Текст книги "Сандра (СИ)"
Автор книги: Ксения Резко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Из-за облаков выплыла полная луна, ее свет проник в узкое оконце, но в хижине по-прежнему было темно и неуютно. От усталости у Сандры перед глазами расплывались багровые круги; веки вдруг отяжелели, сделавшись свинцовыми. Но стоило ей их сомкнуть, как сон моментально улетучивался. «Когда же кончится эта ночь?» – подумала девушка. Прошло еще много времени, прежде чем она наконец уснула.
Через несколько мгновений дверь в комнату бесшумно отворилась. На пороге возник силуэт… Некто огляделся, боясь вызвать неосторожный звук, и, крадучись, приблизился к спящей девушке. Ее волосы разметались по подушке, тельце слегка вздымалось под одеялом, а маленькая, аккуратная босая пяточка свесилась с ложа. Нечаянно зацепив ногой пустую бутылку, Эмиль замер. Сандра, растревоженная звуком, перевернулась на спину, подставив себя лунному свету – и его взгляду. Шофер обвел потемневшим взором ее лицо: длинные шелковистые ресницы, окаймлявшие сомкнутые во сне глаза; молочно-белую округлость щеки; полные, влажные губы… Ему бы не составило труда одним молниеносным рывком стянуть девушку с постели, зажать ей рот ладонью и, перекинув через плечо, вынести на улицу, чтобы против воли отвезти обратно, в город. Но Эмиль почему-то медлил. Простит ли она его после подобного действа?
…Пока молодой человек предавался раздумьям, кто-то сзади неожиданно схватил его за руку и сжал с такой силой, что тот был вынужден стиснуть зубы, дабы не разразиться проклятием – откуда в умирающем такая хватка?
– Уходи: ты напугаешь ее, – шепотом сказал Лаэрт.
– Я хотел отвезти госпожу домой – вы же сами просили…
– Александра уедет тогда, когда сама захочет. Мы не имеем права принуждать ее.
Покорно кивнув, работник растворился во мраке, а невысказанные им мысли так и остались витать в сыром ночном воздухе.
Было холодно. Озябнув, Эмилю стало не до сна. Молодой человек неторопливо вылез из машины, отогнанной в гущу лесных зарослей, и попытался развести костер. Вокруг царило первобытное безмолвие: обступившая со всех сторон темнота нагоняла оторопь, где-то в тиши угрюмо вздыхала сова и трещали ветки – быть может, это дикий зверь рыскал по окрестностям в поисках пропитания…
Вздрогнув, Эмиль выругался на свой глупый страх, но ему действительно стало страшно. Оставаться здесь одному было небезопасно. Он раздобыл в багажнике тряпку, полил ее бензином и поджег. Вспыхнувший в ночи огонь добавил шоферу уверенности. «Ничего, Лаэрт Мильгрей, – со злорадством подумал он, и желваки на его скулах заходили ходуном, – если бы не мое рабское положение, я бы поговорил с вами в несколько ином тоне!»
Тряпка быстро сгорела, испустив зловонную гарь, после чего вновь пространство вокруг объяла беспросветная мгла. К сожалению, Эмилю не оставалось ничего другого, кроме как скрючиться на заднем сиденье и дожидаться утра в самом невеселом расположении духа…
17
Лаэрт Мильгрей с трудом открыл глаза, и солнечный свет, струящийся из всех щелей, на миг ослепил его. На улице вовсю заливались птицы, трудолюбивые пчелы вторили им монотонным жужжанием, возвещая начало нового дня. На мгновение Лаэрту подумалось, что он в раю. Поток золотистого, чистого света словно подхватывал и уносил его куда-то на своих волнах, а склонившееся над ним лицо ангела, очень похожего на известную ему Александру, улыбалось, бессвязно бормоча ласковые речи…
Вдруг лицо Лаэрта исказила гримаса боли; он протянул руку туда, где обычно стояла бутыль виски, но сейчас бутылки на месте не оказалось.
С горечью наблюдая за тем, как Лаэрт беспомощно шарит в поисках адского пойла, Сандра остановила его:
– Я больше не позволю вам пить эту гадость.
Молодой человек свирепо посмотрел на нее.
– Уходи! – процедил он сквозь зубы, но дерзкая девчонка даже ухом не повела. – Пожалуйста… Я не хочу, чтобы кто-либо видел меня таким…
Сандра остановилась в дверях, медленно повернулась, хлопнула длинными ресницами, нарочито вздохнула и устало произнесла:
– Оставьте ваши заморочки, господин Мильгрей! Вы ведете себя как модница, на которой нет макияжа. Поймите же наконец: мне дела нет до того, как вы выглядите. Представьте, что я ваша служанка, если так вам будет легче смириться с моим присутствием.
– Никакая ты мне не служанка! Ты – моя жена! – выпалил он, но увидев, какими глазами посмотрела на него девушка, тут же поправился: – Да, ты моя жена и ты должна находиться не здесь, а в доме своего мужа, выполняя данное ему обещание…
– Миля и Ники уже достаточно взрослые и больше не нуждаются в няньке, – ласково остановила его Сандра, – а вы… не должны оставаться здесь в одиночестве.
Через секунду она вышмыгнула в дверь, но вскоре вернулась, неся на вытянутых руках кружку с дымным напитком.
– Выпейте, – потребовала Сандра, подсев к нему на постель, – Морион сказал, что это добавит вам сил.
Лаэрт беспомощно огляделся, словно ища защиты от настойчивой заботы, но не нашел никого и был вынужден исполнить все приказания Сандры.
– Так, еще немного… – довольно лепетала она, поднося ложку к его рту, а когда он снова и снова покорялся ей, при этом меча на нее полные негодования взгляды, девушка повторяла, как если бы Лаэрт был ребенком: – Молодец! Так вы быстро поправитесь!
Не выдержав, он оттолкнул ее руку, и остатки питья расплескались на постель.
– Хватит меня мучить! Оставь меня в покое! Я не нуждаюсь ни в чьей заботе и, может, вовсе не хочу жить!
– Какая глупость! – хмыкнула Сандра и тут же не преминула заткнуть уши: – Не желаю ничего слышать! Весь этот бред нужно немедленно выбить из вашей головы!
Раньше, быть может, она бы испугалась и убежала, но не теперь. Теперь Сандра старалась не обращать внимания на его необдуманные фразы.
– Я сам заслужил все свои муки, – обреченно произнес он, склонив голову на подушку. – Как я жил раньше? О, что об этом теперь говорить! Я жил лишь в свое удовольствие и не замечал творящейся вокруг несправедливости. Мне не было дела до нужд других людей, я не уважал родителей, постоянно ссорился с матерью…
– Нет-нет! – поспешно воскликнула девушка. – Не нужно забывать свои хорошие поступки. Вы не злодей. Вспомните хотя бы, сколько добра вы сделали для несчастных девочек. Они так вас любят!
Смягченный ее неоспоримыми доводами, Лаэрт Мильгрей вздохнул, и Сандра, вздрогнув от неожиданности, почувствовала, как он сжал ее руку в своей ладони.
– Кем бы я ни был, – начал молодой человек, – не нужно обращаться ко мне на «вы». Мы давно уже не чужие друг другу, раз ты приехала сюда. Называй меня по имени.
– Хорошо, – согласилась та.
Так потянулись дни и ночи. Девушка ни на шаг не отходила от его постели, отпаивала травяными сборами, которые готовил отшельник Морион; развлекала больного беседами, а он все меньше противился ее влиянию. Если сначала Лаэрт встречал Сандру ворчанием и рассуждениями о смерти, то потом улыбался и пожимал ей руку…
Она уже привыкла к перепадам его настроения: он мог сначала как следует отругать ее и даже прогнать, сказав, что не нуждается в чьей-либо заботе, а после начать извиняться, пуская в ход обаяние аристократа. Но по большей мере они не разговаривали. Девушке приходилось много хлопотать по хозяйству: ходить в лес за хворостом, убирать жилище, готовить еду… Морион хоть и был с виду неприступным отщепенцем, на деле оказался самым что ни на есть обаятельным собеседником, и они быстро поладили.
Сандра с удивлением узнала, что Морион в прошлом был очень уважаемым человеком и состоял с семьей Мильгреев в тесной дружбе. Но так случилось, что он, работая врачом, однажды допустил ошибку, в результате которой умер человек. Тогда словно почва ушла у него из-под ног, и каждый, кто только вчера был ему другом, сегодня так и норовил укорить. Морион не выдержал нападок собственной совести. Он бросил все и подался в глушь, где стал жить, забытый всеми в лесной сторожке.
Встретившись с добровольно покинувшим большой мир человеком, Сандра впервые поняла, что не одинока в своей проблеме. Каждому из них по каким-то причинам пришлось претерпевать тяготы неустроенности быта.
В закутке, где Морион соорудил некое подобие кухни, сколотив стол и две табуретки, Сандра по утрам готовила салат из имеющихся скудных продуктов. Морион строгал доски, бормоча себе что-то под нос; Эмиль же черной тенью слонялся из угла в угол и бросал на девушку косые взгляды.
Облаченная в уже порядком износившееся платье, та была весела. Сандру не покидало бодрое расположение духа, отчего окружающие посматривали на нее с удивлением. Казалось, ее мужеству нет предела: с утра до ночи проворные руки сновали тут и там – полоща тряпки в ржавом тазу, помешивая варево в кастрюльке, подметая пыльный пол, ухаживая за Лаэртом, – и при том не прозвучало ни единой жалобы. Эмиль надеялся, что девчонка расхнычется (что будет весьма понятно) и взмолится о немедленном отъезде, но нет: она, стиснув зубы, продолжала нести свой крест. Если среди великолепия богатого особняка Сандра робела и забивалась в угол, то здесь, в лоне нетронутой природы, она чувствовала себя как рыба в воде.
– Повезло Мильгрею, – промолвил Морион в свою густую бороду, – кто б еще стал выхаживать его так?
Стоящая к нему боком Сандра встрепенулась, словно лист, потревоженный ветром, но тут же опустила голову и углубилась в свое занятие. Эмиль, подобный тигру, почуявшему запах свежего мяса, резко остановился. Волосы девушки напоминали водоросли с океанских глубин; они рассыпались по ее плечам, оставив взору лишь кончик мило вздернутого носа. Но вот локоны были отброшены движением руки, благодаря чему Эмиль смог во всей полноте насладиться зрелищем. Жадный взгляд поймал контур профиля и персиковую округлость щеки, на которой проступил румянец смущения… При мысли, что вся эта прелесть посвящена не ему, а жалкому размазне, который и чашку-то держать не в состоянии, Эмиль взорвался:
– Зачем вы принуждаете себя? Алекс, ваши подвиги не имеют смысла!
– Да уж, – угрюмо кивнул Морион. – Такие, как Лаэрт, самые тяжелые пациенты. Он вбил себе в голову мысль о неизбежной смерти и совсем не хочет бороться, отказываясь даже от той соломинки, которую ему предлагают. Может, бедняга просто чувствует себя никому не нужным…
– Алекс, вы не знаете, насколько мутен этот человек! – продолжал Эмиль, не обращая внимания на бормотание старика. – Мильгрей только и делал, что шлялся по борделям! Он путался с этой Жанни Лагерцин… Не может быть, чтоб вы не слышали об этом!
Сандра делала вид, что не придает значения этому разговору, однако по ее телу прокатился неприятный озноб. Уже второй раз она слышит об этой особе. Жанни Лагерцин. Кто она?
Да, Сандра практически ничего не знала о прошлом своего мужа, но даже если бы ей открылись самые мерзкие подробности, теперь это не имело смысла. Она не могла оставить больного человека, нуждающегося в помощи, кем бы он ни был.
– Вы помогаете Мильгрею, а он потом, когда поправится, вышвырнет вас на улицу и даже спасибо не скажет! – продолжал нудить над ухом Эмиль. – Оставьте его – последуйте моему совету…
– В конце концов, это не твое дело! – не выдержал Морион, возмущенно глянув на «проповедующего» ревнивца. – Долг каждой жены – быть рядом с мужем в радости и в печали, что и делает Александра. А ты можешь уезжать! От тебя никакой пользы!
– Она его жена только на бумаге! – рявкнул взбешенный шофер. Казалось, еще секунда, и мужчины кинутся друг на друга, презрев разницу в возрасте, поэтому девушка, более не мешкая, бросила свое занятие и встала между ними.
– Перестаньте! – Ее голос хлестнул, как удар кнута по спинам разгоряченных животных. – Неужто вы будете драться?!
Они виновато опустили головы, а она выбежала вон – разочарованная и подавленная. Так не могло больше продолжаться. Эмиль по-прежнему оставался слугой господина Мильгрея, но вместе с тем ему уже ничего нельзя было приказать. Все перевернулось с ног на голову и стало трудно разобрать, кто кем помыкает.
На ходу утирая слезы, предательски брызнувшие из глаз, Сандра прошмыгнула в комнату, дверь которой завесили линялым одеялом, чтобы сквозняк не так вольно гулял по полу, и с ногами забралась на свою постель. Пораженная скандалом (она вообще тяжело переносила всякий разлад), девушка некоторое время неподвижно сидела около стены, свернувшись в клубочек, пока странное ощущение не заставило ее поднять голову. Чувство не обмануло Сандру: Лаэрт – бледный, с залегшими под глазами тенями, – неотрывно смотрел на нее, как будто старался отгадать ее мысли.
– Я слышал крики. Что-нибудь случилось? – осведомился он таким тоном, как будто находился в кабинете своего роскошного особняка.
Сандра мотнула головой.
– Ты плачешь?!.. – воскликнул Лаэрт, и голос его дрогнул.
Она скользнула по нему отрешенным взглядом. На миг ей представилось, как он – беззаботный, ни в чем не знающий отказа, – обнимает за талию красотку Жанни, галантно подводит ее к столу, сервированному для романтического свидания, услужливо отодвигает перед ней стул… Чем дольше Сандра представляла себе эту картину, тем необоримее ей хотелось рыдать.
– Жанни Лагерцин, – проговорила девушка, пристально следя за выражением его лица. – Ты любил ее?
– Жанни… – Глаза Лаэрта обратились вдаль, приняв мечтательное выражение.
– Не нужно отвечать, мне и так все понятно. – Сандра поджала губы.
– То, что было между ней и мной, давно в прошлом. Ты плакала по этой причине? – спросил Мильгрей, подняв брови с видом одновременно хитрым и глупым.
– Я не плакала, – упрямо возразила она.
«Она ревнует?» – удивился Лаэрт, но Сандра больше не хотела ворошить больную для них обоих тему.
18
Наконец установились погожие деньки, когда после дождей все кругом еще дышит свежестью, но вместе с тем уже чувствуется дыхание зноя. Воздушные процедуры еще никому не шли во вред, поэтому Сандра, вооружившись терпением, под предводительством Мориона кое-как уговорила больного больше времени проводить на свежем воздухе. Лаэрт в конце концов сдался их натиску. Среди сырости и мрака он совсем отощал; его лицо покрылось смертельной бледностью, а под повисшей балахоном рубашкой просматривались выступающие ребра. Но Сандра была рядом. Она не отходила от своего подопечного ни на шаг, окружая его заботой и нежностью.
– Может, все еще обойдется, – обнадеживал девушку Морион и, видя, какой надеждой сияют ее глаза, не сомневался в искренней любви между супругами, хотя вели они себя так, как будто были просто друзьями. Что ж, обстоятельства многое объясняют…
***
Эмиль криво усмехнулся, презирая себя за то, что позволил глупой девчонке приехать сюда, за то, что сам же и отвез ее, надеясь – нет! – будучи уверенным в том, что она, когда своими глазами увидит это подобие мужчины, тут же рванет прочь, утратив всякий интерес к Мильгрею. Но он просчитался. Сандра продолжала ухаживать за больным, как будто это вовсе ее не тяготило. А как она смотрела на Лаэрта, когда они подолгу сидели вдвоем на свежем воздухе – одни посреди живописной природы, – и просто молчали, вслушиваясь в монотонное жужжание мух над головой, в всплески ручья, перетекающего с камня на камень… С какой любовью обращалась к Лаэрту всякий раз, когда подносила ему еду и питье; с какой светлой радостью замечала каждый признак улучшения! Эмиль, наблюдавший за ними из зарослей, мог лишь скрежетать зубами. «Наверное, девчонка действительно влюбилась в своего благодетеля!» – с ужасом подумал шофер. Ну почему снова этот «правильный» господин Мильгрей лучше него? Зачем девушке больной, никчемный аристократ, когда рядом есть здоровый, сильный мужчина, готовый окружить ее любовью и вниманием? Ведь деньги Мильгрея уже у нее в руках, а его самого давно считают погибшим. О, как бы безбедно они могли бы зажить вдвоем, – размышлял Эмиль, – купаясь в роскоши и наслаждаясь собственным могуществом, если бы не глупое упрямство дикарки и не… Лаэрт Мильгрей, снова отобравший у него возможность осуществить давнюю мечту…
«А что, если Мильгрей и в правду поправится? Что тогда?» Эмиль в бессильной ярости сжал кулаки. Сближенные невзгодами, влюбленные голубки возвратятся домой, а он так и останется простым шофером. «Нет уж! Куй железо, пока горячо!» – нашептал молодому человеку бес, и тот, осененный гнусной затеей, углубился в дебри леса…
***
Ее охватило чувство чего-то долгожданного и прежде несбыточного, но теперь ставшего возможным… Лаэрт стоял неподвижно, обхватив слабой рукой деревянный столб, подпирающий крышу навеса, и глядел на небо цвета медовой карамели, которое заря окрасила в багровые и золотые тона. Близился вечер; впервые за долгие недели темнота не предвещала ненастья. Было на удивление тихо – крон деревьев не касался даже легкий ветерок, лишь изредка вдали какая-то птица нарушала тишь своим испуганным криком.
Они стояли рядом, плечи их соприкасались, и Сандра позволила себе расслабиться. Пусть медленно, но Лаэрт все же шел на поправку. Она верила в его выздоровление и всегда была рядом, готовая всеми силами поддержать его вновь возродившуюся тягу к жизни. Сандра все чаще видела его обворожительную улыбку, что некогда наверняка покоряла женские сердца, и, окрыленная надеждой, о будущем старалась не думать. Пусть даже ей придется вернуться к матери в забытую всеми дыру – Сандра сделает это с радостью, если будет уверена в благополучии человека, ниспосланного ей самой судьбой…
– Прости, что был груб с тобой, – сказал Лаэрт. Он чувствовал, что не на шутку взволнован, хотя, наверное, невозможно было смотреть в глаза этой девушке и не испытывать волнения. – Я говорил, что не хочу тебя видеть, но… это неправда. Ты нужна мне… – продолжал он, пристально смотря на Сандру, и от его немигающего взора у нее по спине пробежал мороз.
– То, как ты относился ко мне, нельзя назвать грубостью, – осторожно возразила она и, покраснев, опустила глаза. – Ты очень хороший человек, Лаэрт… – ее взгляд скользнул по его фигуре и тут же остановился на постороннем предмете, но Мильгрей не мог не заметить, как затрепетали ее ресницы. – Жанни Лагерцин очень повезет, если ты женишься на ней после возвращения в город, – добавила девушка, помолчав.
Лаэрт был поражен ее наивной ревностью, а потому тихо рассмеялся.
– Александра! Ты еще не забыла это имя? – воскликнул он, широко улыбаясь.
– Просто Эмиль рассказал мне о том, что раньше было между вами, и я…
– Истинные друзья познаются в беде, – возразил Лаэрт. – Сейчас я не вижу рядом с собой Жанни. Я не вижу рядом никого, кроме тебя… И вообще, что может знать простой шофер о моих чувствах к той женщине? Нас пару раз видели вместе, и этого хватило, чтобы дать почву гнусным сплетням.
Его теплый взгляд, обращенный на нее из-под полуопущенных ресниц, грел ее больше, чем лучи заходящего солнца, что щедро объяли собой все вокруг. Смущенный и счастливый, он молча смотрел на нее, и было так упоительно хорошо в этом глухом местечке, позабытом людьми, что ей хотелось сомкнуть глаза и склонить свою голову к нему на грудь, позабыв обо всем на свете. Но Сандра не решалась. Она и так позволила себе строить далеко идущие планы, когда спокойствие еще так шатко. Между тем стоило Лаэрту сейчас намекнуть ей – взглядом или словом, – и она бы бросилась в его объятья…
Лаэрт будто читал ее мысли.
– Сколько же ты сделала для меня, Александра, скольким я обязан тебе! – с жаром воскликнул он. – Если б только все было по-другому, если б ты и вправду была мне по-настоящему женой! Но это, к сожалению, невозможно.
– Почему? – осмелела Сандра. – Я уже три месяца ношу фамилию Мильгрей, а значит, являюсь твоей законной супругой. Разве не так?
– Что ты хочешь этим сказать? – ответил он вопросом на вопрос.
Сандра решительно выдохнула, словно собираясь испить обжигающий напиток, приподнялась на цыпочки, прикоснулась губами к его небритой щеке, но тут же смутилась, торопливо опустила руки, непроизвольно обнявшие Лаэрта за плечи.
Он не позволил ей отступить. Она едва успела прийти в себя после своего дерзкого поступка, как его неожиданный крепкий поцелуй обжег ее губы… Сандра не испугалась. Напротив, ей будто стало легче дышать.
– Не думал, что мне еще доведется испытать столь чудесные мгновения, – прошептал Лаэрт, бережно сжимая ее в своих объятьях. Золотистые блики сквозили в его светлых мягких волосах; он весь посвежел, окреп, приобрел свойственную образованным людям галантность. – Ты единственная не покинула меня из тех, кто был мне дорог, не отвернулась с разочарованием и брезгливостью, когда увидела обратную сторону жизни, и я очень тебе благодарен. К счастью, я могу вознаградить тебя не одними поцелуями, но и деньгами, без которых сейчас никуда…
– Твои поцелуи бесценны, – возразила девушка. – Мне не нужны твои деньги, мне нужен ты!..
Через время она добавила:
– Если б ты не делал ненужных тайн, то многие были бы сейчас с тобой. А так они даже не знают, где ты!
– Я все делал правильно, – мягко настоял на своем Мильгрей, – друзей у меня как таковых не наблюдалось, а для Милретт с Ники действительно лучше было не знать всей правды. Их паника и слезы только бы удручили меня… – Он вдруг стал серьезен и непроницаем. – Моя мать знает, где я. Она и показала мне это место, где раньше уединялась с любовниками… Морион осведомлен о ее похождениях.
Глаза Лаэрта наполнились слезами, и он отвернулся, чтобы скрыть свою горечь.
– Она так и осталась для меня госпожой Беатрис, ее даже матерью назвать трудно! Лишь после того, как я понял, что ей нужны только мои деньги, а моя болезнь кажется ей удачным стечением обстоятельств – вот тогда я потерял всякий интерес к жизни. Я почувствовал себя никому не нужным и решил уехать.
– Но теперь ты нужен мне! Одному тебе я готова посвятить свою жизнь, потому что ты стал для меня по-настоящему дорог… Скоро мы уедем отсюда, заберем с острова мою маму, будем счастливы все вместе… – Не договорив, Сандра с кокетливым лукавством взглянула на Лаэрта. – Не смей думать о плохом! Скоро все наладится. Пообещай, что так и будет!
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Хорошо, – сказал он наконец немного нерешительно. – Обещаю: так и будет. Теперь, надеюсь, вы мною довольны, госпожа Мильгрей?
– Как никогда! – позабыв о своей прежней стеснительности, Сандра положила обе руки ему на плечи, запрокинула чумазое, перепачканное сажей лицо, и они долго смотрели друг на друга, изнемогая от любви и нежности. В своем неожиданном счастье оба были подобны измученным жаждой путникам, которые брели по пустыне, а теперь нашли живительный родник.
Ночью опять пустился дождь – только теперь его монотонный шум не наводил на Сандру тоску, как то бывало прежде. Двое по-своему одиноких людей обрели цель, и их жизнь наполнилась смыслом.
