивления.

– Конечно, в своем виде спорта, – уточняет он.

Верно. Конечно.

Мы продолжаем этот разговор еще несколько минут, и хотя я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на реальном разговоре, у меня возникает очень странное чувство, что Кэм... ну, я бы не назвала это флиртом, ничего особенного, неуместного, но скажем так, он кажется слишком заинтересованным в том, чтобы узнать обо мне больше.

И что мне нравится.

И что я делаю.

И как я провожу свободное время.

К тому времени, когда мы возвращаемся в приемную и Кэм провожает меня к столу Вайолет, чтобы она могла проводить меня в отдел кадров, я уверена в двух вещах. Во-первых, если бы Кэмерон мог (чего, я думаю, он не мог, учитывая, что он будет моим боссом), он бы пригласил меня на свидание. Он тщательно осмотрел меня, когда мы прощались. Во-вторых, если бы Кэмерон пригласил меня на свидание, я бы отказалась, потому что, честно говоря, он может быть идеальным для меня. Черт, Шейн может быть идеальным для меня. Но парень, которого я хочу, совершенно несовершенен, и меня это полностью устраивает.

Меня не устраивает то, что сделал Тай. Меня не устраивает то, как он со всем обращался – с нами, со своим секретом и своими прошлыми ошибками. Но да, я в порядке, зная, что его действия будут иметь некоторые последствия, и я готова взять на себя часть груза, часть бремени и даже часть боли, которая с этим связана.

Жаль, что после нашего последнего разговора я начинаю думать, что он может быть не согласен с такой договоренностью.

Я всегда опаздывала, и у меня есть ноющее чувство, что я могу опоздать снова.

Дерьмо.

ГЛАВА 18

У меня официально нет социальной жизни. Бабушку Марти увезли в месячный медовый месяц на Гавайях. Мама и папа ремонтируют части своего дома, в том числе комнаты, которые раньше принадлежали мне и Иззи. А Иззи занята поиском своей следующей престижной кампании и отрывается от "Страстей Элизабет", чтобы пять раз в неделю отрабатывать свою задницу в спортзале. По крайней мере, она не тренируется в The Grind.

Я провожу время, пытаясь восстановить свои отношения с Шейном. Отношения, которые в прямом и переносном смысле получили довольно серьезный удар.

Шейн начал стажировку в новом журнале о фанк-культуре, базирующемся в Сан-Франциско. Он называется Dazed и должен быть американской версией журнала Vice. Через неделю после его стажировки я сажусь на поезд в Сан-Франциско и встречаюсь с ним за обедом в хипстерском суши-ресторане в Русском холме. Когда я признаюсь официанту, у которого два рукава татуировок и кольцо в губе, что я вегетарианка, он даже не моргает.Более того, он протягивает мне сырое веганское меню ресторана и указывает на наиболее рекомендуемые блюда.

Боже, благослови Сан-Франциско.

Шейн сидит напротив меня, одетый в футболку с надписью «Телевидение лучше, чем книги» и хмурится. Его лицо давно зажило, и он снова стал выглядеть как обычно, но он не выглядит особенно счастливым. После того, как официант принял наши заказы, он тяжело вздохнул.

– Быть стажером – отстой, – говорит он, и я делаю глоток диетической колы и качаю головой.

– Надо с чего-то начинать, – указываю я. Нам с Шейном невероятно повезло, что мы попали на оплачиваемую стажировку. Он не должен дуться, особенно учитывая офигенный журнал, над которым он сейчас работает.

Но Шейн наклоняется вперед и понижает голос.

– Хочешь услышать, чем я занимаюсь весь день? Я хожу на кофейные пробежки, расшифровываю скучные интервью и работаю официальным ведомым для ассистентов и секретарей этого гребаного места.

– А чего ты ожидал? Это модный журнал. Все хотят там работать. Тебе нужно пробиться к вершине. Я, с другой стороны... – Я указываю указательным пальцем на висок. – Я собираюсь работать в местном журнале, который никто не читает. Может быть, мне повезет, и я на самом деле пишу статьи, но недостаток в том, что их абсолютно никто не будет читать. Фу. – Я притворяюсь, что стреляю в себя.

Шейн вздрагивает.

– Будет лучше. – Он похлопывает меня по тыльной стороне ладони.

– Или хуже. – Я выдавливаю улыбку. – Так что у вас с Иззи? Я знаю, что она навещала тебя в Вегасе, но она не сказала мне, чем вы, ребята, занимались, и, зная вас, это не могло быть хорошо.

Шейн откидывается на спинку стула и искренне смеется.

– Почему бы и нет? Я расстался с Джеммой еще до того, как увидел ее, потому что знал, что она убьет меня, если узнает, что я встречаюсь с цыпочкой. За это никаких плюсов?

– Нет, если она потеряла девственность с тобой, а ты бросил ее… снова. Подожди, ты не можешь потерять девственность дважды, но ты все равно можешь снова пострадать.

Шейн трет лицо.

– Это не вся история, и она чертовски неверна, мисс будущая журналистка.

Я пожимаю плечами.

– Ответь на мой вопрос. Ребята, вы как-то связаны? Ее внезапная скрытность меня пугает.

– Нет, – успокаивает он. – Честно говоря, причина, по которой она ничего тебе не говорит, в том, что ей нечего сказать. Она просто проверяла меня и устроила мне обслуживание номеров в Вегасе. А когда мы вернулись домой, она перестала отвечать на мои звонки. Снова.

– Это хорошо, – говорю я и быстро отступаю. – Я имею в виду, нехорошо, но, по крайней мере, я знаю, что с ней все в порядке.

Жаль, что я не сказала Шейну, что знаю, что он взял V-карту Иззи. Я не уверена, что он должен знать, что я знаю. Но вот мы, неловко смотрим друг на друга, отчаянно пытаясь похоронить мысль о том, что мой лучший друг стукнул по моей сестре.

Хорошо, черт возьми, что мы не идентичны.

Шейн откашливается.

– Так есть новости от этого психа?

Я смотрю на свои руки.

– Шейн, мне очень жаль, что с ним случилось, но ты должен хотя бы попытаться увидеть это с точки зрения Тая. – Не могу поверить, что эта фраза только что сорвалась с моих губ, но, наверное, слишком поздно забирать ее обратно. – Сначала он подумал, что ты хочешь меня. Затем он неправильно истолковал текст, который ты мне прислал, и подумал, что ты мне угрожаешь. Затем он узнал, что ты пытался заигрывать со мной. После этого ты обвинил его в серьезных вещах… дважды.

– Это не обвинение, если это правда, – фыркает Шейн.

– Одно было правдой, а другое было недоразумением. И вообще… – я делаю глубокий вдох. – Он хотел прояснить ситуацию между нами тремя. Ты тот, кто ударил первым. Нет оправдания его насилию после этого, на самом деле нет, но то, что он избил тебя, – это еще не все. Есть еще кое-что.

Шейна явно раздражает моя тема.

– Но ты его не примешь обратно, – убежденно говорит он и, когда я не отвечаю, хлопает ладонью по столу. – Господи, скажи мне, что ты не примешь его обратно. Этот парень был чертовой шлюхой. Никаких каламбуров.

Я ерзаю на своем месте.

– Пожалуйста, не устраивай сцен. Сядь.

Каждый мускул его тела все еще напряжен. Его глаза не отрываются от моих.

– Ты не принять его обратно, – говорит он больше себе, чем мне.

Я киваю, потом качаю головой, потом снова киваю. Ой. Это было неразумно.

– Я не говорю, что верну. То есть, я могу принять его обратно. Если он все еще будет со мной. Но я не уверена, что он сейчас мой самый большой поклонник. Я разозлила его.

Шейн делает вид, что выглядит потрясенным, прикрывая рот рукой, в то время как его глаза выпучиваются в недоумении.

– Ни за что. Мы все еще говорим о том же Тайлере Уайлдере? Потому что я ясно помню, что он был таким стойким и собранным.

Приносят нашу еду, и Шейн все еще смотрит на меня, пока я уплетаю свои веганские тако, делая вид, что не замечаю, как его зрачки просверливают дырки в моем лице.

– Ты действительно любишь его, – наконец говорит он, и очень тихо. Я киваю, не поднимая глаз, сдерживая слезы.

– Чувак. – Он проводит рукой по волосам, закатывая глаза. – Ты действительно любишь этого неудачника.

Тай – много кто, но я уверена, что он не неудачник. Тем не менее, я подтверждаю диагноз Шейна с вывихом плеча.

Затем я слышу, как он скрипит зубами.

– Хорошо, но в следующий раз, когда я увижу его, я снова ударю его за то, что он сделал со мной, просто на всякий случай.

ГЛАВА 19

Моя рутина является источником безопасности для меня. Я цепляюсь за нее и напоминаю себе, что я все еще жива. Я работаю, иду спать и повторяю. Тай не связывается со мной, и хотя это меня ничуть не удивляет – он всегда был человеком слова – это разрезает мою душу на мелкие кусочки. Он уже прикоснулся к другой девушке? Продвинулся ли он дальше? Я хочу знать. Я не хочу знать.

Все напоминает мне о нем. Каждый запах, каждое лицо, каждый шум, все, что возбуждает мои чувства. Я живу, но я не живу. И дело не в том, что я теряю понимание реальности – я теряю интерес. Я могу жить так годами. Тридцать, сорок, пятьдесят, может, шестьдесят и больше. Видимо, после мучительной боли наступает онемение. Я в фазе оцепенения.

Я сокрушительно оцепенела.

Иззи несколько раз пытается убедить меня поговорить с Таем, но я отказываюсь. Я знаю, что ему нужно время. Черт, мне тоже нужно время.

Бабушка Марти несколько раз звонит мне с Гавайев, чтобы спросить, как у меня дела, и я всегда делаю храброе лицо, давая ей понять, что со мной все в порядке. Мама и папа спрашивали меня, что случилось с моим так называемым парнем, но я думаю, они обрадовались, узнав, что я разорвала с ним отношения, и что он дал понять, что и со мной покончил.

Через три недели после того, как Тай победил Эогана Доэрти, XWL объявляет, что через четыре месяца он встретится с бразильцем Хесусом Васкесом за чемпионский пояс. Они говорят о матче в местных новостях, по радио, на XWL и других веб-сайтах ММА.

Однако Тай пропал без вести в СМИ и в моей жизни, и мне просто нужно с этим смириться.

Через неделю после выхода новостей я лежу в постели и запоем смотрю «Настоящий детектив» . Иззи сейчас в Лос-Анджелесе, и мне кажется, что к концу лета она переедет туда. Мне это ни капельки не нравится. За мою стажировку будут платить почти столько же, сколько я зарабатываю у Неда, и я понятия не имею, где я буду жить, когда она уедет.

Когда звонит мой дверной звонок, я понятия не имею, кто может быть у нашей двери. Я вытаскиваю себя из постели и спрашиваю, кто это. Ответ заставляет мое сердце биться чаще.

– Это Джесси.

Я открываю дверь в пижаме, волосы собраны в небрежный пучок, лицо без макияжа.

Он осматривает меня с ног до головы и качает головой.

– Ты выглядишь как дерьмо.

Вероятно, он прав. В такой плохой день (а таких у меня в последнее время было мало) я очень похожа на соседскую девушку. Не та, в которую вы влюблены, – та, которая целыми днями играет со своей собакой на заднем дворе, потому что у нее нет друзей.

– Могу ли я войти? – Его руки на талии. На нем его спортивная форма, и мне интересно, не Тай ли послал его поговорить со мной. Я приглашаю его внутрь, пока он сканирует мою квартиру в поисках… чего именно? Куклы вуду?

– Как дела? – Я задыхаюсь от своего сердца. Я начала бояться, что Тай забыл обо мне и ушел.

Может быть, нет. Может быть, он все еще застрял на мне, как я на нем.

– Как дела? – Джесси бросает вызов. – Ничего не происходит. Кажется, все катится к черту, малышка.

– Я слышу обвинение в твоем голосе.

– То, что ты слышишь в моем голосе, – это чистое беспокойство.

Я предлагаю ему раздраженно надуться и выпить кофе. Я знаю, что он не пьет его с сахаром. Проклятые спортсмены и их методы чистого питания.

– Сядь на задницу, – приказывает он, и я сажусь на табурет, дуясь. Джесси не так харизматичен, как Тай, но они оба относятся к категории людей, которые могут сказать тебе сделать что угодно, в том числе лизать очко на мертвом осле, и ты это сделаешь.

– Тай большой мальчик, – говорю я. – Он может прийти сюда сам, если ему есть что мне сказать.

– Тайлер не просил меня приходить сюда, Блэр.

Мой желудок скручивается. Может быть, он все-таки переехал.

– Верно. Так ты здесь только для того, чтобы трясти мою клетку? Или это светский прием? – Я делаю глоток кофе, даже не пробуя его на вкус. Все мои чувства сосредоточены на том, чтобы выяснить, что нового произошло с Таем и почему Джесси нанес мне визит.

– Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь. – Джесси наклоняется вперед и смотрит мне в глаза. – Тайлер в плохой форме. Реально плохой. Он напивается до смерти. Не появляется в спортзале. Не ест – совсем. Он теряет мышечную массу, когда должен набирать ее.

– Ужас, – саркастически выдыхаю я.

– В таком случае ему придется отменить матч с Васкесом. – Его тон вибрирует от беспокойства. – Если он не соберется со своим дерьмом в ближайшее время, он может уйти прямо сейчас.

Учитывая, что Тай – самый недраматичный человек, которого я когда-либо встречала, это новость. У него были проблемы с гневом, а не с вечеринками. Я никогда не думала, что пьянство – это его стиль.

Но я был неправа.

– Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделала? Вернулась к нему, чтобы он мог выиграть чемпионат?

Часть меня надеется, что он скажет «да». Это был бы отличный повод связаться с ним. Я знаю, что должна быть опустошена, узнав, что Тай разваливается, но правда – грубая, гнилая, позорная правда – в том, что я счастлива узнать, что он борется так же, как и я. Я не пью, но я мертва внутри. Я не выхожу. Я не улыбаюсь. В некотором смысле это даже хуже, потому что, по крайней мере, Тай уже переживает наш разрыв.

– У него никого нет, Блэр.

– У него есть ты. – Я потираю лоб.

– У меня бой в следующем месяце. Я тренируюсь и у меня много рекламы, чтобы продать. Нет времени.

– У него есть Доусон.

– Жена Доусона беременна, и у него трое детей, его тарелка полна.

– У него есть мама.

Джесси выпускает враждебный смех.

– Вот о ком я хотел с тобой поговорить. Ни за что, черт возьми, Мэри никогда не заговорит со мной. В прошлый раз, когда я ее видел, я помогал Тайлеру упаковывать дерьмо из ее дома, и она чуть не вызвала на меня полицию только за то, что помог ему забрать некоторые из его старых вещей. Она не слушает меня, но, может быть, послушает тебя. Попробуй заставить ее притащить свою задницу в Конкорд и позаботиться о сыне. Она нужна Таю, – он наклоняется вперед, наблюдая за моей реакцией.

У меня действительно есть выбор? Я не думаю, что знаю. И даже если бы у меня был выбор, часть меня умирает от желания увидеть мать Тая. Это может звучать пафосно, но она часть него. Кто знает? Может быть, я действительно смогу вернуть этих двоих на связь. Разве это не было бы чем-то? Тот факт, что я даже не обдумываю это, достаточно, чтобы сказать мне, как сильно я все еще люблю его.

– Мне нужен ее номер. – Я ерзаю на своем табурете.

Джесси делает лицо.

– Я думаю, тебе лучше поехать к ней домой. Личная встреча будет иметь большее влияние.

Звучит как рецепт катастрофы, но я должна собраться. Я хочу это. Я хочу помочь Таю.

Я хочу иметь шанс увидеть его снова.

***

Мэри Уайлдер живет в Редвуде, Северная Калифорния, в районе, который заставит даже чемпиона ММА опасаться за свою жизнь. Я не знаю, что привело ее сюда, но я точно знаю, что это не могло быть связано с приобретением недвижимости. Дом маленький и деревянный, и ему срочно нужна покраска и новая крыша. Двор не косили месяцами – или годами – и все растения, деревья и сорняки либо желтые, либо оранжевые, либо покрыты грязью. Двор загроможден случайным хламом – детские велосипеды, пустые картонные коробки, ржавые куски металла, гниющие деревянные поддоны. Чувак, это место выглядит грубо.

Как Тай мог позволить своей маме так жить?

Я убеждаюсь, что мой «мини-купер» заперт, и толкаю ржавые ворота, ругаясь, пока, спотыкаясь, пробираюсь мимо стопок заплесневелых газет и ящиков с пустыми консервными банками и взбираюсь по лестнице на крыльцо к ее входной двери. В двери грязное, пожелтевшее окно с порванной занавеской. Я дважды хлопаю и чихаю, когда в воздух поднимается пыль.

Никто не отвечает, но мне кажется, что я слышу приглушенный кашель внутри дома. Я снова стучу в дверь, на этот раз сильнее.

– Уходи, – стонет несчастный голос.

– Откройте дверь, миссис Уайлдер, – кричу я. Я надеюсь, что передаю какой-то авторитет, потому что она может быть моим единственным шансом вытащить Тая из того дерьма, в которое он увяз с головой.

Крыльцо трясется, когда ее шаги приближаются. Я слышу, как она кряхтит, шурша цепным замком.

Она передумала в последнюю минуту и решила заглянуть через занавеску.

– Кто ты, черт возьми? – требует она.

Я украдкой смотрю на мать Уайлдер. Она совсем не похожа на своего сына. Он высокий, худощавый, спортивный и имеет черты лица божества. Она выглядит как усталая, толстая, безработная мать восьмерых детей.

– Это о вашем сыне. – Я надеваю свои Wayfarer на нос.

Занавес опускается на место.

– У меня нет денег на залог, чтобы помочь ему. Уходите.

Иисус Христос. Я качаю головой и зажмуриваюсь. Вот вам и материнские инстинкты. Я пинаю уродливую лягушку рядом с ее дверью. Большая, пульсирующая ошибка. Он сделан из чугуна.

– Ему не нужны деньги, Мэри. Ему нужна помощь. У него все внутри разбито, и я не знаю, к кому обратиться. – Я стучу в ее дверь кулаком. Я нетерпеливо жду и потираю раненые пальцы ног, пока она открывает дверь и стоит передо мной, ее глаза пусты от безразличия.

– Он не разговаривал со мной три года, как, черт возьми, я могу ему помочь? – Она опирается на дверной косяк и складывает руки на груди.

Я позволяю себе секунду, чтобы взглянуть на нее. Она выглядит не очень. Отец Уайлдер, должно быть, был моделью, иначе я не понимаю, как Тай и эта женщина связаны генетически.

Она достает мягкую пачку Camel Lights из-под своих испачканных спортивных штанов и закуривает сигарету, жестом спрашивая меня, хочу ли я сигарету. Я качаю головой, и она пожимает плечами, прикрывая рукой зажигалку «Зиппо».

– Ты его девушка? – Ее это забавляет, и она пускает дым прямо мне в лицо.

– Почему это смешно? – Я уклоняюсь от вопроса.

– Всегда есть девушка, пытающаяся спасти Тайлера. И все вы думаете, что можете. Вы, девочки, глупее, чем я была, когда вышла замуж за его отца.

– Нет смысла спрашивать, что из этого вышло, а? – Я отталкиваю ее от двери, приглашая себя войти.

Если снаружи ее дом выглядит как беспорядок, то внутри его можно точно назвать адом. Она какая-то скряга, а это место забито дерьмом, о существовании которого я даже не подозревала. И еще этот тухлый, ужасный запах несвежего пука и испорченных консервов.

– Хорошее место. – Я и глазом не моргаю, осматривая дом. Не могу поверить, что Тай жил в этом месте. Я знаю, что он переезжал. Мартинес в Редвуд, Редвуд в Конкорд. Я понимаю, почему он убежал. Жизнь в этом месте кажется кошмаром.

Мэри плюхается в кресло и затягивается сигаретой. Было мерзко найти ее дом, и будет сукой заставить ее тащить свою жалкую задницу в Конкорд, чтобы быть рядом с сыном, и я это знаю.

Когда я начала встречаться с Таем, я представляла себе, что при первой встрече с его матерью я буду спрашивать ее, о чем, черт возьми, она думала, когда решила дать ему ритмичное имя. Тайлер Уайлдер. Теперь я начинаю понимать, что есть гораздо более насущные проблемы, чем имя Тая.

– Как ты хочешь, чтобы я помогла Тайлеру? – повторяет она. – И с чего ты взяла, что я могу?

– Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Конкорд и позаботились о нем, пока он не придет в себя. Он пьет и не ел, и… – я замолкаю, борясь с желанием откусить ноготь. – Ему нездоровится.

– Тайлер ясно дал понять, что не считает меня своей матерью.

– Тай говорит дерьмо, чтобы вы не заметили его боли. Вы его чертова мама. Тащите свою задницу в Конкорд и живите в соответствии со своей ролью, потому что у вашего сына проблемы с алкоголем, которые посрамили бы ирландского моряка.

Мэри одаривает меня хитрой улыбкой. И вот тогда я их вижу. Эти ямочки. Ямочки Тая. Я внимательно смотрю на нее, фотографируя годы бедности и страданий. Она определенно была красоткой до того, как жизнь ударила ее гигантской лопатой, а нездоровая пища нанесла остальную часть ущерба.

– Ты не из глупых дурочек. Думаю, Тайлер немного изменился с тех пор, как я видела его в последний раз.

– Ага. – Я делаю несколько шагов вперед, устанавливая зрительный контакт. – Теперь ваша очередь. Идите в душ. Я подожду здесь. Мы едем в Конкорд.

Мэри Уайлдер – мать своего сына. Как и он, она предъявляет список требований разъяренного террориста ИРА, прежде чем согласиться сотрудничать. Она хочет, чтобы я отвезла ее в супермаркет и купила ей продукты, а также просит купить ей коробку сигарет и сделать маникюр, прежде чем мы покинем Редвуд.

Я хлопаю пассажирской дверцей своего Mini Cooper, ругаясь себе под нос, и проскальзываю за руль. Я знаю, что моя мать может быть болью, но она также заботится. Она хочет, чтобы я была счастлива, даже если наши определения «счастливого» очень, очень разные. Мама Тая определенно смотрит на вещи в перспективе.

– Что, черт возьми, ты только что сказала? – Она закуривает еще одну сигарету, не удосужившись спросить, можно ли курить в моей машине. Я опускаю окна.

– Я сказала, что удивлена, что вы еще не получили награды «Мать года». – Я завожу двигатель и следую ее указаниям до ближайшего торгового центра. Хорошо, что мои очки достаточно темны, чтобы скрыть отвращение в моих глазах.

Не могу поверить, что Таю пришлось терпеть ее в качестве матери. Я надеюсь, что теперь она будет на высоте.

– Еще я возьму пива, чтобы ты знала, – говорит она мне, когда я паркуюсь возле продуктового магазина.

– Алкоголь воспрещен. Вы не подойдете к его дому с пивом. – Я опустил ногу.

– Пойду. Он не заметит. Я скрою это от него. – Она улыбается мне с ямочками. Блин.

– Это жульничество, – указываю я.

– Если не стоит обманывать, то не стоит и выигрывать.

Да. Тай явно унаследовал некоторые черты от своей мамы. Все, о чем она, кажется, заботится, это как добиться своего, обманывая людей.

Я просто хочу, чтобы ее сын не шел по ее стопам так буквально.

Когда все сделано и разобрано, и Мэри выходит с двумя огромными сумками и с новыми блестящими красными ногтями, я наконец еду к дому Тая. Она сидит рядом со мной, полностью поглощенная содержимым своих новых сумок. Она выглядит как ребенок, который только что совершил набег на Toys R Us и не задает никаких вопросов о Тае. Мне становится все труднее не ненавидеть ее. Я убеждена, что она бросит меня в последнюю минуту.

– И что теперь будет? – Она разрывает пакет с кукурузными чипсами и бросает один в рот, громко жуя.

– Тай слишком много пьет. Ему нужен кто-то, кто затащит его в душ, накормит и обнимет. Думаете, вы сможете это сделать? – Я бросаю взгляд, чтобы мельком посмотреть на нее, прежде чем вернуться к дороге.

Она пожимает плечами.

– Что его разозлило?

– Я бросила его.

Мэри находит это таким забавным, что буквально смеется до слез. От запаха жирной стружки в ее горячем влажном дыхании мне хочется выбросить сумку и ее владельца из машины.

– Серьезно, почему он в депрессии? – наконец спрашивает она, вытирая глаза. – Опять проиграл бой или что?

– Он в депрессии, потому что мы расстались, – повторяю я сквозь зубы.

– Послушай, Блейк, может, ты и милашка, но Тай не привязывается. Особенно не женщинам. Посмотри на меня, я его мама, и он даже не звонит мне в мой день рождения. Думаешь, его сердце будет разбито из-за какой-нибудь милой девицы?

– Думаю, вам просто придется спросить его об этом. – Я изобразила сладкую улыбку и вдавила педаль газа в пол. Этого времени достаточно для меня с мамой Уайлдер.

Я параллельно паркуюсь перед домом Тая и тут же жалею об этом. Зачем мне парковаться, если я не хочу заходить внутрь? Но я хочу зайти внутрь. Я хочу увидеть его. Я притащила сюда его маму, чтобы рядом с ним был кто-то, чтобы он не был один. Но, честно говоря, я та, кто должен помогать ему.

Я смотрю на его забор. Он полностью заполнен новой коллекцией сувениров, любезно предоставленных его поклонницами. Ей-богу, если мы когда-нибудь снова будем вместе, первое, что я сделаю, это снесу этот забор.

Харлей стоит у крыльца и стоит на боку во дворе. Судя по высокой траве, велосипед пролежал там несколько недель. Занавески задернуты, все заперто и полумрак внутри и снаружи. Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что он сбежал и покинул это место.

Мэри изучает его дом из окна машины. Она хмурится на забор.

– Некоторым девушкам чертовски трудно не ненавидеть их.

Я морщу нос.

– Мужчины хуже.

Я выгоняю ее из машины после пятиминутной напутственной беседы. Да, он захочет вас увидеть, уверяю ее. Что бы между вами ни произошло, кровь гуще воды. Честно говоря, я понятия не имею, как Тай отреагирует, когда увидит свою маму. Если бы я была им, я бы очень подозревала ее. Ведь она согласилась увидеться с ним только после того, как я подкупила ее продуктами и маникюром. Но я так отчаянно не хочу, чтобы он сейчас был один, я рискую.

Наконец Мэри вздыхает и открывает дверь.

– Ладно, нам пора заходить.

– Нам? – Я поднимаю бровь. – Здесь заканчивается мое путешествие. Я не пойду туда.

– Черта с два ты не пойдешь. Я не пойду туда одна. Что, если он меня выгонит? Меня нужно будет отвезти домой. Заходи со мной, а потом уходи.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

Я начинаю понимать, почему женщинам так тяжело со свекровью.

– Блядь, ты такая упрямая! – Я потираю лоб, ударяя рукой по рулю.