Текст книги "Россия и последние войны ХХ века"

Автор книги: Ксения Мяло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)

Передаче предшествовало обращение Комитета женщин Республики Абхазия к командующему Черноморским военным флотом адмиралу Касатонову, где говорилось, в частности: «…Как известно, агрессор напал на Абхазию, используя военную технику, щедро переданную грузинским формированиям Закавказским военным округом. В то же самое время ни одно воинское формирование, дислоцированное на территории Абхазии, не передало ни одной единицы военной техники ополченцам Абхазии для защиты своей земли.

Новым чудовищным фактом стало заявление руководства Черноморского военного флота о возможной передаче Потийской военно-морской базы Грузии…

Господин адмирал! Ваше заявление мы, женщины Абхазии, независимо от национальной принадлежности, расцениваем как грубое нарушение принятого парламентом России постановления. Ваши действия направлены на поддержку и усиление военного потенциала Грузии, что ведет к новому витку эскалации конфликта.

Мы требуем не допустить передачу Грузии Потийской военно-морской базы. Неужели мы должны уподобиться тем грузинам, которые нападают на воинские части и силой захватывают оружие?!»

Ответа на это обращение, как и на другие, подобные, не последовало, а начальник пресс-службы ВМФ капитан 1 ранга Валерий Новиков в интервью ИТАР-ТАСС 4 октября 1992 года еще раз настойчиво указал на нейтралитет ЧФ несмотря на очевидные попытки провокаций с грузинской стороны, в частности, имитацию атаки грузинских вертолетов на сторожевой корабль ЧФ «Безукоризненный», сближение на опасную дистанцию и непосредственное слежение за российским СКР, осуществлявшееся грузинским пассажирским катером.

Грузинская сторона по-прежнему ощущала себя фавориткой России, даже не делавшей попыток снять блокаду с Ткварчала.

Только в июне 1993 года, после длительных и сложных переговоров России с Грузией Ткварчал получил настоящую помощь. Тогда МЧС провел, по оценке многих экспертов, «беспрецедентную, не имеющую аналогов в мировой практике» акцию [427]427
  и тогда же в стране впервые громко прозвучало имя Сергея Шойгу, а МЧС начало сосредоточивать в своих руках крупные финансовые и силовые ресурсы


[Закрыть]. Десантные транспортные корабли доставили из Сочи в Сухум 30 загруженных автомобилей КАМАЗ. Из Сухума колонна направилась в осажденный Ткварчал, куда доставила продовольствие и медикаменты и откуда на обратном пути вывезла 5030 [428]428
  по другим данным – около 2000


[Закрыть] человек.

Полностью Ткварчал был разблокирован лишь в конце войны, вместе с освобождением всей Абхазии, на пути к которому было пройдено еще несколько знаменательных этапов.

* * *

Абхазская сторона, опасаясь, что республика окажется разрезанной по Гумисте [429]429
  по некоторым данным, такой вариант рассматривался и США


[Закрыть], вступила в полосу тяжелейших кровопролитных боев, позволивших ей к концу лета занять возвышенности вокруг Сухума.

2 июля 1993 года на участке побережья восточного фронта был высажен морской десант и была осуществлена новая попытка прорыва Гумистинского фронта. Соединившись с частями Восточного фронта, десантники захватили контроль над важным участком автотрассы, что позволило блокировать грузинскую военную группировку на Сухумском направлении, а это, в свой черед, дало возможность развернуть активные действия на Гумистинском фронте и прорвать его. Форсировав водную преграду, абхазские части вернули себе на левобережье севернее Сухума села Каманы, Ахалшени, Гума и создали плацдарм для проведения важнейшей Шромской [430]430
  по названию села Шрома


[Закрыть] операции.

В сущности, она была второй, первая была предпринята 2 ноября 1992 года и подробно описана в письме погибшего в Абхазии русского добровольца Андрея Тихомирова. Андрей был профессиональным журналистом [431]431
  заведовал отделом областной молодежной газеты «Ленинская смена» в Нижнем Новгороде


[Закрыть], до Абхазии успел повоевать и в Цхинвале, и в Приднестровье. И в своем последнем письме он ярко описал как типичный для Абхазии облик самой Шромы, «стоящей на вершине высокой горной гряды, как бы закрывающей ущелье глухим тупиком», так и сам бой, когда грузины использовали преимущества, даваемые ландшафтом.

«Скажу одно! Среди них, тех, кто там был, были хлопцы, побывавшие и в «Афгане», и в Приднестровье, но такой трепки им нигде и ни разу встречать не доводилось… Семь часов вот такого боя. Нет ни единого управления, ни прочной связи, каждый действует сам по себе. Даже командиры взводов не знают толком, где их люди. Все перепуталось до предела».

Однако, вытягиваясь из ущелья, преимущество положения сумела использовать уже абхазская сторона, и в итоге сражение окончилось вничью. «Полный взаимный провал из-за опять же взаимных ошибок обеих сторон. Но ведь не в шахматы же, черт возьми, играем! 70 покойников с обеих сторон это же небольшой деревенский погост наберется…»

Летом 1993 года ошибок ноябрьского наступления удалось избежать, и 9 июля над Шромой был поднят государственный флаг Республики Абхазия. Овладение Шромой позволило взять под контроль стратегически важное шоссе Шромы – Сухум.

Предпринимавшиеся в июле-августе Россией попытки добиться прекращения огня не увенчались и не могли увенчаться успехом [432]432
  не в последнюю очередь по причине односторонне прогрузинской позиции представлявшего РФ Б. Пастухова


[Закрыть]. И 16 сентября началась последняя наступательная операция абхазской армии.

План ее держался в строжайшей тайне, и о нем знали лишь три человека: Главнокомандующий В. Ардзинба, министр обороны С. Сосиалиев и бывший тогда начальником Генштаба Вооруженных Сил РА С. Дбар. Последний рассказывает: «В принципе мы добились внезапности наступления. Эта операция отличалась от предыдущих. Если раньше, определив направление главного удара, мы сразу же выводили на передний план технику группировки, то сейчас до наступления на линию соприкосновения выводили только командиров бригад, и задача, которая ставилась перед ними, была конкретной, без раскрытия общего замысла наступления. После этого каждый командир вместе с теми, кто возглавлял отдельные подразделения, должен был изучить обстановку в глубину, по заданному ему направлению. И артиллерия выводилась на огневые позиции только с началом наступления.

Атака началась без предварительной, как бывает в таких случаях, артиллерийской и авиационной подготовки. Просто каждое подразделение выходило на свое место и бесшумно убирало наблюдательные посты» [433]433
  «Республика Абхазия», 30 сентября – 1 октября 1998 года


[Закрыть].

Своя особая тактика была разработана и для ВМС, которые теперь имелись у Абхазии. Им предписывалось только с началом боевых действий входить в акваторию Сухума и блокировать грузинские морские коммуникации. Время начала наступления также было выбрано после внимательного изучения привычек и поведения противника: вторая половина дня, когда после обеда многие командиры и солдаты уходили в город и возвращались только ночью. Поэтому «час Ч» был определен как 15 часов 30 минут 16 сентября.

Наступление было спланировано по всему фронту – в ширину километров на 40 и в глубину до 120 км – до Ингура. Была также поставлена задача блокирования автодороги и железнодорожного моста через Кодор, чтобы грузинская сторона не смогла подтянуть резервные силы и вооружения в Сухум. С интервалом в один день эта масштабная операция развернулась по Очамчирскому [434]434
  16 сентября


[Закрыть] и Гумистинскому [435]435
  17 сентября


[Закрыть] фронтам, и 17 же сентября была успешно форсирована Гумиста. Таково было начало основной операции по взятию Сухума, окруженного с трех сторон: Гумисты, моря и гор. Лишь промедление на Очамчирском фронте не позволило полностью замкнуть кольцо, однако исход операции уже не вызывал сомнений. 20 августа абхазское командование предложило грузинским войскам покинуть Сухум по коридору безопасности, однако ответа не последовало, и 21 августа в городе начались уличные бои, продолжавшиеся почти целую неделю. 27 сентября Второй армейский корпус грузинской армии был разбит, а государственный флаг Республики Абхазия поднят над зданием Верховного Совета. 30 сентября, преследуя противника, абхазские части вышли к абхазско-грузинской границе по Ингуру. Война как таковая, то есть собственно вооруженные действия, была завершена.

Однако наступал черед войны санкций, объектом которых стала Абхазия, и в этом смысле абхазско-грузинская война стала наиболее близким на всем постсоветском пространстве аналогом войны в Заливе – этого созданного в начале последнего десятилетия ХХ века прецедента международных карательных операций и отторжения целых народов от системы гарантий международного права вообще. Специфика же проведения политики санкций в этом уголке Черноморского побережья состоит в том, что здесь монопольным субъектом таких карательных санкций выступила, по отношению к Абхазии, Россия.

Формальный повод к этому давали жестокости, совершенные теперь уже при взятии Сухума силами Республики Абхазия, и то, что прочь из нее хлынули в Грузию грузинские беженцы. Однако никакие зверства грузинской стороны – ни потоки абхазских, армянских, русских и других беженцев, ни жестокая блокада Ткварчала – не вызывали со стороны России даже намека на санкции; и уже одно это доказывает всю безосновательность суждений о российском протекционизме по отношению к маленькой республике, неоднократно заявлявшей о своем стремлении к воссоединению с Россией. Одно из таких обращений было принято Верховным Советом Абхазии в разгар войны 23 марта 1993 года*; другое – 16 апреля 1995 года в Сухуме на сходе, посвященном 185-летию добровольного вхождения Абхазии в состав России**. На эти обращения Российская Федерация ответила использованием своих сил для осуществления блокады Абхазии, что сильно продвинуло процесс размывания пророссийских настроений в республике.

Более того, в ходе сентябрьских боев в Сухуме Россия, которая на протяжении всей войны передавала Грузии вооружения, не остановилась даже перед тем, чтобы, обеспечивая эвакуацию Э. Шеварднадзе, войти в прямое огневое соприкосновение с абхазской стороной.

То, что блокированного в Сухуме грузинского президента спасли моряки Российского Черноморского флота [436]436
  по личному распоряжению Б.Н. Ельцина


[Закрыть], уже давно общеизвестный факт. Однако подробности этой операции стали достоянием гласности совсем недавно. О них, семь лет спустя, рассказал на страницах «Независимой газеты» [437]437
  25 января 2000 года


[Закрыть] командующий береговыми войсками и морской пехотой ЧФ в 1987–1995 годах генерал-майор Владимир Романенко. Задача обеспечить вывоз Шеварднадзе из Сухума была поставлена российским президентом непосредственно перед тогдашним министром обороны Павлом Грачевым, руководил же операцией адмирал Балтин, и по распоряжению последнего из Севастополя к берегам Абхазии срочно вышел высокоскоростной десантный корабль «Зубр» на воздушной подушке. На борту его находилась рота морской пехоты.

Задачей было обеспечить взлет ЯК-40, на котором Шеварднадзе должен был покинуть Сухум. Именно на взлете самолет и собирались бить абхазские орудия, тесно окружившие аэродром.

Надо сказать, что абхазская сторона в принципе не исключала возможности российской атаки [438]438
  что уже само по себе говорит о многом


[Закрыть], но ожидала ее с воздуха, и это дезорганизовало действия абхазских ПВО. Слово генерал-майору В. Романенко:

«Надо сказать, что шум двигателей десантного корабля напоминает шум реактивного самолета. «Зубр» подошел ночью к берегу, и абхазы решили, что их атакует мощное российское авиационное соединение. Все средства ПВО были выведены на берег.

С корабля было видно сплошную линию огня, и к берегу подойти было невозможно. Корабль сделан из легко воспламеняемых сплавов и может получить пробоину, ведь стреляли прямой наводкой. «Зубр» несколько раз уходил обратно в море. Корабль все время менял направление ожидаемой высадки, кроме того, ночью его видно не было, слышно только мощный рев. Корабль всеми своими средствами вел огонь на поражение по берегу [439]439
  курсив мой К.М.


[Закрыть] Абхазские формирования, не понимая, с кем ведут бой, то пытались отражать удары авиации, то препятствовали высадке морского десанта. Воспользовавшись отвлечением сил и средств абхазской ПВО, пилоты Шеварднадзе подняли ЯК-40, и на очень малой высоте над рекой вышли в море, развернулись, ушли в сторону Поти и сели под Кутаиси…»

Через месяц, когда обострилась обстановка в Западной Грузии, Шеварднадзе вновь обратился за военной помощью к России, и эту помощь он вновь получил. 4 ноября 1993 года российский морской десант высадился в Поти и принял непосредственное участие в боевых действиях, хотя Шеварднадзе тогда отрицал это. А ведь российские десантники, по информации Романенко, тогда даже проводили зачистки в Поти [440]440
  откуда российские корабли ушли почти год назад под русофобские демонстрации на набережной


[Закрыть], наладили работу комендатуры, снабжение населения продовольствием, обеспечили пресечение контрабанды и т. д.

«Я думаю, – говорит Романенко, – тогда для режима Шеварднадзе мы были спасением.

Если называть вещи своими именами, на российских штыках он пришел к власти и удержался у этой власти. Мне тяжело на это смотреть через призму данных грузинским президентом обещаний, ведь речь шла о восстановлении военно-морской базы ЧФ в Поти. Даже когда на территории Грузии создавались российские военные базы, Поти не вошел в их число. Я считаю, после того, что Россия сделала для становления Грузии как независимого государства, нынешнее отношение ее властей к нам недопустимо».

Перед нами – обида, но что может быть более непродуктивным в политике? И разве, когда осенью 2000 года в потийскую акваторию вошел американский ракетный фрегат, контролируя начавшийся вывод российских военных баз с территории Грузии, это не было эхом событий семилетней давности, той «братской помощи», с которой российские военные поспешили на помощь президенту Грузии, положившись всего лишь на его словесные закулисные обещания? Все рассказанное генерал-майором Романенко лишь подтверждает вывод о крайней недальновидности и непродуктивности российской политики по отношению не только к самому грузинско-абхазскому конфликту, но и ко всему сложному комплексу отношений, завязавшихся вокруг него на Северном Кавказе. Такие же черты, видимо, были присущи и российским военным высокого ранга, о чем говорит та легкость, с какой они пошли на огневое соприкосновение не просто с абхазским ополчением, но и с находившимися в нем горцами. Тем самым они стали инициаторами пересечения важнейшего психологического рубежа в отношениях России с народами Северного Кавказа, снятия табу на военные действия против Вооруженных Сил РФ как таковых.

Все это вершилось во имя гипотетического «стратегического партнерства» с Грузией и под неотразимым влиянием иллюзии особых русско-грузинских отношений, ради которых не останавливались даже перед применением грубого силового воздействия на Абхазию и боевиков КНК. Политики тоже не выбирали выражений: так, в октябре 1996 года на встрече с Шеварднадзе в Тбилиси лидер «Духовного наследия» Алексей Подберезкин, ничтоже сумняшеся, назвал Абхазию «тупиковой ветвью в российско-грузинских отношениях». Эта «тупиковая ветвь», по мнению Подберезкина, одна только и мешает перейти к медовому месяцу «стратегического партнерства» с Грузией.

Да и сегодня еще раздаются – и, как ни странно, из стана государственников-патриотов – слова о том, что «Тбилиси для нас важнее Сухуми» и что все еще можно как-то договориться и о Поти, и о прекращении разыгрывания Грузией чеченской карты против России. Разумеется, ценой сдачи Абхазии.

А ведь еще в сентябре 1993 года, блокированный в Сухуме, Шеварднадзе высказался весьма откровенно:

«К сожалению, интеграция с Европой у нас не получилась, и жизнь в экономической изоляции означала бы полную катастрофу».

Иными словами, было прямо сказано, что если отношения с Западом начнут налаживаться, а прямая угроза самому государственному существованию Грузии исчезнет, то Россия займет полагающееся ей и отнюдь не первое место в приоритетах Грузии.

* * *

Именно так и случилось. В середине января 2000 года Тбилиси предложил Москве незамедлительно начать переговоры по вопросу о выводе российских баз из Вазиани и Гудауты, в соответствии с решениями Стамбульского Саммита ОБСЕ, и только это заставило военных приоткрыть завесу тайны над некоторыми событиями сентября 1993 года.

Ведь и после того, как спасенный российскими моряками Шеварднадзе грубо нарушил негласную договоренность о Поти, Россия продолжала курс на одностороннюю поддержку Тбилиси. В декабре 1994 года она пошла на введение особого режима на границе с Абхазией, продолжавшегося целых 5 лет и по сути означавшего введение очень жесткой блокады. В Абхазию было запрещено ввозить электроприборы, медикаменты и ряд других товаров, а в Россию вывозить, в частности, горный мед. Гражданам Абхазии было запрещено торговать на ближайшем адлерском рынке, хотя для многих такая торговля была единственным источником средств к существованию. А в феврале 1996 года Совет глав СНГ, по просьбе Шеварднадзе, ввел санкции против Абхазии, что привело к полному прекращению работы телеграфа и почти полному отключению телефонных каналов [441]441
  из 182 каналов было оставлено только 12


[Закрыть]. Как и в Ираке, санкции эти били, в основном, по гражданскому населению, а Россия едва ли не впервые в своей истории! – пошла на карательные меры против стремящегося к союзу с ней народа, что придало ее поведению на Кавказе черты откровенного самодурства и даже прямой неадекватности.

Разумеется, подобные меры не изменили твердого решения Абхазии никогда уже не возвращаться в состав Грузии в подчиненном статусе автономной республики, но возымели ряд негативных последствий. Коррумпированность осуществляющих блокаду служб, расширение сферы теневой экономики, оплотом которой стал и без того предельно «острый» Гальский регион, – далеко не худшие среди них. Гораздо серьезнее другое – общее убывание влияния России в Абхазии и параллельное ему расширение влияния Турции, с сопутствующей последнему тенденцией к смене пророссийской ориентации на протурецкую. Для этого, как уже говорилось, существуют исторические основания, и первые признаки подобной смены – точнее, тогда еще только ее возможности проявились уже во время войны, к чему толкала сама Россия. На фоне ее односторонней прогрузинской позиции особенно выигрышно выглядели такие жесты Турции, как прием турецкими депутатами Европарламента перед их поездкой в Страсбург абхазской делегации, члены которой передали материалы о происходящих в Абхазии событиях. «На встрече были осуждены противоправные действия грузинской военщины в Республике Абхазия», – информировала пресс-служба Верховного Совета Республики Абхазия 1 октября 1992 года.

Неудивительно, что 7 октября того же года, на открывшемся в селе Лыхны [442]442
  бывшей резиденции князя Келешбея Чачба


[Закрыть] Первом всемирном конгрессе абхазо-абазинского [443]443
  абаза


[Закрыть] народа В. Ардзинба расставил соответствующие акценты:

«Сегодня уже надо пересмотреть экономическую политику Абхазии. В ее выработке должны принять участие наши братья из-за моря. Наряду с решением вопросов политики и экономики республики надо всемерно укреплять связи с нашими зарубежными братьями… надо открыть наши консульства сначала в Турции и России, а затем и в других государствах…»

Из другого выступления:

«Согласно устной договоренности во время поездки правительственной делегации в Турцию, решая установить тесные контакты с Турецкой Республикой и учитывая тот факт, что большая часть абхазской диаспоры владеет турецким языком, предлагаю:

– организовать изучение турецкого языка в учебных заведениях Абхазии;

– организовать курсы по изучению турецкого языка для всех желающих;

– открыть в Сухуме турецкую библиотеку».

За послевоенные годы войны и, особенно, за время блокады процесс такого сближения заметно продвинулся. Разумеется, Турция ведет себя осторожно, избегая прямого втягивания в сложные конфликтные отношения между Грузией и Абхазией, но и не может игнорировать наличие в стране многочисленной кавказской, в том числе абхазо-адыгской диаспоры, чувствительной к абхазской проблеме. А потому в Анкаре закрывают глаза на активные торговые контакты между Абхазией и турецкими черноморскими портами, тем более что их легко объяснить блокадой: отсюда в Абхазию завозят горючее и продукты питания. Одновременно турки закупают здесь абхазскую древесину, металлолом, товары традиционного экспорта. Развиваются связи в области образования и культуры, в то время как в 1996 году российские пограничники не позволили провезти в Абхазию даже 11 тысяч закупленных в России школьных учебников.

Вопреки распространенному поверхностному мнению такое расширение связей с Турцией вовсе не означает экспансии «исламского фундаментализма». Во-первых, для современной Турции характерен вообще подчеркнуто светский формат распространения своего влияния, а специфический акцент делается именно на этнической [444]444
  тюркской


[Закрыть], а не конфессиональной [445]445
  исламской


[Закрыть] составляющей подобной экспансии, но и над этническим доминирует блоковая солидарность НАТО. Так что в современных условиях Турция выступает прежде всего как проводник и уполномоченный представитель «цивилизованного сообщества», отождествляемого с Западом. Успешно складывающиеся отношения Турции с исторически православной Грузией опять-таки прекрасно иллюстрируют вторичность конфессиональных разделительных линий в процессе реконфигурации постсоветского мира.

Во-вторых, весьма невежественным является само упрощенное представление об Абхазии как о мусульманской республике. Абхазия – страна древнего христианства, и хотя в XVII–XVIII вв. оно было потеснено исламом, православная община в Абхазии всегда была более многочисленной. Много православных было и среди пришедших в 1992 году в Абхазию добровольцев, вместе с мусульманами-горцами противостоявших православным грузинам и их не менее православным союзникам из украинской УНА-УНСО. И сама жизнь создала образы, единственно способные вместить в себя сверхсложность процессов, на протяжении полутораста лет разворачивавшихся на Кавказе.

Из сообщений пресс-службы Верховного Совета Республики Абхазия за 1992 год:

«2 октября с.г. вместе с абхазами и горцами при штурме г. Гагра пали и четыре казака: Маяцкий Анатолий из г. Адлера, Демьянченко Валерий из Кривого Рога, Чемшид Сергей из Москвы и Платонов Владимир со Ставрополья. 4 октября погибшие были отпеты в одном из древнейших христианских храмов православной церкви с. Лыхны. Сергей Чемшид еще при жизни пожелал навсегда остаться в Абхазии. Его последняя воля была выполнена. 4 октября он был похоронен в г. Гудаута.

В 1866 г. в с. Лыхны произошли серьезные столкновения между восставшими горцами и казаками, прибывшими для их усмирения. Тогда же здесь была заложена и построена казацкая часовня, где нашли последний приют погибшие в Кавказской войне казаки. Православное духовенство с согласия родных и близких Володи Платонова решили похоронить его в одном из склепов этой казацкой часовни «в знак всеобщего примирения между казаками и горцами». Тела Анатолия и Валерия на вертолетах были отправлены на родину.

Вечная память казакам – защитникам Абхазии».

Вся эта трагическая сложность истории была проигнорирована в весьма тенденциозном и конъюнктурном фильме В. Абдрашитова и А. Миндадзе «Время танцора», в котором, в соответствии с общими прогрузинскими настроениями московской творческой интеллигенции [446]446
  немало повлиявшей на выбор позиции России


[Закрыть] казаки представали мародерами, явившимися в Абхазию исключительно для того, чтобы завладеть домами благородных, словно сошедших с древних фресок грузин – в фильме единственной страдающей стороны. Аналогичная версия русского добровольчества, кстати сказать, развивается и в рассказах уновцев из «Арго», вошедших в изданную бывшим лидером УНА-УНСО Дмитрием Корчинским книгу «Вiйна у натовпi» [447]447
  Київ, «Амадей», 1999


[Закрыть]. Таким же примитивизмом оказывается и схема противостояния «мусульманской Абхазии» и «православной Грузии» [448]448
  повторявшая аналогичную схему эпохи начала карабахского конфликта


[Закрыть]. Прикрываясь ею, многие до сих пор не желают видеть конкретных и созданных самой Россией причин развивающейся в Абхазии впрочем, все еще не столь сильной, как то могло бы оправдываться ситуацией – тенденции к смене ориентации.

Такая смена, параллельная укреплению пронатовских устремлений Грузии и Азербайджана, в обозримом будущем открывает новые благоприятные перспективы весомого присутствия Запада на Кавказе. Так, 2 августа 1997 года министр иностранных дел Абхазии Сергей Шамба завил в беседе с корреспондентом «Известий», что «Сухуми не станет возражать против участия войск НАТО в установлении мира, если это будет совпадать с его интересами. Москва упустила инициативу, заняв позицию односторонней поддержки Грузии и одностороннего давления на Абхазию».

Разворачивается дипломатическая активность. Координатор группы «друзей Грузии», то есть дипломатических представителей США, Англии, Германии и Франции, французский посол в Тбилиси, г-н Пасье, пообещал В. Ардзинбе, что со временем все они могут стать и «друзьями Абхазии». «Москва же, продолжил Шамба, – озабоченная тем, чтобы ее не обвинили в поддержке сепаратистских устремлений Абхазии, и сохранением своих военных баз в Грузии, явно сдает позиции».

Несколькими месяцами раньше, в апреле 1997 года, довольно резко кажется, впервые в таком тоне – поставил вопрос и сам Ардзинба: «…Я должен прямо сказать: терпение нашего народа не беспредельно. В один прекрасный день абхазцы так прореагируют, что это очень сильно аукнется в той же самой России». Ардзинба говорил о возможности Абхазии опереться на внутренние, прежде всего северокавказские республики самой России; однако по мере расширения международного присутствия теперь уже и на Северном Кавказе слова его могут быть вписаны в новый контекст и новую перспективу особенно с учетом того факта, что западная дипломатическая активность вокруг Сухума не ослабевает.

Тем же, кому он представляется «не важным», стоит напомнить, что когда-то Сухум именовали «вторым Стамбулом» – не только из-за его красоты, но и за его местоположение на черноморском берегу.

И, настаивая на федерации Абхазии с Грузией, Запад готов предоставить первой те гарантии ее самой широкой самостоятельности и безопасности, которые Россия сегодня, с учетом общего ее ослабления, дать вряд ли может. Даже если считать сентябрьское 2000 года распоряжение правительства Путина о смягчении [449]449
  однако не полном снятии


[Закрыть] блокады не случайным конъюнктурным жестом, а свидетельством готовности к выправлению грубо односторонней линии ельцинской эпохи, о чем свидетельствует и предоставление Абхазии, наряду с РЮО, особого льготного статуса при введении визового режима с Грузией, сегодня это потребует неординарных усилий.

Ведь если в начале процесса исключительно от России зависело само государственное бытие Грузии, то спустя почти десятилетие это уже далеко не так. С помощью России Грузия как государство встала-таки на ноги, и это государство официально заявило о своем стремлении к 2005 году вступить в НАТО. Именно такое заявление сделал Эдуард Шеварднадзе в интервью газете «Файненшл Таймс» осенью 1999 года, когда уже началась новая война на Северном Кавказе. Он подчеркнул, что его страна планирует обратиться с просьбой о вступлении в НАТО самое позднее в 2005 году, и стало быть уже на самом высоком официальном уровне озвучил то, что 10 лет назад выкрикивала тбилисская улица устами неформальных лидеров. Тогда же Шеварднадзе отказался встретиться с российским министром обороны Игорем Сергеевым.

Такой откровенный и демонстративный разворот Грузии на Запад получил солидное обоснование одновременно в области экономической и идеологической. «Вульгарную материю» экономики представлял только что принятый на саммите в Стамбуле вариант прокладки нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан; «небесную область» идей – Папа Иоанн-Павел II, прибывший 8 ноября 1999 года в Тбилиси из Индии, – как настойчиво подчеркивали комментаторы, – Великим шелковым путем. Значение этого визита обозначил сам Шеварднадзе, назвав его самым крупным событием в истории христианства на Кавказе [450]450
  а мы-то полагали, что таковым – по крайней мере, для Грузии – было прибытие сюда ее просветительницы, равноапостольной Нины, по преданию, сестры Георгия Победоносца!


[Закрыть].

Это последнее заявление осталось как-то вне поля зрения политологов, а ведь оно крайне важно, ибо наглядно демонстрирует вторичность конфессиональных разделительных линий для разворачивающегося в мире макрополитического процесса. Его главным содержанием является строительство нового мирового порядка, телом которого является Pax Ameriсana, и главные водоразделы пролегают именно по линии приятия или неприятия этого основного вектора, а не по старым, межконфессиональным.

Трагедия тех участников малых войн последнего десятилетия ХХ века, которые упорно продолжали ориентироваться на Россию [451]451
  Южная Осетия, Абхазия, Приднестровье, за пределами бывшего СССР – Сербия и, в определенной мере, Ирак


[Закрыть], как раз и была обусловлена нечеткостью, двойственностью поведения самой России. Ведь «духовным», если здесь уместно это слово, смыслом начатых в ней либеральных реформ было стремление к максимально тесной, до полного слияния, интеграции с Западом. Однако это означало, что тяготение «малых» к России обессмысливалось: ведь она сама отказывалась от роли иного смыслового полюса мира, от привычного для нее образа иного цивилизованного универсума. Следствием становится утрата политического влияния России, нарастающее присутствие в конфликтных зонах международных организаций [452]452
  чему способствовала сама Россия


[Закрыть], к которым, так или иначе, все чаще обращаются те, кто в начале процесса апеллировал только к ней. Россия же – и это особенно заметно сказалось в Закавказье, где нарастает присутствие Турции, – быстро превращается всего лишь в одного из претендентов на создание субимперии под эгидой глобальной империи: Pax Ameriсana. Однако чем дальше заходит процесс, тем меньше оснований утверждать, что именно ее кандидатуре будет отдано предпочтение.

Общекавказский процесс – важнейшая часть глобального плана реконструирования Хартленда, а геополитическое положение Грузии [453]453
  преимущества которого оказались сохраненными не в последнюю очередь благодаря заботам России


[Закрыть] таково, что распространившиеся надежды на внутренние противоречия между участниками проекта Баку – Джейхан, споры о тарифах и т. д. как причины его самораспада представляются довольно зыбкими. США твердой рукой взяли весь процесс под свой контроль, поддержав Грузию в ее не устраивающих Баку и Анкару тарифных претензиях. Особый интерес для России представляет и другое: то, что «страны-партнеры учли позицию Тбилиси, заключающуюся в том, что грузинская сторона не имеет возможности взять на себя ответственность за безопасность нефтепровода и последствия, которые могут быть вызваны явлениями, находящимися вне контроля грузинского правительства» [454]454
  «Независимая газета», 11 марта 2000 года


[Закрыть].

Намек более чем прозрачный. И такое разделение ответственности за безопасность нефтепровода между всеми заинтересованными сторонами, которого добилась Грузия, расширяет поле возможных вариантов развития событий.

Накануне январского саммита СНГ 2000 года Шеварднадзе сделал весьма знаковое заявление о том, что Грузия намерена развивать партнерские отношения с НАТО и добрососедские с Россией. Иерархия, как и в случае аналогичного заявления Алиева, очевидна. И ведь еще в 1997 году тбилисская газета «Резонанси», отмечая, что реальное возвращение к жизни евразийского коридора на Кавказе и в Средней Азии [455]455
  Великого шелкового пути


[Закрыть] означает значительную утрату позиций России в этих регионах и соответственное укрепление позиций Запада, заявила без обиняков: «суммы, обещанные Грузии Борисом Березовским, не идут ни в какое сравнение с прибылью, которую обещает принести Грузии нефтепровод».