Текст книги "Сандра (СИ)"
Автор книги: Ксения Резко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Прошу тебя, не бойся! – воскликнул он.
– А я и не боюсь, – буркнула Сандра, опустив глаза. Гордость не позволяла ей признаться в своей слабости. Натянуто поднявшись со стула, она позволила ему подвести себя к кровати и медленно, словно кукла, уселась на шелковое покрывало. Не могло быть сомнения в том, что эта девушка была совершенно неопытной: прежде ни один мужчина не видел ее обнаженной – иначе она не вела бы себя столь неуверенно.
Лаэрт отошел к окну, ожидая от нее то ли слова, то ли какого-то безмолвного призыва, но Сандра сидела не шелохнувшись, натянутая, как струна, и упрямо рассматривала свои сложенные на коленях руки. Было тихо, лишь снизу доносилась музыка, гремел смех. Рядом скрипнул паркет, и когда Сандра подняла голову, Лаэрт стоял рядом. Опустившись перед ней на колени, он взял ее руки в свои и поочередно поднес к губам, после чего стал покрывать осторожными, едва ощутимыми поцелуями шею и плечи. Сандра затаила дыхание, ее мысли путались, и она уже не понимала происходящего до конца, наблюдая все словно через какую-то мутную призму. Да, они оба принуждали себя, сами не зная зачем и почему…
Его пальцы поспешно и боязливо обхватили ее стан, а губы продолжали неистово ласкать шею и плечи, не отрываясь ни на секунду, словно боясь остановиться и опомниться; глаза страшились взглянуть в глаза, дыхание часто замирало… Сандра хотела что-то сказать, но слова так и остались невысказанными, потому что в этот момент его отчужденные, напряженные губы прикоснулись к ее губам… Все поплыло у нее перед глазами, голова безвольно откинулась на подушки, а смятение, страх, робость – отступили в небытие.
Вокруг темно или ей кажется? Сейчас она не принадлежала самой себе: тысячи, миллионы смутных мыслей роем носились в ее мозгу, туманя разум. Казалось, что это вовсе посторонняя женщина и посторонний мужчина… Неужели все происходит наяву? Неужели это ее руки перебирают чьи-то волосы, неужели ее губы отвечают поцелуями на чьи-то поцелуи? Нет, этого не может быть, ведь только что она совсем не знала, что ей делать!
Все смешалось, стерлось, куда-то поплыло… Лишь почувствовав, что материя платья неумолимо скользит вниз, Сандра подскочила, как ошпаренная. В оглушительной спешке она налетела на угол тумбочки; в темноте гулким эхом раздался звон битого стекла; что-то рухнуло на пол, что-то упало, а Сандра – испуганная, смятенная – все металась в поисках стула со своей верхней одеждой. Что она натворила? Во что впуталась? Вспыхнул свет, и она оказалась в плену горячих рук.
– Прости, прости меня! – в беспамятстве повторял Лаэрт, пытаясь ее сдержать и успокоить.
– Нет-нет, оставь… Мне не за что тебя прощать… Мне нужно идти…
Она изо всех сил вырывалась из цепких объятий. Новое ощущение настолько испугало ее, настолько устыдило, что она не могла теперь смотреть в глаза этому человеку.
– Куда ты пойдешь? Останься, прошу… – Лаэрт никогда еще не выглядел таким смущенным и растерянным, как сейчас, когда в его руках извивалась полуголая девушка, которую он самолично и раздел. Как же все это получилось?..
Внезапно хватка ослабла. Сандра подскочила к стулу, схватила первое попавшееся пальто и вылетела в коридор. Лишь потом она заметила, что в суматохе взяла пальто Лаэрта… Это было полное безрассудство – решиться на прощальную ночь с человеком, который не любит тебя, с которым ты расстанешься навсегда через несколько дней!
– Подожди! – крикнул позади Лаэрт. Сандру одолевал такой стыд, что она бежала без оглядки, расталкивая попадающихся навстречу людей, минуя какие-то коридоры, повороты, лестницы… Когда впереди замаячили двери парадного входа, Сандра перевела дыхание.
– Стой! Позволь мне объясниться! – раздался выкрик за спиной, и девушка почувствовала, как взгляды сидящих внизу за столиками людей разом обратились на нее – с насмешкой, презрением, иронией… Прекрасный случай обсудить за ужином любовную сцену!
Остановившись, Сандра тут же ощутила теплую ладонь на своем плече.
– Почему ты опять убегаешь? – запыхавшись, воскликнул Лаэрт. – Ведь ты сама решила…
– Я сама не знаю, что произошло, – честно призналась она. – Я так запуталась!
– Александра!.. – горестно прошептал Мильгрей и накинул на плечи девушки ее пальто. Улыбнувшись, она вернула ему его одежду, ведь в спешке они чуть было не обменялись.
– Я провожу тебя, – сказал Лаэрт. Ночь прощания была безвозвратно упущена, и Сандра почувствовала легкое разочарование. Теперь она ругала себя за свое бегство. Глупый страх ослепил ее, и теперь выходило, что ей даже нечего будет вспомнить о своем быстротечном замужестве…
46
Герберт Лабаз появился неожиданно, словно материализовался из воздуха. Сандра не могла знать, что он имел привычку останавливаться именно в этом отеле, когда его особенно донимала жена. Здесь Лабаз отдыхал душой в обществе друзей, которых быстро находил себе из постояльцев благодаря своему общительному нраву. Вот и теперь на беду он оказался рядом – громкий окрик Лаэрта привлек его внимание.
Сандра окаменела. Меньше всего ей сейчас хотелось новых недоразумений, но, как видно, их было не избежать. Герберт вразвалочку, с неизменной тростью в руке преградил дорогу с видом такого отчуждения на лице, будто вовсе не видел их, а совершал вечерний моцион.
– Здравствуй, мой друг! – протянул он, намеренно здороваясь с одной Сандрой. – Какими судьбами в наших краях? Присядешь к моему столу? Признаться, в этом заведении готовят отменный пудинг…
– Гм, я вам не мешаю? – Лаэрт оттеснил плечом нежданного участника разговора.
– Что? – Герберт повернулся в его сторону с таким изумлением, как если бы вдруг заговорил неодушевленный предмет. Сандра со всем отчаянием поняла, что ее отец своим дерзким поведением специально бросает вызов Мильгрею, а тот должен иметь завидную выдержку, чтобы не сорваться, но, к сожалению, голос Лаэрта уже звенел раздражением. Достаточно одной искры, и вспыхнет пламя скандала, ведь они оба видели друг в друге соперников! О, нужно было ей сразу рассказать Лаэрту всю правду!
– Вы еще здесь? – презрительно бросил Герберт в сторону Лаэрта. – Неужели вы не видите: мы с Александрой вас не задерживаем, можете идти по своим делам… А у вас их, как я слышал, прибавилось, особенно по ночам.
Сандра сжала руку молодого человека, призывая его к спокойствию, но он уже дрожал от бессильного гнева.
– Я бы с радостью посидела с вами, но нам правда нужно спешить, – ответила Сандра со всей возможной доброжелательностью, но Герберт Лабаз даже не глянул в ее сторону – его уничижающий, испепеляющий взор буравил Лаэрта, хоть на губах еще блуждала «фирменная» улыбка.
– Я никуда не уйду без своей жены, – твердо проговорил Лаэрт.
Герберт презрительно расхохотался:
– А кто же тогда дожидается вас дома? Не жена ли?.. Это я пригрел Александру, когда вы выгнали ее, променяли на гулящую девку! Бедняжке было совсем некуда идти…
Призвав на помощь всю свою храбрость, Сандра решилась остудить пыл мужчин:
– Перестаньте! Лаэрт никогда не выгонял меня, и вообще… вы ничего не знаете!
Герберт резко повернулся в ее сторону, и она не узнала его. Лицо «доброго» и «милого» помощника исказил такой гнев, что она отшатнулась.
– Молчи! – прошипел он. – Ты слышишь? Ни слова!..
Герберт никогда не смел говорить с ней в таком тоне! Только теперь Сандра начала узнавать облик своего отца, описанного ей матерью. Должно быть, он также приказывал много лет назад, когда осаживал безвольную наложницу.
Лаэрт не мог позволить, чтобы при нем кричали на девушку.
– Я не позволю… – промолвил он, понизив голос до шепота. Губы его дрожали, брови свирепо сдвинулись к переносице, руки сжались в кулаки, готовые к бою, в теле напрягся каждый мускул. – Вы совратили ее… Вы! Все в округе говорят…
– А что говорят о вас, позвольте заметить? – колко парировал тот. – Яблоко от яблоньки далеко не падает! Ты, молокосос, как и твой отец…
– Не вмешивайте сюда моего отца! – холодно осек его Лаэрт. – Если вы горите желанием сойтись со мной в честном поединке, то почему бы не сказать прямо? Зачем увиливать, если можно поступить честно? Я готов. Выйдем на улицу и там…
– Зачем же оттягивать удовольствие? – усмехнулся Герберт и тут же нанес ему сокрушительный удар в подбородок с такой силой и ожесточением, каких нельзя было предположить в человеке его возраста.
Лаэрт опрокинулся навзничь, безвольно взмахнув руками.
– Нет! Остановитесь, прошу вас! – вскричала Сандра, бросаясь к своему отцу, но тот отпихнул ее, словно собачонку, которая путается под ногами.
Сандра не знала, что ей делать. Ситуация вышла из-под контроля – теперь перед ней были разъяренные соперники, а не воспитанные господа. Но почему, для чего Герберт затеял это на всеобщем обозрении?! Сандра не могла этого от него ожидать. Лабаз всегда был добр, тих, сдержан – неужели все его качества оказались подделкой? Скорее всего, нет. Он имел двойной характер. Да, этот человек мог выказывать искреннее радушие, участие почти ко всем, но только не тогда, когда задевались его собственные интересы. Он мог месяцами ухаживать за понравившейся женщиной, с иронией повторяя: «вода камень точит». С теми же, кто вставал у него на пути, он не считался, рассматривая их как объект, требующий немедленного уничтожения. Но, польстившись на неопытную, скромную девушку, он даже не предполагал, что перед ним его же собственная дочь – бесправный внебрачный ребенок.
47
Лаэрт с трудом поднялся на ноги, а Герберт, который будто только этого и ждал, вновь с размаху ударил его по лицу, не дав сопернику опомниться – это была единственная возможность одержать победу в столкновении, ведь, несмотря на молодецкий задор, Лабаз был намного старше Мильгрея, и тот мог взять его измором. Сандра зажмурилась: ей показалось, что ее возлюбленный снова упадет и больше не поднимется, но, с опаской открыв глаза, она увидела, что противники, сцепившись, кружат по вестибюлю, пытаются друг друга побороть, а вокруг уже начинает собираться толпа. Запахло жареным, и любопытных не пришлось дожидаться; тем более, драку двух не последних людей в городе можно увидеть не каждый день.
С искаженными лицами, корчась от натуги, борцы, кажется, вовсе потеряли человеческий облик, ослепленные яростью взаимных оскорблений. «Они дерутся из-за меня! – с ужасом подумала Сандра. – Но как их остановить, если они даже не смотрят в мою сторону?!» Она не помнила себя от страха за Лаэрта, ведь он еще, должно быть, не совсем выздоровел и был слаб, а Лабаз избивал его с таким упорством, будто хотел уничтожить, стереть в порошок. Создавалось впечатление, что Герберт хочет доказать всем присутствующим свое превосходство. «Смотрите! Я еще очень силен! Я еще могу дать фору таким молокососам, как этот!» – казалось, говорил он каждым своим ударом. Но Лаэрт не сдавался, он вцепился в полы пиджака противника мертвой хваткой. Лицо его приобрело сероватый оттенок, из разбитой губы сочилась кровь.
– Сделайте что-нибудь! Почему вы стоите и смотрите?! Разнимите их, ведь они поубивают друг друга! – оглядевшись вокруг, крикнула Сандра.
Лишь после этого отчаянного крика люди зашевелились, но попытки подступиться к драчунам не увенчались успехом. Отшвырнув Лаэрта на близстоящий столик, Герберт уже думал торжествовать победу, но не тут-то было! Молодой соперник не выпустил из пальцев его одежды, и оба с грохотом рухнули на пол, опрокинув столы. Звон посуды не охладил противников, уже через секунду они с остервенением катались по полу, издавая глухие, хриплые звуки, подобные рычанию диких зверей.
Кто-то завизжал, волна зевак отхлынула в сторону; потревоженные постояльцы подняли шум, кто-то требовал вызвать полицию. Лишь когда возникла угроза порчи имущества, подоспели охранники и под руки оттащили Лабаза. Его соперник к тому времени обездвижено лежал на полу.
Провожаемый испуганными взглядами Герберт Лабаз под конвоем проследовал к выходу и, поравнявшись с бледной, как полотно, девушкой, чуть слышно прошептал:
– Я отомстил за тебя… – Его глаза гордо блеснули, но Сандра с омерзением отшатнулась. Взлохмаченный, с пеной у рта, он напоминал старого бешеного пса. Она больше не думала о нем, а бросилась к распростертому среди осколков битой посуды Мильгрею.
– Лаэрт!.. – Сандра склонилась над ним, и он немедленно приоткрыл помутневшие глаза. Забыв о том, что находится на всеобщем обозрении, она с испугом, с благодарностью, с умилением утирала его лицо дрожащими пальцами, вне себя шепча какие-то бессвязные речи.
– Ему нужна помощь? – спросил сверху чей-то безучастный голос.
Сандра растерянно оглянулась, но Лаэрт ответил сам, силясь подняться.
– Нет, – прохрипел он, облизывая разбитые губы. – Все в порядке… извините… я не хотел…
Он с недоумением оглядывался вокруг, словно не совсем понимая, как вообще мог оказаться лежащим на полу – поверженным, побежденным, раздавленным – под множеством взглядов… Лаэрт всегда был тихим, скромным, здравомыслящим человеком, отчего произошедшее сильно смутило его. С трудом, опираясь о плечо Сандры, молодой человек поднялся на ноги, опустив глаза, как провинившийся драчун-мальчишка, и уже хотел было, шатаясь, покинуть место позора, как остановился, порылся в кармане брюк, достал оттуда смятые купюры и сунул их в первые попавшиеся руки со словами:
– Простите…
Изумленные столь благородным поступком, некоторые даже провожали несчастного участливыми взглядами.
Сандра помогла Лаэрту выйти на улицу и спуститься с высоких ступенек крыльца. Он молчал. Быть может, ему было стыдно, что какой-то престарелый забияка сумел одолеть его, а может, он стыдился собственной горячности.
Морозный воздух остудил пылающие нервы. Сев в одно из припаркованных у обочины такси, Лаэрт назвал свой адрес, и автомобиль немедленно тронулся в путь. Сандра не смела оставить возлюбленного в таком состоянии. Там, в полумраке заднего сиденья, она подобрала его в свои объятья, и он не воспротивился ей, благоговейно склонив свою голову к ней на грудь.
– Зачем ты это сделал? – решилась наконец спросить девушка.
Лаэрт встрепенулся и удивленно взглянул на нее.
– Я должен был так поступить, ведь этот человек… этот недостойный человек сделал тебя своей… Впрочем, я почти его не знаю; знаю лишь, что он женат и бесчестно встречается с тобой… Я не понимаю, зачем ты веришь ему, Александра?! Если тебе нужны деньги, я их всегда могу дать… Только скажи… – растерянно говорил он, с мольбой глядя в ее близкое лицо.
– Я не встречаюсь с ним в том смысле, в каком ты думаешь, – возразила Сандра. – Он был моим другом… Я даже не знаю, как это объяснить… Он помогал мне…
– Зачем ты лжешь?! – воскликнул Лаэрт с мрачной иронией. – Мы никогда по-настоящему не были мужем и женой, я не хранил тебе верность. Ты не обязана оправдываться…
Он устало откинулся на сиденье, высвободившись из ее рук, точно они мешали его дыханию.
– Но я правда не изменяла тебе! – воскликнула Сандра. – Я не изменяла никому, в первую очередь – самой себе… Потому что Герберт Лабаз – мой…
Она хотела сказать, но слова застряли у нее в горле. Лабаз – ее отец? Да она сама не до конца верила в это… Быть может, это и вправду была ошибка, совпадение? Может, Сандра просчиталась? Ведь Герберт не назвал имени своей давней любовницы!
В любом случае Лаэрт не стал слушать. Он прервал ее коротким движением руки, в котором ясно выразилась вся его непримиримость.
– Довольно. Я женился на тебе, думая, что скоро умру. Я хотел сделать последнее доброе дело в своей жизни… Но теперь я знаю, что еще буду жить, а передо мною сидишь ты: и не чужая, и не близкая. Я не знаю, кто ты для меня и не знаю, чего хочу. Лишь одно могу сказать с уверенностью: я успокоюсь, если ты будешь счастлива, если ты встретишь хорошего человека, а не какого-нибудь проходимца. Наше «прощание» не состоялось. Это к лучшему. Ночь супружеского долга – смешно! После я бы чувствовал себя виноватым… Так нам удалось сохранить чистые, дружеские отношения.
Сандра подавленно молчала, отвернувшись к окну, за которым мелькали дома, деревья, улицы, прохожие… Это был самый долгий день в ее жизни и самый долгий вечер. «Дружеские, чистые отношения, – усмехнулась она в душе, – мы сохранили их, но какое же меня охватывает опустошение! Я совсем не рада тому, что нам удалось сохранить…»
– Возьми это, – Лаэрт сунул в ее руку ту самую злополучную бумажонку с адресом, означавшим разлуку.
Сандра увидела приближающийся особняк Мильгреев за чугунным забором, и внутри нее что-то оборвалось. «Сейчас он уйдет. Уйдет, и больше мы никогда не останемся наедине». Решение пришло молниеносно. Какая-то неведомая сила толкнула Сандру совершить этот дерзкий поступок – она забыла о смущении и гордости. В полумраке автомобильного салона Сандра целовала его с такой ненасытностью, какой никогда раньше в себе не подозревала – так делает свою последнюю затяжку заядлый курильщик.
Смятенная, разгоряченная, она наконец отстранилась и только теперь заметила, что они стоят напротив ворот, а таксист ждет денег, поглядывая в зеркало заднего вида…
– Это было лишним, – морщась, отчужденно бросил Лаэрт. – Сегодняшний вечер расставил все по своим местам. Прощай…
Словно сквозь туман Сандра видела, как он расплачивается с водителем, как называет ему ее адрес, как его фигура в развевающемся черном пальто скрывается за воротами, растворяясь в темноте сада… Через мгновение Лаэрт Мильгрей остался позади как какое-то видение, и только сиденье еще хранило его тепло.
Неужели это прощание? Неужели их встреча – ошибка? Неужели?!..
Часть восьмая
Во имя чести и любви
48
– Вы разбиваете семью, вы растаптываете чувства моей матери, а она и так настрадалась за свою жизнь! Поэтому я требую: немедленно оставьте в покое Герберта Лабаза, иначе… иначе я за себя не ручаюсь!
Это было сказано с таким ужасающим презрением, с такой испепеляющей злостью, что Сандра не успела даже мелочно, глупо обидеться, настолько она была потрясена. Этот развращенный деньгами и гордыней юноша не подозревал, что говорит со своей единокровной сестрой… Да-да! Ален Лабаз, вызвавший в ней столько неприязни с первой встречи, был ее братом: у них один отец и разные судьбы. Как и Лаэрт, теперь он полагал, что она состоит с Гербертом в порочной связи. Ален прекрасно все понимал, ведь сам пристрастился к опасным любовным играм, и доказать ему обратное было также нелегко, как уверить хищника, что можно питаться травой и фруктами.
Оглядывая бедное жилище, Ален презрительно морщился, принимая мученический вид человека, идущего на «великие» жертвы во имя сохранения семьи. Какие бы грешки не водились за ним самим, отец, по его мнению, не имел права вести разнузданный образ жизни. В частых стычках по этому поводу сын яростно внушал пожилому ловеласу, что тот уже стар и неинтересен женщинам, что ему «пора на покой», а супруга Герберта тут же норовила поддакнуть. Под двойным обстрелом Лабаз-старший не выдерживал и назло покидал родной дом на несколько дней, живя в отеле и наслаждаясь свободой. После каждого обидного слова, брошенного ему сыном, Герберт еще упорнее кидался возрождать свою молодость. Он с настойчивостью одержимого занимался физическими упражнениями, совершенствовался в рукопашном бое, находил себе новых молоденьких любовниц. Не существовало для Герберта прозвища обиднее, чем небрежное «старик», а Ален нарочно называл его именно так. Иногда и сам Герберт, желая вызвать в собеседницах прилив умиления, иронично называл себя «одиноким стариком», а потом наслаждался, слушая, как те начинают воодушевленно доказывать обратное.
Но прошлой ночью Герберт явно перестарался. Слухи о драке распространились по всей округе. Такого не бывало уже давно: чтобы в приличном месте двое приличных людей сцепились подобно пьяным матросам: разгромили кафе и едва не убивали друг друга! Об этом происшествии даже написали в газетах. Понимая, что позор коснулся всей семьи, Ален Лабаз взялся срочно выпутывать отца из темной истории, ведь ни для кого не было тайной то, что драка произошла из-за женщины – из-за брошенной чужой жены!
– Понимаю: муж вас бросил, обменял на какую-то кокотку, и вы исполнены намерений отомстить ему, но я настоятельно прошу вас избрать для этих целей кого-нибудь другого, только не моего отца, – холодно продолжал Ален. «Ему понятно! – горько усмехнулась Сандра. – Что он вообще может понимать?! Даже если я сейчас все расскажу, он никогда не признает во мне сестру – такие, как Ален Лабаз, презирают внебрачных детей, потому что и у них могут возникнуть похожие проблемы», – подумала девушка и еще крепче стиснула зубы, приготовившись к любым нападкам. Но кажется, незваный визитер не горел желанием задерживаться здесь дольше положенного – сама атмосфера бедноты действовала на него угнетающе, и он, посчитав свою миссию выполненной, поспешил насмешливо откланяться.
– Полагаю, вы все усвоили, – процедил он сквозь зубы. – Нам больше не о чем говорить.
Одарив ее ледяным взглядом, Ален по-военному четким шагом направился прочь, но перед дверью водрузил на голову шляпу и остановился.
– Как странно! – удивленно промолвил он, оглянувшись. – А я ведь сначала принял вас за редкую скромницу! Правильно говорят: в тихом омуте…
49
Сандра стояла у стены, словно пригвожденная к полу, и ощущала себя так, как если бы ее сейчас облили грязью. Похоже, все вокруг видят в ней какое-то порочное, отверженное создание, зарабатывающее себе на хлеб непристойными способами, и пусть она сама перед собой чиста, другим уже ничего нельзя доказать. Сандра принимала от Герберта подарки, жила за его счет, гуляла с ним по улицам города, появлялась в обществе, по простоте душевной не видя в этом никакого злого умысла, а в итоге вновь оказалась обманутой и запуганной. Неудивительно, что Лаэрт отвернулся от нее!
Неприятная догадка заставила Сандру передернуться: он вместо денег предложил ей ту прощальную ночь, думая, что она – испорченная, гулящая, похотливая девка! Краска стыда залила лицо Сандры. «Ну как же теперь доказать ему и всем остальным, что я ни в чем не виновата?!» – с отчаянием подумала девушка. Почему все вокруг видят лишь плохое? Разве не может мужчина бескорыстно помогать несчастной женщине, не получая ничего взамен? Разве между ними невозможна чистая дружба?
Дружба, конечно, возможна, но только не в случае с Гербертом Лабазом. Уж он-то точно не стал бы беспричинно обхаживать молоденькую девушку! За этим человеком водилась слава покорителя женских сердец.
Сандру охватило отчаяние: она поняла, что не может сделать ничего для своего спасения в глазах окружающих. Несколько раз она порывалась бежать из города, но ее останавливала нехватка денег. Одежда Сандры пришла в совершенную негодность, ей нечего было есть и нечем платить за комнату – лишь каким-то чудом ей удавалось пока держаться на плаву. Приближался день ее последней встречи с человеком, которого она любила; день, когда будут сожжены все мосты…
А потом появилась новая напасть: Герберт Лабаз так и кружил в окрестностях квартала, где жила Сандра, словно хищник вокруг своей жертвы. Бедняжка оказалась загнана в тупик. Неоткуда было ждать помощи. О, если бы только она была чуточку посмелее! Но нет – открыться и рассказать правду она боялась. Теперь Сандра видела, с каким ожесточением Лабаз уничтожает своих противников – тех, кто ему мешает, – и не представляла, как он поведет себя, узнав, что она его дочь. Быть может, испугавшись за сохранность своей семьи, он решит устранить и ее? Кто заметит исчезновение ничтожной песчинки? Не зря мать Сандры так его боялась и заклинала дочь ни за что на свете не искать встречи с ним. А она и не искала. Судьба свела их сама.
Гонимая страхом, Сандра перестала ночевать в своей комнатушке, дабы Герберт не нашел ее; продрогшая и голодная, она слонялась по улицам, спала на обледенелых скамейках сквера, в котором еще несколько недель назад беспечно гуляла. Трех дней ей хватило сполна, чтобы совершенно обессилеть и потерять приличный облик. Ее сознание помутилось от усталости, и она уже не хотела думать ни о прошлом, ни о будущем. Город, тот самый желанный город, манящий своими красочными огоньками, погубил наивную мечтательницу. Он разинул свою зияющую черную пасть, чтобы без следа поглотить ее в своих грязных подворотнях…
Но настало утро четвертого дня, и Сандра, собрав остатки сил, отправилась по указанному Лаэртом адресу с единственной целью – освободить возлюбленного от всяких обязательств. Лаэрт не был перед ней виноват, он желал ей только добра – это она отвергла его помощь, потому что не хотела подачек…
Близилось девять часов. Погода выдалась на удивление солнечной и ясной. Впервые за все дни не свирепствовали ураганы, и море было по-зимнему вялым и сонным. Люди спешили по своим делам, сновали по улицам, движимые нескончаемыми заботами, и попросту не замечали одиноко бредущей фигурки, закутанной в прохудившееся грязное пальто, жалко прижимающей озябшие руки к груди, с выражением безысходного упрямства на обветренном лице. Прохожие провожали нищенку равнодушными взглядами и уже через секунду забывали о ней, а Сандра все шла и шла, не обращая внимание на то, что творилось вокруг…
И только поравнявшись с одной из стеклянных витрин, девушка скользнула по своему отражению взглядом и, вздрогнув, ожила. «Неужели это я? Неужели? – пронеслось в ее голове. – Прошло только три дня, а я уже никто. До чего легко опуститься, отрешиться от насущных проблем, но как же трудно подняться… Смогу ли я когда-нибудь вновь обрести интерес к жизни? Вряд ли… Я уже никому не нужна… – думала Сандра, оглядывая свой грязный нищенский облик в отражении витрины. – Но как же Лаэрт? Что он подумает, увидев меня такой? – Эта мысль была подобна лучу солнца, просочившемуся сквозь заколоченные ставни. – Я не могу идти на последнюю встречу с ним в таком виде! Я не смогу вынести его жалость!»
И девушка поспешно зашагала в противоположную сторону. Ей необходимо хоть немного привести себя в порядок. Она не вызовет жалости в том, кого любит, не попросит подачки одним своим видом, а наоборот – докажет, что способна сама позаботиться о своем завтра. Пусть это будет обманом, зато Лаэрт не заподозрит ее морального и физического упадка.
Преодолевая вдруг возникшую ломоту во всем теле, Сандра юркнула под арку в длинном сером доме из белого кирпича, и ее шаги застучали по скрипучей деревянной лестнице. Голова отяжелела, будто налилась свинцом, и в висках стучали противные молоточки – наверняка она успела простудиться.
Распахнув дверь в свою комнату, девушка порывисто вошла и, не видя ничего вокруг, направилась к тумбе, в которой припрятала более холодную, но все же и более добротную одежду, подаренную «добрым» покровителем. Ее руки судорожно копошились в ворохе тканей, отыскивая подходящий наряд, когда случилось самое страшное.
– Куда ты пропала, мой друг? Я уж истомился тебя ждать. Вечно ты убегаешь!
Сандра дернулась и, выпрямившись, застыла. «Мой друг!» От этого обращения у нее уже мороз по коже пробегал. Век бы не слышать этого слащавого голоса!
Приобняв девушку за плечо, Герберт Лабаз оттеснил ее к стене. Его пронырливые, наглые губы попытались завладеть ее губами, но Сандра вырвалась с такой силой, что он невольно растерялся.
– Что за детские выходки, Александра? Ты же пропадешь без меня, как ты это не можешь понять своей хорошенькой, умненькой головкой? Разве мало тебе доказательств моей преданности? Я готов еще не раз жертвовать своей репутацией ради тебя! А это немало, поверь мне. После того случая я даже не знаю, как показаться в родных стенах – жена меня растерзает!
– Прошу, уйдите! – взмолилась девушка, подняв на него покрасневшие глаза. – Нам обоим будет лучше!
Но Герберт, кажется, даже не пытался ее понять. На его лице блуждала обыкновенная улыбочка, а его тон годился для светской беседы. Отчаянные мольбы не тронули загрубелого сердца.
– Разве ты еще не поняла, что мне от тебя нужно? Может, поговорим начистоту?
– Уйдите, – с горечью повторила Сандра. – Забирайте все свои подарки – мне от вас ничего не нужно! – Она выгребла содержимое тумбочки на пол и отошла в сторону.
Герберт удивленно приподнял одну бровь:
– Думаешь, я так просто отступлюсь?
– Почему вы не одумаетесь? – с неожиданным воодушевлением откликнулась девушка. – Почему не вернетесь домой, не начнете наконец честную жизнь? Почему все время кого-то обманываете?!
Прежняя игривая улыбочка слетела с его лица, как ненужная маска; уголки губ рванулись вниз, в глазах вспыхнул недобрый огонь.
– Ага! Значит, и ты утверждаешь, что мне пора на покой? Что я стар, никому неинтересен, ни на что не способен?! Ты вынуждаешь меня, дорогуша. Я хотел по-хорошему!
Сандра даже не успела ни о чем подумать, ничего предпринять, как очутилась в цепком капкане. Она дернулась, попыталась увернуться; ее без того отяжелевшая голова больно ударилась о стену, руки беспомощно замолотили воздух – девушка ощутила себя жалкой букашкой, ногтем придавленной к оконному стеклу.
– Отпустите, мне нужно идти, – промолвила она, с трудом переводя дыхание.
– Куда это тебе нужно идти? На свидание с неверным мужем? С человеком, который даже не умеет драться по-мужски?! – ядовито заметил Герберт, пытаясь сломить мятеж.
– Прошу вас, одумайтесь, ведь вы… вы… – В одном слове заключалось ее спасение, но язык онемел и отказывался повиноваться. Все зашло слишком далеко, и ее запоздалое признание теперь вызовет оглушительный шок, подобный обрушившейся с горного склона лавине. Рой мыслей вдруг смолк и оборвался – Сандра почувствовала странное оцепенение, будто ее тело уже не принадлежало ей; жар, бьющий откуда-то изнутри, притуплял непристойные прикосновения – она лишь с небывалой отчетливостью видела все свои прежние ошибки, за которые теперь нужно было нести ответ…
Словно сквозь завесу сна Сандра увидела, как отворилась дверь и на пороге возникла расплывчатая фигура. Девушка уже не сопротивлялась – нет, она не смирилась; только у нее больше не было сил.
50
Кто-то вошел в комнату, но Герберт не мог этого видеть. Придавленная к стене девушка жалобно посмотрела на невольного свидетеля ее позора – наверное, пришел кто-то из соседей. Но зачем звать на помощь? Все считают ее развратницей, недостойной даже жалости, – кто станет ей помогать? Кто станет защищать от всемогущего покровителя?
Но что же это?! Сандра напрягла зрение, стараясь разглядеть возникшую на пороге фигуру. «Мама, – подумала она и сама удивилась своим мыслям. Это походило на сон, но девушка точно знала, что видит свою мать. – Прости меня, ведь я была такой глупой, такой самонадеянной… Я осмелилась ослушаться тебя! Я все это заслужила, я…»
