Текст книги "История одного вампира: Покаяние (СИ)"
Автор книги: Кристофер Лотос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
МЫСЛИ И РЕШЕНИЯ
Я размышлял. Всё услышанное, казалось мне невозможным… но Давид, он был более чем реальным. Хотя может его, тоже не было? Может это всё плод моего воображения? Очень хотелось верить в свою невменяемость, но как-то не получалось. Предположим если я и в правду вменяем, тогда действительно видел вампира… а если нет?
Иногда случается так, что очень хочется поверить, хотя бы на секунду, в не реальность этого мира. Я, как и все дети мечтал быть не таким, другим, эдаким супергероем, сверхчеловеком. Хотел помогать слабым, мстить обидчикам, демонстрируя нечеловеческие возможности. Конечно, мстить хотелось больше чем помогать, но что взять с ребенка? Со временем это конечно прошло, но кто не мечтал перед сном проснуться другим. От идеи летать и стрелять лазером из глаз мы переходим к фантазиям о многомиллионном выигрыше в лотерею или о неизвестном нам богатом дядюшке, который неожиданно где-то на краю света испустил дух, и ты стал обладателем огромного наследства и пары островов в Средиземном море. «М-да, хорошо бы было», – сладко думаем мы, и с мечтой о походе в огромный автосалон, где купим себе самую крутую авто тачку, а потом направимся в лётную школу, чтобы обучиться управлять собственным вертолётом, тихо засыпаем. Ну, чем не дети?
Меня всегда завораживала эзотерика, хотя тогда я и слова такого не знал. В детстве верил, что есть шаманы, маги, верил в привидений, смотрел страшилки про зомби и прочую нечисть. Потом когда немного повзрослел, узнал про эзотерические учения. Разумеется, все в детстве вызывали жевачечного гномика, бабку матершинницу и страшную пиковую даму. Все эти байки из летних лагерей мы знаем с пелёнок, но в тринадцать лет я понял, что есть нечто большее, чем простые страшилки. Я стал заниматься историческим фехтованием. Кирилл, человек который тренировал меня, научил чувствовать оружие, дышать лесом, а потом он рассказал мне столько всего, что мой мозг чуть не взорвался. Истории о войнах, о боге Велесе, о сотворение мира. Кирилл был язычником и так сказать магом по совместительству. Ну не совсем магом, скорее экстрасенсом.
Простите я иногда увлекаюсь и отхожу от темы, так вот…
Все люди склонны мечтать, принимать желаемое за действительное, если я скажу, что мне никогда не хотелось стать вампиром то я совру. Хотелось, но не больше чем стать человеком-пауком или кем-то из людей икс, как, наверное, любому парню или девушке, я смотрел фильмы «Интервью с вампиром» и «Блейд», читал «Дракулу», я не знаю тех людей, которые не захотели бы жить вечно… если не вечно то чуть дольше положенного, обладать силой и скоростью, хранить в себе мудрость веков.
Конечно, можно обучится йоге, но только буддисты могут заниматься пассивным созерцанием бесконечности. Нам же хочется всего и сразу, а главное, чтобы особо усилий не прилагать. Нас пугают демонами, маньяки, с явными отклонениями в психике сразу причисляются к слугам Сатаны, а прихожане церквей наивно полагают, что если в вампира бросить библией он исчезнет в клубах дыма. Ха!…
Предсказание судьбы, таро, каббала, ритуальное колдовство, походы к гадалкам и потомственным ведьмам. Куда, чёрт возьми, катится мир?
Самое смешное это готы и прочие так называемые дети ночи. Куда не плюнь, сплошь ведьмы и вампиры. И каждое ничтожество верит в умение заклинать, колдовать, пытается проводить на кладбище ритуалы которые они вычитали в журнале «Тайная магия» (или как его там?), и конечно же, в свой огромный потенциал, в то что он особенный. Немного повзрослев, они перестают заниматься этой хренью, но факт остаётся фактом. Все стремятся почувствовать себя особенными, мечтают почувствовать превосходство над людьми. Вот только зачем?
Блин… снова много слов и мало толку. Вся эта демагогия только ради того чтобы сказать… страшно, стать другим, страшно меняться.
Я, конечно, могу сказать, что все эти дни фраза Давида не выходила у меня из головы, но, наверное, совру, я просто очень старался не думать. Лишь засыпая, он вновь врывался в мою голову с этим своим странным вопросом, но на утро я снова всё забывал и с чистой совестью шёл готовить завтрак. Две ночи происходило именно так, на третью заснуть не успел. Звонок в дверь и вся жизнь пронеслась перед глазами…
Сомнений не было, что Давид вернется, только вот когда? Теперь ответ на этот вопрос был известен. Сердце колотилось в бешеном ритме. Не знаю почему, но я, ни на секунду, не усомнился в том кто стоит за дверью. Руки дрожали как у заправского алкоголика, а ноги, те вовсе танцевали что-то вроде гопака. После продолжительной паузы трель дверного звонка вновь разнеслась по квартире. Невыносимый противный звук вывел меня из ступора. «Может это не он?» – я решил, перебит волнение и немного успокоится. «Мало у меня полоумных друзей что ли?» Аутотренингом можно успокоиться, но у меня никогда этого не выходило. Даже не знаю, почему я решил, что в этот раз получится? Трещать про самого обаятельного и привлекательного это явно не моё. Позвонили в третий раз. Ощущение как у маленького зверька, которого загнали в угол. Бежать некуда. Хотя с другой стороны… незачем, и не от кого.
Если всё, так, то почему мне так жутко на душе?
С трудом пересилив себя, я не стал дожидаться четвертого звонка. До сих пор не могу понять, как оказался у двери. Пальцы легли на защелку. Вдох, выдох, рывок. Я легонько толкнул дверь, петли тихонько заскрипели. В квартиру ворвалась струйка свежего прохладного воздуха. Свет на площадке не горел. Только фонарь на улице посылал тихие электрические лучи в окно.
– Долго же ты, – послышался знакомый голос. – Одевайся, буду ждать тебя на улице… и поторопись, я не люблю ждать.
Послышались шаги. Давид резво спускался по лестнице. Я даже дверь не стал закрывать. Быстро влетел в комнату, запрыгнул в джинсы, схватил лежащий в кресле свитер и выбежал в коридор. Не знаю почему. Меня вообще мало, что может заставить шевелиться тем более так. Обул кроссовки, даже толком не завязав, схватил ключи и выскочил из дома.
Давид стоял у подъезда. Как всегда аккуратный, одежда отглажена до последней складки, движения отточены до последнего штриха. Белая рубашка, тёмный галстук и тёмно синий джемпер. До сих пор не понимаю, как он так ходит?
– Ты быстро, – не поворачивая головы бросил он. – Если не против, пойдем, прогуляемся.
Вот тебе раз, то ли вопрос, то ли приказ? «Что ж, терять мне нечего. Почему бы не прогуляться?» Давид резко направился вперед, я последовал за ним. Он шел ровно и быстро, чёткость движений поражала. Складывалось ощущение, что он чеканит шаг. Я поравнялся с ним:
– Куда мы идём?
Он молчал, только посмотрел на меня с каким-то пренебрежением и продолжил движение. Мы прошли несколько домов, пока мой ночной гость не остановился. Он простоял не дольше пары секунд, потом свернул в один из дворов, где в центре детской площадки росло дерево, под которым стояла небольшая лавочка. Вампир элегантно приземлился на край скамейки, достал сигарету и закурил. Окинув меня оценивающим взглядом, жестом предложил присесть. Я послушно примостился рядом. Давид вновь посмотрел на меня. Его фирменной улыбки не было, но взгляд оставался ледяным. Затаив дыхание, я ждал, не смея шелохнуться. Молчание оборвал он:
– Кто начнёт? – тихо, почти шепотом спросил вампир, – ну… хорошо, пожалуй, начну я.
Странно, в компаниях, и неважно, знакомых или совершенно чужих мне людей, я не замолкаю ни на секунду. Почему же сейчас мой язык будто онемел? Давид действовал на меня, как удав на кролика. Я ничего не мог с этим поделать. Мысли путались. «Что сейчас? Что теперь?» Нет, такого со мной не было никогда. Даже в самых экстремальных ситуациях я действовал быстро и, насколько это было возможно, четко. Оставалось ждать следующей его фразы.
– Как и следовало ожидать, – продолжал Давид. – Ты ещё не решил, как ответить на мое предложение, я прав?
– Да, – если бы вы могли представить, каких трудов мне стоил этот выдох.
– Если я скажу, что дело твоё, и мне всё равно – солгу – устремив взор в пустоту, продолжал вамп. – С некоторых пор моя жизнь стала слегка пуста, твоя, насколько я знаю тоже…
Холод взгляда, холод голоса. Складывалось впечатление, что Давид весь соткан изо льда. Каковым было моё удивление, когда на моих глазах он стал таять. Уже через несколько секунд, я больше не воспринимал его как хладнокровное существо. Теперь мистер безупречность казался мне не таким уж заносчивым, самолюбивым типом, теперь он просто человек. Вдаль Давид смотрел совсем другими глазами.
– Умеешь ценить то, что имеешь, умеешь принимать то, что тебе дают, – на этот раз ровным, слегка задумчивым тоном произнёс Давид. – Это сложный выбор, но… к чему слова решай.
Как же он был прав. Действительно, не только моя жизнь, но и моя душа были опустошены, разграблены, мною. Сам не зная того, я надругался над самим собой, причинил боль дорогим мне людям. Что же делать дальше? Хм… хороший вопрос, вот только уж какой-то риторический. Хотя всё предельно просто, у меня два пути, первый, оставить всё как есть и жить как жил. Короче жить как амёба, точнее пьяная амёба, или всё кардинально изменить. Тут вообще полная неизвестность. Хорошенький выбор, ничего не скажешь. Если бы можно было попробовать, если можно было бы приоткрыть завесу неизвестности, но, увы, я прекрасно понимал что, коснувшись её, назад пути у меня уже не будет, притом не в одном из случаев. Безумно сложно выбрать, что лучше… двадцать лет потраченные ни на что или пустота, которая будет неизвестно на что потрачена.
– Да. Я согласен.
Не знаю почему, будущее всегда, кажется светлее, чем прошлое?
Даже тёмная, неизведанная бездна привлекает больше чем-то, что ты уже прошёл. Решение было, безусловно, поспешным и опрометчивым, но в прошлой жизни была лишь боль и пустота, может в новом «образе» я добьюсь чего-то другого, нового. Счастья…
Сейчас я прекрасно понимаю, что логики в этих мыслях было не много, хотя на тот момент мне мои мысли казались более чем чёткими и сформулированными. Почему?
Понимаю, что вся моя речь состоит из одних вопросов. Но что ещё может сказать «проклятый»? Ну вот, опять вопрос. О моём нынешнем состоянии я могу говорить много и долго. Жалею ли я о том, каков сейчас я? Каждый день, но не долго, совсем не долго, и, наверное, не так как могло бы показаться.
Я вновь взглянул на Давида. Он смотрел мне прямо в глаза. От его некогда ледяной улыбки теперь веяло обжигающим теплом.
– Ты уверен? – спросил вампир.
– Нет, – натянуто хохотнул я. – Не уверен… Давай быстрее пока я не передумал.
Давид лишь улыбнулся в ответ. Может, я слишком часто говорю о его улыбке, но это нечто невообразимое, этого не нарисовать, и уж тем более не описать словами. (Джоконда – отдыхает)
– Я от тебя ожидал чего-то подобного, – засмеялся он.
– Давид, – уф… даже запнулся, это было впервые, когда я назвал его по имени. – Расскажи, как это быть… таким…
Не получилось тогда назвать его вампиром, сейчас легко. Но Дракула, Лестат и многие другие из известных широкой массе существ ночи не имеют со мной практически ничего общего. Но тогда мне это показалось настолько, же бестактным, как сказать: «Эй, чувак, каково быть калекой?» или карликом, уродом, горбатым. Бестактно и не правильно. Мне стало слегка стыдно, ведь в моих глазах он отчасти был таким, бородатой женщиной, шестипалым человеком, не таким как другие. Вот так всегда, стоит показать свою слабость, как тут же становишься каким-то неполноценным, начинаешь вызывать жалость, потому, что чего-то не можешь. Как только Давид сбросил свою ледяную маску, я перестал понимать кто он, человек или вампир? Для меня он был просто измученным жизнью существом, которого как мне тогда показалось, отвергал мир.
– Я бы ответил, просто уже подзабыл каково это, быть другим, – тихо проговорил он.
– Давно ты… – я вновь немного запнулся.
– Пол века, – поняв моё замешательство, сказал Давид, вот так запросто, как будто так и должно быть. – Даже чуть больше. Вообще я не очень люблю рассказывать о себе. К тому же пока у меня вопросы к тебе.
– Ты же сказал, что всё обо мне знаешь, – усмехнулся я, хотя понимал, что моя радость была ни к месту.
Как бы там ни было, решалась моя судьба…
– А разве можно знать о человеке всё, – язвительно бросил он. – Может быть, ты знаешь о себе всё?
– Нет, – прошептал я.
Вам этого не понять, но на тот момент в его глазах, как на телеэкране я увидел своё прошлое, картины вставали из ниоткуда. До сих пор не понимаю, как он это сделал, и вообще была ли это его воля или просто моё разыгравшееся в тот момент чувство вины.
Есть поступки, которые человек старается не афишировать. Их он никогда бы не совершил, ни при каких обстоятельствах, но… видимо так судьба сложилась. У меня такие поступки были, и теперь я видел их очень отчетливо, как наяву. За ту мерзость не перестаю винить себя до сих пор, настолько искренне, что готов сгореть на месте, если бы это могло что-то исправить. Может это действительно не его воля, а лишь моя боль и чувство вины за содеянное?
– Что притих? – небрежно бросил Давид.
– Вспомнил о грустном, – огрызнулся я.
Подул прохладный ветерок. Давид сделал вид, что не услышал агрессивного тона в последней фразе. Не знаю почему, но моё сердце колотилось в бешеном ритме. Страх, только он может заставить человека так дрожать. Нехилый выброс адреналина.
– К чему разговоры? – посмотрев на меня, спросил Давид, в его глазах вновь заплясали льдинки. – Ты согласен?
Страх… теперь я понял, откуда он. А чего ещё можно было ожидать от кровопийца? Тело сотрясала лёгка дрожь. «Он убьёт меня, если я откажусь», – отчетливо пронеслось у меня в голове.
Что делать? Куда бежать? Может нажаловаться кому? Но как? Паника, что охватила меня в тот день, была для меня настоящим открытием, не до, не после этого ничего подобного я не испытывал.
– Давай помогу, – с иронией, но такой доброй и нежной произнес Давид, и заговорил…
Его слова лились ровно и стройно, будто горный ручей. Чистые, дерзкие, непокорные… холодные. То, что срывалось с его ледяных губ било сильнее любого кнута, било по сердцу. Оно говорил то, что где-то в глубине я знал, но не хотел признавать, не хотел слышать. О том, как я одинок, о том, как мне хочется быть одиноким, о мести и лицемерии, о всепоглощающей жажде тщеславия… столько пророков, столько грязи. Он и вправду знал обо мне почти всё. Давид был в тот момент моим адвокатом и прокурором. Разбивая меня, разрушая своими словами, он бросал меня на самое дно, а затем словно ангел хранитель поднимал обратно, но лишь для того чтобы снова низвергнуть в пропасть. Сейчас мне кажется, что по сравнению с этим монологом средневековые пытки были не такими уж бесчеловечными. Я не могу сейчас сказать о том, что я услышал, может позже… больно и стыдно до сих пор, да так, что не могу это доверить даже бумаге.
Наконец Давид замолчал, и отвернулся, положив ногу на ногу. Я сидел молча, разбитый, разорванный, растерзанный. Вампир был всё так же спокоен, безмятежен:
– Ты всё ещё согласен? – спросил он, его смех разлетелся по округе.
Мне оставалось лишь наблюдать за его торжеством, за тем как ветер подхватывает его хохот, и заполняет им каждый уголок, каждую неровность облупившихся стен. Стало жутко. Вокруг целый мир полный звуков и цвета, а я видел только Давида, слышал только его смех, чувствовал его кожей, всем нутром.
Вампир замолчал, окинул меня небрежным взглядом. Я прекрасно понимал, он ждет ответа.
Что сказать? Что ответить? И надо ли вообще что-то говорить?
– Кажется, моя речь немного поумерила твою спесь, – Давид расплылся в ехидной улыбке.
– Я согласен! – крик холодным лезвием разрезал мне горло.
В этот момент мой разум и тело существовали абсолютно отдельно друг от друга. До сих пор я не знаю, что же всё-таки тогда произошло. Этот выскользнувший из меня вопль в одночасье предопределил моё будущее, навсегда перечеркнув прошлое. Решение было принято, менять его уже было поздно. Давид молчал.
– Если уверен, – неожиданно заговорил вампир, – повтори.
– Да сколько раз я должен это говорить?! – тело всё дрожало от напряжения и злобы, злобы на самого себя, – ДА! ДА! ДА!… ЕЩЁ РАЗ ПОВТОРИТЬ?!
У меня началось некое подобие истерики. Подобные проявления я раньше видел у своих многочисленных девушек, которых частенько доводил до белого каленья. В шутку я называл его «синдромом сельской учительницы». Смешанные чувства кромсали меня изнутри, рвали на части. Теперь Давид казался мне порождением тьмы. Он изменился в лице. Возможно, это было просто моё воображение? Не знаю, но как бы там ни было, страх был реален, в тот момент, наверное, даже материален.
Из последних сил я старался сидеть неподвижно. Когда его губы потянулись к моей шее, когда кожа уже ощущала его дыхание, теплое, влажное. По телу побежали мурашки.
Зажмурился, забылся, исчез.
– Ты ведь не думал, что все будет так просто? – зашептал вампир мне нежно на ухо.
Распахнув глаза, я увидел, как Давид смотрел на меня. Сердце стучало, выпрыгивая из груди, казалось, вот-вот и рёбра сломаются под этим бешеным натиском. Рука Давида аккуратно легла мне на плечо, от этого организм весь съежился. Его пальцы скользили по моей шее. Вверх, вниз, вверх, вниз и…
С моих губ сорвался короткий вздох.
– Расслабься, – вновь зашептал вампир, – не бойся…
Один укол… Один вскрик… Один… совсем один… вдох, выдох. Тишина. Темнота.
ЛЕГЕНДЫ РОЖДАЮТСЯ В КАНАВАХ
Когда я вновь пришел в себя, окружающая меня обстановка была другой. Это чувствовалось даже по запаху. Гниль, сырость, одним словом, вонь стояла жуткая.
Наконец удалось открыть глаза. Так я и думал… подвал. Под ногами разбитые кирпичи. С ржавых труб капала вода. Тук-тук-тук… капли глухим звуком падала на проложенные ниже трубы.
В детстве мы тусовались в подобных местах. Приносили всякие коробки, доски, фанеры, из которых потом мастерили столы и лавки. После чего с гордостью забирались в своё «жилище» и учились там пить, курить и целоваться.
Сейчас я находился именно в таком подвальчике. Сидел на скамейке сделанной заботливыми детскими руками из нескольких кирпичей и деревянного бруска. На небольшом потёртом журнальном столике (должно быть дети с помойки притащили) стояла свеча. Она была единственным источником света в этом сыром месте. Я осмотрел свою одежду… чистая? Странно. Знаете ли, достаточно не простая задача притащить человека который весит почти сто килограмм в низкий подвальчик, да ещё и не разу не уронить, даже не испачкать. Кто был в подвалах панельных домов, меня понимают.
Вдалеке, где-то слева послышались шаги. Давид вышел на свет, что-то держа в руках. Обычная железная кружка, белая, с какими-то цветочками на боку, короче говоря, «привет Советскому Союзу», а на дне у неё наверное написано 35 коп. Прям ностальгия прошибает.
Шаг за шагом, ближе и ближе. Давид подошел ко мне. Молча поставил на стол кружку.
– Пей, – холодно произнес он.
Скептически заглянул в кружку. Внутри этого закопченного пережитка прошлого было нечто напоминающее помои. Странная жидкость была непонятного цвета и отвратительного, кисло вонючего, запаха. Такое ощущение, что кто-то на радостях перепил, при этом, закусывая томатами и какой-то непонятной дрянью, а потом его просто стошнило в кружку. Знаю, странные ассоциации, но на тот момент никаких других в голову не приходило. Не приходит и по сей день.
Переселив отвращение, я взял кружку. Теперь отчётливо почувствовал запах спиртного, точнее, спирта и этой странной кислоты. Брр… мерзость. Больше медлить не стал, и без промедления влил в себя противную жидкость. До чего же она была омерзительна. Тяжелые густые комки падали в моё горло. До сих пор не понимаю, как это я умудрился сдержаться? Наверное, помогла алкогольная закалка. Допив отвратительный «кисель», я тяжёлым ударом поставил кружку на стол.
– Всё! – сдерживая ротные позывы, выкрикнул я.
– Молодец, – кивнул Давид.
– Что теперь?
Но увы… ответа я не услышал, да и вряд ли он был. В голове начало кружиться. В глазах стало темнеть.
– Что-то частенько меня срубает, – улыбнулся я, и рухнул замертво.
ЗАНОВО РОДИТЬСЯ
Сказать, что мне было плохо, значит, ничего не сказать. Очнувшись, мозг стал медленно оценивать возможный ущерб, нанесённый телу в его отсутствие. О Боже! Если верить собранным данным, у меня не осталось ни чего…
Руки, ноги, глаза, всё куда-то испарилось. Если честно я даже не понял, какой орган всё это проанализировал, ведь мозг, как мне в тот момент показалось, тоже отсутствовал. Оставался только разум, точнее душа. Вот только одна беда… это значило, что я откинулся?…
«А умирать вовсе не страшно и ничуточки не больно».
Тогда я и впрямь подумал, что отдал концы. Душа находилась в такой гармонии с миром, это было так чудесно, прекрасно, словами ощущения не описать. Эйфория, нирвана, безумие… всё смешалось. Боже, как же хорошо.
– Ура!
Это был крик души, чистый, не опошленный оболочкой, бренной материей и плотскими мыслями. Крик, который в один миг доставил меня на вершины блаженства, и с силой ударил о твердь, приведя в чувства.
Я его слышу!? Я жив!?
В тот момент это обстоятельство меня сильно расстроило. Я был разочарован своим открытием. «Вернулся… вот так взял и ожил… ну я даю», – эти мысли были отчасти пропитаны сожалением, грустью, пожалуй, даже ненавистью к себе и старухе с косой, которой, как и всем женщинам свойственно опаздывать, а я словно нетерпеливый кавалер, который не стал дожидаться нерадивую спутницу, выбросил цветы в урну и побрёл домой. М-да… вот такая нынче любовь.
– Эй!… Ау! Ау-у!!! Давид!… Дави-ид!!! – начал кричать я, но уши слышали лишь моё нечленораздельное мычание.
Ощущения вновь начали возвращаться. Конечно не сразу. Вначале это был лёгкий зуд, потом стало трудно дышать. Уф… точно живой. И вот уже я начал чувствовать руки, шевелить ими ещё не мог. Главное, что конечности в наличии, при том все. Наконец веки начали дрожать, ещё чуть-чуть и… м-да… зря старался. Вокруг было темно, так что разницы особо не заметил.
Уже через несколько минут я окончательно пришел в себя. «Что ж, можно и оглядеться. Лежу на чём-то мягком, ну, относительно мягком. Мышцы занемели. Сколько я уже тут?». Шея не поворачивалась, любые попытки встать отзывались непонятными волнами. Боль, усталость, что это ни было, в любом случае нормально двигаться я не мог.
С трудом нащупал край кровати. У меня получилось! Ноги коснулись пола.
– Чёрт!, – как-то само вырвалось.
Пол был очень холодным. Хм… кстати, где мои носки? Только теперь я понял, что сижу абсолютно голым.
– Ау! – вновь закричал я. – Давид! Ты тут?
Когда сидишь один, в кромешной тьме, тебя посещают разные мысли, по большей части странные и дикие. Уж не знаю, сколько я так просидел, пока не услышал шаги.
– Давид! Давид! ЭЙ! – стал кричать я.
– Что развопился? – послышался знакомый голос вампира.
Повернувшись на звук, стал ждать. Поворот ключа и дверь, как по волшебству, распахнулась. Ворвавшийся свет ослепил меня. Всё что я видел это фигуру, стоящую в лучах света. Так обычно в фильмах из летающих тарелок инопланетяне выходят.
– Одевайся, – проговорил он и вышел из комнаты, предварительно включив в ней свет.
Вот после этого мне около минуты пришлось приходить в себя. Проморгатьвшись, я наконец смог разглядеть комнату. Она была небольшой, правильней даже будет сказать крошечной. Маленькая кровать с трёх сторон окруженная стенами. Маленькая полоска пола шириной не больше полуметра, длиной около двух. Слева дверь, справа стена, никаких достопримечательностей. Деревянный пол был выкрашен, судя по всему в году эдак… когда у нас Деникина разбили? Старые отваливающиеся обои с убогими цветками в ещё более убогих горшочках и люстра с разбитым плафоном на потрескавшемся потолке. Обычная кладовка в обычной хрущёвке. У самого точно такая же.
На полу возле двери валялись какие-то тряпки. Ага… чёрная растянутая майка с надписью «BOSS» и песочные шорты с ещё более странной надписью «CAMEL». Не сочтите меня за скрягу, но в тот момент меня очень интересовала судьба моих вещей, особенно трусов.
Распахнув дверь, я вышел в зал. Ну… ничего выдающегося. Как и предполагалось, тяжёлые плотно задёрнутые шторы на окнах, В углу возле окна стоял телевизор, над которым висел небольшой светильник, который в данный момент и освещал комнату. Пара старых кресел, у стены, сильно побитый жизнью диван, да на стене несколько полок с книгами. На полу огромный поеденный молью ковёр с замысловатыми узорами. Ещё одна простая комната. Я конечно вовсе не рассчитывал увидеть апартаменты люкс, но… наверное, больше был готов к созерцанию мрачного склепа, чем к такой простоте.
Давид вошёл в зал из соседней комнаты и легко опустился на кресло у окна.
– Доброе утро…
