Текст книги "Великий князь и я. Театр (СИ)"

Автор книги: Ксения Васёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Великий князь и я. Театр

1

– Маменька! – я летела как на крыльях, прижимая к груди заветное письмо. Этот день претендовал на звание самого лучшего в моей жизни! «Неужели чудеса случаются?» – крутилось в голове. Неужели у меня получилось?

Ввиду нашего сложного положения, свои шансы я оценивала скептически. Выиграть в таком конкурсе сельская дурочка не могла априори. "Наверняка у них уже готов победитель", – говорила я себе, – "какой-нибудь столичный франт при деньгах и славе".

Но мама настояла на участии. Она всегда верила в меня больше, чем я сама.

Сегодня пришёл ответ – мой сценарий понравился столичному жюри. Невероятно!..

– Маменька, ты где?! – сию новость было невозможно удержать в тайне. Как назло, маменька куда-то запропастилась. Учитывая небольшие размеры нашей усадьбы, это было по меньшей мере странным. Имение, крестьяне, дворовые – всё давным-давно ушло за долги. У нас осталась только горничная без роду и племени, работавшая за крышу над головой.

Я вдохнула и выдохнула, выставив письмо перед собой. Наш шанс покончить с долгами. В столице крутились капиталы, жили выгодные партии, в столице умели делать деньги на каждом шагу... но как раз денег на столицу у нас не было.

Горничная Аглая незаметно, как нечистая сила, выскользнула навстречу из тёмного коридора. Я едва не заверещала, но она вовремя зажала мой рот ладонью. Ум!.. Хоть бы руки, луком пахнущие, помыла!..

Бояться Аглаю мне и в голову не пришло.

– Простите, барыня, – шёпотом запричитала она, верно оценив мой недовольный взгляд. – Дядюшка ваш приехал, лютует!

Час от часу не легче!

Значит, он опять закрылся с матушкой в кабинете. Подобрав юбки, я бросилась туда. Аглая, хихикая, побежала за мной. Ну, ей-то удобно в мягких тапочках скользить по полу, а я извращалась на каблуках.

Впрочем, крики дяди заглушали любой цокот...

– Довольно, Лизабет, довольно! Я больше не желаю ничего слышать! – рычал он.

– Мы уже обсуждали это, Павел. Тысячу раз. У Сены есть сердечный друг, которого она обещала ждать, – голос мамы звучал непривычно жёстко. В жизни она была мягкой, спокойной и улыбчивой, даже несмотря на невзгоды, но дядя – мастер выводить из себя.

– Друг! Сердечный! – прорычал он. – Какой-то мелкий мастеровой из богом забытой лавки! Ушёл два года назад с рекрутским набором! Ты сама понимаешь, что это чушь! Где Сена и где мальчишка с улицы?!

Я прикусила губу. На самом деле, мы с Фёдором всегда были друзьями, и только перед отъездом он признался в чувствах. Я обещала его ждать, как подруга... а там посмотрим. Мама считала, что Фёдор неплохая партия – работящий, непьющий, без гонору и скандального характера. Я соглашалась с мамой, но замуж меня пока не тянуло.

– Где Сена?.. – с иронией произнесла мама. – Сена живёт в старой ветхой усадьбе, у неё одна горничная, шитые-перешитые платья и крестьянская каша на завтрак. Никто из дворян в глаза нас не видел, да и видеть не захочет! Давай не будем отрицать очевидное! Лучшее для неё сейчас – дождаться Фёдора...

– Какого, какого Фёдора?! Она графиня, аристократка крови! Дворянка! Уже и жених имеется – молодой, красивый князь, а ты упрямишься! Смотри, Лизабет, пойдёшь по миру со свой принципиальностью! Он золотом платит за невесту!

Молодой красивый князь для меня? Откуда, интересно, такой неприхотливый субъект взялся?.. Если речь не о...

– Язычник?! – вскричала матушка, совсем потеряв терпение. Положа руку на сердце, здесь и я вздрогнула. – Ты мою дочь нелюдям продать хочешь?!

– Уважаемые подданные империи...

– Знаю я этих подданных! Вон у нашего бывшего соседа по имению жёны каждый год менялись, и всё нищие дворянки, молодые да румяные! Семь девок в могилу свёл! Ты часом не ему Сенушку отдать хочешь, ирод?!

У меня аж сердечко дрогнуло. В памяти вспыхнула картинка – седой господин с резким голосом, пожирающий красноватым взглядом маменьку. Слава Великому, он был в нашем доме всего один раз!..

Замуж за него?! А может, дядюшку в дальней комнате закрыть на пару месяцев, чтобы в себя пришёл?!..

– Окстись, Лизабет! Он уж помер, кажется! Я в столицу третьего числа ездил, к старому другу, и гость там один сетовал, что приличных невест в столице не найти. Я ему и рассказал про Ксению, показал карточку портретную! Как он на неё смотрел... на смотрины, говорит, жду!

Аглая руки к щекам приложила – дескать, какая удача-то, барыня! За столько лет я научилась понимать её без слов.

Князь – не князь, не хочу я замуж! Особенно за язычника!

Маменька была со мной солидарна:

– Хорошо ты сказки городишь, Павел! Они же нас за людей не считают, эти язычники! Сгноит девочку в темноте да одиночестве, ещё и для чар своих тёмных использует! Если он богатый такой, жену ровню найти не в силах?!

– А влюбился он, влюбился, клянусь тебе! – заблеял дядя, почуяв мамину слабину. – От портрета не отрывался! Мы в прогрессивный век живём! Все предрассудки давно пора оставить в прошлом! Всё! В конце концов, я глава семьи! Едем на смотрины в Руссу!..

– Родную племянницу готов продать за выкуп! – укорила мама под скрип старого стула – видимо, ноги её уже не держали. Дядя назвал такую сумму, что даже мы с Аглаей присвистнули! Для столицы, верно, не самые большие деньги, но и маме, и дяде долги бы погасить хватило!..

Внутри всё сжалось. Маменька обещала мне брак по любви – мол, наши дворянские корни умерли вместе с долгами. А теперь?..

* * *

Понимая, что спор закончился дядиной победой, я бросилась в сад. Нос невыносимо свербел, но сопли я распускать не стала. Глупые страдания и терзания не имели никакой пользы – надо собраться и подумать!

Увы, положение наше было безрадостным как не крути.

Папенька умер, когда мне исполнилось семь. То ли убили, то ли по глупости головой ударился – история умалчивает. Союз родителей отчасти был счастливым, книжным. Она простая горожанка, помощница аптекаря, он вполне себе молодой и пригожий граф. Романтика!

Как же.

Родители от папеньки отказались. Без высшего света и привычной жизни он, по рассказам мамы, стал быстро чахнуть. Дела шли посредственно, отец начал пить и играть, досаждать маменьке, обвинять и упрекать её в неудачах. Да простит меня Великий, не то, чтобы мы сильно печалились с его смерти. Мама называла его неплохим человеком, но слабым. Так или иначе, она никогда не держала на него зла.

Через месяц после смерти вскрылись отцовские долги. Он, не изменяя себе, брал ссуды в банке, занимал деньги у сомнительных личностей и заложил имение, которое в миг необъяснимой щедрости подарили ему родители. Матушке пришлось пойти на поклон к дяде Павлу – брату отца.

Тут и выяснилось, что пристрастие к картам и пустая голова – это наследственное. Мой почивший дедушка ухитрился промотать всё своё состояние. Павел оказался в схожей ситуации, но в отличие от нас, у него были связи в высшем обществе, столичный особняк и немного денег "на чёрный день". Он выручил маменьку – припугнул особо ярых наглецов и выкупил нам ветхую усадьбу за бесценок. Имение отошло банку, ценные вещи маменька с дядей отдали на погашение ссуды. Я знала, что дядя переодически даёт ей небольшие суммы – на эти деньги я училась в частной школе для девочек. Мама работала, не покладая рук, но до конца ссуды, которая съедала весь доход, было ещё далеко.

Моя свадьба с богатым князем действительно могла спасти ситуацию. Неудивительно, что дядя готов закрыть глаза на языческий дар. А ведь именно он пугал меня "распутными нелюдями, пьющими кровь мирных христиан"!..

Лицемер!

Маменька нашла меня на качелях за старой яблоней – в том единственном уголке сада, который мы привели в порядок. Остальная земля вокруг усадьбы зарастала буйным цветом, делая наш дом похожим на страшную декорацию. Нет ничего странного в том, что я любила писать про ночи, призраков и заброшенные дворцы – в такой-то обстановке.

– Мама! – воскликнула я, нащупав в потайном кармане позабытое письмо. – Меня же пригласили в Руссу!

Сначала маменька растерялась, потом – нахмурилась и упёрла руки в бока:

– Это что же, Павел до тебя добрался?! Как он только обогнать меня успел, шельмец?!.. Небось соловьём разливался о красивой столичной жизни?..

– Нет-нет, маменька, – успокоила я пыхтящую родительницу, – я говорю про конкурс. Мой сценарий взяли в Юлианский императорский театр. Представляешь, всю постановку одобрили! Мы едем в столицу! И не надо никакого князя!

Мама аж на скамейку упала. Что и сказать, я сама не ожидала такого подарка от судьбы.

– Боже, поздравляю! – она схватила меня за руки. – Какая ты молодец! Вот видишь, я говорила, что ты очень способная девочка! Однако... – маменька вдруг замерла и сощурилась: – Я так понимаю, нашу беседу с Павлом ты слышала. О, не красней, он кричал как дурная чайка!.. Дорогая, прошу тебя, не отказывайся от смотрин.

– Но мама, я не хочу за языческого князя! – возмущённо подскочила я. Маменька одним строгим взглядом вернула меня на скамейку.

– Сена! Я тоже не рада этой поездке, но что если князь действительно влюбился?.. Влюблённый мужчина, он же как воск податливый, щедрый, готовый твоим прихотям потакать! Получишь себе и титул, и деньги, и власть! Не захочешь – вернёмся в Ладанью. Уж поверь, я с Павлом справлюсь.

– Но я-то в языческого князя точно не влюблюсь! – заспорила. – Ты ведь знаешь, как они с жёнами обходятся! У них порядки совершенно дикие!

Незавидная судьба языческой невесты давно стала притчей. Об этом писали и в романах, и газетах с дурной репутацией, которые не чурались ворошить чужое грязное бельё. В наш прогрессивный век язычники держали жён дома, на отдельной половине, редко выводили в свет и полностью распоряжались их деньгами и наследством (если такое было). Те ужасы, которые я прочитала в газете, просто не хочется вспоминать!.. А между прочим, язычник, истязавший жену, ещё и в суд на газету подал – дескать, у них вмешательство в личную жизнь карается плетью!

Именно по этой причине молодые и богатые княжны не желали выходить за язычников, особенно из семей с традиционными устоями. Зато бедные графья да бароны легко отдавали своих дочек – покорных, бессловесных. Язычники не отвергали даже браков с верующими, главное, чтобы у невесты был титул.

Я никогда не думала о том, что окажусь в статусе языческой невесты!

Но мама почему-то твердила другое:

– Сена, это столица, – она снисходительно улыбнулась, – вот посмотришь, в столице люди другие. Наш император, да хранит его Великий, уж много лет против закрытых языческий семей выступает. Вы, молодёжь, более современные, чем мы в своё время. Не отказывайся сразу. Раз Павел платит, отчего ж сезон в столице не погулять?..

Определённый резон в её словах был – тем более, что до Руссы нужно добраться, а денег у нас кот наплакал. На этом месте я спохватилась:

– Но как же театр, мама?! Если князь прознает про театр, я мигом от ворот поворот получу!

Маменька размышляла недолго – и на её лице вновь засияла плутоватая улыбка:

– А мы ничего не скажем Павлу. Пойдёшь в театр под псевдонимом! Платья тебе купим на пару размеров больше, шляпку или парик! И всё! Будешь у нас обычной горожанкой, а перед князем раскрасавицей графиней предстанешь. Ведь как удачно складывается, Сенушка! Пока ты тянешь со смотринами, в свой театр побегаешь!

А маменька у меня, оказывается, та ещё авантюристка! Но тут она была безоговорочно права. Сезон в столице за счёт дяди решал наши бытовые проблемы. Упырь подери, это в самом деле небывалое везенье!..

2

Станция в Ладанье была переполнена людьми. Я испуганно сжала мамину руку – бывать в таком месте мне ещё не доводилось. О нет, я не была дремучей и знала про дилижансы. Особый проект князей-язычников Вольских и императорской семьи. Но признаться, масштаб этого проекта приводил меня в трепет.

На втором этаже станции почти никого не было. За стеклянной перегородкой неторопливо прогуливались пары в ожидании воздушного дилижанса – безумно дорогого и быстрого способа передвижения. Аккуратные двухместные кареты поднимали в небо на большом воздушном шаре. Шаром управляли язычники – один стоял на крыше кареты, второй сидел на козлах. Окутанный тонким защитным щитом, такой экипаж плавно скользил по воздуху.

Мы же ждали другой дилижанс – скоростной. Лет десять назад, по приказу императора, язычники придумали многоместный экипаж на специальной рельсовой дороге. Мама рассказывала, что была глобальная стройка, и по всей стране проложили километры новых рельсов на крепких сваях – для удобства воздушных чар. Управляли экипажем те же язычники, но уже из кабин в начале и конце вагона. В отличие от воздушного, скоростной дилижанс был медленее, двигался только по рельсам и не имел щита для плавности. Зато вагончики ходили каждые три часа, а внутри было целых десять мест.

Очереди на скоростной экипаж толпились на первом этаже, и мы едва не попали в настоящую давку. Я с некоторой завистью посмотрела наверх – за стеклом никто не спешил. Даже вход для пассажиров воздушного дилижанса был отдельный!..

Впрочем, грех мне жаловаться – дядя забронировал билеты заранее, и очередь стоять не пришлось. Багаж ехал отдельно, так что мы с мамой поспешили к экипажу до столицы.

– Барышня! – вдруг окликнули меня. – Молодая красивая барышня, будь добра, подсоби старику!

Замедлив шаг, я повернулась. Прямо за нами с натужным кряхтением, но довольно энергично ковылял святой отец в черной рясе. В руках божий человек тащил три большие корзинки, одна из которых опасно качалась. Оставив маменьку, я с готовностью забрала корзинку. Нос щекотнул запах зелени и луговых трав.

– Давайте вторую, – кивнула я старцу, – эта совсем лёгкая!

Святой отец с добродушной улыбкой покачал головой.

– Иди-иди, дитя, хватит тебе. Барышне негоже тяжести таскать, хватит и трав с кореньями. Прихожане, Великий им помощь, поделились. Вон сколько корзинок в дорогу принесли, а рук не хватает!

Да уж, бедняга! Я не сдержалась и улыбнулась ему в ответ. Приятно, пусть и необычно, встретить в "языческом царстве" святого отца. С другой стороны, иногда и нечистая языческая сила должна работать во благо, пятна свои тёмные забеливать.

– Тоже в столицу путь-дорогу держишь? – поддержал беседу старец. – Путешествуешь али по делу какому?

Привыкнув к интересу стариков в Ладанье, я невольно выдала правду:

– С маменькой на смотрины еду, святой отец. Может, благословите?

– Ну-ну, для хорошей девушки благословения не жалко, – перекрестил меня он, – но не маленькая ли ты для невесты?.. С виду юная такая, а император наш батюшка ранние союзы не приветствует!

Мы подошли к коридору, ведущему на посадку. Мама вперёд убежала – места занимать рядом, поудобнее, а я вернула корзинку старцу. Хотела и до дилижанса донести, но что-то он заупрямился.

– Мне уж двадцать один год скоро, – рассмеялась я. У святого отца сделался такой забавно-хмурый вид! Увы, никто "ребёнка" замуж не гнал – я уже далеко не ребёнок. По факту, мне грозило "переспелой" невестой стать!..

– Ох, дитя, как есть дитя! – поцокол языком старец. – Уж извини, привык я к столичным взрослым невестам!.. Спасибо тебе, барышня, помогла-подсобила. Великий даст, свидимся в столице!

Честно сказать, меня смутили его последние слова. Не про столицу, про возраст. Я уже и привыкла, что для Ладаньи за двадцать – почти старая дева. Не сочтёт ли меня князь слишком молодой для союза?..

Хотя я совершенно не хочу замуж!

Ой-ой! Меня неожиданно снесло чьим-то мощным телом – чудом на ногах осталась! Возмущённо вскинула подбородок... и скривилась. У высокого молодца была нетвёрдая походка, тёплая накидка набекрень и сально блестящие глаза. Практически раздев меня взглядом, он расплылся в похабной улыбке:

– Какая провинциальная красота, ик! Друг, смотри!.. – молодец покрутился, но друга, видимо, не нашёл. – Ну и упырь с ним! Не будет кон-курентов! Поехали со мной, девица! Согреешь в пути одинокого!

Молча развернувшись, я направилась в посадочный коридор. Больно мне надо пьяных идиотов слушать! Хотя типаж... занимательный. Чем-то похож на друга главного героя в моём сценарии – тоже повесу и пьяницу. Но друг в итоге оказывался положительным героем, а здесь – без шансов.

Он кричал мне вслед гадости, а потом потребовал смотрителя вокзала – мол, чтобы со мной в одном экипаже ехать. Ага, как же. С местными очередями ему только весь дилижанс выкупать!..

Тем сильнее было моё удивление, когда молодец появился в дверях перед самым отправлением. К счастью, я проворно отвернулась к окну, а пьяного увели в конец экипажа – и больше мы его не слышали. Заснул, наверное.

А вот мне не спалось.

Как-то разом всё накрыло – и возможная помолвка, и победа в конкурсе, и сомнения. Мыслей было столько, что хотелось постучать головой о стекло. Чтобы избавиться от неприятного гнетущего чувства, я схватила газету из тканевого карманчика.

«Вчера вечером была убита актриса Юлианского театра – Береника из рода Ломтевых, бывшая крепостная! Девушку зверски задушили в переулке между улицами Конюшенной и Театральной. Но это ещё не всё! Неизвестный душегуб буквально засыпал несчастную сладкими хлебными кексами! В полицию тело было доставлено в совершенно непотребном виде! Детали уточняются, дорогие читатели, мы будем держать вас в курсе событий...»

Ниже приписка, добивающая меня:

«Юлианский театр закрыт до особого распоряжения».

Боже Великий! Мою постановку взяли именно в Юлианский театр!.. Ничего не понимаю. Из-за убийства актрисы закрыли целый театр?.. Зачем?!

У меня заломило в висках. Я только поверила в свою удачу – и жизнь в очередной раз поставила мне подножку. В традиционной языческой семье я могу забыть про книги, постановки и пьесы, а с замужеством дядя настроен решительно. Этот конкурс и театр – мой последний шанс найти деньги!..

– Сена, успокойся! – шёпотом прорычала маменька, мило улыбаясь соседям. – Ты вся красная, моя дорогая. Выпей трав.

Не хотела я никаких трав! Моя мечта рушилась!

Мы отчего-то замедлились. Хвойный лес за окном больше не казался мутным зелёным пятном – появились высокие сосны, узкие тропинки, полные сухих иголок и шишек. Даже запах изменился – нагретое на солнце дерево, цветущие кусты вдоль рельсов.

Маменька рядом со мной побелела – как душу неприкаянную увидела!

– Сена!

– Что?! – взвилась я. – Ты читала новости?! Они закрыли театр!

Покачнувшись, вагончик остановился. Я мгновенно устыдилась – ветер больше не свистел в ушах, и мои крики без сомнения слышали все пассажиры.

К счастью, им было не до меня.

– Почему мы встали?! – заорал какой-то толстосум с лысой головой – наверняка мелкий купец, они всегда с гонором. – Эй, язычники! Вы оглохли?! Если я опоздаю на встречу, вам несдобровать!

В самом деле, а почему мы встали?..

– Сенушка, – запричитала маменька, вытаскивая из дорожной сумки флакончик, – давай всё-таки выпьем понемножку, что-то мне неспокойно

Я пожала плечами. Если маменьке так легче будет – пожалуйста. Шум набирал обороты, и я уже представляла, как лысый дядька набросится на язычников!..

Главное, чтобы вагончик на землю не упал от таких "выяснений".

Маменька сунула мне капли. Сморщив нос, я сделал три глотка, как велел лекарь... и неожиданно упала лбом на мамино плечо.

* * *

Я с трудом переставляла ноги. Маменька тащила меня на себе до самого вокзала. Благо, что на нашем пути попалась удобная скамейка – впрочем, мне сейчас любая скамейка периной пуховой была. Я едва держалась.

– Все обошлось, Сенушка. Всё обошлось, – повторяла мама. Мы присели, и она сразу обняла меня за плечи: – Никто не догадался...

Мамина речь звучала глухо, словно она говорила через толстый вязаный шарф.

– О чём ты, маменька? – тонким голоском спросила я. Ох, вышло на редкость пискляво!

– Да не важно, – улыбнулась мама. Она поцеловала меня в краешек лба и, кажется, даже повеселела. – Лекари эти – дурни настоящие! Перепутать флакончики! Какой кошмар, я чуть не сошла с ума! Сначала эти язычники, у которых что-то поломалось, потом ты!.. Слава Великому, я узнала запах сонных капель. Нашей соседке, старушке Кларе, выписали точно такие же. Помнишь, я недавно забегала к ней на чай?..

Я не помнила, но с умным видом покивала. Хотя маменька, конечно, дала маху – бабку Клару она не переваривала. Соседка постоянно крутилась у нашей калитки и что-то вынюхивала. Несколько раз она стучала на маменьку городовому: якобы мать моя мошенница и профурсетка, и деточку надобно храму отдать, для очищения от скверны. Городовой, к её большому сожалению, "скверну" во мне не замечал, и я оставалась при маменьке.

Сидеть с бабкой Кларой и и нюхать сонные капли?.. Думаю, мама с большей вероятностью выпила бы чай с болотными упырями!..

Но ловить маменьку на слове я не стала. Может, она сама сонные капли принимает, а признавать не хочет. Главное ведь, что всё обошлось, и мы благополучно прибыли в столицу!

В детстве я представляла столицу этакой волшебной прекрасной страной. Сколько всего было в столице!.. В романах девицы из небольших городов ходили по Руссе с открытым ртом и постоянно попадались то грабителям, то знатным княжичам, а то и целому цесаревичу!.. Маменька только хихикала – мол, хорошо, что авторы на императора не замахнулись!.. Я не стала показывать ей последнюю новинку сканадальной мадам Кофф. Якобы императору изменила супруга – и он гнусно обидел её, издевался, а она, такая гордая, промолчала и ушла в монастырь. Через месяц император случайно выяснил, что измена – это происки врагов и бросился за женой, чтобы помириться, но она его отшила!.. Стойкая и недоступная, императрица не желала видеть мужа, однако под конец он всё-таки растопил её сердце. Занавес.

Я не без оснований полагала, что у мадам Кофф есть связи в высшем свете – такого дурака-императора, как в книге, ещё надо поискать! Просто удивительно, что его величество не оскорбился.

Но вернёмся к столице.

Я прониклась Руссой – её аккуратностью, широкими улицами и вежливыми извозчиками. Но увы и ах, в экстаз столица меня не привела. То ли я оказалась неправильной провинциалкой, то ли авторы безбожно врали. Наша пролётка медленно плыла по многолюдному проспекту к особняку дяди – и я больше зевала, чем крутила головой.