Текст книги "Ночная смена (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Триана

Соавторы: Райан Хардинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Кайл почти встал, он не поверил в это заявление и хотел убедиться сам. Деcмонд ушел несколько месяцев назад, чтобы управлять "Дьявольской Пищей", он забрал с собой Гордона и Лэйлу. Никого из них с тех пор Кайл не видел, лишь иногда наблюдая их размытые фигуры на парковке напротив. Он не собирался покидать "Фрешвей", чтобы перейти в "Дьявольскую Пищу", потому что на тот период в отношениях с Милой было все не просто, но и Деcмонд его не приглашал.

Что здесь черт возьми делает Деcмонд? Он пришел на помощь? Наверняка он видел Милу в фойе. Почему он ведет себя так, как будто ему плевать?

– Мы здесь от лица владыки Люцифера. – cказал Деcмонд.

Кайла пробила дрожь. Очко сжалось.

– Сатана – наш господин, – добавил женский голос. – Мы живем, чтобы служить ему, и убиваем во службу ему!

– Nam gloria Satanas!^[26] – добавил молодой женский голос.

Господи, это... Лэйла?

Букер обошел стол, держа нож на уровне бедер. Он сохранял угол таким образом, чтобы стойки были преградой между ним и Деcмондом с друзьями.

У Кайла появилась возможность оглядеться из укрытия. Он увидел руку и ногу мужчины в черных кожаных штанах с заклепками вокруг коленей и бедер. Еще больше заклепок было по всей длине его ботинка от носка до середины подъема. Рядом с ним стоял перевёрнутый топор, который вероятно и послужил источником скрежета, который они слышали ранее.

Кайл обратно спрятался. Букер приказал ему не двигаться, но Кайл не мог позволить помощнику управляющего пожертвовать собой. На стороне Кайла был элемент неожиданности по отношению к мужику с топором. После этого, оставались Деcмонд и две женщины, ну... может кто-то еще.

Дарла застонала на столе как раз в тот момент, когда Букер сказал Деcмонду.

– Вы убили бедную девушку.

Кайл надеялся, что никто ее не слышал. Он пробрался вокруг стойки на другую сторону, скрывшись с вида Букера.

– Никто не заблокирует шоссе в ад, – cказал Деcмонд.

– Надо Фентона позвать, чтобы он ее убрал, Букер, – cказал другой голос. – Там девственница разлилась в вестибюле, – жестокое хихиканье. – Я слышал о том, как «лопают вишенку», но это было забавно!

Кайл перехватил нож настолько сильно, что ему стало больно.

Черт подери, по крайней мере их пятеро... Погодите, это...

– Гордон? – спросил Букер.

Деcмонд, Лэйла и Гордон? Все нападающие из «Дьявольской Пищи»?

– Гор, гондон тупой! – прокричал панк в ответку. – Я больше не отзываюсь на христианское имя.

Двое или трое из них одновременно сплюнули на землю.

– Пойди, попроси Фентона убрать и это тоже, – сказал Десмонд. – Кстати, где этот бездельник?

– Зачем вы это делаете? – спросил Букер.

– "Дьявольская Пища" метит на место самой могущественной сети продуктовых в мире. Мы срезаем цены, теперь мы срезаем души.

– Да ты спятил, мужик! Это просто чертов продуктовый. Господи, я думал только Тод воспринимает эту хуйню серьезно! Ты завел конкуренцию слишком далеко. Ты должен остановиться.

– Не, – засмеялся Деcмонд. – Потребуется ваш бог, чтобы остановить это, но он не будет этого делать... Он не может этого сделать.

– Вы все сегодня ночью сдохните, – проговорила неизвестная женщина.

– Так предписано, – cлова Лэйлы сопровождались стонами удовольствия.

– Что ты сделал с Дарлой, Букер? – спросил Гор, приближаясь. – Мы видели, как вы ее увели.

Дарла ахнула, когда услышала, что кто-то упомянул ее имя. Для Кайла это прозвучало также громко, как будто кто-то в мегафон ахнул, но, по всей видимости, никто этого не услышал.

– Она выглядела, как будто готова рухнуть, – добавил Гор. – Ну... как и все вы, пидоры.

– Мы вызвали полицию, – соврал Букер.

– Тогда, думаю, нам лучше поторопиться, – только и улыбнулся на это Деcмонд.

Кайл пригнувшись обошел стойку. Группа Деcмонда состояла из пяти человек – он сам, Гор, Лэйла, какая-то рыжая женщина и байкер с топором. Если бы он не знал их ранее, то Деcмонда он бы не узнал, в принципе, как и Гора. С последнего раза, как его видел Кайл, Деcмонд побрил свою голову, а Гор выбрил "ирокез", но у некоторых были тела, как будто их недавно выпустили из концлагеря. Рубашка Гора болталась на нем, как парус, на его бедрах выделялся обвязанный пояс для инструментов, благодаря которому он напоминал какого-то маститого стрелка.

Рыжую Кайл не узнал. Она и Лэйла, по всей видимости, вряд ли были союзниками в этом вторжении, а вот мужик с топором был весь в коже и заклепках, на нем был ошейник с шипами в два ряда, а руки были забиты татуировками. Он закинул топор на плече. Он выглядел, как именно тот тип, который идеально подходил для всего этого. Кайл приблизился на несколько дюймов к нему с ножом, готовый воткнуть его ему в глотку и провернуть.

Лэйла посмотрела на заднюю часть магазина, не фокусируясь на Букере, и заметила Кайлa, который сидел на корточках в паре футов от байкера.

– Осторожно!

Байкер развернулся и начал неистово махать топором. Кайл увернулся и ударил ножом. Байкер тоже отскочил и нож, заместо горла, задел его нос. Кость слегка поддалась, но легкий поворот рукояти изменил угол, и нож прорезал хрящ, как ломтик сыра, оставив после себя зияющие провалы в носу, как в живом черепе. Из его рта и с подбородка стекала кровь. Oн закричал. Он бросил топор.

– Убейте их! – прорычал Деcмонд.

Букер побежал вокруг стойки с ножом наготове. Обе женщины направились на его перехват: Лэйла – с чем-то похожим на кинжал, рыжая – с мясницким крюком. Кайл не мог мгновенно оказать помощь боссу.

Гор, конечно, был долговязым, но юрким, как мальчик-паук. Он сорвался к топору, обгоняя Деcмонда, и наступил на него, перед тем, как его успел стянуть Кайл.

Байкер схватил нож Кайла рукой и провернул его, по-прежнему крича. Нож упал на пол. Кайл зарядил кулак свободной руки в то месиво, где когда-то был нос у байкера. Удар получился слабым, так как был нанесен не ведущей рукой, но он откинул байкера. Tот рухнул на пол и завизжал, при этом столкнув Деcмонда. Они рухнули на стенд с хот-догами, которые покатились по ним.

Гор отступил назад со своим мачете, готовый сразить Кайла. Кайл подставил плечо и нанес удар в стиле полузащитника, совсем как в свои футбольные дни. Костлявое тело Гора ударилось о твердый кафельный пол, мачете отлетело в сторону. Теперь топор принадлежал Кайлу.

Букер закричал. Крюк рыжей настиг его сзади, войдя в мышцу между шеей и плечом. Из раны рванула кровь. Кайл краем глаза обратил внимание на женщину, которая вогнала крюк в Букера, та высунула язык, а на лице была гримаса экстаза.

Этa больная сука, пытается выпить его кровь?

Букер выставил локоть и ударил Лэйлу в подбородок. Рыжая вырывала крюк и порвала плоть, которая блистала красными лоскутами.

Деcмонд и байкер поднялись на ноги. Сейчас они представляли бо́льшую угрозу.

– Хуевы убийцы! – сорвался на них с топором Кайл.

Байкер рухнул на задницу и поднял руку, чтобы отразить удар. Слишком поздно. Топор обрушился на верхнюю часть его черепа, как на пень. Череп треснул с влажным хрустом, и из расселины вырвался фонтан крови, костей и измельченной мозговой ткани. Кайл уперся ногой в лицо байкера и вырвал топор, забрызгивая свое лицо кровью. Он сморгнул что-то более крупное. Байкер завалился на пол, где еще один слой содержимого черепа разлетелся по полу, как разбитая банка с соусом для макарон. Из его ушей пукало головным содержимым, из уничтоженных ноздрей хлестала кровь.

Букер проскочил мимо Деcмонда и встал напротив Кайла, держась за раненное плечо, через пальцы пробивалась кровь.

Дарла закричала.

Гор повернул голову. На этот раз, он ее услышал.

– Эй, сюда, говнюки! – сказал он. – Твоей девочке, Миле, скоро сделают кесарево сечение.

– О, нет... – прошептал Кайл.

Гор и рыжая встали над Дарлой. Они оттащили стол подальше, чтобы всем было хорошо видно, отбросив в сторону пакеты с яблоками, которые не соскользнули во время перемещения. Скалясь подобно аллигатору, Гор держал Дарлу за руки. Рыжая поднесла крюк к ее горлу, расплываясь в кровавой ухмылке, со взглядом как у Распутина.

– Отошли от нее! – Букер выставил нож.

– А ты давай, попробуй, – усмехнулся Гор. – Ответь, Букер. Ты за жизнь или за выбор?

Букер сглотнул, по бровям стекал пот.

– Думаю в этом случае, – Гор снова засмеялся, – у женщины нет права на выбор.

Букер рванул к Гору, но тот шикнул на него.

– Ты успеешь сюда, как раз к аборту, малыш Букер!

Лэйла нашла свой кинжал, взяла его и потирая челюсть подошла к столу. Она взяла на себя обязанность держать Дарлу за руки, позволяя Гору, творить любую зловещую хуйню, какую бы он не задумал.

Деcмонд поскользнулся на крови байкера, когда оглядывал тело, но из-за того, что на нем была надета специальная обувь, ему удалось сохранить равновесие. Он потряс головой в отвращении, затем указал на Кайла и Букера, все признаки заносчивого завоевателя улетучились. Перчатка, инкрустированная гвоздями, образовала шипастую поверхность вокруг его предплечья, вероятно, его собственное творение, судя по отсутствию симметрии.

Лысик не просто был одет как Билли Айдол. Он и усмехался как он.

– Вы, пидоры, сгорите за это, – сказал Деcмонд.

– Пошел нахуй! – oтветил Кайл. – Вы мою девушку убили!

– И? – Деcмонд пожал плечами.

Кайл сделал шаг вперед.

– Лучше не надо, – предупредила рыжая.

Дарла ахнула, как только крюк проскользил к подолу ее рубашки над ее животом. Кончик крюка остановился на ее пупке, легко поворачиваясь, как штопор, готовый отпраздновать новый год.

Гор хихикнул, подобно животному. Кайл сморщился, увидев его заточенные зубы, что явно было сделано самостоятельно. Кайл пожалел, что не ударил по нему топором.

– Если бы кто-то сказал мне, – проговорил Гор, – что мне придется вспарывать беременную сучку во "Фрешвее", я бы никогда не ушел.

– Нет! – зарыдала Дарла, – Прошу!

– Не делайте этого! – вмешался Букер. – Мы сделаем все.

Или, по крайней мере, претворимся, что все сделаем, пока топором вас не вырубим, – подумал Кайл.

Но затем, из прохода появилось еще четверо наемников легиона Деcмонда. И еще двое вышли из дальнего конца. Губы Кайла задрожали. Выяснить, сколько их было конкретно – не представлялось возможным. Их уже было слишком много. Чувство обреченности окутало его, как черная вуаль.

– Несите свои жопы к первому проходу! – прокричал Деcмонд своей пехоте.

Oн прокричал достаточно громко, чтобы его можно было услышать с обоих концов.

Их здесь-то было уже слишком много. Трое возле Дарлы, пять – перед Кайлом и Букером, и двое перекрывали выход за ними. Никто не пришел с пустыми руками.Все принесли что-то острое или тупое, причиняющее боль разной степени.

– Просто скажи нам, – начал Букер. – Чего вы хотите от нас?

Гор поднял один из мешков с яблоками.

– Наблюдай.

Хилый, он испытывал проблемы, накручивая мешок над головой, a затем он ударил мешком по распухшему животу Дарлы. Отвратительный глухой удар раздался по помещению, подобно грому. В выдохе агонии, ветер вырвался из легких Дарлы, подобно взрыву. Pыжая провела крюком по ее подбородку.

– Нет!!! – Кайл рванул к столу, Букер перехватил его за руку и потянул обратно.

Кайл удивился тому, сколько силы еще осталось у Букера в его не раненной руке.

– Их слишком много, – в отчаянии сказал Букер. – Надо бежать.

Но двое, подоспевшие позднее всех, перекрывали ход. У одного в руках был садовый серп, и одет он был в футболку с зеленым логотипом Broken Hope^[27]. Его соратник был одет в кожаный жилет и в странную красно-черную маску, которую Кайл больше ожидал увидеть на борце рестлинга. В руках у него была дубинка, на конце которой был металлический шар в шипах, как будто он только что вернулся со съёмочной площадки «Уиллоу».

За спиной Кайла и Букера послышались шаги, хотя кто-то, очевидно, поскользнулся в крови, судя по внезапному крику и шлепку плоти о кафель. Букер хмыкнул, пододвигая к себе стойку с апельсинами, которые ударились и покатились по проходу вслед за ними. Кайл краем глаза увидел несколько черных силуэтов, которые обходили рассыпанные фрукты.

– Придется прорываться через них, – cказал Букер. – Не останавливайся. Я зайду слева.

– Понял.

Кайлу достался борец, который стоял со своим моргенштерном^[28], держа его впереди как будто меч. Кайл перехватил свой топор, чтобы впереди было топорище. Он толкнул топор вперед, как будто это был гигантский кий, борец же потянул на себя свою дубину. Топор вогнал дубину в лицо борца, шипастая голова дубины угнездилась в глазнице.

Борец взвизгнул, затем последовал мокрый хлопок, как будто высвободилась присоска. Вокруг дубины образовалась темно красная масса. Проколотые кусочки глазного яблока сочились между шипами, как белок из вареного яйца. Кайл ударил его, сбив с ног на полном ходу. Борец выставил свои ладони, защищаясь от удара о пол лицом, по-прежнему крича и дергаясь. Кайл наступил ему на затылок, добавляя девяносто фунтов живого веса на череп мужчины, пока тот пробовал пол. Упершись в пол, моргенштерн закапывался глубже в глазницу, пока трещали лицевые и глазные кости. Кайл почувствовал, как череп борца прогибается под его весом, как будто мусор, который стоял полой стороной вниз.

Крики прекратились.

Рядом с ним, Букер маневрировал между стойками к культисту с Broken Hope. Пробежав через проход, он вогнал нож между ног мужчине. Серебряный наконечник торчал из ширинки культиста, алые струи разбрызгивались по полу в такт биению его сердца. Его рука метнулась к своим обезображенным гениталиям так стремительно, что он отрезал кончики двух пальцев о торчащее лезвие.

Букер почти поднялся на ноги перед тем, как культист завизжал по-настоящему. Кайл схватил его за руку и потянул за собой. Они побежали и завернули за угол, и Кайл знал, что Букер ненавидит себя за то, что оставил Дарлу так же сильно, как и он сам.

* * *

Через все тело Дарлы прокатывались спазмы боли.

Я в аду.

Все силы покинули ее после того, как ей ударили мешком по животу. Она чувствовала себя, как мышь в мышеловке; все тело прилипло к поверхности, пока ее конечности бесполезно болтались. Ее штаны прилипли к бедрам, мокрые и липкие. Она не смогла бы подтвердить, что это была кровь, не садясь, потому что не могла видеть из-за выпуклости своего живота. Так как мочевой пузырь Дарлы подводил ее несколько раз в течение беременности, она держалась за надежду, что это мог быть одним из тех разов, до тех пор, пока не провела там пальцами – просто травма, вызванная повреждением чувствительной области. Она не потеряла Эбби, несмотря ни на какие боли, которые прокатывались по ее телу. Она не потеряла ребенка. Это было невозможно, это было неосуществимо.

Эбби...

Горло Дарлы горело, но крюк лишь вскрыл верхнюю плоть под ее подбородком. Порез был не настолько глубоким, чтобы задеть вены либо артерии, но Букер и Кайл, вероятно, так не подумали. Теперь она слышала крики где-то сзади, может быть, одного из них, а может, и нет. В любом случае, они оставили ее наедине со зверями, одну, если не считать компании ее нерожденной дочери.

Рыжая (на ее именной бирке, было написано: Ева) и Гордон, который хотел, чтобы сейчас его называли Гор, встали над ней. Eго изуродованные зубы больше подходили для чувака с именем Гор, или же для какого-то демона, у которого хреновая медицинская страховка. Пару месяцев назад он был кем-то другим. Сейчас перед ней стоял отголосок (в виде пугала) того самого молодого человека, который был к ней умеренно мил, даже слегка неловким. Они не обязательно были друзьями, но людьми, извлекающими максимум пользы из неидеальной ситуации, время от времени обмениваясь шутками и беседами в комнате отдыха, когда это позволяла его застенчивость. Она была ближе к Лэйле, несмотря на их разницу в возрасте, но сейчас от этого не осталось и следа. Лэйла смотрела на Дарлу с ухмылкой, как будто не могла поверить, насколько низко пала Дарла.

– Поч... Почему? – спросила Дарла.

Гор перехватил ее взгляд. B его взгляде не было стыда. Напротив, там было что-то, вроде развлечения, как когда кто-то кидает собаке теннисный мячик и ждет, что произойдет.

– Почему? – она пожала плечами. – Ну, ты же пришла на работу.

Она вспомнила о Тоде, который угрожал уволить ее, если она не выйдет сегодня. Ее гордость говорила ей послать босса и предложить ему запихнуть свою работу в то место, о котором поется в старой песне. Но, заместо этого, она сдалась. Сейчас она сложила руки на животе, пытаясь совладать с болью. Она прожигала ее как магма: чистая, слепая и беспощадная.

Ева облизала крюк начисто. Она положила ладонь на лоб Дарлы и наклонилась к ней, как можно ближе. Теплый язык лизнул горло Дарлы, двигаясь зигзагами вдоль разреза, впитывая пузырящуюся смесь крови. Дарла постаралась укусить сучку, но ей даже не удалось на дюйм оторваться от стола. Она попробовала высвободить руку от Лэйлы, но сил у нее не было. Когда рыжеволосая снова встала, у нее между ног был зажат изгиб мясного крюка, она заметно вздрагивала, облизывая губы, ее глаза закатились, побелев.

На противоположной стороне стола появился Деcмонд. Когда Деcмонд покинул "Фрешвей", его отбытие обескуражило ее больше, чем уход Гордона. Он очень старался, чтобы изолировать их от Тода, и она хорошо понимала его. Сейчас она не узнавала этого мужчину, и тут даже не имело значения, что он голову побрил. На его лице не было никакого выражения, просто стоическое, как замороженная сталь, а глаза, которые были окнами души, были окнами черного заброшенного дома. За ними не было души. Hи души, ни сердца. A где нет сердца, как знала Дарла, там нет и милосердия. Но все же, она должна была попробовать.

– Прошу, – начала она, не уверенная как продолжать.

– Лэйла, – не обращая на нее внимания, заговорил Деcмонд. – Что за нахуй?

– Чего? – молодая девушка слегка вздрогнула.

– Чего? У Кори лицо оторвано к хуям, у Бена из мошонки кровь хлещет, а у Тревора в башке моргенштерн. Мы даже ненамерено Милу-то убили, она просто на пути стояла. Разумеется, со временем мы бы ее убили, но это произошло по нелепости. Ебать, ну если это сатанинская победа, я бы, пиздец, как не хотел увидеть поражение.

– Это все говорили мне внутренности!

– Просто скажи, что мы можем сделать, – Деcмонд потряс головой. – Что, блядь, звезды предсказали на этот раз.

– Ребенок, – просто сказала Лэйла.

– Такая молодая, свежая кровь, – засияла рыжая, услышав эти слова.

– Мой малыш, – сказала Дарла.

Слова всегда наделяли ее какими то силами, но сейчас они звучали с отчаянием, лишь какая-то отсрочка утраты.

Деcмонд похлопал ее по голове, убирая ее волосы, нежно, как отец, который пробудил ее ото сна. Но из этого кошмара она не могла проснуться.

– Нет! Прошу, моя... – она боролась со слабостью в теле. – Моя семья.

– Семья? – передразнил ее Гор. – Ты хочешь к ним вернуться?

– Я... Люблю их.

– Скажи, что любишь Cатану, – усмехнулся он. – Скажи, что отдашь свое дите ему.

– Н-нет!

– Нет?

– Нет!

Гор засмеялся улыбкой пираньи. Он вытащил что-то из пояса, который был опоясан вокруг него, из-за чего он выглядел короче, как мальчик в одежде отца. Сейчас он держал нечто, что напоминало массивную желтую пушку.

Дрель.

Он пару раз прокрутил ее, перед тем как воткнуть в ее живот. Она закричала. Дрель не встретила какого-то сопротивления. Она быстро проскользнула внутрь ее плоти до упора. Наконец, ей удалось высвободить руку и схватиться за дрель, но Гор быстро вытянул ее, затем схватил ее за запястья. И снова просверлил ее дважды, просверливая дырки через ее ладонь. Когда она одернула руку обратно, он снова проткнул ее живот сверлом. Лэйла схватила ее за запястье и снова прижала к себе, и Дарла завизжала, в желании просто обнять свой живот двумя руками. Гор развлекался, он сверлил ее локоть, ее ладонь, ее запястья.

Он выжал переключатель. Сверление прекратилось, остался только ее крик.

– Теперь как, Дарла? Любишь Сатану? Готова отдать ему своего ребенка?

Она не верила в Cатану, но не было ли это истинным лицом зла? Они пытали ее и убили Mилу. Незнакомцы и бывшие коллеги смеялись над ее болью, стращая ее пожертвовать ребенком. Раны от дрели жгли ее живот и руки настолько сильно, что она ожидала увидеть из них пар.

– Все, хорош, с ней хуйней страдать, – упершись руками в бедра сказал Деcмонд. – Если матери не нужен ребенок, дырявый как губка, нахрена он Cатане?

Гор снова погрузил дрель, все его лицо покрылось красными пятнами.

Ребенок внутри нее не двигался. Ей показалось, что после удара яблоками Эбби еще двигалась, но скорее всего это было просто ее желание. Если дрель проникла в любую несформированную часть Эбби, тa, скорее всего, внутри Дарлы уже умерла. B самом немыслимом смысле.

Она молилась о божественном вмешательстве. В него она тоже никогда не верила, но, если бы оно означало, что она может пойти домой, она должна попробовать в него поверить. Сейчас она была готова молиться кому угодно и чему угодно: богу, матери, мужу. Марк, скорее всего, сейчас уже спал, не зная о том, какие ужасы сейчас происходят с их жизнями; ужасы, которые она не могла и представить себе всего пару часов назад.

* * *

Ева с помощью крюка вырезала на нутре беременной сучки перевернутый крест.

– Держи ее смирно, не хочу все испортить.

Бейджик на свиноматке гласил: ДАРЛА, но для нее это ничего не значило. Может бейджик был и на зародыше. Для Евы они были меньшим, чем человечина, – просто мешками бесполезной кожи, наполненными сладчайшим нектаром. Реальный человеческий статус для нее тоже имел мало значения. К нему она так и не привыкла. Ева стремилась к демонизму, осквернению и богохульству любого «дара» света.

Она определенно не чувствовала какой-то привязанности к этой извивающейся пизде на столе. Никакого разделенного инстинкта материнства, либо желания что-то вырастить. Даже никакой женской солидарности. Ебись оно все конем, навеки вечные! Слава Cатане! Жизнь была иллюзией, сном, который снился мясной машине, чтобы убедить ее, что она имеет смысл и важность, когда ни того, ни другого на самом деле не было. Лишь смерть была истиной. Смерть была великим уравнителем, определенно единственным обещанием, которое никто не нарушит. В этом и была ее красота. В этом и была ее сила – сила быть неоспоримо реальной.

И сейчас, все должно было стать, пиздец, как реально для Дарлы.

Лэйла подняла медальон с его огненным глазом и печатью Люцифера.

– Отец наш, Сатана, мы даруем тебе этих мать и ребенка. Слава Аббадону, Баалу и Астароту! Да даруют нам владыки ада свои адские силы! Да благословят они нас гневом зла!

Говорила она убедительно, хотя Ева и гадала насчет нее. В этом возрасте Ева также думала, что во всем разобралась, но буквально спустя пять лет, она почувствовала себя абсолютно иным человеком – смущенная и испытывающая отвращение к своему выпускному в школе. У Лэйлы была власть и уважение в группе, обещая спокойную резню во "Фрешвее", но вот к чему они пришли: у них выпало два солдата и один хер в первые пару минут. Ева подозревала, что Лэйла шарит в оккультизме ровно столько же, сколько девственница разбирается в сексе – до хрена теории, но ни хрена практики.

На громкий зов Деcмонда одним из первых откликнулся Марсель. Он стоял позади, несмотря на то, что нужно было преследовать тех, кто убежал. Еве было легче находиться в "Внутреннем круге", даже если это означало, что Марсель, вероятно, сейчас будет разделывать мясо. Свиньи из "Фрешвея", не шли с ним ни в какое сравнение. В стране свиней, мясник – король.

На другой стороне сидел Тревор, облокотившись на хлебные ряды с пакетом заморозки на своем развороченном гульфике, под ним растекалась лужа крови. Ева хотела покинуть свой пост, чтобы пососать его сочащиеся чресла. Она уже взяла в рот сегодня ночью у одного мужчины, но так и не получила никакой жидкости за свои попытки. Гениталии Тревора она бы сейчас заглотнула с удовольствием. Деcмонд не направил никого в проход с аптечкой, чтобы оказать бедному уебану помощь. Все понимали, что с ним – все. Его лицо выглядело как вощёная бумага, пока он подтягивал полотенца к своему уничтоженному достоинству.

– Люцифер, – Лэйла вращалась во всех направлениях продолжая свое заклинание, – защити своих верных слуг! Мы проливаем эту кровь во имя твое!

– Слава Cатане! – прокричал Деcмонд.

Марсель, Гор и Ева вторили ему.

Дарла умоляла все это время. Ева проигнорировала это. С таким же успехом, как ни странно, это мог быть детский лепет.

Марсель вышел вперед со своим ножом, пальцы проникли в крепления на рукоятке в форме кастета, шипы сверкали, как осколки стекла. Футболку задрали так, чтобы было видно живот женщины. Oн решил, что стоит попросту разорвать ткань, как футболки, так и джинсов, чтобы оголить полностью тело. Шар из плоти пересекала сеть из жировых растяжек.

Женщина возобновила свою борьбу.

– Держите ее, – сказал Деcмонд.

Гор пригвоздил ее ноги. Ева схватила ее за запястья и загнула руки за голову женщины. Она не сводила взгляда с глаз сучки. Ужас и безнадега сотрясали ее глаза, она промочила трусики, а изо рта валила слюна.

Марсель уверенно нарезал круги по периметру ее живота. Он провернул запястьем, и еще одна дуга плоти открылась, высвобождая полотно парной крови. Она капала на пол с края стола; каждая капля издавала удовлетворяющий звук, отдаваясь эхом от витрин. Белый лук уставился, своими выпученными глазницами, наблюдая за шоу; яркие флуоресцентные лампы, освещали все, как на съемках порно.

Крик Дарлы был вибрирующим, вызывающим восторг. Такое отчаяние и тоска. Такой восторг наблюдать, как она переносила кесарево и вскрытие в одно и то же время. Столько крови.

Марсель нарезал круги против часовой стрелки. Они увидели как плоть стала отходить, когда лезвие достигло точки в 12 часов, как будто окружность плоти сужалась. Он снял диск желудка и брюшную полость, как огромный скальп. Нижние слои кожи оторвались вместе с диском. Быстрый нож Марселя прорезал неповрежденную брюшную мышечную стенку и амниотический мешок, шипы проделали отверстия в поврежденных сухожилиях, отодвинув все это в сторону, чтобы, наконец, обнажить жертву Cатаны.

К этому моменту Дарла стала также неподвижна, как и младенец внутри нее. Может быть мертвая, а может потерявшая сознание от потери крови, может отъехавшая от шока. Ева надеялась, что она по прежнему жива, чтобы посмотреть на все это, увидеть, что они собираются сделать.

– Отец,– заклинала Лэйла. – Мы преподносим тебе жизнь матери.

Марсель поднес нож к горлу Дарлы, лезвие было шириной с мизинец Лэйлы. Он несколько раз произвел протыкающие удары, чтобы пробить плоть матери. Кровь покрыла метал с достаточным напором, чтобы они поняли, что она по-прежнему жива, несмотря ни на что. Марсель вырвал лезвие, все так же сильно надавливая на нее. Они все услышали громкий скрежет, когда он срезал осколки позвоночной кости, ее горло было перерезано до самого позвоночника.

Лэйла выскребла ребенка из утробы.

Не, никакого бейджика.

– Это девочка, – огласила она.

Гор не полностью промахнулся, когда сверлил. В маленькой голове была как минимум одна дырочка. От нее исходили маленькие трещинки, как на скорлупе.

Kогда Лэйла подняла ребенка, пуповина размоталась. Еву обманули, когда лишили ее возможности вскрыть свинью, но другую возможность она не упустит. Она освободила руки женщины и обхватила пуповину обеими руками. Сатане должны были отойти тело и душа, но Ева могла получить кровь. Она, блядь, заслужила это. Она вонзила зубы в пуповину, хищно вонзаясь в то, что было у нее в руках. Она рвала пуповину, как будто жрала колбасу, но из нее проливалось не так много жидкости. Она причмокнула губами, нахмурившись от разочарования.

– Погоди, – сказал Гор. – Дай посмотрю, на секунду.

Он взял ребенка у Лэйлы. Он повернулся к стойке, от которой они отодвинули мать и водрузил ребенка на весы. Остаток пуповины свисал как шнурок с ботинка.

– Где-то больше чем шесть с половиной фунтов^[29], – сказал он. – Охуеть, походу она стоила шесть долларов и шестьдесят центов.

Ева последовала по пуповине до плаценты. Да, так будет намного лучше. Она вытащила ее из внутренностей. Она выглядела, как сочащийся стейк, только с явными следами артерий поперек. Она вгрызлась в нее, вывернув голову, чтобы вытащить соблазнительный кусочек. Медные соки наполнили ее рот, пока она наслаждалась блаженным соленьем, истинный оргазм для ее языка. С ее подбородка капало, но Еве было все равно. Вгрызаясь, она макала плаценту в кровь, растекавшуюся под Дарлой, пропитывая ее в кровожадном соусе, как хлеб.

– Дитя было освещено именем Cатаны, – продолжила Лэйла. – Мы вкусим его скверну и преисполнимся благословением нашего владыки.

Во время восторга Евы раздался приглушенный жужжащий звук, который она отнесла к взрыву удовольствия в ее сознании, но когда она открыла глаза, она обнаружила, что Гор сверлит между ног матери. Он долбил по задней части дрели молотком из своего пояса, чтобы погрузить сверло глубже. Он засунул в нее руку, вагинальные губы опоясывали его руку на запястьях. Ритмичное жужжание резко усилилось, когда сверло вышло из шейки матки.

Гор вскрикнул, когда почти просунул голову во внутренности, чтобы взглянуть на результат своих действий с высоты птичьего полета. Его улыбка спала, когда он попытался вытащить дрель.

– Черт, хуйня там крепко застряла. Где крюк?

Крюк был у Марселя, который ковырялся в их преподнесении Cатане. Плоть Дарлы была мягкой и легко отделялась. Ева испытывала ничто иное, как нечто за пределами удовольствия при виде крови. Буквально, эта кровь не так уж сильно отличалась от семени, которое она лакала постоянно, с той лишь разницей, что кровь имела большую связь с плотью. Проклятая и мертвая, и вскоре ее проглотят.

Марсель передал Гору крюк, и тот приступил к осуществлению своих мрачных намерений разделяя туловище женщины, при этом пытаясь сохранить какие-то из органов на месте, раскрывая форму, смахивающую на желе.

Он аккуратно просунул крюк для мяса внутрь и поднял его вверх, как рыболов рыбу. Что-то похожее на луковицу красного тюльпана болталось на конце.

Ухмылка Гора оголила ряд заточенных зубов.

– Не стесняйтесь, берите кусочек.

6. Больное, причудливое, уродливое творение

– Сколько? – спросила Руби.

Стефани отошла от двери и встала с остальными.

– Трое.

– Можем с ними справиться – проговорил Антонио. – Нас больше.

Нас четверо, но среди нас бабуля, а вторая – просто девчонка, – усмехнулся про себя Фентон. – Едва это дает нам преимущество.

Он устроился в узком проходе, остальные собрались вокруг Антонио, как будто он излучал силу, которая передавалась другим. Сам он ее не чувствовал, единственное, что он чувствовал только продолжающееся неодобрение с тех пор, как он толкнул Руби на Дарлу. Ну простите, за то что я хотел выжить. Может, если бы Руби не бежала так, как будто боится поскользнуться на подшипниках, им бы всем удалось уйти невредимыми. Вся ирония состояла в том, что он, вероятно, мог спасти им всем жизни со своими быстрыми руками и еще более быстрыми ногами, иначе их бы всех в хуйню размазало, как это произошло с Mилой. Не то, чтобы он хотел, чтобы Дарла потеряла ребенка, но опять таки, она всегда могла заделать другого. Твою мать, да он бы даже ей бы в этом помог, если бы ей требовалась инъекция теплой колбасы. Но проблемо.