Текст книги "Шарлатан 3 (СИ)"

Автор книги: Квинтус Номен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 23

Должен сказать, что тренировки Ю Ю не прошли даром: Я уж на втором хлопке чисто автоматически проделал «прыжок в другую сторону» и упал за скамейку с литыми чугунными ножками. Забавный такой прыжок: тело сначала имитирует, что уходит в одну сторону, а затем человек, уже сильно согнувшись, прыгает в противоположную. И только спрятавшить за «литой чугун» я вообще попытался понять, что же произошло – но долго думать у меня на получилось: взвизгнули шины тормозящего автомобиля и я услышал, как кто-то говорит (довольно громко, то есть мне это слышно было): так, этого сразу забирайте и пусть кто-нибудь прижет дорожку подчистить. И, как приедете, немедленно сообщите начальству… Вовка! Ты куда спрятался? Вылезай давай!

Я узнал голос Коли Видонова – моего однокурсника, невысокого и довольно толстого парня, который в университет поступил вместе со мной, но вроде как после службы в армии. Но поглядев в дырочку в литой чугунной ножке, я обратил внимание, что сейчас он выглядел не «толстым рохлей», а очень крепким таким мужичком: у него даже походка была другая. А два других – и тоже весьма крепких мужчины – запихивали в видавший виды «ЗиМ» еще одного товарища белобрысой наружности. Я осторожно вылез из-за скамейки, встал – и Коля очень удивился:

– Это как ты там оказался? Вроде в другую сторону отпрыгнул, я думал, что ты вон за тем кустом спрятался… Ладно, пойдем, я тебя домой провожу. Думаю, что больше неприятностей не будет, но на всякий случай…

Когда мы подошли у подъезду, я Коле сказал:

– Давай-ка ко мне зайдем, у меня появилось несколько вопросов, на которые мне срочно потребовались ответы.

– Ну давай… только вопросы будешь задавать тихо, незачем… кто там у тебя еще в квартире есть, сестра?

– Ну да, только она сегодня в университете задерживается.

Ответы Коли на самом деле ничего не прояснили, разве что у меня появилось много других вопросов, которые уж точно не ему следовало задавать. Потому что Коля сказал, что он меня охраняет по просьбе партийного руководства области (точнее, по личному поручению Сергея Яковлевича еще), а товарищ Киреев к нему с такой просьбой обратился потому, что в армии Коля служил в осназе. И, оказывается, областное руководство целую группу по моей охране организовало, в которую, кроме Коли, человек пять входило – но ни о каких других «группах поддержки» он и не подозревал:

– Ты что думаешь, партия тебя просто так оставит всякие чудеса творить? Ты же со своими затеями слишком уж много врагов нажить успел, на одном только автозаводе на тебя половина конструкторского отдела вот такой зуб точит! Точила, их сейчас почти всех уже убрали из города куда подальше, но ты же всякое без остановок придумываешь! Опять же, человек ты не бедный, а преступников, воров и грабителей разных, у нас, к сожалению, все же немало…

– А в парке-то что случилось? Мне показалось, что там стрельба была…

– Ну, знаешь, когда кто-то начинает на наган брамит надевать, мне это очень сильно не нравится. Мне вообще не нравится, когда гражданские в тихом месте стволы достают… по службе такое нравиться не должно. Но ты о моей службе… ни в группе никому, ни сестре, и даже девчонке своей! По-хорошему и тебе о ней знать не следовало бы, но раз уж так случилось… Я думаю, начальство разрешит чуть попозже тебе некоторые детали раскрыть, но, надеюсь, тебе это просто неинтересно будет. То есть самое интересное я, наверное, тебе все же расскажу. Когда-нибудь потом…

Из всего этого я сделал вывод, что Коля – и его «работодатели» – вообще не догадываются о том, чем занимается Ю, но мне стало интересно, сколько же на самом деле людей заняты в моей охране. И не могут ли они в пылу конкуренции невзначай вообще друг друга перестрелять, ведь судя по реакции Коли Видонова, они долго не думают, начинать стрельбу или нет. А так как все они ходят с оружием… Коля мне показал пистолетик, из которого он по потенциальному злоумышленнику стрелял: маленький револьверчик с интегрированным (и очень непростым) глушителем конструкции, как он с гордостью сообщил, «товарища Гуревича». А вот с чем ходила Ю Ю, я так и не разобрался: у нее пистолет был, не револьвер, и тоже очень небольшой – но там никаким глушителем и не пахло. Мы с ней как-то летом съездили на стрельбище, где она пыталась меня научить стрелять, и показала, как «нужно стрелять правильно» – то есть какого мастерства мне под ее руководством достичь потребуется. В общем, я к ней даже близко в профессионализме не подберусь даже если наизнанку вывернусь, и она почти сразу согласилась со мной в том, что «меня учить бесполезно» – но ее пистолет стрелял, как мне показалось, не тише, чем в моем «пролом будущем» грохотал карабин СКС. А сама она стреляла… в общем, у меня и тени сомнений не осталось в том, что она была чемпионом Маньчжурии по стрельбе из пистолета.

Но о Коле Видонове она не знала – или просто мне рассказывать не сочла нужным? Однако я ей доверял уже полностью, насчет именно «охраны» доверял, и про Колю ей рассказал. Думал, что она меня за то, что я в парк поперся просто так, вообще с какашками сожрет, но ее реакция оказалась более спокойной, чем я ожидал:

– Ну, раз тебе повезло, то и хорошо. Я узнаю, кого там твой одноклассник взял и все тебе, конечно, расскажу.

– А я думал, что ты меня за несанкционированную прогулку просто изобьешь.

– А смысл тебя избивать? Во-первых, если бы работали профессионалы, тебя бы все равно давно уже подстрелили. А непрофессионалы нам не страшны: из пистолета даже с десяти шагов он может не попасть, а ты вообще способен уже от пули уйти.

– Ты что, всерьез думаешь, что я бегаю быстрее пули?

– Не, но ты уже крутишься так, что в тебя даже прицелиться практически невозможно. Я не думаю, что Коля твой был увальнем деревенским, но даже он не смог заметить, куда ты упал и спрятался. А уж прицелиться при этом… я бы, конечно, и в такой ситуации смогла бы попасть, но дать гарантию того, что попала с летальным для тебя исходом, тоже не дала бы.

– Вот умеешь ты успокаивать!

– А не надо тебе успокаиваться пока. Сначала я разберусь кто это был и зачем он собирался стрелять, а ты тем временем будешь тщательнее правила безопасности выполнять. А еще я постараюсь парочку новых наших специалистов сюда перевести. Но когда это получится, я не знаю, так что ты уж сам поберегись.

– Поберегусь, не сомневайся. Ты мне таких страстей в своей тетрадке понаписала… кстати, а товарищ-то на армянина ни с какой стороны похож не был. Слишком уж белобрысый.

– Ты что, только первые две страницы прочитал? После занятий ко мне поедем, будешь читать уже все и читать будешь очень внимательно. Завтра поедем, на сегодня ты мне работенки подкинул уже достаточно…

Вероятно Ю очень быстро «доложила об инциденте кому надо» – и через день я уже «отправился в командировку» в небольшой город на юге области. Понятно, что меня даже никто спрашивать не стал, согласен ли я «командироваться»: Светлана Андреевна просто зашла ко мне утром и сказала, что меня отправляют помогать в наладке вычислительной машины в «соответствующее место». И в командировку я отправился на машине. Но не на своей: возле подъезда меня ждала новенькая «Волга» (немного даже похожая на ту, которую я в своей прошлой жизни застал), и мы поехали «в дальние края». С точки зрения личной безопасности Арзамас под номером шестнадцать был, безусловно, лучшим местом, а вот с точки зрения нанесения стране пользы оказался тоже весьма неплох. Мне, конечно же, никто не рассказывал, чем занимаются люди в этом окруженном забором городе, но вот машину они получили действительно интересную. То есть в «максимальной комплектации», с памятью на четверть мегабайта, с шестью дисковыми накопителями и даже с большим АЦПУ (контроллер к которому, как мне сказали занимающиеся наладкой машины товарищи, был разработан в Пензе). Принтер мне показался интересным уже тем, что вся электроника в нем была выполнена на стержневых лампах, но я порадовался не хитрости нынешних электронщиков, а тому, что такие принтеры, по словам местных специалистов, теперь должны были серийно производиться. А специальную перфорированную бумагу для принтеров начали вроде выпускать в Балахне.

Но сама железяка меня не очень интересовала, да и местные специалисты меня даже не пытались привлечь к наладке самой машины (хотя там и налаживать было особо нечего), а вот команда местных математиков с меня буквально не слезала. В том числе и потому, что написанные ими программы «считали» раз в десять, а то и в двадцать медленнее, чем это указывалось в паспорте на машину. И я им объяснял, как «правильно» писать программы для этой ну у очень RISC-машины, не способной самостоятельно выбирать числа из памяти и их обратно в память записывать. Очень детально объяснял, как мне казалось, что данные из памяти в регистры все же стоит загружать «сильно заранее» – и даже вроде определенный прогресс наметился – но финальный результат моего обучения я так и не увидел: за мной приехала Ю Ю собственной персоной и вернула меня обратно в город. А по дороге туда она мне всю картину случившегося в парке прояснила. В своей обычной манере, то есть в обычной для случаев, когда нас никто из посторонних не видит:

– Тебе, оказывается, сильно повезло…

– Что меня не пристрелили?

– Нет, не пристрелили тебя потому что ты хорошо учился… у меня в том числе. А повезло тебе вообще в трех вещах. Во-первых, разбираться с этим делом товарищ Сталин поручил товарищу Судоплатову. – а он всегда во всем разбирается быстро. Во-вторых, тебе повезло в том, что товарищ Киреев как раз подал Иосифу Виссарионовичу докладную записку о причинах, по которым он сорвет все планы в области, причем не только в своей. А в третьих, твой идейный противник товарищ Лебедев предложил учредить отдельное министерство, занимающееся производством вычислительной техники и именно тебя назначить там министром, поскольку, как он написал, твои предложения и идеи помогут нам в самое ближайшее время обогнать капиталистические страны в этой области навсегда. Так и написал, и у Иосифа Виссарионовича не осталось сомнений в том, что ты – исключительно ценный кадр. Так что попытку ликвидации настолько ценного кадра он воспринял весьма… болезненно.

– Ну допустим, а по сути-то есть что сказать?

– Надо бы тебя поколотить больно, чтобы ты повежливее себя вел, но мне тебя бить просто запретили, поэтому я кого-нибудь из нового пополнения для этой цели использую. Ты много кому на Украине тоже поперек горла стал: там ведь и отменили планы по строительству автобусного завода во Львове, и в Кременчуге автомобильный завод было решено не строить. А еще полностью прекратилось финансирование из союзного бюджета украинской академии наук, где очень много весьма специфических личностей кормилось. И вот кто-то в руководстве республики решил, что это все из-за тебя, а так как они успели и новых разных планов насоставлять, которым ты мог очень сильно помешать… Но Павел Анатольевич и с планами этими разобрался, и с тем, как они их воплощать решили. Так что теперь тебе можно пока особо ни о чем не беспокоиться: даже если кто-то и захочет тебе напакостить… Товарищ Судоплатов очень наглядно продемонстрировал, что с такими пакостниками может случиться. И получил, между прочим, за эту демонстрацию орден Ленина, а желающих ему предоставить возможность еще несколько таких орденов заработать у нас в стране крайне немного осталось.

– А ты…

– А я отделалась выговором, но тебя пусть это не беспокоит. Потому что и выговор простой, а не строгий, и, честно говоря, я сама все же виновата. Послушалась бы тебя тогда, вышла бы за тебя замуж – и ты уж точно под пули не подставился бы. Но за это я тебе отдельно спасибо скажу…

– За что?

– За то, что ты меня в жены брать все же не захотел. Отказать тебе я права не имела, но это было бы, я думаю, совершенно непрофессионально. Да и тебе было бы жить труднее, мы с тобой постоянно бы ругались по любому поводу.

– А еще и дрались бы…

– А вот это вряд ли: я бы тебя один раз избила и драк больше бы не было. Но не случилось того, чего случиться не должно было, и это хорошо.

– Слушай, Ю, а почему за мной несколько служб приглядывало, но вы друг о друге вообще не знали? Тоже непрофессионализмом попахивает.

– Ну о том, что МГБ за тобой наблюдает… не охраняет, а просто наблюдает через первые отделы, то есть через Светлану Андреевну, я знала, а ей о персональной охране говорить вообще не нужно было, у нее работа совершенно все же другая. А вот о том, что товарищ Киреев свою службу охраны организовал – тут да, мы этот момент упустили. Но он действовал в рамках своих полномочий, просто не сообщил наверх, что и тебя они в группу охраняемых лиц включили. А о нашей службе даже в МГБ мало кто знает, у нас своя работа. Специальная… даже полковник Уткина считает, что я – всего лишь информатор службы охраны.Так что теперь можешь считать себя самым осведомленным человеком по этой части, но учти: если осведомленность от тебя распространяться станет, я тебя просто пристрелю. Плакать буду, но пристрелю!

– Плакать – это потому что тебе меня жалко будет?

– Нет, потому что меня после этого, скорее всего в звании понизят и даже оправят куда-то очень далеко в места с весьма неприятным климатом. И дадут уже не квартиру, а комнатуху в общаге, причем с печным отоплением, водой в колодце и сортиром на улице. Я как только представлю такое – сразу слезы наворачиваются… Все, приехали. И возьми вот командировку: завтра зайдешь с ней в бухгалтерию… в университетскую бухгалтерию, а не к Зинаиде Михайловне, и тебе командировочные там рассчитают. Получишь вместе со стипендией за сентябрь. И не выпендривайся: командировка всем объяснит, куда ты на лето пропадал. Ты и сам ее внимательно почитай, тебе это уж точно стоит знать…

Оказалось, что «по документам» я пропадал в КБ товарища Мясищева, где занимался разработкой программ для новенькой «бортовой вычислительной машины», которая должна была ставиться на новый его самолет совершенно военного назначения. Причем вовсе не в Москве время проводил, а на каком-то полигоне в Астраханских степях. Как я понял, «степи» кто-то специально проставил: за работу в таких краях командировочные вообще чуть ли не в тройном размере начислялись. Ну, лишние деньги мне точно не помешают, все же «изобретательские» у меня давно закончились, да и почти из всех артелей меня потихоньку «уволили». Так что «дополнительную зарплату» мне начисляли лишь в Грудцинской артели имени Чкалова, где все еще выпускались зажигалки. Причем начисляли мне исключительно «в рекламных целях»: в паспорте на зажигалку было написано, что «конструкцию зажигалки предложил товарищ Шарлатан».

Но, честно говоря, мне «лишние деньги» были нужны разве что для объяснения другим людям, откуда у меня вообще деньги берутся, так как денег – наличных, на личные совершенно нужды – а вообще мог получить сколько угодно. Потому что в Союзе была целая группа людей, которые о зарплате могли в принципе не волноваться и которые так же получали денег сколько им потребуется. Те же физики-ядерщики в таком режиме существовали (не все, но вот ведущие специалисты в Арзамасе-16, если им нужны были деньги, просто писали записки в бухгалтерию с указанием нужных сумм – и им денежки в тот же день в кассе и выдавали). Еще, насколько я знал, теми же преимуществами пользовались и ведущие конструктора некоторых систем, хотя далеко не все. Но вот товарищ Челомей – после того, как он сдал флоту свою противокорабельную ракету с турбореактивным двигателем, в «систему» был включен – и я об этом от него самого узнал. В начале сентября, когда по просьбе Акселя Ивановича посетил Реутов, так как тамошние математики как-то слишком уж долго не могли отладить программу обработки поступающей от бортового радара информации. Точнее, программа не успевала ее вовремя обработать и ракета могла промахнуться в случае, если цель активно маневрирует но оказалось, что программа тут вообще не причем, просто сигналы от бортового радара «запаздывали». Не потому, что электричество по проводам слишком медленно шло, а потому что там использовалась вращающаяся антенна, которая делала полный оборот более чем за полсекунды – а для сверхзвуковой ракеты полсекунды – это почти вечность. Тем более вечность потому, что активный радар в крылатой ракете вообще должен был включаться секунд за десять-пятнадцать до удара по цели, а до этого момента машинка летела вообще в режиме радиомолчания по своим инерционным датчикам и на финишном участке полета отклонение от цели она вообще получала секунды за полторы, а потому на последнем отрезке ракета могла такие кренделя в небе выписывать, что мама не горюй – а ведь еще и рулевые машинки требовалось вовремя и правильно повернуть.

Так что моряки ракеты приняли на вооружение «условно»: если вражеский корабль стоял полчаса на месте, то она его почти гарантированно топила, и если он поперек курса ракеты шел, то тоже шансов от нее увернуться в противника было маловато – а вот как поступать в других случаях, было не очень-то и ясно. То есть разработчикам было неясно – но лишь потому, что они действовали «в соответствии с техническим заданием», которое для них моряки писали. Но так как я моряком вообще никогда не был, то просто в очередной раз провел «допрос третьей степени с пристрастием», выяснил, что же на самом деле морякам было нужно – и ТЗ Аксель Иванович после моих уговоров (и аргументированных обоснований) поменял. Там и изменения-то было минимальными: «разрешалось» километров за двадцать от цели «иногда» включать все же радар – а это уже позволяло выйти на финишный участок с отклонением по направлению менее чем в триста метров, а враг все равно вряд ли бы успел приготовиться к отражению атаки. А еще я «посоветовал» Акселю Ивановичу ставить на ракету радар с фазированной решеткой. Да, такой получался очень даже не дешевый, но ведь точность наведения ракеты вырастала на порядок…

И вот когда все вопросы был решены (то есть были намечены пути решения всех проблем), в разговоре «на отвлеченные темы» я заметил, что в Реутове в магазинах очень неплохая новая мебель появилась, но которую я, к сожалению, купить не могу так как денег не хватает. Денег у меня в кармане не хватало, так как я просто не ожидал, что увижу тут что-то внимания заслуживающего, а Владимир Николаевич мне просто предложил у него денег взять сколько нужно:

– Вы, Владимир Васильевич, не стесняйтесь, мне теперь денег выдают столько, сколько я взять пожелаю. Так что я сейчас заявку напишу, мы с вами в кассу зайдем и все ваши проблемы закончатся.

– К сожалению не закончатся: я сюда на «Соколе» прилетел, а в него мебель точно не влезет. Но это не страшно: я не себе ее купить хотел, а брату – так что его уже на машине к вам пошлю. А насчет денег – спасибо, но меня тоже к такой же кормушке допустили, давно уже. Да, я вот еще о чем у вас спросить-то хотел, но, сразу предупреждаю, из чистого личного любопытства: ваше сотрудничество с товарищем Косбергом хоть какой-то результат дало? В детали меня посвящать все же не стоит, а вот в общем…

– Если совсем в общем, то да, дало. Новая машина сейчас проходит последние испытания перед принятием на вооружение. И есть определенные планы на дальнейшее сотрудничество, но… извините, тут потребуется специальный допуск.

– Не потребуется, мне детали вообще неинтересны, я просто уточнить хотел, насколько обоснованными были мои рекомендации относительно Семена Ариевича. Меня опять в правительство вызвали, снова какие-то вопросы задать хотят – и я спросил исключительно для того, чтобы там в грязь лицом не ударить, что-то глупое там брякнув…

Небольшое совещание у Иосифа Виссарионовича было в самом разгаре. Небольшое, но очень важное, и все, внимательно выслушав выступление Павла Анатольевича, сидели молча и обдумывали сказанное. А спустя где-то полминуты после того, как Павел Анатольевич сел, Лаврентий Павлович высказал свое мнение относительно услышанного:

– Ну, возможно предложение товарища Киреева стоит и принять. Тем более, что очередной срыв всех планов в этом году грозит нам не только существенным недостатком финансирования ряда очень важных программ…

– А я считаю, – тут же дополнил слова Берии Пантелеймон Кондратьевич, – что даже этого будет крайне мало. А если принять во внимание то, сколько средств было уже потеряно при строительстве судов и кораблей…

– Вы считаете, что это хоть как-то поможет исправлению накопившихся… ошибок? – уточнил Иосиф Виссарионович.

– Ни в малейшей степени, – с жесткой улыбкой ответил ему Николай Семенович. Сталин вопросительно посмотрел на товарища Патоличева, и тот продолжил:

– То, что эти… эти уже сделали, исправить вряд ли получится, но не допустить повторения таких же ошибок в будущем мы в таком случае сможем. По крайней мере относительно товарища Киреева я полностью уверен, что он, избавившись от, извините за выражение, трогательной заботы, все им намеченное выполнит. Достаточно просто посмотреть, сколько он сделал, руководя Горьковской областью…

– В Горьковской области половину, если не три четверти, сделал местный комбинат бытового обслуживания, которому все программы готовил этот Шарлатан.

– И что? То есть а кто ему сейчас помешает обратиться за помощью к мальчишке? Тем более, что мальчик давно уже вырос и, думаю, понимает всё уже гораздо лучше.

– А он согласится? Вроде Шарлатан сейчас только своими вычислительными машинами занимается, а мы говорим совсем о других вещах.

– Мне почему-то кажется, что если мы у него самого об этом спросим, то это будет правильно, – хмыкнул Иосиф Виссарионович. – Тем более что как раз в последнее время он вычислительными машинами почти вовсе не занимается, мне товарищи говорили, что теперь он разве что помогает другим разработчикам мелкие вопросы решать в этой области. А вот нам… то есть нашим товарищам помочь он, я думаю, наверняка не откажется, потому что уже не мальчик наверняка должен понимать, что пули мимо него могут и не пролететь. А если Павел Анатольевич ему еще и объяснит дополнительно, как такой неприятности в обозримом будущем можно будет избежать…

– Павел Анатольевич объяснить-то может, – хмыкнул уже товарищ Судоплатов, – но вот как ему объяснить, что в стране, кроме Горького есть и другие, очень даже неплохие города…

– Мы ему и это постараемся объяснить. – произнес товарищ Сталин. – Я ему лично это объясню, если понадобится.

– Сколь ни обидно это осознавать, но в ближайшие пару лет это не понадобится, – вздохнул Пантелеймон Кондратьевич. – Сейчас он студент горьковского университета, и переводить его в другое учебное заведение мы не можем. Во-первых, потому, что в других просто не преподают те предметы, которые он изучает, а во-вторых, он не просто изучает там предметы, которые, можно сказать, он сам же включить в программу и придумал, а активно там обучает других людей. Не только и не столько студентов, сколько преподавателей – и если мы уберем его из университета, то мы почти сразу же уберем из университета новый факультет вычислительной техники. А у нас таких факультетов в стране вообще считанные единицы, их нам и без того страшно не хватает!

– И какие по этому поводу будут предложения? – недовольно поинтересовался Иосиф Виссарионович. – Что нам предлагается сделать-то?

– А именно то, о чем мы только что сейчас и говорили. Пригласим Шарлатана, опишем ему сложившуюся ситуацию и послушаем, что он сам предложит. Он почему-то всегда придумывает очень интересные решения самых разнообразных задач, причем всегда очень неочевидные поначалу, но почему-то всегда получается, что его решения выходят наиболее правильными.

– И наиболее дешевыми, – подтвердил усмехаясь, Николай Семенович. – А когда у нас, благодаря некоторым совсем не товарищам, огромные суммы просто улетают… улетели в какую-то бездонную бочку, этот момент тоже упускать не стоит.

– Думаю, – подвел итог совещанию Иосиф Виссарионович, – по основному вопросу мы все решили. А насчет привлечения товарища Кириллова… Пантелеймон Кондратьевич, займетесь?

– Уже занялся, правда я его по другому делу пригласил, но заодно и эти вопросы подниму. Он вроде пообещал ко мне приехать в понедельник вечером. Павел Анатольевич, вы мне компанию составите?

– Боитесь с ним один на один выйти? – рассмеялся Судоплатов. – Правильно делаете, я бы тоже побоялся. Но вместе мы, надеюсь, особо критических потерь не понесем. Во сколько у вас встреча назначена?