Текст книги "Принц снов"

Автор книги: Курт Бенджамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– А это и правда она? – уточнил Харлол, выравнивая лошадь рядом с Льешо.

– Наверное.

По знаку Хабибы лошади тронулись, унося седоков в полный изломанных теней призрачный лунный пейзаж. Изъеденная ветрами тропинка вилась среди голых холмов, уводя путников все выше и выше, на горные плато Гарнии. Конь Льешо шагал широко и твердо, а потому принц не возражал, чтобы Харлол своими расспросами о Каду отвлек его от размышлений и видений.

– Впрочем, это вполне может оказаться и кто-нибудь другой, а возможно, и настоящий охотничий орел. Но обычно, если знаешь, о ком идет речь, всегда можно понять. Сам генерал, отец Каду, едва дочка меняет облик, приобретает какое-то странное выражение лица – возле рта появляется характерная морщина. Мне кажется, это происходит и от гордости, и от волнения – вдруг красавица забудет, как именно можно вернуться в человеческий облик?

В ужасе вздрогнув, Харлол резко, со всей силой натянул поводья. Лошадь нервно дернулась, но постепенно снова успокоилась.

– Она еще ничего не забыла, – напомнил товарищу Льешо и поправил привязанный к седлу тюк.

Из тюка тут же показалась голова Маленького Братца; обезьянка внимательно обвела взглядом окрестности, однако комментировать пейзаж не стала, и это уже было хорошо. Ведь совсем недавно, когда Льешо пытался отдать ее музыканту, отважный зверек устроил настоящий скандал. Убедить его в том, что ехать среди багажа под охраной карлика гораздо безопаснее и удобнее, так и не удалось. Спорить с упрямой мартышкой было совершенно бесполезно.

Некоторое время Харлол внимательно смотрел на любимца Каду, а потом погрузился в раздумье – возможно, о том, не заключено ли в этом тщедушном тельце также нечто большее, чем просто обезьяна. Льешо и сам порою задумывался об этом, но никогда не замечал иных проявлений, кроме чисто обезьяньих. А если в облике Маленького Братца и скрывался какой-нибудь принц или маг, то не приходилось сомневаться, что он давным-давно забыл обратный путь к человеческому облику.

Впрочем, ничего подобного Хабиба никогда бы не допустил, а значит, можно не волноваться. Однако в душе Льешо таился страх, даже скорее вопрос, оставшийся еще со времени боя на рыночной площади в Шане: действительно ли их предводительница человек, или это лишь форма, фальшивая, как и форма орла? Отец ее тогда стоял в бою словно скала, а сражался как дракон – один из тех, что пришли на помощь и решили исход схватки. Динха называла и Хабибу, и его дочь своими детьми, а дракон Дан сказал то же самое о народе ташеков.

Ну что же, Каду окажется вовсе не первым из драконов в человеческом обличье, с которым принцу довелось подружиться за свою жизнь. Но каково окажется идти под его командой в бой? Практика показала, что драконы не очень-то способны воспринять само понятие смерти.

Тревожить подобными размышлениями Харлола, разумеется, не стоило. Их мог разделить лишь тот, кто уже встречался хотя бы с несколькими созданиями подобного рода, а потому имел возможность сравнивать.

Хабиба казался всецело поглощенным предстоящей битвой, однако, едва посмотрев вокруг, Льешо тут же заметил, что волшебник внимательно наблюдает за ним.

– О чем так глубоко задумался, Льешо?

– Да так, ничего конкретного. – Он поднял руку, но не для того, чтобы оттолкнуть от себя вопрос, а пытаясь отыскать подходящие слова. – Просто вспомнил Кван-ти.

Сказав это, юноша даже не подозревал, насколько он близок к истине.

Хабиба промолчал, словно приглашая к продолжению, и Льешо добавил:

– Она вовсе не походила на остальных драконов.

– Дракон Золотой Реки нравился тебе больше?

– Дело не в этом. Кван-ти тоже мне очень нравилась. Во всяком случае, она не съела никого из тех людей, кто пытался мне помочь.

Льешо по-своему любил Кван-ти. Конечно, далеко не так, как ее мать, но глубже, чем кого-нибудь другого со времени Долгого Пути. В годы рабства на Жемчужном острове лишь Кван-ти да министр отца приносили истинное утешение. Разумеется, тогда Льешо еще не знал, кем окажется Кван-ти на самом деле. Не знал он этого даже тогда, когда она спасла его глупую жизнь в неудачной попытке бегства с Жемчужного острова.

– Дракон Жемчужной Бухты молод, разумеется, по драконьим меркам, куда моложе Дракона Золотой Реки. А тот, в свою очередь, моложе Дана, и ему еще не надоело жить в мире, среди людей. А кроме этого, Дракон Жемчужной Бухты – не дракон, а драконша. Она мать, а потому ее инстинкты всегда на стороне юных, тех, чья магия только возникает.

Льешо кивнул, показывая, что все понимает: не он сам, а его магия собирает под крыло птенцов. Но на главный, волнующий вопрос он так и не получил ответа. Пришлось уточнять:

– Я считал, что драконы давным-давно покинули этот мир. И вдруг встретил сразу троих. Так, может быть, где-то неподалеку бродят и другие?

– Не много, конечно, но есть.

– А ты с ними встречался?

Скользкий вопрос, причем такой, на который Льешо имел собственный ответ. Ответ этот звучал следующим образом: «Больше никаких драконов, особенно для меня».

Действительно, в таком случае не о чем было бы и волноваться, кроме как о существовании злого волшебника, способного проникнуть в сновидения человека и убить его там.

– Да, не много, но есть. Время драконов прошло. Сейчас они преимущественно спят или занимаются собственными делами.

Хабиба не торопил разговор и отвечал лишь на те вопросы, которые Льешо задавал напрямую.

– Я вот все думаю, хорошо ли встретиться с драконом в его настоящем обличье? – поинтересовался Льешо. Он имел в виду Кван-ти и Хабибу, то есть того дракона, с которым встречался волшебник, и того, которым он мог быть сам.

– Можно восхищаться Драконом Золотой Реки, но назвать его другом никак нельзя.

– Наверное, дружбы от драконов вообще нельзя требовать, – согласился Хабиба. – Хотя все считают их очень преданными и верными существами.

– А волшебник Хабиба, генерал ее сиятельства, тоже дракон?

Вопрос лишил собеседника душевного равновесия и заставил сидящего на луке его седла орла нахохлиться. Льешо мог бы гордиться собой, если бы сам до дрожи не испугался собственного вопроса и того ответа, который может последовать.

– Дракон Дан сказал… – начал принц, словно пытаясь направить волшебника по верному пути.

– Кровь дракона Дана течет в венах народа ташеков.

Хабиба повторил сказанное самим драконом, а потом напомнил юноше приветствие Динхи, как будто его можно было забыть: «Я ташекской крови».

Ответом на заданный вопрос эти слова, разумеется, считать было нельзя, но больше Льешо знать и не хотел. Впрочем, оказалось, что это еще не конец.

– Все волшебники имеют драконьи черты.

– И мастер Марко?

Спросив, Льешо со страхом ждал ответа.

– Разумеется, не в такой степени, как можно было бы ожидать. – Хабиба поспешил развеять опасения юноши. – А более могущественным он кажется лишь потому, что отточил мастерство в искусствах, способных принести наибольший вред. А кроме того, все свое внимание он сосредоточил на одной-единственной цели – найти нас и помешать двигаться дальше.

На самом деле, конечно, мастер Марко искал одного лишь Льешо, хотя со стороны Хабибы было очень любезно разделить ответственность.

Волшебник словно прочитал мысли принца.

– На нас свет клином не сошелся, Льешо, – изрек он. – Когда силы смерти возрастают в своем могуществе, в бой должны вступить все, кто исповедует жизнь.

Льешо взглянул в суровое лицо Хабибы и увидел, что в нем отражается больше битв, чем восходов и закатов в его собственной, пока еще такой короткой жизни.

– Ну, так я в этой битве – всего лишь пешка.

– Я бы так не сказал. – Хабиба натянул поводья, словно стремясь вывести лошадь из круга непростых вопросов. – А что касается света клином, то я соврал.

На этом глубокомысленную беседу пришлось прервать, так как из разведки вернулись двое пустынников, а вместе с ними и Бикси.

Глава восемнадцатая

Хабиба поднял руку, призывая войско остановиться, потом знаком приветствовал Бикси:

– Расскажи, что видел.

– Палатки. – Бикси отсалютовал в ответ, а потом, состроив гримасу, пояснил: – Черные войлочные шатры, очень похожие на ядовитые грибы-поганки. Всего лишь за час пути я насчитал их не меньше полусотни.

Ответ казался вполне резонным. Солнце достигло зенита. Половина пути от Акенбада уже пройдена. Если бы не высота, воины давно испеклись бы в своих седлах. Гарны спустились в пустыню Гансау из страны с более прохладным климатом, так что в самое жаркое время суток никак не могли двигаться вперед и были вынуждены разбивать лагерь. Впрочем, здравый смысл диктовал увести войско с дороги и дождаться наступления вечерней свежести в стороне от нее. Это обстоятельство Хабиба комментировать не стал, а лишь уточнил:

– Они тебя видели?

– Нет, господин.

Бикси ответил от имени всех троих разведчиков, хотя мог бы и промолчать – оба стоящих за его спиной ташека обиженно фыркнули: ни единый чужестранец не мог заметить номада, если тот не хотел быть замеченным.

– Каратели тоже отправили разведчиков – по собственному пути, но в обратном направлении. Они наверняка сообщили и о погоне Бор-ка-мара, и о том, что имперские войска также вынуждены прятаться от солнца. Но вот об атаке со стороны пустыни враги не подозревают.

Прищурившись, Хабиба взглянул на белесое, словно выгоревшее на солнце небо и рассеянно потрепал по шее сидевшего перед ним орла. Льешо решил, что он может приказать остановиться прямо здесь – не зря же он оценивает ситуацию. Но можно поступить и иначе – поторопиться и перехватить врагов, пока те еще не ожидают опасности.

– А вы не заметили, мастер Марко не присоединился к карателям? – спросил Хабиба, продолжая всматриваться в пространство.

– Нет, мой господин волшебник. И это притом, что мы специально его разыскивали.

Первый из разведчиков-ташеков, назвавший себя Цепором, изъяснялся с такой изощренной вежливостью и с таким количеством нижайших поклонов, что Льешо показалось, будто он просто издевается. Впрочем, вполне вероятно, что человек этот просто очень испугался волшебника. Наверное, причина заключалась именно в этом, поскольку Бикси не осуждал товарища.

– Как и рассказывала Каду, лагерь разделен на две части. Те, кто держит в плену фибов, стоят в первых рядах, а те, кто охраняет Шу, – в конце колонны. Причем среди вторых постоянно происходят перебранки и даже стычки.

– А как. сам император?

– Увы, его увидеть нам не удалось. – Бикси расстроенно, словно извиняясь, пожал плечами. – Мастера Дена направили на работу – он таскает в кухонную палатку воду, и охраняет его всего лишь один солдат. У входа в кухню мы заметили целительницу Карину. Она выглядела расстроенной, но совершенно здоровой.

Бикси замолчал, однако ни один из ташеков даже не попытался воспользоваться паузой, чтобы вступить в разговор. Больше того, оба взволнованно смотрели на товарища, предоставляя ему высказать вывод, к которому пришли совместно.

– Некоторые из карателей хотят убить заложников, поскольку те замедляют движение, другие готовы вести переговоры с преследователями даже сейчас, когда решающая схватка так близка. Они считают, что выкуп куда выгоднее сражения, даже если оно закончится их полной победой.

– Бор-ка-мар не вступит ни в какие переговоры, – вставил Хабиба.

– Вы правы, господин, – согласился Бикси.

Каду уже пыталась убедить капитана, но ей это не удалось. Льешо вспомнил слова волшебника о том, что смертельная пытка Хмиши еще не состоялась.

– До тех пор, пока гарны считают, что захватили меня, они не осмелятся убить фибских пленников. Мастер Марко сотрет их за это в порошок, а может, придумает что-нибудь и пострашнее. А потому каратели могут изменить все свои планы и в конце концов отдать в руки мастера Марко и Шу, и всех остальных, таким образом сразу решив проблему лишних пленников.

– Если мастер Марко еще не в курсе, что вместо тебя к нему попал Хмиши, то скоро он это узнает.

Бикси произнес эти слова с тяжелым сердцем, как и все остальные, он этой ночью проснулся от страшных криков Льешо и слышал рассказ о пророческом сне. Однако, собравшись с духом и распрямив плечи, он все-таки доложил:

– Я заметил, как от лагеря удаляется Цу-тан, охотник за колдунами. Ты, Льешо, видел его, когда работал ловцом жемчуга. Уже в то время он принадлежал мастеру Марко, так что скорее всего знает всю компанию с Жемчужного острова в лицо: Хмиши и Льинг, мастера Дена – ведь он был среди гладиаторов, стирал белье и обучал рукопашному бою.

– Но мастер Марко ничего не узнает до тех пор, пока до него не дойдет известие…

Хабиба на мгновение прикрыл глаза и за это время успел все обдумать.

– Все, что видел охотник за колдунами, мастеру Марко уже известно, – заметил он.

– А это означает, что все, что я видел во сне, уже началось, – продолжил Льешо.

Да, скорее всего где-нибудь среди черных шатров Цу-тан сейчас подвергал смертным пыткам того, кто когда-то был одним из самых верных его друзей.

– Возможно, – согласился Хабиба. А заметив, как нахмурился Льешо, добавил: – Вероятно.

Взволнованное выражение лица Бикси сменилось хорошо тренированным солдатским равнодушием, однако Льешо умел смотреть в душу. Он понимал, как волнуется за товарищей Бикси.

Харлол откашлялся – именно так ташеки обычно привлекали внимание окружающих.

– А Цу-тан знает Шу?

– Нет, – ответил Бикси.

– Маг сумеет извлечь из глаз своего шпиона все, что захочет увидеть, – напомнил Хабиба. – А кроме того, мастер Марко знает Шу как генерала, командовавшего армией провинции Шан.

Мастер Марко и Шу сражались друг против друга в той самой битве, в которой погиб мастер Якс, военный советник и учитель Льешо. Что же предпримет Марко, дабы развеять тайну высокопоставленного офицера императорской армии, оказавшегося так близко от границы Гарнии в компании всего лишь нескольких фибов да простой прачки мужского пола?

Принц взглянул на Каду, стремясь понять, что она думает обо всех этих новостях, и похолодел – зрелище было не для слабонервных. Маленький Братец сидел очень тихо, уставившись на хозяйку так, как самый прилежный ученик смотрит на учителя. А сама Каду в облике орла, не обращая внимания ни на что вокруг, неотрывно смотрела на обезьянку, словно собиралась на нее напасть.

– Надо трогаться в путь, – как и предполагал Льешо, решил Хабиба. – Вы сможете провести нас стороной так, чтобы никто не заметил?

– Да, мой господин маг. – Пустынник по имени Данел решительно кивнул. – Гарны полагают, что горы надежно защищают их спины, однако с этой стороны дорога гораздо легче, а тропинки шире и не обрываются в пропасть. Наши воины обрушатся на головы врагам словно небесная кара.

Льешо подумал, что это случится еще не сейчас. Богиня все еще остается в заточении, за воротами своего небесного сада, и даже ее слеза не может упасть на землю. Однако они смогут освободить ее. Трудно было представить, как удастся незаметно пересечь Гарнию после яростной битвы на ее границе, и все же принц не сомневался, что с помощью Льюки и Балара, ощущая близкое присутствие Адара и Шокара и тепло спрятанных на груди жемчужин Богини, он сделает все, что нужно. Единственным вопросом оставалась цена успеха: не придется ли Хмиши и Шу оплачивать его своей жизнью?

Хабиба не спешил отдавать команды. Он задумчиво посмотрел на небо, а потом на дорогу.

– Дорога поворачивает на восток, – наконец произнес он. Так оно и было. А им предстояло перехватить гарнов, которые двигались на юго-запад. Что тут скажешь?

– Мы выйдем не спеша, – решил Хабиба, – легким шагом, так, чтобы не утомлять коней.

Льешо дрожал – и это несмотря на жару. Он понимал, куда и зачем они направляются. Среди гарнских шатров таится слишком много смертей. Оставалось лишь надеяться, что Шу среди погибших не окажется, этого требовали интересы империи. Его личные интересы требовали полной безопасности братьев и боевых товарищей. Принц оглянулся на орла – птица ехала на луке седла Хабибы совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Можно ли довериться этому созданию и отправиться вслед за ним в бой, надеясь выйти из него живым? Движением руки Хабиба приказал птице взлететь, и она повиновалась: взмыла в воздух, описала над всадниками круг и исчезла из виду. Вернется ли когда-нибудь Каду-орлица?

И если не вернется, что он будет делать с ее дурацкой обезьяной?

Хабиба поставил воинов в одну линию вдоль холмов, у подножия которых гарны разбили свой лагерь. Стоя между Бикси и Харлолом, Льешо ожидал сигнала Хабибы. Солнце отчаянно припекало спину. Оно должно было участвовать в атаке: гарны находились в двойне невыгодном положении, так как им предстояло отразить неожиданное нападение с тыла, да еще и со стороны солнца. Скоро из ослепительно яркого света на карателей набросятся отчаянно вопящие тени, и прежде чем те успеют хоть что-то сообразить, разобьют их в пух и прах.

Братья, умеющие искусно защищаться, но совсем не владеющие боевыми искусствами, отправились туда, где поспокойнее, – к поклаже, конюхам и сторожам. Им очень хотелось забрать с собой и Льешо – чтобы тот смог переждать битву в безопасности. Однако юноша отказался, причем выражения для отказа выбрал такие, что привыкший утолять гнев молитвой Льюка пришел в ужас. Странным казалось то, что со старшими принцами согласился и Хабиба; по дороге пришлось вступить в спор и с ним.

– Ситуация решительно изменилась, – заметил маг. – Сейчас нам уже нет необходимости выставлять тебя на самое видное место в качестве приманки для Марко. Нападая на Акенбад, он знал, где ты находишься; знал и то, что каратели тебя так и не схватили, как считали они сами. Цу-тан, однако, донес, что захвачены ценные заложники. Так что разумнее будет склонить Марко к переговорам, а не предлагать себя в качестве награды за бой.

– И что же, ты готов вести такие переговоры? Готов обменять свергнутого принца на переодетого простым купцом бродягу-императора?

Льешо окинул Хабибу долгим внимательным взглядом. Сам собой возник вопрос: если вдруг назреет внутренний конфликт, не окажется ли волшебник госпожи Сьен Ма таким же опасным и сильным врагом, как мастер Марко?

Хабиба моментально понял мысли юноши и движением руки решительно отмел все вопросы. Льешо воспринял жест как положительный ответ и в то же время недовольство волшебника поднятой темой. Он воспринял ее как еще одно напоминание о близости магии отступника мастера Марко его собственной, если не учитывать те особенности, которые Хабиба пытался объяснить в дороге. Что такое верность? А что, если ее границы можно определить именно на примере Хабибы? Она, несомненно, гораздо значительнее, чем можно было предположить. Но и посвящена она смертной богине войны, а не императору Шана и не фибскому принцу. Об этом тоже стоило подумать.

Маг, впрочем, вовсе не перестал говорить только потому, что Льешо ощутил кризис доверия.

– Марко как раз и ожидает твоего выступления вместе с посланными освобождать пленников отрядами. Он и так уже поймал крупную рыбу – Шу. Так что предоставлять ему еще один шанс, подсовывая тебя, просто глупо.

– Но ты же учил меня сражаться.

Поверив, что волшебник не обменяет его на императора, Льешо вновь обрел возможность распоряжаться собственной жизнью. Он выбирал жизнь и свободу, но в то же время ощущал меру того, что способен за них отдать.

– Вокруг императора Шу стоят и рушатся миры, но, как ты верно заметил, у меня есть братья. И если со мной что-нибудь случится, каждый из них сможет занять мое место во дворце Солнца.

– Ты сам не понимаешь, насколько ценна твоя жизнь, – заговорил Хабиба, но тут же замолчал, словно боясь открыть собственные мысли.

– Не ожидай, что я смогу прятаться, когда жизни брата и друзей – а к ним относится и император Шу – в опасности.

Льешо поправил лук и дерзко взглянул на генерала, пытаясь взглядом убедить его в собственной непреклонности. Хабиба твердо выдержал взгляд.

– Полагаю, ты готов подчиняться приказам и не рисковать попусту.

Льешо застыл. Да, он знал характер волшебника, однако слова его напомнили, насколько глупо спорить перед решающей битвой. Если начать делить и без того небольшие силы по оси преданности – на людей императора, фибов и преданных Динхе ташеков, – то можно потерять все. А к победе вели лишь единство и преданность одному лидеру.

Если волшебник прикажет, ему придется просидеть всю битву вместе с карликом и обезьяной. Однако можно попытаться отстоять свои позиции еще до приказа, используя при этом и имя императора.

– Шу любит повторять: для того, чтобы осознать опасность, необходимо рисковать.

– Ну разумеется. Мы с тобой прекрасно знаем, до чего его довела такая позиция.

Хабиба раздраженно натянул поводья, и лошадь, вздрогнув, заплясала на месте.

Льешо подождал, пока животное успокоится, и решил продолжать наступление:

– Но ведь он прав, верно?

В отношении пленного, а возможно, уже и мертвого Шу подобное заключение звучало по меньшей мере странно. И все же это вовсе не означало, что принц не прав.

Хабиба бросил на спутника испепеляющий взгляд, но скоро успокоился и лишь страдальчески вздохнул, невнятно пробормотав что-то относительно дурных примеров, которым следует молодежь.

– Могу я надеяться, что ты доверишься стоящей за твоей спиной армии, а не будешь пытаться в одиночку освободить фибских пленников?

– Я солдат, обученный под вашим присмотром, господин, – отчеканил принц.

Недоверие волшебника ранило его в самое сердце, однако требование Хабибы содержало рациональное зерно. Насколько он готов жертвовать собой? Льешо решил не заглядывать под этот камень; куда безопаснее принимать очевидное.

– Ты считаешь, мне позволят это сделать? Справедливый вопрос. Фибы и ташеки образовали вокруг принца целый отряд. Справа и слева, почти вплотную, ехали Харлол и Бикси. Их можно было бы принять за братьев по оружию, если бы не настороженные, напряженные взгляды. Они еще ни разу не воевали вместе, и каждый боялся доверить безопасность принца другому. Но ни тот, ни другой не выпустили бы его из-под своей опеки.

Хабиба решил не тратить попусту время на упрямца и обратился к его самозваным телохранителям.

– Заложников гарнам уже вполне хватает, – предупредил он их, – а народу Фибии достаточно мучеников.

Да уж. Хабиба умел при необходимости привести самый веский аргумент.

– Совершенно верно, господин.

Бикси согласился с излишним, по мнению Льешо, энтузиазмом. Харлол же схватился за рукоятки своих мечей – у ташеков этот жест означал моментальную готовность к бою. Если бы клясться пришлось не в дороге, сидя верхом впереди целой армии, а стоя на земле, то в этом случае полагалось сложить оружие к ногам командира.

Маг благосклонно кивнул, принимая заверения в преданности, и Льешо позволили продолжить путь в боевом порядке. Сейчас, когда решающий момент оказался уже совсем близко, принц признался самому себе, что испугался. Битва всегда немного его пугала – и неудивительно, ведь уже дважды он был ранен, причем один раз в засаде. Правда, принц не слишком запомнил то ранение: благодаря целительнице Маре, матери Карины, он проспал почти до самого выздоровления. В строй он вернулся почти таким же бесстрашным, как и раньше, но с пониманием того, что и он сам может ранить противника, и противник – его.

Однако те раны, которые несколько месяцев назад нанес в битве за имперскую столицу Шан мастер Марко, растерзали крепкое до этого тело Льешо. До сих пор при малейшем перенапряжении юноша начинал ощущать старые шрамы; наверное, так теперь будет всегда, всю жизнь.

В Дарнэге, во время нападения гарнов на убогую гостиницу, Льешо скорее удивился, чем испугался. Ну а потом его стукнули по голове, и он уже просто ничего не помнил. Зато сейчас, стоя на вершине холма в ожидании сигнала к наступлению, принц откровенно испугался, настолько, что страх пересилил разум. В искусно зашитом братом животе происходили дикие драконовские скачки.

С каким трудом Льешо добился позволения участвовать в этой атаке! А сейчас, стоя в боевой линии, он понимал, что на месте его удерживает лишь одно: полная уверенность, что брат Адар не умрет до тех пор, пока Льешо будет пытаться его спасти. Хабиба назвал его дураком. Но сейчас выяснилось, что он к тому же еще и трус.

– Мы вызволим их.

Голос Бикси звучал вполне уверенно, словно он излагал хорошо известный факт. Они с Льешо никогда не были друзьями, но это вовсе не означало отсутствие безусловной верности друг другу и общему делу. Бикси был в Шане, а потому, казалось, понимал, что происходит в голове принца.

– Знаю.

В ответе прозвучала уверенность в товарищах, а вовсе не хвастовство. Самого себя Льешо чувствовал ужасно маленьким и слабым, затерянным в бурном и непонятном мире.

– Я всегда считал, что решающие судьбы миров битвы должны быть обставлены более торжественно, – приоткрыл принц свои мысли. – А здесь так мало и нас, и их.

Харлол даже фыркнул от возмущения.

– Так всегда бывает, когда правители начинают изображать из себя солдат. Империи стоят или рушатся, и никто ничего не может понять до тех самых пор, пока не начинают считать убитых и не находят среди них правителей.

Льешо рисковал жизнью Харлола. Динха сказала бы, что рисковал совсем напрасно. До сих пор даже не возникало вопроса, почему этот молодой ташек решил продолжать путь вместе с фибами. Сейчас не время выяснять подобные тонкости, но ответить на вызов пустынника необходимо.

– Короли и принцы погибают, даже сидя в собственных дворцах. Куда лучше погибнуть в бою, чем быть убитым, стоя на коленях.

Льешо знал, что отец, умирая, не молил о пощаде, но даже если бы подобное случилось, он не смог бы его осуждать. Скорее всего так же думали и Харлол, и Динха.

– Лучше постараться вообще не погибнуть, – резко вмешался в разговор Бикси.

В отличие от Харлола он уже прошел немало битв, а в отличие от Льешо сумел выйти из них почти невредимым. Самое тяжелое ранение Бикси получил на арене, в своем единственном гладиаторском бою, однако он постоянно помнил о судьбе менее удачливых товарищей. Вот и сейчас спокойная, трезвая рассудительность телохранителя подействовала самым умиротворяющим образом – разыгравшиеся было нервы немного успокоились. Подняв бровь, Льешо показал, что ценит точное попадание товарища.

Освобождение императора Шу взял на себя Хабиба. Императорская гвардия, которая шла в составе его армии, готова была в одночасье погибнуть полностью, до единого человека, – лишь бы прорваться к своему монарху. Льешо и его отряду выпала задача найти и освободить фибских пленников, ведь Хмиши терпел мучения за него и от его имени. Первым делом надо было освободить именно его и как можно быстрее. Сейчас гарны уже знали, что измученный юноша – вовсе не тот драгоценный принц, которым они его считали и которого разыскивает мастер Марко, а это означало, что беречь его незачем. А кроме того, в их руках находился другой, до сих пор не узнанный волшебником принц. Поэтому надо было освободить Адара до того, как каратели выступят с угрозой убить заложников.