Текст книги "Светлячок и Пламя (СИ)"

Автор книги: Ксения Крутская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Настал день экзамена. Кандидаты и несколько командиров отрядов стражи собрались на главной арене. Киран еще раз огласила критерии отбора и предложила установить очередность. Всего в первый день экзамена попробовать свои силы намеревались двадцать пять солдат, но Киран, увидев список, всплеснула руками и заявила, что после такого количества проверочных боев она явно будет не в состоянии на своих ногах покинуть арену, и предложила разбить экзамен на несколько дней.

В течение первого дня сил у Киран хватило на восемь часов боев с перерывами, она проэкзаменовала девять кандидатов и отсеяла пятерых из них. Поблагодарив собравшихся, она назвала имена тех, кому надлежало явиться на экзамен на следующий день, поклонилась и покинула арену, уже практически держась за стены. Вернувшись в свои комнаты, она без сил упала в кресло, даже не сняв доспех, и только посидев так с полчаса, со стоном поднялась и отправилась приводить себя в порядок.

Приняв ванну, она переоделась в простое длинное синее платье с неброской вышивкой на лифе – на солдатскую одежду у нее просто уже не было сил смотреть. Расплетя косу и расчесав волосы цвета золотистой соломы, доходившие до пояса, она опустилась в кресло, взяв книгу, но так и не открыла ее и просто сидела, глядя в окно, на крыши города, по которым скользили оранжевые лучи заходящего солнца.

Неожиданно раздался стук в дверь. Киран, стряхнув оцепенение, выпрямилась в кресле и отозвалась: – Кто там?

– Доброго вечера, Киран, – раздался из-за двери знакомый глуховатый голос, – можно тебя на минутку?

Киран коротко вздохнула и бросилась к двери, забыв об усталости.

Отодвинув засов, она распахнула дверь и, улыбаясь, отступила назад в комнату.

– Доброго вечера, Арториас! Входи!

Арториас застыл на месте, глядя на нее округлившимися глазами. Киран смутилась, сообразив, что он ни разу еще не видел ее в гражданской одежде и со свободно распущенными по плечам волосами.

– Входи же, – повторила она, и, чтобы скрыть смущение, отступила еще на шаг вглубь комнаты.

Арториас вошел, закрыл за собой дверь, но не прошел в комнату, а остановился сразу за порогом.

– Ты непозволительно красива для воина, – наконец произнес он. Киран смутилась еще больше – она не привыкла к таким словам и не знала, что сказать. Арториас тоже молчал и не отрываясь смотрел на нее.

– Ты давно вернулся? – спросила Киран, чтобы прервать молчание, которое уже начинало ее пугать.

– Только что, – отозвался Арториас, – еще даже не заходил к Орнштейну.

– Это ты зря, – улыбнулась Киран, – узнает он – будет ругаться...

– Он будет ругаться в любом случае, – невесело усмехнулся Арториас, – есть за что... Но это все неважно. Я зашел к тебе ненадолго, просто чтобы отдать вот это, – он достал из кармана плаща небольшой предмет, завернутый в лоскуток мягкой кожи, развернул и протянул Киран на раскрытой ладони.

Киран подошла ближе, рассмотрела этот предмет и ахнула. На ладони Арториаса лежал белый цветок из ее сна, с пятью заостренными выгнутыми лепестками, только не живой, а искусно выкованный из серебра. Она изумленно уставилась на Арториаса.

– В чем дело?.. – удивленно спросил тот.

– Ничего, не обращай внимания, – прошептала Киран и осторожно взяла цветок. – Какой он красивый... Спасибо, – она приколола цветок к платью и подняла глаза на Арториаса. Она совершенно не понимала, что происходит, но чувствовала, что готова навеки застыть в этом мгновении. – Спасибо, – повторила она, глаза ее светились.

– Там была целая поляна, целое море таких цветов, – тихо сказал Арториас. – Солнце вставало, снежные вершины сверкали так, что слепило глаза... Я почему-то сразу вспомнил о тебе. У подножия горы живет отшельник, я увидел у него этот цветок и купил. Живые цветы завяли бы, не дожили до Анор Лондо...

– Ты был в горах... Поляна с цветами... – Киран отпрянула, прижав руки ко рту, и отвернулась. – Ты был ранен! – полувопросительно-полуутвердительно выдохнула она, резко оборачиваясь к Арториасу. Тот непроизвольно коснулся груди чуть ниже левой ключицы, от чего Киран ахнула. – Ледяные стрелы?!

– Откуда ты знаешь?..

Киран рванулась к нему, но резко остановилась в полушаге, судорожно стиснула руки и, уже чуть не плача, глядя ему в глаза, вскрикнула: – Как это может быть?..

– Что случилось? – испугался Арториас. – Расскажи же толком!

Киран отвернулась, обхватила себя руками и звенящим от напряжения и сдерживаемых слез голосом рассказала о своем сне-видении. Арториас слушал ее, затаив дыхание, ничего не говоря и не двигаясь. Когда она замолчала, он коротко вздохнул, подошел к ней, положил руки ей на плечи, коснулся губами волос на затылке и еле слышно проговорил: – Все так и было.

Киран вздрогнула, повернулась к Арториасу лицом и попыталась отступить назад, но он удержал ее, взяв за руки выше локтей.

– Ты предупредила меня, – выдохнул он, – ты снова спасла мне жизнь! Вот в чем дело – ты моя хранительница, – глаза его вспыхнули сине-алым огнем, – даже когда ты не рядом со мной, ты все равно меня защищаешь! Все-таки Орнштейн неправ...

– В чем неправ?..

Арториас явно смутился.

– Орнштейн считает... – начал он, смешался, отпустил ее руки и отвернулся, но все-таки договорил: – Орнштейн считает, что мое отношение к тебе плохо сказывается на моих боевых качествах. Поэтому твое назначение в личную охрану Гвина пришлось очень кстати. Теперь ты будешь постоянно находиться во дворце, а я – по-прежнему ходить на задания. Без тебя.

– Ну что ж, – улыбаясь, сказала Киран, – значит, будем встречаться после твоих возвращений с победами. Я всегда рада тебя видеть, ты же знаешь. Кстати, почему ты не сказал мне, что тебя отправляют на задание? Я узнала только через три дня, и то случайно.

– Сам не знаю, – потерянно отозвался Арториас, глядя на нее так, что другие слова стали не нужны. Киран подошла ближе и взяла его за руку.

– В первую очередь мы – рыцари Гвина, – тихо сказала она. – Поэтому мы будем выполнять приказания Орнштейна и исполнять свой долг там и таким образом, где и как нам будет приказано. Мы никогда не будем тяготиться нашей службой – она есть то, для чего мы предназначены в этом мире. Ведь так? – она слегка сжала его ладонь.

– Именно так, – сказал Арториас, грустно улыбнувшись. – Мы живы, невредимы, в королевстве спокойно, и это главное. Доброй ночи, Киран, отдыхай, пусть сон твой будет спокойным, а я пойду и доложусь наконец Орнштейну – и получу заслуженную выволочку, – он сжал пальцы Киран, слегка поклонился ей и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Киран медленно задвинула засов, отошла к окну и уставилась на темное небо. Сняв серебряный цветок с платья, она поднесла его к губам. «Просто знать, что он жив... Разве я многого прошу?..».

18. Разговор, которого никто не слышал (после возвращения от Нового Лондо)

– ...Ну конечно, в первую очередь ты пошел не к своему командиру с докладом...

– Орнштейн, да подожди ты орать! Дай договорить. Да, я зашел к Киран, если хочешь знать. Я прибыл в город всего полчаса назад, так что много глупостей натворить никак не успел бы...

– А то, что это уже само по себе чудовищная глупость плюс прямое нарушение приказа?..

– Подожди! Послушай меня. Я все понимаю, я опять провинился, но то, что я только что узнал... Дай мне рассказать! Потом делай со мной что хочешь, но, по сути, получается, что ты все-таки ошибаешься насчет меня и Киран.

– Ну-ка, ну-ка... О чем ты?

– На перевале мы наткнулись на засаду. После я по всей форме доложу тебе все подробности, но самое-то главное заключается в том, что я сейчас стою перед тобой, живой и почти невредимый, только благодаря тому, что Киран предупредила меня об опасности! Не спрашивай меня, как это получилось, я сам ничего не понимаю. Но в то самое время, когда я подвергся нападению, она видела все происходящее во сне и криком предупредила меня! Как ты это объяснишь?

– Ничего себе!..

– Вот именно. Я до сих пор не могу прийти в себя. Я никогда в жизни не видел подтверждений тому, что Нить Хранителя существует на самом деле! Даже в книгах, в самых древних рукописях я не встречал ничего подобного, мне попадалась только ничем не подтвержденная легенда о Первом Человеке и его супруге!

– Нить Хранителя? Ты серьезно?..

– А как ты еще это объяснишь? Она рассказала все в мельчайших подробностях, как будто сама была там и видела все собственными глазами!

– Так ты полагаешь...

– Да! Она моя Хранительница! И нас связывает Нить, а не то, о чем ты подумал...

– Вот оно как... Да, если все действительно обстоит так, как ты рассказываешь, то это просто невероятная удача, что Киран появилась в замке, в страже... Или не удача, а замысел богов?.. Неважно. Главное – что все сложилось так, как сложилось...

– Вот видишь! Теперь ты перестанешь так на меня орать за то, что я ее навестил?..

– А знаешь, что я тебе скажу, доблестный рыцарь престола Света сир Арториас... Тот факт, что она оказалась твоей Хранительницей, совершенно не означает, что в остальном я был неправ... Молчишь? И возразить тебе, как я вижу, нечего? То-то же, друг мой, то-то же...

19. Светлячок (сейчас)

Языки пламени плясали на фоне ночного неба, один за другим отрываясь от породившего их костра и устремляясь вверх, где их ждали только исчезновение, темнота и забвение. Светлячок лежала, раскинув руки, у костра в Храме Огня, слушала потрескивание столба пламени и наблюдала, как его частички взлетают к небу в отчаянных попытках на мгновение разорвать нависающую над Храмом темноту, чтобы сразу же исчезнуть без следа. Не занимаемся ли мы тем же самым?.. Вспыхнуть на одно короткое мгновение, погаснуть, ничего не изменив в мире, и исчезнуть, не оставив ни следа, ни воспоминания...

Светлячок знала, что подошла к концу пути. Цель была известна, осталось только преодолеть последний отрезок дороги, ведущей к ней. Но, поскольку Светлячок прекрасно понимала, что свернуть с этого пути будет уже невозможно, она медлила перед последним шагом и, вернувшись к любимому костру, мысленно перебирала в памяти все тропинки и дороги, все развилки и мосты, которые привели ее к порогу, за которым ждала развязка, узел, средоточие всех путей.

Не поднимаясь, Светлячок положила руку на заплечный мешок, в котором были надежно спрятаны Великие Души. Простая солдатская кожаная сумка скрывала в себе сущность и сами основы этого мира. Это было странное и пугающее чувство – Светлячок так и не могла до конца поверить в то, что ей удалось заполучить их, что здесь нет какого-то чудовищного обмана...

Она точно знала, что если сейчас поднимется на ноги, войдет под полуразрушенные арки древнего Храма и заговорит с Фрамптом, на этом завершится ее путь по землям Лордрана. Страха она не испытывала, но от чисто человеческого чувства сожаления и светлой печали по безвозвратно уходящим временам, оставленным любимым местам, друзьям, которых она вскоре навсегда покинет, некуда было деться.

Светлячок вспоминала ослепительные рассветы и невыразимо прекрасные закаты Анор Лондо, пахнущие ночными цветами туманы Сада Темных Корней, пыльный и такой уютный подвал старой церкви в Уезде Нежити, где целую вечность жил и ковал оружие для таких странников, как она, ее друг и земляк Андрэ. В памяти всплывали сияющая поверхность Озера Темных Корней и тихий голос Зари Олачиля, благодарящей за спасение... С горьким вздохом Светлячок вспомнила пещеру Дочерей Хаоса, яростную и беспощадную ведьму Квилааг и ее хрупкую и беззащитную сестру. Узнать бы, кстати, как там Кирк... Она предупреждала его, что убийца Квиалан, скорее всего, является Нежитью, поэтому умертвить его окончательно не представляется возможным. Кирк, хмурясь, молча выслушал ее и ничего не сказал, из чего Светлячок сделала вывод, что такое положение дел никоим образом не повлияет на его решимость мстить за свою леди до последнего вздоха.

Кирк так ни разу и не воспользовался мелком, который она ему дала, ни разу не призвал ее на помощь. Что это означает – что он справляется сам, или же – что его уже нет в живых?.. Светлячок вздохнула. Она чувствовала по отношению к Кирку безмерную благодарность за то, что он пришел на помощь Ингинн и совершенно точно спас ей жизнь. Светлячок всем сердцем желала, прежде чем навсегда исчезнуть в Горниле Первородного Пламени, хотя бы отчасти вернуть этот неоплатный долг.

Добравшись в мыслях до Ингинн, Светлячок поняла, что больше не в силах бесцельно валяться у костра, и поднялась на ноги. Нужно непременно выяснить, как складывается ее судьба. Приняли ли ее на обучение в Анор Лондо? Проявила ли леди Киран к ней благосклонность? Светлячок собрала свои пожитки и шагнула к костру, решив посетить Анор Лондо и попытаться выяснить хоть что-то у Хранительницы Огня или у Кузнеца.

В это мгновение она услышала за спиной чей-то голос:

– Леди Светлячок из Асторы?

Светлячок резко обернулась, привычным до автоматизма движением выхватывая меч и принимая боевую стойку.

Незнакомец, одетый в броню серебряных рыцарей, не доставая оружия, медленно приблизился и остановился на границе круга света от костра.

– Я не намерен атаковать вас, – сказал он, – мне поручено передать послание из Анор Лондо Лидии из Асторы, известной как Светлячок.

– Это я, – удивленно проговорила Светлячок, опуская меч, – слушаю вас.

– Мне поручено передать, что леди Киран и ваша дочь Ингинн нуждаются в вашей помощи, – сказал серебряный рыцарь. – Вас просят прибыть в Анор Лондо к костру в покоях Принцессы Света. Там вас ожидают, окажут необходимый прием и безопасно проводят по территории дворца. В качестве подтверждения тому, что во дворце вас не ожидает засада или ловушка, – рыцарь, судя по голосу, слега усмехнулся, – зная вашу подозрительность, достойную всяческого уважения в наши опасные времена, ваша дочь просила передать вам это, – он протянул Светлячку обрывок пергамента, на котором был как будто бы детской рукой нарисован рыцарь, валяющийся на земле в обнимку с бочонком. Светлячок улыбнулась – когда Ингинн была маленькой, такие рисунки-записочки мать оставляла ей в качестве указаний, чем ей надлежало заниматься в течение дня в ее отсутствие. Выпивший рыцарь означал право заниматься чем угодно без угрозы быть наказанной за безделье.

– Ответ на мои мысли, – изумленно сказала Светлячок, улыбаясь и кивая куда-то в сторону, неизвестно кому. – Благодарю вас за доставленное сообщение и немедленно отправляюсь в указанном вами направлении.

– Очень хорошо, – сказал серебряный рыцарь, – тогда я отправляюсь назад доступным мне способом, а вы, насколько мне известно, имеете возможность оказаться в указанном месте мгновенно.

– Именно так, – сказала Светлячок и подошла к костру.

Поднявшись с колен у костра в Покоях Принцессы, Светлячок увидела двоих серебряных рыцарей, которые стояли по сторонам дверного проема и внимательно смотрели на костер. Повернувшись к ним лицом, Светлячок слегка поклонилась. Рыцари также поклонились ей, и один из них сказал:

– Приветствуем вас, леди Светлячок из Асторы. Прошу следовать за нами.

Светлячок шла за стражниками по коридорам Анор Лондо со странным чувством – впервые за многочисленные часы, проведенные в этих стенах, она шла спокойно, не ожидая нападения. Стражники вели ее по коридорам, лестницам и анфиладам комнат, и в конце концов они оказались в той части замка, в которой ей еще не приходилось бывать. Стражник постучал в одну из дверей, вошел внутрь, и через несколько мгновений дверь распахнулась, из нее вылетел сине-огненный ураган и с криком «Мама!» повис у Светлячка на шее.

Светлячок со смехом отстранилась и оглядела Ингинн с головы до ног. На дочери был легкий доспех, напоминавший доспехи Киран, с плеч свисал небрежно повязанный синий шарф, показавшийся ей смутно знакомым. Ингинн обзавелась и новыми ножнами для своих учигатаны и кинжала и вообще выглядела похорошевшей и повзрослевшей.

– Что у вас тут происходит? – поинтересовалась Светлячок.

– Ой, много всего! – махнула рукой Ингинн. – Сейчас придет леди Киран, и мы введем тебя в курс дела. А ты пока проходи, – она потащила мать в комнату, – и рассказывай, как дела у тебя!

Светлячок вошла в комнату, оказавшуюся небольшим залом для переговоров или совещаний. В комнате стоял длинный стол с одним высоким креслом с одной стороны и восемью креслами поменьше – с другой. Ингинн усадила мать на одно из этих восьми кресел, сама уселась на соседнее и нетерпеливо повернулась к ней.

– Ну, рассказывай!

Светлячок вкратце описала все, что произошло с ней с того момента, как они расстались перед воротами Крепости Сена. Ингинн слушала, сосредоточенно сжав губы и только молча кивая – теперь ей были в большей степени понятны те ситуации и сложности, с которыми сталкивалась Светлячок.

– Так что осталось у меня только одно, последнее приключение, – с грустной улыбкой подытожила свой рассказ Светлячок. – Путешествие в Горнило Первородного Пламени. Не знаю, что меня ждет там... но точно знаю, что это не то место, откуда можно вернуться и начать все заново.

Взгляд Ингинн потемнел, она отвернулась и глянула на дверь.

– А у нас тут такие дела творятся, – сказала она после небольшой паузы преувеличенно жизнерадостным тоном, – меня зачислили в отряд Клинков Повелителя, можешь себе представить?! Впервые в истории человек зачислен в гвардию к серебряным рыцарям!.. Но это так, небольшая часть новостей. А вот и леди Киран! – Ингинн вскочила с кресла и поприветствовала вошедшую в боковую дверцу Киран. Светлячок также поднялась и почтительно поклонилась.

– Доброго вечера, Светлячок, – сказала Киран, – благодарю тебя за то, что так быстро откликнулась на просьбу о помощи, – она подошла к столу, села на высокое кресло и сложила руки перед собой. – Первым делом должна тебе сказать, что твоя дочь – великолепный воин, ты можешь гордиться ею, – она ободряюще глянула на Ингинн, отчего та заулыбалась и слегка порозовела. – А теперь послушай, что нам удалось узнать и в чем, собственно, заключается помощь, которую ты можешь нам оказать...

Киран рассказывала около часа – обо всем том, что происходило во время и сразу после падения Олачиля, о своих поисках ответов в окрестностях проклятого города, в книгах и записях Арториаса, о том, под каким новым углом заставил ее посмотреть на все имеющиеся сведения рассказ Светлячка, и наконец, о встрече с Альвиной и посещении Озера Темных Корней.

– Мы побывали на озере, – говорила Киран, – как сказала Альвина, там есть скрытый проход в прошлое, но в него может войти только тот, кто имеет при себе предмет, принадлежащий тому времени – в твоем случае это сломанная подвеска, принадлежавшая Первому Человеку. Альвина дала понять, что если бы кому-то из нас удалось проникнуть в прошлое и расспросить Элизабет – ты ведь встречала ее, когда бывала там? – мы получим некие подсказки и указания относительно того, что нам предпринять дальше.

– Прошу прощения, леди Киран, – Светлячок с сомнением покачала головой, – могу ли я поинтересоваться, какой конечный результат вы надеетесь получить? Какова цель проникновения в прошлое? Что мы можем сделать для будущего и настоящего?

Киран вздохнула.

– Это очень правильный вопрос, Светлячок, – медленно произнесла она. – Честно говоря, я пока не знаю на него ответа. Боги ведут нас путями, которые прокладывают на ходу, не давая нам возможности увидеть тропу дальше ближайшего поворота.

– Вот это мне очень хорошо знакомо, – сказала Светлячок одобрительно, – последние пять лет моей жизни прошли именно на таких вот извилистых тропках... Поэтому – да, я принимаю правила игры, я сделаю один шаг в надежде, что на конце короткого отрезка тропинки, за поворотом, мне откроется новый ее участок.

Ингинн уверенно вела маленький отряд по уступам тропинки к Озеру Темных Корней. Дорога была ей знакома до последнего камешка. Проходя мимо уступа, на котором ее жизнь чуть было не оборвалась, она только слегка поежилась и продолжила спуск.

Расколов по пути на сверкающие кусочки четырех кристальных големов, путники подошли к берегу озера. После уничтожения Гидры озеро стало выглядеть умиротворяюще. Заходящее солнце окрасило гладкую поверхность воды в нежно-оранжевый цвет. В отдалении блестели струи водопада, в облаке мелких брызг переливались радуги.

Светлячок становилась и положила заплечный мешок на землю.

– Дальше я пойду одна, – сказала она, – ждите меня у костра, расположенного в туннеле к Долине Дрейков. И берегите мой мешок, – она внимательно посмотрела на Киран, – я думаю, всем понятно, что именно лежит в нем – не больше и не меньше, чем судьба Первородного Пламени!

Ингинн невесело улыбнулась.

– Да, мама, надо отдать тебе должное, формулировки у тебя отменные, очень убедительно звучит!

Светлячок поклонилась Киран, коротко обняла Ингинн и двинулась вдоль обрывистого берега озера в сторону лежащего на воде золотистого пятна света.

В Святилище древнего Олачиля, где время застыло, как капля смолы на стволе векового дерева, царила торжественная тишина, нарушаемая только еле слышным потрескиванием костра. Ни одна ветка, ни один листик не колыхались, застыв в теплом неподвижном воздухе. Светлячок вышла в центр круглой площадки и огляделась.

Все здесь осталось неизменным с тех пор, как она была здесь в прошлый раз. Но теперь, уже не понаслышке зная, какими болью и безысходностью пропитано это место, какие ужасные и печальные тайны скрывают тропинки Королевского леса и виднеющиеся вдалеке руины, Светлячок вдыхала неподвижный воздух, ступала по пружинящему ковру опавших листьев с особой почтительностью, как и подобает в святилище, воздвигнутом на месте гибели героя.

Элизабет тоже обнаружилась на прежнем месте.

– О, избавительница Зари! Ты вернулась! – удивленно воскликнула она, качнув шляпкой. – Что привело тебя в Олачиль снова? Остались какие-то незавершенные дела?

– Приветствую тебя, Элизабет, – Светлячок поклонилась, – у меня к тебе просьба о помощи. Ты знаешь соратницу Арториаса, Киран, капитана отряда Клинков Повелителя?

– Я слышала о ней, – отозвалась Элизабет, – но лично не имею чести быть с ней знакома. Так твоя просьба связана с Арториасом?

– Так или иначе, да, – задумчиво сказала Светлячок, – хотя я сама толком не понимаю, что именно я пришла искать. Меня прислала леди Киран. Ей необходимо узнать как можно больше о тех событиях, которые послужили причиной падения Олачиля... и того, что случилось с Арториасом.

– О, это будет долгий рассказ, – нараспев сказала Элизабет. – Не знаю, чем эта история сможет помочь вам с Киран, но я с удовольствием поделюсь с вами своими знаниями и воспоминаниями. Садись поближе, Избранная, и устраивайся поудобнее. Я начну издалека...

Элизабет

История

Каждый, кто когда-либо более или менее серьезно и глубоко изучал историю, рано или поздно понимает, что летопись любого государства напоминает лесное озеро, засоренное поваленными стволами и затонувшими обломками скал. Чья-то рука бросает в озеро камень. От места падения камня разбегаются круги, наталкиваются на коряги и обломки, торчащие из воды, меняют направление, дробятся, накладываются друг на друга, и вот через какое-то время вся поверхность воды оказывается покрыта рябью, и никто уже не сможет определить, куда упал камень, потревоживший поверхность озера, и какого размера был этот камень...

Так и с историей: в летописи попадает настолько искаженная толкованиями, пересказами, интерпретациями версия событий, что никто, кроме живых свидетелей (которых, конечно же, не остается), уже не в состоянии определить, куда упал камень, каких размера и формы он был, и уж тем более – чья рука его бросила.

Причиной всех бедствий, постигших Олачиль, обративших некогда процветающий город в руины и сотрясших сами основы всего этого мира, принято считать Мануса, которого в летописях стали называть Отцом Бездны. Мне нет нужды объяснять тебе, храбрейшей из храбрых, кто такой Манус и чем он был страшен – разве не ты сама после многочисленных попыток, после многих десятков мучительных смертей избавила мир от этого ужасного чудовища? Разрушительную мощь и ярость Мануса ты, как никто в этом мире, за исключением, пожалуй, злосчастного Арториаса, испытала на себе. Так сможешь ли ты понять и принять то, что я собираюсь рассказать тебе?

Манус, иначе называемый Первым Человеком, изначально ни в коей мере не являлся чудовищем, олицетворением зла и уж тем более Отцом Бездны. Так же, как и жители Олачиля, как жители всего Лордрана, как Арториас и ты сама, Манус оказался лишь фигурой в бесконечной и безжалостной игре Предначальных Стихий.

Что ты знаешь о Первом Человеке? Что говорится о нем в легендах Лордрана? Хитрый карлик, которого так легко забыть... Так и получилось – тот, кто был первым человеком, основателем всех королевств мира людей, разделившим силу Великой Темной Души поровну между всеми своими подданными, забыт, имя его утрачено, деяния без следа стерты со страниц истории, потомки рассеяны по миру, утратили память о своем происхождении и прокляты.

Тот, кто стал впоследствии Манусом, в начале времен был умным, смелым, предприимчивым и щедрым существом. Найдя и присвоив Великую Темную Душу, он наделил ее частичками целый сонм подобных ему существ, создав расу людей, и стал править ею – первым среди равных. Он создал первое поселение людей – Олачиль – и стал его первым королем, приняв имя Ангус.

При короле Ангусе Олачиль был построен с первого камня и достиг небывалого расцвета. Науки, а особенно магия, лекарское и военное дело, и всевозможные искусства получили такое развитие в годы его правления, что вся последующая многовековая история города не смогла даже приблизительно повторить эти достижения. При дворе Ангуса были созданы самые могущественные чудеса, сложены самые прекрасные песни, составлены самые справедливые законы, которые только знал человеческий мир.

Спустя несколько лет после основания Олачиля Ангус женился на простой девушке по имени Аэнн, абсолютно ничем не примечательной дочери одного из придворных магов-оружейников. Приближенные Ангуса не могли взять в толк, почему выбор короля пал именно на нее, на первый взгляд не обладавшую ни выдающейся красотой, ни какими-то еще особыми достоинствами. Однако же Ангус не собирался ни с кем советоваться в подобных вопросах и женился на Аэнн, сделав ее своей королевой.

Королевская чета произвела на свет шестерых отпрысков – четверых сыновей и двух дочерей. Все дети Ангуса отличались исключительными способностями в самых разных областях: старший сын стал выдающимся полководцем, второй – искусным магом, третий – талантливым лекарем, четвертый вошел в историю как автор самых прекрасных песен и баллад той эпохи. Дочери намного превосходили красотой свою мать, одна из них стала волшебницей, вторая – искусным воином-лучником.

Ангус, к сожалению, отличался не только умом, отвагой и справедливостью, но и весьма тяжелым и вспыльчивым характером, однако после женитьбы на Аэнн совершенно переменился. Он не раз во всеуслышание заявлял, что в этом мире только одна Аэнн способна держать в узде его внутренний огонь. Аэнн, тихая и скромная женщина, без памяти любила своего супруга и при любой возможности сопровождала его во всех походах и даже в ходе военных кампаний оставалась с ним рядом во главе войска.

Когда Аэнн ждала появления детей, Ангус, заботясь о ее безопасности, не позволял ей покидать Олачиль и отправлялся в походы и на битвы без нее. Однако легенды сохранили туманные сведения о том, что, даже находясь вдали от супруга, любовь Аэнн через разделяющее их расстояние берегла его, предупреждая и защищая от опасности. Конечно, это только легенды, ничем не подтвержденные... Но кто знает?..

Времена тогда были неспокойные. Королевство людей часто подвергалось нападениям то со стороны созданий Гвина, желавших полной власти над землями Лордрана, то со стороны стай недобитых виверн и дрейков. Ангус все чаще отсутствовал в столице, а его супруга, которая к тому времени, произведя на свет уже пятерых детей, стала слаба здоровьем, вынуждена была, оставаясь в Олачиле, вершить государственные дела вместо него. Накануне очередного похода Аэнн, которая в то время готовилась произвести на свет шестого ребенка, вручила супругу подвеску, которую сама изготовила из самородного серебра, вложив внутрь маленькую прядь своих волос и зачаровав собственноручно составленным заклинанием Возвращения.

– Если я буду слишком слаба и в нужное время не смогу найти тебя в твоем странствии, – сказала она, обнимая супруга на прощание, – то эта подвеска обязательно поможет тебе найти дорогу домой, ко мне.

Снова вынуждена я оговориться – никто не может знать точно, было все так или не было... Но полузабытые легенды гласят, что спустя несколько десятков дней воинов армии Ангуса, расположившихся на привале, посреди ночи разбудил ужасающий, полный невыносимой муки крик, и на пороге королевского шатра появился обезумевший от горя Ангус, сжимающий на груди подвеску, которая пульсировала во мраке кроваво-красным пламенем.

Ангус впервые в жизни оставил войско и с небольшим отрядом верных рыцарей поспешил назад, в Олачиль. И там, к величайшей скорби его и всех его подданных, он получил печальное подтверждение реальности посетившего его видения: его супруга скончалась, произведя на свет их младшую дочь.

Ангус словно обезумел. Десять дней и десять ночей перепуганные придворные прятались в закоулках дворца от беснования того яростного пламени, которое вырвалось из раненной души короля и которое некому было больше сдерживать. И только на одиннадцатый день отдаленный плач его новорожденной дочери постепенно заставил погаснуть это пламя в глазах несчастного Ангуса.

Постепенно жизнь во дворце вошла в относительно спокойное русло. Ангус нашел своим детям лучших нянек, воспитателей и наставников, на время своего отсутствия оставлял управлять государством доверенных советников, а сам вернулся к своим походам, продолжая укреплять мощь и авторитет Олачиля. И до конца своих дней ни на минуту он не снимал с шеи подвеску Аэнн, даже после самых страшных ранений, пребывая на грани беспамятства, не позволял лекарям убирать ее со своей залитой кровью груди. Любовь Аэнн сдерживала его внутренний огонь до самой его смерти.

Да, несмотря на то, что Ангус был одним из тех, кто на заре Эры Огня нашел в Первородном Пламени одну из Великих Душ, он был всего-навсего человеком, и, прожив хотя и долгую и полную великих свершений, но все-таки не бесконечную человеческую жизнь, он умер в своей постели во дворце в преклонном возрасте, окруженный скорбящими многочисленными потомками и верными приближенными. Правителем Олачиля стал старший сын Ангуса. Королевство процветало еще многие века, потомки Ангуса и Аэнн правили твердой и справедливой рукой, своими делами заслуживая любовь и безусловную преданность своего народа.