Текст книги "Я - хищная. Пророчица (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Я так чувствую.

Не аргумент. Точно не для Влада, Лары и Филиппа. Да и Глеб косился саркастично, слегка приподняв темную бровь. Вообще-то мог и встать на мою сторону, друг называется!

– Хорошо, – сказал Влад, и показалось, все это снится мне. Слишком сюрреалистично. Влад поддерживает мои сумасшедшие начинания? – Пусть все решит совет.

А, понятно. Решил меня проучить. Кто ж проголосует, полагаясь лишь на слово охотника, который чуть не убил Глеба, Риту и меня?

– Собери всех, – велел Влад Оле, и та послушно удалилась.

Вскоре атли собрались в гостиной, и Влад обрисовал ситуацию. С его стороны я больше не чувствовала злости, скорее было любопытство из-за необычного поведения охотника. Глеб все время держал меня за руку, и сегодня это ужасно нервировало.

Когда речь зашла о сегодняшнем разговоре с Андреем, в гостиной воцарилась пугающая тишина.

– Где ты встретила его? – осторожно спросил Кирилл.

– Ходила к нему домой, – спокойно ответила я.

Лара тут же приложила ладонь ко лбу, всем видом показывая, как она относится к моей безрассудной выходке.

– Зачем? – ошеломленно спросила Маргарита. Она боялась Андрея. Я слабо читала ауры, но ее страх был виден за версту.

Впрочем, Рита всего боялась.

– В прошлый раз он не тронул меня. Никого из нас четверых, – сказала я твердо.

– Не тронул, потому что ты его чуть не убила. – Рита встала, заломила руки и прошлась по комнате. – Уверена, меня бы он прикончил на месте.

– Что ж, можешь быть уверена, он не сделает этого. Андрей обещал.

Сама понимала, как наивно это звучит. Они не поверят, и мы снова будем сидеть взаперти. Ну, хотя бы бояться не буду, что охотник придет.

– Ты говорила с ним? – настороженно спросил Филипп. – Сегодня?

Я почувствовала себя инопланетянкой. Может, отчасти так и было.

– Да.

– Но он же охотник! Тот, что напал на Кирилла, помнишь? Он не будет рассматривать хищных, как хороших или плохих, для него мы все – добыча. С чего он вдруг пошел тебе навстречу?

– Он благороден, а я его спасла. Надоело прятаться! Разве мы слабаки? Разве не способны дать отпор. Даже я давала дважды. Лара, ты сильная защитница. – Я посмотрела на Ларису. – Разве ты должна прятаться в доме от молодого охотника? Я уже молчу о воинах атли, которые, как мыши, забилась в угол. Я хочу жить. Дышать воздухом, гулять, у меня работа, в конце концов!

Я замолчала, удивленная собственной горячностью и невесть откуда взявшейся смелостью. В последнее время что-то действительно происходило со мной – еле уловимые эмоциональные изменения, ломка приоритетов. Взросление? Что ж, если я ошиблась, и охотник убьет кого-то из атли, виновата буду я.

– У нас нет гарантий, – с сомнением произнес Филипп.

– Я встречалась с ним четырежды – и выжила. Этого мало?

Лицо Влада не выражало эмоций. Никаких. Он смотрел на меня, и складывалось впечатление, что внимательно слушает и воспринимает слова. А это уже что-то. Я готовилась к резкому опровержению теории благородного охотника.

– Мы должны проголосовать, – сказал он, когда все замолчали. Я не могу принять такое решение один. – Странно посмотрел на меня. – Но независимо от исхода, те, кто хочет, может выходить из дома.

– Ты веришь охотнику? – удивленно спросила Лара.

Он улыбнулся.

– Нет. Но Полина права: мы – атли, и каждый из нас может справиться с молодым и слабым.

На счет слабого Влад, конечно же, погорячился. Не знаю, почему, но я видела в Андрее большой потенциал.

Странно, но многие голосовали за мое решение. Оля, Лина, Кирилл и Глеб. Лара, естественно, поддержала Влада, как и Рита. А вот Филипп колебался долго. Задумчиво молчал и смотрел в пол, а потом все же поднял руку в поддержку моей теории.

Я сидела на диване, удивленная, сжимала руку Глеба и не могла поверить, что заточение закончилось, и я могу вернуться к нормальной жизни.

– Значит, так тому и быть, – подытожил Влад и встал.

– Пойдем на гаражи? – радостно спросил Глеб. – Пацаны играют сегодня.

Я пожала плечами.

– Почему бы и нет.

– Отлично. Возьму гитару, и выезжаем.

Атли разбредались по дому, постепенно вливаясь в привычный быт, приправленный встревоженным и удивленным шепотом о сегодняшнем происшествии.

– Ты очень смелая, если пошла к охотнику, – сказала мне Каролина. – И безрассудная.

– Мне уже говорили.

– Если меня убьют, я буду возвращаться с того света и изводить тебя, – надменно произнесла Лара.

– Боюсь, я не доживу.

Защитница скорчила рожицу, но ее позвал Филипп, и она отошла.

– Поужинаешь сегодня со мной? – Мягкий голос у самого уха застиг врасплох, я вздрогнула и повернулась. Влад улыбался. – Оказывается, тебя можно напугать.

– Если так подкрадываться, то можно.

– Ты не ответила.

И снова игры. Я ведь уже настроилась, что у нас ничего не будет, и он опять. Ну, что за человек!

– Не могу. Обещала Глебу. – Помолчала немного, а затем добавила с надеждой: – Может, завтра?

Влад рассеянно кивнул и тихо произнес:

– Вы сблизились.

– С Глебом? – переспросила я и тут же вспомнила разговор с Ритой. – Мы друзья.

– Насколько близкие?

– Очень близкие, – честно ответила я и уточнила: – Настолько, насколько могут быть близкими просто друзья.

Влад улыбнулся, погладил меня по щеке и прошептал:

– Тогда до завтра.

И ушел.

А я осталась стоять, растерянная, наполненная сомнениями и страхами, а также предвкушением чего-то невероятного, волнующего и необходимого.

Ужин! Только мы вдвоем, как в одной из просмотренных мной мелодрам. Свечи, вино, прогулки при луне.

Да, все равно, как оно будет, просто пусть будет.

Вечер с Глебом прошел весело. Мы сидели у костра, пили вино, жарили сосиски и запекали картошку в углях. Я подпевала знакомому барду, Глеб отпускал неприличные шуточки, и мы хохотали.

Приехав домой за полночь, я быстро приняла душ и уснула без сновидений, а проснулась в районе обеда. Улыбнувшись прекрасному дню, встала и направилась в душ. День провела, тщательно готовясь к вечеру. Продумано было все: макияж, черное коктейльное платье, чулки, прическа, пурпурный лак.

Сегодня!

Влад ждал меня на улице. Смотрел вдаль на заходящее солнце, заставляя сердце биться быстрее в предвкушении. Увидев меня, улыбнулся, подал руку и... я пропала.

Чудесный вечер для принцессы. Ресторан, прогулка, легкое касание теплых губ к запястью. Эйфория, затмевающая недоверие – все это происходит со мной? Разговоры о будущем: полунамеками, короткими фразами, предположениями. Без недомолвок.

Домой не хотелось. Обнять бы весь город, раствориться в осеннем прохладном воздухе, дотронуться до неба.

Ловить его улыбку, почти совершенную, с едва заметным изъяном, превращающим его из бога в человека. Не верить своему счастью...

Дома же захлестнуло новое, неизведанное. Пережившая предательство страсть, прикосновения – нетерпеливые, жадные, сводящие с ума.

Мы лежали в полной тишине. Рука Влада рассеянно гладила по волосам, а я слушала, как бьется его сердце. Постепенно успокаивался пульс, мысли наполнялись реальностью. Все это по-настоящему. Со мной.

– Почему мы не сделали этого раньше? – спросила я, набравшись смелости. – Я имею в виду, после того раза...

– У меня были сомнения. Теперь их нет.

– Сомнения?

Плохое предчувствие ядовитой змеей обвилось вокруг позвоночника, оттуда – к ребрам, сдавило грудь.

– Неважно. Я ошибался, – небрежно ответил Влад, поцеловал меня в губы и поднялся с постели. – Мучает жажда. Тебе что-нибудь принести?

Нет-нет, не уходи вот так! Бросив мимолетно важную фразу, оставляя меня на растерзание сомнениям. Во мне смешались эмоции. Любопытство на грани с испугом.

Что ты выберешь, Полина?

– Я не хочу пить. – Я тоже встала, внимательно следя за тем, как он одевается. Привычные, небрежные жесты... Почему мне кажется, мы на грани катастрофы? – В чем ты сомневался?

Влад пожал плечами. Слишком безразлично, чтобы я заметила: его это задевает. Что-то осталось там, в его голове. Что-то обо мне.

– Мне сказали, у тебя связь с Измайловым, – произнес он, как бы между прочим. Улыбнулся, словно выдал нелепость.

Нелепость, да...

Я окаменела.

Руки машинально потянулись к одежде, крепко стиснули тонкую ткань. Чувствуя, что заливаюсь краской, не в силах поднять взгляд, я медленно натянула белье, затем платье. Кожу жег подозрительный, пристальный взгляд, словно выковыривая правду, которую уже и так сложно было скрыть.

– Мне сообщили, что когда вы организовывали похороны Ольги, вы переспали. Это ведь... неправда?

Молчание порой говорит лучше всяких слов. Среди изорванного волнением дыхания, мучительных шорохов, отдающегося в ушах пульса проскальзывают фразы, которые боишься произнести вслух.

– Вот черт! – сказал Влад таким тоном, будто сокрушался о том, что опоздал на автобус.

Отвернулся к окну, сцепил руки в замок и завел за голову. Я смотрела на застывшую фигуру и буквально чувствовала, как гаснет надежда на продолжение, мифическое счастье, любовь.

Мое проклятие. Его проклятие.

Не наше...

– Не думала, что это имеет значение, – прошептала и почувствовала, как предательски дрожит голос. – Я была свободна, и он тоже.

Ответом мне была тишина – колючая, беспощадная. Минуты тянулись медленно, словно их специально оттягивал невидимый мучитель, чтобы поизгаляться подольше.

– Ты был с Ларой, вспомни. Мы не... То есть, у нас...

Молчание.

– Влад, скажи что-нибудь!

Мне не нужно было слышать – я знала, что он скажет.

– Уходи.

Воздух со свистом вырвался из легких, перед глазами поплыли белые круги.

Я послушно поднялась и пошла к двери. Странно, но оправдываться не хотелось. Очередная попытка провалилась, не нужно было верить. Мы не сможем, никогда не могли...

Неудобное платье. И туфли.

Нужно сказать Глебу, Влад теперь обозлится.

Я вышла и аккуратно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько метров по коридору, открыла дверь своей комнаты и буквально ввалилась внутрь. Только здесь позволила себе заплакать. Думала, буду рыдать до утра, но слезы как-то быстро кончились, так и не успев начаться.

Взяв пульт с журнального столика, включила телевизор. Грациозная брюнетка танцевала фламенко, бросая полные огня взгляды в камеру. За окном медленно разливался рассвет.

Когда уже совсем посветлело, я поняла, что сижу, крепко стиснув подаренный Владом амулет.

Глава 29. А ты сможешь?

Я проспала до вечера. Проснулась, когда уже стемнело. Свет фонарей на подъездной дороге вливался в окно рассеянным потоком, рисуя на стене замысловатые узоры тенями присобранных штор.

Вставать совершенно не хотелось, как, впрочем, и двигаться. Я лежала и смотрела в одну точку, думая о том, что произошло накануне. В груди неистерпимо ныло, словно там образовалась дыра. Наверное, так и было, как бы банально это не звучало.

Я нехотя поднялась, прошлась по комнате, поежилась от пронизывающего холода, идущего изнутри. Отодвинула занавески.

Пошел снег. Первый снег в этом году рано – в октябре. Спускался медленно, словно в одном из стеклянных шаров, которые нравились мне в детстве.

Совята на подоконнике смотрели осуждающе. Я прищурилась и показала одному язык.

На прикроватной тумбочке завибрировал телефон, наполняя пространство зудящими звуками, и я вздрогнула. Мир вокруг вмиг перестал быть безопасным. Неужели уверенность в завтрашнем дне держалась только на том, что меня защищает Влад? Нет, нужно определенно что-то делать: и с самооценкой, и с приоритетами. Как вариант – завязать с мужчинами и записаться на карате.

– Слушаю, – вяло произнесла я.

– Ты где? – спросил Глеб. – У нас тут сейшн намечается на гаражах. Приедешь или у тебя... другие планы?

– Приеду, – после секундного размышления ответила я.

Нужно рассказать, чтобы он был готов. Влад наверняка не упустит возможности уколоть Глеба, а мне бы не хотелось. Это только между нами, и незачем вмешивать в дела проклятия посторонних. Впрочем, Глеб Измайлов не посторонний.

От этого было еще больнее. Я могла бы спорить с Владом, бросаться колкостями, если бы та ночь для меня ничего не значила. Но она значила, вот в чем все дело. Я ни в коем случае не рассматривала нас с Глебом, как пару. Никогда. Но после той ночи мы стали ближе, и это факт. Именно тогда в нем случился тот слом, и он превратился из Глеба затворника в Глеба моего лучшего друга.

И я не прощу себе, если из-за меня Влад будет мстить ему.

Внизу было шумно – атли почти в полном составе собрались в гостиной. Кто-то шутил, кто-то смеялся. Кирилл разговаривал с Олей, усиленно жестикулируя. Стараясь не привлекать внимания, я тихо спустилась по лестнице и робко поздоровалась. Поймала взгляд Влада – безразличный и прямой. Он скользнул по мне и тут же переместился на Маргариту. Влад тепло улыбнулся сестре и продолжил диалог.

Все, как обычно. Ничего не изменилось.

Почему же мне так больно, будто только что дали под дых?

Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, направилась к двери, но меня остановил колючий голос:

– Уходишь?

Мне почудилось, или в простом слове проклюнулся глубокий подтекст. Обернулась. Зеленые глаза смотрели так же бесстрастно и холодно.

– Да, – ответила. – Погуляю.

– Все же не стоит ходить одной по ночам, Полина.

– Я буду не одна. – Замолчала, а потом зачем-то добавила: – С Глебом.

Иногда хотелось вырвать собственный язык, потому что он жил, казалось, своей жизнью и никак не хотел подчиняться мозгу. Выйти на улицу и биться головой о стену. Ну зачем я провоцирую Влада?

На красивом лице не отразилось никаких эмоций. Он сухо кивнул и вновь отвернулся.

Выйдя за дверь, я сжала кулаки и отругала себя за глупость. Снег падал на темный влажный асфальт и тут же таял, превращаясь в противную жижу. Идти по ней было неприятно, ноги разъезжались, и я старалась ступать осторожнее. Глеб небось еще и на мотоцикле. Как домой возвращаться будем – ума не приложу!

Полупустая маршрутка окутала уютом, в наушниках заунывно пел Клаус Майне, а мне хотелось плакать. Едва сдерживая слезы, я смотрела в окно на мелькающие фонари, лесополосы и несущиеся навстречу автомобили.

Уехать бы далеко. Хоть бы путь до Липецка никогда не заканчивался! В дороге я как бы между прошлым, полным надежд, и будущим, маячившим на горизонте жестокой правдой.

Надоело!

Я подняла воротник и закрыла глаза, полностью погружаясь в чарующий перебор гитарных струн и приятный вокал. Осторожно стерла одинокую слезинку со щеки. Вспомнила прошедший день – прикосновения, поцелуи, ласки. Зачем он был?

На гаражах мозг взорвала музыка, громкие разговоры и хохот. Люди приехали оторваться, повеселиться от души. Сотня неформатно одетых людей, пиво, рев мотоциклов.

Что я здесь делаю?

Глеб, увидев меня, улыбнулся, помахал рукой. Я покачала головой, поманила его и отошла подальше от шума. Веселиться совершенно не хотелось, да и нужно было поговорить с другом. Оттягивать дальше, мало того, что не имело смысла, но и становилось опасным.

– Что-то случилось? – спросил он, подходя и отряхивая с темных волос снег. Никогда не носит шапку. Что за привычка?

– Влад знает, – мрачно поведала я.

Облокотилась о высокий ветвистый клен и подставила лицо падающим снежинкам. Они скатывались по щекам, как слезы, но облегчения не приносили.

– Знает что?

– О нас. О том, что... – Я замолчала.

Глеб встал рядом и глубоко вздохнул.

– Зачем рассказала? – спросил почти безразлично, но я ощущала – там, в глубине грудного голоса, послышался трепет, и мне это совершенно не понравилось.

– Я не рассказывала. Думала, ты. Или кто-то, кому ты сказал.

– Я на идиота похож? – Глеб оттолкнулся от шершавой опоры, отошел на несколько шагов, накрыл руками голову.

– Ты никому не говорил? Тогда как...

– Это неважно сейчас, – глухо ответил он, и я вздрогнула. На его всегда немного насмешливом саркастичном лице явно проступал страх. Не трусливый, лебезящий, заставляющий бежать, пригибаясь и оглядываясь на каждую тень. А чистый, пропитанный волнением и предчувствием беды. – Уезжай.

Ну вот, снова. Сколько раз мы будем возвращаться к этому? Их вражда – нечто необъяснимое, выросшее из ничего, но увеличивающееся с каждым годом. Только теперь я поняла, что имела в виду Маргарита. Мое общение с Глебом, как лакмусовая бумажка, проявляет весь негатив между ними. И как катализатор – потому что усиливает.

– Я знаю, ты не любишь Влада... – Я вздохнула, потерла пальцами виски. Как же хочется не думать! Не предполагать, не теряться в сомнениях. Расслабиться и проживать каждый день, а не существовать в нем. Замечать радостные мелочи – изменение времен года, закаты, рассветы. Уехать на неделю на море и греться на горячем песке, доверив лодыжки ласковым волнам. Убежать из этого ада. Очнуться. – Но он не станет убивать меня. Другую девушку – да, могу предположить... И это ужасно! Я даже не знаю, как помешать... что тут можно сделать.

– Не лезь в это. Просто... уезжай. У меня есть друг, у него домик в Испании...

– Глеб, какая к черту Испания?! – выкрикнула я и закрыла лицо руками. Опустилась на корточки, изо всех сил стараясь не разреветься. Казалось, небо давит на плечи свинцовой массой снеговых туч. И скоро раздавит меня. Бежать некуда, укрыться негде от щемящей, разрушающей душу ржавчины-тоски. Наверное, так всегда, когда держишь в руках то, о чем мечтал, а потом понимаешь, что оно не твое. – И так фигово. Не заставляй меня поверить. Я же не смогу тогда... не смогу...

Глеб присел рядом, обнял и прижал к себе. Я уткнулась носом в пропахший костром и сигаретным дымом рукав, стараясь удержаться в реальности, не дать разочарованию сожрать меня изнутри. Я сильная. Я выдержу!

– Поля, прошу, уезжай... – прошептал он сдавленно и поцеловал меня в макушку. Я подняла голову, окончательно убеждаясь в подозрениях. Он не отстранился, не смутился – смотрел в глаза пронзительно, резко. Я уже видела такой взгляд однажды и больше видеть не хотела. Высвободилась и встала, обнимая себя за плечи.

– Ты обещал мне!

– Обещал что? – непонимающе спросил он.

– Мы друзья, и та ночь...

Нет, нельзя так! Я не спросила Влада о нали, не выяснила на счет нас, теперь боюсь говорить с Глебом. Хватит бегать от проблем, они от этого меньше не станут. Подула на окоченевшие от холодного октябрьского ветра руки.

– У тебя есть чувства ко мне? – спросила осторожно.

– Спрашиваешь, влюбился ли я в тебя? – с иронией закончил Глеб вопрос. – А разве это имеет значение?

– А разве нет? – Я повернулась и посмотрела на него в упор – так, чтобы не было возможности юлить и изворачиваться.

– Нет, – твердо ответил он. – Сейчас я об этом вообще не думаю.

– Сейчас?

– Забей, Полевая! Думай о безопасности. Собственной, в первую очередь.

– Я никуда не поеду! – упрямо заявила я и для пущей убедительности сложила руки на груди.

Влад, конечно, мстительный, но он ни за что не станет проводить ритуал. Не потому что любовь ко мне или наши прошлые отношения станут помехой. Проклятие не позволит. Вестар сам признался, что думал об Уне, как о варианте, но не смог. Значит, и Влад не сможет.

Но, несмотря на браваду, кошмарный сон поубавил энтузиазма, явив мне Орма с занесенным ритуальным ножом, и никакие слезы и мольбы не трогали его холодное, алчное существо. Предводитель Запада торжествующе проводил острием по моим запястьям, и я завороженно наблюдала, как тонкие струйки крови бегут по коже, стекают вниз и впитываются в землю.

– Видишь, – говорит Орм, – твоя кровь – жизнь!

В том месте, куда выливалась жидкость из моих вен, земля вспухала и тут же вспарывалась тонкими побегами. Они тянулись к солнцу, росли на глазах, а затем на каждом из них распускался нежно-белый бутон.

– Жизнь, – шепчет уже другой голос, я поднимаю голову и встречаюсь с лучистым взглядом зеленых глаз.

От неожиданности отступаю и падаю, проваливаюсь в темноту и просыпаюсь.

Будильник прозвонил в следующую секунду. Я поймала себя на том, что правой рукой держу левое запястье. Облегченно выдохнула: сон.

Сон, но такой реальный. И боль – я до сих пор чувствовала ее кожей. А в воздухе словно витал тонкий аромат роз...

Но все же то был сон, а реальность маячила хмурым утром понедельника. Нужно было вставать и собираться на работу. Проблема с охотником вроде как решена, и мир снова готов принять меня в свои объятия. В груди все еще ныло, но уже меньше, а значит, пройдет. Ничто не болит вечно.

До «Скрепки» я добралась без приключений, вошла в знакомое, пахнущее кофе помещение и замерла в нерешительности. На моем месте весело щебетала по телефону пышногрудая рыжеволосая дама лет тридцати. В невообразимо глубоком декольте можно было утонуть взглядом, а в высоком начесе на затылке – запутаться. Увидев меня, рыжая сверкнула мутно-зелеными глазами и, буркнув что-то нечленораздельное в трубку, отключилась.

– Здравствуйте, – вежливо поприветствовала меня. – Чем могу помочь?

– Я здесь работаю, – пробормотала я и замолчала.

– Ты Полина? – Она широко улыбнулась, поднялась со стула и, фамильярно подбежав, кинулась пожимать мне руки. – Так чего ж ты молчишь? А я тебе уже и вещи собрала!

– Вещи?

– Вот же они. – Рыжая схватила небольшую картонную коробку и протянула мне. В ней сиротливо лежало наше с Глебом фото в рамке, принесенная из дома флешка и пара непонятно откуда взявшихся дискет.

– Я не понимаю...

– Полина, зайдите.

Голос шефа тут же заставил пышногрудую умолкнуть. Она одернула блузу и чинно проследовала к столу. Я же вошла в кабинет начальника и закрыла за собой дверь.

Разговор был коротким. «В ваших услугах больше не нуждаемся. Спасибо за сотрудничество». Я даже спорить не стала – молча выслушала и покинула кабинет.

Вышла из «Скрепки» и расплакалась. С неба сыпалась крупа: проникала за воротник и противно щипала за шею, покрывала землю белым ковролином – хрупким и ненастоящим.

Я не жалела о работе, просто она была частью неумолимо ускользающей человеческой жизни, расставаться с которой не хотелось. Но я не могла не признать: сотрудник из меня тот еще. Нужно идти дальше. Подумать, как жить. Не зависеть же от человека, который в душе таит на тебя обиду, пусть даже надуманную. Пусть даже вызванную нали.

И плевать, что он главный! Не хочу унижаться. Вот совсем.

Не знаю, сколько бродила по городу. Очнулась, когда уже стемнело и быстро побежала на остановку, чтобы не проворонить последний автобус.

Домой приехала совершенно разбитая. Гостиная встретила тишиной и отсутствием атли. Ну, и хорошо – не хочу никого видеть. Упасть и уснуть. Ни о чем не думать. Завтра поговорю с Глебом, может, он чего посоветует. Хотя вряд ли, он же вообще непонятно, на что живет. Никогда не заикался о будущем, деньгах и прочей необходимой для жизни чепухе.

Дойдя до своей комнаты, остановилась, посмотрела на дверь Влада. Нужно выяснить это с ним раз и навсегда. Хватит уже бегать от проблем!

Затем передумала. Завтра. Сегодня слишком устала. Вымоталась.

Открыла дверь и застыла на пороге.

Влад стоял и смотрел в окно, сложив руки за спиной. Когда я вошла, развернулся, и я испугалась. Впервые с ним – по-настоящему. До стынущих вен и прочих фишек поглощающего страха, когда не можешь пошевелиться. Проваливаешься в него, как в огромный холодный сугроб.

– Прикрой дверь, – тихо сказал Влад, и я безропотно подчинилась.

Нас разделяло несколько метров комнаты, за моей спиной была дверь – верная дорога к бегству, но почему-то воздух пропитался обреченностью и ужасом.

– Подойди.

Слова хлесткие, как плеть. Я замотала головой, прижалась к дверному полотну, чувствуя, как подгибаются колени.

– Нет...

Влад вздохнул и отвел взгляд.

– Хорошо. Тогда я сам.

Я словно зависла в пространстве и времени. Оно превратилось в некое подобие параллакса – замедленное вблизи и ускоренное вдали от меня. Считая каждый шаг в мою сторону, я постепенно понимала, как ошибалась. Всегда. Начиная с момента нашей первой встречи и заканчивая сегодняшним днем.

Сегодняшний день действительно все закончит.

– Смотри на меня.

Полу-размытый голос скользит в сознание, впивается в мысли, меняя их, формирую новые. Лишает контроля. Тело где-то далеко, не подчиняется мне. И это хорошо. Ничто не имеет значения, кроме сладкого, ведущего голоса. Остальное – тлен, бессмыслица.

– Смотри на меня...

Сдаю последние позиции, постепенно расслабляясь. Мне не страшно. Чувства выключены. Атрофировались. Умерли.

А дальше – темнота...

...Пошевелиться было трудно. Можно даже сказать, невозможно. Мышцы будто превратились в кисель и полностью отказывались подчиняться, даже веки разлепить получилось с трудом.

В помещении было темно и пахло сыростью, а еще какими-то благовониями. Все, что я могла видеть – небольшой участок каменной стены, черной, шероховатой и гладко отполированной, на которой отплясывали ритуальные танцы странные тени. Или это не стена?

Сознание возвращалось медленно, логические связи между мыслями никак не хотели восстанавливаться. Где я? Почему лежу?

С трудом повернула голову, пытаясь рассмотреть обстановку. Завороженно остановила взгляд на полукруге свечей, пламя которых и рождало странные танцующие тени. Красные знаки на выбеленной стене.

Знаки стихий...

Человек в черном стоял поодаль, склонив голову, и капюшон бесформенного одеяния скрывал его лицо. Руки сложились в неизвестный магический пасс, сам он был неподвижен и, казалось, погружен в себя.

Нужно встать. Сейчас же. Соберись, Полина!

Почему же так трудно пошевелиться? Руки – так вообще живут отдельной жизнью, словно и не мои вовсе. Онемели и висят плетьми, окунаясь во что-то вязкое, теплое...

Постепенно я осознавала, что происходит. Дернулась в сторону, но с места не сдвинулась – оказалась крепко привязанной к ритуальному камню.

Да-да, мы у очага! Моя болезненная слабость, круг из свечей, знаки на стенах могут значить только одно.

– Влад... – прошептала я и почувствовала, как сбилось дыхание. Горло жгло огнем, во рту ощущалась сухость, а сердце стучало, как сумасшедшее. Страх? Тахикардия? Сколько крови я потеряла.

Человек в черном поднял голову. На безучастном лице не отразилось ни одной эмоции – только решимость.

– Лежи спокойно, Полина.

Ага, сейчас! Впрочем, мои трепыхания мало что изменили. Немного сползла влево, но все так же осталась накрепко привязана к камню. Скользнула взглядом вниз и поняла, что в пол вбиты железные пруты, загнутые на концах, к которым и привязаны веревки.

Безысходность накрыла сразу же, а за ней пришла паника. Попыталась пошевелить пальцами рук – получилось. Тут же ощутила противную липкость на ладони. Сколько я уже тут лежу? Без сознания, с порезанными запястьями.

– Что же ты творишь? – прошептала, глотая горячие слезы, но ответа уже не ждала. Его и не было. Влад снова опустил голову и продолжил шептать свои заклинания.

Ну, вот и все. Тут я и умру. Не будет меня, проклятия, противоречивых мыслей и боли. Не будет обид. Страха.

Ничего не будет.

Постепенно на смену панике приходило спокойствие. Я так устала... Нужно просто закрыть глаза и уснуть.

Закрыть глаза...

– Вермунд, ты совсем слетел с катушек? Какого черта ты делаешь вообще?!

Голос Глеба доносился откуда-то издалека, сквозь плотный морок обволакивающего сна. Глаза открывать совершенно не хотелось, как, впрочем, двигаться и говорить. Но страх – не за себя, с собой я уже успела попрощаться и смириться – за Глеба заставил сделать над собой усилие.

Мир дернулся, завращался, и я зажмурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на примчавшемся спасти меня друге.

– Уходи. – Воздух со свистом вырвался из легких, бронхи жгло огнем. – Глеб, прошу...

– Тебе лучше послушать ее, – спокойно сказал Влад.

– Я никогда никого не слушаю, – упрямо произнес Глеб. Я, наконец, рассмотрела его. Растрепанный, бледный, глаза лихорадочно блестят. Правый рукав закатан, в руках нож. – Я не могу войти, но могу тебя выманить. Своей кровью.

– Не можешь, – ответил Влад. – Круг защищает меня. Единственное, что ты можешь сделать...

– Я отрекаюсь! Отрицаю свою принадлежность к атли, клянусь великими духами воды, земли, воздуха и огня, не возвращаться в этот священный круг.

Воздух вокруг меня сгустился, потемнел. Лавина покатилась с горы – не остановить.

И я в этой лавине. Теряю – кровь, доверие, любимого, друга.

– Нет... – прошептала пересохшими губами, но Глеб не услышал.

– Не защищать. Не драться за атли. Не молиться с ними. Отныне я сам по себе. Я не отвечаю за то, что будет после моего ухода. Не желаю больше таинства, которое дает мне эта принадлежность. Я отрекаюсь от атли...

Он тяжело дышал и смотрел прямо на Влада.

Секунда. Две.

А затем крепче зажал в руке нож и сделал шаг вперед. В круг.

Я закрыла глаза и провалилась.