Текст книги "Шарлатан 3 (СИ)"

Автор книги: Квинтус Номен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22

Когда мы вошли в кабинет декана, Юрий Исаакович. Кивнул, указал нам на стоящие у стола кресла и вышел, оставив нам – очевидно, для удобства разговора – на столе два чайника (с заваркой и кипятком), три красивых чашки (вероятно, он предусмотрел, что Ю Ю тоже со мной пойдет) и большую вазу с разными печеньками. Ну и сахарницу, так что я первым делом налил себе и Ю чайку, положил сахар (только себе, Ю в чай сахар никогда не клала) и, размешивая ложкой чай, внимательно посмотрел на собеседника. Передо мной сидел уже немолодой и очень недовольный мужчина, и недоволен он был потому, что его хотя и очень вежливо, но откровенно послали явно не туда, куда он ожидал, а в глазах его я еще прочитал абсолютное непонимание причин такого посыла.

– Добрый день, Сергей Алексеевич, я очень рад тому, что мне удалось с вами познакомиться. И в первую очередь я рад из-за того, что сегодня, надеюсь, я смогу дать окончательный ответ на вопрос, который мне задал товарищ Сталин: нужен ли стране ваш институт.

– Я не думаю, что вы…

– Давайте так поступим: сначала я вам кое-что расскажу, затем вы мне ответите на несколько простых вопросов. Ну а после этого я буду готов и на любые ваши вопросы ответить, договорились?

– У меня есть выбор?

– Есть. В стране у нас сейчас два человека, которые знают, как проектировать вычислительные машины: это вы и товарищ Рамеев. И мне в общем-то, безразлично, на кого страна сделает основную ставку, так что вы можете просто встать и уйти. Но мне будет очень обидно, ведь две умные головы могут сделать гораздо больше, чем одна.

– А себя вы решили в число знающих не включать потому, что разработанная вами машина уже наголову…

– Я не знаю, как проектировать такие машины, и я вам это сейчас подробно объясню. Вот вы – знаете, но в своей работе вы сделали несколько принципиальных ошибок. И главная заключается в том, что вы решили, что сами сможете спроектировать вычислительную машину.

– Но вы только что сказали… – растерянно произнес Сергей Алексеевич.

– И снова повторю: вы знаете, как проектировать машины. Но вот технолог из вас – как из говна пуля. Из меня, кстати, тоже, но я вашу ошибку просто не повторил: я вообще машину проектировать не стал. Разработкой занялись совсем другие люди, и каждый из этих людей, которых, кстати, участвовало в проекте несколько сотен, не считая даже тех, кто элементную базу разрабатывал, делал то, что он делать умеет и умеет это делать хорошо. И вот они – все вместе, большим коллективом, в котором каждый делал одно-единственное дело – вычислительную машину и сделали. Очень примитивную, сильно упрощенную.

– Которая в десять тысяч раз быстрее разработанной мною…

– А вот это как раз чистая технология. Я вообще не говорил в начале работы, с какой скоростью машина должна считать, это разработчики уже сами определили в ходе работы. Причем… у нас машина работает на частоте в триста мегагерц, а элементная база позволяет легко и непринужденно поднять ее вдвое. Но они этого делать просто не стали, и знаете почему?

– Нет, конечно.

– Потому что используемая память на сердечниках может производить только шесть-шесть с половиной миллионов циклов чтения в секунду, и если поднять скорость работы процессора, то на производительность машины это вообще никак не повлияет, а вот потребление электричества возрастет.

– Но это же мелочь! Электричество и стоит копейки, и…

– Я же уже сказал вам, что технолог вы просто никакой. При увеличении потребления электричества машина будет сильнее греться, ее элементы придется куда как сильнее охлаждать, а простые вентиляторы с этим уже справляться будут очень плохо и нужно будет придумывать охлаждение уже, допустим, жидкостное. И сложность устройства вырастет в разы – но пользы от этого будет чуть меньше чем нисколько. И я это все к чему говорю-то…

– И к чему? Что я должен из ваших слов понять?

– Надеюсь, что многое. Вот взять мою машину: в ней логика абсолютно примитивная. Даже операция сложения двух чисел выполняется поразрядно с переносом разряда переполнения и занимает для сложения двух однословных чисел тридцать четыре такта. Арифметические операции выполняются только над содержимым регистров процессора, операции чтения и записи в оперативную память выполняются отдельно и тоже последовательно разряд за разрядом. А у вас в БЭСМ операция сложения выполняется за два машинных такта – и если бы вашу схему довели до рабочего состояния наши горьковские технологи, физики и химики, то машина считала бы со скоростью не двенадцать миллионов операций в секунду, а минимум в сто шестьдесят.

– Но вы только что сказали, что элементы памяти не могут работать быстрее, чем…

– Да, и вот тут уже потребуется ваш ум: можно… нужно сделать промежуточную память, назовем ее кэшем процессора, в которую машина сама, не с помощью программ, а с помощью аппаратной логики, будет заранее подкачивать данные из обычной оперативной памяти.

– Но такая память ведь очень дорогая!

– Просто ужас какая дорогая! Вы в своей БЭСМ только двадцатирублевых ламп использовании тысяч пять…

– Четыре тысячи.

– Ну да, много сэкономили, извините за обвинение вас в расточительности. Ваша машина обошлась стране в несколько миллионов, и даже если она станет на десяток тысяч дороже, этого никто вообще не заметит! Я и думаю, что вы просто обязаны…

– Еще чаю налить? – прервала меня Ю, и вовремя она это сделала: я не успел взорваться. А когда чай снова появился в чашке, я уже довольно спокойно продолжил:

– Я думаю, что вам стоит всерьез заняться именно схемотехникой. Вы можете придумать действительно очень качественные схемы, но вот выжать их них максимум вам просто не дано. Не потому что вы, допустим, слишком глупы, нет. Это потому, что для технологической проработки проекта нужны такие знания, которыми ни один человек в принципе обладать не может: у людей голова для этого маловата. Так что вы продолжайте придумывать логические схемы, а затем передавайте их на доработку уже подготовленным радиофизикам-технологам. Допустим, сделаете вы схему умножения двух чисел за один машинный такт – и всем будет плевать на то, что такт у вас на стенде составит полсотни миллисекунд, специально обученные люди заставят ее заработать на сверхвысоких частотах и вам даже думать не нужно будет, как этого добиться.

– То есть вы предлагаете все наши разработки передавать к вам в Горький?

– Пока, скорее всего, да – просто потому что больше нигде в стране нет специалистов с нужной квалификацией. Но, замечу, Советскому Союзу вообще безразлично, где для страны делаются очень нужные ей машины.

– Однако это небезразлично мне…

– А вот это вторая ваша серьезная ошибка. Очень распространенная, к сожалению, но вы, как урожденный нижегородец, наверняка сможете понять и ее исправить. Вы считаете… вы не доверяете стране и считаете, что страна не замечает, когда кто-то делает что-то для страны полезное, но вы в корне неправы. Вот взять к примеру меня: мне вообще всегда было плевать, кто, как и где сделает что-то, что я считаю полезным, и я никогда ни на какой работе не выскакивал и не кричал «это я сделал, хвалите все меня!». И каков же результат? У меня государственных наград, вероятно, больше, чем у любого другого советского гражданина.

– Если с медалями считать, то сорок две, – подтвердила мои слова Ю, сделавшая при этом самую серьезную физиономию. – И если не считать сталинской премии и медалей ВСХВ.

– То есть вы мне предлагаете сотрудничество? – настороженность в его взгляде пропала, но в голосе все еще звучали ноты сомнения.

– Да нет же! Я не занимаюсь разработкой вычислительных машин и даже не собираюсь этим заниматься. Я просто хочу использовать вычислительные машины так, как я хочу, а как они там внутри устроен, мне вообще плевать. Я предлагаю вам заниматься лишь тем, что вы умеете делать лучше всех в стране… почти лучше всех, а технологию оставить профессионалам. И всё!

– Я понял вашу позицию… и, пожалуй, с вами соглашусь.

– Отлично, а теперь, если у вас есть вопросы, задавайте.

– Есть… парочка. Первый: почему вы – я имею в виду не вас лично, а всех горьковских разработчиков, так резко выступаете против использования перфокарт? Ведь это уже общепринятый носитель информации, и из использование…

– Их использования смысла не имеет. С перфоленты информация в машину вводится примерно в десять раз быстрее, устройства ввода и вывода на ленту стоят на порядок дешевле, да и места перфоленты занимают раз в двадцать меньше. Но мы и от них скоро откажемся, поскольку магнитные носители на порядки удобнее и эффективнее. А с появлением алфавитно-цифровых дисплеев это уже всем становится понятно.

– Тогда второй вопрос: товарищ Неймарк мне сказал… не прямо, но очень прозрачно намекнул, что лично вы распределяете ваши эти радиолампы. Мы можем какое-то количество их получить… для исследовательских работ?

– А вам они вообще не нужны ни для чего. «Золотые желуди» изначально проектировались исключительно под использование в нашей, как я уже неоднократно говорил, сильно упрошенной архитектуре ЭВМ. А сейчас уже производятся лампы нового поколения, именуемые стержневыми: они, конечно, потребляют чуть больше энергии, но являются гораздо более пригодными для именно исследовательских работ. Сейчас я вам не могу точно сказать, где их выпускают серийно, а в Горьком завод наладит их производство где-то через год – но если вы обратитесь к Струмилину, то Госплан, надеюсь, вам эти лампы найдет.

– И последний, наверное, вопрос: а что вы думаете об использовании в вычислительной техники новых транзисторов?

– Ю, выйди, я сейчас буду матом ругаться. Хотя нет, сиди, я постараюсь нормальными словами ответить. Сейчас наши желуди и стержневые лампы прекрасно работают на частотах по пятисот-шестисот мегагерц, а лучшие транзисторы едва дотягивают до пяти мегагерц и то, если проводить их тщательную селекцию. К тому же надежность транзисторов на текущий момент вызывает лишь слезы жалости и минимум года три, а то и пять, картина существенно не изменится. Я думаю, что переход на транзисторы будет неизбежен, но все же не очень скоро произойдет, так что пока в эту сторону я думать не посоветую. И тем более не посоветую, так как серийный двойной пентод – а стержневые лампы только такие и производятся – по установочным габаритам не превышает габариты транзистора, заменяя при этом в логических схемах минимум четыре транзистора.

– Спасибо… у меня, пожалуй, сейчас больше вопросов не осталось.

– Вот и отлично, я рад, что два нижегородца нашли общий язык. Кстати, тут у нас народ очень сильно родословными заинтересовался, еще после войны – и выяснилось, что в области почти девяносто процентов людей являются моими родственниками в каком-то там колене. И вы наверняка тоже мой родственник, а уж родственники-то всегда договориться смогут и друг друга поддержать. Так что спокойно возвращайтесь к себе и продолжайте заниматься вашей очень нужной стране работой. Но не расслабляйтесь там особо: родня – родней, а интересы государства важнее. Так что вам придется конкурировать и с институтом товарища Рамеева, он вроде скоро тоже ко мне собрался приехать со своими идеями…

Насчет товарища Рамеева я товарища Лебедева не обманывал: Башир Искандерович действительно приехал в Горький в середине июня, о чем у руководства университета была уже достигнута договоренность в Акселем Ивановичем Бергом. Но я с ним только мельком пересекся: специальных вопросов ко мне у него не было, а все «неспециальные» он и без моего участия решил. Решил – и уехал обратно к себе в Пензу: там под производство вычислительных машин усилиями замминистра обороны переоборудовался местный радиозавод и Рамеева отправили туда в специально созданный институт вычислительных машин главным инженером. Институт был специальным и машинами он должен был заниматься тоже очень специальными – так что по аппаратной части у него вопросов просто не было, а вот по технологической я в любом случае на его вопросы ответить не смог бы. Но он о технологиях как раз и общался с нашими радиофизиками и с инженерами из политеха – и вроде бы пообщался очень даже неплохо. А у меня больше никаких дел по части именно аппаратной части ЭВМ не оставалось, так что я – одновременно со сдачей экзаменов – рассказывал про тонкости программирования многочисленным командировочным (в том числе и из Пензы), что, мне кажется, повлияло и на то, что экзамены я сдал все же хорошо. Именно хорошо, а не отлично – зато последний экзамен, состоявшийся в мой день рождения, меня порадовал. Не сам экзамен, я его сдал, получит честно заслуженный «хор» и со спокойной душой собрался идти домой и готовиться у очередной лекции. Но в аудиторию внезапно (и совершенно без спроса) ввалилась Ю Ю, вся буквально сияющая и громко сообщила, что в «Известиях» опубликован указ советского правительства о том, что «товарища Кириллова Владимира Васильевича это самое правительство решило наградить второй медалью Героя Социалистического Труда за выдающиеся успехи в деле совершенствования советской вычислительной техники».

Все сдающие вместе со мной экзамен одногруппники тоже указу очень обрадовались: физик, экзамен принимающий, просто собрал то, что они успели написать, быстро бумажки проглядел и поставил всем оценки, никого ни о чем вообще не спрашивая. Но ему, по большому счету, это и не требовалось: предмет он сам у нас вел, кто что знает, и без экзаменов понимал и оценки расставил в общем-то справедливо. Так, что даже за тройку Коля Видонов обижаться на него не стал. И на этом учеба закончилась – в этом году закончилась, и – хотя лето выглядело для меня не самым простым – я отправился на заслуженный отдых.

Совсем заслуженный (все же вон как мои труды страна оценила) и совсем отдых: до конца августа мне предстояло всего лишь по две пары лекция пять раз в неделю командировочным читать и немножко руководить разработкой того, что я счел прообразом операционной системы. Но ведь это на самом деле было очень нетрудно!

А отношения с Ю Ю – они пока что остались прежними. То есть когда нас никто не видел, то она ко мне относилась как строгая воспитательница в детском саду к малышам, а в остальное время – как влюбленная в преподавателя студентка. Именно как влюбленная в преподавателя: изо всех сил старалась доказать мне, что именно она является лучшей моей ученицей. И науку программирования она действительно постигала весьма успешно: когда я рассказал, каким должен быть загрузчик системы, она его буквально за три дня написала и отладила. А на лето в качестве «домашнего задания» она себе выбрала разработку драйверов файловой системы для дисков. Не для «гибких дисков», а для любых: в политехе парни героически отлаживали накопитель уже на жестком диске, причем по их расчетам емкость его могла быть уже в районе нескольких мегабайт. Правда, сколько именно, было еще непонятно: пока что у химиков в Дзержинске не получалось качественно лак на алюминиевый диск нанести, а тот, что к алюминию все же хорошо прилипал, не позволял достичь нужной плотности записи.

Но вот все это, как я сам с удивлением понял, мне стало совсем уже неинтересно. То есть в принципе неинтересно: это как читать «курочку-рябу» во взрослом состоянии. Все известно заранее, никакой интриги ожидать уже не приходится, и даже мозг напрягать не нужно, и без этого с любого места сказку безошибочно воспроизвести сможешь. Так что я, на время (надеюсь, достаточно продолжительное) «забыв» о вычислительной технике, внимательно осмотрелся вокруг, чтобы понять, что я пропустил. И оказалось, что «пропустил» я очень много интересного.

Даже по жилищному строительству, как выяснилось, много пропустил: то, что в городе очень много всего строилось, я своими глазами видел, но узнал, что как раз в Горьком строилось вообще не очень-то и много, а в основном в области строительство велось в небольших городах (не во всех, в том же Павлово и в Ворсме «уже все нужное выстроили»), и в основном стройки шли в деревнях. Причем строили не только жилье, всякий «соцкультбыт» тоже без внимания не оставался: теперь к осени в каждом селе должен был уже появиться собственный клуб, фельдшерские пункты (а в каждом райцентре – и очень неплохо оборудованные больницы) – ну и «производственная инфраструктура» не отставала.

Особенно «производственная»: в основном, конечно, строились небольшие фабрички по выпуску какой-то еды или несложных «товаров народного потребления», но и маленькие заводы, выпускающие что-то для заводов уже больших, тоже быстро появлялись. Например, в Ичалках выросла хотя и небольшая, но сразу ставшей известной на всю область фабрика, на которой шились детские сандалии, а в Ардатове заработали уже новая мебельная фабрика, выпускающая кухонную мебель и завод, на котором начали делать автомобильные спидометры для Камышинских автобусов и автомобильные фары. А всего только авточасти в области семь заводиков должны были выпускать, и строительство оставшихся тоже велось очень быстро – вот только строителей все же сильно не хватало, так что на стройки стали приезжать и бригады шабашников из других областей. То есть не областей, во всех областях России ситуация со строителями была примерно такой же, так что народ уже «из республик» массово поехал на заработки.

Но в «республиках Востока» население тоже было довольно скромное, оттуда не очень много народу приезжало – а вот с Украины народ целыми бригадами и чуть ли не стройуправлениями перся. Я не удержался, за разъяснениями сунулся к Зинаиде Михайловне, и она мне «раскрыла глаза»:

– А ты чего хотел-то? Товарища Киреева ведь не просто так отправили первым секретарем в Харьковскую область. Хотя на Харьковщине еще терпимо, там народ в основном все же наш, советский, а дальше на запад… Говорили – сам понимаешь, злобные враги и клеветники на советскую действительность говорили – что товарищу Сталину пришлось почти все партийное руководство в республике поменять: там все планы по подготовке к массовому строительству сорвать сумели. Причем отрапортовали, что все у них хорошо – а как до дела дошло, то оказалось, что всего не хватает. Даже с цементом там огромные проблемы, а уж заводы по производству сборного железобетона… А людей-то в стройконторы уже набрали, но раз работы там для них нет, вот и отпускают строителей к нам. Народ-то там, кроме западенцев конечно, работящий, а у нас работы кому угодно хватит…

– А денег зарплату работящим этим платить?

– И денег хватает. А скоро еще больше хватать будет: ты, небось, в курсе, что в городе уже три завода телевизоры производят? А ведь это только у нас, в Москве тоже их два завода делают, и в Подмосковье, если я не путаю, пять заводов их выпускают. Еще в Воронеже, в Куйбышеве, в Казани, в Новосибирске и в Омске – а ведь все телевизоры сразу же и раскупаются. За деньги, а еще и проигрыватели, теперь вон магнитофоны очень народ радостно приобретает.

– Но доходов-то с них копейки!

– С самих магнитофонов – да, копейки, а вот Дзержинск только на пленке для них уже готов за месяц пару районов детсадами и яслями полностью обеспечить. Еще в Казани пленочный завод строится… есть деньги, есть.

– Ну, на детские сады все же много денег не потребуется…

– А вот в этом ты, как всегда, ошибаешься.

– Почему это «как всегда»?

– Потому что ты всегда хоть в чем-то, да ошибаешься. Правда, чаще в свою пользу, но факт имеет место быть. Как с нового года объявили, что семьи с двумя детьми получат отдельную квартиру в течение года, так и… Мне же сводки все приносят чтобы планирование правильно вести, так у нас в этом году в России – про всю страну просто не знаю, так как нас республики вообще не касаются – ожидается примерно пять с половиной миллионов младенцев. Сейчас-то мы главным образом по селам роддома строим… слава богу, что фельдшеров хотя бы уже успели подготовить, а со следующего лета именно детсады будут больше всего стране нужны. Ты, видать, все это мимо ушей… кстати, а сам-то когда на своей Ю Ю жениться собираешься?

– Никогда, она дерется очень больно.

– Ну и правильно. То есть что лупит тебя – правильно, а вот что ты жениться не собираешься, это уже неправильно. Люди вообще на свете живут чтобы семью создать, детей понарожать… Вон, у меня старший обещает тоже в этом году меня бабкой сделать – а я радуюсь. Потому что это – правильно, а ты почему-то понять этого не хочешь. А если не понимаешь и жениться не собираешься, то зачем девчонке голову-то морочишь? Ходите тут везде вдвоем, воркуете голубками, друг на друга смотрите влюбленными глазами…

– Мы смотрим друг на друга с уважением. Она на меня смотрит как на учителя: я же ее учу программы для вычислительных машин писать. А я на нее смотрю, как на тренера: она меня тоже всякому учит. И мы друг друга уважаем, но не более того.

– Ага, вы друг для друга, стало быть, уважаемые люди, понятно. Ладно, это дело, конечно, твое – но ты все же о семье подумай.

– Думаю. Вон Валька замуж вышла, и я думаю, чем теперь ей помочь. Очень трудно об этом думать: ей же и квартиру с мужем сразу дали, и машина у нее уже есть, и все остальное…

– О своей семье думай, дурачина! А то ты только о других и думаешь… тоже дело, конечно, хорошее, но… ладно, иди уже, мне сегодня нужно еще один отчет просмотреть. А то машина твоя всякого насчитала, но есть у меня подозрение, что насчитала она не совсем то, что нужно…

Зинаида Михайловна была теткой, конечно, неплохой, но вот то, что она решила меня относительно женитьбы повоспитывать, мне что-то не очень понравилось. Интересно, это потому что мне еще одну Звезду дали или просто у нее начал формироваться «бабушкинский» взгляд на вещи? Хотя дома вроде я ничего похожего не замечал, та же тетка Маша, став внезапно бабушкой, так и осталась все той же тетей Машей. А связывать свою судьбы с Ю я точно не собирался, да и она вряд ли на меня смотрела иначе, как на «объект работы». Но если другим кажется иначе…

Уже наступил вечер, хотя в разгар лета это не очень-то и заметно. И на улице было еще достаточно светло, так что я. поразмыслив (и поставив машину возле дома) решил немного прогуляться и подышать свежим воздухом – чтобы еще раз обдумать сказанное Зинаидой Михайловной. И гулять я пошел в парк Пушкина: до него от дома неспешным шагом идти было минут пять от силы. Но когда я свернул с улицы на тропинку в парке, я услышал очень знакомые хлопки, из кино знакомые: так хлопает пистолет с глушителем. Четыре друг за другом следовавших хлопка услышал.

А затем раздался визг шин резко тормозящего автомобиля…