Текст книги "Чародей безумный"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава двенадцатая

Конь Беабраса оправдал слова хозяина и явился по первому его свисту. Фесс, конечно, тоже быстро подошел, держа в зубах повод осла Модвиса. И вот, снова верхом – леди Щедрость устроилась за рыцарем, – они двинулись навстречу восходу солнца.

Правда, к несчастью, солнце в это утро так и не взошло. Вернее, наверное, оно все-таки взошло, но из-за ненастья его совсем не было видно. Ветер бросал дождь в лицо путникам и выл, наслаждаясь их неудобствами, хлестая своих жертв к тому же без малейших помех: они находились на открытой болотистой местности, и ветер явно намерен был выгнать их из своих владений.

Модвис взмолился:

– Колдун! Неужели ты не можешь найти для нас убежище?

– Смотрите, прямо здесь! – Род указал на тусклое сияние во мраке. – Сэр Беабрас! Леди Щедрость! Направляйтесь на свет!

Они подняли головы, увидели, как Род поворачивает своего скакуна, и тоже разглядели вдали свет. И повернули за ним.

Ехать пришлось дольше, чем показалось сначала, но наконец они увидели перед собой вход в хижину. Род постучал, немного подождал, снова постучал. Дверь со скрипом приоткрылась и в щель выглянул подозрительный желтоватый глаз, окруженный белым пухом.

– Мы путники, застигнутые бурей! – крикнул Род. – Не позволишь ли переждать, пока она не кончится?

Глаз произнес что-то вроде: «Убирайся в море!», и дверь начала закрываться. Но Род успел просунуть в проем носок сапога и в оставшуюся щелку крикнул:

– С нами рыцарь и леди!

Давление на его носок прекратилось, а желтый глаз расширился. Расширилась и щель, обнаружив второй глаз, нос-оселок, а вокруг огромное количество спутанный волос, которые были бы белыми, если бы их вымыли хотя бы месяц назад. Трудно было сказать, где кончается борода и начинается грива, а рот был совершенно скрыт под усами и бородой.

Глаза осмотрели Беабраса и леди Щедрость, дверь широко раскрылась, и в ней стала видна тощая сморщенная фигура в длинном платье, которое, подумав, можно было бы назвать мантией, а снизу болтались тряпки, в которых с трудом угадывались штаны.

– Ну, ладно. Входите, входите от сырости.

Род вошел, думая, что же это старик назвал сыростью. Ему не понравился блеск глаз старика, когда мимо проходила леди Щедрость.

– Будь благословен, добрый человек, – поздоровался Беабрас, снимая шлем.

– У меня нет для вас одежды, но вот огонь предложить могу, – старик повернулся и показал на небольшой очаг, в котором горел торф. Рыцарь и леди подошли к огню. Род остановился возле них. – Вас только трое?

– У нас есть еще один товарищ, но он сказал, что отведет лошадей в твою конюшню. Ты не против?

– Хорошо, – проворчал отшельник, хотя и выглядел недовольным. – Там есть корм, но пусть ваши кони едят не очень много.

– Мы заплатим за то, что они съедят, и заплатим золотом, – заверил его Беабрас. Глаза отшельника загорелись алчным блеском. Род решил не спускать глаз с хозяина. На всякий случай.

Дверь заскрипела, вошел Модвис, вода ручьями стекала с него. Он увидел друзей и сразу направился к очагу, со вздохом протягивая руки к благодатному теплу.

– Будь благословен, добрый человек, за твое гостеприимство!

Род готов был поклясться, что отшельник поморщился. Должно быть, от упоминания, что он добрый хозяин и, Следовательно, должен предложить путникам мало-мальское угощение.

– У меня маловато припасов, джентльмены, но я поделюсь, чем смогу, – однако тон его противоречил словам. – У меня есть пиво, и ячмень, и мешок репы. И яйца, если куры не передумали нестись.

Род едва подавил дрожь, а Беабрас тем временем предложил:

– У нас есть еда, добрый человек. Не разделишь ли с нами трапезу?

– Вот вино, – Модвис протянул седельную сумку. – Соленое мясо и печенье.

У отшельника по бороде побежали слюнки.

– О, конечно, это очень хорошо! Я вспомнил, что у меня найдется один-два свекольных клубня. Ну что, поставим котелок со свекольной похлебкой?

Похлебка сварилась, когда день подходил к концу. Путники поели из деревянных мисок (их они достали из своих седельных сумок), сидя у огня. Жалкая хижина начала казаться уютной, главным образом потому, что не стало видно, сколько в ней грязи и паутины по углам.

– Мясо и выпивка всегда веселят сердце, – подытожил Беабрас, опуская чашку.

– И в самом деле, – Род улыбнулся. – Полный желудок и огонь в очаге – и будущее кажется более светлым.

Модвис вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Кто может смотреть в завтра, когда день длился так долго, а тело так устало?

– Значит, вы не знаете свое будущее? – спросил отшельник, глаза его снова сверкнули.

Часто они у него сверкают, подумал Род, слишком часто. Он решил дать отшельнику возможность высказаться.

– Нет, не знаю. Единственный дар, которого у меня нет, – это предвидение будущего.

Это была абсолютная правда, хотя кое-что он и подготовил…

– А вот у меня этот дар есть, – заявил отшельник, сидя совершенно неподвижно.

В хижине стало тихо.

Потом леди Щедрость улыбнулась, глаза ее разгорелись.

– Ты действительно обладаешь Зрением?

– Обладаю, – ответил отшельник. – Дай мне руку, и я предскажу твое будущее.

– Говори! – леди Щедрость с веселой улыбкой протянула руку.

Отшельник взял ее, ласково погладил, повернул ладонью вверх, погладил еще дважды, и на лице его появилась восхищенная улыбка.

Род нахмурился и посмотрел на Беабраса, но рыцарь откинулся на спинку стула с улыбкой, очевидно, ничего тревожного не замечая. Род повернулся к леди Щедрости, которая сумела не содрогнуться от прикосновения отшельника.

– Ты будешь жить в богатстве и счастье, – провозгласил старик. – Видишь, линия жизни у тебя длинная-предлинная и в самом начале пересекается с линией любви. Вскоре ты выйдешь замуж за прекрасного человека.

Беабрас нахмурился, но леди Щедрость как будто ничего особенного не заметила. Она повернулась и шаловливо взглянула на рыцаря.

– Мы скоро поженимся, милорд?

– Как только пожелаешь, моя радость, – галантно ответил рыцарь.

– Теперь ты, – старик неохотно выпустил руку леди и потянулся к руке рыцаря. Беабрас нахмурился, но показал ладонь. Отшельник взял ее, поглядел и вздрогнул.

– Как же такое возможно? Линия жизни прерывается в пяти местах!

– Что это значит?

– Как что? Это значит, что ты умрешь, но оживешь снова и не один раз, а целых пять!

– Это только видимость, – возразил рыцарь с улыбкой. – На самом деле я никогда не умру.

Старик испуганно посмотрел на него, но, казалось, открытая дружеская улыбка рыцаря его успокоила.

– Как хочешь, милорд, – он отпустил руку рыцаря, словно горячий уголь, и повернулся к Модвису. – А ты?

– С твоего разрешения, я бы не хотел.

– Почему? – спросил отшельник.

– Плохо жить, зная свой конец.

– Согласен, – быстро поддержал гнома Род. – Но ты можешь рассказать нам о будущем этой земли.

– И правда, – согласился Беабрас, – что будет с двором при Гранкларте, добрый человек? И с четырьмя королями, которые объединились там?

Отшельник глянул на него. Потом медленно наклонился и прижал ладони к земляному полу. Глядя в пространство, он заговорил ровным голосом, в котором совершенно отсутствовали обертоны. Стало так тихо, что треск пламени казался громче его слов. Наконец слова стали понятны:

 
…поднимется против Альбана.
Она не пойдет,
Но враг найдет ее,
И несчастья возлюбленных
Принесут беды
Этой земле
И великому дворцу.
Дворы Света
Расколются во вражде,
Борьба будет продолжаться,
Пока море тьмы
Не покроет землю!
 

Он пропел последние слова и остался сидеть неподвижно, с остекленевшими глазами. Наконец расслабился, осел на грязный пол и зажал голову руками.

– Великолепно! – сказал Беабрас. – От твоего видения у меня помутилось в голове!

– Правда? – отшельник посмотрел на него. – О себе я этого не могу сказать.

– Почему? – спросил рыцарь.

– Когда Сила подхватывает меня, добрый сэр, и вещает через мои уста, я не помню, что сказал.

Это дело вполне обычное, – подтвердил Модвис. – Я о таком уже слышал.

Рыцарь свел брови.

– Значит, ты не можешь объяснить смысл своих слов?

Отшельник покачал головой.

– Они были лишены смысла?

– Ты говорил стихами, – объяснила леди Щедрость, – и стихи твои были величественны и вызывали дрожь. Но мы не понимаем, о чем в них говорилось.

Род, конечно, понимал: ведь он знал всю историю Гранкларта, включая ее печальный конец. Но невежливо было бы говорить об этом людям, участвующим в этой истории.

– Значит, это был рассказ о судьбе, – негромко заключил Беабрас. – Это-то я уловил, но не могу сказать с определенностью, чья это судьба или как она придет.

Отшельник кивнул, рот его дергался.

– Вот так всегда, – он пожал плечами. – Не могу сказать, что еще нас ждет впереди. Но могу сказать еще вот что, – он с неожиданной энергией поднял голову. – Судьба Гранкларта зависит от злого колдуна, замок которого возвышается на востоке!

– Мы о нем знаем, – тихо сообщил Модвис. – Да, он наш злой гений!

– Злой! Он источник всякого зла, которое приходит в Гранкларт! Даже его подмастерья оставили его, а его подмастерья и сами злы, клянусь вам! Замок его населен призраками, и злые духи отравили его душу!

– Значит, ты о нем много знаешь? – спросил рыцарь.

– Больше, чем хотелось бы, – мрачно ответил отшельник. – Если Гранкларту сужден злой конец, могу сказать с уверенностью, что его принесет королевству этот колдун. Но как и когда, не знаю.

– Ну, так-то лучше, – утешительно проворчал Модвис. – Тяжко жить, зная уготованный тебе финал. А раз в деле замешано злонамеренное колдовство, ничего хорошего нам не светит.

– Может быть… – но в голосе отшельника не слышалось убежденности.

Он медленно, с трудом, встал и вздохнул.

– Увы мне! Вечер прошел, и благоразумным людям пора в постель. У меня тут есть средство утешиться и уснуть покрепче, – он достал из угла глиняную бутылку и рог. – Выпьете?

Никто сразу не ответил, но отшельник, казалось, этого многозначительного молчания не заметил. Он вытащил корку и налил жидкость в рог. Густой запах алкоголя домашнего приготовления заполнил хижину, даже огонь в очаге покраснел. Старик протянул рог Беабрасу:

– Прекрасный напиток.

Рыцарь взял рог – неохотно, подумал Род, но следовало соблюдать вежливость. Беабрас сделал глоток и удивленно поднял голову.

– Это мед, и мне кажется, лучшего я не пробовал!

– Вкусно, – подтвердила леди Щедрость, сделав приличный глоток, и протянула рог Модвису. Гном отпил, потом кивнул и отдал рог Роду. Тот облизал губы, убедившись, что в роге действительно мед, и вернул отшельнику.

– Очень хорошо.

– Спасибо, – глаза отшельника снова сверкнули. Отвернувшись, он осушил рог, но Род, внимательно наблюдая за ним, был уверен, что тот вылил мед на пол, делая вид, что убирает рог и бутылку на место.

Потом отшельник с виноватым видом объявил:

– У меня только одна комната, джентльмены, и на отдельные спальни рассчитывать не приходится, поэтому нам всем придется спать вместе. Но леди и рыцарь могут лечь у очага.

– Мы не можем стеснять тебя без особой нужды, – возразил рыцарь. – В комнате достаточно тепло.

Отшельник повозражал, и в конце концов было решено, что рядом с очагом будет спать леди Щедрость на старом соломенном матраце, завернувшись в плащ Беабраса. Модвис помог сэру Беабрасу снять доспехи, и рыцарь аккуратно положил их между собой и леди, потом лег, накрывшись с головой своей кожаной курткой. Модвис лег за их головами, а отшельник устроился на матраце в углу. Род улегся рядом с Беабрасом на собственной груде соломы, размышляя, как бы избавиться от назойливых блох, и прислушиваясь к мерным ударам дождя о крышу.

– Фесс? – прошептал он.

«Да, Род?»

– Если я усну, разбуди меня гудением.

«Тебе нужно отдохнуть, Род».

– Жить тоже нужно. Я не доверяю этому подозрительному старику, Фесс. Если бы ты только видел его глаза, то тоже не стал бы доверять. К тому же он не стал пить мед, которым угостил нас.

«Хорошо, Род, – робот говорил с ноткой смирения. – Я прослежу, чтобы ты крепко не засыпал».

– Премного благодарен, – Род замолчал и какое-то время лежал неподвижно, очень неподвижно, прислушиваясь к малейшим шорохам, доносящимся со стороны матраца отшельника.

Интрига началась примерно через час – час тяжелой борьбы со свинцовыми веками; ведь так трудно оставаться бодрствующим, когда приходится дышать ровно и медленно, имитируя спящего, – но Род с этой ролью справился довольно успешно. Наконец его бдение было вознаграждено громким шорохом в углу. Старик отшельник появился снова, он выполз из своего убежища, противно хихикая, держа в руке длинное ржавое лезвие.

Род повернулся с якобы сонным бормотанием, по-прежнему изображая крепкоспящего. Отшельник замер.

Род истошно захрапел. Отшельник улыбнулся в такт своим явно криминальным мыслям и снова пополз вперед, подняв нож.

Только поворот на нужный бок помог Роду собраться. Он прижался к земле, готовый к прыжку.

Отшельник склонился над Беабрасом и занес кинжал с самым недвусмысленным намерением.

Род не стал притворяться дальше и прыгнул вперед, как освободившаяся от фиксатора пружина.

Но слишком поздно – кинжал с мягким влажным звуком погрузился в грудь Беабраса.

Долей секунды позже Род плечом отбросил отшельника-убийцу, Беабрас вскрикнул, а леди Щедрость вскочила. Она бросила всего один взгляд, открыла рот и завопила на одной высокой бесконечной ноте.

Мгновение спустя рядом с ней оказался Модвис.

Род сражался за свою жизнь. Старик бил кинжалом наотмашь, завывая от ужаса, и Род с трудом успевал уклоняться от ударов, потом откинулся, схватил старика за плечи и сильно дернул на себя. Вой замер на высокой ноте и старик рухнул лицом вниз.

Крики леди Щедрости сменились громкими стонами – с помощью Модвиса.

Род вытащил собственный кинжал и перевернул старика на спину, готовый нанести смертельный удар.

Но в этом не было необходимости. Рукоять собственного кинжала старика торчала у него из груди. Губы отшельника шевельнулись, почти беззвучно умирающий сказал:

– Брум… мой старый ученик… отомстит… – он содрогнулся, захрипел, глаза его остекленели, и все тело расслабилось.

Победный восторг охватил Рода, хотя в то же время зрелище трупа вызывало тошноту.

– Брум – ученик этого старика? Значит, сам старик – колдун Солтик?

Беабрас застонал.

Род наклонился к жертве покушения.

– Твой убийца мертв, сэр рыцарь…

– Это… не имеет значения…

– Но я оказался слишком медлителен. Не думал, что старикан способен действовать так быстро!

– Леди… хорошо… что она невредима…

Леди Щедрость застонала еще громче.

– Еще бы, – пояснил свою мысль Верховный Чародей. – Поэтому он и покушался на тебя, конечно, и постарался бы убить Модвиса и меня – но только не женщину. Разве что позже, после того как… – у Рода исказилось лицо. – Мне нужно было действовать быстрее!

– Это… неважно… я… восстану… из праха…

И с этим оптимистичным обещанием рыцарь растаял.

Род смотрел, не веря своим глазам.

Потом он повернулся, чтобы утешить леди – как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезают последние остатки дымки, в которую она превратилась.

– Она пошла вслед за возлюбленным, – прошептал Модвис.

– А ты? – Род протянул руку, чтобы коснуться гнома, но не решился. – Ты тоже растворишься, будто тебя не было наяву?

– Нет, лорд Гэллоуглас. Я могу только уменьшиться, но не исчезну окончательно.

С этими словами он словно сморщился, превратился в карлика в фут ростом, и вся хижина как будто стала еще более жалкой, полной пыли и паутины, с широченными щелями в стенах и с дырами в крыше. Дождь прекратился, но в очаге еще светились угли, давая достаточно света, чтобы Род мог различать фигуру в крестьянской одежде с ножом, торчащим из груди, но борода у старика теперь была аккуратная и тщательно подстриженная, волосы черные, а все тело стало крепким и жилистым.

– Фесс? – прошептал Род. – Кого это я убил? Куда подевался старый отшельник?

Дверь заскрипела, робот заполнил собой дверной проем целиком. Он посмотрел и кивнул.

– Именно этот человек впустил тебя в хижину, Род. Старик отшельник – это создание твоего разума, но никак не его. Хижина демонстрирует следы заброшенности: я полагаю, что этот мнимый крестьянин пришел сюда лишь за несколько часов до тебя…

– Мнимый? Значит, он не реальный крестьянин? Но… кинжал у него по-моему вполне реальный…

– Это так, Род, и он действительно пытался убить тебя во сне. И если мерзавец погиб от собственного ножа, то это скорее его деяние, а не твое.

Вернулся гнев, но вместе с ним и тошнота. Род вскочил и заторопился в ночь, ухватившись за седло для равновесия. Боль родилась в голове, пронизала ее от одного виска до другого, и чародей с тревогой отметил, что руки у него дрожат нервной дрожью.

– Фесс… мне плохо… очень плохо…

– Да, Род. По-видимому, это последствие всех этих иллюзий, преследующих тебя последнее время.

– Они… становятся все хуже и хуже.

– Верно, даже речь твоя, Род, становится все более бессвязной. Это плохой признак, хоть я не психоаналитик и не психиатр. Ты должен лечь и отдохнуть.

– Не… здесь…

– Тогда садись, и я отнесу тебя в убежище, – робот наклонился.

Род вскарабкался в седло, лег на шею коня и вцепился изо всех сил. Фесс осторожно встал на ноги и шагом, чтобы не потревожить занедужившего хозяина, углубился в темноту и туман.

Глава тринадцатая

Согласно авторитетным свидетельствам (то есть свидетельствам выживших), лихорадка черной воды на реке Нил протекает следующим образом: «В первый день вам только кажется, что вы умираете. На второй день вы жалеете, что до сих пор не умерли».

Болезнь Рода была чем-то аналогичным этой лихорадке, хотя, к счастью, продолжалась не так долго. К восходу он почувствовал себя лучше, а когда солнце встало, Род решил, что останется жить. Конечно, это совсем не означало, что такая перспектива его сильно обрадовала.

– Чары действуют все сильнее, – говорил он, – у меня уже не только паранойя, но и ее последствия.

– Ты все еще довольно успешно сдерживаешь порывы к насилию, – возразил Фесс, – хотя физиологические реакции ухудшаются.

– Но что к этому привело? – спросил Род. – На действие какой-нибудь отравы, которую я мог съесть, не очень похоже: слишком долго тянется.

– Галлюцинации не обязательно следствие несварения какого-то вещества, Род.

– Ну, если это и так, то очень долгое получилось несварение. Не знаю, на сколько хватит у меня сил продержаться, Фесс.

– Нет никаких причин, почему тебе следует держаться, Род.

Род выпрямился.

– Ты хочешь сказать, что я должен просто сесть и умереть?

– Род! Конечно, я не имел ничего подобного в виду! Но тебе полезно было бы лечь и поспать. Ты не спал уже минимум двадцать четыре часа.

– Хорошая мысль, – Род неожиданно понял, что у него слипаются глаза. – Может, несколько минут сна помогут обрести некоторое успокоение. Найди мне пещеру, Фесс.

Пещеры поблизости не оказалось, но Фесс отыскал упавшее дерево, чья крона поддерживалась развилкой соседнего дерева, образуя своего рода естественный шалаш. Род расстелил на груде листьев под стволом плащ, а Фесс натаскал веток, закрыв Рода со всех сторон. Неожиданно Род привстал на четвереньках.

– Фесс, по-моему, кто-то крадется по нашим следам.

Робот помолчал, потом сообщил:

– Я регистрирую только активность лесных животных, Род. Движения двуногих мой процессор не регистрирует. Сдается, это плод твоего больного воображения.

– Не спрашивай, откуда я знаю, но знаю наверняка, уж поверь на слово! Я не говорю, что за нами сейчас наблюдают, но вскоре будут наблюдать как пить дать!

– Ты научился предвидеть будущее, Род?

– Кто знает? Сейчас и здесь, в Гланкарте, все может случиться! Но по моему следу идут и скоро догонят! Следует организовать засаду!

И он исчез в кустарнике. Фесс неохотно последовал за хозяином.

В лесу было тихо. Через несколько минут снова запели птицы.

Но вот чья-то рука раздвинула ветви вдоль тропы, и на нее вышел некто. За первым последовали другие.

Род вглядывался сквозь листву, но в предрассветных сумерках смог разглядеть только три фигуры. Он пропустил их мимо себя, потом выскочил на тропу с обнаженным мечом и обхватил свободной рукой горло последнего идущего, тем самым лишив его равновесия и возможности нормального дыхания.

Человек захрипел, размахивая руками, и Род застыл, неожиданно поняв, что это девушка. Тут кто-то из впереди идущих пронзительно закричал:

– Папа, нет!

Земля выскользнула у Рода из-под ног. Он обнаружил, что плывет в воздухе, увидел за плечом девушки застывшее лицо Грегори и опустил меч. Чародей понял, что едва не ударил мечом собственную дочь. Род выронил меч, словно тот жег ему пальцы, выпустил Корделию из смертельного захвата и напряженно приказал себе: «Вниз!»

Ноги его осторожно коснулись земли, он словно пробирался сквозь густую патоку. Рода душили противоречивые чувства: с одной стороны – стыд, с другой – гнев.

– Черт возьми, отпустите меня! Какого дьявола вы за мной следите?

– Супруг мой, – возразила на его тираду Гвен, – мы боялись за тебя!

– Кто вас просил, дьявол вас побери! Я мерзну и голодаю, меня едва не отравили и не убили, и все потому, что я стремился быть подальше от вас, чтобы не смог нечаянно причинить вам вреда, а вы что делаете? Следите за мной и даже не говорите мне! Слава небу, я вовремя спохватился!

Губы Джеффри дрожали, но держался он мужественно.

– У тебя есть враги, папа! Мы боялись, что они могут…

– Ну, как видишь, пока они не смогли! – Род слегка смягчился. – Я ценю вашу заботу, но отнюдь не ваше вмешательство! Я целых десять лет провел в достаточно опасных странствиях, прежде чем познакомился со своей будущей женой! Послушайте, если вы думаете, что я не могу позаботиться о себе, поверьте хотя бы Фессу!

– Мы так и делали, – серьезно сказал маленький Грегори. – Но тебе нужны твои близкие, папа. На Греймари у тебя теперь гораздо больше врагов, чем было раньше, когда ты только здесь появился.

Сын был совершенно прав, и от этого Роду стало еще хуже. Он снова рассердился.

– Да, и я никогда не узнаю, как их много! Любой встречный может быть агентом футуриан, любой крестьянин, любой рыцарь или лесник! А как, во имя неба, буду я с ними сражаться, если даже моя семья не стремится выполнить мою просьбу держаться от меня подальше?

– Мы не можем, – просто ответила Гвен. – Мы часть тебя, так же, как ты одно целое с нами всеми!

– И ты, Гвендолен! Ты никогда не давала мне возможности проверить, могу ли я сам справиться со своими врагами! С самого начала ты вечно вмешиваешься!

– Вмешиваюсь?! – Гвен побледнела.

Но тут вмешался рассудительный Магнус.

– Ты сам говорил нам, папа, что твоя величайшая сила заключается в объединении с другими.

– Да, отец! – воскликнула Корделия. – Ты сам не раз говорил, что твое самое большое достижение на Греймари, это то, что мама встала на твою сторону!

Это была правда, и Род действительно не раз это заявлял во всеуслышание, но совсем не это хотел он сейчас услышать.

– Спасибо, но со своими проблемами я как-нибудь справлюсь сам! Послушайте! Сейчас мне от вас требуется одно: просто оставьте меня в покое. Я сейчас сражаюсь со своими врагами, а не с врагами всего королевства!

– Это одни и те же враги, – сердце Гвен начало ожесточаться. – Они хотят твоей смерти, чтобы потом навязать свою волю королевству.

– Ну, пока это им не удалось! Ха! – воскликнул Род обрадовано, ибо ему пришла в голову замечательная мысль. – Вот вы и займитесь государственными делами, тем более, если со мной что-нибудь случится! И вы вполне с ними справитесь. Отлично справитесь! Я вам совсем не нужен!

– Ты нам всегда будешь нужен! – возразила Корделия, а Грегори обхватил Рода руками за талию и вцепился в отца, как пиявка.

Род начал было оттаивать, но посмотрел на Гвен и понял, что ей не по нраву инициатива Грегори. Чародей снова ожесточился и осторожно оторвал от себя руки сына.

– Тогда перестаньте преследовать меня. Дайте мне возможность самому справиться со своими демонами. Если я вам нужен, оставьте меня. Я вернусь, когда буду здоров. Поймите, вы не можете мне помочь, но зато можете сильно помешать! Если снова пойдете за мной, я буду бояться нанести защитный удар из страха, что могу ударить кого-нибудь из вас! Если не хотите причинить мне вреда, оставьте меня одного!

– Супруг мой, ты несправедлив! Мы никогда…

– Не намеренно, конечно, но… – Род замолчал, чувствуя, как электрический ток прошел по его спине и устремился в мозг, так что волосы встали дыбом. – Или намеренно? – прошептал он. – В конце концов, без меня вы и на самом деле справитесь. Я помеха на вашем пути, не так ли?

– Папа, конечно же, нет! – закричала Корделия, а Гвен в ужасе смотрела на мужа.

– Я вижу, Корри, твоей матери нечего сказать, – в душе чародея лесным пожаром вспыхнул гнев. – Нечего! Все эти годы я стоял у нее на пути, мешал ей! Возможно, она наконец поняла, что была бы величайшей ведьмой Греймари без меня, что могла бы возглавить революцию и захватить верховную власть, а я – единственное, что до сих пор ее удерживает!

Слезы заблестели в глазах Гвен, она начала качать головой, все быстрее и быстрее, губы ее зашевелились, но она не произнесла ни слова.

– Видите? Она не отрицает, хотя и плачет! – Род помолчал достаточно долго, чтобы дать Гвен ответить.

– Папа, в том, что ты говоришь, нет ни слова правды! – Магнус встал между родителями, на его побледневшем лице тоже появились признаки гнева. – Мама всегда стремилась только к твоему счастью!

– О чем ты говоришь, главный наследник? Разве не ты станешь следующим Верховным Чародеем? И кто стал бы следующим королем после восстания, если бы оно успешно завершилось?

– Ты не можешь говорить это серьезно! – горячо воскликнул Магнус.

– Но я говорю! – Род схватил палку и замахнулся. – Прочь от меня все вы! Оставайтесь в Раннимеде! Играйте в свои игры без меня! Что бы вы ни делали, но только не ходите за мной! – он повернулся и направился в лес.

Деревья проплывали мимо, но он их не замечал; кровь стучала в ушах. Род двигался по лесу, ломая кусты.

Но тут он понял, что треск исходит не только от него. Род поднял голову и увидел рядом с собой верного Фесса.

– А ты что здесь делаешь?

– Ты был несправедлив по отношению к близким, Род, – ответил робот. – Они никогда не желали тебе вреда.

– А ты на чьей стороне?! – Род резко повернулся к роботу-коню.

– Только на твоей, Род. Я не могу быть на чьей-либо другой стороне, ты мой единственный хозяин; иное поведение противоречило бы моей программе.

– Но если бы у тебя был другой хозяин, тебе не нужно было бы оставаться со мной? Помогаешь наследнику быстрей занять мое место?

– Никогда, Род, и ты знаешь это! Не делай вид, что уже забыл курс компьютерного программирования!

Рог оглянулся и ненадолго задумался. Он знал, что Фесс – единственное существо, которое не способно ему солгать. Даже в мелочи.

В реальном мире. Даже в Греймари.

Но в Гранкларте?

А железный конь развивал свое преимущество:

– Я не могу молчать, когда наведенная паранойя искажает твое восприятие мира. Ты намеренно оскорбил тех, кто больше всех тебя любит, кто должен поддерживать тебя. Жена и дети верны тебе, как и я, может быть, даже больше меня.

– Не понимаю, как такая верность возможна, – проворчал Род. – Я, например, не был бы верен себе, если бы мне пришлось жить со мной. В сущности я так и поступаю.

– Ну-ка, вслушайся в собственные слова, – посоветовал Фесс. – Ты неверен самому себе?

– Тебе приходится быть еще более верным, чтобы возместить это? – глаза Рода сузились. – Но даже в этом случае остается одна большая проблема. Откуда ты знаешь, каковы их мотивы?

– Существуют семиотические признаки…

– Поддающиеся интерпретации признаки все же не позволяют тебе прочесть их мысли.

– Я могу слышать эмоции на частоте человеческих мыслей…

– Да, если люди хотят, чтобы ты их услышал, тогда ты услышишь. Но если перейдут на семейную частоту, ты не уловишь ни малейшей мысли.

– Да, одновременную множественную модуляцию я не могу расшифровать. Однако я долго и плодотворно работаю над этой программой…

– Но у тебя еще ее нет. И значит, ты не знаешь, что мои нежные птенцы и их слепо любящая мать на самом деле думают в глубине души.

– Род, но ты тоже не можешь считать, что они действуют против тебя!

– Почему нет? Все остальные действуют! Включая тебя! Давай присоединяйся к ним! Подольстись к наследнику! Только не делай вид, что ты на моей стороне! – Род повернулся и пошел дальше в лес.

– Род! Моя преданность всегда была…

– Убирайся! – загремел Род. – Чтоб я тебя не видел! Оставь меня в покое!

Он забрел в сугроб, и голые ветки хлестали его, словно бичи.

* * *

Полчаса спустя он начал успокаиваться.

Потом началась тошнота и головная боль.

И раньше было плохо, но на этот раз он словно оказался в аду. Род лихорадочно искал убежища, поэтому забрел в ближайшую чащу и упал на колени. Его вывернуло наизнанку, но из пищевода не вышло ничего, кроме небольшого количества желчи.

Когда прошли спазмы, он боком упал на груду прошлогодних листьев, с трудом завернулся в плащ и стал пережидать приступ головной боли. Его тело трясло, как при падучей, но пена изо рта не шла. Наконец боль отпустила, и чародей провалился в сладкий сон истощения.

* * *

Он проснулся и увидел горящие уголья. Нахмурившись, Род хотел было подняться, но вспомнил про головную боль и очень осторожно приподнял голову. Однако боли не было, поэтому он решился сесть, по-прежнему очень медленно. Что-то свалилось с него, и он удивленно посмотрел на это что-то. Он был укрыт меховым одеялом. Насколько он мог помнить, прежде его укрывал дорожный плащ. Какой добрый самаритянин не пожалел для него одеяла?

И кстати, кто разжег костер?

Род смотрел на огонь, размышляя над тем, что кто-то приблизился к нему на достаточное расстояние, чтобы убить во сне, когда чародей был совершенно беспомощен, но вместо этого постарался, чтобы страждущий не замерз. Наконец лорд Гэллоуглас решил, что придется примириться с этим фактом: в реальном мире есть кто-то, кому он небезразличен. Может, этот кто-то из его семьи или же Фесс.

На Рода навалилось сознание вины, и навалилось тяжело. Он вспомнил, что говорил им в приступе ярости и как говорил. Сейчас ему показалось свое поведение просто невероятным. Это же настоящее безумие – думать, что родные хотят его гибели…

Да. Это было безумие. Поэтому он и ушел от них – чтобы быть уверенным, что не причинит им вред, пока пребывает в липкой трясине иллюзий.

Он поднял голову, чувствуя себя немного лучше. Конечно, чувство вины оставалось, но все же он был прав, когда приказал им держаться подальше от себя.

Но тут он вздрогнул от неожиданной мысли. А как его семья оказалась в Гранкларте?

Он некоторое время думал об этом и решил, что временно вернулся к реальности. Перетасовал иллюзии, сменив вымышленный дедом Гранкларт на манию преследования.