Текст книги "Шарлатан 3 (СИ)"

Автор книги: Квинтус Номен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 14

Вообще-то деньги – это всего лишь, как говорили классики (и вовсе не марксизма), овеществленный труд. А для овеществления этого труда нужны были всего лишь трудящиеся, которым предоставили возможность труд этот овеществлять. И трудящихся в СССР было очень немало, вот только многие из этих трудящихся занимались тем, что в народе именовалось сугубо «мартышкиным трудом». То есть тратили драгоценные калории, а на выходе получали пшик.

Причин широкого распространения именно мартышкина труда было довольно много, и одной из таких было то, что страна бездумно вкладывала огромные средства (я имею в виду именно денежные) на проекты в тех местах, где местное население не обладало (да и не хотело обладать) нужными для осуществления таких проектов трудовыми навыками. Классическим примером этого мог послужить Кутаисский автозавод: денег в его создание вбухали почти столько же, сколько в строительство московского ЗиСа, работало там народу всего втрое меньше, чем на автозаводе в Москве, зарплаты у рабочих были даже выше московских – а грузовиков завод делал в тридцать раз меньше. А уж качество кутаисских автомобилей почти сразу же стало просто легендарным – и подобных предприятий страна строила сотнями и тысячами!

Понятно, что с такой экономической политикой было очень трудно развивать страну – но страна все же развивалась. Главным образом потому, что строилось (и модернизировалось) и очень много «настоящих» предприятий, а на «развитие отсталых окраин Российской империи» пускались далеко не все государственные средства. Но все равно было обидно: по подсчетам Зинаиды Михайловны СССР выкидывал на ветер (то есть «отправлял в республики») больше половины союзного бюджета, а рентабельными все эти затраты оказывались лишь в четырех республиках: в России, в Белоруссии, в Азербайджане и в Узбекистане. В последнем скорее всего потому, что в войну туда вывезли много предприятий и предприятия туда перекочевали вместе с русскими рабочими.

Меня очень удивило в подсчетах нашего «главбуха» то, что Украина была совершенно «дотационной территорией», но она мне все же объяснила причины этого странного явления. Точнее, она описала текущее состояние, а об остальном я уже сам догадался. И состояние было мне вполне понятно: рентабельными там были области бывшей Донецко-Криворожской республики, где рабочая культура еще до революции сложилась. Еще «безубыточной» была Полтавщина, но она за счет сельского хозяйства вытягивала (и огромных вложений со стороны госбюджета в это сельское хозяйство). А все остальное… Когда товарищ Шкирятов зачистил Хрущева со всей его кодлой, Сталин по сути дела отменил все безумные вложения в Украину (включая намеченное переселение туда огромного количества рабочих из РСФСР), ну а местные работу просто не вытягивали. Да и не хотели «вытягивать», им же и так неплохую зарплату платили. Но платили только пока Хрущев при власти ошивался, а теперь те, кто работать умел и хотел, массово наоборот с Украины валили, благо на предприятиях того же КБО всегда вакансий было более чем достаточно. Причем валили именно профессионалы, в КБО абы кого на работу все же не брали – так что все новые выстроенные там заводы что-то приличное производить уже просто не могли. А дальше сработал простой эффект: руководство увидело, что деньги в украинскую промышленность вкладывать бессмысленно и все «дотации» резко закончились. Жалко, что только на Украине они закончились, но, подумал я, лиха беда начало. Правда о том, что будет «после» я думать просто не хотел, изо всех сил старался не думать.

И определенные поводы именно «не думать» появились: внезапно к вычислительной технике огромный интерес проявили железнодорожники. А конкретно интерес проявил Борис Павлович Бещев, специально приехавший в Горький для того, чтобы обсудить вопросы, касающиеся вычислительной техники, с товарищами Неймарком и товарищем Греховой. Понятно, что от встречи с министром путей сообщения эти товарищи не уклонились, однако все обсуждение свелось к тому, что оба вышеупомянутых товарища просто послали его… но не туда, а к «товарищу Кириллову, который все это затеял и лучше всех знает, как всю эту технику можно использовать в народном хозяйстве».

Товарищ министр приехал в самое «подходящее» время: я как раз сдавал экзамен по «вышке», который я к тому же благополучно проспал и поэтому пошел его сдавать уже с последней группой. А Неймарка к этому времени уже с экзамена сдернули «на встречу с высоким гостем», и я изо всех сил старался «произвести хорошее впечатление» на второго препа, экзамен принимавшего, который у нас вообще-то ничего не вел и потому мог (то есть я опасался, что мог) к экзамену отнестись строго «формально». Так что ответы на вопросы билета я составлял подробные и по возможности исчерпывающие, чтобы на дополнительные вопросы не нарваться: кто его знает, о чем неизвестный преп спросить может. Однако толком подготовиться я еще не успел, как в аудиторию вернулся Юрий Исаакович и сказал:

– Кириллов, на выход, там к тебе гости. Так, что ты тут написал? Ага, получишь «отл», я тебе зачетку потом сам занесу, а теперь беги: люди ждут.

В коридоре меня ждала Мария Тихоновна, которая меня привела в себе в кабинет – а спустя десять минут, после того как министр изложил свои пожелания, мы переместились в свободную аудиторию: мне понадобилась доска. Потому что Борис Павлович задавал очень конкретные вопросы, на которые ответить, не рисуя кучу картинок, у меня не получилось бы. Хотя изначально у него вопрос был всего один и довольно простой: как и когда МПС сможет получить от университета очень нужную им вычислительную машину.

Мария Тихоновна тоже присоединилась к нашей беседе, правда, пока лишь в качестве «молчаливого наблюдателя»: очевидно, она просто боялась, что я по своей привычке опять что-то ляпну и приготовилась мои «заявления» переводить на простой человеческий язык. Но, похоже, она вообще не ожидала, что разговор повернет в сторону, по большому счету с изготовлением машины для МПС никак не связанную, и просто молча меня слушала. А я занялся привычной уже работой: приступил к «допросу третьей степени с пристрастием» потенциального клиента:

– Борис Павлович, мне кажется, что вы начали обсуждать совсем не тот вопрос, который сейчас имеет хоть какое-то значение. Лично я считаю, что вычислительная машина вам вообще не нужна.

– Это почему? – все же министр оказался человеком воспитанным и не бросился «ставить мальчишку на место».

– У вас сколько сейчас отдельных железных дорог? Штук пятьдесят?

– Двадцать шесть.

– Значит, вам потребуется минимум двадцать шесть вычислительных машин в управления железных дорог и еще штук несколько, я думаю, для начала десятка хватит, в само министерство. Для начала этого будет достаточно, ну, пока вы не захотите и пассажирам билеты продавать с использованием вычислительной техники, но до этого всяко дело не быстро дойдет, минимум пару лет потребуется. Большим удобством для внедрения на дорогах такой техники является то, что все станции уже связаны друг с другом телетайпными линиями связи, а неудобством, правда которое вы можете довольно быстро устранить, является то, что наша машина пока не умеет работать напрямую с телетайпами. Так что если вы действительно хотите автоматизировать управление железными дорогами – а я считаю, что это будет гигантским прорывом и повысит эффективность работы МПС в разы, если не на порядки – то министерству стоит подумать и об участии в финансировании как разработок аппаратной части вычислительной техники, так и в части разработки нужным вам программ.

– И сколько вы хотите за это получить? – Борис Павлович повернулся у Марии Тихоновне. Но на его вопрос снова ответил я:

– Университет ничего получить не хочет, поскольку это не будет нашей работой. Сейчас завод по производству, серийному производству вычислительных машин планирует строить КБО, но, сами понимаете, у комбината совершенно бытового обслуживания населения свободных средств крайне немного. И участие в таком строительстве вашего министерства могло бы существенно его ускорить. Что же до разработки устройств сопряжения вычислительных машин с телетайпами, то этим пока занимается группа в Горьковском индустриальном институте. То есть не конкретно с телетайпами они работают, а с разными внешними устройствами – но и у них в силу небольшого размера творческого коллектива и более чем скромного финансирования дела идут не особо и быстро. Так что и тут ваше соучастие может принести существенный выигрыш по времени. Однако это всего лишь слова, которые можно было бы счесть пустыми фантазиями, потому давайте я вам быстренько расскажу, как вы сможете использовать вычислительную технику в своей деятельности и какую пользу смоете из нее извлечь. Итак, самый острый и в то же время самый простой вопрос – планирование грузоперевозок и оптимизация использования вагонного парка…

Относительно того, как можно использовать вычислительную технику на железных дорогах, я знал довольно много: в бытность свою «молодым специалистом» я, работая в том числе и системным программистом на одном крупном ВЦ, очень много общался с программистами из ВНИИЖТ. С одной стороны, передавал им наш опыт (у нас была разработана чуть ли не первая в стране система учета отдела кадров для больших предприятий, а еще именно у нас началось первое внедрение разработанной в «профильной» организации система расчета заработной платы и у нас очень хорошо знали, как в ней фиксить многочисленные ошибки), а с другой – изучал уже их опыт работы с распределенными вычислительными системами и базами данных. Понятно, для такой работы нужно было, среди всего прочего, хоть немножко разбираться в том, что именно они делают и зачем – так что я по крайней мере представлял себе перечень задач железнодорожников и знал «профессиональную терминологию». И хотя я даже примерно не представлял, как все эти задачи решались «в прошлом будущем» и не знал, как их можно будет решать в «суровом настоящем», у министра быстро сложилось впечатление, что я знаю о чем говорю. Ну а если он меня «послушается» и организует у себя все необходимые профильные службы и даже целые институты, то это действительно серьезно так ускорит развитие советских железных дорог. Очень серьезно: все же «в прошлой жизни» автоматизацией и компьютеризацией железнодорожного транспорта в СССР занялись поздновато: я помню, как году так в восьмидесятом в нас в ВЦ бурно обсуждалось «величайшее достижение китайских железнодорожников», которые, используя парочку закупленных у буржуев компов полностью автоматизировали движение по железной дороге Пекин-Тянцзинь, после чего по этой четырехпутной дороге интервал движения тяжелых грузовых поездов сократился до полутора минут – а в СССР на лучших дорогах достижение десятиминутных интервалов считалось чем-то на грани чуда…

Причем одновременно с обсуждением китайской железной дороги мы обсуждали и выдающее достижение китайских инженеров, самостоятельно разработавших и изготовивших дисковый накопитель емкостью в двадцать мегабайт. С двадцатью четырьмя, вроде, двухметровыми дисками, вращающимися на горизонтальном валу… А спустя два года мы в том же коллективе обсуждали следующее «китайское достижение»: они совершенно самостоятельно разработали функциональный клон RISC-процессора от Силикон Графикс и начали серийное производство АРМ типа «Кобальт», купив у американцев только лицензию на операционную систему. Все же если точно знать, «что нужно изобрести», это изобретается довольно быстро…

И если точно знать, что нужно выстроить, то и строится это тоже не особо медленно, особенно, когда этим начинает заниматься целое министерство. Республиканское всего лишь, но все же обладающее приличными «собственными ресурсами». И приличным авторитетом у руководителей на местах, как советских, так и партийных руководителей. А так же определенным авторитетом и в союзных министерствах – и четвертого января пятьдесят третьего года такое министерство возникло. То есть оно заработало пятого, в понедельник, а четвертого только указ в «Известиях» был опубликован… где-то на четвертой полосе, внизу, мелкими буковками. Кто-то (а это был, по моему мнению, товарищ Струмилин) решил, что контора вроде КБО слишком уж разползлась и как раз функции министерства в республике и выполняет. Функции сразу трех министерств, так что КБО в очередной раз переобозвали – правда, прилично так полномочий добавив, а заодно и подведя большую часть предприятий под Госплан, но теперь товарищу Бещеву стало очень просто профинансировать работы по созданию по сути дела с нуля промышленности, выпускающей средства вычислительной техники: межминистерские проекты по действующему законодательству оформлялись исключительно просто и без бюрократической волокиты. А МПС, заключая такой договор, получило и совершенно неожиданные бонусы: завод ЭВМ я предложил выстроить в Ставрополе, так как там как раз из-за строительства Куйбышевской ГЭС весь город просто переносился на новое место и можно было под шумок очень просто подключиться ко всем коммуникациям, а в обозримом будущем там и с электричеством проблем уже вообще не будет – но, по принятым в КБО правилам новый завод заранее обеспечивался и жильем для рабочих, а руководство МПС, слегка так «добавив», и для железнодорожников там получало целый микрорайон. Не для тех, кто поезда водит, а для рабочих нового электромашинного завода, который должен будет «способствовать переводу железных дорог на электротягу». А так как Борис Павлович и о такой задаче вскользь рассказал, я свою «вдохновляющую речь» закончил вообще неожиданно и для министра, и для нашей радиофизички:

– А если вы еще небольшой копеечкой поделитесь… я думаю, в размере миллионов так… нескольких, тут уточнить надо, то сможете на железные дороги выпускать локомотивы, прекрасно работающие на переменном напряжении в двадцать пять-тридцать киловольт. Какая экономия на проводах для локомотивов и электричек получится, мне, надеюсь, вам рассказывать не потребуется, вы и сами это знаете.

– Я, конечно, слышал о высоковольтных двигателях…

– Моторы вы оставите те, что уже используются. Но если на локомотив поставить относительно небольшой трансформатор и мощный выпрямитель… Вы, вероятно, просто не в курсе, что у нас в университете самая мощная в стране кафедра кристаллографии. Если, скажем, Николаю Васильевичу Белову вы сможете изыскать для проведения научных изысканий пару миллионов рублей, причем не сразу, а в течение некоторого времени, то…

– Он сможет придумать, как двигатели постоянного тока заставить работать на переменном?

– Я же упомянут и мощный выпрямитель. Так вот, он такой выпрямитель вам покажет, в совершенно работающем виде покажет, а потом мы с вами… нет, все же вы с Зинаидой Михайловной решите, сколько денег потребуется для строительства завода, который будет эти выпрямители вам серийно изготавливать. А если этот завод уже сейчас строить начать, скажем, рядом с заводом по производству вычислительных машин…

– Я понял, – улыбнулся железнодорожный министр, – Станислав Густавович просто меня обманул. Он сказал, что если с вами о чем-то будет нужно договариваться, то с собой брать стоит не кошелек, а чемодан – но я вижу, что тут и чемодана будет явно маловато. Вы мне можете все, что сказали, в письменном виде подготовить?

– Нет, потому что я за свои слова ответственности не несу. Я же всего лишь студент, к тому же студент несовершеннолетний. Так что вам все это в письменном виде пришлют из КБО… то есть из минместпрома, все никак не привыкну, что они теперь по-другому называются. Не обещаю, конечно, что скоро пришлют: там тетки все очень неспешные, могут и до субботы подготовку документов затянуть, а может и до понедельника…

– Меня это устраивает.

– Тогда, я думаю, на сегодня закончим? Мне еще зачетку вызволять…

Когда странноватый мальчишка вышел, Борис Павлович решил спросить у Марии Тихоновны:

– Мне почему-то показалось, что этот молодой человек слегка… нафантазировал.

– Вам не показалось, – усмехнулась декан радиофизического факультета, – Шарлатан вообще всегда врет. Всегда и во всем, вот только почему-то точно так же всегда все, о чем он врет, как-то быстро превращается в реальность.

– Шарлатан?

– Это у него прозвище такое, с младенчества еще.

– Так это тот самый Шарлатан? А почему вы говорите, что он врет? Если все в реальность быстро превращается…

– Он не врет о том, что нужно сделать, он врет зачем это нужно. И если вы его послушаете, то действительно максимум через год получите то, что он вам тут наобещал. А вот что он от этого получит, никто предсказать не может.

– А университет, а вы от этого получите…

– Я-то точно уже ничего не получу, я последний семестр здесь работаю. Этот мальчишка сумел протолкнуть через руководство то, что я безуспешно уже несколько лет сделать хотела: организовать научно-исследовательский институт в области радиофизики. И ведь не только протолкнул, он в районе Третьей площадки – это район такой у нас в городе есть – выстроил для этого института новое огромное здание и вокруг него – целый жилой городок для будущих сотрудников. И даже вывеску уже на здание повесил, с большими золотыми буквами «НИРФИ». А меня в институт уже директором назначили, так что университет, если что-то и получит, то уже без меня. Хотя и институт университету все же помощь оказывать всегда сможет: нам ведь много сотрудников потребуется. Мне сказали, что Шарлатан будущему институту уже программу исследований расписал лет на десять…

Суматошный день закончился, и закончился он, с моей точки зрения, на позитиве: экзамен я, считай, сдал, заодно почти добыл для Зинаиды Михайловны лишнюю копеечку на постройку нового завода. А возможно, и профессору Белову на исследования финансирование добыл. В университете действительно была самая сильная в стране кафедра кристаллографии, и если их подтолкнуть в нужном направлении, они такого наизобретают! Причем уже наизобретали, просто пока по мелочи: на кафедре придумали очень простую технологию по изготовлению сапфировых игл для проигрывателей. Вещь реально копеечная, но доходов от продажи электрофонов она обеспечила достаточно, чтобы Зинаида Михайловна всерьез им предложила кафедру раза в три увеличить. И она действительно могла это обеспечить, уговорив ректора Мельниченко штатное расписание прилично так поменять: все же КБО выстроил для университета уже четыре новых учебных корпуса и, хотя в трех из них все еще шли отделочные работы, она могла очень прозрачно Андрею Николаевичу намекнуть, в ком из преподавателей КБО (то есть уже министерство) наиболее заинтересовано и чьи новые исследования оно готово финансировать. А такие намеки обычно мимо ушей не пропускают.

А начало экзамена я проспал просто потому, что часов до трех ночи раздумывал над тем, какую кодировку использовать в новенькой ЭВМ. Вообще-то самой машине абсолютно безразлично, в каком виде внутри нее хранятся разные там буковки: она работает с двоичными кодами, а уж как эти коды будут интерпретировать биологические объекты, на ее функционирование никак не влияет. Но вот биологическим объектам, начиная с того момента, когда они переходят от двоичных кодов к чему-то более осмысленному, это уже становится важно. Хотя бы для того, чтобы тот же язык ассемблера буквочками записывать. И я, после долгих размышлений, решил, что лучше кодировки UTF-8 придумать ничего не сумею.

Понятно, что кодовые таблицы я и не знал наизусть никогда, и вообще полностью забыл даже то, что знал. Но общие принципы я все же помнил, и решил, что пока мне и этого хватит. Правда мне не удалось найти опубликованную кодовую таблицу американцев, а то, что «создал» Лебедев, у меня едва приступ рвоты не вызвало – так что я поступил просто. Совсем просто: раз пока что никаких стандартов нет, то создам их сам. И в первую (семибитную) часть таблицы я аккуратно впихнул циферки, разные специальные знаки и заглавные буквы алфавитов, причем сразу трех: кириллицы (ее я на первое место поставил, сразу после цифр), латиницы и третьим у меня получилось воткнуть вообще алфавит греческий. Ну, сигмы там всякие, дельты и прочие фи с омегами, которые все же в математике очень широко используются. Строчные буквы я «отложил на потом», в двухбайтовую часть таблиц, которые, по моему разумению, лет через несколько только потребуются. И на этом окончательно успокоился.

В языке ассемблера я решил использовать только латинские буквы (помня, сколько матюгов изрыгали мои коллеги по поводу «автокода» и «русского Кобола»), но в любом случае реализацию транслятора я отложил до того светлого времени, когда ребятишки из индустриального сделают мне из телетайпа нормальный ленточный перфоратор. С буквами и с возможностью набивки любого именно двоичного кода – а это было той еще задачкой. Однако в любом случае выше головы еще никому прыгнуть не удавалось (ну, кроме тех, у кого эта голова от тела отделиться успела), так что и об этом я беспокоиться перестал.

А когда люди сами себе нервы трепать перестают, то у них все получается очень даже неплохо. Совсем не плохо, даже в чем-то отлично – я, вон, сессию на одни пятерки сдал. А еще у нас в квартире такого же результата добилась и Валька – и за это дядя Алексей купил дочери автомобиль. «Векшу» конечно, то есть он сначала хотел «Победу» ей подарить, но по моему совету успел с «Победой» познакомиться поближе и резко так передумал. А до меня вдруг дошло, что эту самую «Векшу» уже ему пришлось с моей помощью покупать, перестали они теперь «свободно валятся на полках магазинов». Забогател народ, стал автомобили пошустрее раскупать – и я снова отправился в гости к Зинаиде Михайловне. Но она меня даже никак из-за моего визита обзывать на стала, только добродушно так обсмеяла:

– Думаешь, что ты у нас самый умный? Да не дергайся, у нас сейчас со средствами куда как полегче стало, и мы уже в план включи постройку такого же, как в Красных Баках, завода в Курской области. И наш завод летом немного расширим, но только немного: Станислав Густавович подсчитал, что завод мощностью свыше пятидесяти тысяч автомобилей в год просто перестает быть рентабельным. Так что в Красных Баках теперь свое производство двигателей организуют и немного конвейер вроде получше оборудуют, а на новом заводе в этом году только сборочное производство запустят и кузовное. Зато в следующем еще один завод строить будут, уже в Куйбышеве…

– Да там уже плюнуть негде, где завод-то ставить?

– Не в нашем Куйбышеве, а в том, который в Новосибирской области. Для Сибири машины там будут выпускать, а товарищ Струмилин вроде уже задумывается и о таком же заводе вообще в Хабаровске, чтобы на Дальний Восток машины не возить, а на месте делать. И в Китай с Кореей их тоже оттуда же поставлять.

Новость эта меня немного порадовала, похоже, не будет у нас производство тазов затеваться. И не потому, что машина была какой-то особо паршивой, а потому что уже и наши инженеры вполне себе современные автомобили потихоньку делать научились. И к «тому времени» уж точно придумают машину получше дешевенького ФИАТа: «Чайку»-то они именно сами придумали, причем сделали ее лучше любого «западного аналога». Но все же одна мысль мне пока покоя не давала, так что на каникулы я просто поехал в Кишкино и там собрался вообще ничего не делать. Буду лежать на диване в своей комнате и обсуждать всякое с сестренкой. И мелким сестричкам разные сказки рассказывать. А вот какие именно сказки – я подумаю по дороге. Сначала по дороге в Кишкино, а потом по пути в светлое, как мне очень хотелось надеяться, будущее: сказки-то не одним только детям нужны, и если сказки будут правильными…