Текст книги "Принц снов"

Автор книги: Курт Бенджамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Часть вторая
АКЕНБАД

Глава девятая

Хмиши кричал. Судя по осипшему голосу, напоминающему скрип попавшего в мельничный жернов песка, кричал он уже давно. Голова Льешо раскалывалась от этого крика, словно звук раздирал ее на куски.

– Льинг? – прошептал юноша, однако даже это усилие оказалось чрезмерным и отозвалось новым приступом боли.

Наверное, все это сон, только слишком уж он похож на явь. Хмиши где-то подвергается пыткам, а вина лежит на нем, Льешо, потому что ему не удалось этого избежать.

Поморгав, юноша начал кое-что видеть; однако лучше бы зрение и не возвращалось: земля вздымалась словно бушующий океан.

– Ты очнулся, Льешо?

Голос императорского музыканта по имени Собачьи Уши раздался откуда-то из-за его собственной задницы, и тут стало ясно, что движется вовсе не земля, а он сам, причем лежа лицом вниз. Ясно стало и то, что предал их всех именно этот карлик.

Кто-то – должно быть, кто-то из помощников, потому что у карлика просто не хватило бы сил, – поднял Льешо и швырнул на верблюжий горб. Теперь уже он сидел, уткнувшись лицом в шерсть животного, и кто-то начал колотить его по спине и почкам. Попытавшись выпрямиться, юноша обнаружил, что враги привязали его руки и ноги к стягивавшим живот верблюда лямкам. Открыв глаза, он увидел перед собой верблюжью шерсть. Вдохнув, ощутил ее запах. Уже одно это было неприятно, не говоря о том, что верблюд под ним дергался так, словно кто-то им жонглировал.

Он бежал. Верблюд бежал. Еще в детстве Льешо несколько раз наблюдал за верблюжьими гонками. Тогда ему очень хотелось попробовать самому. Кри, его личный телохранитель, положил конец честолюбивым намерениям очень простым способом – схватил шустрого принца за воротник и посадил на место. Тогда, конечно, в его планы вовсе не входило путешествие на манер тюка. А сейчас хотелось понять, кто и когда именно решил, что движущийся на большой скорости корабль пустыни – это хорошо и удобно. Вот этот конкретный верблюд уже почти вывернул юношу наизнанку. Не в силах сдержаться, Льешо застонал.

– Он очнулся!

Удары по спине прекратились, зато раздались звуки тростниковой флейты – всего лишь отдельные трели и свист, ведь сыграть что-нибудь цельное на спине мчащегося галопом верблюда просто не представлялось возможным.

Льешо притворился, что спит, пытаясь таким способом выиграть время и понять, кто захватил его и почему. Впрочем, Собачьи Уши не собирался доверять плохо разыгранной пантомиме.

– Я спросил исключительно из вежливости, – заявил он, стукнув Льешо флейтой по мягкому месту. – Ясно, что ты не спишь.

Льешо пошевелился, дернулся, но устроиться удобнее никак не удавалось.

– Где Хмиши? Что вы с ним делаете?

– Его здесь нет. Что ты помнишь?

Он помнил битву. Кто-то стукнул его по голове. Хмиши не здесь, тогда где же он? Если бы Собачьи Уши знал ответ, то не стал бы задавать вопросы.

В эту минуту Льешо не испытывал ничего, кроме страшной дурноты; его тошнило.

К счастью, Собачьи Уши натянул поводья и что-то крикнул через плечо на языке ташеков. Так, значит, карлик в сговоре с…

Погонщик наклонился и схватил скачущего верблюда за уздечку. Через минуту животное остановилось. Льешо повернул голову, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь.

– Ты все-таки нас нашел! Предатель!

Харлол ответил горящим взглядом; оба готовы были вцепиться друг в друга – с той лишь разницей, что принц даже не имел возможности пошевелиться.

– Прекрати!

О Богиня! Что же ему делать? Где-то за правым ухом, вне поля зрения, раздался голос Балара. Льешо не хотелось верить; что родной брат продал его врагам, но сомневаться не приходилось, он привязан к верблюду словно свинья, которую везут на кухню.

– И сколько же заплатил тебе волшебник?

– Никто и ничего мне не платил.

Балар покачал головой и, низко склонившись, разрезал под брюхом верблюда лямку, которая связывала лодыжки Льешо с запястьями.

– Ну да, разумеется. Именно поэтому я и свисаю с верблюда вверх ногами с готовой разорваться на части головой.

Льешо вовсе не удивило, что брат позволил ему соскользнуть с верблюда, словно он мешок с отрубями. Предатель Балар или нет, но разозлился он здорово.

Заложив руки за спину, старший из братьев внимательно наблюдал за тем, как младший пытается выплюнуть изо рта песок – он шлепнулся прямо лицом вниз. Да, это именно песок. Так где же они все-таки находятся?

Льешо наконец кое-как приподнялся, и это послужило Балару сигналом дать волю собственным чувствам.

– Приветствую бойца императорского ополчения! А дважды – того, кто сопровождал караван на условиях частного контракта! Если бы твой чертов купец из Гуинмера отправился вместе со всеми, ты был бы в полной безопасности. Мы остановились бы в приличной гостинице, поиграли на лютне, попели песни и уехали восвояси, прежде чем гарны успели бы сообразить, кто мы и где мы. Но нет! Он поступил иначе! Тот глупец выставился всем напоказ в самой грязной и отвратительной норе самого распутного предместья.

Шу, конечно же, вовсе не был глупцом, и судить мотивы поступков, исходя из устроенного императором маскарада, не стоило. Остановка в пригороде Дарнэга произошла из-за волнений в городе и необходимости встретиться со шпионами ее сиятельства, а вовсе не из-за стремления сэкономить несколько таэлей на гостинице. Жаль, что императора не было рядом и он не мог поддержать позицию Льешо. Не было ни Адара, ни Хмиши, ни Льинг, ни мастера Дена. Разумеется, рассказывать все это похитившему его брату не было никакого смысла, а значит, приходилось выслушивать гневные тирады Балара.

– Улгары держали среди ехавших в караване гарнов своих шпионов, и те изо всех сил разыскивали тебя.

– Кто такие улгары?

– Так называют гарнов с юга. Ваш караван включал группу тинглутов, представителей восточных кланов. Их нельзя назвать друзьями империи, но нельзя сказать также, что они под пятой у мага. А улгары получили непосредственный приказ хватать всех юношей твоего возраста – с тем, что потом сам волшебник вычислит среди них тебя.

– Так мы сейчас едем туда? К мастеру Марко?

– Сделай милость, не старайся казаться дурнее, чем ты есть на самом деле. – Балар взглянул на брата так, словно тот сам виноват, что оказался в подобной ситуации. Льешо ответил таким же свирепым взглядом. – К счастью для тебя, малыш, у ташеков тоже повсюду шпионы. Кагар передал Харлолу, что ты угодил в ту самую чертову дыру, и то, что должно было представлять собой радостное объединение семьи, превратилось в сумасшедшую попытку спасти тебя. Нужно было как-то вытащить тебя из Дарнэга, но ты дрался словно демон. Кагар пытался привлечь твое внимание, а когда это не удалось, ему пришлось… э-э… просто стукнуть тебя по голове.

Сейчас, немного придя в себя, Льешо действительно увидел сидящего на верблюде ташека.

– Он запаниковал, – продолжал Балар, – стукнул тебя слишком сильно, возможно, даже ранил. Однако это было единственное, что мы могли сделать в тех условиях. Если бы гарнам не пришлось разделить силы между тобой и другим мальчишкой, шанса на спасение не осталось бы.

Если это и было правдой, то очень неприятной для Хмиши. Плохо быть объектом погони мастера Марко, но еще хуже испытать на себе последствия его гнева после того, как ошибка будет обнаружена. Воспоминание об отчаянном крике друга заставило Льешо вздрогнуть. Да, это был всего лишь сон. Впрочем, он-то знал, что больше, чем сон.

– Когда мы наконец вытащили тебя оттуда, ты оказался не в состоянии ехать самостоятельно, а потому мы вышли из положения как сумели.

Льешо покосился на музыканта – Собачьи Уши ехал в полном комфорте, в укрепленном на спине верблюда кресле, а совсем не в виде притороченного тюка.

– Когда человек без сознания, его легче всего погрузить именно таким способом, – пояснил карлик.

Если Балар и лгал, он не стал бы первым в истории принцем, продавшим свою королевскую честь, хотя, глядя на него, трудно было определить, какую выгоду он от этого получил. Льешо хотел потрогать шишку на голове, но руки все еще были связаны, и юноша невольно сморщился.

– Сейчас я уже не без сознания, – пожаловался он, – но все равно почему-то связан.

Балар смутился. Потом вытащил фибский нож – оружие, которое, как учил Льешо мастер Ден, член королевской семьи достает только для убийства. Ясно. Значит, и предательство, и убийство…

Льешо дождался, пока брат наклонится пониже, с лезвием на изготовку, и ударил изо всей силы.

– Ох!

Балар не взлетел на воздух, как должен был бы, окажись Льешо в лучшей форме, а просто повалился на спину, в песок. Нож вылетел из руки. Ноги Льешо тоже еще были связаны, так что убежать все равно не удавалось, но удар получился неплохим, а заступиться за себя оказалось приятно. Вернее, приятно было до тех пор, пока Кагар не навалился животом на ноги юноши, и Харлол не придавил его плечи. Льешо начал сопротивляться. Если его и проткнут ножом, то хотя бы это сделает не родной брат.

– Жаль, что у меня нет с собой пера и бумаги, – раздался сверху голос карлика. – Зрелище вдохновляет на создание комической песни.

– Предатель!

Льешо сопротивлялся как мог.

Слова «предательство» и «предатели» отражали действия ташеков и музыканта. Поступки брата оказались настолько глубже, что почти не имело значения, что случится дальше. Самое плохое все равно совершил Балар.

Смахнув с одежды пыль, Балар подобрал отлетевший в сторону нож, однако больше не угрожал. Он присел на корточки подальше от брата в позе ташеков – положив локти на колени и свесив ладони вниз.

– Льешо, никто не собирается на тебя нападать.

Льешо лишь недоверчиво фыркнул. Если бы они не разбили ему голову, он показал бы классную борьбу. А теперь вот брат грозит ножом.

Балар перехватил взгляд, который Льешо бросил на висевшие у пояса ножны.

– Не знаю, что тебе наговорили, но здесь нет никакой магии. Просто нож. В учебном поединке я не даю ему воли, но бреет он здорово, и узлы им разрезать очень удобно.

Льешо знал это, и столь простое доказательство успокоило и убедило его в правоте и искренности брата. Балар сдержанно улыбнулся.

– Да, боевая горячка… дрался ты словно сумасшедший… или как бог.

Оба понимали иронию этого сравнения. Все принцы Фибии разделяли божественное происхождение королевской семьи. Однако седьмой сын короля, Льешо, в глазах своего народа представал истинным богом.

– Мне очень жаль, что мы тебя ранили, но извиняться за то, что ты здесь, а не на пути в Гарнию, мне почему-то не хочется, – признался Балар, глубоко вздохнув и явно пытаясь успокоиться. – Освободи его. – Балар положил руку на колено Льешо и кивнул Кагару. – Он просто разрежет веревку, которой связаны твои ноги, чтобы ты мог ехать на лошади.

Кагар действительно достал острый нож и осторожно перерезал кожаную полоску, туго стягивавшую лодыжки. Ну, значит, это не убийство. Льешо покраснел от унижения – брат взял его за воротник и поставил на ноги. Наверное, он стоял – ниже колен ноги ничего не чувствовали. Больше того, они подгибались, словно молодые побеги бамбука. Ташеки взяли юношу за плечи и под коленки и посадили в седло.

– Харлол тебя привяжет – для надежности. – Балар говорил тихо, чтобы не нервировать брата. Впрочем, результат получился противоположным. – Завтра или послезавтра, когда голова немного прояснится, ты поедешь самостоятельно, а пока придется везти тебя, как маленького.

Льешо сразу вспомнил и эту успокаивающую улыбку, и, как ему показалось, даже слова. Давным-давно, когда ему исполнился всего лишь год, он ездил привязанным к пони, почти так же, как сейчас. Но что такое предательство, он понимал. Вот этот самый Харлол, который сейчас привязывал его к седлу, хотел убить самого императора. И убил бы, не окажись тот искусным бойцом. Где же сейчас Шу? И мастер Ден, и…

– Где Адар?

Балар ответил не сразу. Сев на коня, он долго смотрел в пустынную даль, словно видел там что-то, недоступное взгляду Льешо. Вполне вероятно, что при тех способностях, которыми он обладал, так оно и было.

– С Адаром ничего не случится. Когда гарны напали на Кунгол, он был уже взрослым. Да и лишений Дальнего Пути он не испытал. – Балар взглянул на Льешо внезапно повлажневшими глазами; в них читались сожаление и чувство вины. – Он выживет, дождется, пока мы его освободим. Вернее, ты. – Старший брат покачал головой – на какое-то мгновение он просто потерял способность говорить. И все-таки, собравшись с силами, продолжил: – Далеко не все толкователи снов сошлись во мнении, что ты сможешь выдержать еще одно нападение гарнов. Многие опасались, что ты потеряешь чувство меры и ощущение опасности и будешь сражаться до тех пор, пока враги не убьют тебя. Так что подобного просто нельзя было допустить.

Братья беседовали на диалекте королевского двора Кунгола, от которого Льешо отвык. Поэтому он не сразу воспринял смысл речей Балара. А поняв, обиделся:

– Я не так уязвим, как вам кажется.

Точнее сказать, был не так уязвим – до тех пор, пока Кагар не стукнул его по голове. Юноша до сих пор едва держался на ногах, и слова прозвучали не слишком убедительно даже для него самого. Однако позволить Балару обращаться с собой как с маленьким он не мог.

– Их захватили гарны, да?

Балар ничего не ответил – даже не взглянул на младшего брата, и Льешо вспомнил свой сон, в котором Хмиши отчаянно кричал.

– Мы поедем за ними? – Юноша и сам не верил в возможность погони, но ему хотелось услышать ответ брата.

– Сейчас мы везем тебя в Акенбад. А что делать дальше – решат прорицатели.

– Это плохо. – Льешо повернул коня, хотя и сам прекрасно понимал, что, связанный и безоружный, он никуда не годится. Брат тут же догонит его. – Мастер Марко убьет Хмиши – просто так, от злости. За то, что он – это не я. А что он сделает с Адаром, даже трудно вообразить. Скорее всего рассечет на части, пытаясь выяснить, где именно таится данный ему свыше дар врачевания.

Насчет Шу Льешо ничего не сказал. В данном случае побудить брата к действию могла лишь правда, а Льешо до сих пор не знал, кто же Балар на самом деле – предатель или спаситель, каким хочет выглядеть.

– Мы обязательно разыщем Адара.

Балар отвернулся, но Льешо все-таки успел заметить, как по лицу брата вновь скользнуло виноватое выражение.

– Что ты все-таки совершил? – прямо спросил молодой принц, готовясь к худшему.

Руки его все еще были связаны спереди, поводья справа держал брат – он ехал верхом, – а слева – пеший Харлол. Кагар уселся на верблюда перед гордо восседавшим на горбе карликом; сиденье себе он соорудил из тюка ткани. Как и остальные, встретившись глазами с Льешо, он смущенно отвернулся. Лишь Собачьи Уши ответил короткой мелодией флейты, однако никто не оценил его чувства юмора. Печальный напев закончился несвязанными, случайными нотами, а затем исполнитель почему-то счел нужным внимательно осмотреть инструмент.

– Балар! Взгляни мне в глаза!

Старший из принцев с виноватым видом обернулся, однако вскоре сумел взять себя в руки и посмотрел на брата уже твердым взглядом.

– Что именно ты хочешь услышать?

– Хочу знать: с какой стати ты тащишь меня по забытой богом пустыне, если Адара повезли совсем в другом направлении? Не пытайся ничего врать насчет толкователей снов и всяких мистических предзнаменований. Подобными штуками я сыт по горло и не собираюсь жертвовать недавно обретенным братом ради какого-нибудь вооруженного хрустальным шаром отшельника.

– Тебя разыскивает могущественный волшебник…

– Знаю. Мастер Марко. Это мы проходили уже не раз. Что из этого следует?

– Ты знаешь зачем?

– Он думает, что я обладаю какими-то удивительными силами. А на самом деле у меня их нет. Так что в любом случае его ожидает разочарование.

– Дело в том, что ты-то как раз и обладаешь могуществом.

Балар холодно взглянул на брата, словно оценивая. Льешо раздраженно сощурился, ему совсем не нравилось, что брат наделяет его магической силой. Обычно он прогонял все посещавшие его видения, решительно отказываясь видеть в них что-то, кроме болезненного наслоения тревоги на обостряющиеся во сне детские воспоминания.

– Я тоже пока не замечаю твоих способностей, – растерянно пожал плечами Балар, – и все же все прорицатели клянутся, что они тебе даны свыше. Они считают, что волшебник предложит освободить Адара, если ты согласишься занять его место. Если потребуется, он готов включить в сделку и других. Почему-то враги не сомневаются, что ты с готовностью пожертвуешь собой ради Адара, возможно, ради Шу и наверняка ради того старика-слуги, который путешествовал вместе с Адаром. И вот, чтобы не допустить глупого самопожертвования, я вынужден отвезти тебя туда, где ты сможешь предаваться видениям. А когда тебе уже не будет угрожать опасность, прорицатели решат, что предпринять дальше – как именно освободить Адара.

– Но я не могу доверить судьбу брата чьим-то странным гаданиям. На это просто нет времени.

Харлол готов был что-то возразить, и Льешо, хоть и запоздало, вспомнил, что погонщик исповедует религию прорицателей и толкователей снов. Тут снова заговорил Балар:

– Я не воин, Льешо. Я знаю все приемы единоборств – все мы, принцы, изучали Путь Богини, – но до того, как пришлось спасать тебя из этой гостиницы, мне ни разу не доводилось применять их на практике, и ни разу в жизни я не сделал человеку больно. Я просто не способен совершить то, чего ты от меня ожидаешь.

Льешо неохотно сдался. Он сейчас тоже не на многое способен – голова гудит и кружится. Балар молчал, так что делать было нечего, и можно было спокойно подумать обо всем, что случилось.

Адар – целитель. Балар замыкает на себе вселенную. Льюка способен заглядывать и в прошлое, и в будущее. Именно об этом он говорил с Каду, когда пытался объяснить собственное бесплодное ожидание в самом начале испытания. Все шестеро его братьев-принцев проводили ночь своего шестнадцатилетия, ожидая появления Великой Богини. Троих из них Богиня отвергла, предоставив вести жизнь скромную, не отмеченную ни особенными талантами, ни яркой судьбой. Троих же сочла достойными своего внимания: Адар, Балар и Льюка оказались осыпанными духовными дарами, но ни один из них не проявил себя как воин.

Для Льешо же ночное бдение окончилось крутым поворотом судьбы, а вот каких-то особых даров, чтобы справиться с этой судьбой, ниспослано не было. В тумане неясных мыслей и воспоминаний воспаленный мозг юноши сосредоточился на единственной неоспоримой истине: Балар замыкает на себе вселенную. Так может быть, нынешний странный бег по пустыне связан именно с этим?

Существовала и вторая сторона вопроса, впрочем, неотрывно связанная с первой: мастер Ден говорил, что помочь Льешо в силах лишь толкователь снов, и вот на тебе – совершенно неожиданно и против своей воли он движется прямиком к кому-то из этих толкователей. Лукавый бог никогда не объяснял, кто такие толкователи и почему они могут оказаться столь важными. Но ведь Балар – центр вселенной – тоже считает их мнение определяющим.

– Кто же все-таки эти толкователи снов и какое отношение они имеют ко мне?

Балар искоса взглянул на брата – он явно сомневался, что тот уже способен вести серьезный диалог. Но все же принялся объяснять:

– Толкователи снов – святые ясновидцы народа ташеков. В своих видениях они свободно перемещаются между миром сновидений и реальным миром. Бодрствуя, они выносят в свет дня свои ночные странствования, тем самым направляя страждущих. Дело в том, что в последнее время по всем стойбищам ташеков пролетели видения, касающиеся юного принца из Фибии. В этих видениях Великая Богиня призывала разыскать этого принца, считая его своим мужем. Пойми, эти люди вовсе не поклоняются Великой Богине, так что вторжение странной, чуждой силы в сны ташекских мистиков чрезвычайно их расстроило. Я не понимаю ситуацию во всех деталях, но, по-моему, речь идет о садовнике Богини, джинне.

– Я знаю. Его зовут Свин. Видения разговаривающих свиней сейчас посещают не только толкователей снов.

Балар кивнул, словно Льешо только что подтвердил его невысказанное опасение.

– Динха видела и волшебника – того самого, кого ты называешь Марко. Он как раз разыскивал небесного садовника. Но в его снах этот садовник выглядит вовсе не свиньей, а огромной черной жемчужиной, на серебряной цепи висящей на шее юного принца.

Льешо и понятия не имел, кто такая эта Динха, однако поднял связанные руки и пальцем оттянул воротник рубашки, обнажая шею:

– Смотри, никакой серебряной цепи нет и в помине.

И все же он прекрасно понял, о какой цепи говорит брат; именно ее он видел во сне.

– Да, цепи не видно, – согласился Балар, – зато целых три жемчужины…

Так, значит, пока он был без сознания, они его обыскали. Этого следовало ожидать. Удивительно, однако, что жемчужины так и остались при нем, в ладанке, на скромной бечевке.

Льешо пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие.

– Да я их просто собираю. Это входит в испытание. Призрак Лека дал мне первую из них – когда отправил на поиски братьев. Он украл ее у королевы-драконессы, которая вместе с детьми живет в Жемчужной Бухте. И правильно сделал: она сказала, что сама собиралась ее мне подарить, если бы я не получил жемчужину иным способом. Вторую подарила смертная богиня войны, госпожа Сьен Ма.

Льешо умолчал о полученных от смертной богини других дарах. Интересно, не потерялись ли они во время дурацкого похищения, так бестолково сочиненного братом-музыкантом?

– Третью же я получил от целительницы Мары, возлюбленной Дракона Золотой Реки. Той самой, которая претендует на звание восьмой смертной богини. Кстати, госпожа Карина, ученица нашего с тобой брата Адара, – ее дочь.

Не было никакой необходимости объяснять Балару, что может случиться с Кариной в плену у гарнов. Он и так при одном лишь упоминании имени девушки страшно побледнел.

– Очевидно, мне предназначено разыскать их всех – жемчужины, конечно, а не богов. Но до сих пор еще никто не сказал, сколько их на самом деле. Собрал я и трех братьев, однако коллекция фибских принцев куда беднее, чем коллекция черного жемчуга.

– Ты путешествуешь в такой компании, получаешь дары смертных богов и все же смеешь утверждать, что не обладаешь сверхъестественными способностями? – возмутился в свою очередь Балар. – Судя по всему, от удара по голове ты разучился считать. Я – первый брат, Адар – второй. А кто же третий?

Все его братья приходились братьями и Балару, так что молчать причины не было.

– У Шокара ферма в Шане. Когда я его обнаружил, он занимался сельским хозяйством, однако ко времени моего отъезда уже сменил агрономию на военное дело и теперь собирает войско.

– Получается, ты нашел не троих, а четверых.

– Кто ж четвертый?

– В Акенбаде, среди толкователей снов, нас ждет Льюка.

Люка стал третьим мужем Богини и получил дар созерцания прошлого и будущего и, возможно, именно поэтому нашел общий язык с ташекскими мистиками. Льешо не очень-то хотелось слушать рассказы о собственном будущем, несмотря на то, что будущее стремилось проникнуть даже в его собственные сны. Мало этого, оно гнало его в пустыню Гансау. А ведь сами закаленные песками ташеки пережидали засушливые месяцы в Гарнии. Во всяком случае, так говорил Собачьи Уши. А жизнь уже доказала, что он нередко врал.

Балар, похоже, заметил отразившееся на лице младшего брата сомнение, хотя и не понял его причину.

– Святой Колодец Акенбада – вовсе не миф.

– Святой Колодец?

– Самое священное место во всей пустыне Гансау, – пояснил Балар. – Прорицатели не могут точно сказать, вода ли течет потому, что ташеки видят пророческие сны, или ташеки видят пророческие сны потому, что течет вода. Впрочем, при встрече ты сам выяснишь это у Льюки.

Святой Колодец в пустыне? Тогда не приходится удивляться, что люди в Акенбаде видят странные сны. Мастер Марко наверняка знает, какие именно яды просачиваются в воду из почвы, провоцируя нездоровые видения. А потом он до смерти замучает свои жертвы, изучая последствия.

– Хотелось бы знать, куда подевался мой дорожный мешок, – сухо заметил Льешо. – В нем оружие. А Харлол с Катаром так внимательно следят за дорогой, что с тем же успехом могут ехать в противоположную сторону. Гарны не похвалят тебя за то, что ты умыкнул у них добычу, хотя они явно ошибаются, приписывая моей персоне несуществующую ценность. Так что если младшего брата поймают связанным и безоружным, вряд ли история закончится удачно.

– Твой мешок здесь, у нас. – Взгляд Балара стал острым и проницательным. – Копье обжигает меня при малейшем прикосновении. Кагар оказался не столь чувствительным, потому и взял его на хранение.

Нефритовая чаша, копье. Не имея под рукой своих сокровищ, Льешо сразу начинал волноваться, становился подозрительным и недоверчивым.

– Мне необходимо срочно проверить, все ли на месте.

– Ташеки ничего не посмеют украсть, братишка. Они считают тебя своим спасителем. А я не могу, даже если бы очень захотел, так что все будет в полной сохранности. Но готов ли ты дать клятву принца и брата, что не убежишь, как только я верну тебе оружие?

Солнце светило безжалостно – казалось, оно бьет бедного Льешо молотом по голове, и это несмотря на то, что кто-то старательно укрыл его от пустынного зноя. Сквозь пыльную, песочного цвета защитную сетку юноша взглянул в такое же пыльное, песочного цвета небо.

Интересно, сколько времени я лежал без сознания на спине украденного у Шу верблюда ? Несколько минут или несколько дней?

Горько усмехнувшись, пленник огляделся. Куда здесь бежать? Так или иначе, конец один – смерть от жажды. Единственное, о чем он сейчас мечтал, – это о глотке воды в зеленой, словно море, нефритовой чаше.

Балар беспокойно оглянулся. Льешо и сам ощущал погоню, она неумолимо жгла спину. За ними неотступно мчались гарнские всадники из клана улгаров; в пустыню их гнала всепожирающая ненависть волшебника.

– Если нас догонят, убей меня, – попросил Льешо.

Он ни за что не сдастся в плен гарнам и не позволит Марко опять ставить над собой эксперименты.

– Если нас догонят, я не смогу тебя убить. А потому давай постараемся, чтобы нас не догнали.

Балар резко свистнул, и в тот же момент рядом очутился Кагар.

– Отдай парню меч и нож. А лук со стрелами и особенно короткое копье береги как зеницу ока. Льюка захочет их внимательно рассмотреть.

– Учти, что ты говоришь о дарах госпожи Сьен Ма, – предупредил брата Льешо, – а она не очень-то милостиво отнесется к их краже.

– Ты опять говоришь о краже, Льешо? Считаешь братьев ворами?

Взгляд Балара жег сильнее, чем солнце, однако в конце концов он едва заметно пожал плечами и, склонившись, разрезал путы на запястьях младшего из принцев.

– Возврати дары, Кагар. Негоже гневить богиню войны.

Кагар на скаку обернулся и отвязал притороченный к седлу мешок. Достал меч и нож, молча отдал их. Пристегнув оружие к поясу, Льешо протянул руку за коротким луком, натянув тетиву, проверил его, а потом сунул в седельную сумку возле правой ноги. Колчан со стрелами, который украшал собственный вензель ее сиятельства, он повесил за спину. Едва Кагар вытащил короткое копье, Льешо, несмотря на палящее солнце, задрожал. Грудь его пронзила острая боль воспоминаний о былых смертях, однако он не позволил оружию подчинить себе настоящее.

– Дай мне, – негромко велел юноша. Двигаясь словно лунатик, Кагар протянул копье.

– Чаша в целости и сохранности, о священный, – громким, возбужденным шепотом возвестил конюх-ташек.

Льешо взял в руки копье и кивнул, показывая, что все слышал. Конюх дрожал от ужаса, однако руки его не казались израненными. Когда копье взял Адар, его ладони тут же покрылись волдырями – оружие будто различало кровь фибских принцев, признавая лишь одного из них.

– Ты путешествуешь с чудесными вещами, Льешо. – Собачьи Уши с ненавистью посмотрел на копье. – И, судя по всему, они тебя не очень-то жалуют.

Замечание карлика убило в душе Льешо последнюю искру надежды, ему так хотелось верить, что связь с копьем существовала исключительно в его собственном воображении. Кагар тоже ощутил эту связь, но лишь когда дотронулся до оружия. Карлику-музыканту не понадобился даже непосредственный контакт – он и так все почувствовал. Поэтому Льешо решил понаблюдать за ним повнимательнее.

Балар смотрел на брата без всякого выражения, просто ожидая ответа, которого юноша не знал и сам. Так ничего и не сказав, пришпорил лошадь.

– Далеко еще до Святого Колодца?

– Слишком далеко, – коротко ответил Балар и поскакал еще быстрее.