Текст книги "Полузвери (СИ)"

Автор книги: Ксения Татьмянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Это загадка, но мы ее решим.

В кабинет никто не ломился и настораживающих шагов из коридора не слышалось. Все, кто не дежурил, по большей части давно уехали домой, клиника затихала. Троица еще раз сходил на разведку, и вернулся с хорошей новостью – Валери пришлось уехать. Ее об этом сдержанно вежливо попросил глава учреждения, а его приказы для охраны были выше чем капризы инквизорской психопатки. Ту прямо под руки вывели.

– Но мы сразу не пойдем. Представляю, сколько эта женщина оставила глаз снаружи, если с ней ее люди. Дождемся подмоги и всех обхитрим. Ева… – Троица сменил тон и очень неуверенно, сомневаясь в каждом слове, спросил: – А больше с вами в последние дни ничего необычного не было? По ощущениям, самочувствие как? Недомогания были?

– Идеальное, я здорова!

– Хорошо… да… но я вот, что думаю. У вас с Константом не было реакции друг на друга, потому что он не мог физически зачать ребенка. Ваша природа считала это лучше всякого анализа. Может быть так, что теперь не некроманты, а вы причина – вы не можете забеременеть.

– Я знаю, что не могу забеременеть.

Поразилась, что Троица сказал это так, будто делал открытие! Это факт, о котором столетиями и так известно!

– Потому что вы уже… в положении.

Глава восемнадцатая

Троица почти выносил меня из клиники. Ноги не хотели слушаться и отказывались двигаться правильно. Я миновала пропускной пункт здания, но за ворота пришлось идти без него. Едва держала в голове, что должна добраться по открытому участку, где точно никто из секты не схватит, до первой лавочки – там меня ждали Вилли, Варита и Элен. Друзья встретили, нас много, не подъехать на машине и не похитить…

– Обаяшка! Наконец-то, идем гулять и веселиться!

Они шумели, что-то еще задорно вскрикивали, стараясь быть заметными. Я им улыбалась, как в полусне, повисла на плече Вилли и покорно пошла с компанией до остановки. Сигаретницу вынесет Троица, его уже неподалеку ждет Ян с блокиратором, спрячет в чемодан и любой возможный сигнал изолирует. А мы – в кафе. Самое людное, самое открытое, откуда будет легко сбежать при любой слежке. Насовсем сбежать – ни завтра, ни когда-либо еще я больше не объявлюсь ни в Инквизе, ни в клинике. Может быть, что Вилли и девушек будут прощупывать как сообщников – но это задача другого дня. Сейчас спасали меня, и защищали – меня.

Я – беременна. Ждать со дня на день опровержения месячными – вот, что бессмысленно, и самый надежный тест случился сегодня. Нольд – не обычный мужчина, а я – не обычная женщина, и наши минусы бесплодия как раз сложились в плюс? Или все потому, что мы оба изменились с той ночи в поле? Природа нас допустила друг к другу без враждебного уничтожения…

А как Нольду об этом сказать?!

– Ты чего, обаяшка? – Шепнул Вилли. – Никогда не видел тебя такой растерянной. Все хорошо, выкрутимся.

– Встряхнись, подруга. – И Варита поддержала, подвигая поближе чашку с холодным кофе. – Еще полчасика и уйдешь в туалет переодеваться. У меня в сумке все с собой. Ян вот-вот приедет.

– Спасибо.

Прошло гладко. Варита и Вилли остались, а Элен через черный ход вышла со мной – переоделись обе, замаскировались тщательно. Темную машину Ян подогнал близко и в салон юркнули тишком. Поехали, петляя по улицам, со всеми возможными проверками хвоста.

А я только в затхлом салоне заметила, что на девушке больше нет духовного трупа сестры.

– Элен, тебя высаживать негде, будешь с нами. Только сиди тихо и молча, договорились? Если завтра поймают и станут пытать, не пикни, знай, что, если всех сдашь, я точно найду и убью.

На угрозы Яна та лишь улыбнулась тихонько, но кивнула серьезно:

– Договорились.

Мы доехали до «Науки», спустились в знакомую комнату на минусовом этаже. Нольд и Троица уже ждали. Элен поздоровалась, а Ян тут же указал девушке место в дальнем углу.

Бросив взгляд на Троицу, внезапно испугалась, что он успел доложить подробности всего, что случилось в клинике, и о некромантах тоже… но Нольд обернулся на всех нас со спокойным лицом. Подошла, собираясь поцеловать в щеку или подставить свою.

– Парис приедет?

Голос скакнул от волнения, которое я как раз собиралась скрыть ничего не значащим вопросом. Губами едва коснулась шершавой щеки, как вдруг Нольд сверкнул на меня двумя голубыми искорками и вместо спокойного выдоха выдал грудью вибрирующее «х-р-р». Сам не ожидал, сморгнул и кашлянул, но, когда вновь посмотрел в глаза, я увидела повторные два блеска.

– Иди к Элен. И молча сиди за моей спиной, поняла?

Приказ оказался настолько холодным и жестким, что и Ян, и Троица сразу повернули головы к нам.

– Вы поссориться успели?

– Успели. Иди, я сказал!

Я послушно ретировалась, взяв стул и устроившись рядом с девушкой.

За злым тоном мнимой ссоры Нольд скрыл прорвавшуюся мельком реакцию. Предупреждал меня когда-то, чтобы не подходила… вот и случилось. Но с чего? Не мог же он взять и унюхать – было бы так, он достал бы с вопросом и позавчера, и вчера, и ночью… я не пять минут назад забеременела.

– Спокойно, друг, не рявкай. Давай к делам.

Ян считал неладное, встал поближе и хлопнул Нольда по плечу. А на меня обернулся с подозрением, пытаясь прощупать взглядом – в чем дело?

Частью все обсуждения от внимания уплывали. Оглохшая от собственного состояния, могла только смотреть на спину Нольда и думать – как ему сказать? О невероятном сказать!

Я стану матерью. Я! Маленький волчонок из сна уже держится за меня всей своей крошечной силой! А Нольд еще ничего не знает. Он стоял спиной, ни разу не обернулся, но весь был напряжен – это виделось даже по положению плеч.

– Какой ужас…

Элен шепнула, но я не поняла – на что она так среагировала. Мне было все равно.

Я утопала в нежности к своему полузверю и чувстве невероятного единения. У нас будет ребенок – обычный или необычный, взявший от родителя только одну природу или сразу обе. Без разницы. Мы будем любить его, защищать, растить, и родится он уже в ином мире – без сектантов, без Инквиза, без страшной угрозы попасть под нож или застенок. Она. Она родится, девочка…

Включилась тогда, когда услышала удивленный голос Нольда:

– Что? И ты не сказал сразу?

– Как только я прослушал запись разговора, то спохватился. – Ян начал спокойно объяснять. – Чутье подсказало. Не на некромантов облава, Ноль, а на нас – на сопротивление, которое сектантка приехала вычислять. На эту провокацию мы не смоги бы не отреагировать, верно? А так, представь, ситуация создана. Все держалось в секрете… ты как узнал, что облава будет сегодня? Ее спросил?

– Нет. Получил распоряжение к готовности по обычной служебной рассылке. Об облаве не говорилось напрямую, только… Ян, ты прав!

– Еще как прав. И Вилли вот-вот спалят, эти запароленные письма – провокация. Его найдут по следу вмешательства в личный компьютер, тебя вычислят по тому, что всем другим «подозреваемым» была рассылка на другие дни недели. А меня бы поймали, потому что именно в четверг какой-то левый дознатель-олух всполошил подразделение на поимку кучи сектантов, собирающихся негласно и под шум ловить некромантов. К счастью, я не успел этого сделать. Никто в этот день не переодевался патрульными и не стоял на входах в метро или центры, Ноль. Мы – едва не попались на удочку.

– С девушками и Вилли – решено. Уводим из-под удара точно, они с Евой общались в открытую. Ты, поклонник, пока в полутени, это еще вычислить нужно, что у практикантки за любовник из полиции. Троица не выявлен, я тоже. Есть возможность работать дальше. Секту возьмем за горло, никуда эти твари не денутся… Ивара надо вытаскивать срочно, и про этого Морса, настоящий он или нет, все выяснить. С Фортеном я встречался – брат на самом деле брат, он мне даже альбом с фотографиями из детства Ивара показывал, да и многие другие детали противоречат. А попадись Морс так, что его сразу в сверхсекретное отделение посадили, тогда бы фото не попало в систему. Сплошная путаница, кто-то ошибся в своей уверенности.

Троица подал голос:

– В клинике попытаюсь выяснить, что смогу.

– Мало быть осторожным. Если что, готовься каждый день, что придется покинуть должность. Дело ты себе найдешь и получше, чем обследовать трупы.

– Без сомнений.

Через какое-то время разговор иссяк, и Ян подошел. Наклонился:

– Не знаю, что с тобой сегодня, Ева, но перестань смотреть такими глазами. Затопляешь. – Шепнул еще тише, чем и так говорил: – Даже меня пробирает, хоть я тебе ни сном ни духом не муженек. Рехнулась так Нольда испытывать? Бегом в его машину, и вперед не садись, а то он еще вдруг вести не сможет. Троицу и Элен я сам развезу.

Думала, что Нольд сразу начнет спрашивать, как окажемся в салоне, но нет. Поехали молча и до дома добрались совсем поздно – в темноте и не разговаривая. Я все время держалась позади. Опять через другой подъезд, через крышу. Домой зашли, не зажигая света. Нольд закрыл двери в кухню и зал, ушел в спальню, плотно задернув в ней шторы и только в ванной включил свет, теперь это стало стандартной предосторожностью от тех, кто мог следить за квартирой с улицы.

– Ты на самом деле на меня злишься?

– Нет. Я злюсь на себя. Обманулся и заигрался в обычного человека… – Нольд глянул, и за пару секунд серую радужку поглотила голубая. Рыкнул: – Ева, не могу…

И кинулся.

Нашу первую близость на полу коридора я помнила только возвращением после. Наверное, тогда он был самым по-звериному беспощадным, и вот – теперь снова. Некромантское ощущение жизни ко мне не вернулось, забрав сознание в иной слой бытия, я осталась, как и Нольд остался в себе. Хрипел и кусался, хватал сильно и на пределе эгоистично. А рук не держал. Не сковывал. Распял на полу, порвав одежду и задавив весом – но все же любил, а не насиловал.

– Прости…

Нольд вздрогнул от боли, потому что я сразу приподняла голову и, дотянувшись зубами до плеча со всей силы его укусила. Кровь проступила через ткань рубашки, и второй раз так себя цапнуть он уже не дал, быстро увел руку и чуть отстранился.

– Иногда мне кажется, что ты больший зверь, чем я… острые зубы.

– Забыл, как предупреждала? Будешь испытывать чувство вины, загрызу в ответ так, что живого места не останется, ходи в шрамах.

Аквамарин не исчезал. Он едва заметно мерцал, делаясь особо заметными, будто голубизну разбавляли световые магические искорки. Нольд расслабленно выдохнул:

– Безумная некромантка. Глаза горят, а теперь и буквально – золотом… это из-за тебя меня так накрыло, это с тобой что-то. Что? Говори. Не выпущу, пока не скажешь в чем дело.

– Не сегодня.

– Сейчас.

– Я беременна.

– Для шутки и мести слишком безжалостно. В чем дело?

– Повторить, как глухому?

– Прекрати.

Он не поверил и голос дрогнул уязвимым и болезненным – обидой. На самом деле, будь это не правдой, более жестокого способа ранить Нольда не существует. Я не стала больше ничего говорить. Приобняв за голову и притянувшись, поцеловала в губы, почувствовав, как настороженно шевельнулись уши. А потом вдруг пальцы защекотало. Волосы у Нольда встали дыбом. Шевельнулись желваки, уши и шея погорячели, и русые недлинные пряди в миг взъерошились, сделав его лохматым. Он отстранился от меня резко, будто кто исподтишка за шкирку схватил, сел на пол, а я наконец-то смогла выбраться. Не сдержала улыбки – каким растерянным он выглядел: полураздетый, пришибленный шоком, смотрящий глазами распахнутыми и голубыми как два бездонных озера. Рубашка встопорщилась. Все телесные волоски, особенно заметные на голых ногах, тоже наэлектризовано стояли дыбом.

Думала будет трудно признаваться и видеть, как Нольд отреагирует, но оказалось легко. А зрелище полузверя в которого ударило молнией – неповторимо!

– Пойдем горячий душ примем. Одежду, кстати, даже не жалко – прощай инквизорский костюм, и ненавистные туфли в помойку!

Глава девятнадцатая

Все же зря – нужно было переждать день похорон, а уже потом обрушивать новость о беременности. Нольда лихорадило ночь, и я не была уверена, что он хоть на минуту смог заснуть. Утром побрился с порезами, а непросохшие волосы время от времени топорщились влажными прядками, и он тщетно приглаживал их обратно пальцами. Пять-десять минут и Нольд опять становился лохматым.

– Машину вести сможешь?

Кивнул. Выпил свой кофе, сварил вторую чашку, осушив ее в два глотка, и пошел обуваться. Он так ни слова и не произнес с самого моего признания, превратившись в немого и отрешенного от мира Нольда. Кажется, что внутренние разряды никуда и не ушли, и били его, что ни язык, ни волосы не хотели слушаться. А мой шок, наоборот, полностью затих. Мысль о том, что я стану матерью, органично влилась в сознание как само собой разумеющееся. Ничего удивительного в этом не было.

Мы прошли через крышу, с оглядкой добрались до черной машины с затонированными стеклами и поехали на кладбище. Одеты мы тоже были в черное – у Нольда костюм, а у меня платье до щиколоток и мягкие балетки. На плечи, чтобы укрыть голые руки, накинула темно-серую кофту с длинным рукавом.

У главных ворот уже стояло несколько автомобилей, а люди собрались у здания в глубине, из которого должны были выносить пустой гроб. Лёны там не было даже прахом от зомби, поэтому ритуал захоронения был сам по себе странен. Но так положено. Возможно, что внутрь положили личные вещи…

– Я сейчас должна держаться с тобой или идти к женщинам?

Посмотрела на Нольда, теряясь от вида трех групп уже собравшихся – пятеро мужчин отдельно, женщины отдельно, и глыба-мать у самой двери здания рядом с высоким одутловатым мужчиной. Явно не полузверем – те никогда, ни один, по природе полными не были.

– Это служащий кладбища или твой отец? Я должна к ним подходить чтобы высказать соболезнования? Нольд, да заговори ты уже – не хочу выглядеть хамкой, нарушая ваш этикет.

И он, наконец-то, подал голос:

– Сейчас – со мной, на церемонии держись женской половины. Да, это мой отец, но подходить не обязательно, и я сам не хочу.

– А те пятеро?

– Старшие братья матери.

Присмотрелась и не смогла понять – был ли кто-то из них на встрече на парковке? Да и важно ли это? Все равно подойти и поздороваться не могла ни с кем – никого по именам не знала.

Хельга Один приехала минут через пять после нас – подошла сперва к Алекс и ее мужу, потом кивнула представительницам кланов и мужчинам, а нас двоих поманила пальцем. И не осталась стоять на месте, а сошла с дорожки и завернула за угол – подальше от чужих глаз.

– Госпожа Один?

– Подойди ближе, мерзавец, и подставляй ухо.

Хельга роста не маленького, но Нольд выше, поэтому он наклонился и покорно дал себя за ухо схватить. Это или семейное, или ей капризы дозволялись, дергать взрослых мужчин, как мальчишек:

– Я знаю, что ты вот-вот сбежишь, сукин сын. И знаю зачем, знаю кого ловить собрался. Передай дословно – если она до полуночи не объявится сегодня у меня, я найду ее лично и убью уже по-настоящему, понял?

– Да. Передам…

Нольд взъерошился. Внутренний ток опять дал вспышку, взлохматив приглаженные волосы, и даже кожа на выбритых щеках и подбородке стала визуально шершавой. Будто щетинки разом решили на пол миллиметра отрасти.

– Все, исчезни! Ева пойдет со мной, перебьешься без жены до завтра. Брысь!

Нольд кивнул, коротко поцеловал меня в губы и ушел еще дальше за здание – вглубь кладбищенских высоких оград.

– Теперь ты мне объясни, что случилось, что он весь на дыбах? Позорище объявиться на похоронах с признаками бешеной радости, надеюсь, что заметить никто не успел…

– Я забеременела.

– Великая Матерь… дожила же до потрясений на свою голову. Некромантка родит щенка от мужчины-полузверя!

Удивительно, что Хельга так сразу мне поверила и даже не переспросила – с чего так уверена? Я уточнила:

– «Щенок» это оскорбительное слово или общепринятое?

Старуха залепила мне в лоб раскрытой ладонью. И я опять не поняла – если бы пощечина, то посыл ясен, а это что? Хельга выдохнула:

– Свежая кровь, свежий воздух и непомерная наглость – ты умудрилась встряхнуть меня, замшелую седую суку. Не волнуйся, мне это нравится. Освежает и молодит. Ты не собираешься лизать мне пятки, да, Ева?

– А вам что, остальных не хватает, госпожа матриарх?

– Обожралась уже! – Она так оскалила зубы и засмеялась, что у меня мурашки под кофтой побежали. Опять выдохнула и с восхищением в голосе продолжила: – А Нольд красавец! Вон как слабость в силу обернул… он ведь не самый лютый, хоть и старший сын. Слишком человечный, слишком мягкий для полузверя. Но хребтина оказалась такая, что зубы обломать! Хорош! Я ожидала, что вы споетесь, но не думала, что так скоро…

– Не удивлены?

– Я тебя проверю, конечно. Идем. Время.

Хельга ушла вперед и заняла свое место рядом с Алекс. Мужчины понесли гроб. Никто никак не подвал виду и не делал замечаний к тому, что на похоронах сестры вдруг не видно Нольда, хоть он и приехал. Отец и пятеро дядьев несли гроб, а брата не было даже среди процессии.

Я пристроилась позади всех, стараясь не обращать на себя внимание. Вроде бы и так никто не смотрел, но я не знала насколько меня приняли по-настоящему здесь, и раздражать присутствием не собиралась. Кроме того, не хотела попадать в поле зрения глыбы.

Процессия двинулась по самой широкой дороге, медленно и молчаливо.

Я осматривалась по пространству – ведь где-то здесь из своего укрытия, как мы догадывались, должна была наблюдать за процессией Лёна. И не миниатюрная девушка, которую скроет любой куст или ствол дерева, а двухметровая каланча с размахом плеч! Нольд найдет ее, обязательно выцепит! Признавала, что спрятаться было где – кладбище столичное, богатое, и здесь стояли как памятники скульптурами, так и склепы. Целые аллеи с пирамидальными тополями, ведущими на большие фамильные участки с высокими оградами… самое спокойное и тихое место для некроманта.

На кладбище нет неупокоенных тел. Сам факт захоронения и прощания уже упокаивал, это не несчастные люди, погибшие безвестными в давних военных пластах времени, не брошенные жертвы убийств или несчастных случаев. И на этой земле, полной тел и праха, я ощущала лишь умиротворенную тишину. И погода была тихой – мало солнца, много облаков, безветрие…

Старалась сильно головой не крутить, но что-то взяло и заставило обернуться назад. Прямая дорога уходила к въездным воротам, вся пересекалась полосами света и слабых теней от деревьев, и вдалеке я заметила фигурку. Нас догоняла женщина. Первая мысль была о опоздавшей, но моргнув раз, я с ужасом узнала Валери Вальд!

Слишком далеко, чтобы та заметила меня, уверена! Темная одежда наверняка сливала контур с общей массой идущих, чтобы та опознала свою вечно «случайную» землячку с одного взгляда, как опознала ее я! Руки-ноги закрыты, смуглость кожи тоже сразу не выдаст… но это сейчас, пока нас разделяет расстояние!

Наплевав на вежливость, ускорила шаг и боком прошла мимо двух женщин, обогнав их, – спрятаться в середине толпы. Помолиться Морсу и надеяться на одно, затеряться своим ростом и маленькими габаритами среди рослых женщин-полузверей.

– Простите…

Наступила кому-то на ногу, еще продвинулась. Обернулась оценить – закрыта спинами? Не очень… юркнула правее, потом левее. Бесполезно! Женщины не шли как солдаты, плечом к плечу, я только сбила своей суетой их спокойный шаг. Сейчас еще взбесятся и вообще вышвырнут на обочину.

– Извините.

Оглянулась второй раз, и рядом идущие на мой поворот обернулись тоже. Валери нагоняла! Не знаю, зачем сектантка тут объявилась, но шла сюда, а не по своим каким-то делам на другой участок.

– А ну, не дергайся… – Северянка, лет под семьдесят, с короткой стрижкой седых волос схватила за плечо, и я приготовилась либо к отповеди, либо к тому что и правда сейчас вытолкают. – Ты не хочешь, чтобы эта пришлая тебя увидела?

– Да.

– Иди ровно.

Женщины уплотнились. Сзади почти наступали на пятки, а по бокам прижали вплотную. Северянка, задавшая вопрос, пошла с другой впереди, и все они образовали настоящий колодец, спрятав мою фигуру в середине. На голову прилетела чья-то черная кружевная шаль, по самые локти закрыв, как саваном.

Великий Морс!

– Не волнуйся, Ева. Это кольцо никакая сила не разомкнет. Тебя не видно.

Я шла и смотрела только на свои ноги. Взяв под руку, женщина слева поддерживала и в нужный момент повернула вместе со всеми, когда дорожка сузилась и повела. Несколько метров, и остановились.

– Кто вы и что вам нужно?

Голосом Алекс можно было заваливать, как гранитом. Сразу и наглухо. Валери где-то позади слабо ответила:

– Я приехала принести свои соболезнования. Я коллега господина Нольда…

– Убирайтесь. Вам здесь не место, тут только семья!

– Понимаю… это такая тяжелая утрата… я лишь хотела поддержать в трудную минуту. А где сам Александр?

– Пошла вон, тварь!

В такой ситуации оказалось даже приятно услышать рев матери-глыбы! Хорошо бы та еще озверела и порвала сектантку на куски прямо здесь.

– Как вы смеете так со мной разговаривать? Я от всего сердца… я…

Жалко, своими глазами не посмотреть, – но по шуму и шагам догадалась, что это женщины с периферии собрались отогнать непрошеную гостью со всеми ее «соболезнованиями». И та сбежала.

Постояв пару минут, двинулись дальше. А женщины разомкнули укрытие тогда, когда позади заскрипели петли ворот. Убедились, что никто не подглядывает, мы на земле фамильного участка, и можно больше не оберегать живого члена стаи, а спокойно проститься с ушедшей.

– Спасибо. – Шепнула с осторожностью. – Чья шаль?

– Моя. Не за что.

Поразительно, но даже после исполненного долга, никто не оттер меня обратно на последний ряд. Оставили рядом, и та, что держала под локоть, не отпустила. Не в знаке «не дергайся», а по-хорошему, участливо. Хельга начала говорить о Великой Праматери, о предназначении рода и тернистых волчьих тропах к водопою исконной жизни…

– Избегай Алекс. Даже кровных врагов ненавидят меньше, чем она своего сына. А тебя теперь – и того вдвойне.

Я подняла глаза на северянку, и та вполголоса продолжила:

– Держись Хельги, или меня. Если будет нужна помощь, идите в наши дома, мы здешние, а прочие живут далеко. Но тоже в помощи не откажут, если занесет… верно, Рада?

– Верно. Жалко маленькую Елену, сердце кровью обливается, но матери ее никакого сочувствия нет… презираю старшую Нольд.

– Не ты одна. Познакомимся? Я – Версилия, дочь Хельги. Ты понравилась ей, а, значит, чего-то стоишь как сука. Слышала, дружишь с моим опальным внуком, которому мать подарила фамилию?

С одной стороны – нашли время и место поговорить! С другой стороны – обалдела от самого факта внезапного разговора со мной. И сукой обозвали, оказав честь.

– Да, он мой друг.

– Берегите там его, в своей маленькой странной стае.

Голос Хельги был одновременно тихим, но сильным. Она говорила так, что чувство скорби только с одним звуком проникало в душу, а лицо старуха держала спокойным. Раскусила она Нольда с тем, что тот не убивался как следует, и угадала не смерть, а неведомый фокус Лёны.

Алекс вся – каменная и неживая не выражала собой абсолютно ничего. Меня с самого приезда беспокоила возможная реакция – некромантка, знающая грязную тайну, в статусе невестки явилась на похороны ее единственного сокровища – дочери. Утроенное осквернение чувств и гордости. Но та, возможно потому, что мы здесь не одни, не испепеляла меня взглядом. Я не заметила, что она вообще «видела» меня среди всех хоть как-то нарочно.

А зачем я нужна сегодня Хельге догадывалась. Будет пытать обо всем, что случилось тогда в доме. И проверять на беременность, как грозила.

* * *

Прятаться от Валери больше не пришлось. Заметила, что и мои защитницы держали нос по ветру, оглядывая местность и готовые снова прикрыть, далеко не отходили.

Машина Нольда так и стояла, его самого рядом не было. Хельга выцепила от всех и приказывающим жестом указала – куда следует сесть. А сама еще задержалась, перемолвившись с Алекс и с остальными.

– Здравствуйте…

Провалиться бы! За рулем сидел сам Артур Один! Возможно, таковы правила, что на похоронах из мужчин могут присутствовать только кровные родственники, и самый старший среди старших терпеливо ждал, выполняя роль всего лишь водителя. Сравнив его с Версилией, опять задалась загадкой возрастов полузверей. Она родилась первой у Хельги, была старшей, а выглядела лет на десять моложе. Или это он выглядел старее, чем есть?

Артур со мной в ответ не поздоровался, и я притихла, сев так, чтобы даже в зеркало заднего вида ему не маячить.

– Домой.

Не знала бы, что сын, решила – холуй. Хельга устроилась рядом и бросила приказ так пренебрежительно, что оторопь взяла. За себя не боялась, но неуютно стало – куда везет, почему аж до завтра? Мне не хотелось выпадать из жизни команды на целые сутки.

Мы приехали в «Хрустальный луч» – элитный комплекс, где жил Парис. Заехали в подземную парковку одного из зданий и Хельга отпустила Артура словом «свободен». На лифте на ее этаж поднимались вдвоем.

Аскеза – родовая. Раздвижные парные двери везде нараспашку, много воздуха. Огромные комнаты этажа пустынные и мало обставленные. А то из интерьера, что было, уже не удивительно отличалось ощущением первозданной новизны. Выставочный зал, а не дом. Голые бежевого оттенка стены, дорогой ковролин, из всех украшений – напольная ваза сухоцвета у панорамного окна. Хельга завела меня в зал, наполненный как раз четырьмя предметами – вазой, столом, креслом и диваном.

– Ложись и задирай платье.

– Сначала скажите, что собираетесь делать? Я не дам себя нюхать где не надо, и тем более никуда лезть, вы не гинеколог.

– Ложись. Щупать буду, живот должен быть голый.

– Обещаете?

Старуха задрала верхнюю губу. Что-то вроде оскала, показывающего нетерпение препирательством. Я скинула балетки, собрала юбку к груди и покорно легла.

– Помню, как лет десять назад начала учить молодого Нольда звериному чутью тела. Он не потянул, слабоват, освоил только две вещи – парализующий и усыпляющий узелки. Хотя, другие мои редкие ученики и того не освоили. Бездари. – Хельга положила мне на низ живота обе ладони, слегка надавила. Выждала, закрыв глаза. – Как ты узнала, что беременна? Клеточка едва-едва есть, даже не закрепилась пока. Не будь я такой старой и опытной, не увидела бы.

– От мужчин-некромантов не затошнило. И их от меня.

– Ваше тело и ваш регенерат – загадка природы. Даже полузверям ее не разгадать. Удивительно! Береги себя, ты на такой стадии, что еще и беременностью по-настоящему не назвать.

– Уверена, что мое тело и мой регенерат – защитят идеально, ничего развитие не прервет.

– О жизни поговорили, пора поговорить и о смерти. Что ты увидела в поместье Александры Нольд?

Старуха слушала и чернела на глазах. Будто усыхала и мумифицировалась, а глаза полыхали синим – делая весь ее вид ужасающе неестественным. Я рассказала все, и не скрыла мысли, что хочу обойти закон – ради семьи, ради Лёны и Нольда.

– Она убьет тебя. Думать, что Алекс затихнет в особняке и не будет мстить за все, наивно. Сокровище и смысл всей жизни потерян – ее дочь, как она думает, убита некромантом. Ты – некромантка, знающая о преступлениях, за которые обычные люди садят на пожизненное, а у нас казнят. Алекс терять нечего, она или скрытно тебя отравит, или открыто шею сломает, не побоявшись последствий. Месть превыше собственной смерти в итоге… Порождение зла… чудовище, вывернувшее суть природы, дарующей нам жизнь… я тебя защищу, девочка.

Мы долго сидели в тишине пустой комнаты. Я поглядывала на погрузившуюся в себя старуху и потом решилась спросить:

– Почему вы так безоговорочно верите? И недели нет, как приняли в стаю, и даже не собираетесь требовать доказательств страшного обвинения одной из глав кланов, самой Алекс. Она ваша по крови, волчица, с рождения своя, а вы верите мне?

– Верю. Твоя реакция в тот вечер была неподдельной, а Алекс, как вы уехали, была сама не в себе. Напугана, хоть и пыталась скрыть, жутко напугана…

Вид почерневшей и высохшей Хельги исчез. Она встряхнулась, и кивнула на выход из комнаты:

– Идем есть.

Никакие двери закрыты не были, и входная тоже. Хельга в другой пустой комнате с овальным столом и четырьмя стульями, нажала кнопочку на каком-то стационарном приборе и села ждать. Через десять минут появились три стюарда с ресторанными тележками, сервировали на две персоны и расставили блюда. Старуха не открывала им, не заказывала, что именно принести – хранила гробовое молчание, и ели мы тоже так.

Вкусная еда и простая – отварное мясо, отварная фасоль, свежие овощи. Я не болтала, решив, что и так нарушаю привычный порядок старухи – живет как в голой пещере, окруженная тишиной визуальной и звуковой. Вряд ли дом знал много гостей. Ела и думала, что мне дальше здесь делать?

После обеда пришлось опять сидеть на диване в зале…

Мне казалось, что скука убьет. Просто пытка быть в четырех стенах, где и глазу не за что зацепиться, и с одиннадцати утра до шести вечера я успела превратиться в зомби не хуже тех, которых создавала Злата. Хельга запретила все, пресекла даже попытку позаниматься физическими упражнениями, какими платье позволяло. Испытание! Старуха сама, впав в медитативное состояние, не понимала, насколько трудно молодому телу в энергии находиться в покое днем. Я и так давно не бегала, и не прыгала, не грела мышцы, только и знала, что просиживала офисный стул, сиденье авто и прочие кресла на собраниях – а мне хотелось действий! И мозг кипел в изоляции.