Текст книги "Ночная смена (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Триана

Соавторы: Райан Хардинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Пахнет приятно, – сказал он.

– Я надеюсь кто-нибудь придет, чтобы это съесть. Ненавижу стоять здесь без толку.

– Да, неделя была длиной, но, думаю, люди начнут снова сюда ходить, как только восторг от нового магазина выветриться.

– Ну, нам остается только надеется, Букер. Давай на это надеяться.

– Слушай, – он подошел ближе и понизил голос. – Неприятно это говорить, но Тод хочет сократить твои часы.

– Что? – pумянец пропал с ее щек. – Нет!

– Руби...

– Он не может так поступить! Мне нужна эта работа! Ты знаешь, у меня никого нет, – oна рассказывала эту историю очень много раз, но ее не оставляло чувство, что при случае, ее надо обязательно повторить. – В этом декабре исполняется одиннадцать лет, как умер мой Фред, а сына Джека мы еще во Вьетнаме потеряли. Нет никого, кто бы мог обо мне заботиться.

– Я знаю. Но не волнуйся, ладно? Я за тобой присмотрю. Он хочет сократить часы выдачи образцов продукции, потому что поток клиентов низкий...

– Ох уж этот мелкий гов...

– И я не знаю, почему он ожидает, что это повысит поток. Людям нравятся бесплатные образцы. Я пытался его убедить, но... в общем... – Букер пожал плечами. – Как бы там ни было, мне удалось выбить для тебя несколько часов, но хотел узнать, что ты вообще по этому поводу думаешь.

– Я возьму все, какие мне могут предоставить. Мне нужны эти деньги. Только предписания врача... – oна отошла, чувствуя, что у нее сбивается дыхание, только от мысли об этом. – Что ты можешь мне предложить?

– Ночную смену. После закрытия.

– Промоутеры ночью? Это не имеет смысла.

– Нет-нет. Это будет работа по благоустройству. Будешь насыпать орехи и конфеты в пластиковые баночки, взвешивать и приклеивать стикеры. Мы выходим в ночь, завтра, и нам бы пригодилась твоя помощь.

– Господи. В ночь?

– Понимаю, смена не идеальная. Но, я достану тебе стул, чтобы ты могла сидя этим заниматься, и сможешь уйти, как только захочешь, в любое время.

– Ага, – Руби швырнула говядину на сковороду. – Уверена, Тод бы этого очень хотел.

– Давай я с Тодом разберусь. Если тебе нужны часы – я выпишу их тебе. Я, в-первую очередь, предлагаю, Руби, если не хочешь, я понимаю.

– Ох, Букер, – она похлопала его по ладони. – Ты к нам слишком добр, ты знаешь это? Я возьму часы. Мне это не нравится, но мне они нужны. Спасибо за то, что приглядываешь за мной.

– Нет проблем. Давай там, держись, Руби. Скоро все образумится для нас. У меня предчувствие, что с нами все будет отлично.

* * *

Дарла глубоко вздохнула. Она поерзала на месте, деревянная скамья была довольно неудобна для ее геморроидальных узлов. Это была одна из многих вещей, о которой еe никто не предупреждал перед беременностью. Она даже Марку о них не говорила. С этим разбухшим животом и так было довольно сложно чувствовать себя сексуально в глазах мужа, без того, чтобы говорить ему еще и о язвах в заднице.

Голос Тода раздался из интеркома, резки и раздражающий.

– Дарла, зайди в офис. Дарла, офис.

Господи, ну разумеется она ему понадобилась, когда у нее был перерыв. Если бы она лазала по холодильнику, раскладывая ананасы, он бы никогда не оторвал ее от этого занятия, и не дал бы ей момент передышки в офисе. Эти маленькие встречи обязаны были происходить в ее время. Она с трудом встала. Вставать с сидячего положения самостоятельно становилось все труднее. Она сдула с глаз волосы и уперлась в стену, чтобы сохранить баланс, чувствуя себя старше, чем когда-либо.

Второй муж и первый ребенок. Вот это перемены за год.

Дарла направилась в офис управляющего, раскачиваясь как Денни ДеВито в фильме, на который они с Марком ходили на прошлой неделе, "Возращение Бэтмена". Тод набирал цифры на арифмометре, очки низко сидели на его заостренном носу, лицо было как у стервятника. На столе были сложены накладные и вареные яйца, которые он ел на ланч. Он даже ее не заметил, когда она села напротив него. Требовать от этого говнюка хотя бы соблюдения базовых манер, было уже слишком многим.

– Вы вызывали, мистер Браун?

Тод продолжал набирать что-то на арифмометре.

– Дарла, – наконец заговорил он, но даже не удосужился поднять на нее взгляда, – мне нужно, чтобы ты вышла в ночь, завтра.

– Чего? – oна моргнула.

– С десяти вечера до шести утра. Надо более глубоко все проработать. Влажную стену необходимо вычистить, а столы – отобрать. Мы не можем позволить, чтобы наши фрукты размякли и сгнили.

– Ладно, но... B смысле, вы сообщаете это реально в последний момент. И я не могу работать в ночь. Я имею в виду, посмотрите на меня, – oна указала на свой пузырь, вместо живота. – Мне нужно придерживаться определенного режима сна. Ребенок...

– Да, – сказал он, перебивая ее. – Но и так довольно много работы пропустила из-за... своего состояния.

Тут Дарле пришлось прикусить.

– Я на многое смотрел сквозь пальцы, когда дело касалось тебя, – продолжил Тод, но уже глядя на нее. – Я тебе многое прощал из того, что не прощаю другим сотрудникам.

– Я брала отгулы из-за осложнений беременности. Так нужно было для моего здоровья и здоровья ребенка. У меня есть справка от врача и...

– И мы ее закрыли. Но теперь ты свободна для работы. Это мой магазин, поняла? И мне нужно, чтобы ты вышла в ночь. Ты на полной ставке, что означает – ты должна быть открыта для любых поручений.

– Да бросьтe, Тод, я часто делала утренние инвентаризации, как и поздние вечерние предпраздничные приготовления. Вы должны хорошо знать, что я никогда не против выйти в ночь, но я беременна. Кроме того, не то чтобы я смогла складывать продукты, либо встать на коленки и протереть полки.

– Есть другая работа, которую ты можешь делать, – Тод откинулся на кресле и стал смотреть на свои ногти. – Мне нужны люди здесь. Каждый. Ты знаешь отдел продуктов. Все должно быть презентабельно. Черт возьми, в названии магазина есть слово "свежий". Продукты – это первое, что видят наши гости, когда заходят внутрь. Это должно ощущаться как теплое объятие.

Боже, он мог бы намазать это толстым слоем. Густым, как блевотина.

– Мне жаль, Тод, но я просто не могу это сделать.

Он затих, его глаза нахмурились, ввинчивая недовольство в сердце Дарлы.

– И вот тут, ты ошибаешься, – наконец вымолвил он. – Ты можешь это сделать, просто не хочешь. Но меня это не волнует. Это твоя работа, дамочка. Я написал расписание исходя из нужд моего магазина. То, что хочешь ты – это вторично. Сейчас, твое расписание на завтра изменено на выход в ночь. Либо ты это глотаешь и выходишь, либо я отмечаю, как отсутствие без уважительной причины, за отказ работать в свою смену. Думаю, ты знаешь, что за этим последует.

– Bы реально меня за это уволите? – плечи Дарлы сжались.

– Ну, все от тебя зависит, не так ли? Либо тебе нужна эта работа, либо нет, дамочка.

– Я проработала здесь почти пять лет – вдвое больше чем вы. Я многое вложила в этот магазин.

– Ну, так и веди себя соответствующе, – oн проверил свои часы. – Прошло полчаса. Перерыв окончен. Мне нужно, чтобы эти овощные наборы были собраны сегодня. Не уходи, пока меня не предупредишь.

Запикал факс, от чего она вздрогнула. Тод перевел внимание на листок, который выходил из факса, даже не предложив помощи Дарле, когда она выбиралась из кресла.

– Не забудь о том, что я сказал насчет завтра, – прокричал он ей в след.

Дарла вернулась к работе.

* * *

– Надеемся снова увидеть вас во "Фрешвее", – cказал Кайл кучерявой женщине, закрывая дверь минивэна и тем самым заглушая разрывающий уши шум ее двух отпрысков на заднем сиденье.

Один из маленьких засранцев разорвал коробку с хлопьями, что пришлось убирать Кайлу, потому что, разумеется, это произошло во время перерыва Фентона. Скорее всего они вцепились в покупки, который он только что сложил и раскидали эту хуйню повсюду в машине, по дороге домой. Он мог поспорить, что мама выкажет более живую реакцию, чем формальная улыбка и пожатие плечами, которыми она одарила его, когда он объявился со шваброй, чтобы все замести.

Кайл оживился, когда повернулся и увидел, что кудряшка смотрит в свой бумажник. Она никогда не давала ему чаевых до этого, но все когда-нибудь бывает в первые.

– Ну, ладненько, – закрыла она бумажник и улыбнулась. – Просто хотела убедиться, что мне выдали правильную сдачу. До свидания.

– До свидания, – проговорил он с натянутой радостью.

Он не мог утверждать, что "Дьявольская Пища" осушила его поток чаевых только потому, что в лучшие времена ему давал доллар только один посетитель из десяти. Тод также не хотел, чтобы персонал принимал чаевые, новое правило.

Он задвинул ее тележку обратно в рельсы, где посетители ставили тележки – ну, или там, где они должны были быть. Несколько тележек стояли покинутыми в разных местах, потому что ленивые покупатели не могли откатить свою тележку на пять ярдов. Имея возможность топить за благо общества в целом, люди всегда демонстрировали эгоизм в частности.

Кайл собирал тележки, гадая, как их настолько развезли по местам, с учетом того, что бизнес переживает не лучшие времена. На другой стороне улицы, "Дьявольская Пища" выглядела как дилерский салон автомобилей в сравнении с "Фрешвеем". Тележки там тоже были расставлены аккуратно. У Кайла пропало желание работать во "Фрешвей".

Хотя, это не было чем-то необычным.

Когда он здесь начинал на полставки, он учился в колледже на специализации по физиотерапии. К двадцати двум он планировал завершить студенческую программу. Так или иначе, подвиги на последних минутах, которые всегда работали в старшей школе, не спасли его в колледже, так что в последующие два года он потерял стипендию, а затем и грант, в силу плохой успеваемости. Затем он перешел на полную ставку во "Фрешвей", и его академический перерыв в один год превратился в четыре года, при этом, это превращение произошло настолько быстро, что сравнить его можно разве что с дерьмовым расширением вселенной "Колдовства" с выходом сиквелов.

Даже когда все стало двигаться на юг в отношениях с Милой, он особо не предпринимал серьезных ходов для того, чтобы двигаться дальше. Он смирился с тем, что ему удалось увеличить оклад только на семьдесят восемь центов в час, с момента первого трудоустройства, при этом его работа не предполагала перерывов и то, что он может свалить, не очистив полки.

Он поправил свою бейсболку "Фрешвей" и начал толкать линию тележек через автоматически открывающиеся двери входа, минуя автомат с жвачкой и детский аттракцион с вывеской: «НЕ РАБОТАЕТ». Металл зазвенел, когда он загружал линию тележек в стойку для ожидания.

– Спасибо, Кайл, – проговорил Букер на пути в комнату, где они отсчитывали время касс. – Можешь сходить на обед, когда тебе будет удобно.

Кайл кивнул, появившись в проходе как раз во время, чтобы заметить Милу, которая проходила мимо касс. Он не заметил никого за стойками – и, что более важно, никакого Тода – и поспешил перехватить ее.

– Эй, – сказал он ей вдогонку.

Мила остановилась рядом со столом, полным контейнеров с печениями и пирогами. Когда она его заметила, на ее лице отразился целый калейдоскоп эмоций. Он сам боролся с приступами между желанием и разочарованием, подводя итог месяцу их отношений. Еще одна не исполнившаяся мечта.

– Все в порядке? – спросил он.

Она выглядела покрасневшей, рот был стиснут в тонкую линию, голубые глаза смотрели на него с неохотой. Ее светлые волосы были собраны на затылке, и они подпрыгнули за ее спиной, когда она оглядела магазин, возможно в поисках пути для побега. Золотой крест на ее груди перехватил свет, и как будто засиял.

Талисман против греха плоти, – с горечью подумал он.

– Тод хочет, чтобы в ночь завтра вышли, – сказала она, почти не слышно.

– Зачем? Неужели нужна вся команда, чтобы вымести все перекати-поля?

Мила нахмурилась, не до конца понимая.

– Потому что здесь реально город призрак, – добавил Кайл.

– А... – слабо улыбнулась она.

Последние несколько недель, они старались держаться на уважительном расстоянии. Их разрыв вывел степень страдания от работы во "Фрешвей" на новый уровень, потому что Кайлу приходилось о нем вспоминать каждый раз, когда он виделся в Милой, либо когда слышал ее смех, сквозь белый шум рассказов каждого третьего клиента, чтобы он не разбил их яйца, либо не испортил хлеб.

– Тод реально сказал "в ночь"?

– Он сказал, что типа нужно подготовиться, – кивнула она.

В мире не было ни одной причины, чтобы Тод хотел, чтобы Мила и Кайл к чему-либо подготавливались, но у Кайла в моменте не возникло другого понимания, и он сказал:

– Подготовиться тебе и мне?

– Нет! – oна звучала озабочено. Улыбка исчезла. – Кто-то из нас должен помочь.

– А... – Кайл поправил свой убогий вежливый жилет служащего, в чем жилет не нуждался. – Странно. У тебя, типа, как планы на завтрашнюю ночь, или что?

Он не хотел, чтобы это звучало как предположение о возможном свидании, но когда он это озвучил, для его слуха это именно так и звучало. Она услышала это предложение так же, суда по тому, как она задергалась.

– Сейчас реально не подходящее время, – сказала она.

Кайл надеялся, что она имела в виду выход в ночь, а не этот разговор. Он понимал, что ему неплохо было сейчас свалить, но хотел продолжить. Господи, как он по ней соскучился.

– Я просто подумал, может этот чудик тебе что-то сказал, – они так его звали между собой.

Во всяком случае, такой термин никак ее не смутил.

– Нет, – ответила она.

– Ну, ладно.

"Чудиком" был Фентон. Мила ловила его на разглядывании ее тысячи раз, как и на разглядывании других женщин "Фрешвея". Она даже как-то поймала его на том, что он разглядывает зад Руби с задумчивым выражением лица. Oни даже шутили, что Фентон не прочь отведать саму пожилую даму. Кайл стал замечать все эти насмешки еще сильнее.

Может это была паранойя сырых эмоций, но он мог поклясться, что Фентон продолжал насмехаться над ним с того момента, когда они расстались с Милой, издеваясь над его неудачей. Кайл знал его с их старшей школы, где Фентон создал вокруг себя личность подобно Джаду Нельсону из "Клуба "Завтрак", за исключением какой-то харизмы. Необходимость работать с этим дрочилой в одном месте только подчеркивалa низшую точку, в которой находился Кайл к своим двадцати четырем. Ему следовало бежать обратно в колледж с того момента, когда Фентон только объявился.

– Ну, – с натужной улыбкой проговорил Кайл. – Тод ничего не говорил мне о выходе в ночь. У меня завтра выходной, так что, возможно, это меня не касается.

– Кайл, – щелкнул интерком и раздался голос Тода. – Зайди в офис. Кайл, офис.

– Да, пиздец! – выругался Кайл.

Мила подняла бровь от выбора слов Кайла, из-за чего стала выглядеть немного грустнее.

– Что же, спасибо, что проведал меня. Увидимся.

– Ладно. Давай.

Он посмотрел как ее потрепанный фартук проплывает над стойкой пекарни падая на джинсы.

По крайней мере, в лицо не светит распятие.

Он развернулся, осознав, что сейчас он не лучше Фентона, который вожделеет издалека. Он по-прежнему ее хотел, почти так же, как когда они были вместе, только больше, потому что сейчас они разошлись.

Кайл вздохнул и направился в входной стойке, прямиком в офис Тода. До него начало доходить, что ночная смена неизбежна, так и то, что после нее он останется до закрытия. "Дьявольская Пища" выносила этот магазин из бизнеса, что, вероятно, было для магазина даже к лучшему. Свежий старт для "Фрешвей", скорее всего был единственным способом спасти его от самого же себя.

* * *

– Привет, Мила!

Антонио одарил ее широкой улыбкой и помахал по мере приближения к главным часам с перерыва. Он не побеспокоился по поводу того, чтобы снять свой мясницкий халат и выглядел, как доктор или художник. В каком-то смысле, такой вид ему соответствовал. Этот парень был настоящим художником, когда прикасался к своему тесаку. Она бы отрезала себе пальцы, если бы попробовала работать также быстро как он. Несмотря на то, что он уже был на пороге пятидесяти, он возможно был самым физически подтянутым сотрудником во всем «Фрешвее». Он даже играл в какой-то взрослой городской лиге, которая включала в себя игру в соккер (который он называл «футбол»), бейсбол и теннис. Миле нравился его акцент. Он придавал всему, что он говорил, очаровательный цветочный оттенок.

– Привет, Антонио.

– Слышал, что наш главный, вызывает остальных в офис, так? – oн остановился у стойки с выпечкой, где стояла она. – Мы же не закрываемся, так ведь?

– Нет. Он просто сообщает о том, что мы все должны будем помочь ему завтра ночью, после смены.

Антонио прошелся обеими ладонями через его густые, черные волосы, изобразив на лице встревоженность.

– Но, мне ведь надо на следующий день с утра выходить.

– Может Тод освободит тебя, – сказала она, не веря сама в это.

Мила внимательно осмотрела Дарлу, когда та покинула офис Тода, и если он не давал шанса даже беременной, у Антонио шанса и подавно не было.

– Ese chupa vergas^[6], – пробормотал он, тряся своей головой.

Она не знала, что это значит, и, вероятно и не должна была выяснять. Он потянулся к карманам халата, где он держал тесаки и ножи, и свел брови, поняв, что они пустые. Правила перерыва.

– Ты по прежнему ходишь на свои уроки, да?

– Ага. Хотела бы я на лето на каникулы уйти, но я смогу получить бакалавра в следующем году, если не буду пропускать семестры.

– Какое направление?

– Образование.

– А, да. Ты хочешь учить.

– Ага, начальные классы, – oна улыбнулась. – Добраться до них, пока они не потерялись.

– Мне кажется, у тебя получится, – oн помахал. – Я покурить. Увидимся.

– Пока.

Мила убедилась, что Фентон нигде не шатался в поле зрения, затем выгнула спину, упершись в нее руками и растянувшись. Работа за стойкой пекаря не должна приводить к таким неудобствам и боли, но проблемы со спиной чумой преследовали всех женщин в ее роду. Она планировала, что будет самой первой среди них, кто что-нибудь по этому поводу предпримет, например уменьшит грудь, чтобы хоть как-то спасти спину.

Она потеребила крестик между большим и указательным пальцами, что ее всегда успокаивало, собирало ее. Она хотела почувствовать крестик кожей, перед тем как надеть пластиковые перчатки и приступить к тесту.

Тод и Кайл выбили ее из колеи ударами неожиданности. Время для выхода в ночь не могло быть еще хуже. Она планировала отправиться на миссию утешения завтра вечером, в доме Бекки Фостер, члена церковной группы, которая не вернулась домой прошлой ночью. Она не могла представить, через что проходит сейчас ее семья, но коллективный молебен должен был помочь. Бекка могла быть немного резкой – даже совершенно несносной – и всегда переусердствовала в перспективе проклятия для любого неверующего, но она и ее семья появлялись в церкви каждое воскресение и любили Господа.

Милу удивило, что Бекка в принципе могла отправиться куда-то, где в названии присутствует слово "Дьявол", но в "Дьявольской Пище" были низкие цены, а Бекка обожала держать на счету каждый пени. Тарелка для пожертвований ничуть не тяжелела после того, как она опускалась на скамью Фостеров. Хотя, это было между ними и богом.

Мила хотела пораньше отправиться, чтобы сопровождать церковную группу к дому Бекки, но теперь ей не только придётся полную смену отработать завтра, ей еще придется в ночь выйти. Сегодня она будет тоже недоступна допоздна, чтобы заскочить, так как ей нужно будет изучить второй том Биологии, если она в принципе будет в состоянии сосредоточиться. Разговор с Кайлом не способствовал этому. В последнее время мысли в принципе выводили ее на очень неприятный путь. Вера научила ее, что жизнь не становиться гладкой сразу после того, как ты познаешь план Господне, это только дает понимание того, что ты сможешь выдержать любые испытания. Скорее всего, вот что это и было.

Мила любила Кайла, и думала, что он тоже любит ее, но он не пытался это доказать, проявив выдержку, дождавшись секса после свадьбы. Она прощала Кайлу его неопределенное отношение к религии и отсутствие амбиций, но он не шел ей навстречу. Он не мог принять той святости, которую она вкладывала в свою непорочность, и то, что она полагала, что удовлетворение его нужд рукой, либо ртом, она тоже считает посягательством на непорочность. Он также, по всей видимости, не понимал, что и ей нелегко. Мила не была асексуальна, очень далеко не была. Она была человеком, периодически тоже подверженная желаниям, как любой, она не гнушалась держать душ между ног до тех пор, пока блаженная теплота не разойдется по всему ее телу. Хотя она и пыталась не поддаваться этим позывам, чтобы сберечь себя для всех наслаждений, которые она получит в награду за свое терпение.

Хотя это и было непросто. Она сохраняла связь с Кайлом, в надежде в какой-нибудь день подарить себя ему, но он бросил ее, когда она твердо заявила об их добрачном воздержании. И она не собиралась менять своего мнения в ближайшие пару месяцев, и неважно насколько хороши были его руки и губы на ее грудях. Ее отказы он называл "средневековьем", а также говорил другие обидные вещи в их последнюю ночь. Она должна была найти другую работу и избавить их обоих от страдания, связанного с тем, что они видят друг друга, но она была слаба и надеялась, что он может передумает.

Несмотря на то, что нахождение на этой работе вдвоём не действовало на пользу никому из них. Для блага обоих, Мила должна была найти в себе силы и уйти. Она просто надеялась, что будет готова в назначенный час.

Фентон подкатил ведро со шваброй к стойке, где стояла она. При этом он искоса посмотрел на нее и наклонил голову так, чтобы все еще мог наблюдать за ней, водя шваброй взад-вперед перед собой. Она не могла дождаться, когда он протрет весь пол и не исчезнет протирать другой проход. Он мог вернуться к этому комиксу "Война бесконечности", который, как она как-то видела, он читал, когда должен был работать.

Мила вздохнула и посмотрела на часы. Ей по-прежнему нужно было отработать пол смены.

Прошу, Господи, проведи меня через этот день... через всю неделю, если быть точной.

* * *

Антонио вонзил нож в лопатку. Она была отличной и свежей. Испытывая гордость за свою работу и ремесло, в котором он достиг мастерства, он был очень избирателен при выборе мяса, которое поставлялось со склада. Тод часто кричал на него за то, что тот отказывал принимать некоторые поставки, но Антонио мог смириться в отметках в личном деле, но не готов был мириться с тем, что продукт мог испортиться в ту же ночь, после того, как клиент его приобрел, либо с красным мясом, которое было не достаточно мраморным, чтобы оно стоило своих денег. Если бы это зависело от него, "Фрешвей" продавал бы только говядину премиум, но если компания могла на чем-то экономить, они это делали.

По крайней мере, он убедил Тода, чтобы тот позволял брать с собой несколько первоклассных стейков. Разумеется, они сразу же завоевали популярность у покупателей. Когда прибыли региональные менеджеры, чтобы поздравить их магазин с потрясающей идеей, Тод взял всю славу на себя, рассказывая, что инициатива изначально принадлежала ему, причем на глазах у Антонио. Если бы он так сильно не нуждался в этой работе, он бы попросил Тода выйти на разговор.

Но он действительно нуждался в работе. Он должен был заботиться о жене, детях и больной матери. По крайней мере, мама могла следить за детьми, когда он и его жена работали, что экономило им деньги на сиделках.

Так же ему нравилась эта работа – не бос. Быть мясником – наделяло его удовлетворением, даже гордостью. Он любил все, что касалось мяса, и буквально заряжал покупателей искренней страстью. Под ним работала отличная команда нарезчиков мяса, и большинство из них были дружелюбными. Когда он перебрался в Америку из Доминиканской республики, он обнаружил, что американцы в большинстве своем не очень приветливы, но среди персонала "Фрешвея" он испытал истинное гостеприимство. Даже Тод, каким бы хером он ни был, не выказал какого-то расового отторжения. Если бы он и был расистом, то это сложно было бы определить, видя, как он обращается с остальными, как с собачьим дерьмом. Только их старый управляющий, Деcмонд, казалось был недоволен тем, что мясным отделом заправляет иммигрант, но сейчас его не было. Зная, что Деcмонд сейчас заправляет "Дьявольской Пищей", Антонио никогда бы туда не перешел, несмотря на более высокую ставку для сертифицированных нарезчиков мяса.

При том, что Нэлли работала в больнице по ночам, ему придется обратиться к маме, чтобы убедиться, что она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы завтра ночью последить за детьми. Его сын, Роберто, учился на первом курсе в колледже, а вот его дочерям было девять и одиннадцать. Старшая, Белла, продолжала настаивать на том, чтобы быть нянькой, но для этого потребуется еще как минимум пару лет, но, даже если бы она была достаточно взрослой для этого, ее сестра, Эмилия, не смириться с тем, что она главная.

От мысли о них, он улыбнулся. Его семья для него была всем.

К черту Тода! – подумал он. Боссу не удастся сломить Антонио. Только не тогда, когда у него все было.

* * *

Стефани перехватила его в комнате для отдыха, наверху, где они хранили сушёные продукты. Ты должен пройти через металлические полки, заставленные коробками с припасами, чтобы добраться до стола. Кайл сидел на своем стуле, который был расположен напротив автомата с газировкой, слушал плеер. Стефани узнала заглушенные ноты «Smells Like Teen Spirit». В этот год, простенькая песенка Nirvana стала определяющим гимном «поколения Икс».

Она ненавидела ее.

Но Кайла она не ненавидела. Фактически, она желала его почти также как желала Букера. В нем отсутствовала грубость плохих парней, которая, как правило, привлекала ее к самым худшим из возможных, но у него было подтянутое тело, его работа руками в качестве кладовщика придала объема его рукам, а то, что он играл в местной команде по софтболу – придало стали его "булочкам". У него было лицо Джейсона Пристли, и задница Люка Перри^[7], и она хотела попробовать и то, и то. Теперь, когда его отношениям с Милой пришел конец, эта задница была свободна к захвату.

Стефани подошла к нему сзади и пробежалась рукой по его волосам. Он повернул к ней лицо, но когда он увидел, кто это, выглядел он разочаровано, затем он снял наушники и вежливо улыбнулся.

Вероятно ожидал, что Титьки МакГи, заместо меня будут, – подумала она.

Очевидно, пламя по его бывшей в нем еще не угасло, но Стефани была уверена, что сможет отвлечь его от Милы. Если слухи не врали, все, что она должна была дать бедному парню, так это то, в чем отказывала его бывшая, и она с удовольствием собиралась это предоставить.

– Привет симпатяга, – сказала она, садясь напротив него, поставив стул спинкой вперед. Она наклонилась вперед, чтобы ее вырез на груди бросался ему в глаза, и он мог подсмотреть все ништяки, которые были внутри. – Как оно?

– Да не особо.

– Угораешь по музыке?

– Ну типа, коротаю время до окончания перерыва.

– Нет бы, поугарать под Guns‘N Roses, – она подняла бровь. – Либо под Ratt and Skid Row, чувак. Выброси ты этого нытика Кобейна в мусорку, научись оттягиваться.

– Эй, – он усмехнулся. – Я умею оттягиваться.

– Докажи, – теперь настала ее очередь усмехнуться.

Она осмотрела его и протянула руку к его бедрам, нежно царапая джинсы, издавая звуки удовольствия, как будто маленький котёнок. Она надула пузырь жвачкой и лопнула его перед ним, а затем захихикала. Кайл наблюдал за ней, стараясь, но безуспешно, скрывать свое возбуждение от ее трюков ртом и руками.

– Ну, давай, – повторила она. – Докажи.

– Доказать, что?

– Докажи, что ты умеешь оттягиваться.

– И как ты предлагаешь это сделать?

Стефани посмотрела на уборную. Она поиграла бровями. Кайл поднял свои.

– Пошли, – сказала она и взяла его за руку.

– Что? – oн встал и закашлялся. – У тебя есть "косячок"?

Она не ответила. Она завела его в кабинку туалета и заперла дверь. Затем она потянулась к его промежности и обнаружила, что член у него почти встал. Его глаза расширились и она снова захихикала, соблазнительница Лолита.

– Тут, походу, "косячок"-то у тебя есть, – cказала она и сжала ладонь.

– Ого... Стеф... – oн нервно улыбнулся. – Мы не можем... Я имею в виду...

Она вытащила изо рта жвачку и приклеила ее на стену напротив надписи: «Тод – пидор», и перекрыла все сомнения Кайла французским поцелуем. Их языки на мгновение сплелись, но затем он засопротивлялся.

– Я не должен... – проговорил он. – Точнее, я не могу.

– Да ладно, Kайл. Ты знаешь, что хочешь меня так же сильно, как я тебя. Я теперь совершеннолетняя – на эту "киску" открыт сезон.

Она снова его поцеловала, на этот раз сильнее, толкая его к стене и сотрясая зеркало. Держатель бумажных полотенец открылся и рулон выкатился. Она провела своей щекой о его, из-за чего его щетина ее поцарапала, что завело ее еще сильнее. Господи, она боготворила парней, которые были старше ее. Это были мужчины, не жалкие мальчишки, которых предлагала старшая школа Полк. Она потянула его джинсы вниз, расстёгивая их, а другой рукой она расстёгивала ширинку. Его тело пульсировало в ответ, вся его кровь согналась в одну зону, но он по-прежнему пытался ускользнуть, как сомневающийся глист.

– Стеф... Мы не можем этого делать.

– Мы можем делать, что мы хотим, – она дышала в его ухо. – ТЫ можешь делать, что хочешь... Со мной.

– Просто... Ну, Мила...

– Она твоя бывшая, Кайл. Ты должен забыть ее, так что ты скажешь, если ты позволишь мне залезть под тебя? Давай. Я сделаю все, что она никогда не позволила бы.

Ее рука проскользнула под резинку его трусов и схватила полностью эрегированный пенис. Он был больше, чем она ожидала. Ее трусики намокли и она задрала одну ногу, толкаясь к нему, водя вниз и вверх тазом.

– Да мы не можем на работе трахаться! – громко прошептал Кайл.

– По крайней мере, – oна облизала его губы. – Давай я тебе отсосу.

– Оооооо, Боже... – Кайл вздохнул. – Ой, Божечки...

Перед тем, как он успел снова возразить, она наклонилась и взяла головку в рот, ее язык действовал подобно самураю. Hоги Кайла дрожали. Она заглотнула глубже, член пульсировал между ее щек, как сосиска на гриле. Он застонал. Теперь он принадлежал ей. Она была в этом уверена. Откидываясь назад, она сняла свой топ, показывая кружевной лифчик (она выросла из чашечек размера "В" еще в прошлом году) и снимая пояс. В уборной было тесно, но он мог наклониться над раковиной. Они могли смотреть друг на друга в зеркало! Они просто должны были вести себя тихо, насколько это возможно. Но пока она стягивала с себя эти очень тугие джинсы, Кайл застегнул свои.

– Извини, – проговорил он. – Просто я по-прежнему с Милой... Ну, в смысле, типа как с Милой.