Текст книги "Я - хищная. Пророчица (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Глава 12. Нали

Я проснулась от резкого звука – то ли стекло разбилось, то ли ваза, но впечатление было такое, что кто-то швырнул стеклянный предмет о стену, и он осыпался у меня в мозгах тысячами осколков. Подскочив, не сразу поняла, где нахожусь. Осмотрелась. Ах, да, точно, я же вчера осталась у Влада. Кровать оказалась очень мягкой, и я отрубилась сразу же, как только голова коснулась подушки.

Не стала врать себе: комната в моем вкусе. Спокойная обстановка – не кричащая о роскоши, но и не близкая к аскетизму. В меру уютная, без обилия рюш, она как бы говорила: тут живет женщина. Так и подкупала остаться.

Моя комната... До вчерашнего дня у меня и жилья-то не было. Как резко все изменилось.

Я нахмурилась. Ведь не решила же, что останусь, а уже мысленно прописалась. Надо много обдумать и, желательно, не здесь.

Грохот за дверью повторился – правда, был уже тише, но в то же время сопровождался криками.

Кричал Кирилл.

– Отвали от меня!

Далее последовала череда нецензурных выражений и возгласов. Я опешила, и несколько секунд сидела в ступоре. Кирилл всегда был хмурым и немногословным, но чтобы скандалить... Хотя, возможно, я просто не знала младшего Макарова.

Любопытство во мне победило смущение, и, наспех одевшись, я вышла из комнаты. Крики доносились снизу – из гостиной.

Спустившись, я наткнулась на странную картину: Кирилл, исходя гневом, целился тяжелой черной пепельницей в Филиппа, который пытался укрыться от него за диваном. Ситуация выглядела бы комично, если бы все не происходило всерьез.

На выходе из коридора, ведущего в кабинет, замер Влад. Похоже, перепалка застигла его врасплох.

– По-твоему, я слаб?! – Кирилл замахнулся, намереваясь метнуть пепельницу, но руку перехватил Влад, тут же оказавшийся рядом.

– Отдай это мне, дружище, – сказал спокойно. – Не стоит оно того.

Кирилл с ненавистью глянул на Филиппа, но пепельницу все же отдал.

– Он злится, что я не воин, как мать, – сказал с обидой в голосе. – Но кто залечит твои раны, жрец? Кто спасет тебя, если придет охотник?

– Ты сбрендил совсем! – резко ответил Филипп, вставая на ноги. После того, как угроза свелась на «нет», он выглядел более уверенным. – Это все нали. Он тебе мозги расплавил.

– Ты завидуешь, что я посмел раньше тебя. Если тебе так нужна сила, что ж не попробуешь сам?

– Чему тут завидовать? Надо быть последним идиотом, чтобы впустить нали! Дать ему тобой попользоваться, обесточить жилу. Посмотри на себя – в кого ты превратился!

– Довольно! – резко произнес Влад и повернулся к Кириллу: – Ты – со мной кабинет. Макаров, приберись тут.

Встретился со мной глазами. Ненадолго, на секунду или две, задержался, а затем круто развернулся и пошел прочь. Кирилл последовал за ним. А нам остался бардак в гостиной.

Филипп глубоко вздохнул, затем увидел меня и улыбнулся, будто ничего не произошло. Словно он только что не прятался за диваном от собственного брата, а тот не собирался размозжить ему череп.

– Я привез твои вещи. Они в машине, – сообщил он.

– Что это было? – спросила я, игнорируя тот факт, что я, в общем-то, не соглашалась жить здесь. Разберусь с этим потом. К тому же, разбираться придется вовсе не с Филиппом... – Вы снова поссорились?

– Это все нали, – мрачно ответил Филипп и драматично потер пальцами виски. – Он сделал моего брата таким.

– Нали? – спросила я, подбирая крупные осколки с пола. Не люблю бардак. Бардак в красиво обставленной комнате не люблю вдвойне. – Легендарный нали? Я читала мельком, но думала, их придумали.

– Это сложно для тебя... Жаль, что ты не росла в среде хищных!

– А ты попробуй объяснить, вдруг пойму.

Я собрала все крупные осколки в кучу. Да уж, веником тут не обойдешься. И ковер испорчен – так жаль.

– Нали – темные сущности, которые может впустить в себя каждый хищный мужчина специальным ритуалом, – пояснил тем временем Филипп. – Нали завладевает твоим сознанием, меняет мысли, заставляет чувствовать себя сильнее, умнее и способнее, чем ты есть на самом деле. Но в итоге нали опустошает человека и побуждает совершать поступки, которые он никогда бы не совершил, находясь в здравом уме. Посмотри на Кирилла... А ведь раньше он таким не был. Брат пошел в мать – мягкий и уступчивый. Совершенно бесхитростный и добрый.

Описываемый образ никак не вязался с человеком, которого я знала – грубым и вечно недовольным.

– Ого! А женщина его может впустить?

– Нет. Нали – только для мужчин.

– Ну вот, и тут дискриминация, – проворчала я. – Где в этом доме можно найти веник или пылесос?

Филипп показал каморку, заставленную разной хозяйственной дребеденью – ведра, салфетки, освежители воздуха, чистящие средства и полироли – рай для уборщицы. Большой моющий пылесос я побоялась трогать, так как совершенно не умела им пользоваться. Нашла еще один – поменьше – но с удобной кнопкой на ручке. Щетку и веник отыскала там же, в углу.

– И зачем мужчина впускает нали? – спросила, с трудом сметая крупные осколки с пушистой поверхности ковра. Они никак не желали следовать за веником, лениво перекатываясь и упрямо застревая в мягком ворсе.

– Существует легенда, что тот, кто пропустит через себя девятерых, обретет безграничную власть и силу, возвысится над хищными. Звучит пафосно, но пробуют многие. Сила в нашем мире определяет личность.

– Кирилл хочет стать сильнее?

– Каждый хочет, – с горечью ответил Филипп. – Или, думаешь, Вермунду это не надо? В то время, когда он с тобой... – он замолчал, даже, показалось, испугался, что сболтнул лишнего. Но слово, как говорится, не воробей...

– Договаривай! – В горле стало горячо, желудок сжался, в ушах гулко застучал пульс.

– Пустяки.

Впрочем, мне уже не надо было объяснять. Нали отражается на поведении, подчиняет волю. Если добавить сюда вину и тревогу, картинка обретает целостность. А еще Влад никогда не выкажет слабость – будет злиться, выпустит жало, но не признается. Мозаика непоняток и лишних деталей складывалась на удивление удачно.

И мне захотелось поверить. Даже не так: я заставила себя поверить. И все встало на свои места.

Наверное, так проще: оправдать себя любым способом. Виновный всегда найдет скрытые мотивы собственным поступкам, выставляющие его в ином свете. Но иногда, чтобы оправдаться, нужно оправдать другого.

Больше с Филиппом на эту тему я не заговаривала. Только думала, анализировала, неизменно приходя к одному и тому же выводу. Главный вопрос созрел, но задать его было некому. Кирилл с Владом заперлись в кабинете, и оттуда не доносилось ни звука. Оставалось только догадываться, о чем они там говорят.

Прибравшись в гостиной, я с удовольствием приняла предложение Филиппа позавтракать. Меня всегда поражали мужчины, которые умеют вкусно готовить. А Филипп при этом умудрялся еще и красиво подать пищу, превращая обычный завтрак в подобие некого шоу.

Пока он корпел над плитой, я тщательно осмотрела кухню. Просторная, современная. Большая рабочая область у окна, овальной формы стол посредине со столешницей из черного гранита. Строгий дизайн, минимум деталей. И, тем не менее, уютно.

Я поймала себя на мысли, что мне нравится у атли.

Может, у дома тоже есть магия? Странно, но того дискомфорта, который ощущала в свой первый визит сюда, я больше не чувствовала. Скорее, наоборот, мне было хорошо здесь. Наверное, потому, что уже знала: я останусь. Попробую собрать себя по кусочкам.

К завтраку подоспел Глеб. Выглядел заспанным и помятым и смотрелся очень по-домашнему в серых шортах и черной футболке с ярко-красной надписью: «Видал я всех вас». Я была рада ему. С вечера сомневалась, что он останется – Глеб ненавидел Влада так сильно, что тот был бы давно мертв, если можно было убивать силой мысли.

– Кофе! – воскликнул он и отхлебнул из моей чашки. – Ммм… горячий.

Я не удивилась – выходка вполне в его стиле. Такой себе «рубаха-парень».

– Выспалась? – спросил он и подмигнул.

Я пожала плечами.

– Кирилл ополоумел, – ответил за меня Филипп, ставя перед нами тарелки. Отбивные так вкусно пахли, что я невольно сглотнула слюну. – Нали его доконает.

– Где он? – поинтересовался Глеб.

– С Вермундом в кабинете.

– О да, этот научит!

Больше Глеб ничего не сказал, только молча поглощал завтрак. Я тоже предпочитала помалкивать. После завтрака приняла душ, переоделась и выскользнула из дома. Было неудобно, но пришлось попросить у Глеба денег, чтобы доехать до города, и я клятвенно пообещала себе незамедлительно найти работу. Все эти магические приключения, конечно, хорошо и весело, но надо бы и жизнь устраивать. Хотя бы в тех сферах, в которых я более или менее уверена.

Несмотря на то, что наступил конец августа, жара в городе стояла ужасная. Плавился асфальт, плавились прохожие, даже воздух, казалось, вот-вот расплавится и потечет горячей жижей по раскаленным улицам.

Знакомый район встретил тенистыми переулками, запахом жаренной картошки из окон и радостными детскими криками. Я вошла в подъезд, стараясь не обращать внимания на ностальгические мысли.

Вика оторопела, увидев меня на пороге. Стояла несколько секунд, открыв рот от удивления, потом запричитала:

– Тебя убить мало! Где ты пропадала? Я тут с ног сбилась, даже Матвею звонила! Разве можно так поступать?!

– Не надо было звонить Матвею, – грустно сказала я. – Впустишь?

Через десять минут мы уже пили пакетированный чай с печеньем на уютной и такой родной кухне.

– Где ты сейчас? С кем? – спросила Вика, вглядываясь мне в лицо. Вопрос, которого я боялась больше всего, так как сама не могла дать на него однозначный ответ.

Я глубоко вздохнула. Рано или поздно придется признаться себе: моя жизнь мало чем напоминает нормальную, и вряд ли когда-нибудь уже таковой станет.

– Пока еще не определилась, – уклончиво ответила я. – Работа мне нужна, Викусь.

– Ноу проблем, – на американский манер ответила подруга. – Одному моему знакомому нужна секретарша. Пойдешь?

– Пойду. Выбор все равно невелик: не секретаршей, так официанткой.

– Деньги нужны? Прямо сейчас?

Я кивнула.

– Если не стесню. Отдам сразу, как разбогатею.

– Забей.

– Вик, по поводу Славика...

– Полька, ты не злись. – Подруга смутилась. – С ним бывает, когда выпьет. Одно слово: дурак! Но люблю его, понимаешь. Как ты того белобрысого, помнишь?

Забудешь тут, как же!

Получается, Вика решила, что в той неприятной сцене виноват именно Славик. Разубеждать ее я не стала – так даже спокойнее.

У нее в квартире я не чувствовала себя уютно. Интересно, охотник все еще ищет атли?

Несмотря ни на что, я была ужасно рада видеть подругу. Уже и забыла, как это: когда тебя понимают. Договорились, что приеду в понедельник в офис по поводу работы. Работодатель – владелец небольшой фирмы, торгующей канцтоварами – оказался крестным Вики и позвал на собеседование.

– Живешь-то сейчас где? – спросила подруга скептически, провожая до двери.

– За городом, – улыбнулась я и быстро спустилась по ступенькам.

О том, что это дом Влада и со мной там живет еще семь человек, умолчала. Ни к чему это, да и вызовет много ненужных вопросов.

Вернулась в особняк ближе к вечеру. Путь от остановки маршрутки преодолела с наслаждением городской девчонки, которая попала в деревню. Сладкие цветочные запахи, стрекот цикад и воздух – чистый и по-вечернему прохладный – побуждали замедлить шаг, прислушаться, проникнуться магией и спокойствием.

Глеб курил, сидя в траве у ворот. Когда я подошла, кивнул и вновь уставился в пустоту.

– Почему тут сидишь? – спросила я, присаживаясь рядом.

– Думаю.

– О чем?

Он повернулся и посмотрел на меня так, будто я задала самый идиотский вопрос в мире.

– Ты вот вернулась, но сможешь ли войти?

Я кивнула.

– Смогу.

– Скоро мои синяки сойдут. Хищные восстанавливаются быстрее, чем обычные люди. Тогда уберешься отсюда. Так, наверное, и впрямь будет лучше для тебя.

– Разве не ты говорил, что атли – наша семья?

– Верно, семья, – пробормотал он. Поднял голову к небу. Клянусь, мне показалось, его глаза блестели, но ведь мужчины не плачут. – Сегодня все не так радужно. Не смогу тут жить. Его дом... Бесит! Нехорошо прогибаться.

Он выбросил окурок. Демонстративно – на дорогу. Как бы показывая, что плевать хотел на фальшивую красоту этого места.

– Почему? То есть... Что Влад тебе сделал?

Глеб резко повернулся, зыркнул недобро. Я не стушевалась. У самой внутри борьба шла, но вроде как решила уже. Нужно оставить обиды в прошлом, тем более, оправдание-то я уже придумала, даже поверила в него. Уйти – означает потерять сестру, защиту. Семью, к которой успела прикипеть сердцем. Пусть во многом инстинктивно – ведь хищный всегда тянется к истокам, а после воссоединения кена связь с остальными членами племени становится крепче, необходимость сплотиться – сильнее. Не зря ведь говорят, узы семьи хищных не разорвать ничем, кроме отречения...

– Все пустое, – бросил он резко, поднимаясь. – Идем в дом.

Кирилл, похоже, был в хорошем расположении духа – сидел на диване, пил чай из большой керамической кружки и улыбался. Лара держала его за руку и что-то рассказывала вполголоса. Когда мы вошли, она замолчала, укоризненно посмотрела на Глеба и отвернулась.

– Я напугал тебя? – спросил меня Кирилл. – Сегодня утром?

Я покачала головой.

– Тебе уже лучше?

– Я выгнал его! – с гордостью произнес он. – Нали больше нет во мне.

– Хватило же ума впустить, – пробормотал Глеб и, поймав очередной колкий взгляд защитницы, добавил: – Умолкаю, королева.

Похоже, отношение Глеба к Ларе было не многим лучше, чем к Владу. Любопытство разгорелось еще больше, но спрашивать я не решилась – вспомнила, как он отреагировал на вопрос на улице.

Остаток вечера я провела в своей комнате в праздном валянии на кровати и просмотре сериалов. Встала, когда было уже за полночь. Спустилась вниз чего-то перекусить.

Дверь кабинета была немного приоткрыта, и оттуда лился свет, стелясь тонкой струйкой по начищенному паркету коридора. Я остановилась. Ночь, все спят, и это мой шанс. Возможность развеять мифы раз и навсегда. Спросить прямо, в лоб, глядя в глаза. Я замечу, если он соврет. И если соврет, просто уйду, не буду ждать, пока сойдут синяки Глеба. Даже несмотря на привязанность к атли, проявившуюся после воссоединения. Переживу. Зато сохраню себя.

Я постучала, и, не дожидаясь приглашения, вошла. Нужно было действовать быстро, пока я еще не растеряла решительность.

Влад сидел за столом, просматривая бумаги. Поднял на меня усталые глаза и выглядел удивленным.

– Мне сказали, ты ушла.

Когда он вот так смотрит, сложно сохранить ясность ума. Воздух тут же стал клейким и решительно не хотел выходить из легких.

– Кирилл странно вел себя утром, – сдавленно сказала я.

Влад кивнул, поднялся с кресла, жестом пригласил меня присесть на диван. Вблизи выглядел усталым, даже измученным, но я мысленно приказала себе не жалеть его. Теперь, когда все сложилось не лучшим образом, даже независимо от того, что послужило причиной, мы слишком далеки друг от друга.

Но я должна знать.

– Это был нали?

Он кивнул.

– Нали крепко уцепился за него, но Кирилл сильнее, чем думает. Справился.

– Я не о том. – Сердце колотилось так сильно, что стук напоминал барабанную дробь. – Я о тебе и... Тогда. Нали заставил тебя... поступить так?

Я переоценила себя. Какая там наблюдательность – я и смотреть-то на него боялась! Потупилась, отвернулась, замерла в ожидании ответа.

Вот. Сейчас. Я узнаю, и тогда...

Влад некоторое время молчал. Я слушала свое и его дыхание и думала, каково это – ждать смертельного приговора, если даже ответа на такой простой вопрос ждешь с замиранием – нет, не сердца – всего внутри.

– Мне кажется, я ясно выразился вчера, – ответил он сухо.

– Хорошо, – согласилась я, – я перефразирую. Нали... был в тебе в феврале?

Несколько секунд ожидания и глухой ответ:

– Да.

– Это все, что я хотела знать, – выдохнула я и быстро вышла.

Глава 13. Ночной гость

После того случая в кабинете я больше не говорила с Владом. Да что там, почти не видела его.

В понедельник встретилась с крестным Вики – Игорем Анатольевичем, владельцем фирмы «Скрепка». Опрятный мужчина лет сорока пяти, в сером с отливом костюме и начищенных до блеска черных туфлях провел меня в кабинет и усадил в кресло. Вопросы задавал лаконично и по делу: где училась, есть ли опыт работы секретарем, какие компьютерные программы освоила. Затем назначил испытательный срок и минимальную зарплату.

Фирма находилась в центре, рядом – удобная транспортная развязка. Удобная тем, что я одинаково легко могла добраться и до дома атли и до Викиного района.

Я обжилась в новом доме. Больше не опасалась испортить ковер или пролить кофе на парчовую обивку дивана.

Общалась по большей части с Филиппом. Глеб постоянно где-то пропадал, частенько не ночевал дома и вообще от нас отдалился.

Кирилл работал хирургом в той самой злосчастной клинике, у входа которой я тогда столкнулась с Владом. Дар врачевателя пригодился Кириллу и в жизни, и он весьма преуспел на медицинском поприще.

Лара трудилась там же, хотя была не целительницей, а защитницей. Колдовала часто, по вечерам, у входной двери и окон, ставила заклинания на дом. Распущенные волосы отливали в свете вечерних ламп, тонкие пальцы перебирали воздух, словно плели невидимые волшебные нити, способные нас уберечь. Иногда улавливались обрывки фраз на древних языках – то ли молитвы богам, то ли заговора против чужаков. В такие моменты Лара была особенно красивой.

Сентябрь в том году выдался холодным. Низкие сизые тучи заволокли небо, листья на деревьях быстро пожелтели из-за ночных заморозков и осыпались. Иногда, когда я возвращалась с работы на остановку, задерживалась в парке, шарила ногами в ворохе янтарной листвы. Могла бродить долго, забывая о времени, а потом резко вспоминала, что последний автобус уходит в восемь, и опрометью бежала на остановку.

Осень – женщина придирчивая, капризная и скандальная. Поначалу согревает солнечными лучами, а через миг готова сорвать с тебя куртку промозглым ветром и полить сверху мелким холодным дождем. Впрочем, дождь я любила даже осенью. После посвящения совершенно иначе чувствовала себя в дождливые дни – сильной, уверенной, даже немного безрассудной.

Вечера частенько проводила в гостиной, читая. В этом был особый кайф: полумрак, я в пятне света от торшера, тишина и легкий шелест книжных страниц. Книги я любила настоящие, бумажные, мне нравились приятная тяжесть томика в руках, запах полиграфической краски и черные буквы, сплетающиеся в различные истории, интересные и не очень, вызывающие смех или слезы.

Этот вечер ничем не отличался от остальных. Я закрыла книгу, повела пальцем по твердому переплету с тиснением и встала. Часы показывали пол-одиннадцатого, глаза уже слипались, но завтра выходной, и можно спать до обеда.

Я не заметила, как открылась входная дверь. Вздрогнула и тут же расслабилась – вернулся Глеб. Он вошел, как всегда, с грохотом и чуть не свалился прямо у входа.

– Тебе плохо? – встревожилась я. Подошла и поддержала его под локоть. – Постой, ты что, пьян?

– Привет, пророчица! – как ни в чем не бывало, сказал он и улыбнулся.

– Смотрю, у тебя был веселый вечер, – проворчала я, провожая его к дивану. – Ты чего так накачался?

– Ненавижу этот дом! – Он прищурился, и мне стало не по себе. – Тебе тоже следовало бы ненавидеть.

– Все сложно. – Я вздохнула. Пятно света дернулось – Глеб задел торшер – а потом вернулось на место, освещая ту часть дивана, где я совсем недавно сидела с книгой.

– Вот как?

Ирония, пропитанная горечью. И как я не заметила, что он стал таким? Озлобленным и несчастным. На грани. А ведь и впрямь, не помнила, когда он последний раз улыбался.

– И что изменилось? Разве ты забыла, что Влад сделал?

– Это был не Влад, – твердо сказала я, – а нали.

Глеб криво улыбнулся. Странно, но даже это ему шло. Милый парень, справедливый, сильный, однако не способный прощать. Наверное, он прав, прогибаться нехорошо. Особенно, когда гибкости в тебе – ноль.

– Я почему-то не удивлен, – резко бросил он и отвернулся.

Обида оцарапала горло. Это мне решать: прощать Влада или нет. И вообще, возмутительно, что каждый пытается навязать свое мнение. Разве у меня нет собственного? Разве я говорю Глебу, что делать и как себя вести?

Раздосадованная, я встала с дивана.

– Знаешь что, Измайлов, это вообще не твое дело!

– Хватит доставать девушку, Глеб!

Голос со стороны двери заставил меня вздрогнуть. Глеб, наоборот, развалился на диване, демонстративно закинув ноги на спинку.

– А не пошел бы ты! Не видишь, мы разговариваем?

– Сначала проспись. – Влад повернулся ко мне. – Идем.

Покинуть гостиную было неожиданно приятно. Не думаю, что вскоре у меня возникнет желание посидеть там с книжкой.

В кабинете пахло полиролем и хвойным освежителем. Влад прошел к столу, выдвинул один из ящиков и положил в него какие-то бумаги, затем начал просматривать те, что лежали на столе. Он молчал, и от этого мне стало совсем неловко. Поэтому я сказала:

– Он тебя ненавидит. – Влад непонимающе поднял глаза, и я добавила: – Глеб.

– Глеб – непростой человек. – Он сложил бумаги аккуратной стопочкой на углу стола. – У нас с ним долгая история.

– Это потому что вы братья?

– И поэтому тоже. Он слишком остро реагирует на некоторые вещи, поступает инфантильно там, где нужно подумать.

– Но тебе, конечно, виднее, как нужно поступать, – вырвалось у меня. Обида всколыхнулась с новой силой, поднимая осадок воспоминаний о боли и предательствах.

– У меня есть обязательства, Полина, – невозмутимо ответил Влад. – Атли. Этот дом. Иногда я должен поступать вопреки... вашим желаниям. Ты не обязана меня понимать. Но принимать должна. Если останешься.

Правда, что это я? Нужно либо уйти, либо смириться. Остаться, узнать о себе больше. О маме, корнях, традициях хищных. К тому же, Глеб прав – отречься никогда не поздно.

– Раньше атли тоже жили в одном доме? Племя было большим, не так ли?

– Сорок человек. Атли было одним из самых сильных племен в истории.

– Как вы объясняли людям, что живете вместе? Странно это все... Неужели соседи не интересовались никогда? Не задавали вопросов? Вика спрашивает, а я не знаю, что ответить...

– Любая, даже самая слабая защитница может напустить морок, – улыбнулся он. – Вопросов не возникает. В нашем мире принято держаться подальше от людей. Негласное правило. Впрочем, не всегда выходит... Жизнь хищного сложна, требуется много терпения, чтобы понять и принять. Но сильные привязанности побуждают некоторых людей оставаться с нами.

– Таких, как мой отец? Он знал вообще о том, что мама атли? – Я запнулась, отвела взгляд. – О Рите ведь не знал... И о проклятии.

Влад шагнул навстречу и внезапно оказался неприлично близко. Дыхание сбилось, в ушах зашумело от напряжения.

– Ты много думаешь о глупостях, – произнес он тихо. – И заморачиваешься пустяками.

Я подняла глаза. Его взгляд скользнул ниже и остановился где-то в районе моей ключицы. Сердце тут же заколотилось, а во рту пересохло.

– Суть в том, что нет никакого проклятия, Полина.

Я замерла, ожидая. Чего? Ласк, прикосновений, поцелуя? Он рядом – так близко, что тяжело дышать. Думать совершенно невозможно, да и не нужно. Зачем? Он рядом...

Гипнотизирующий тембр полностью подчинил. Ведомая, зависимая, я не хотела отвечать – только слушать. Наплевать на все и слушать его. Бог мой, я так соскучилась!

– Тут дурно пахнет! – Голос со стороны двери мгновенно отрезвил. Я отпрянула от Влада больно ударившись рукой о стоящие рядом напольные часы с маятником.

На нас исподлобья смотрел Глеб. Смотрел со злостью, даже, мне показалось, угрожающе, и я невольно поежилась. Напряжение достигло апогея, и находиться в комнате, пропитанной гневными флюидами Глеба, было просто невыносимо. Влад тоже не выглядел довольным.

Невнятно извинившись, я быстро вышла из кабинета, почти бегом преодолела гостиную, лестницу и вошла к себе. Только здесь, в безопасности собственной комнаты облегченно выдохнула, прислонилась спиной к дверному полотну. Щеки полыхали, я прижала к ним ледяные ладони.

Нет, нужно определенно с этим что-то делать. Попытаться не пересекаться с Владом. Еще и Глеб будет дуться теперь. Наверное, вовсе перестанет со мной разговаривать.

Теперь я не просто верила в проклятие – буквально ощущала его проявление. Давящую, приторно-сладкую, дурманящую энергетику, подчиняющую волю. Чем ближе мы друг к другу, тем сильнее оно влияет на нас. На меня так точно!

В ту ночь долго ворочалась на кровати, силясь уснуть, а потом провалилась в черноту без сновидений.

Проснулась, понимая, что в кровати не одна. Кто-то не только лежал рядом, но и шарил по моему телу руками. В воздухе разлился запах – специфический, резкий, неприятный. Запах алкоголя.

– Глеб! – выдохнула я, пытаясь высвободиться. – Какого черта?! Что ты тут делаешь?

– Помолчи, – рявкнул он мне в ухо.

Возмутительно! Что это... Почему?! Разве я давала повод? Хоть словом намекнула? Или может, вела себя неподобающе...

Не было времени размышлять. Я уперлась руками ему в грудь, силясь оттолкнуть, но тщетно – он крепко прижал меня, зарываясь лицом в шею.

Я испугалась. По-настоящему, сильно. Паника – не лучший советчик, но в тот момент ничего, кроме нее, не было. Попыталась напугать Глеба и сказала:

– Отпусти меня, слышишь, я закричу!

Но он был настолько пьян, что совершенно не воспринимал слова. Только рот мне зажал ладонью. Крепко – так, что вырываться бесполезно. «Дура, надо было сразу кричать!» – пронеслась в голове паническая мысль.

И я сделала то, что делала всегда в экстремальных ситуациях – заплакала. Ногтями царапала руки Глеба, пыталась дотянуться до тумбочки, в надежде нашарить хоть что-то, чем можно огреть его, но не смогла – слишком далеко. Черт бы побрал двуспальные кровати!

А потом он остановился. Приподнявшись на локтях, посмотрел в глаза. Тот самый Глеб, который успокаивал меня перед поездкой к очагу.

– Да ну на х…, – выругался, скатился с меня и встал.

Некоторое время я еще всхлипывала, лежа неподвижно, обнимая себя за плечи, словно боялась поверить, что все закончилось. Затем осторожно вытерла слезы.

Стараясь не шуметь, сползла с кровати и осторожно направилась к выходу, оглядываясь и ежесекундно ожидая нападения со спины.

Смешно. Это же Глеб, я знаю, он не такой!

У самой двери замерла, посмотрела на него – все так же сидит, надломленный, согнутый и без меры несчастный.

Несколько раз глубоко вздохнула. Я смогу, я ведь не трусиха. Подошла к нему, присела рядом. Глеб не шевельнулся.

– Эй, ты в порядке? – спросила осторожно. Прозвучало странно: жертва спрашивает насильника, все ли с ним нормально. Впрочем, никакой он не насильник – теперь я уверилась полностью.

Глеб не ответил. Вообще никак не отреагировал. Я протянула руку и легонько дотронулась до плеча.

– Глеб...

Он слегка приподнял голову.

– Чего тебе? Беги, жалуйся своему любовнику, пусть придет и вытрясет из меня все дерьмо!

Я отвернулась.

– Он мне не любовник.

– Ну да, а то я не видел вас сегодня в кабинете!

– А что ты видел? Ничего не было – это раз. Второе... – Я замолчала. Да, что ему объяснять – все равно не поймет! Никто не поймет, если не прочувствует. Только с моим везением можно было так влипнуть.

Но Глеб отставать не собирался.

– Что – второе?

– Ничего.

– Неужели он так хорош? Настолько, что можно простить такое, просто отбросить? Забыть...

– Дело не в нем. Это нали. И проклятие...

– Чушь собачья! Я не верю во всю эту дрянь! – фыркнул Глеб. – Просто он богат, вот девчонки и ведутся.

– Дурак ты, Измайлов! – без обиды сказала я. – Тебе нужно выспаться. И больше не пей.

Некоторое время он сидел молча, словно пытался придумать, что еще сказать. А затем встал и направился к двери. У выхода обернулся и бросил:

– Все же нехорошо, что ты живешь на его содержании. Я мог бы обеспечить тебя, если хочешь.

Я даже опешила, и от возмущения несколько секунд не знала, что ответить. Закрыла глаза, посчитала до десяти. Он просто пьян, что с него взять?

– Знаешь что, иди-ка ты спать, Глеб. Иначе я за себя не отвечаю!

Он послушно вышел, а я, сама от себя не ожидая, улыбнулась.

– Дурак! – повторила для пущей убедительности, но злости больше не было. Страха тоже.

За окном серым занимался рассвет, наложив фильтр «сепия» на мебель в комнате, на светлые стены и смятые простыни. Я поняла, что больше уже не усну, поэтому поднялась и заправила постель. Накинула кофту, открыла балконную дверь. Холодный воздух сентябрьского утра был на удивление приятным, и я подумала, что утро – это очень хорошо. Как любое начало, оно дает надежду на будущее без разочарований. Стоит только захотеть, и ты изменишь свою жизнь к лучшему.

Я улыбнулась и подумала, что хочу вновь увидеть Глеба. Днем. Или вечером.