Текст книги "Пёрышко (СИ)"
Автор книги: Ксюша Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
13 глава
Сколько долгих вечеров я провел со своими воинами в лесах, степях, горах даже, сидя вот так у костра! Не сосчитать! Рассказывали истории, многие из которых слышал я не раз и не два. Смеялись над шутками, то и дело, подбрасывая в костер свежих веток.
Только сегодня был не такой, не обычный вечер. Рядом, чуть касаясь ногой моей ноги, сидела девушка, от близости которой я не мог связно мыслить. Да, что там, не слышал даже, о чем говорят дружинники! Смотрел на языки пламени, а ногу жгло от ее тепла. Сумел сосредоточиться только тогда, когда услышал, что она заговорила.
– Меня дедушка немного учил.
Бажен продолжал беседу:
– Ничего себе немного: дважды ушла от удара и сбоку рассекла ему плечо. Ты могла и в сердце – ты так быстро двигалась, что он бы за тобой все равно не успел!
– Могла, только убить не хотела!
То есть, она не просто подержала меч в руках, как я подумал – она сражалась! Она справилась с мужчиной, да ещё и запросто! Я смотрел на Ясну, как на заморскую диковинку, и просто не мог поверить в то, что сейчас слышал! Ни одна девушка никогда на моей памяти не прикасалась даже к мечу, что уж говорить о том, чтобы сражаться!
Посмотрел на воинов – все глаз не сводят с Ясны! Они все это видели, кроме меня? Мстислав не мог удержаться:
– Да, Богдан, бери ее в дружину нашу – заменит сразу Третьяка и тебя! Лечить вместо него будет, а меч она не хуже тебя в руках держит!
Все засмеялись, кроме Милорада. Этот, вообще, сидел с отрешенным видом – понимал, что наш с ним разговор еще предстоит.
Значит, вот она какая! И лечить, и сражаться плечом к плечу с мужем станет! Помимо желания моего, уважение к ней появилось! Другой, такой, как Ясна точно в свете нет! Смогла ли Забава, к примеру, меч в руки взять? Да и не подумала бы об этом! И кровью раненых пачкаться не стала бы! И мужчине никогда не сказала бы первой, что любить его одного всю жизнь будет!
Вот что за девчонка! И радостью в сердце кольнула мысль, что она – моя!
Но, как ни трудно было сосредоточиться, все же наблюдал за своими дружинниками. Неужто, один из них предатель? Неужто кто-то мог поднять руку на княжича. По всему выходило так. Кто? Мстислава и Третьяка знаю всю свою жизнь. Люди они – семейные. Мстислав спокойный, рассудительный. Случайно попасть к заговорщикам против князя своего точно не мог. А обиды на князя никакой не имеет. Третьяк – хоть и балагур, весельчак, себе на уме. Но на подлость не способен. Волк – этот, хоть и не дурак, но и хитростью, коварством не блещет – простодушен слишком. Не смог бы план в голове своей выносить. Братья? Эти молоды слишком. Да и вдвоем они везде, а, как известно, что знают двое – знает весь свет. Уже прокололись бы. Кто же? Ярополк в жене души не чает, не стал бы семьей рисковать. Бажен здесь, а жена с ребенком и стариками – там в Муроме, на виду у князя. Оставить их там, чтобы здесь княжича убить? Нет, невозможно. Да и зачем ему? Непонятно. Все к Милораду сводилось. Молод, горяч, жена у него родами померла, да он не сильно-то и горевал. Все знали, что отец у него – крепкий крестьянин. Женил его против воли. Жена – дочкой купеческой была. Он – парень красивый, видный, полюбила она его. Отцы и сговорились, а Милорада самого и не спросили. Терпел он. Не слышал никогда, чтобы жену обижал. После смерти ее так один и живет. Была в нем обида на семью на отца, на тестя, может, на этом заговорщики сыграли. Как только?
Често признавался себе, что обвинить Милорада по душе мне было. К Ясне он неравнодушен, вон, признавался даже. Да и, конечно, маска эта в его седельную сумку засунутая – это уже прямое доказательство. А отпираться и убеждать в своей невиновности – любой будет. Милорад все-таки? Но что-то, какое-то чувство, не давало прямо обвинить его. Наблюдал за ним и видел, что сейчас он об одном только думает – о жене моей. И, как бы ни хотелось вывести его на чистую воду, понимал, влюбленный – что дурак, проколется рано или поздно.
Воины спать стали готовиться. А нам с Ясной как же быть? Понятно же, что к ней лучше не приближаться совсем, иначе, вспыхну, как спичка, и на глазах своих дружинников к жене приставать буду. Но и отпускать ее далеко от себя не хотел. Защищать, согревать, заботиться о ней – вот чего сердце желало. Поднялся и я из-за костра. Позвал ее. Неподалеку покрывало расстелил, под него веток, заранее приготовленных, подложил. Распорядился о дежурстве. Сам, как всегда, на утро.
– Богдан, я Бажену отвару дам и вернусь.
Кивнул ей, что тут возражать, для этого и взял ее с собой. Пока постель нам устраивал, слышал, о чем беседуют.
– Ясна, надоел отвар твой – горький! Может, хватит уже? Мне же лучше стало!
– Пей, Бажен, не капризничай, что ты, как ребенок малый!
– Тогда Милораду тоже налей – пусть помучается, он же тоже раненый!
***
Как поступить? Позвать Милорада и налить ему отвара? А что, как Богдан снова злиться станет? Не давать? Жалко, раненый все-таки. Но он же сам меня лечить взял, значит лечить и должна!
– Милорад! Иди, отвара тебе налью.
Подошел. Молча стоял рядом и на меня смотрел. Да так обиженно, расстроено, что жаль его было. Неужто и, правда, полюбил меня?
– Ясна, поговорить хочу!
– Нет, Милорад, пей отвар, и я пойду.
Одним глотком осушил плошку с горьким настоем. И пошел к своему месту. А я к Богдану вернулась.
Слышал, конечно, все слышал. Вон, отвернулся в другую от костра сторону, на самый край постели отодвинулся. Села рядом, стала косу переплетать. Темно в лесу как! И тихо – ни птица не крикнет, ни ветка не скрипнет! А ведь завтра уже в Изборске будем. Потом и обратный путь. А если Бажен выздоровеет и Богдан меня к бабушке вернет? Вдруг откажется к себе забрать? Вон он какой переменчивый! Да, и не любит меня – и Мира и даже Милорад так сказали. Гнала от себя эти мысли, да только, как мухи назойливые они вновь в голову лезли.
Легла рядом с ним. Повернулась лицом к его спине. В отблесках пламени костра хорошо видно тело его – голова черноволосая, плечи широкие, рубахой обтянутые. Жаль, ручья поблизости никакого нет – а-то рубаху, ту, что кровью испачкана, постирала бы – засохнет, не ототрешь! Богдан ее переодел да в сумку седельную положил. Как же хочется прижаться к спине его! Теплом его согреться! Запах его вдохнуть! Может быть, недолго мне быть с ним. Сердце неладное чувствует! Так хоть надышаться милым своим! Отбросила сомненья свои и легла, как можно ближе к Богдану. Прижалась тесно-тесно, рукой за талию обхватила. Лицом в спину уткнулась и жду, когда прогонять будет.
А он молчит. Не спит же – чувствую! Ну и пусть, ну и не надо мне ласки его! Все равно, дружинники неподалеку, да еще и охрана где-то рядом не дремлет. Да что ж он серьезный такой? Ни пошутить, ни посмеяться с ним! И, как что-то толкало меня! Чуть приподнялась на локте и стала на ворот рубахи его смотреть. Шнурок-завязка сбоку виден был. Под взглядом моим, как перышко когда-то, шнурок тот медленно приподниматься стал, да кончиком своим по щеке Богдана гладить. Глаза открыл – шнурок упал на место, но только закрыл их снова – и шнурок поднялся и за прежнее принялся! Молчит. Чувствует, что я не шевелюсь – не понимает, как я это делаю.
Попробуем по-другому. Что тут по близости есть? Куст какой-то. Веточка недалеко от его головы. Так, чуть посложнее будет. Но все-таки веточка выгнулась и волосы его погладила. Богдан рукой взмахнул, как бы отгоняя от себя зверя какого, невидимого. А я не удержалась, засмеялась. Сама же себе ладонью рот закрыла, и глаза на секунду зажмурила. А когда открыла их, он уже лицом ко мне развернулся.
– Как ты это сделала?
– Ничего я не делала!
– Врешь! Почему тогда смеялась надо мной?
– А ты так смешно руками махал – вот и смеялась!
Вот лицо его красивое – близко-близко! Отблески пламени его еще серьезнее, еще строже делают! Ну, улыбнись мне, пожалуйста! Ну, посмотри на меня нежно-ласково!
– Признавайся! Это ты, я уверен!
– А если правду скажу, какая мне награда будет?
– Спроси лучше, какое наказание тебе будет, если не скажешь?
– Ах, наказание! Мне! Ну, держись тогда!
Протянула руку к лицу его, над бровями пальцами провела, кожи не касаясь. Знала, что он чувствует – горячие дорожки от рук моих на лице. Видела, как удивленно распахнулись глаза его. По носу, щекам, по шрамам прошлась, а потом туда, куда и хотела сначала спустилась – на губы его. Медленно погладила верхнюю, потом нижнюю, издалека, не прикасаясь совсем. Он тяжело сглотнул и прошептал:
– Ведьма...
– Боишься меня?
– А нужно?
– Конечно. Превращу тебя в... серого волка и будешь везде за мной веревочкой привязанный ходить!
– А если в лес сбегу! И пугать тебя воем буду?
– Нет, не надо, будь лучше рядом. Вот как сейчас. Шучу я. Не умею я такого. И не хочу уметь. Не думай, что я, как Мира, против тебя свои способности использовать буду.
– Травами лечишь, мечом владеешь, взглядом предметы двигать умеешь, руками узоры рисовать... А еще что?
– Любить тебя могу крепко-крепко... никто так не умеет...
Говорила и смотрела на губы его. Нет, так издалека, как до этого делала, не хотела трогать его – он-то чувствует мое прикосновение, но я-то тепла его кожи – нет! А мне тоже до боли нужно было... Только не позволил додумать – губами к губам прикоснулся, так ласково, как только он один во всем свете умеет.
14 глава.
– Богдан! Богдан! Проснись! – сквозь сон услышал тихий голос Волка.
– Что пора?
– Нет, Богдан. Тут другое.
По небу, еще совсем темному понял, что рано еще в дозор заступать. Потом голову вбок повернул, где Ясна лежала. Только пусто там было. Подхватился, стал по сторонам смотреть.
– Богдан, ушла она. Я поэтому тебя и разбудил. Не знал, что делать. Сначала думал, что просто по нужде. Но она все не возвращалась...
– Так где она? Кто там с тобой... Ярополк дежурил? Он за ней пошел?
– Пошел. Только и он не вернулся еще. А ушли они давно.
Как я мог не почувствовать, что встала она? Ведь всегда очень чутко спал. Малейший шорох – и я уже на ногах. А тут! Точно околдовала меня. Куда ушла? Зачем?
– Куда, Волк?
Воин рукой указал направление.
– За Баженом в оба глаза следи. И разбуди Мстислава.
Сам, взяв меч, пошел в указанную сторону. Вдалеке на востоке кромка неба едва светлела, но в лесу было все так же темно. Ни шороха, ни звука.
Недолго идти пришлось. Скоро стали слышны негромкие голоса. Ясна и Ярополк спорили о чем-то.
Ничего не понимал. Зачем они ночью вместе ушли? Ну, если бы она пошла, а за ней Милорад увязался, все бы ясно было. Но Ярополк почему ее назад не ведет, а тайные разговоры здесь в темноте разговаривает? Когда подошел еще ближе, стал разбирать слова.
Ясна говорила с возмущением:
– Нельзя так. Дите же не виновато! А вдруг ты ошибаешься?
Ярополк говорил расстроено:
– Нет, она тоже так думает...
– И что, согласна с тобой?
– Не знаю. Плачет все время. Говорит, что утопится.
– А ты?
– А что я? Люблю ее...
Ярополк, видимо, почувствовал мое приближение, потому что поднялся с пригорка, на котором сидел рядом с Ясной. И стал всматриваться в мою сторону.
Вышел из-за дерева и направился к ним.
– Что вы здесь делаете?
Ясна испуганно вскочила на ноги и бросилась ко мне.
– Богдан, мы просто разговаривали. Ничего такого...
– Ярополк, что здесь происходит?
– Богдан, мы разговаривали, ничего боле...
– Сейчас же ночь еще? Почему разговариваете тайно и ночью?
Ясна стояла рядом, судя по протянутой в мою сторону руке, желая, но не решаясь, дотронуться. Она повернула голову к Ярополку и сказала:
– Ярополк, ты иди, я сама ему все объясню!
– Ясна, только ты...
– Я все понимаю. Иди, не бойся.
Ярополк быстро ушел. Мы остались вдвоем.
– Я жду.
Она тяжело вздохнула и села на то же место, где только что сидела с Ярополком. Похлопала ладонью по траве рядом с собой.
– Богдан, садись!
– Нет уж, я постою, пожалуй!
– Я за травой пошла.
– Что-о? За какой такой травой? Ночью? В темноте? Врешь.
Она вздохнула еще тяжелее.
– Для тебя трава та.
Сказала два слова и снова молчит.
– Да объясни ты толком-то, ничего не понимаю!
Хотелось схватить ее за плечи и потрясти, чтобы в этой головке все встало на свои места и она прекратила, наконец-то, нести бред – зачем мне нужна какая-то трава? Зачем ходить за ней ночью?
– Только не ругай меня, обещаешь?
– Нет.
– Ладно. Я, когда сюда вечером по нужде ходила, одну травку видела... Только ее нельзя рвать, абы когда. А только на рассвете, когда первый луч солнца покажется. Вот я и пришла, пораньше немного, чтобы луч тот караулить.
– Почему меня не позвала?
– Так я ж говорю, что для тебя травка-то!
Что она в глаза не смотрит? Лицо опустила... Взял за подбородок, поднял так, чтобы глаза в предрассветных сумерках видеть. И, еле сдерживая, рвущуюся наружу злость, сквозь зубы спросил:
– Что. За. Трава?
– Приворожить тебя хотела. Заварила бы, особым образом, да и выпить тебе дала. Ты бы выпил, и полюбил меня. Все. Можешь ругать...
– Та-ак. Зачем? Зачем это делать?
– Как это зачем? Я ж говорю, чтоб любил....
Что это все значит? Неужели правда?
– А нельзя, как-то, чтобы само собой? Обязательно, таким нечестным, прямо скажем, способом? Мне, я так понимаю, ты бы ничего не сказала?
– Нет, конечно. Ты бы пить не стал. Ведь не стал бы?
– Нет.
Она выглядела расстроенной, как если бы я ругал ее.
– Так с тем, что ТЫ здесь делала, мы разобрались. Что от тебя хотел Ярополк?
Замялась. Не хочет чужие тайны выдавать, даже мне. Не доверяют ни жена собственная, ни дружинники... Плохо дело.
– Богдан, у него жена... заболела. Просто ей лекарство одно нужно.
– Ты можешь его сделать?
– Могу. Только...
– Что?
– Ну, трудно это. Никогда такого не делала. И... не хочу.
– Да, что из тебя все клещами вытаскивать нужно?
– Это не моя тайна. Не скажу, не обижайся. Что могла, все сказала.
– Понимаешь, Ясна, дело в том, что Бажена ранил кто-то из своих. В тот момент, когда это произошло, не мог чужой близко подойти. Только показалось ему, что человек в черном чем-то был и маске на лице. Любой из них предателем может оказаться. Никому доверять не могу. Тебе только...
Обрадовалась, вон, как глаза заблестели.
– Да зачем же кому-то убивать своего же воина, такого же, да ещё мальчишку?
– Есть причина. Не скажу.
– А говоришь, что мне доверяешь...
– У вас с Ярополком есть тайны от меня, пусть и у меня будет.
***
Вот ты какой! Не скажешь, значит! Повернулся, чтобы уйти, и не смотрит даже, пойду я за ним или нет. Не пойду! Здесь останусь! Не просто так за травой пошла – ночью-то, как чужой, себя ведет. Поцеловал и отвернулся. Хотела вновь обнять его, не позволил. Не любит. Никогда не полюбит...
Но в след, не сдержавшись, прошипела:
– Мальчишка! Иди-иди... А я здесь сидеть буду. До конца своих дней...
Отвернулась. Жалко себя. Мне же не так много нужно – всего лишь капельку тепла его. А он... А он... Говорила бабушка, что трудно будет, а я не верила. Слезы сами по щекам покатались. Сейчас поплачу и пойду. В колени лицом уткнулась – бедная я, несчастная. От бабушки и дедушки меня увез, а сам – чужой и далёкий. Некому меня пожалеть и успокоить!
Не слышала совсем, что сзади подошел. Молча за спиной на колени встал. Когда обнял, вздрогнула от неожиданности. Слезы мои испарились в ту же минуту, как их и не было. Вернулся!
А он в шею целует, волосы гладит... И нет на него обиды, словно и не было никогда!
– Не надо до конца своих дней сидеть – устанешь... Да и мне-то без тебя, как Бажена лечить?
– Только для этого и нужна тебе... Отталкиваешь, не хочешь...
– Глупая, не отталкиваю. Просто воины вокруг, а я не железный ведь – не сдержусь, на глазах у них тебя возьму... Ты этого хочешь? Ночью за малым до этого не дошло...
– Правда? Да, ну, врешь ты все!
– Вру? Смотри!
Взял ладошку мою, за спину мне завел и себе между ног положил, туда, где под тканью штанов бугрилась твердая и горячая плоть.
– И это мы только разговариваем... Просто обнимаю тебя. А если груди твоей коснусь, так, как мне бы хотелось этого и на воинов не посмотрю...
Повернулась в его руках, прижалась к широкой груди. Сама себя уговаривала – нельзя напирать на него, потерпеть нужно, время на моей стороне. Но не могла.
– Богдан, ему лучше становится.
– Да, ты молодец.
– Значит, на обратном пути ты меня назад вернешь?
– Как так?
– Ну, ты ж меня с собой взял, чтобы Бажена лечить? Он поправится – зачем тогда я нужна!
Он замолчал. Думает. Судьбу мою решает. А если бы удалось травку подмешать – и думать бы не стал, с ума бы по мне сходил... Да, только прав он, не нужна мне его любовь ненастоящая, хочу, чтобы сам, без травы этой, без меня жить не мог...
15 глава.
Что ответить-то ей, сам не знаю. Понимаю, что признаний ждет. Только, что сказать ей могу? Нравится она мне. Тянет к ней. Дотронусь, все тело огнем горит, дыхание перехватывает. Зачем она говорит о том, что верну назад? Разве можно теперь – все, как положено было. Нет, обесчестить и бросить – это не по мне. Только рот открыл, чтобы сказать ей так, Ярополк на поляну выбежал. Еще не виден был, а уже кричал, звал меня. Пошел навстречу, Ясну за руку потянул. Чтобы там ни было, одну здесь оставлять опаснее.
Ярополк по пути стал объяснять:
– Князь Ярослав навстречу нам свой дозорный отряд выслал. Они на нас вышли. Там воеводой Ратибор, тот рыжий, что в прошлый раз нас провожал.
Ярослав давал свое сопровождение, когда, забрав дань, мы выдвигались в сторону Мурома. Обычно, они провожали нас с телегами, груженными всяческим добром, до границы Изборского и Муромского княжеств. А там, по своей земле мы добирались самостоятельно. Так делалось неспроста. Князь Ярослав хотел убедить тем самым нашего князя Ладислава в том, что с обозом на его территории ничего не случилось. Поэтому, если и бывали нападения на обоз, то происходили они на границе, либо на окраинах наших территорий.
При встрече, в глаза, Ратибор называл меня другом, пытался, и не раз, споить в корчме, усыпить бдительность какой-нибудь изборской красавицей.
Вот и сегодня – встречать приехал! Как будто, не за данью мы, а на праздник явились!
– Богдан! Рад видеть тебя! – (да, понимаю, как ты рад!) спешился, навстречу шагнул. Ратибор – сильный, умный, хитрый, все подмечает, все в уме держит. Тут же Ясну усмотрел, что за плечом моим встала. – А это у тебя кто? Красавица чья будет?
– Моя жена.
– Что-о? Богдан, когда это ты успел жениться-то? И где невесту взял? Неужто на нашей земле девку умыкнул?
– Не умыкнул. Жена, говорю.
Ратибор хмыкнул себе в бороду. Ясну взглядом окинул. Понимает, что она из изборских окрестностей. А она, нет, чтобы взгляд свой опустить. Смотрит с вызовом, да прямо в его лицо.
– Что, девица, не силой ли тебя муромский воевода в жены-то взял?
– Нет. Сама за него пошла.
Нахмурился Ратибор. Не понравился ответ. Конечно, их девки должны нас ненавидеть, мы ведь – враги!
– Хотел бы невесту изборскую, мог бы и князю сказать! Нашел бы тебе жену! Всегда он тебя, как друга принимал! А ты от красавиц наших нос воротил! А тут вдруг жена!
– Ратибор, не пойму я, о чем спор. В наших землях пока люди сами решают, кому с кем жить, князь в такие дела не вмешивается. Неужто у вас по-другому?
– Нет, не по-другому. Ладно, это я так! Не обижайся, друг мой! Пора в путь-то отправляться! Князь Ярослав заждался вас уже! Да и дело у него к тебе!
Да понятно, чего ты, Ратибор, взбеленился. Удобно было бы мне свою девку подсунуть, чтобы послушна вам была, чтобы шпионила потихоньку под носом у самого князя Муромского Ладислава. А тут вон как сложилось! Дружинники, наскоро позавтракав, уже свернули лагерь. Кони были подготовлены. Ясна напоила вчерашним настоем Бажена и Милорада. Все, можно отправляться в путь.
***
Вдалеке на пригорке уже виднелся Изборск! Как же красив этот древний город! Невольно залюбовалась высокими каменными стенами, за которыми виднелись деревянные постройки. Как же высоки были эти серые стены, не перелезть! Вокруг город обнесен частоколом, да еще и земельный вал – вот как защищен от неприятеля! Подумала так, и поняла, что жизнь-то моя так сложилась, что я стала женой врага этого прекрасного города, в котором когда-то бывала с дедом. На землях князя изборского прошла моя жизнь. А я вот чем отплатила за счастливое детство и юность!
– Бажен, а Муром похож на Изборск?
Он задумался. Беседуя с Баженом часами, (что еще делать, если путь наш долог), я все больше убеждалась в том, что он – не простой воин. Он был разговорчив, многое знал и умел красиво рассказать. В отличие от остальных дружинников, немного грубоватых, порой не очень нечистоплотных, он был аккуратен, приятен в общении, умел пошутить и посмеяться, не обидев при этом. Вот Милорад тоже молод, однако руки у него грубые, мозолистые, а у Бажена – нет! Кто же он?
– Похож. Только больше, гораздо больше. И детинец у нас не так устроен. Тоже стеной отдельной обнесен – в случае нападения многие из жителей города там скрыться могут. И ров вокруг города водой наполнен. И дружина больше. Ну, и краше наш город, конечно же. У нас такие плотники, что изборским до них далеко!
– А князь ваш каков?
Бажен как-то странно сбоку посмотрел на меня. Но ответил:
– Князь каков? Ну, как тебе сказать, скоро ведь сама его увидишь! Расскажи лучше, почему решила за Богдана пойти! А-то у дружинников спрашиваю, как так получилось, что до того, как я ранен был, воевода наш неженатым ходил, пришел я в себя – а он женился, а они смеются только! Что за чудо?
– Тебя когда ранили в лесу, я на ту же поляну вышла. Ранен ты был серьезно, и лекарь ваш помочь ничем не мог. Я и сказала, чтобы тебя к бабушке моей несли. А Богдан – суженый мой. Я его сразу узнала, как только увидела там в лесу.
– Как это – суженый? Так, что бывает – увидела и поняла?
– Бывает, значит.
– А он?
– А он согласился. Тебя лечить надобно было в пути. Вот он на мне и женился.
– Из-за меня что ли?
– Выходит, что так.
– Батюшки мои, я ж тебе жизнь сломал, получается! Про Богдана ведь такие слухи ходят, что проклят он – ни одна баба с ним жить не может. С каждой, кто пробовал, беда приключалась!
– Нет, не сломал, наоборот, благодаря тебе я с ним быть рядом могу. Нет для меня большего счастья! – нашла Богдана глазами, старалась не делать этого часто, так трудно было оторваться, отвести взгляд от него. – Только вот, выздоровеешь ты, не нужна ему стану. А что до проклятия его – правда это, только все равно люблю его...
Во все глаза глядел на меня Бажен. Удивлен был.
– Сколько лет тебе, Ясна?
– Двадцать один будет.
– И мужа у тебя не было?
– Нет. Я Богдана ждала.
– А мне восемнадцать будет только... А скажи, меня тоже так кто-то ждет где-то?
– Может быть.
– А как узнать мне?
Улыбнулась я ему, а сама о Любаве вспомнила, вот она возможность помочь подруге!
– Она сама тебя узнает! Поверь мне. Ну, а ты смотри внимательно, да каждую не привечай!
– Да, если бы от женщины все зависело, и она сама себе мужа выбирала, то меня бы на свете не было! Мой отец, чтобы матери добиться, знаешь, как потрудился! У Богдана ее отбил!
Сказал, видно, не подумав. А потом испуганно на меня посмотрел, что как ревновать буду. А меня, и правда, ревность в сердце кольнула: видно, хороша из себя мать Бажена, раз за нее два воина боролись, причем один из них – мой муж! Ой, да Богдан же говорил, что его невеста замуж за будущего князя вышла! Получается.... получается, что Бажен – сын князя муромского! Вот почему он мне непохожим на остальных дружинников казался! Только зачем он с воинами за данью пошел? Но никто из воинов его не выделяет, значит, нельзя показывать, что поняла это.
Богдан же всю дорогу впереди на коне своем гнедом ехал, рядом с изборским воеводой. И только однажды поймала взгляд его, когда по мосту в город въезжали. Долго на лице моем взгляд тот задержался. Не могла понять, что хотел сказать, о чем думал он. Только одно ясно стало – что-то не так, как обычно идет. Чего-то Богдан опасается!
